Траектория судьбы Калашников Михаил

Китай

2 апреля 1991 года я получил письмо от генерального секретаря Китайской северной индустриальной группы господина Го Цюаня: «В ходе своего визита в прошлом году господин Лай Цзиньле, президент Китайской северной индустриальной группы, встречался с Вами и сделал Вам предложение посетить Китай. Сейчас мне поручено пригласить Вас в Китай с целью посещения предприятий по производству стрелкового оружия. Время посещения с Вами согласовано с 19 августа по 2 сентября 1991 года».

В своем ответном письме я поблагодарил за приглашение и сообщил, что участниками поездки будут мой сын Виктор и технолог Евгений Шумков.

Закончив все формальности по оформлению поездки, мы за сутки до отправления авиарейса приехали в Москву. В гостинице в день вылета мы вдруг услышали по радио «обращение ГКЧП к советскому народу». Тут же стали наводить справки: не будет ли отменен наш рейс? Нас успокоили, что никаких изменений пока нет, и мы выехали в аэропорт.

С тяжелым, тревожным чувством неизвестности отправились мы в далекий путь. Весь полет только и думали о том, что там у нас в России происходит?

После восьми часов беспосадочного полета наш самолет сделал посадку в Пекине и мы вошли в здание аэропорта. Всматриваюсь в лица встречающих, и мне все кажется, что они хотят спросить нас об одном: ну, как там у вас, в России? А мы и сами ничего толком не знаем…

Нас встречала целая делегация, в числе которой был переводчик Шэн Юнцай, хорошо говоривший по-русски. Он представил нам своих спутников и повез в центр Пекина для размещения в гостинице. После двухчасового отдыха, мы поехали в Зал заседаний Ассоциации, где я должен выступить с докладом перед специалистами оборонной промышленности.

Наша программа была составлена с учетом чередования рабочих заседаний и культурного досуга. В ней были запланированы посещения основных достопримечательностей тех мест, в которых мы находились. И первое из них состоялось на следующее же утро – посещение музея Гугун (императорского дворца).

В тот же день после обеда состоялось следующее заседание Ассоциации, на котором я продолжил свой доклад и отвечал на вопросы. Второй день я наблюдал, как все присутствующие с необычайной сосредоточенностью вели записи перевода моего выступления.

Очередная рабочая встреча – в институте легкого оружия. Территория института большая, хорошо ухоженная, в лабораториях самое современное оборудование. Чувствуется высокая профессиональная подготовка обслуживающего персонала. Встреча прошла со взаимным интересом. В тире института нам предложили пострелять из различных образцов оружия.

И тут произошло одно маленькое событие, которое сразу же обернулось для меня большими неприятностями…

Я стрелял из автомата малого калибра с коротким стволом и без надульного устройства, уменьшающего звук. На мне были наушники, но это, видимо, не устраивало телеоператора, ведущего съемку: пожалуй, что ему нужен был «Калашников без наушников». Кто-то подошел и снял их с меня…

Конечно же, я должен был немедленно запротестовать! Если, предположим, телеоператор не догадывался, чем может для меня обернуться такая стрельба, я-то сам знал это очень хорошо!.. Но какое-то непонятное чувство – то ли гордость, а то ли своего рода профессиональное упрямство – помешало мне прервать стрельбу, и я продолжал нажимать на спусковой крючок.

Сразу же после завершения стрельбы я почувствовал неприятный звон в ушах. Разговор своих спутников стал восприниматься искаженно и словно издалека. И тут я понял: все это не пройдет даром… Жаль, что цена очень велика – с тех пор мой и без того неидеальный слух профессионала-оружейника еще более ухудшился.

И опять «культурная программа» – посещение Великой Китайской стены. Сплошной людской поток по дороге на гребне этой стены говорит о том, что народ проявляет очень большой интерес к этому чудо-сооружению своих далеких предков.

Гигантскую крепостную стену построили на Севере Китая еще в третьем веке до нашей эры. Длина ее более 6 тысяч километров, высота от 6 до 10 метров, а ширина по гребню – более 5 метров. Считается, что это самое большое сооружение из тех, что были построены человеческими руками. Строительство стоило жизни тысячам людей. Строили довольно быстро по тем временам – примерно десять лет. Из 300 тысяч строителей несколько тысяч умерших были замурованы в стене. Ее называли не только «Великой», но и «Самым длинным кладбищем мира» или «Стеной слез».

Я подумал тогда: что за опасность заставляла еще в те времена так обороняться? Ведь понятие «Великая Китайская стена» и сегодня означает некий нерушимый и неприступный рубеж!..

На следующий день мы вылетели в город Чунцин, на завод по производству стрелкового оружия. Тут мы попали, можно сказать, в свою стихию, но более «раннего периода». В цехах, которые расположены в тоннелях гор, стояло оборудование пятидесятых годов. На обработке многих деталей широко применялся ручной труд. В связи с избытком рабочей силы в цехах работают только четыре часа в смену.

Побывали мы и еще в двух городах на оружейных заводах. Там видели светлые корпуса цехов, оснащенных современным высокопроизводительным оборудованием. Готовая продукция, как часто мы теперь говорим, соответствует мировым стандартам.

Несмотря на то, что рабочие дни были максимально уплотнены, китайцы позаботились и об организации познавательного отдыха – нас привезли в Каменный лес. Иначе, как причудой природы это не назовешь…

Мы возвратились в Пекин и стали готовиться в обратный путь. Перед отъездом посетили несколько больших магазинов – надо привезти своим родным что-то из Китая. В те годы в России китайские товары были еще большой редкостью и мы с удовольствием их покупали.

Перед нашим вылетом в Пекине ко мне обратился главный редактор военного журнала Ли Хун с просьбой ответить на ряд его вопросов. Вот один из них: «Вы посетили Научно-исследовательский институт стрелкового оружия и некоторые заводы нашей страны. Какие ваши впечатления?»

Я ответил так: «Институт, который мы посетили, имеет высокий технический уровень. Там разработано много новой продукции. Однако во время посещения заводов мы заметили, что на некоторых оборудование явно устарело. Трудоемкость ручных работ у вас очень большая. Но даже в таких неблагоприятных условиях выпускается продукция высокого качества. Это нас удивило. Но оружие изготовляется небольшими партиями, исходя из этого, такую технологию можно терпеть. Я первый раз приехал в Китай. Поездку считаю очень полезной. Хотя время пребывания промчалось быстро, я успел увидеть, что китайский народ усердно трудится. Это оставило у меня глубокое впечатление. И еще – давайте вспомним старые лозунги: «Пусть дружба между народами наших стран будет вечной! «Хотел бы через ваш журнал еще раз поблагодарить ассоциацию специалистов оборонной промышленности за приглашение и за теплое, дружеское гостеприимство. К этой благодарности присоединяются мои спутники – Евгений и Виктор».

Аргентина

Поездка в октябре 1991 года в Аргентину – моя первая официальная зарубежная командировка на выставку вооружения.

Известие о том, что меня включили в состав делегации, которая поедет в Аргентину на выставку «Оружие-91», для меня было полной неожиданностью. Большинство членов делегации – военные, сама идея участия в этой выставке осуществлялась ими при поддержке Министерства оборонной промышленности. Я совершенно не понимал, в чем должна состоять моя роль на этой выставке…

В любом случае – надо ехать.

Я начал готовить кое-какие сувениры. Хорошо бы – книги о нашем стрелковом оружии, но… где их взять? Обидно до боли в сердце: наша оружейная история начиналась очень давно, но литературы об этом ничтожно мало. К сожалению, мы всегда отдавали предпочтение зарубежным оружейникам, а к своим проявляли недоверие. Что говорить о далеком прошлом, когда полно примеров на нашей памяти. Ну, где можно прочитать о таких конструкторах, как П. М. Горюнов, А. И. Судаев, Г. С. Шпагин, Н. Ф. Макаров?.. Как хотелось бы видеть о каждом из них хорошо иллюстрированную их работами книгу! Они ее заслужили.

Настал день вылета из Москвы. Наша делегация собралась в Чкаловском аэропорту. Мы почти все знаем друг друга: это хорошо! С большой радостью увидел я среди членов делегации ведущего специалиста нашего министерства Владимира Михайловича Мартынова. Время многолетней совместной работы сделало нас хорошими друзьями.

Все собравшиеся заполнили декларации и прошли в самолет.

В 16.30 московского времени 15 октября 1991 года Ил-62М взял курс на Аргентину, с посадкой перед перелетом через океан в африканской Гвинее.

Через четыре часа полета мы миновали Мальту. И вдруг в салоне объявляют, что полковник Муаммар Каддафи разрешил нашему борту пролететь над Ливией, а спустя некоторое время командир лайнера пригласил меня в пилотскую кабину.

Мне было интересно посмотреть на оборудование кабины, познакомиться с рабочими местами пилотов, взглянуть их глазами на землю. Это совершенно иное восприятие полета – передо мной как будто распахнулась вся вселенная!

Мы спокойно общались все вместе, поскольку самолет в то время летел на автопилоте. После ознакомительной экскурсии командир экипажа мне вдруг задает вопрос:

– Так вы поняли, почему полковник Каддафи разрешил нам тут пролететь? Обычно мы делаем большой крюк.

Я ответил, что нет, не знаю почему.

– Ему доложили, что среди пассажиров на борту конструктор Калашников, и тогда он распорядился пропустить борт – это знак уважения к вам лично! – улыбаясь, пояснил командир.

Сейчас я думаю, что следовало тогда на тот дружеский знак руководителя Ливии как-то ответить: попросить экипаж связаться по радио, передать привет и дружеские слова благодарности за этот жест. Но, к сожалению, тогда я не догадался и не сделал этого…

Наконец, через восемь часов полета команда: «Пристегнуть ремни! Подлетаем к столице Гвинеи – Конакри». Здесь у нас дозаправка перед перелетом через океан.

Посадка не из легких: гроза и сильнейший ливень сопровождали наше ночное приземление. Но опытный экипаж справился с задачей блестяще – мы сели на удивление мягко.

К самолету подвезли крытый трап. Что ж, в такой дождь хоть там постоять на Африканском материке, хоть поглядеть по сторонам… Ко мне подошел темнокожий старший лейтенант, и довольно хорошо заговорил по-русски. Оказывается, учился во Фрунзе. Разговорились. Я спросил про его семью, и он сообщил, что у него три жены и восемнадцать детей. Спрашиваю: не трудно ли с таким большим семейством. Он на секунду-другую задумался, а потом вздыхает: вот если бы ему представилась такая возможность – побывать во Фрунзе, то он, может быть, попытался бы привезти оттуда четвертую жену…

Мы уже попрощались с ним и я начал подниматься по трапу, когда кто-то из наших спросил старшего лейтенанта: а знаешь ли ты, с кем тут стоял и о семейных делах беседовал? Это же конструктор автомата Калашников!

После этих слов тот схватился за лоб: мол, столько времени проговорил, и впустую! Приложил ладонь к сердцу и медленно поклонился, а потом протянул обе руки, словно желая сказать что-то главное или о чем-то главном спросить, и его безмолвный вид был выразительней многих слов.

Я уже вошел в салон, сел на свое место к окошку и тут вдруг увидел, что старший лейтенант внизу идет вдоль нашего самолета, напряженно всматриваясь в иллюминаторы. Я дружески помахал рукой, он увидел и снова протянул ко мне руки…

Еще несколько часов полета и мы – у цели. Объявили: температура в Буэнос-Айресе плюс семь градусов. Здесь самое начало весны.

После размещения в гостинице меня и руководителя нашей делегации пригласили на обед: здесь мы должны познакомиться с организаторами выставки. На обеде было человек шесть. Чувствовался очень большой интерес к нам ко всем, к российскому оружию, к моим образцам, которых на выставке должно быть довольно много.

На следующий день начинается работа: интервью для газет, для телевидения. Во время интервью для руководителей оружейных фирм я рассказал о своих образцах, об истории их создания, о нелегком пути конструктора-оружейника. И после этого, прямо тут же, в зале, мне вдруг вручили аргентинские «сувениры» – образцы стрелкового оружия и патроны к ним…

Невозможно и передать моей растерянности: что мне с этим «арсеналом» делать, как его везти в Россию? Но надо сказать, что аргентинцы все вопросы взяли на себя и сейчас это оружие находится в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи в Петербурге.

В один из дней нас пригласили на прием к директору Научно-исследовательского института вооруженных сил Аргентины. Все прошло хорошо, при доброжелательном взаимном интересе. В конце приема директор института по-дружески спросил меня, с какими достопримечательностями я успел в Аргентине познакомиться? Я ответил: всего пока две достопримечательности: выставка оружия и гостиница, в которой живу. «Завтра все изменится! «– пообещал директор.

И действительно, на следующий день по его указанию была организована экскурсия в район знаменитого водопада Игуасу. Он оказался не так близко, как я вначале предполагал. Рано утром на небольшом самолетике пролетели 1200 километров, а после приземления отправились дальше на микроавтобусе.

Дорога хорошая, по сторонам экзотический лес. Сопровождающий рассказывал не только об Аргентине, но и о соседних с ней странах. Вдруг он сообщает, что едем уже по бразильской земле… А где же граница? Граница тут чисто условная. Но знаменитый водопад и его окрестности принадлежат Бразилии, тут один из ее туристических центров.

Водопад производит грандиозное впечатление. Он, конечно же, не самый большой в мире, но все же при высоте в 72 метра он выглядит весьма устрашающим. Громадные каскады воды как бы с обрывистых берегов очень широкой реки падают на большую глубину. Самый мощный поток называют «Горлом дьявола». Невольно вспомнились мне омуты на реке моего детства, на алтайской реке Локтевке…

В районе водопада процветает туристский бизнес: к услугам приезжих путешественников вдоль кратера водопада курсируют ярко раскрашенные вертолеты. Я от прогулки по воздуху наотрез отказался – водопад впечатляет и без того.

20 октября утром сразу же едем на выставку. Ожидается, что сегодня на выставку прибудет сам президент Аргентины.

Когда меня представляли посетившему наш павильон президенту, он долго не отпускал моей руки, говоря лестные слова в мой адрес. Но не только мне одному это было приятно видеть и слышать. Ведь эти комплименты не только в мой личный адрес, но и в адрес всей России. В адрес нашей Родины, которой нынче так нелегко приходится.

Я вручил президенту цветную фотографию автомата со своим автографом.

И снова обычная работа на выставке – встречи, выступления, интервью…

И аргентинские газеты, и бразильские высоко оценивали наше участие в выставке. Заголовки статей самые неожиданные: «Калашников – последняя живая легенда оружейной техники», «Михаил Калашников – солдат, умеющий рисовать».

Выставка закрыта, образцы проданы, теперь они не наши. Отчего-то грустно… Я сидел в номере отеля и без звука смотрел по телевизору аргентинские передачи, пытаясь хоть что-то понять по изображению. Начались новости и в них показали президента, посетившего выставку. Я вспомнил его теплые слова, сказанные как будто бы от чистого сердца.

Вновь достал свои аргентинские «сувениры»: подаренные мне образцы оружия. Рассматриваю их и удивляюсь, как здесь все просто! Лежат они у меня в номере на полках и в чемодане. Вчера добавили еще один, теперь их уже восемь. Пистолеты и револьверы. Один с прикрепленным к нему фонариком, чтобы ночью стрелять не то кроликов, не то крыс, которые тут якобы чуть ли не сбивают с ног… Патронов различного назначения – более 500 штук. Ну и что? Никому до этого нет дела, так как, по их понятиям, все это принадлежит теперь мне.

Нам это довольно трудно представить. Как, пожалуй, им тут трудно представить, сколько впереди у меня различных хлопот и объяснений на границе, в таможне… и где-то еще потом, если позволят провезти дальше?..

На следующий день с самого утра я укладывал вещи. Потом мы с Владимиром Михайловичем Мартыновым пошли в ближний сквер, чтобы сфотографироваться в этом прекрасном городе, который мы так и не успели хорошенько рассмотреть, несмотря на старания гостеприимных хозяев.

В парке мы поснимали один другого, а потом решили, что хорошо бы сфотографироваться на память вместе. Стали смотреть по сторонам: кто бы мог нам помочь?

Мимо проходил высокий парень в остроносых ботинках со шпорами и в ковбойской шляпе, и мы его окликнули: «Амиго! «Друг, значит. На этом наши познания закончились, и уже с помощью жестов и русского языка мы начали ему объяснять, что и как нажать. И вдруг он заговорил с нами на русско-украинском языке. Оказалось, что он тут родился, но его отец – белорус, а мать – с Украины. Тут, как он выразился, «каждый третий» – выходец из Европы. Особенно много славян: русских, украинцев, сербов, поляков…

Вот какой неожиданной встречей почти что с «соотечественником» закончилось мое путешествие в далекую и незнакомую Аргентину!..

Ливия

В нашей жизни случаются такие моменты, когда кажется, что все заранее предрешено свыше. Думал ли я в 1991 году, пролетая над Ливией «по личному разрешению ее руководителя Каддафи», что через десять лет сам смогу сказать ему за это «спасибо»?..

В начале июня 2001 года, будучи проездом в Москве, я узнал о том, что посол Ливии господин Салех хотел бы со мной встретиться. При встрече он передал мне официальное приглашение лидера Ливийской революции Президента Социалистической Народной Джамахирии полковника Муаммара Каддафи посетить страну в качестве его личного гостя.

Подготовка к поездке не заняла много времени. В конце того же месяца, завершив оформление документов для выезда, я в компании четырех сопровождающих вылетел в Ливию.

В Триполи мы прилетели в три часа ночи. Выходя из самолета, мы почувствовали, что здесь довольно прохладно. Оказалось, что той пятидесятиградусной жары, которой нас пугали в Москве, не было даже днем…

В аэропорту нас встретила небольшая группа ливийцев во главе с бригадным генералом Абдель Хамид Амер Заидом, руководителем генеральной инженерно-промышленной компании (раньше она называлась главным управлением оборонной промышленности Ливии).

На следующее утро нам объявили о том, что уже назначена моя встреча с Муаммаром Каддафи. Со мной может поехать к Президенту только переводчик.

Когда мы летели на небольшой высоте на легком реактивном самолете вдоль прибрежной полосы, землю под нами было видно очень хорошо. С одной стороны – Средиземное море, с другой – пустынные просторы с небольшими островками оазисов около моря. В центре каждого из них стоял белоснежный коттедж, а на берегу можно было разглядеть какие-то пляжные постройки и яхты возле причала. Все эти островки соединялись асфальтированной дорогой.

Наконец наш самолет сделал разворот и пошел на снижение, стремительно приближаясь к неприметной издали взлетно-посадочной полосе. Через пару минут мы подрулили к небольшим белым зданиям, стоящим в тени окружающих их раскидистых деревьев.

Было как-то странно, что вокруг взлетной полосы мы не видели ни самолетов, ни вертолетов. И только позже я понял, что они здесь есть, но стоят в ангарах, выкрашенных под цвет жилых домов. При выходе из салона самолета мне показалось, что вдоль посадочной полосы раскинуты маскировочные сети, которыми можно покрыть полосу при отсутствии взлетов и посадок самолетов. Может быть, это одна из охранных мер?.. Хотя, усиленной личной охраны Лидера, о чем много говорят, я тогда не заметил.

Мы пересели в автомобили и направились к летней резиденции Президента, в сторону побережья. Здесь, рядом с морем, я увидел совершенно обыкновенный одноэтажный дом. Вокруг него были красивые цветы, подстриженный кустарник и песчаные дорожки. У входа в дом нас встретил дежурный адъютант Президента и провел в небольшую приемную.

Не прошло и пяти минут, как к нам из своего кабинета вышел Муаммар Каддафи. Быстро подошел ко мне: объятия, рукопожатия, слова приветствия. Хотя я не очень-то хорошо слышал, что говорил переводчик, но понял, что это были вопросы о нашей дальней дороге, о том, как нас встретили в Триполи, о сегодняшнем перелете. Поэтому я в ответ сказал, что все было хорошо, и поблагодарил за предоставленную возможность посетить эту интересную страну. После этих слов Президент пригласил нас в свой кабинет.

Очень поразила меня подчеркнутая простота кабинета Каддафи, в котором не было никаких излишеств, никакого украшения. Там было все необходимое для работы Президента в отпускное время. Да и одет он был, я бы сказал, как-то по-домашнему: в свободной рубашке-безрукавке, в легких брюках, на ногах – летние сандалии.

Говорил Президент не спеша, обдумывая каждое произносимое слово. Поэтому и переводчик в том же темпе переводил мне его речь так, что я мог все расслышать. Мы обсудили многие вопросы, не затрагивая политики. Он понимал, что я не политик, а конструктор. Тем для разговора нам хватило и так: и об оружии, и о личной судьбе конструктора, и о положении на нашем оружейном производстве.

На мой вопрос о том, какая отрасль народного хозяйства Ливии дает жизненный доход для населения, он ответил, что безусловным богатством страны после обретения независимости стала нефть. За счет ее экспорта и живет население. Страна завозит много разной продукции из-за рубежа, не имея многих отраслей промышленности. Да и земля скудна, неплодородна, так что и продукты питания тоже приходится закупать в других странах.

Когда разговор принял деловой характер, соответствующий нашему приглашению в Ливию, Муаммар Каддафи сказал, что на переговорах со специалистами – руководителями военно-промышленной отрасли мы узнаем все подробности. Тем не менее, он вкратце изложил свой взгляд на идею возобновления технического сотрудничества между нашими странами. Когда-то в Ливии был построен завод, производивший мои автоматы. Вот и теперь, вспомнив об этом, Президент дважды повторил, что хотелось бы им вооружить свою армию автоматами, созданными на базе АК. Но это должен быть «ливийский калашников», который бы я «сделал» только для Ливии…

В конце беседы я передал Президенту привезенные российские сувениры: свою книгу, альбом оружия и нож, сделанный мастерами-оружейниками города Златоуста. А так как по обычаю за нож надо взять хотя бы копейку, даже если это подарок, то Каддафи «расплатился» за него какой-то своей монеткой. Эту ливийскую монету я, приехав в Россию, передал автору ножа.

Перед прощанием с Президентом мы вышли с ним на берег моря сфотографироваться. Эти наши снимки получились очень хорошо.

В Триполи мы возвращались на том же самолете.

После прибытия в отель и встречи с остальными членами нашей группы, мы все выехали на переговоры в Генеральную инженерно-промышленную компанию Ливии.

На переговорах глава компании Абдель Хамид Амер Заид сказал нам то же самое, что мне говорил сам Каддафи. Присутствующие на встрече специалисты обсудили рабочие вопросы и составили протокол о намерениях. Окончательное решение по всем намеченным пунктам взаимовыгодного сотрудничества будет принято на Российском федеральном уровне.

В завершение этой деловой встречи один из руководителей ливийской стороны обратился ко мне с просьбой принять личное участие в решении вопросов, которые обсуждались на совещании. А вопросы эти не простые…

Вечером нас всех пригласили на ужин в ресторан, расположенный на последнем этаже высотного здания торгового центра. Верхняя часть здания медленно вращалась вокруг своей оси, давая возможность посетителям увидеть ночной Триполи со всех сторон. За время нашего пребывания здесь мы совершили полный круг.

Ужин был необычен тем, что на нем совершенно не подавались алкогольные напитки. Тем не менее, наше общение за столом было раскованным и теплым, звучали слова обычных «тостов» – слова взаимной благодарности. Генерал Абдель Хамид Амер Заид назвал мой визит в Ливию историческим событием и выразил желание увидеть меня при первых же результатах будущего сотрудничества. На прощанье он вручил мне огромный альбом с фотографиями встречи с Муаммаром Каддафи и красивые сувениры на память о своей стране.

Германия

Так случилось, что Германия стала первой «чужой» страной, на землю которой я ступил в 1990 году, в самом начале своего «выездного» периода жизни. Тогда я прилетел в аэропорт Франкфурта, чтобы через три часа сесть в самолет на Вашингтон.

Первое настоящее пребывание в этой стране состоялось позже, когда ко мне обратился телеканал «Премьера» из города Гамбурга с просьбой об участии в их программе в прямом эфире.

Я дал согласие и вылетел в Германию вместе со своей дочерью Еленой в июне 1993 года. В те годы в консульстве России в Гамбурге работали самые близкие друзья дочери и они постарались познакомить нас и с городом, и с его окрестностями – прекрасными приморскими курортами. Чистота, порядок, красивое оформление площадей, улиц, домов и даже зон отдыха на скоростных трассах нас поразили. Представьте, что прямо на крыше туалета на одной из таких зон отдыха была устроена огромная цветочная клумба, которая видна всем проезжающим по этой автотрассе…

Субботним утром мы заехали на так называемый «рыбный рынок», на котором только в этот день недели до обеда идет бойкая торговля не только рыбой и другими морепродуктами, но и фруктами, цветами, сырами. Через час после закрытия рынка никаких следов торговли – везде образцовая чистота…

Для нас тогда еще была необычна присущая такому рынку оптовая форма продажи – ящиками, коробками, пакетами продавалось все намного дешевле. Мы ходили и с любопытством смотрели на те маленькие спектакли, что разворачивались около каждого прилавка или машины.

Помню, как с одной машины продавали фрукты – по 10 марок за пакет. Молодые мужчины-продавцы на глазах публики в большой полиэтиленовый пакет складывали, безо всякого взвешивания, апельсины, персики, яблоки, бананы, киви и другие фрукты. Сопровождалось это какими-то шутками-прибаутками, да так, что публика хохотала. Время от времени продавцы брали большие связки бананов, разрывали их и кидали бананы в толпу потенциальных покупателей. Пока мы стояли и наблюдали за столь оригинальной рыночной торговлей, и нам кое-что досталось…

Телевизионная передача, в которой я участвовал, пользовалась большой популярностью у немецких телезрителей. Ее автор и ведущий был настоящим профессионалом, который постоянно интервьюировал в прямом эфире известных людей и Германии, и мира. На той студии меня впервые подготовили к съемкам по всем актерским правилам – и расческой, и кремом, и пудрой…

Несмотря на мои волнения, передача прошла очень спокойно, по-доброму заинтересованно. И хотя ощущалась небольшая задержка в моих ответах, так как «синхронный» переводчик чуть-чуть отставал, в целом наш разговор в эфире на двух разных языках вполне походил на дружескую беседу. Газеты, по крайней мере, опубликовали хорошие рецензии.

Проведя всего три дня в Германии, мы получили некоторое представление об этой стране и ее народе.

Следующая моя поездка в эту страну состоялась уже через четыре года – в феврале 1997. Интересно рассказать о том, как это стало возможным – о тех сложностях, с которыми столкнулись организаторы этого визита Гюнтер Браун, Йохан Хенниг и Клаус Мюллер.

Идея нашей встречи у них родилась давно, но воплотить ее в жизнь все как-то не получалось. Они написали мне письмо, но не могли послать его, не зная адреса. Попытались воспользоваться различными российскими дипломатическими каналами, но все было тщетно – им везде задавали один и тот же вопрос: «С какой целью Вам нужен господин Калашников?..»

И тут подвернулся «счастливый случай» – один из трех организаторов нашей поездки – Йохан Хенниг прилетел в Москву со знаменитой теннисисткой Штефи Граф на Кремлевский теннисный турнир в декабре 1996 года. И вот, через Штефи Граф, через Правительство Москвы, через министра спорта России мне, наконец-то, было передано то письмо из Германии… Вот так турнир теннисистов помог встрече оружейников!..

Получив приглашение от главы фирмы «Г. Браун Электроник» господина Гюнтера Брауна и его друзей, я решил ехать. Меня заинтересовала перспектива участия в проведении «круглого стола» вместе с представителями высшего командования бундесвера, директорами военных музеев, главными редакторами журналов «Visier», «DWJ», «Sehweizer Weffwnmagasin» и представителями военно-исторического музея в городе Хаттен во Франции. То есть, предстояло общение с оружейными профессионалами, что всегда полезно.

Я понимал, что мое выступление перед этой аудиторией и есть главная цель визита. В остальные дни пребывания мне предлагалось посетить интересные исторические и географические места.

Была еще одна причина согласиться на поездку. Германия – это страна и знаменитых оружейников: Маузера, Вальтера, Грюнера, и многих представителей мировой культуры, композиторов, поэтов, писателей.

Но был и сдерживающий фактор: следы ранения и временами появляющаяся боль в левом плече. Война с фашистской Германией не дает себя забыть. Как мне относиться к немцам? Хотя и я сам, будучи командиром танка, тоже стрелял в сторону немецких позиций…

Размышляя об этом, я представлял, как в Германии встречу своего ровесника, ветерана войны, который тоже был ранен. О чем мы будем говорить? Вероятно, скажем друг другу: «Не наша вина в том, что когда-то мы были солдатами и воевали по разные стороны фронта». И дружески пожмем друг другу руки, пожелаем доброго здоровья и долгих лет жизни…

Вот с такими мыслями я готовился к очередной поездке за границу…

Предполагалось, что со мной в Германию поедут мой внук Игорь и сотрудник госкомпании «Росвооружение» Алексей Кудряшов, с которым в заграничной поездке я не впервые.

Встретившие нас на немецкой земле, в аэропорту Франкфурта, господин Гюнтер Браун с друзьями и переводчиком на автомобилях повезли нас на юг по Рейнской долине в город Шпейер, земля Пфальц.

Нас разместили в очень интересном отеле, в котором, кроме обычных удобств для проживания, был прекрасный оздоровительный комплекс, расположенный в цокольной части здания на площади в четыре тысячи квадратных метров. Современное оборудование, лечебные ванны и бассейны, массажные кабинеты. Чего только там нет…

Земля Пфальц называется страной замков. Тут очень много исторических мест, возможно, потому, что эта область Германии во всех отношениях является самой благодатной и привлекательной. Многие известные в мире политики приезжали сюда, на родину канцлера Хельмута Коля: Горбачев, Клинтон, Ширак, Тэтчер и другие.

На следующий день мне предстояло весьма ответственное выступление с докладом на «Международном симпозиуме-97». Волновался не только я, но и мои спутники. Они еще и еще раз просматривали тезисы моего доклада, придирчиво оценивали мой внешний вид: прическу, одежду и обувь.

К назначенному часу нас доставили к месту проведения симпозиума. В зале заседания встретили аплодисментами. Гюнтер Браун официально представил нас присутствующим, познакомил с некоторыми гостями. Среди них были специалисты-оружейники Германии, Франции, Швейцарии, США.

Слово предоставили мне. Справившись с первым волнением, я рассказал присутствующим о развитии стрелкового оружия в России с довоенных лет до нашего времени.

Опытная переводчица, хорошо ориентируясь в оружейных терминах, четко и почти синхронно переводила мою речь на немецкий язык. Свой доклад я завершил под громкие аплодисменты, после чего объявили перерыв, во время которого прошел мини-конкурс по стрельбе из пневматической винтовки. Тут же рядом, в холле. Приглашались все желающие пострелять, а победителя ждал приз.

В начале второй части симпозиума объявили результаты этого конкурса, и я вручил победителю прекрасный приз – музейный экспонат моего автомата АК-47, закрепленный на панельной доске с памятной табличкой и с моим автографом. Победитель в стрельбе оказался следующим докладчиком на симпозиуме…

Доклады были интересные, затрагивающие острые темы применения оружия в самых различных ситуациях. Говорили и о новом понимании предназначения оружия – о неубийственном его использовании. В своем заключительном слове я с воодушевлением поддержал эту идею. Прогнозируя возможные пути дальнейшего развития стрелкового оружия, сказал, что хотел бы видеть его в музеях и частных коллекциях, в руках защитников правопорядка и, с некоторым ограничением, в руках охотников.

Завершился симпозиум киносъемками, фотографированием, обменом автографами и адресами, дружескими беседами и рукопожатиями. Участники симпозиума с большим интересом просмотрели панорамный фильм «Голубая планета», снятый с использованием уникальных научных и космических материалов НАСА, и совершили экскурсию по Военно-историческому музею города Шпейера.

Особо интересным показался нам предпоследний день пребывания в Германии. И не только в Германии…

Утром прямо на площади перед отелем нас посадили в вертолет, и через двадцать минут мы оказались в соседней Франции. Никаких виз, никаких таможенных или пограничных преград. Для российского гражданина, а тем более бывшего советского, это все было непостижимо.

Вертолет приземлился во Франции близ города Хаттен около подземных бункеров знаменитой линии Мажино на территории Военно-исторического музея.

Линия Мажино – это система оборонительных сооружений на границе с Германией, построенная французами в 1929–1934 годах. Еще нескольких лет продолжались ее доработка и укрепление. Казалось, что на протяжении четырех сотен километров территории Франции обеспечена полная безопасность в случае военного нападения. Но в 1940 году фашистские войска обошли линию Мажино с тыла и после недолгих боев неприступные бункеры были сданы – французские гарнизоны капитулировали. При этом погибли как французские солдаты и офицеры, так и жители тех населенных пунктов, которые находились рядом с линией Мажино. Длинные списки погибших французов висят на стенах бункера-музея.

Внутреннее помещение бункера очень напоминает подводную лодку с каютами и отсеками. В автономном режиме в этой подземной «лодке» можно продержаться довольно продолжительное время. Смотритель музея, пожилой француз моих лет, сам в годы войны служил в таком бункере, предназначенном для солдат, выводившихся на восстановительный отдых с поля боя. Он рассказал, что бункеры не только были защищены от бомбового удара, но и оборудованы противохимической защитной системой.

На большой территории музея и в бункерах, и в павильонах, и на небольших полянах выставлено большое количество экспонатов периода второй мировой войны, образцов вооружения и военного снаряжения всех армий стран, участвовавших в ней.

Самое первое, что я увидел, выйдя из вертолета, был мой боевой друг – прославленный советский танк Т-34. Позже нам рассказали, что этот танк, как и другие экспонаты музея, был найден и приобретен Клаусом Юргеном Мюллером, настоящим знатоком военной истории, ценителем оружия и военной техники. Он был одним из инициаторов создания этого музея, а теперь он – его вице-президент.

Как выяснилось, все экспонаты музея «Хаттенский бункер» – личная собственность его устроителей. Они же сами и работают здесь: строят павильоны, создают экспозиции, ухаживают и за экспонатами, и за территорией музея. Посвящая этому «хобби» все свое свободное от основной деятельности время.

В павильонах воссозданы эпизоды сражений в последние месяцы войны перед разгромом гитлеровских войск. Тут и фашистские стрелки-мотоциклисты, и раненные солдаты с санитарами, и американские солдаты на джипах, и домик в немецкой деревне, в котором мать под обстрелом кормит своих детей тем, что смогла раздобыть…

После осмотра музея нам устроили прием у бургомистра Хаттена в здании ратуши. Бургомистр и его заместитель встретили нас торжественно, при всех своих регалиях. После приветственной речи супруга бургомистра преподнесла нам хлеб-соль, угостила хорошим французским вином. Затем она пригласила всех присутствующих на обед, отведать традиционные блюда Франции.

Поблагодарив хозяев за теплый прием, мы на вертолете полетели в Германию.

Перед тем как вернуться в Шпейер, наш пилот Йохан Хенниг предложил совершить воздушную экскурсию над землей Пфальц. Мы как на карте находили те места, где уже успели побывать, и те, которые нам хотелось посетить, если останется время.

С высоты птичьего полета сказочно красиво выглядели старинные фамильные замки, расположенные на холмах в окружении виноградных плантаций, Рейнская долина, начинающая уже зеленеть и сама река в отблесках солнечных лучей.

Это было хорошим завершением нашего путешествия – на следующее утро мы простились со своими немецкими друзьями, пожелав друг другу всего самого доброго и новых дружеских встреч. Я пригласил их на предстоящее в ноябре того же года празднование пятидесятилетия создания автомата АК-47 в Ижевск. К сожалению, лишь один из них смог приехать. Клаус Мюллер стал посланником всех тех, с кем мы успели подружиться за время той поездки. А через пять лет, в 2002 году, уже на празднование 55-летия создания АК-47 в Ижевске был другой представитель – Йохан Хенниг.

Кто из них будет на моих последующих юбилеях, я не знаю. Но уверен – они приедут непременно!..

Все-таки, это люди необыкновенные. Все они были детьми во время Второй мировой войны. Кто постарше, тот помнит те страшные события, а другие знают о них лишь по рассказам родных и близких. Учитывая все эти обстоятельства, нельзя не уважать то дело, которое они начали. Музей «Хаттенский бункер», расположенный на земле Франции, созданный силами немецких волонтеров, по их инициативе и, практически, на их личные деньги. Это ли не покаяние?!

Когда немецкие друзья обратились ко мне с просьбой прислать им кое-что для расширения экспозиции музея, я посчитал своим долгом и честью это сделать. Хочу привести текст письма, посланного мной в 1998 году в адрес одного из руководителей этого музея, вице-президента ассоциации друзей музея «Хаттенский бункер» Клауса Мюллера:

«Дорогой друг Клаус!

В этом письме мне хотелось бы выразить Вам признательность за инициативу открыть посвященную моему творчеству мемориальную экспозицию в Вашем музее. Мне кажется это неплохой идеей, которая свяжет два далеких друг от друга географических места и три великих державы. Русский город Ижевск – место, где прошли мои почти пятьдесят творческих лет, где работали и работают русские оружейные мастера мирового масштаба. И французский Хаттен, являющийся чем-то вроде «общей территории» для двух великих держав Франции и Германии и сохранивший следы прошлых сражений. В истории наших трех стран много доброго, созидательного. Но есть в ней и страницы войн, взаимных разрушений. Это и наша общая боль и трагедия, это – и мировая история. Нахожу достаточно символичным и то, что делами Музея, находящегося на территории Франции, ведает такой человек, как Вы, Клаус Мюллер – немец по национальности, родившийся почти что в России (в Кенигсберге-Калининграде) на исходе Второй мировой войны. И еще одно интересное совпадение мне приходит на ум. Побудительные мотивы при возведении в начале этого века линии Мажино во Франции были чисто оборонительного характера: ведь никто же не строит на своей земле подобных укреплений для цели захвата территорий! И во время Второй мировой войны основным побудительным мотивом в моей творческой судьбе был тот же мотив – защита Родины. Думаю, что все эти «неслучайные совпадения» и привели нас сегодня к дружбе и сотрудничеству.

Я помню свое пребывание в Хаттене и посещение Музея в 1997 году. С того времени я считаю себя другом Вашего Музея. Буду рад помочь Вам, Клаус, а в Вашем лице и всему Музею в работе над осуществлением намеченных целей.

Искренне Ваш, Михаил КалашниковРоссия, Ижевск05.03.98»

Часто я задаю себе один и тот же вопрос: как же так получается, что хорошие и добрые соседи внезапно становятся отвратительными зверями, жаждущими крови? И как дальше жить их потомкам в любви и согласии? Как научиться прощать и жалеть?

Как же немцам относиться ко второй мировой войне? К поражению Германии? К фашизму? И когда придет то время, которое сотрет последние следы этого печального для Германии и всего мира периода истории?..

Не знаю, можно ли считать маленьким шажочком в этом направлении мою следующую поездку в Германию или нет? Но хочется, чтобы это было так.

В конце июля 2002 года я был приглашен в качестве почетного гостя в Германию в город оружейников Зуль на открытие выставки моих образцов, посвященной 55-летней годовщине создания АК-47.

Надо признать, что немцы провели очень солидное мероприятие: они собрали практически все мои образцы, изготовленные за рубежом по нашей документации, и издали прекрасный 100-страничный специальный выпуск журнала «Визир» («Прицел»), впоследствии переведенный на русский язык и изданный в России.

После показа по немецкому телевидению сюжета об открытии выставки в город Зуль со всей Германии стали съезжаться специалисты по стрелковому оружию, журналисты и просто любители автографов. Вплоть до отъезда из Германии от них буквально не было отбоя.

От столь повышенного внимания я невольно испытывал волнение, хотя уже не раз был в Германии. Но каждый раз перед поездкой в эту страну я опасался, что здесь могут возникнуть какие-либо некорректные ситуации – все-таки во второй мировой войне я воевал против немецких захватчиков. Так сказать, я – бывший противник. К тому же еще и оружейник!

Эти опасения и на этот раз оказались напрасны – мне не было задано ни одного недоброжелательного вопроса.

Но все-таки была одна волнительная встреча. После моего выступления подошел ко мне пожилой мужчина, примерно моих лет, протянул для рукопожатия руку и сказал: «Господин Калашников! С начала войны я участвовал в военных действиях на территории вашей страны. И стрелял в советских солдат. Сейчас мне стало известно, что осенью 1941 года вы были ранены. Я хочу извиниться и покаяться: ведь может быть, это я вас тогда ранил? «На что мне оставалось только ответить: «Знаете, а я ведь тоже тогда стрелял из своего танка в вашу сторону. Но не мы с вами виноваты в том, что так было – политики виноваты». После этих слов мы с ним обнялись…

Хорошо, что мы перестали видеть друг в друге врага!

Очень приятно было и то, что меня, автора автомата, организаторы выставки провозгласили послом мира и дружбы!..

Как всегда, в поездках бывает и отдых. И хозяева, как и полагается, стараются показать гостям то, чем дорожат, то есть свою культуру, свои народные обычаи и традиции.

В один из дней я и мои спутники попали на необычное мероприятие – праздник сбора черники в небольшой пригородной деревушке. У нас в России сбор этих ягод – всегда тяжелое занятие: ползай на коленях, собирай с кустиков маленькие черные ягоды весь день… Да еще кусаются постоянные спутники ягодников – комары да мухи! Ну, какой же это может быть праздник?..

Скажу откровенно, мы так и остались в недоумении: то ли в Германии черника по-другому растет, то ли тут комаров и мух нет, то ли немцы знают какой-то особый секрет сбора лесных ягод.

Мы удивились, когда к зданию местной Ратуши целыми семьями стали подходить веселые и нарядные сборщики черники. Они приносили ягоды в больших плетеных корзинах, которые ставились ими на весы. Взвешивание производил лично мэр города Зуля, гарантируя тем самым беспристрастность соревнований!

Наконец, были объявлены победители – так называемая «королевская семья» праздника – вес собранной ими черники составил 31 кг! Мэр вручил призы и затем начался праздничный «королевский бал» с музыкой, танцами, играми. Нам, русским гостям праздника, скучать не пришлось!

Последний день моего третьего визита в Германию был печален – по дороге в аэропорт мы заехали в Веймар – город великих немецких поэтов Гете и Гейне. Красивый, сказочный город, в пригороде которого в гитлеровские времена разместили известный концентрационный лагерь Бухенвальд, в печах которого сжигались неугодные фашистам народы – евреи, поляки, русские, французы, украинцы, югославы…

Музей Бухенвальда хранит жуткую память о них в виде различного рода изуверских «сувениров» и «художественных поделок» из волос, костей и т. п. Страшно видеть все это, но и нельзя не знать и не чувствовать этого! Кстати, как символ этого ужаса, как его девиз звучат слова, расположенные на главных металлических воротах Бухенвальда: «КАЖДОМУ – СВОЕ»!

Всю дорогу в самолете я размышлял о том, как легко можно разрушить жизнь на этой планете – и жизнь одного индивидуума, и жизнь целых народов. Почти все народы, все страны в разное время были и завоевателями, и покоренными. Что же это, возмездие?..

Сербия и Черногория

В конце октября 2003 года сербский оружейный завод «Застава-оружие» готовился отметить свое 150-летие и пригласил меня в Республику Сербия и Черногория для участия в юбилейных мероприятиях.

Я был знаком с руководством этого предприятия по тем многочисленным встречам, которые обычно проходят во время работы оружейных выставок. Хорошо знаком и с продукцией завода, достойной всяческих похвал.

При каждом моем появлении на выставочных стендах завода его представители приглашали меня приехать к ним в город Крагуевац. Долго я откладывал свое решение, но когда узнал о 150-летнем юбилее оружейного завода, сразу же согласился приехать. И из уважения к «возрасту» завода, и в знак солидарности с его мужественным коллективом.

Не секрет, что в последние годы заводу «Застава-оружие» пришлось нелегко. Мне рассказывали, что во время событий в Косово в 1999 году он подвергся массированной бомбардировке. В те дни американская авиация бомбила практически все промышленные предприятия Сербии, но особенно серьезные разрушения были на оборонных заводах.

Помню, с каким негодованием я смотрел тогда телевизионные репортажи об этих бомбежках. Все во мне восставало от такого вмешательства «миротворцев». Безусловно, оно принесло Сербии не только огромные экономические потери, но и большое людское горе: в результате бомбардировок погибло более 5000 мирных жителей…

Прибыв самолетом в аэропорт города Белграда, я сразу оказался под двойной опекой. Меня встречали наши российские представители Торгпредства и Рособоронэкспорта и представители завода «Застава-оружие».

В город Крагуевац, центр оружейной и машиностроительной промышленности Сербии, мы добирались на автомобилях. Расположен он в 140 километрах от Белграда. По дороге мои сопровождающие рассказывали об истории этого города, бывшего в 18–19 веках первой столицей сербского государства, центром борьбы против османского господства.

Судьба города печальна – его жители периодически подвергались массовому уничтожению. Войны не обходили стороной Крагуевац: турецкие завоеватели, немецко-фашистские захватчики – все истребляли сербов. В городе есть мемориальный комплекс, построенный на месте массовых расстрелов фашистами жителей Крагуеваца в октябре 1941 года. В течение двух дней за убийство югославскими партизанами нескольких немецких офицеров фашисты собрали в местном парке более 7 тысяч человек и расстреляли. Среди расстрелянных было около 300 детей одной местной школы, которых фашисты привели в парк прямо с занятий.

В первый же день при осмотре достопримечательностей города я возложил на месте захоронения школьников цветы…

Когда меня водили с экскурсией по заводу, я увидел все те разрушения, что причинили цехам завода «Застава-оружие» американские бомбардировки. Страшно было видеть их «миротворческие» следы.

На второй день состоялась торжественная церемония, посвященная 150-летию основания завода «Застава-оружие». Среди приглашенных были представители министерства обороны страны, послы некоторых государств, в том числе США и России.

Генеральный директор завода полковник Маринко Петрович в своей речи, рассказывая об истории завода в 1970–1980 годах, подчеркнул, что именно образцы оружия, созданные Калашниковым, составляли основную часть продукции завода. Он так же отметил, что понятие «Калашников» за последние годы вышло за рамки чисто военного термина, оказывая влияние на политику и культуру. В связи с этим упомянул популярную в Сербии песню «Калашников». В заключение своего выступления директор вручил мне точную уменьшенную копию автомата АК-47, выполненную лучшими мастерами завода.

В своем ответном слове я поздравил собравшихся с юбилеем завода, коротко рассказал об истории создания автомата АК-47, о том, что за 55 лет моей работы на ижевском заводе коллектив конструкторов, возглавляемый мной, разработал более 150 образцов стрелкового оружия. Отмечая давние связи наших двух стран в области конструирования новых образцов вооружения, я высоко оценил профессиональную подготовку местных конструкторов.

На следующий день в здании дирекции завода «Застава-оружие» была организована пресс-конференция, а затем – поездка в Белград на встречу с министром обороны Республики Сербия и Черногория Борисом Тадичем. На этой встрече с министром присутствовал и посол России. В конце встречи министр обороны поблагодарил меня за приезд в страну, и, отмечая мою заслугу в укреплении ее обороноспособности, наградил Почетным золотым знаком Министерства обороны Республики Сербия и Черногория за номером 1.

Четвертый день начался с посещения завода – я встретился с его конструкторским коллективом. Мне было интересно поговорить с профессионалами-оружейниками, узнать об их последних разработках, рассказать о том, что делаем мы.

Директор завода полковник Маринко Петрович, работавший долгое время конструктором, рассказал о создании своего автомата М-21. Пройдя в тир, мы с ним постреляли из его образца. Я испытал оружие в работе – практически все тридцать пуль попали в цель. После такого результата я с удовольствием пожал руку конструктору и похвалил местных специалистов за создание отличных образцов стрелкового оружия.

Во второй половине дня, сердечно поблагодарив руководство завода «Застава-оружие», я выехал в Белград. И первое, что там посетил, – Военный музей, в котором была специально подготовлена выставка моих образцов. Меня там ждали – над входом висел большой приветственный транспарант.

В Белграде продолжились мои встречи с журналистами. Во время этих встреч не только они узнавали что-то от меня, но и я – от них. Оказывается, что после того, как по телевидению показали репортаж о моем пребывании в Республике Сербия и Черногория (которую мне по старой памяти так и хочется назвать Югославией), во всех эфирах зазвучала песня «Калашников»…

Индия

В Индии я был два раза – в 1997 и в 2004 годах. В первый приезд участвовал в работе III Международной выставки-конференции по военным и гражданским видам оружия. Во второй – был членом российской делегации ФГУП «Рособоронэкспорт» на международной выставке ДЕФЭКСПО-2004.

В этой выставке приняли участие порядка двух десятков государств. На ее открытие прибыл министр обороны Индии, который сразу же после этой церемонии посетил экспозицию России. Там он встретился с руководством делегации и со мной лично.

Выставка в целом прошла успешно: презентации, встречи, интервью состоялись, контракты были подписаны. Все – как обычно, как всегда на подобных выставках. Вот только посещение каких-либо интересных достопримечательностей, да встречи и общения с кем-то из выдающихся людей бывают особенными и надолго оставляют в душе и памяти след.

В Индии нам довелось быть «в гостях» у знаменитого индийского киноактера и режиссера Радж Капура. Его самого уже более пятнадцати лет нет в живых, но его дети и внуки поддерживают, как сейчас говорят, его имидж.

Нас принимала вся семья: дочь Риту Нанда с мужем и двумя детьми и сын Раджив Капур. Все мы были до глубины души тронуты тем, как они относятся к нам, русским, и к нашей стране. Это был вечер обоюдного восхищения.

Кто для нас такой Радж Капур? Это тот красавец-мужчина, что не сходил с экранов кинотеатров в Советском Союзе в 1950-1960-х годах. Вся страна смотрела фильмы с его участием – «Бродяга» и «Господин 420». Вряд ли тогда можно было найти того, кто не слышал его имени. Индийские фильмы всегда были с музыкой и песнями, которые потом часто звучали по радио. Можно без преувеличения сказать, что Радж Капур был звездой первой величины для кинозрителей большой страны СССР. Его любили все.

Но как сказала его дочь, эта любовь всегда была взаимной – Радж Капур искренне любил русский народ и всегда относился с большим уважением к нашей стране. Даже имена своим внукам дал русские – Наташа и Николай.

За столом я произнес тост за дружбу наших народов и пригласил Риту Нанда приехать в Ижевск на мой предстоящий юбилей.

На следующий день в мой номер принесли альбомы с фотографиями нашей встречи и подарки от семьи Капур-Нанда.

В последний день мы решили на автомобиле совершить небольшую экскурсию по Дели. Нас сопровождал представитель «Рособоронэкспорта» в Индии. Как человек, хорошо знающий город, он показывал нам то, что считал интересным.

Так мы оказались у памятника Владимиру Ильичу Ленину в парке имени Джавахарлала Неру. Нас поразило то, что и сам памятник, и прилегающая к нему территория были исключительно ухоженными. Чувствовалось, что за этим кто-то заботливо следит.

Мы постояли немного, сфотографировались и пошли к машине. Проходя мимо группы индийской молодежи, расположившейся неподалеку от памятника, разговорились. Оказалось, что это студенты университета. Мы поинтересовались у них, знают ли они, кому поставлен этот памятник? Они долго переговаривались на своем языке, а потом один из молодых людей по-английски сказал, что это был русский политический деятель. И неожиданно добавил: друг Гитлера и Муссолини…

Да, быстро течет время, быстро одно поколение сменяет другое и мало что берет от предыдущего. Может быть – к сожалению, а может быть – и к счастью…