Печать богини Нюйвы Рысь Екатерина

Глава 10

Боги и герои

«Иногда мы буквально молим высшие силы о помощи, не надеясь на собственное умение побороть обстоятельства. Но, когда высшие силы все же снисходят к нашим мольбам, мы либо не можем понять их замысел, либо просто не верим. Вот такие мы противоречивые существа».

(Из дневника Тьян Ню)

Тайвань, Тайбэй, 2012 г.

Ин Юнчен

Несмотря на то что ситуация к веселью не располагала, Ин Юнчен никак не мог удержаться от улыбки, глядя на ошарашенные лица своих друзей. Выглядели приятели презабавно: физиономии их перекосились, челюсти отвисли, глаза выпучились – ну ни дать ни взять старшеклассники, забравшиеся в женскую раздевалку.

Молодой человек усмехнулся. Когда-то, в школе и в университете, их троица проделывала и не такое – учителя от них шарахались, как тараканы от тапка. Идею обычно подавал он, хитроумный Пиксель разрабатывал план наступления и – на всякий случай – бегства, а великан Фа просто за всех волновался и раз за разом прикрывал товарищей от гнева родителей и учителей. Ин Юнчен хмыкнул. Неужели они, с их-то опытом, не придумают, как вытащить его из переделки с родителями и невестой? Да не может такого быть!

– Ты шутишь? – наконец по-собачьи встряхнувшись, отмер Ю Цин. – Ты шутишь, Юнчен! Уф. А я-то подумал, что ты это всерьез. Великие предки, да для меня сейчас чуть небо не перевернулось и земля не опрокинулась! Ты – и женишься? Ха. Ха-ха-ха.

Чжан Фа, мигнув, почесал щеку.

– Меня мучают нехорошие подозрения, – начал было добряк, и Ин Юнчен понимающе ухмыльнулся: за годы совместных приключений великан славно научился отличать блеф от правды.

– Само собой, не шучу, – не дослушав, безжалостно заявил виновник переполоха. – Кто такими вещами шутит! Я ж вам говорю: мне нужна невеста. Срочно. К этим выходным. Кандидатуры будут?

И, не теряя времени, в подробностях пересказал приятелям произошедшее в родительском доме, чем привел их чуть ли не в предынфарктное состояние. Чжан Фа – тот только качал головой и изредка всхлипывал, с трудом сдерживая хохот. Ю Цин же, наплевав на манеры, откинулся на диван, словно умирающий олень, и так и трясся там от ехидного негодования, изредка подергивая обутой в щегольской блестящий ботинок ножкой.

– А я же говорил! – вникнув наконец в душераздирающие подробности семейной драмы, с непередаваемым удовлетворением воскликнул маленький эстет. – Я предупреждал. Баба под колеса бросилась – быть беде. Народная тайваньская примета.

– Первый раз о такой слышу, – шумно вздохнул Чжан Фа, и Пиксель со страданием во взгляде поднес к лицу ухоженную руку.

Ин Юнчен повертел головой. Дружеские перепалки он любил, но сейчас ситуация сложилась уж очень двусмысленная и времени на шутовские выходки не было.

– Вот давайте про приметы в другой раз, – нахмурился «жених». – Мудрость веков, конечно, – штука полезная, но к этой конкретной ситуации неприменимая. Мне нужна девушка.

– …с этим у тебя проблем вроде никогда не возникало, – злорадно чирикнул Пиксель и замолк, получив от друга чувствительный тычок в бок.

– Девушка, – с нажимом повторил Ин Юнчен, – соответствующая определенным требованиям.

– Девяносто – шестьдесят – девяносто – ноль, где ноль – объем черепной коробки? – никак не успокаивался Ю Цин, который явно наслаждался возможностью поглумиться над своим так по-глупому попавшимся в родительские сети другом. – За чем же дело встало? Звони любой из своих подружек! Ты у нас любитель, кхе-кхе, красивых, но альтернативно одаренных интеллектом девиц.

На этот раз Юнчен цокнул языком, приподнялся и отвесил так не к месту развеселившемуся Пикселю легкую затрещину. Тот, потирая затылок, взвился было и запыхтел, как вода в чайнике. Чжан Фа тихо покачал головой и завозился в кресле, устраиваясь поудобнее.

– Этих женщин, клоун, – скомандовал между тем другу Юнчен, вскинув подбородок, – высмеивать не вздумай. Даже дур. Какие ни есть – все мои. Злословить о них сам не буду и вам не дам.

Ю Цин взъерошился, но возражать не стал: в некоторых вопросах друг его шуток понимать решительно не желал, упирался рогом и вообще начинал походить не на цивилизованного выпускника престижного университета и владельца преуспевающей компании, а на древнего князька с княжескими же замашками.

– Ха! – возмущенно передразнил Пиксель товарища. – Не в то ты время родился, нынче гаремы-то не в чести. Все мои, говоришь? Если все твои, так чего ты нас позвал? Выбирай любую – и вперед, к родителям.

Ин Юнчен разом сник.

– Оно, конечно, так, – согласился он задумчиво и поджал губы, – но, несмотря на наличие у моих любовниц, кхм, определенных достоинств, матушке с отцом их показывать нельзя. Старики у меня добрые, но не настолько. Увидят, например, Мэйли и того… решат, что с таким вкусом мне выбор собственной невесты доверять нельзя.

– И я их понимаю, – не удержался-таки Пиксель.

На этот раз пинок прилетел ему от Чжан Фа. Гигант, до сих пор предпочитавший слушать и наблюдать, лениво повел плечами, вытянул ноги, оглянулся, рассматривая большую и светлую комнату, а потом с интересом спросил:

– А чего тогда ту девушку не позовешь? Как ее там? Раз уж из-за нее, если напрямик говорить, ты в эту переделку и попал.

– Сян Александра Джи. Она не подойдет, – неохотно отозвался Ин Юнчен, отчего-то не желая рассказывать друзьям слишком много.

Во-первых, сперва солнце почернеет, прежде чем он им признается, что лисица от него умудрилась сбежать, а во-вторых… Во-вторых, рассудил парень, пришлось бы уточнять, кому приходится дочерью эта самая Сян Джи, а это уже – разговор долгий и неприятный.

– Это почему? – приподнял брови великан.

Ин Юнчен пожал плечами.

– Рано, – наконец отозвался он. – Когда я ее поведу с родителями знакомить, надо, чтоб все было честь по чести. Без обмана.

– Когда? – ахнул Пиксель. – Не если?

– Вот оно что, – в одно время с ним ухмыльнулся Чжан Фа. – Крепко тебя зацепило, а?

Юнчен хотел сначала возмутиться, но потом вздохнул и кивнул. И странно это было, и непонятно, но и впрямь Сян Джи приглянулась ему, как ни одна другая до нее. А раз так, выход оставался лишь один – заполучить желаемое во что бы то ни стало.

Жили б они веков на десять – двадцать пораньше, дело куда проще можно было бы справить: деву в охапку, и поминай как звали. Никто бы не догнал! Сейчас же половчее придется, не с наскоку, но что с того – результат все равно один будет. Он привезет ее к себе в дом, и там она и останется – сначала на ночь, а потом, быть может, и на всю жизнь.

И чтобы этого добиться, подумал Юнчен, придется всеми правдами и неправдами выбраться из ловушки, в которую его загнала собственная болтливость.

– Значит, – решительно заявил парень друзьям, – давайте думать. Мне сейчас нужна девушка не совсем простая. Чтоб готова была притвориться, но лишнего в голову не брала – ну что я и впрямь на ней женюсь. И чтобы родителям не понравилась, но…

– Не слишком, – закончил за него Пиксель, который, когда не кривлялся, демонстрировал прямо-таки акулью хитрость. – Умеренно не понравилась.

– Именно.

– Тогда, – весело предложил Ю Цин и засверкал белоснежными, крепкими зубами, – исключаем красавиц, потому что красивым прощают даже вздорный характер. Красота – это капитал.

Чжан Фа задумчиво кивнул, провел ладонью по своим коротко стриженным волосам и посмотрел в окно. Город уже проснулся, и небо, золотое и нежно-розовое, казалось сияющим и прозрачным.

– И покладистой она быть не должна, – любуясь тоненькими жемчужными облаками, добавил вдруг великан. – Родители любят послушных.

– И хорошо будет, если окажется, что она уже замужем была, а потом развелась, – подсыпал в обсуждение перца Пиксель. – Такого твои отец с матушкой не поймут. Они у тебя сколько лет-то вместе?

– Четвертый десяток пошел, – отозвался Ин Юнчен отстраненно, перебирая в уме знакомых женщин.

Сколько их у него было, парень никогда не считал и сейчас, вспоминая свои прошлые завоевания, даже несколько возгордился. Увы, обычно предпочитал он общаться с девицами яркими, смешливыми, но несколько легкомысленными и не то что для свадьбы – для долгих отношений совершенно неподходящими. Матушка, увидев подобную кандидатку на роль своей невестки, наверняка расплачется, а этого Ин Юнчен допустить никак не мог.

Ю Цин многозначительно покивал головой – мол, вот и думай! – а потом добавил беспечно:

– И лучше всего, конечно, чтоб она тебя постарше была. Почтенные родители твои внуков же хотят?

– Ага, – мотнул головой Юнчен – и застыл.

Идея была безумной – и неожиданно подходящей.

– Кажется, я знаю, – начиная неудержимо улыбаться, воскликнул он. – Но вы подумаете, что я спятил.

Сян Александра Джи

Александра приехала на встречу с Кан Сяолуном в точно назначенное время: опаздывать она не умела и не любила. Профессорский племянник уже ждал ее – неспешный и спокойный, плавно, словно затаившаяся меж камней гюрза, он поднялся, увидев ее, и поклонился с подчеркнутой вежливостью.

Девушка ответила на приветствие и огляделась.

Ресторан, который ассистент Кан выбрал для их научного рандеву, своей яркой, выставленной напоказ роскошью походил скорее на дворец: алые, расшитые драконами шелковые занавеси, кованые двери между залами, подушки, в беспорядке разбросанные по широким диванам, тонкий запах благовоний, едва слышный щебет птиц, сидящих в бамбуковых клетках.

Саша подивилась – от собранного, подчеркнуто элегантного ученого она ожидала другого. Такие вот места, подумалось ей, выбирают для свиданий с любовницами. Все в подобных заведениях располагает к игре слов и взглядов, к нарочито пристойному и оттого еще более распаляющему кровь флирту. Легко можно было представить, как какой-нибудь стареющий политик, заказав здесь приватный кабинет, жадно щупает бедро молоденькой модели. Но обсуждать в такой обстановке артефакт эпохи Хань?

С некоторым подозрением девушка покосилась на Кан Сяолуна, получив в ответ лишь мягкую полуулыбку.

– Это радость для меня – снова видеть вас в добром здравии, – промурлыкал он и откинулся на спинку дивана.

Мисс Сян почти против воли загляделась на него: несмотря на все свое невесть откуда взявшееся недоверие к профессорскому племяннику, она не могла не признать, что для мужчины Кан Сяолун на редкость грациозен.

– Взаимно, – невольно начиная следить за каждым своим движением, отозвалась девушка. – Но должна заметить, что место для встречи вы выбрали неожиданное.

Собеседник ее тихонько хмыкнул.

– Предсказуемость – удел посредственностей, – изящно уклонился он от ответа. – И, поверьте, у этого места есть свои преимущества – здесь никто не осмелится помешать мне… и вам. Здесь рыбка в безопасности.

Саша тускло улыбнулась. Спорить девушке не хотелось: как можно вообще одолеть в разговоре человека, который на любые возражения и доводы отвечает лишь снисходительной гримасой и все равно поступает по-своему?

– Что вы узнали? – оставив первый раунд их беседы-сражения за Кан Сяолуном, спросила она.

– Если исторические хроники не лгут, доставшаяся вам от бабушки рыбка была создана в эпоху правления самой императрицы Люй-хоу, – сжав губы, не проговорил – прошелестел профессорский племянник. – Конечно, нужно провести всестороннюю экспертизу, прежде чем делать окончательные выводы, но… вы представляете, каким сокровищем, возможно, обладаете?

Девушка поморщилась. Разговаривал он с ней, как с малолетним ребенком: наставительно, покровительственно даже, и это злило. Хотелось доказать ему – совсем как вечно недовольному ее жизнью и поведением отцу – что она куда как сильнее, чем кажется.

– Догадываюсь, – сухо отозвалась Александра, вдвойне раздраженная тем, что Кан Сяолун таки располагает недоступными и очень нужными ей опытом и знаниями. – Но как-то же я добралась до вас, умудрившись сохранить такую древность в целости и сохранности?

– Что не случилось днем, может случиться ночью, – с той же вежливой улыбкой отбил ее удар красавец.

Внучка Тьян Ню с подозрением покосилась на Кан Сяолуна – не намекает ли он все-таки на что-нибудь этакое? Лицо ученого было спокойно, губы улыбались, но девушку никак не покидало впечатление, что вместо человека она смотрит на маску – из тех самых, за которыми скрывают свои лица актеры китайской оперы. Белые щеки и лоб, приподнятые уголки глаз – чем не герой цзин, чье коварство способно изменить судьбу империи?

– Вам наверняка, – сказала она напрямик, решив, что нападение – лучшая защита, – не сопутствует удача в личной жизни.

Кан Сяолун взглянул на нее, и девушка с удовольствием заметила, что его невозмутимость дала пусть крошечную, но трещину. «То-то же», – не без злорадства подумала она, не сомневаясь в своей правоте – ну какая девица по своей воле согласится выносить рядом с собой такого удава?

– Не могу проследить связи между своим последним замечанием и вашим ответом, госпожа Сян Джи, – с едва уловимым напряжением в голосе отозвался он. – Неужели вам внезапно стала интересна не рыбка, а моя скромная персона?

– Как знать, – склонив голову набок, прочирикала дочь председателя Сяна и мысленно усмехнулась. – Так уж вышло, что я не огорчаюсь, если люди меня не понимают, но огорчаюсь, если я не понимаю людей.

Профессорский племянник изящно изогнул одну бровь. Ярко-алые занавеси бросали кровавые блики на его гладкое лицо, и Саша вдруг представила, как, тонкий и надменный, он выглядел бы в ханьфу, с собранными в узел волосами.

– Блажен тот, кто ничего не знает, – язвительно хмыкнул между тем Кан Сяолун, – потому что он не рискует быть непонятым.

Услышав это, девушка едва не заскрипела зубами от досады – за словом в карман красавец явно лезть не привык. Пока он ей был не по зубам.

«Но это пока, – удивляясь своей невесть откуда взявшейся расчетливой холодности, подумала она. – Не он один умеет играть в игры. Пусть расскажет мне все о бабушкиной рыбке, а там посмотрим, кто кого».

Ин Юнчен

– Ты спятил! – в один голос заявили друзья, услышав, что взбрело в голову Ин Юнчену, но того уже было не остановить.

Как и всегда, решив что-то, назад он не оглядывался, принимался за дело с азартным энтузиазмом и несся вперед, не разбирая препятствий и сложностей, словно ревущий и грозный горный сель.

Поэтому с того момента, как его посетила идея о самой подходящей кандидатуре на роль поддельной невесты, и до встречи с собственно «невестой» прошло меньше часа. Ни увещевания разумного Пикселя, ни тихие сомнения Чжана Фа не подействовали: воодушевленный собственной гениальностью, Ин Юнчен, даже не накинув куртки, вылетел из апартаментов, завел мотоцикл, зарычавший под ним не хуже породистого скакуна, и рванул к своей цели – маленькой, затерянной меж пригородных домиков автомастерской.

…Он наткнулся на нее давно, лет восемь назад, когда ему взбрел в голову каприз купить себе байк. «Сумасшедшая прихоть», как называл такие порывы Ю Цин, поначалу стала источником сплошных расстройств – у непривычного к возне с прихотливыми, норовистыми машинами Ин Юнчена никак не получалось укротить свой мотоцикл. Словно издеваясь, двухколесный зверь безо всяких на то причин глох в самых неожиданных местах и в самое неподходящее время: на мойке, на стоянке переполненного людьми стадиона, перед баром на глазах у хихикающих друзей. Апофеозом борьбы человеческого разума со своенравной железкой стал случай, о котором и спустя много лет парень не мог вспомнить без ужаса, – тогда байк, на котором он предложил покатать свою уважаемую матушку, отказался заводиться, застыв перед отелем для настроенных на интим пар.

После этого не продал мотоцикл Ин Юнчен из чистого упорства – это означало бы поражение, а проигрывать парень никогда не умел. И жаль – через пару недель, шипя на заупрямившийся байк так, будто машина была живой тварью, наследник почтенного семейства оказался в глубоком тайбэйском пригороде среди безмятежных рисовых полей.

Какими словами он крыл мотоцикл и собственную криворукость, Ин Юнчен вспомнить уже не мог, знал только, что ругательства в его голову приходили тогда весьма ядреные.

Мат, видимо, и выманил наружу единственную женщину, которую сейчас парень с чистым сердцем мог назвать своим другом. Она, почти невидимая в наваливающихся на сельские дома сумерках, выглянула из-за железных ворот, держа в руках фонарь.

– Эй, ты, недоумок! – направив свет прямо ему в лицо, загремела потревоженная дева. – Вытаскивай свои руки из задницы и давай уматывай отсюда, ну!

Звали ее Янмэй – ласточкина слива, пекинская красавица. Такое вот имя когда-то дали девочке родители, видимо, надеясь, что оно предречет ее судьбу. Ошиблись, уважаемые, – это Ин Юнчен понял сразу, едва она назвалась и, решительно мотая головой, направилась к его заглохшему мотоциклу.

Ни тогда, много лет назад, ни сейчас не озаботилась она тем, чтобы обзавестись юрким, шустрым ласточкиным изяществом, а красота… Прелестью судьба ее обделила при рождении, щедрой рукой отсыпав взамен ширококостной, упрямой силы. «Чисто огр, а не дева», – думал Юнчен, рассматривая копающуюся в двигателе его байка незнакомку.

– Ну ты и криворук, друг, – пыхтела между тем она, светя себе фонарем. – Бывают же мужики, а? С бабами ты тоже так, думаю, – схватил, перевернул и поехал, а, богатей?

Даже спустя много лет Ин Юнчен начинал улыбаться, вспоминая, как она его приложила, – так с ним женщины никогда не разговаривали. В тот раз, выпучив глаза от удивления, он закашлялся, услышав такой вот комплимент.

– Это ты с чего взяла, женщина? – И так раздраженный ситуацией, крайне неудобной и глупой, хозяин непокорного железного коня приподнял бровь. – И вообще – кто ты такая-то, чтобы этак со мной разговаривать? Что я тут в ваших дворах к вечеру нашумел, это да. Прости, значит, хозяйка. Но остальное…

– Ты чего с мотоциклом делать-то собрался? – не обратив внимания на его негодование, выпрямилась она, и Ин Юнчен даже в сгущавшихся сумерках сумел разглядеть круглое лицо, испачканную машинным маслом щеку и блестящие ехидством глаза.

– Вызову людей, чтоб забрали, – буркнул он. – И продам к дьяволу. Довольно с меня.

Она то ли хмыкнула, то ли фыркнула, а потом с размаху залепила ему знатную затрещину, да еще и губами причмокнула: получай, мол, пень! Ин Юнчен отшатнулся, будто внезапно перед ним вместо женщины выткалась из темноты да и плюнула ему в лицо черная чешуйчатая гидра.

– Одно слово у меня для таких, как ты, есть, – каркнула вздорная тетка и сразу же это самое слово сказала, не постеснялась, а к нему добавила еще с пяток таких же грубоватых и нелестных выражений.

– Ну ты и ведьма, – не удержался от ответного плевка Ин Юнчен и, сам того не понял, как, но заржал. Уж очень она странная оказалась – любопытная находка-то!

– Не ты первый так меня кличешь, не ты последний, – охотно согласилась женщина. – Терпи. Я тебя старше, мне можно. А тебе – полезно. Мотоцикл у тебя отличный, все у него как надо, только с хозяином не повезло.

– Ну да, – повел плечом тогда парень. – Вот поэтому, из-за выдающихся качеств, он у меня и глохнет, когда ему вздумается.

– Байки, – наставительно произнесла она в ответ, – как и кони, заботы требуют, а ты уж больно размашист. Пойдем-ка в гараж, я тебе все сделаю, раз уж свалился ты посреди ночи на мою голову. Кошелек готовь. Я бесплатно не работаю.

И, не дожидаясь его согласия, взялась за руль мотоцикла и сноровисто потянула хромированную махину к воротам своего дома. Ин Юнчен, недоумевая, пошел следом. Над головой его в темноте проплыла не замеченная прежде вывеска.

«Фэй Янмэй, – прочитал он, дивясь: чего только не бывает на свете! – Ремонт, покраска, тюнинг. Автомобили и мотоциклы».

Так они и познакомились. И с тех самых пор – уже лет восемь как – дружили, как редко дружат между собой мужчины и женщины: весело и легко.

И сейчас, ерзая на сиденье мотоцикла от нетерпения, Ин Юнчен заранее ухмылялся, представляя выражение ее лица, когда он попросит оказать ему столь дикую услугу. Выйди, мол, за меня замуж, только понарошку. Какая, кроме нее, на такое согласится? И почему он сразу о Янмэй-то не подумал вообще?

Как и обычно, Ин Юнчен отыскал ее в гараже. Шумно отдуваясь и утирая с лица пот, женщина копалась в ящике с инструментами. Голова ее была повязана полотенцем, и из-под ткани высовывались пряди коротких темных волос, а на синем комбинезоне темнели масляные пятна.

Парень остановился у входа в гараж, облокотился о стену и сложил на груди руки. На лице его неудержимо расцветала улыбка.

– Как же приятно, – хохотнул он наконец, – смотреть на то, как работает женщина. Давай-давай, Ласточка. Мой конь у порога, обиходь-ка его сначала, а потом жратву на стол метни. И чтоб побыстрее, одна нога здесь, другая – там!

Янмэй, не прерывая своего занятия, откинулась назад и прицельно метнула в своего незваного гостя вонючей мятой тряпкой. Смеясь, Ин Юнчен отскочил в сторону, напоролся плечом на стойку с запчастями и сдержанно ругнулся, и вот это уже заставило хозяйку маленькой автомастерской отвлечься от дел.

Повернувшись, она нахмурилась, чумазая и взъерошенная, и рыкнула громко, но незлобиво:

– А ну р-руки! Разгромишь тут мне все. Ну не мужик ты – чисто несчастье!

– Пока никто, кроме тебя, не жаловался, – прищурился Юнчен и уселся на обшарпанный табурет, поджав длинные ноги.

– Смазливый ты, вот бабы и ведутся, – хмыкнула Янмэй и вытерла руки видавшей виды ветошью. – Дуры потому что. Чего тебя с утра пораньше принесло? С мотоциклом неладное приключилось?

На лице ее отобразилось искреннее расстройство: машины она любила нежной неженской любовью, страдала, случись железным зверям повредиться или сломаться, и натурально занималась не ремонтом их – лечением.

Ин Юнчен отрицательно мотнул головой и, не желая долго ходить вокруг да около, признался:

– У меня тут есть проблема. Большая. Личная. Помощь нужна.

Янмэй разом посерьезнела, поднялась, зачем-то отряхнув комбинезон, и подошла ближе. Лицо ее, загорелое, с квадратными скулами и упрямым подбородком, вполне могло сойти за мужское, если б не на удивление ясные глаза и длинные густые ресницы. Юнчен вскользь подумал, что все это – и пропахшая железом и маслом мастерская, и развешанные по стенам инструменты, и тяжелые, сверкающие хромом машины, – ей очень шло.

– Ин Юнчен пришел о помощи просить, – хмурясь, пробормотала она между тем. – Видать, и правда тигр решил ягнят не когтить. Ну, говори. Чем смогу.

Парень вздохнул и огляделся. Лежал на подставке блестящий черный мотоциклетный шлем, валялись в кучке шкурки – видно, Янмэй собиралась заняться покраской байка. В углу темной змеей извивался свернутый шланг.

– Давай, может, в город выберемся? Разговор долгий.

Женщина открыла было рот, чтоб поспорить, – он был уверен в этом и даже ждал возражений: мол, что за дела такие? Не нравится мой дом – выметайся и дверь за собой не забудь притворить, придурок! Но что-то, может, его серьезная искренность, Янмэй остановило. Она повздыхала, почесала взмокший затылок и согласилась.

– Ну если не шутишь, – только и сказала женщина и пошла на улицу. – Сейчас, я мигом. Сполоснусь да переоденусь только. Но с тебя, значит, угощение.

– Хоть два, – усмехнулся Ин Юнчен. – Я даже знаю, куда мы поедем. У меня этажом ниже офиса такое местечко открылось – экзотика! Русская кухня, борщ и водка. Одному как раз не с руки было пробовать, а вдвоем – почему бы и нет.

– Вот только водки мне и не хватало, – заворчала она, но по довольно заблестевшим глазам стало понятно: идея отведать чего-то непривычного и незнакомого Янмэй явно понравилась.

Собралась женщина быстро, и через полчаса они, каждый на своем мотоцикле, неслись по направлению к городу. Далеко впереди уже сверкала башня Тайбэй 101, но вокруг все равно зелеными заплатами еще расстилались рисовые поля.

Ин Юнчен смотрел сквозь темное забрало шлема, как мелькают, исчезая позади, небольшие ухоженные домики, и думал о Сян Джи – о том, как славно было бы показать ей маленький деревенский храм, стоящий неподалеку на холме, угостить девушку жареными пельменями в придорожной забегаловке или прокатить ее ночью по мосту Синьбэй.

«Скоро, – пообещал он себе. – Скоро».

Империя Цинь, 207 г. до н. э.

Таня

Возвращение в лагерь чусцев вышло еще более стремительным, чем побег. Все помыслы Сян Юна утекли в направлении предстоящего сражения. Он и думать забыл про небесную деву, обратившись целиком в полководца, озабоченного лишь делами своего войска и замыслами противника. К шатру доставил, с лошади слезть помог, вежливо поклонился и тотчас умчался прочь. Нет, право слово, как союзник Сян Юн ей нравился больше, чем как жених.

Служанки встретили беглую небесную деву визгом, писком и бестолковой суетой. С одной стороны, они избежали сурового наказания от дядюшки Сян Ляна, а с другой – симпатий к Татьяне ее побег точно не прибавил. Теперь охрана будет удвоена, если не утроена.

Еще обратной дорогой, сидя за спиной у генерала Сяна, Таня успела поразмыслить о многом. Например, о том, как отвадить пылкого кавалера от визитов и знаков внимания. Пока, к сожалению, запрещать ему вожделеть и домогаться – все равно что лисе приказать не ходить вокруг курятника. Но надежда была, и она заключалась, как ни странно, в знании. Для начала, решила Таня, нужно собраться с мыслями и вспомнить как можно больше о том, что писал Сыма Цянь. По-своему он бешеному князю Чу даже сочувствовал и уделил ему немало страниц в своей летописи. Но в ней ни слова не было сказано ни про небесную деву, ни про брак с посланницей Яшмового Владыки. И если они с Люсей появились здесь и сейчас, то, значит, можно как-то повлиять на исторические события, рассуждала Татьяна. Действовать она решила сразу, не откладывая в долгий ящик и не полагаясь на удачу. Первым делом она пригласила к себе немолодого одноглазого солдата, сторожившего ее шатер.

– Не положено! – рявкнул он и отшатнулся.

– Не бойтесь, доблестный воин Чу, я не причиню вам зла, – проворковала Таня. – Мои служанки останутся рядом, и мы всего лишь поговорим.

– О чем?

– Видите ли, доблестный воин Чу, я не так давно спустилась на землю и все еще не очень хорошо разбираюсь в том, кто и против кого сейчас воюет. А вы, как я вижу, человек опытный и много повидавший, вы могли бы объяснить мне, что к чему. Яшмовый Владыка… – Девушка сделала многозначительную паузу, чтобы собеседник проникся важностью момента. – Он всегда говорит, что о происходящем на земле следует спрашивать у ее истинных сынов. У таких, как вы, доблестный воин.

Против истины небесная дева ничуть не погрешила. Лицо у дядьки было коричневого цвета, все в морщинах и шрамах, а руки как лопаты, в которых копье смотрелось палочкой для еды.

– Ладно, – согласился польщенный вниманием Небес воин. – Только ненадолго.

– Конечно-конечно, – приветливо улыбнулась Таня. – Заходите, пожалуйста. Эй, девушки, угостите моего гостя чаем.

Из плошечки, которую ему подали девицы, мог напиться разве только котенок, но солдат старательно изображал удовольствие, а заодно рассказывал, что знал: против кого воюет Чу и почему. Сначала с опаской, чтобы не выдать случайно какую-нибудь страшную военную тайну, а потом все смелее и смелее. Служанки, которым Таня приказала оставаться при ее особе, быстро заскучали, зато небесная дева усиленно мотала на ус и сопоставляла факты с вычитанным из «Исторических заметок». Зря она, что ли, папеньке помогала с переводом на русский?

– А скажите, уважаемый…

– Сунь Бин, госпожа небесная дева.

– А скажите, уважаемый Сунь Бин, захвачен ли уже город Канфу? – осторожно спросила Татьяна.

– Нет покедова, – затряс головою воин. – С чего бы это? Но… – Он почесал затылок. – Было бы неплохо его взять. Говорят, богатый городишко-то.

«Ну хоть какая-то точка отсчета», – сообразила Татьяна. Мысленно она уже потирала ладони, предвкушая, что довольно скоро дядюшка Лян договорится о союзе с Пэй-гуном. Войско Чу объединится с повстанцами и тогда… Тогда она сбежит под крыло Лю Дзы, который не только джентльмен, по-своему, по-древнекитайски, но еще и будущий первый император Хань.

Вот только как подтолкнуть Сян Ляна к этому решению?

– А скажите, доблестный Сунь Бин…

Но Танин новый вопрос прервал звонкий голос медного гонга.

– Гонец от генерала! – спохватился солдат и пулей выскочил из шатра. С дисциплиной в войсках было строго, за малейшую провинность полагалась казнь.

Служанки, чья пытка молчанием наконец-то закончилась, немедленно расщебетались с новой удвоенной силой. Причем еще бы разговаривали о чем-то интересном, а то ведь просто перекидывались жалобами на тяжкую долю или сплетничали обо всех подряд. И если раньше Таня терпела это, сцепив зубы, то теперь, в статусе генеральской невесты, решила навести порядок.

– А ну цыц! Разболтались! – прикрикнула она на девушек и поморщилась.

Доблестный Сунь Бин был, конечно, весьма любезен, но пах он очень уж непрезентабельно.

– Так, девушки, я помыться хочу. Организуйте мне купание немедленно, – заявила Таня и пригрозила на случай возражений. – Иначе жениху пожалуюсь.

Пусть займутся каким-нибудь полезным делом, что ли.

И уже когда Татьяна лежала в бадье с горячей водой, ей в голову пришла такая очевидная, но до сих пор ускользавшая от нее мысль. «Почему так выходит, что основные события совпадают с описанным у Сыма Цяня, а детали отличаются? – рассуждала девушка. – Лю здесь зовут иначе, чем в «Исторических хрониках», моего… жениха тоже. Сян Лян, напротив, совпадает. Сыма Цянь ошибся? Или это не тот Лю, который должен стать императором Гао-цзу? И другой чуский генерал спустя несколько лет бесславно зарежет себя, чтобы не попасть в плен?» Ее великий замысел чуть-чуть подправить историю империи Хань под свои нужды больше не казался таким уж безупречным. Что, если теперь, когда в Поднебесной оказались две русские барышни, все пойдет иначе?

Сян Юн

Кабы Сян Лян не вился вокруг племянника черным вороном, бедолага Мин Хе не получил бы по шеям без всякой вины. Но когда благородный господин без конца дергает тигра за усы, то зверь рано или поздно отмахнется когтистой лапой, и горе тому, кто попадется под удар. Добро бы еще чусцы одержали победу на бранном поле, а то ведь снова бежали. Циньский генерал Ли Чжан оказался орешком твердым, а Сян Юн ломать зубы ой как не любил. Опять же избавление от доспехов – занятие долгое и муторное, нетерпеливому генералу крайне неприятное, а тут еще и дядюшка влез с очередным допросом:

– О чем вы с ней договорились?

– С кем? – удивленно вскинул густую, бархатную, как у девушки, бровь генерал. – Мин Хе, осторожнее с пряжками! Порвешь ремешки, получишь палок.

Мальчишка засопел от усердия еще пуще, в надежде палок избежать.

– Не придуривайся! – возмутился дядя. – И не считай себя умнее без всякой на то причины. Ты ведь собирался вернуть Тьян Ню на Цветочную гору, потому и увез посреди ночи. Но затем вернулся. Почему?

– Так циньцы же напали. Дядюшка, вы запамятовали? Сами ж за мной послали. Верно я говорю, братец Мин Хе?

Что правда, то правда, придуриваться генерал умел виртуозно. Мин Хе порой диву давался, как в одном человеке так гармонично уживаются простофиля, убийца, поэт и витязь. Словно сама Нюйва из любопытства слепила вместо четырех одного мужчину, но из разных сортов глины, вроде как глянуть, что получится. Получился генерал Сян Юн.