Траектория судьбы Калашников Михаил

Болгария

Мой первый выезд за рубеж был почти что «нелегальным». В 1963 году нас с женой включили в список туристов, выезжающих на отдых в Болгарию, но с условием: никто не должен знать, кто я такой, где работаю, чем занимаюсь.

Для многих советских граждан поездки в социалистические страны в 1960-1970-х годах уже стали весьма привычным делом – были бы деньги. Решили и мы с Екатериной Викторовной отдохнуть на Золотых Песках. Страна, в которую мы собирались, была дружественная, близкая по славянскому духу, но все же…

Перед выездом меня попросили зайти в соответствующие органы для инструктивной беседы, которая была серьезной и достаточно долгой. Ее содержание мне не вспомнить, но главный смысл был примерно следующий: группе туристов предстоит побывать в городе Казанлык, где расположен оружейный завод, выпускающий автоматы Калашникова… Так вот, при любых встречах и там, и в Болгарии вообще, я не должен вступать в разговоры об этом ни со своими спутниками, ни тем более – с иностранцами. Я для них должен быть Ивановым, Петровым или Сидоровым. Но только никак не Калашниковым!..

Находясь в Болгарии, я постоянно себя контролировал: кто я такой? – Иванов…

Понятно, что оказавшись в Казанлыке, я особенно четко соблюдал эти пожелания и, вспоминая о заводе, только вздыхал: вот бы хоть одним глазком глянуть…

По особому вниманию к себе я чувствовал, что в нашей туристической группе, конечно же, есть люди, которые не воспринимают меня как рядового путешественника и о чем-то догадываются… Но я говорил себе: не обращай внимания, Иванов! Это тебе, Петров, только кажется… Не можешь, что ли, несколько дней побыть Сидоровым?

Но однажды я обо всем этом забыл… И стал сам собой: конструктором-оружейником… Это случилось во время одной из экскурсий, когда по крутой лестнице с каменными ступенями мы поднялись на знаменитый горный перевал Шипка.

Собираясь в Болгарию, я кое-что прочитал о русско-турецкой войне 1877–1878 годов, в том числе о кампании на Балканах, о той помощи, которую Россия оказала тогда Болгарии, много веков страдавшей от османского ига. Именно в этих местах русские офицеры и солдаты под командованием славных генералов Скобелева, Гурко, Драгомирова плечом к плечу с болгарскими добровольцами, с патриотами, только мечтавшими тогда о регулярной армии, насмерть стояли против превосходивших их по численности, имевших больше пушек отрядов Сулеймана-паши и других турецких военачальников.

Я знал, что в той войне погибло около 200 тысяч наших соотечественников, и мне вдруг вспоминалась знаменитая картина художника Верещагина «На Шипке все спокойно». Еще не убранные после боя трупы солдат в снегу, околевшие лошади, замерзающий часовой… – вот цена того «спокойствия»…

Мы молча стояли около величественного памятника Свободы, как вдруг за своей спиной я услышал негромкое бормотание, которое все усиливалось, становилось и внятнее, и ритмичнее… Стихи?..

Обернувшись, я увидел чуть поодаль от нашей группы одиноко стоящего старого крестьянина. На нем были баранья шапка, несмотря на жару, безрукавка на простой холщовой рубахе, грубые кожаные постолы. В руках – длинная палка, очень похожая на пастушью. Словно не замечая ничего вокруг, этот человек смотрел на памятник и все говорил, говорил… Вид у него был совершенно отрешенный, глаза блестели – он как будто молился.

Я хотел выждать момент и подойти к нему с переводчицей, но наша группа уже начала спускаться. Сопровождавшая нас молодая болгарка лишь коротко пояснила: «Это стихи нашего поэта Ивана Вазова, он жил как раз в то время, когда русские нас освободили. Стих называется «Здравствуйте, братушки!».

Ближе к подножию горы мы остановились перед сказочно красивым храмом, похожим на терем с розовато-белыми стенами и золотыми куполами. Вид у него был таким родным, таким благостным! Притихшие, мы вошли внутрь… На стенах храма увидели темные лики русских и болгарских святых на старинных иконах и большие мемориальные доски с именами погибших. Там же висели списки с именами жертвователей на строительство храма. Везде были и русские фамилии, и болгарские…

Внимательно мы слушали объяснения гида: болгарский креститель святой Борис… святой Владимир – креститель русских. Совместный славянский пантеон. Создавался при содействии комитета граждан обеих стран, в него входили жена генерала Скобелева, первый губернатор Болгарии генерал Игнатьев. Церковь носит имя Рождества Христова, наверное, потому, что самые жестокие бои и самые тяжелые жертвы здесь были в рождественские да крещенские зимние дни… Строительство закончили в 1901 году, а в 1944-м здесь была установлена еще одна памятная доска: с именами советских солдат, погибших при освобождении Болгарии от немцев.

Находясь в Болгарии рядом с памятниками, сооруженными в честь русских воинов, погибших в боях за свободу чужой страны, я задумался над тем, как же Россия должна им быть благодарна за ратный подвиг. Ведь они в Болгарии прославляли не себя, они прославляли страну, пославшую своих солдат умирать на чужбину. Здесь, в Болгарии, оборвалась не только их жизнь, но и связь с Родиной, с потомками. Кто знает, может быть, и мои предки покоятся тут: ведь родители родом из казацкой станицы, а казаки всегда были основой российского войска… Может, и погибшие во время Второй мировой войны мои братья, друзья, односельчане лежат здесь в братских могилах…

Никак не мог я в таких святых для русского человека местах считать себя ни Ивановым, ни Петровым, ни Сидоровым. Потому что именно я, Михаил Калашников, создавал надежное оружие для наших солдат. Чтобы ни при каких обстоятельствах не оставались они в чужой земле. Чтобы возвращались живые домой, в Россию, к матерям, женам и детям. А главное – чтобы таких обстоятельств никогда не возникало…

И опять мне вспомнилась картина Верещагина «На Шипке все спокойно». И опять как будто услышал набирающий силу голос старого крестьянина, с просветленным лицом читавшего наизусть стихи… Что же в них, подумал, такого, что заставило его забыть обо всем вокруг?

Дома в Ижевске я почти первым делом разыскал в библиотеке двухтомник Ивана Вазова, нашел стихи.

Побывать в другой стране, познакомиться с жизнью ее народа, с традициями и культурой всегда интересно. Поездка в 1963 году в социалистическую Болгарию стала для нас большим событием, большим подарком. Но рассказывать кому-либо об этом все-таки нам не рекомендовали. Даже наши дети догадались о том, что мы выезжали за пределы СССР лишь по привезенным нами болгарским сувенирам.

Вот такая была история: и чуть смешная, и грустная…

Еще одна история, связанная с Болгарией, произошла в 1966 году в мой строго «невыездной» период жизни. Зная, что мой автомат выпускают в Болгарии, я хотел попросить, чтобы меня направили в деловую командировку на завод в Казанлык. Все-таки не покидало меня желание своими глазами увидеть производство моих изделий за рубежом…

Начать разговор об этой командировке я решил сразу с Дмитрием Федоровичем Устиновым, который был в то время секретарем ЦК КПСС, курирующим оборонную промышленность.

Относился ко мне Устинов хорошо. Работать при нем было и легко, и приятно. Он был из тех руководителей, кто, схватывая все на лету, решения принимал не всегда быстрые, но зато твердые и никогда их потом уже не менял. На него можно было положиться: не подведет, не бросит на полпути, не покинет в трудную минуту… Когда он приезжал в Ижевск, искать встречи с ним не надо было: тут же находился сам. Уезжая, непременно напоминал: будешь в Москве – не забывай!

Хорошим расположением Устинова ко мне часто пользовались областные и городские власти.

Однажды, втроем пришли на прием к Устинову: я, секретарь Обкома и директор завода. Меня подтолкнули вперед. Стоило мне показаться в дверях, как Дмитрий Федорович встал из-за стола и, раскинув руки, пошел навстречу: «Дядя Миша приехал!..»

Я был на десяток лет его моложе, но какое это имело значение при той братской уважительной интонации, с которой он это говорил. Крепко обнял меня, и, не разнимая рук, покружил по кабинету. При таком приеме казалось, что ему переместить меня через государственную границу с Болгарией – пара пустяков.

Я еще не успел договорить о том, что мне надо бы посмотреть на оружейном заводе в Болгарии, как Дмитрий Федорович разом помрачнел и нахмурился. Потом негромко сказал: «Товарищ майор!»

Я был, как всегда, в штатском, но мне вдруг захотелось подняться с кресла и стать навытяжку: такой у Устинова появился тон.

Тут надо знать еще один нюанс: это было как раз то самое время, когда после газетной издевки американцев над тем, что «русский сержант» вооружил весь «Варшавский блок», меня стали стремительно повышать в звании. Можно сказать, утром узнаю, что я старший лейтенант, а к вечеру – уже капитан.

Ясно, что Дмитрий Федорович лично следил за моим «продвижением по службе»: теперь вот от него, от первого, узнал, что я, оказывается, уже стал майором…

Но положение дел это не меняло.

По спине у меня пробежал холодок, когда Устинов очень выразительно произнес: «Вы мне этого не говорили. Я от вас этого не слышал. У вас – все?»

Через четверть века все-таки осуществилась моя мечта – дважды я побывал в Болгарии с деловым визитом – в 1993 и 1995 годах. К тому времени у меня уже имелся достаточный опыт заграничных поездок.

В Болгарию я приезжал по приглашению руководства завода «Арсенал», выпускающего «родственников» моих автоматов и пулеметов. Несмотря на официальный повод моих визитов, встречи и приемы были очень радушными, праздничными.

Я ходил по «арсенальским» цехам почти как по родному заводу: совершенно свободно общался с инженерами и техниками, с рабочими. Они с полуслова понимали меня, а я – их. Разговаривали мы при помощи с детства знакомых общих славянских слов и понятных нам всем общих оружейных терминов.

При посещениях заводского тира обязательно устраивались стрельбы. Когда болгарские хозяева в первый раз попросили меня пострелять, я вдруг вспомнил и рассказал им про свою поездку в их страну в 1963 году. И пошутил, громко обратившись к себе самому: «Не подкачай, Иванов! Не промахнись, Петров! Стреляй, Сидоров!»

Стреляю я, слава Богу, как бывалый солдат. И сам остался доволен, что оправдал надежды, и болгары тоже: автомат хорош по кучности боя.

В Болгарии мне было приятно встретить знакомого тульского конструктора-оружейника Н. И. Коровякова, жившего в те годы в Софии. В Туле его работы широкого признания не нашли, скорее всего, его там «не поняли», а в Болгарии удостоили звания академика. Весомый факт признания его творческих заслуг. И я сердечно пожелал Николаю Ивановичу дальнейших успехов.

Одна из моих поездок совпала с празднованием Дня Освобождения Болгарии от турецких завоевателей, и мне тогда удалось снова побывать на Шипке.

Поднявшись с моими болгарскими «опекунами» на перевал, я увидел выстроенные войска и большое количество пришедшего на праздник народа. Вскоре в окружении министров прибыл премьер Виденов, и торжественное открытие праздника началось. Сначала были речи и возложение цветов к памятнику, а затем – большая панихида по погибшим воинам в уже знакомом мне храме Рождества Христова.

На следующий день мы поехали в деревню, где было организовано большое костюмированное представление в честь праздника Освобождения. Этот большой народный праздник болгар меня по-человечески тронул. Нахлынули воспоминания и я, словно мальчишка, который не перестал верить добрым сказкам, стал вглядываться в лица старых крестьян: нет ли среди них того доброго человека, который тридцать лет тому назад читал стихи на перевале?..

Когда я через несколько лет услышал о том, что новое руководство Болгарии собирается поднять вопрос о вступлении страны в блок НАТО, долго не мог успокоиться. Неужели нашим странам теперь идти по разным дорогам? И это после стольких жертв со стороны России?..

Вспомнил и еще раз перечитал полюбившийся мне стих болгарского классика Ивана Вазова, написанный им в 1878 году:

И вот теперь Болгария – в блоке НАТО. Та самая Болгария, в земле которой покоятся сотни тысяч русских воинов, отдавших жизнь за свободу этой страны. Русских воинов!..

Мне трудно это понять.

А «на Шипке все спокойно»?.. Какой же ценой?..

Соединенные Штаты Америки

Мои отношения с американским оружейным миром начались в 1972 году, с момента получения письма от доктора Эдварда Изелла. В 1989 году в Москве произошла наша первая с ним встреча, во время которой проходили съемки для программы видеоистории Смитсоновского института в Вашингтоне.

И вот, в конце марта 1990 года я получил уведомление, что Смитсоновский институт официально приглашает меня принять участие в работе в рамках программы видеоистории – с 15 по 23 мая. В письме доктора Изелла сказано: «Мы хотим продолжить документирование Вашей карьеры и карьеры г-на Юджина М. Стоунера. Сообщите, пожалуйста, сможете ли Вы прибыть в Соединенные Штаты в предлагаемые сроки. Надеюсь на удачное продолжение нашего проекта по интервью для видеоистории и думаю, что мы подготовили приятный визит для наших советских друзей».

Вместе со мной в США приглашали и мою дочь Елену и переводчика Александра Морозова.

Читая присланную программу нашего будущего пребывания в Штатах, я был удивлен, с какой точностью в ней все расписано. Буквально по минутам! Были указаны лица, отвечающие за каждое мероприятие. Напротив одного, называемого словом «пикник», значилось: «Ответственный – Господь Бог. Молимся, чтобы не было дождя! «Забегая вперед, скажу, что молитвы дошли до Бога: погода в тот день стояла солнечная, голубое небо было без единого облачка.

После того, как я отправил согласие на визит, вновь получаю добрые слова доктора Изелла: «Я и Юджин Стоунер с нетерпением ждем вашей мягкой посадки в Вашингтоне».

Подготовку к поездке в США мы начали с оформления заграничных паспортов и виз. Предоставив множество бумаг, пройдя множество проверок, мы получили новенькие ярко-красные загранпаспорта граждан СССР. До поездки оставалось около двух недель, и надо было срочно ехать в Москву, в посольство США за визами.

О том, как в те годы наши сограждане получали американские визы, я тогда не имел никакого представления. Думаю, если бы мне было это известно, я бы наотрез отказался посещать Америку…

Проехав почти сутки в поезде от Ижевска до Москвы, мы рано утром оказались у Американского посольства. До начала его работы было не менее двух часов, но желающие получить американскую визу уже выстроились в длинную очередь. Через три часа мы получили Анкеты для заполнения, а потом столько же ждали, пока нас пригласят к окну приема документов и для собеседования.

Молодой сотрудник посольства, прикрепив к нашим паспортам маленькие цветные бланки, сообщил, что принял решение дать нам визы. Но в это время нашему переводчику Александру пришла в голову «удачная» мысль рассказать о том, что я – «тот самый» Калашников, конструктор известного АК-47. И что еду я на встречу с создателем американской винтовки М16 Стоунером!..

После такого «признания» молодой американец растерянно улыбнулся, и вдруг, спохватившись, взял наши документы и оторвал прикрепленные бланки, оставив на память от визы лишь металлические скрепки на корочках паспортов. Извинившись, пояснил, что в таком случае он обязан послать запрос в Госдепартамент США. Ответ можно ожидать не раньше, чем через 10 дней, то есть, перед самым нашим вылетом в Вашингтон.

Вечером того же дня мы, уставшие и расстроенные, уехали домой в Ижевск. Вот тебе и приглашение в США!..

Времени оставалось не так много, и надо готовиться, покупать подарки, сувениры, книги. Продумать, что брать с собой, как одеться? Ведь запланированы и официальные приемы, и охота, и съемки видеоистории, и посещения музеев, и стрельба, и прием на базе морских пехотинцев… Складываем свои вещи в чемодан, и думаем: «Все напрасно! Скорее всего нам визы не дадут!»

И вот мы снова в Москве в посольстве США. Подходим к окошку, объясняем, что у нас заказаны билеты на завтрашний рейс, наши друзья нас ждут – они звонили в Госдепартамент и там их заверили, что проблем не должно быть никаких! Но все напрасно, нам говорят: «Официальный ответ Госдепартамента еще не пришел. Ждите!» И мы ждали… весь день.

Перед закрытием касс авиакомпании «Пан Американ» мы были вынуждены оформить билеты, не имея виз в паспортах. Риск большой, но надежда на благополучный исход у нас еще была.

Мы снова вернулись к зданию посольства. Сидим с дочерью в машине, а наш Александр бегает – от машины к посольству и обратно. Как я ругал себя за всю эту авантюру! От таких стрессов и напряжения у меня заболело сердце и я начал пить лекарство. Ну, думаю, визит в США закончится приступом аритмии и больницей в Москве!.. И зачем только я согласился на эту поездку? Сидел бы сейчас дома или на даче…

Посольство заканчивало свою работу. Из него вышли последние посетители. Чуть позже из здания начали выбегать в спортивной одежде на пробежку по Садовому кольцу посольские клерки. Входные двери, с которых мы не спускали глаз, открывались все реже и реже…

С нетерпением мы ждали появления Александра с любым известием, даже плохим, потому что мечтали только об одном: скорей уехать от этого несчастливого места и, наконец, отдохнуть. Нам уже не хотелось ни есть, ни пить! Не хотелось уже и в Вашингтон!..

Прошел час после официального закрытия посольства. «Что же там происходит? Где наш Александр? «– задавали мы друг другу вопросы, не предполагая на них ответа.

Наконец-то увидели спешащего к машине, улыбающегося Александра. «Получили!» – радостно объявил он. На что мы без особого энтузиазма ответили: «Хорошо! Молодец! Как тебе это удалось?» Саша сказал, что ответ из Госдепартамента пришел только сейчас, и ему пришлось сидеть в кабинете чуть ли не самого посла, который все и оформил.

Ранним утром 15 мая 1990 года, пройдя строгий контроль российских таможенников и пограничников, я впервые «пересек границу» родного государства. Присутствие дочери и переводчика помогло мне справиться с естественным в моем положении волнением – все-таки это был мой первый самостоятельный выезд за рубеж!

Наш полет в США проходил с остановкой во Франкфурте, где у нас была пересадка на Боинг-747, летящий через океан в Вашингтон. Так случилось, что именно Германия стала для меня первым «вражеским» государством, на землю которого я ступил. Перед выходом из самолета дочь Елена, похлопав меня по плечу, пошутила: «Ну, что, пап? В плену у немцев оказались?..»

Германия! Страна, против которой Россия воевала полвека тому назад! Находясь на фронте с июля 1941 года, я стрелял в немецких солдат из своего танка Т-34. А в октябре того же года немцы меня ранили. След того ранения до сих пор виден на моем плече. И я хорошо помню, как мы во время войны ненавидели этих фашистов, этих немцев и мечтали лишь об одном – скорей бы их всех уничтожить! Можно сказать, что Германия мобилизовала меня на создание автомата АК-47, а война сделала оружейником!..

С опаской смотрел я на самолеты с немецкой символикой, на людей, снующих под ними, на пассажиров вокруг меня… Кто же они, эти немцы? Как они теперь относятся к нам, русским?

В таких раздумьях я провел пару часов в аэропорту Франкфурта, ожидая наш рейс на Вашингтон. Перед самой посадкой в самолет я испытал еще один стресс: вдруг слышим объявление, в котором упоминается: «Калашников». Невольно тут испугаешься: что случилось, что они говорят обо мне? Повторяют объявление уже по-английски. Снова слышу свою фамилию. Тут уж наш переводчик Александр пошел выяснять, что от меня хотят здесь, в Германии?

Оказалось, что служба безопасности полетов заинтересовалась нашим багажом. Еще в Москве мы сдали в багаж сумку с упакованными подарками и сувенирами. В ней был красивый металлический расписной самовар для доктора Изелла, в который мы положили несколько сувенирных металлических медалей, посвященных юбилею композитора Чайковского. Вот это и вызвало подозрение у службы безопасности, проверявшей наш багаж при погрузке в самолет. Пришлось Александру объяснять, что за «снаряды» везет русский конструктор Калашников своим друзьям в Америку!

Перелет через океан был долгим и перед самой посадкой в Вашингтоне нас всех сморил сон – ощущалась разница по времени.

В Аэропорту Даллеса для нас не было строгих проверок – нас провели сразу в зал ожидания. Я находился все еще в каком-то «полусонном» состоянии, когда услышал слова дочери: «Ну вот, теперь мы уже у американцев в плену!..»

Шутка мгновенно привела меня в чувство, и я сразу вспомнил «типичного американца» – карикатуру из сатирического журнала «Крокодил» времен холодной войны: большой и толстый «дядюшка Сэм», с огромным денежным мешком, на котором стоял знак доллара «$». Изо рта, растянутого в самодовольной улыбке, у него вместо зубов торчали бомбы…

Я начал озираться по сторонам, ища подобие того самого «дядюшки Сэма», но вместо него я вдруг увидел радостно улыбающегося Эдварда Изелла с огромным букетом цветов в окружении машущих нам людей. Подойдя к ним, мы сразу оказались в их крепких объятьях.

В числе встречающих была жена доктора Изелла Вирджиния, или просто – Джинни, и представители Ассоциации коллекционеров оружия штата Вирджиния VGCA и охотничьего клуба NORVA – основные спонсоры нашего визита и основные наши «кураторы».

Нас разместили в самом центре Вашингтона на Пенсильвания-авеню рядом с Белым Домом в гостинице «Вашингтон». Такое размещение позволяло не только ездить по Вашингтону на машинах, но и передвигаться пешком. А это всегда интереснее.

Вечером первого же дня нас пригласили на ужин в город Александрию в пригороде Вашингтона, в ресторан, где, как нам сказали, любил в свое время обедать президент Джордж Вашингтон. Там были многие уже знакомые нам американцы, приезжавшие год назад вместе с Эдом Изеллом в Москву и основные наши «кураторы» со своими женами: Эд Джонсон, Эд Костелло, Эддисон Херст, Мартин Икс, Билл Йорк.

На следующее утро к нашей группе присоединились американский конструктор, создатель винтовки М16 Юджин Стоунер и оружейные специалисты из Японии Масами Токои и Теруси Джимбо. В Вашингтоне они занимались подготовкой материала по исследованию различных образцов стрелкового оружия. Конечно же, с помощью и при участии Эда Изелла.

Через пару дней на нескольких машинах мы отправились в горы в резиденцию охотничьего клуба NORVA. По дороге много раз останавливались: то перекусить, то в магазин оружейный зайти, то красивым видом с горы полюбоваться. Добравшись до места, стали размещаться: кто куда. Нам с дочерью выделили отдельный трейлер, в котором были не только две комнаты и кухня, но и остальные удобства, включая собственный туалет и душ с горячей водой.

На территории резиденции есть один большой общий корпус и несколько маленьких домиков. В «общежитии» клуба созданы все условия для проживания тех, кто приезжает на несколько дней для охоты или отдыха на природе. Члены клуба часто бывают здесь и только один день – для того, чтобы пострелять из своих коллекционных образцов в прекрасно обустроенном открытом тире, который они сами же и соорудили.

Нам сказали, что все работы на территории делаются собственными силами. Это касается и чистки леса, и уборки помещений, и готовки еды. Сторож, живущий там с семьей, только охраняет резиденцию.

Первый вечер мы все провели у костра, где готовилось мясо для завтрашнего пикника, на который приглашено множество гостей: членов охотничьего клуба и коллекционеров оружия.

Зная, что я увлекаюсь охотой, новые друзья решили доставить мне удовольствие: отправить рано утром вместе с президентом клуба Мартином Иксом на охоту.

Я поднялся с постели почти за час до выхода и с нетерпением ожидал Мартина. И вот мы уже в лесу, ружья заряжены. У Мартина в руках манок, но он и без него издает какие-то звуки, имитирующие голоса лесных обитателей, – поистине заядлый охотник!

Удивительное дело: он не знает русского, а я английского, но мы очень хорошо понимали друг друга. Побродив по лесистым горам несколько часов, мы, усталые, без дичи в рюкзаках, возвратились на базу.

Около костра все еще суетились устроители пикника. Завидев нас, они начали шутить, показывая на то мясо, что жарилось: не это ли, мол, результат вашей охоты? Мы тоже, смеясь, качали головами: «Да, да, это, конечно же, наш трофей!»

Наша работа по созданию видеоистории продолжалась несколько дней, в течение которых мы с Юджином Стоунером не только участвовали в интервью, но и соревновались в стрельбе по летающим тарелочкам, ездили на небольшие экскурсии в окрестностях Западной Вирджинии. Например, посетили небольшой частный зоопарк и побывали на специальной рыбной ферме – посмотрели, как разводят форель.

Возвращаясь в столицу после завершения съемок в охотничьем клубе NORVA, мы по дороге заехали в Музей гражданской войны США в Манасасе, и, после этого, отправились на обед в личную резиденцию семьи Эда Джонсона. Там был устроен небольшой прием в нашу честь, после которого хозяин с удовольствием показал нам свои владения. Оказалось, что он – известный в стране коллекционер оружия и старинных вещей, связанных со временем гражданской войны в США. В его «арсенале» и в самом деле чего только не было: от ящика для перевозки денег – до пушек…

Узнали мы еще об одном хобби Эда: коллекционировании автомобилей старинных марок. Он не просто коллекционирует, он их своими руками восстанавливает. На одном таком, приведенном им в рабочее состояние, мы с ним прокатились. На радиаторе этого автомобиля стоял год выпуска – 1933-й.

Следующий пункт нашего посещения – база военно-морских пехотинцев в Куантико. Нас было не менее 15 человек на нескольких автомобилях: я, Юджин Стоунер, Эд Изелл и все те, кто был с нами.

Лично для меня первый визит на военную базу в США был «из области фантастики» – ведь здесь действительно сосредоточено немало секретных объектов. Для того чтобы попасть на территорию базы, мы останавливались в нескольких контрольных зонах, хотя к лобовым стеклам наших автомобилей были прикреплены заранее оформленные специальные пропуска.

Рослые морские пехотинцы подходили к нам, подозрительно осматривали документы, и возвращались на пост: очевидно, связывались с командованием базы. Через некоторое время нам разрешали переместить автомобили в следующую зону, где все повторялось сначала.

Во время первой проверки, когда наш автомобиль находился с внешней стороны границы базы, я испытывал волнение, подобно разведчику: «впустят меня или не впустят?» Ну а при последней проверке уже на территории базы за контрольно-пропускным пунктом, мысли появились иные: «выеду ли я обратно? «И все эти волнения были усилены каким-то общим, фоновым предчувствием опасности, которое не покидало меня во время первого визита в США.

На военной базе нас ждал прием по «высшему» разряду: мы встретились и с командованием, и с офицерами, и с рядовым составом. Посетили и батальон огневой подготовки, стреляли в тире. Вечером на территории базы в Музее морской пехоты был устроен прием, на котором произносилось много лестных слов и в адрес создателя АК-47, и в адрес России. Я тоже выступил с небольшой ответной речью и поблагодарил наших американских друзей за те интересные дни, что мы провели в их стране.

Благодаря стараниям Эдварда Изелла наш первый визит был отлично организован. Все проходило четко и интересно: и рабочие съемки в горах Вирджинии на территории клуба NORVA, и пикники, и встречи, и приемы. Везде нас окружали приятные, заботливые и душевные люди и мы с удовольствием общались с ними, стараясь узнать, как они живут, работают, отдыхают. Нам было приятно, что и они интересовались нашей страной и нашей жизнью.

Кроме того, всех нас объединяло общее увлечение оружием. Конечно, не с точки зрения его применения, а с точки зрения исследования эволюции технической мысли.

Посещая дома моих новых американских друзей, я никогда не задумывался над стоимостью их частных коллекций оружия. Для меня в этих коллекциях важнее другое – интеллект их владельцев, уровень оружейной образованности и творческих способностей. И мне понравилось то, что каждый коллекционер – не только собиратель всего этого «оружейного арсенала», но еще и мастер, обслуживающий его.

Надо признать, что такое «коллекционирование оружия» было для меня самым удивительным в США, поскольку у нас в России нет ничего подобного. Мы не коллекционируем оружие, мы его покупаем для охоты. У меня самого немало охотничьих ружей, в том числе несколько подарочных. Но боевого оружия в частном владении в России нет ни у кого. Конечно, я имею в виду, владение на законном основании…

Время нашего первого визита закончилось. Непросто было расставаться с американскими друзьями, уезжая из США. Ведь никто из нас не был уверен в том, что мы когда-нибудь снова увидимся…

Это было незабываемое время, сдружившее нас всех на долгие годы. В дальнейшем, посещая Штаты, я каждый раз с удовольствием встречался с этими людьми. Да и они к нам в Ижевск неоднократно приезжали на мои юбилеи: в 1994, 1997 («50 лет АК-47») и 1999 годах. Собираются приехать и на предстоящее празднование моего 85-летия в ноябре 2004 года. И сами они много раз приглашали меня приехать в США с частным визитом: отдохнуть, поохотиться, пообщаться с друзьями.

В США я побывал неоднократно: в 1990, 1992, 1993, 1994, 1996, 1997, 1998 и в 2003 годах. Причины моих визитов были разные, но в основном, деловые. В 1992 году – по приглашению владельца оружейной фирмой STURM, RUGER & Company и известного американского конструктора Билла Рюгера. В 1993 и 1994 годах участвовал в Национальной оружейной выставке (SHOT Show) – в Хьюстоне и Далласе. В 1996 в составе делегации Ижевска посетил Сан-Франциско и Атланту, а в 1997 году приезжал с делегацией компании «Росвооружение».

И только весной 1998 года, получив от моих друзей из охотничьего клуба NORVA очередное приглашение, я дал согласие приехать в США с частным визитом дней на десять. Желательное время для поездки: конец сентября – октябрь.

Друзья приглашали меня приехать с дочерью Еленой и внуком Игорем и просили нас поработать над планом визита вместе с ними. Признаюсь, при моем характере это очень трудно сделать: во-первых, я всегда стараюсь освободить людей от излишней заботы о моей персоне и никогда не злоупотребляю их готовностью выполнять мои желания. Во-вторых, сложно желать чего-то, о чем не знаешь. Конечно, в чужой стране для иностранца интересно все и можно бесконечно ходить по одним и тем же местам, каждый раз получая новые впечатления от увиденного и услышанного.

Я поручил дочери вести все переговоры на эту тему, а мне лишь показать перед поездкой готовый план. Как человек технический, я должен убедиться в том, что наше пребывание будет упорядоченно и во времени, и в пространстве…

За суетой наших дел, за бурными событиями в связи с российским «дефолтом» и ожиданием новых изменений в политике и правительстве страны, незаметно подошло время нашего отъезда в США: 6-го октября – в Москву, рано утром 8-го октября – в Вашингтон.

В Москве мы остановились на один день 7-го октября. День для России был очень серьезный – день всероссийского протеста против политики Президента и Правительства. По телевидению постоянно говорилось о возможных акциях неповиновения, о грядущих беспорядках на улицах, митингах. Конечно, мне не хотелось попасть в подобный вихрь событий перед дальней дорогой, и я решил провести этот день, отдыхая перед телевизором, в кругу друзей.

Из телевизионных новостей я неожиданно узнал о том, что президент наградил меня орденом Святого Апостола Андрея Первозванного за номером 2! Но почему-то, вслед за этим сообщением показали кадры, снятые четыре года тому назад, когда президент награждал меня Орденом «За заслуги перед Отечеством» за номером 1…

С этим «благословением» на следующее утро я улетел из своей страны.

В вашингтонском аэропорту нас встречала группа друзей во главе с Мартином Иксом. В 1990 году он был президентом охотничьего клуба NORVA и, на правах хозяина, ревностно следил за осуществлением всех пунктов плана нашего первого пребывания в США. И в этот раз он стоял впереди всех в своей причудливой одежде с охотничьими атрибутами и, расставив широко руки для объятий, улыбался нам. Мы были рады увидеть этого удивительного человека здоровым, так как знали, что полгода назад он попал в автокатастрофу и чудом остался жив. Лишь повязка для руки, висящая на шее Мартина, напоминала о случившемся. Говорят, оптимизм и жизнелюбие помогли ему выбраться из почти безвыходной ситуации.

Поскольку теперь Мартин пенсионер и не связан работой, он опять оказался главным координатором нашей поездки. Кроме того, он и его жена Хеллен любезно предложили нам остановиться не в отеле, а в их доме. После недолгих раздумий мы согласились: ведь это еще одна неизвестная нам сторона путешествий – погрузиться в чисто американский быт, узнать своих друзей в их повседневных привычках и заботах. К тому же, это упрощало дело – мы все время были вместе и могли без труда согласовывать детали плана.

Наша малая «группа поддержки» состояла из Мартина Икса, Билла Йорка и Тома Дира. На двух автомобилях мы с ними совершали все поездки. Том и Билл были такими умелыми водителями, что даже в напряженном трафике вашингтонских дорог ухитрялись не терять друг друга из виду.

Друзья волновались за наше здоровье и первые два дня были адаптационными – лишь небольшие экскурсии в ближайших окрестностях Вашингтона. А на третий день было запланировано посещение Танкового музея: «Демонстрация подвижного состава Военного Музея Алана Корса».

Выехав за пределы пригородов Вашингтона, мы свернули на небольшую дорогу, идущую через какие-то фермерские хозяйства. Через некоторое время мы увидели огромное зеленое поле, на котором находилась военная техника – танки, бронемашины, легкие маневренные машины и ходили люди в военной форме самых разных времен и государств. На пригорке было что-то, вроде большого самолетного ангара, под навесом стояли столы с едой и толпились собравшиеся зрители.

Мы поставили машины и, взяв фотоаппараты, подошли к ангару. Нас тут же окружили многочисленные друзья из клуба NORVA. Тут были Эд и Кэрол Костелло, Эддисон Херст, Эд Джонсон, Джон Воллес и, наконец, Вирджиния Изелл – вдова моего друга, историка-оружейника Эдварда Изелла.

Нас подвели к Алану Корсу и я увидел перед собой молодого еще человека с военной выправкой, очень корректного и внимательного. Мы решили, что Алан – директор этого музея и главный организатор шоу. Чувствовалось, что он немного волнуется, но очень рад всему происходящему здесь.

И только покинув музей, мы узнали о том, что это была личная коллекция Алана, которую он демонстрирует раз в год. Несколько человек постоянно следят за техникой, поддерживая ее в рабочем состоянии. Трудно представить, что это лишь хобби для Алана, поскольку основная его работа не здесь. Алан – очень состоятельный человек, владелец крупной компании. Но, как нам сказали, он настолько увлечен Музеем, что ежегодно устраивает подобные шоу. Причем, на каждом из них происходит не только демонстрация ходовых способностей машин, но и готовятся историко-технические доклады по специальной тематике.

Алан Корс предложил нам до начала шоу посмотреть коллекцию и показал рукой направление в сторону леса. Пройдя участок с английской техникой и солдатами английской армии 60-х годов, мы вдруг наткнулись на русского солдата, который, улыбаясь, показал нам в ту же сторону, что и Алан.

На опушке леса мы увидели два танка Т-34. Около них стояли американские парни, одетые по всем правилам в военную форму Советской армии времен войны. Я как будто попал в свое прошлое, в боевую атмосферу 1941 года… И только одна деталь не укладывалась в эти рамки – на одном из танков Т-34, на башне которого развевался красный флаг, огромными белыми буквами было написано: «МИХАИЛ КАЛАШНИКОВ».

Вот это и возвратило меня к действительности – такого танка раньше, конечно же, я не встречал! Это было очень трогательно. Дело в том, что накануне Мартин Икс неоднократно, как бы между прочим, справлялся у нас: какое название было на танке, на котором я воевал до своего ранения? Американцам было непонятно, что в кошмаре первых военных дней нам было не до названий. Это потом уже появились «За Родину», «Вперед на врага» или «Иосиф Сталин». А поскольку кроме «Т-34» я ничего не сказал, то, видимо, решили восполнить пробел, написав «МИХАИЛ КАЛАШНИКОВ».

Признаюсь, мы с внуком с удовольствием залезли в этот танк, и я показал ему его устройство. Конечно, по сегодняшнему времени допотопное, но по-тогдашнему – чудо техники!

На шоу среди гостей были и русские эмигранты, в основном, мои ровесники. Американцы пригласили их, как участников Великой отечественной войны, поскольку здесь предстояла демонстрация русских танков Т-34. Мы заметили, как Алан спрашивал каждого из них об их чине в Советской Армии и о местах их сражений. Все это он записывал для представления гостей участникам шоу. Присутствовали здесь и представители Российского посольства в Вашингтоне – военный атташе Российского посольства генерал-майор Андрей Моршанкин и его заместитель. Был и почетный американский гость – сенатор штата, сидевший во время выступлений докладчиков на земле, поджав ноги. Он поднялся лишь раз, когда Алан его представлял.

На этот раз шоу было посвящено знакомству с английской техникой 60 –70-х годов и доклад делал английский полковник в отставке. По реакции зрителей можно было определить, что случайных людей здесь не было.

После выступления английского военного и демонстрации английской техники перешли к «русской теме». Для начала представили всех русских, присутствующих здесь, и дали слово одному из «американских» русских ветеранов. Он начал со своих детских лет, затем – война, основные сражения, в которых ему пришлось участвовать, и так – до дней Победы. Он говорил на английском языке и очень волновался. Чувствовалось, что он тщательно готовился к докладу, так как такое количество имен военачальников русских и немецких невозможно было ни запомнить, ни произнести. Доклад длился минут сорок, и слушатели изрядно устали.

Я уже начал сомневаться, хватит ли у присутствующих терпения выслушать мое выступление? Но я говорил не более 10 минут, что вполне укладывалось в американские нормы. По реакции слушателей я чувствовал их одобрение. Говорил, конечно же, по-русски, а переводил генерал Моршанкин. Он был здесь особым гостем, которого Алан, представляя присутствующим, поблагодарил за помощь в приобретении русских танков. Наше выступление с генералом закончилось под овации присутствующих и под рев наших «Т-34», которые подрулили к трибуне так, что около меня оказался «МИХАИЛ КАЛАШНИКОВ». На его фоне мне пришлось поработать «фотомоделью» – фотографируясь и раздавая автографы всем желающим.

На следующий день была запланирована поездка в горы, в резиденцию клуба NORVA. А по пути – заезд к Эддисону Херсту для «ланча в кругу друзей». Перед домом Эддисона мы увидели на высоком флагштоке два больших флага – американский и российский. Около дома стояла группа приглашенных гостей, среди которых я едва узнал Джинни Изелл: она была в необычной велосипедной одежде, с черным птичьим шлемом на голове. Я и не знал, что она страстная велосипедистка, и в уик-энд предпочитает не пользоваться машиной.

Эддисон повел нас в дом, показать свой «музей». Он был военным врачом во Вьетнаме и все, что относится к тем годам, бережно хранит. На стенах висят фотографии, наградные листы, вырезки из газет, на стеллажах лежат каски, гильзы и прочие атрибуты войны. Когда Эддисон вспоминает о той войне, он говорит, что это было ужасное время, Америка совершила большую ошибку, пострадали от которой простые американские парни, его ровесники.

На самом видном месте мы увидели стенд, посвященный моему первому визиту в США – я, доктор Изелл, Стоунер. Под стеклом – наши фотографии, автографы. Там же все письма и поздравительные открытки, присланные семье Херстов из России. Посмотрев большую коллекцию оружия и всяческого охотничьего приспособления, я еще раз убедился в том, что хозяин дома – человек очень основательный, аккуратный: все в образцовом порядке, все систематизировано.

Во время ланча мы узнали еще об одном увлечении этой семьи. Жена Эддисона, Мона, сама делает шоколад, конфеты и пирожное и отдает на продажу. Думаю, что материальной причины для этого нет, так как Эддисон инспектирующий врач, и в доме чувствуется уверенный достаток. Вот такие они – наши американские друзья! Быстро промелькнули пять часов в доме Херстов и, распрощавшись с хозяевами, мы двинулись дальше – в сторону гор. Из окна автомобиля я наслаждался живописностью предгорных мест. Осенние краски только-только начали проявляться на траве и деревьях и делали природу сказочно красивой. Какая-то мягкость и умиротворенность была во всем. И погода была под стать – теплая, солнечная.

Проехав часа три, мы остановились у маленького магазина, в котором продавалось все – от ружей и патронов до репчатого лука и мороженого. Я вспомнил этот магазин и его хозяина. В 1990 году мы заезжали сюда вместе с Юджином Стоунером и Эдвардом Изеллом. Прошло столько лет, а здесь, как будто, все осталось по-прежнему. И магазин, и его хозяин, и охотничьи трофеи, развешанные над головой, и поразивший меня ассортимент ножей и оружия.

На следующее утро была запланирована охота, и хозяин магазина выписал мне и Игорю что-то типа «охотничьих билетов», записав в них лишь имена и адреса. Все выглядело вполне официально – мы были «зарегистрированы» для охоты в этой местности! Правда, о типе самой охоты мы тогда не смогли бы и догадаться. Но об этом позже…

Мы отправились дальше и через каких-нибудь полчаса свернули с асфальтового шоссе на грунтовую дорогу по территории охотничьего клуба. Когда подъехали к знакомому дому центральной резиденции с большой вывеской «NORVA», опять вспомнилась картина из прошлого. Наши друзья всегда отличались какой-то особо трогательной выдумкой. Так, в 1990 году, когда мы въехали на территорию клуба NORVA, они подрулили наш автомобиль к красной ковровой дорожке, ведущей к трейлеру, предназначенному для меня и дочери. Было и смешно, и приятно… Как и тогда, на площадке перед домом дружно развевались два больших флага наших стран. Только не было трейлера, но почти на том же месте появилась новая постройка – специальный гостевой дом. В нем мы и расположились своей семьей. Дом небольшой, но очень уютный. Без излишеств, но с кухней, туалетом, душем и, конечно же, горячей водой.

В первый же визит нас поразил такой комфорт – тут до ближайшего жилья настолько далеко, что предположить бесконечно текущую воду, да еще горячую, для нас, русских людей, было невозможно. А когда американцы подъезжали к стрелковому тиру на машинах, хотя это в пятидесяти метрах?.. Пятьдесят метров спуститься с горки в ложбину!..

Часа три мы провели в этом тире в ложбине гор, за стрельбой по мишеням из разнообразного стрелкового оружия. Это было особенно интересно для моего внука Игоря, так как он впервые попал в подобную обстановку, когда можно пострелять из того, что никогда до этого и в руках не держал. Все оружие и боеприпасы – из частных коллекций наших друзей, а уж они всегда стараются продемонстрировать нам лучшее.

Надо отдать должное, оружие почти столетней давности содержится в столь же образцовом состоянии, как и современное. Конечно, отдача при стрельбе у них такая разная, что можно на себе почувствовать эволюционный процесс в развитии оружия. Я с большим удовольствием наблюдал за стрельбой, но сам стрелял лишь из желания сделать приятное кому-либо из владельцев оружия. Интересуясь моим мнением об их коллекционном оружии, они, время от времени, подходили ко мне и протягивали свое «сокровище». Ну и, конечно же, фотографировали меня с ним. Понимая и уважая их увлеченность этой техникой, я искренне старался показать свою заинтересованность их коллекционными образцами.

Наконец, звездная ночь остановила стрельбу и погнала нас в горку, к дому, в котором собралось для обеда (русского ужина) человек двадцать пять. Они весело общались, шутили и между делом накрывали на стол. Обедом заправлял Дэн Лейман, нынешний президент клуба NORVA.

Как всегда, еды было столько, что съесть нельзя, а шуток и тостов так много, что не запомнить. В этой теплой обстановке мы сделали шутливые подарки – кому рог охотничий из бересты, кому разрисованную сувенирную балалайку, кому маленькие русские лапоточки. Ну и, конечно, дарили мою автобиографическую книгу на английском языке с автографом. Вернее, с факсимиле. Учитывая мои проблемы с написанием автографов, связанные со старым военным ранением правой руки, мы специально поставили факсимиле на все книги еще в Ижевске. Но всякий раз друзья протягивали мне их и просили: «Автограф, пожалуйста! «Ну, что тут сделаешь, приходилось стараться».

На следующее утро подъем был намечен на шесть часов, чтобы с первыми лучами солнца быть в лесу готовыми к охоте на белок. Всю ночь я просыпался и глядел на часы – не хотелось оказаться недисциплинированным. В назначенное время мы с Игорем присоединились к группе собравшихся охотников. Нам дали ружья, объяснили вкратце суть охоты на белок, посадили в машины и повезли по разным местам. Я оказался в компании с «охотничьим ассом» Мартином Иксом, а Игорь – с опытными Гарри Холдерманом и Джеком Бокинским.

Мы с Мартином объехали гору и оказались на противоположной стороне ложбины. Лес только-только просыпался, и мы должны были дождаться того времени, когда белки проснутся и задумаются о еде. Присев на раскладные стульчики, мы погрузились в созерцание леса в первых лучах восходящего солнца. Наша задача состояла в слушании шорохов и наблюдении за движением веток на деревьях. По причине проблем со слухом мне лично оставалось последнее.

Когда я смотрел сквозь оптический прицел на шевелящиеся от ветерка ветки и ждал появления в них маленького пушистого зверька, я думал лишь о том, что это не очень приятная для меня цель. Сколько доверчивых белок я кормил с рук в парках и на улицах городов, а одна даже жила когда-то в нашем доме, как кошка или собака. Мы с женой привезли ее, подраненную, с родного Алтая.

Нам подарил ее старый лесничий, и она жила у нас лет пять. Помню, как горевала вся семья, когда наша Белянка по деревьям убежала далеко от дома и потерялась. Остались лишь воспоминания от нее – ободранная обшивка дивана и испорченные меховые пальто…

Невозможно мне и представить такого рода охоту, и я был бы несказанно рад ее неудаче! Хотя, само пребывание в лесу доставляло мне большое удовольствие.

Кроме того, мне было очень интересно наблюдать за моим спутником Мартином Иксом. Часа через полтора после нашего сиденья он вдруг оживился и принялся время от времени направлять ружье в сторону раскачивающихся веток. Видимо, он слышал треск и пытался поймать в прицел маленьких юрких зверушек. Я же только молился об их спасении и, очевидно, был услышан! Ни одной белки мы не подстрелили, хотя выстрелы были сделаны. Для Мартина это была неудача – он хотел удивить меня охотничьим трофеем…

Когда мы вернулись на охотничью базу, Игорь поделился со мной своими впечатлениями – видел нескольких белок, но стрелять в них не стал принципиально. Я порадовался и за него.

После завтрака и отдыха было еще «немножко охоты»…

Американские друзья предложили нам с дочерью поехать куда-то на часок поохотиться. Взяли опять свои винтовки с оптическими прицелами, бинокли, сели в машины и «поскакали» как настоящие ковбои…

Подъехав к чьей-то ферме, мы вышли из машин, и направились через скотный загон, мимо стоящего стада, за ограду. Вокруг простирались поля, окруженные лесистыми холмами. На самом дальнем из них нам показали стоящего оленя. Мы с дочерью решили, что теперь – охота на оленей, и удивились какой-то смешной легкости и непонятности происходящего.

Олень не двигался, а наши спутники группой бегали от одного места к другому, вскидывая ружья и глядя в оптические прицелы. Они делали это либо стоя, либо падая на землю. Затем они начали громко обсуждать что-то, показывая рукой в сторону далеко расположенных кустов. Мы ничего не могли понять из их действий, а они были так увлечены этой охотой, что забыли нам объяснить, кого же они все-таки ищут среди этих грандиозных просторов. Показанный нам олень все стоял на том же самом месте, и мы поняли, что он вообще не настоящий…

Дальше было еще смешней: все начали бегать по полю и искать нарытые дырки. Это не кротовые следы, а что-то необычное для нас – диаметром около тридцати сантиметров и глубиной около пятидесяти. Видимо какой-то невиданный нам зверек портит поля и нервы фермеров. Друзья, наконец-то, пояснили, что хозяин фермы бывает просто счастлив появлению охотников, и они время от времени совершают подобные вылазки в его владения.

Побегав таким образом с часок, мы вернулись на ферму и, наконец-то, познакомились с хозяином, его женой и побывали в их доме, которому почти две сотни лет. Затем фермер усадил нас на ковш трактора и прокатил по всему полю, подвозя к тем загадочным дыркам.

На следующий день мы своей «десантной группой» направились в Вашингтон, где проходила выставка вооружения Армии США. Там к нам присоединилось еще несколько человек, среди которых был мой израильский коллега Узи Гал, близкий друг и последователь Юджина Стоунера – Рид Найт, Джинни Изелл, переводчица Люба, полковник морской пехоты Санни Лейн и журналист Гомер Бреф.

В огромных лабиринтах выставки легко было потеряться, и наше передвижение осуществлялось небольшими перебежками, с остановками и ожиданиями. Всегда спешащий Рид Найт задавал скорость, а медлительный Мартин Икс все время отставал. При этом он ворчал: «Нет, мне больше нравится быть в «Норве», чем здесь!..»

Мартин был на этой выставке необычен и странен в своей «ковбойско-охотничьей» одежде, и снующие мимо деловые посетители поглядывали на него с любопытством. Он действительно совершенно гармоничен лишь с дикой природой «Норвы», и потому старается все свое время проводить в горах. Рассказывали, что Мартин часто живет в охотничьей резиденции один и наслаждается этим, а когда кто-нибудь нарушает его уединение телефонным звонком, он, вместо: «Алло!», говорит: «Рай слушает!»

Рассказывая о выставке, мне хочется отметить не то, какие чудесные сверхсовременные образцы там можно увидеть, а то, насколько американцы умеют гордиться всем этим. Мы видели, как около каждого стенда кипела работа – люди в военной форме и штатские «делали бизнес». Тут шел ознакомительный процесс с последними достижениями в области вооружения, и планировались будущие заказы.

Конечно, обойти всю выставку за один день невозможно, и, следуя плану Джинни, мы посещали лишь стрелковые стенды, интересующие меня и Узи Гала. Виржиния заранее договорилась о встречах на стендах известных оружейных фирм, таких как «Кольт» и «Беретта». Встречаясь со своими американскими коллегами, мы останавливались, знакомились с их работами, фотографировались, дарили маленькие сувениры. Надо отметить, что их отношение ко мне и Узи было очень уважительным и даже слегка восторженным. Со многими из этих людей я уже встречался раньше, но некоторых видел в первый раз.

После выставки всей большой компанией мы провели вечер памяти наших ушедших из жизни друзей – Эдварда Изелла и Юджина Стоунера в доме Джинни Изелл. И мы решили на следующее же утро посетить кладбище военных ветеранов, где они оба похоронены. Это печальное место находится совсем недалеко от базы военно-морских пехотинцев в Куантико – той самой, на которой мы были вместе с ними в 1990 году.

Узнав о моем пребывании в США, сотрудники Музея морской пехоты, находящегося на территории базы, очень хотели показать мне свою коллекцию и просили нас по дороге к кладбищу заехать ненадолго к ним. Ну, что ж, этот визит тоже – визит памяти…

На этот раз мы попали на территорию базы как-то проще. Возможно потому, что с нами был Санни Лейн, отставной полковник морской пехоты. Без задержки мы проследовали до здания, где размещается музей оружия.

Осмотр его экспонатов был очень интересен. Чего тут только не было, вплоть до стреляющих тростей, палок и зонтиков! После осмотра ко мне подошел молодой капрал, на груди которого красовались знаки лучшего стрелка из всевозможных видов малого стрелкового оружия и, представившись, вежливо попросил меня сфотографироваться с ним на память. Я пожал ему руку и подарил свои юбилейные значки, как дополнение к его наградам. Поблагодарив меня, он снял с себя все свои знаки отличия и приколол к моей одежде.

Выехав из Куантико, мы проехали около километра по лесной дороге и оказались перед центральными воротами кладбища военных ветеранов. При въезде стоял стол под навесом, на котором находится большая регистрационная книга всех захоронений. По фамилии мы легко нашли точные координаты могил, чтобы отыскать их в считанные минуты. Возможно ли нам в России представить такое? У нас, как будто одна большая общая могила для всех, кто похоронен. Если вы не были на могиле своего знакомого пару лет, то без провожатого это место просто не найдете.

Как рассказала нам Джинни, на этом кладбище родственники не знают заранее место захоронения, а узнают о нем позже, из книги регистрации. Прощальную церемонию проводят на большой центральной поляне – звучит музыка, гремят оружейные залпы, отдаются последние воинские почести. Затем гроб закрывают и увозят на место захоронения. А родственники и друзья поминают усопшего тут же, на поляне, под установленным навесом. Все разумно предусмотрено…

Мне кажется, в подобной церемонии и проявляются истинная демократия и равенство. Да в том, что все памятники абсолютно одинаковые, из одинакового мрамора, одинакового размера. Даже расположение надписей одинаково: имя умершего, звание, род войск, даты рождения и смерти. Отличие лишь в символе веры, высеченном сверху над именем, да в последней строке, куда родные могут поместить что-то личное. Например, Джинни поместила там слово «Ориентации», которое является названием любимой книги Эда.

Еще одна интересная особенность этого кладбища: с другой стороны от установленного памятника обычно хоронят жену или мужа умершего. При этом, на обратной стороне памятника высекают лишь имя и надпись – «жена» или «муж». Так покоятся американские ветераны армии…

Могилы наших друзей мы определили из окна автомобиля, проезжая по дороге, идущей между пронумерованными полянами с захоронениями. Координаты захоронения – это номер такой поляны и номер на обратной стороне памятника.

Мы остановились у поляны, где похоронен Юджин Стоунер. По номеру захоронения отыскали его могилу и я с волнением прочитал высеченные на памятнике слова: «Юджин Моррисон Стоунер, капрал военно-морских пехотинцев, Вторая мировая война, Ноябрь 22 1922, Апрель 24 1997». Не конструктор, не создатель знаменитой винтовки М-16, а именно «капрал Второй мировой войны»… Воткнув вазочку с цветами в землю перед памятником моему коллеге, все присутствующие сфотографировались на память об этом печальном свидании. Потом мы все направились к другой поляне, наискосок, к памятнику на котором написано: «Эдвард Клинтон Изелл, майор армии США, Ноябрь 7 1939, Декабрь 23 1993». Расположились на траве возле памятника, помолчали, вспоминая этого удивительно светлого и необыкновенно талантливого человека…

Посетив могилы Джина и Эда, я почувствовал, насколько близка мне стала далекая страна Америка. У меня здесь много хороших друзей и даже есть знакомое кладбище…

В один из следующих дней мы совершили путешествие в город Анаполис, столицу штата Мериленд. Центральная часть этого города очень похожа на Старую Англию: маленькие игрушечно-красивые домики в колониальном стиле, кривые узкие улочки, ведущие к площади, одна сторона которой обращена к заливу, заполненному яхтами, лодками, маленькими прогулочными кораблями. Полюбовавшись набережной, мы поехали на территорию Академии военно-морского флота США – NAVY. В музее Академии нас поджидал симпатичный молодой курсант Майкл, сын соседей Мартина Икса, ставший нашим экскурсоводом на все пять часов, проведенных нами в Анаполисе.

Сначала Майкл провел нас по территории Академии и показал учебные корпуса и улицу, на которой стоят дома начальственного состава. Надо сказать, что все это смотрится как большая парковая зона, где между огромными деревьями и зелеными подстриженными полянками с множеством прыгающих белок и причудливыми беседками, расположены четырех – и пятиэтажные учебные и административные здания Академии.

Мы зашли в академический собор, в котором проходят ежедневные службы для курсантов и преподавателей и пышные церемонии венчания во время «студенческих» свадеб. Был полдень, в соборе никого не было, и нам представилась возможность полюбоваться красотой всех его цветных оконных витражей и скульптур.

Продолжая экскурсию, мы оказались перед главным административно-учебным корпусом, где проходила репетиция какого-то события. На оцепленном плацу строились, маршировали под музыку академического оркестра курсанты, кричались команды, и передвигались командиры. Закончилось это все спуском флага, красивым заходом строем всех курсантов, а за ними и оркестра, в здание.

Только после того, как последний барабанщик скрылся из виду, оцепление было снято, и мы смогли войти в эту цитадель – главный административно-учебный корпус Академии. Майкл повел нас вниз – в столовую для ланча, и мы оказались в таком огромном зале, что не смогли увидеть ни его начала, ни конца. Говорят, что там за пять минут можно накормить четыре тысячи человек одновременно.

Курсанты сидели за длинными столами, а по проходу сновали официанты, разнося недостающую еду. Столы были заранее сервированы. Мы заняли один из столов и попробовали «солдатской» еды – салаты, блинчики с мясом по-мексикански с острым соусом и кукурузой и специальный рис. Это все было настолько сытно, что десерт – очень вкусный пудинг с фруктами – мы попробовали лишь из вежливости.

Время от времени к нашему столу подходили друзья Майкла – пожать мне руку и сфотографироваться на память. Что ж, мне приятно было видеть их истинный интерес и ко мне, и к России – ведь молодежь определяет будущие отношения между нашими странами.

После обеда Майкл предложил нам совершить морскую прогулку на одной из учебных яхт. Мы с радостью согласились. Майкл убежал сменить свой парадный китель на спортивный костюм, а мы пошли на причал. Там было множество небольших пирсов, около которых покачивались пришвартованные яхты. Каждая из них имела свое название и была раскрашена по-особому. На самом большом пирсе мы увидели военный корабль, только что вошедший в порт, и встречаемый на берегу выстроившимися курсантами с музыкой и флагами.

Вода в заливе не была спокойной, и нас буквально на руках перенесли с пирса на яхту. В команде было три человека вместе с Майклом. Когда шли по заливу, ребята предложили мне взять штурвал и управлять движением яхты. Погода была чисто осенняя – солнечная и ветреная, а значит, подходящая для паруса.

Выйдя из залива, мы раскрыли паруса и яхта стремительно заскользила по воде, рассекая встречные волны и наклоняясь при маневрах так, что иногда и дух захватывало. При этом брызги соленой воды летели со всех сторон – то от ветра, то от волн. Чувствовался запах моря, рыбы и кораблей. Мимо нас прошел военный корабль, начиненный торпедами и прочим военно-морским оружием. Мы с любопытством все это разглядывали и фотографировали. Наверняка, никому на том корабле не пришло бы в голову, что это русские люди болтаются в яхте под их мощным бортом.

Морская прогулка продолжалась часа два, после чего нас опять на руках перенесли на пирс. Поблагодарив Майкла и его друзей за хорошо проведенный день, мы, покачиваясь, пошли к машинам.

В последующие дни мы посетили усадьбу Джорджа Вашингтона в Маунт Вернон, гуляли по улицам старого города Александрия, побывали на русском ужине в доме чудесной женщины, русской американки Марины Годуновой, и, наконец, посетили резиденцию Национальной Оружейной Ассоциации Америки NRA в Вашингтоне.

У входа в красивое высотное здание, в котором располагается NRA, нас встречал президент «Сафари-Клаб», бывший конгрессмен от Аляски Ховард Поллак, известный нам с дней «охоты на кроликов». Радостно обняв нас, ввел в большой холл первого этажа, где уже собрались поджидавшие нас люди. Тут были наши друзья и знакомые из охотничьего клуба и множество других людей, членов NRA.

После взаимных приветствий хозяева предложили нам осмотреть Музей оружия NRA. Директор музея повел нас по экспозиционным залам, рассказывая о развитии американского оружия на фоне всей истории Америки.

В музее NRA собрано большое количество коллекционного оружия. Тут можно встретить оружие выдающегося стрелка-спортсмена, оружие, принадлежавшее и завещанное музею президентами США, выдающимися личностями, известными конструкторами. Есть целая комната оружия Франклина Рузвельта, который, оказывается, был большим знатоком этого дела и страстным коллекционером. Там воссоздана обстановка его личного музея в Белом доме.

В одном из залов мы увидели на стене портрет моего американского коллеги и хорошего друга Билла Рюгера. Он тоже передал музею свою частную коллекцию оружия.

Интересная атмосфера ощущалась в этом музее. Что-то домашнее и неофициальное чувствовалось во всех этих залах и даже в коридорах и холлах. Таких музеев я до той поры не посещал. Конечно, он закрыт для свободного доступа, и, как я понял, даже не все члены NRA могут увидеть его коллекции. Но это, безусловно, большое достояние и самой Национальной Оружейной Ассоциации (NRA), и всей страны в целом.

Расписавшись в книге посетителей, мы поблагодарили хозяев за любезно предоставленную возможность увидеть и подержать в руках самые дорогие оружейные экспонаты США. А они пригласили нас на торжественный обед, который устраивали члены правления NRA по случаю завершения работы Сессии руководителей «первичных организаций», представляющих все штаты США, от Аляски до Калифорнии.

Вечер начался с приветственной речи президента NRA, который поздравил коллег с успешным завершением работы и сообщил о моем пребывании здесь, представив затем не только меня, но Елену и Игоря. Зал ответил аплодисментами! После маленькой официальной части председательствующий прочитал молитву, во время которой все замерли с опущенными головами на несколько минут. И только после дружного: «Аминь!», ужин начался.

Произносились тосты, первым из которых был: «За русского конструктора-оружейника, по счастливой случайности оказавшегося здесь! «. После этих слов весь зал встал и, трижды просалютовав мне дружным «ура», выпил. Признаюсь, такое внимание меня растрогало.

Во время обеда организаторы проводили аукцион, в котором и продавцами, и покупателями были все присутствующие. Смысл такого аукциона в том, что кто-то из участников обеда приносит с собой кое-что из своей коллекции, а кто-то это покупает. А вся выручка остается в Музее в качестве пожертвования.

Аукцион вел профессиональный «ведущий», и мы смогли получить полное представление о том, что такое настоящий американский аукцион. Цены он произносил нараспев, начиная со стартовой до конечной, вперемешку с расхваливанием товара и шутливыми комментариями. Присутствующие шумели, смеялись, подначивали друг друга, поднимали руки в знак того, что готовы, согласны на покупку. А ведущий не делал никакой передышки в своем пении цен, пока, наконец, не говорил: «Продано за… долларов»! И затем под аплодисменты зала он вручал победителю покупку.

Это было захватывающее шоу. Так продавались антикварные книги об оружии, современные книги американских авторов с моим автографом, приспособления для обслуживания стрелкового оружия, подписанные мною магазины к АК-47, фотографии моего первого визита и просто «черные ящики» – упакованные коробки с неизвестным содержанием.

На следующий день, рано утром мы отправились снова в горы, в резиденцию клуба NORVA, где друзья устроили пикник по случаю нашего визита в США. Народу собралось много, человек пятьдесят, не меньше. Снова приветствия, объятья, фотографирование. И, конечно, застолье! Как и в 1990 году, самым главным угощением здесь было барбекю, приготовленное Эдом Джонсоном. Ради этого он даже не присутствовал на вчерашнем приеме в NRA, поскольку должен был начать приготовление в ночь накануне пикника.

Когда мы приехали, мясо было почти готово, и улыбающийся Эд продемонстрировал нам все новшества, которые он ввел в техпроцесс за последние восемь лет. А я вспомнил, как удивительно было видеть это действо впервые! Мы тогда не знали никого из этих людей и воспринимали их сквозь призму российской действительности. Хочу сказать, что Эда Джонсона я лично принял за кухонного работника – слугу, который весь вечер и всю ночь возился у большого оригинального мангала, следя за пламенем костра под ним и за мясом в нем. Ночью, просыпаясь и выглядывая из окна трейлера, я видел Эда, колдующего над мангалом и мысленно жалел его, укоряя «проклятых капиталистов-эксплуататоров».

Так я и думал, до тех пор, пока через три дня не приехал в его резиденцию в Манасасе и не увидел его огромный дом, богатую коллекцию оружия и различных вещей времен гражданской войны, гаражи с несколькими старинными автомобилями, на которых он меня прокатил, ангары с какими-то пушками и ремонтные мастерские.

И никаких слуг во время ланча в его доме я не увидел: только друзья, жена Дороти, дочь и сын. Так я посетил дом первого знакомого мне американского «эксплуататора».

Вернемся к пикнику в клубе NORVA. Часам к двенадцати все было готово, столы накрыты и ланч начался. В течение двух часов мы передвигались с тарелками и стаканами от одной группы к другой. Постепенно перешли к десерту и интересным беседам. Кто-то показывал фотографии, кто-то свои любимые коллекционные экземпляры оружия или охотничьи сувениры, кто-то демонстрировал своих собак. Все были так заняты общением, что и не заметили, как подошло время расставания.