Меч королей Янси Рик

23

Беннасио снизил скорость до вполне приемлемых восьмидесяти миль в час, но ветер все равно лупил в лицо. Я сполз на сиденье, прикрыл ладонью глаза и задался вопросом, когда же прибудет подкрепление.

Не знаю, сколько я так просидел, содрогаясь от порывов ветра, а ветер был таким холодным, что у меня стучали зубы и коленки бились друг о дружку. Мне показалось, что очень долго. Потом я услышал, что двигатель сбавляет обороты, и почувствовал, что ветер стих. Я убрал руку и увидел, что Беннасио выруливает на аварийную полосу. Нас быстро нагонял грузовой тягач с прицепом. Он посигналил и прогромыхал мимо, а Беннасио ему дружески помахал.

– Что-то случилось? – спросил я.

– У нас кончился бензин, – ответил Беннасио, и машина медленно остановилась.

– Вы шутите?

– Нет. Вылезай, Кропп, дальше пойдем пешком.

– Пешком?

– У нас нет выбора.

– Вы постоянно это повторяете. Почему у нас никогда нет выбора?

– Порой так даже легче.

Мы вышли из машины и с минуту стояли, просто ее разглядывая. Теперь наша «феррари-энзо» была уже не такой крутой. Я сунулся в окно за обрезом.

– Не надо, оставь это, Кропп.

Я вздохнул и бросил обрез обратно на сиденье.

– Беннасио, позвольте вас кое о чем спросить. Зачем все эти мечи, кинжалы, луки со стрелами и прочие средневековые штуки? Вам, рыцарям, что – запрещено огнестрельное оружие?

– Для нас нет запретов.

– Тогда почему вы им не пользуетесь?

– В основном из гордости. Ты можешь думать иначе, но огнестрельное оружие примитивнее, чем мечи. В нем нет элегантности, Альфред. – Беннасио улыбнулся и добавил: – Да и по-нашему воюется веселее!

И мы пошли по трассе. Пройдя с четверть мили, я остановился. Беннасио шел, задумчиво глядя под ноги, а потому лишь через несколько шагов заметил, что меня рядом нет. Он затормозил и обернулся, а я сел на землю и обхватил колени руками.

День выдался чудесный, в небе застыла пара перьевых облаков, а с юга дул легкий ветерок. Я подставил лицо солнцу. Беннасио подошел и сел рядом.

– Я буду честен с вами, Беннасио. Сейчас я глубоко потрясен. Я понимаю, что для рыцарей такие вещи – нормальное дело, но то, что сейчас случилось, немного меня напугало. Нет. Не немного. Я сильно перепугался. Ходишь себе в кино, смотришь, как там гоняются на машинах и палят друг в друга, и думаешь: ага, я тоже так могу. То есть я хочу сказать, что сидишь в темном зале и вроде как жалеешь, что это не ты там, в фильме, стреляешь в злодеев. Но в реальной жизни совсем не так, хотя все это становится больше похоже как раз на кино. Это странно, потому что я начинаю скучать по моей настоящей жизни, хотя она и отстойная.

Я не знаю, сколько еще продержусь.

– Понимаю. – Беннасио вздохнул и печально посмотрел на меня. – К сожалению, Альфред, мы не можем долго здесь оставаться. Скоро прибудет полиция… или кто похуже.

– Еще АТ?

– АТ?

– Агенты тьмы.

Беннасио улыбнулся:

– Да. АТ. Именно так.

– Я не хочу вас задерживать, Беннасио. У вас важное дело – спасти мир и все такое. Если я увяжусь за вами, это будет эгоистично с моей стороны. Тем более что я сам не знаю, хочу ли я этого.

– Ты себя недооцениваешь, Альфред. Без тебя я бы не пережил это утро.

Беннасио явно сказал это, чтобы приободрить меня, но вряд ли искренне так считал.

– Бродвей, – ни с того ни с сего произнес он.

– Что?

Беннасио улыбался.

– Ты спрашивал, какая музыка мне нравится. Я люблю мелодии из мюзиклов.

Не знаю почему, но я рассмеялся.

– Особенно Лернера и Леу. «Камелот»[17]. Слыхал? – Беннасио начал тихо напевать: – «Никто нигде никогда не найдет, сколько ни обойти, обители слаще, чем Камелот, в самом конце пути!» Понимаю, что это предсказуемо.

Я расхохотался. И оно помогло.

– Нам нужно найти какой-нибудь транспорт, Беннасио, – сказал я, когда наконец отдышался. – Мы не можем идти пешком до самого Галифакса.

Беннасио встал.

– Да, не можем. Вставай, Кропп, не дергайся и руки не поднимай.

Он смотрел вдоль трассы. Я поднялся и поглядел в ту же сторону. Сирену я услышал даже раньше, чем увидел проблесковые маячки.

– Отлично, – сказал я. – Полиция.

Патрульная машина остановилась на аварийной полосе. Сирена отключилась, но сине-красные маячки продолжали вращаться. Из машины вышел патрульный, державший руку на кобуре.

– На колени и руки за голову! – крикнул он нам. – Быстро!

– Делай, как он говорит, – шепнул Беннасио.

Мы встали на колени, я сплел пальцы на затылке. Полицейского я не видел, но слышал, как скрипят по асфальту его ботинки.

Подойдя к нам, он спросил:

– Вам что-нибудь известно о том, что случилось там, на дороге?

– У нас кончился бензин, – ответил Беннасио.

– Похоже, что с вами произошло еще кое-что.

Коп остановился в двух футах от Беннасио. К этому времени он уже вынул пистолет и нацелил его Беннасио прямо в лоб.

– У меня пистолет, – спокойно сказал Беннасио, как будто поделился мнением о погоде. – За спиной.

– Не двигаться! – сказал коп и облизнул губы.

Он был ненамного старше меня, лет девятнадцать-двадцать, и в своей высокой коричневой шляпе выглядел глуповато, как ребенок на карнавале в костюме полицейского. Коп наклонился и потянулся за несуществующим пистолетом. Его собственный ствол оказался в четырех дюймах от носа Беннасио.

Тот выбросил правую руку и ударил копа в шею рогаткой из указательного и среднего пальца. Полицейский рухнул на асфальт и замер.

– Господи, Беннасио! – закричал я. – Вы убили его!

– Он жив. Идем, Альфред, – велел Беннасио, уже будучи на ногах и быстро направляясь к патрульной машине.

– Мы заберем его тачку?

– Да.

– Потому что у нас нет выбора?

– Именно.

– Я хочу домой.

Беннасио остановился у двери патрульной машины и обернулся.

– Где твой дом, Альфред?

Это он не со зла спросил, а просто не понимая, что я имею в виду под словом «дом». А что я имел в виду под словом «дом»? Дом Таттлов? Ноксвилл? Беннасио не понял, а я и сам не знал. У меня больше не было настоящего дома.

И я сел в машину.

24

Беннасио выключил проблесковые маячки, нажал на газ, и очень скоро «форд-краун-виктория» разогнался до ста пяти миль в час. Машины уступали нам дорогу – они ведь думали, что мы едем в служебном автомобиле по каким-то очень важным полицейским делам. Я занял пассажирское место «дробовиком патрульного»[18] близ настоящего дробовика и теперь думал, что если на нас снова нападут, то отбиваться мне придется в одиночку, так как стрелы у нас кончились, а обрез недостаточно элегантное оружие для Беннасио.

Мы ехали по долине Вайоминга, справа виднелись горы Поконо. Раньше я никогда не путешествовал на машине. Да, мы с мамой ездили во Флориду, но это не в счет, потому что то были семейные выезды. Однако наша с Беннасио поездка точно не выглядела путешествием, потому что все путешествия на машине объединяет одно – это весело.

Беннасио настроился на полицейскую волну. Об угоне нашей крутой «феррари» не говорили ни слова… пока, но мы оба понимали, что это вопрос времени.

– И что теперь? – спросил я.

– Мы должны найти другое средство передвижения.

– Дайте-ка угадаю. Белые скакуны?

– Я склоняюсь к мысли о быстрой кошке, – возразил Беннасио и включил красно-синие проблесковые маячки.

Машина впереди нас перестроилась в правый ряд, Беннасио повторил ее маневр и подобрался ближе.

– «Ягуар», – сказал я. – Быстрая кошка. Понятно. Очень смешно, но как угон машин сочетается с кодексом рыцарской чести?

Вместо ответа Беннасио потянулся к кнопке включения сирены.

– Постойте, а можно мне?

– Изволь.

Я нажал. Взвыла сирена, а Беннасио присовокупил к ней фары дальнего света. «Ягуар» затормозил на аварийной полосе. Беннасио остановился в десяти футах позади, снял дробовик с держателя и без лишних слов передал его мне.

– Я думал, это оружие варваров.

– Так и есть, но ты же не рыцарь.

– Я не собираюсь ни в кого стрелять, Беннасио.

– Не думаю, что возникнет такая необходимость.

С этими словами он вынул из нагрудного кармана тоненький блокнот в черной кожаной обложке, на которой стояло тиснение золотом: «Сэмсон индастриз». Чековая книжка. Беннасио открыл ее и подписал пустой чек.

– Возвращаясь к волнующему тебя вопросу, – произнес он. – Мы не воруем и не угоняем машины, но некоторые не хотят продавать. Идем, Кропп.

Я не успел сказать ни слова, как он уже зашагал к тому «ягуару». Я вылез из патрульной машины и с дробовиком в руках пошел за Беннасио. За рулем «ягуара» сидел крупный парень в бежевом пальто. Этот спортивный автомобиль был для него явно мал. Казалось, он еле втиснулся между рулем и сиденьем. По выражению его лица было понятно, что он совершенно не ожидал, что из машины дорожного патруля появится кто-то вроде нас с Беннасио.

– В чем дело? – спросил он.

– Не пугайтесь, – сказал Беннасио и жестом подозвал меня к себе.

Когда я подошел, он выхватил у меня дробовик и нацелил его в нос тому парню.

– Интересно, как тут не испугаться?! – возмущенно осведомился тот и автоматически поднял руки.

– Пожалуйста, выйдите из машины, – приказал Беннасио.

– Да, конечно, я выйду, только не стреляйте.

Парень был здоровенный, да еще нервничал, так что ему было трудно выбраться наружу.

– Это вам за причиненные неудобства, – сказал Беннасио и сунул ему чек. – Я полностью полагаюсь на ваше благородство. Сами впишите сумму, которую посчитаете разумной. Идем, Кропп.

Он перекинул мне дробовик. Я поймал и без особого энтузиазма направил его на здоровяка, который никак не мог понять, куда ему смотреть: на Беннасио, который садился за руль его машины, на меня с дробовиком или на пустой чек в дрожащей руке.

Проходя мимо него к пассажирскому месту «ягуара», я, желая ему помочь, сообщил:

– Мы оставили ключи в зажигании. – Тут я показал на патрульную машину. – Но думаю, ехать за нами будет с вашей стороны неразумно.

Я забрался в «ягуар», и Беннасио вдавил педаль газа еще до того, как я успел пристегнуться.

– Вы жутко доверчивы, Беннасио, – заметил я, когда мы проехали несколько миль и стало понятно, что тот парень не собирается преследовать нас в случайно доставшейся ему патрульной машине. – Откуда вы знаете, что он не выпишет себе чек на миллион долларов?

– Большинство людей – честные и хорошие, Кропп. Если им дать возможность, они обычно делают правильный выбор. Зачем быть рыцарем, если в это не веришь?

С этими словами он взял дробовик, лежавший у меня на коленях, и выбросил его в окно.

25

За всю дорогу до границы Пенсильвании, далее через Нью-Йорк в Массачусетс, потом по девяносто пятому шоссе вдоль побережья Новой Англии в Нью-Гэмпшир, а из Нью-Гэмпшира – в Мэне мы останавливались, только чтобы заправиться (этот «ягуар» так и жрал бензин) и отлить, и еще один раз перехватили по сэндвичу с лобстером в «Авто-Маке». По дороге я все оборачивался и смотрел, не гонится ли за нами дюжина патрульных машин… или агентов тьмы, только теперь на «харлеях», пусть не таких резвых, зато мощных.

Миль за двадцать до канадской границы, когда мы мчались по девятому шоссе на скорости сто пятнадцать миль в час, я заметил, что мы практически одни на своей полосе, а в южном направлении образовалась многомильная пробка.

– Что-то не так, – сказал я. – Все едут из Канады.

Конечно, было крайне трудно представить, что в Канаде начался Армагеддон.

– Скорее всего, закрыта граница, – отозвался Беннасио.

– И что нам делать?

– У нас нет выбора. Мы должны попасть в Канаду.

Я представил, как мы на скорости сто десять миль в час пролетаем через заграждения, а за нами несется Королевская конная полиция. И как только я вообразил эту картину, во тьме за нами появился первый комплект сине-красных огоньков. Очень быстро за ним нарисовались еще три-четыре, и я различил вой сирены. Беннасио среагировал просто – стрелка на спидометре скакнула на сто двадцать. Мы с ревом пронеслись мимо электронного табло с надписью «Граница закрыта».

– Послушайте, Беннасио, дело плохо, – сказал я. – Нам бы лучше бросить этот «яг» и перейти границу своим ходом.

Это было, само собой, не лучшее предложение с учетом того, что нас преследовала половина патрульных машин штата Мэн.

Беннасио не ответил. Он не сбавлял скорость, пока на горизонте не появились вооруженные штурмовыми винтовками бойцы Национальной гвардии. Первый ряд уже опустился на одно колено и прицелился в нашу сторону.

Беннасио ударил по тормозам, и футов через пятьдесят мы наконец остановились.

– Вылезай из машины, Альфред, – распорядился Беннасио. – Только так, чтобы они видели твои руки.

Я вышел с поднятыми руками и услышал, как кто-то орет в мегафон:

– Отойдите от машины! Держите руки так, чтобы мы их видели!

Подъехали автомобили преследования. Все фары включены, десятки копов в коричневой форме заняли позиции за открытыми дверцами. Мне стало интересно, как Беннасио выкрутится из такой ситуации.

– На землю! Лицом вниз! Руки за голову!

Беннасио кивнул мне, и мы легли бок о бок. Эти последние футы Америки были очень холодными. К нам подошел какой-то коп и встал рядом. Я видел только свое отражение в его идеально начищенных черных ботинках.

– Привет. А сейчас я должен задать вам вопрос: причина вашей поездки в Канаду? – спросил их обладатель.

– У меня в кармане пиджака визитка, – ответил Беннасио. – Прежде чем вы продолжите, я рекомендую связаться с этим человеком.

Мне не было видно, взял мистер Начищенные Ботинки визитку или нет, но он ушел и некоторое время отсутствовал.

– Что происходит, Беннасио? – спросил я шепотом.

– Я попросил об одолжении.

– Мне холодно, – пожаловался я, но Беннасио ничего не ответил.

Кто-то схватил меня за шкирку и рывком поднял на ноги. Парень в синей ветровке – тот самый, в начищенных ботинках, – протянул Беннасио визитку и объявил:

– Можете радоваться, сегодня вам повезло.

– Везение здесь ни при чем, – пробормотал Беннасио. – Иначе и быть не могло.

Мы с Беннасио снова забрались в «ягуар». Парень в синей ветровке махнул пограничнику. Тот набрал код на воротах, а парень отступил на шаг и помахал нам рукой.

– Удачи! – крикнул он, когда мы уже въезжали в Канаду.

– Неизбежности, – пробормотал Беннасио.

26

Я никогда не бывал в Канаде, но и сейчас увидел не так уж много, потому что стемнело, а Беннасио выбирал второстепенные двухполосные дороги. Он мчался в ночи, как будто за нами гнались черти из самого ада. Я знал, что Галифакс находится на побережье, где нас, возможно, ждал самолет. Вот только какой от самолета прок, если все вылеты запрещены?

Я попытался вздремнуть, но попробуйте поспать в «ягуаре», который мчится по чужой стране со скоростью сто двадцать миль в час.

В три часа мы проехали длинный мост, и Беннасио сообщил, что мы в Новой Шотландии. По мне, так мы с тем же успехом могли быть на темной стороне Луны. Дальше мы ехали молча, пока на горизонте не появилось какое-то оранжевое свечение. Сперва я подумал, что это солнце встает, но потом вспомнил, что еще ночь.

– Видимо, мы все-таки опоздали, – обронил Беннасио.

Он сбросил скорость до неспешных восьмидесяти миль в час, и очень скоро я понял, что это зарево – пожар на каком-то частном аэродроме. Там, судя по всему, произошло крушение.

Беннасио свернул на подъездную дорогу и поехал прямиком на взлетно-посадочную полосу. В конце у песочного «шевроле-субурбан» стояли три типа. Все трое в коричневых плащах. Беннасио в нашу первую встречу носил такой же.

– А я думал, что вы последний рыцарь, – заметил я.

– Так и есть, – кивнул он. – А еще, Альфред, насколько я помню, тебе было сказано, что у меча много друзей.

Беннасио остановил машину, и мы вышли на полосу. Моросил холодный дождик. До нас долетал шум океана, и я ощутил соленый привкус во рту. Беннасио не выключил фары, мы встали перед машиной, а в воздухе сверкали и кружились крохотные капли влаги.

Один из тех мужиков подошел к Беннасио. Они расцеловались в щеки, а потом этот тип крепко обнял Беннасио и посмотрел на меня.

– Кабири, это Кропп, – представил меня Беннасио.

– Он Друг? – спросил Кабири, окинув меня оценивающим взглядом.