Шутка костлявой девы Чердак Наталья
– А что с Эрнестом?
– Эрнест… старый друг, его уже нет. Спрыгнул с балкона или столкнули. Непонятно. В общем, его больше нет.
– И давно?
– Давно, – хрипит он и отхлебывает из чашки крепкий кофе без сливок и сахара.
– А Мари? Что с ней?
Лицо его быстро передергивается, будто я уколол его иголкой и тут же ее спрятал за спиной.
– Мари… давай только не о Мари, – протягивает Крузенштерн и закрывает свои прекрасные большие глаза. Очевидно, ему неприятны воспоминания о ней. Если бы он открыл глаза, то увидел мое довольное выражение лица. Несмотря на то, что эта женщина была мне не особо дорога и сердцем я был предан Кире, но она все же какое-то время была моей женщиной. Потому, когда я однажды увидел, как невозмутимо нахалка выходит из спальни поэта и спокойно, будто между ними ровным счетом ничего не было, разговаривает со мной, вот тогда я был поражен. Это мерзкое чувство, что кто-то другой обхаживает самку, в которой есть частичка тебя.
Крузенштерн открывает глаза. Пришла пора скрыть победное чувство и замять эту тему. Что-то просыпается внутри. Возможно, желание добиться правды.
– Она хотя бы жива?
Как и двенадцать лет назад, он так же вычурно затягивается сигаретой и выдыхает вместе с дымом слова:
– А куда ей деться? Еще как жива! Живее всех живых!
Он в бешенстве. Выплевывает в меня слова:
– Она забрала все деньги, которые я скопил за три года выступлений, и свалила к себе на родину. Теперь ее не достать. Говорят, нашла мужа и обзавелась детишками. Сейчас ей уже пятьдесят с гаком и она мало интересует меня.
Дальнейшие попытки выяснить, где она, натыкаются на нерушимую стену.
Его друг так и не появился. Эту ночь Крузенштерн разрешил поспать у него, по старой дружбе. До позднего вечера мы разговаривали, а на следующий день после нескольких чашек крепкого кофе я ушел. Не хотелось злоупотреблять гостеприимством. Поэт только улыбнулся и пожелал всего хорошего. Пытаться найти старых приятелей-поэтов – не лучший выход. Так я решил. Поэтому отправился в другое место.
Глава V
Стыдливость
Чтобы попасть в квартиру, нужно нажать определенную комбинацию цифр, иначе лифт не поедет. Второй и, возможно, последний пункт моего назначения – старый дом. Община, в которой я был так счастлив с моей ненаглядной Кирой.
Сейчас, когда она мертва, я чувствую раскаяние. Все те дни, что я был заключен в тюрьме, обернулись пыткой, однообразным течением дней с периодическими вспышками ярости. Однако это было не самое страшное. Часто, когда все те, чья совесть крепко дремала, уже спали, в это самое время из нескольких камер раздавались крики. Мучились, в основном, преступники, которым даже спустя годы не давали покоя их жертвы. Вполне заслуженно я попал в число преследуемых призраками убийц, и потому довольно часто метался во сне и подолгу не мог заснуть. Она приходила и каждый раз, будто живая, проводила со мной чудесные ночи, в конце которых превращалась то в тигрицу, то в огромного клыкастого зверя. И тогда я видел собственную смерть.
Лифт несет меня на последний этаж. С замиранием сердца представляю, как все изменилось. Возможно, той общины уже нет, и сейчас там абсолютно нормальная квартира с приличной чопорной семьей, но, когда двери открываются, я вижу разрисованные стены. Центральная картина другая, теперь вместо дерева там изображена огромная голова девушки, из которой произрастают ветви. На них плоды человеческих желаний, на описании которых останавливаться совсем не хочется. Сейчас мне не до этого. Мерзость к тому же… Главное, найти Роя.
Дверь все так же не заперта. Вхожу внутрь, отодвигаю ногами кеды и пробираюсь в сердце квартиры. Меня встречает миловидная девушка с восхитительной улыбкой и короткими ногами.
– Вам кого?
– Ника? – спрашиваю я. – Это ты?
Она непонимающе смотрит. Темные волосы спускаются до самых ягодиц, тело чуть полновато, лицо не сказать, что красивое, но юность скрашивает большинство недостатков. Это та самая девчушка, которая забегала к нам с Кирой в комнату и мешала предаваться любви. От этих воспоминаний у меня кружится голова и опять портится настроение.
– Да, меня зовут Ника, – произносит она. – Но кто вы?
– Женя. Помнишь, когда ты была совсем малышкой, я снимал комнату на втором этаже со своей девушкой Кирой?
На ее лице проступает понимание. Она разворачивается и уходит вглубь квартиры.
– Эй, – говорю я, – постой! Ты узнала меня?
Она передвигается довольно быстро, так быстро, что я еле поспеваю идти за ней. Удивительно, как она вспомнила. Ведь прошло столько времени! Почему Ника убегает? Вот чего я совсем не понимаю.
В гостиной я ловлю ее за руку и прошу остановиться. Девушка лукаво смотрит на меня, будто скрывает что-то.
– Что такое?
– Я знаю, зачем ты здесь.
– Ну и зачем?
Честно говоря, я и сам не особо знаю.
– Я видела, как ты изменял свое тело, и тебе нужен ответ. Ты пришел за Роем, чтобы он помог тебе. Так как, возможно, за то время, что тебя не было, – она делает многозначительную паузу, – он, возможно, узнал много важного. Тебе нужен ответ, так?
– Все верно.
Ответ мне и правда не помешал бы. Хотя я уже привык к метаморфозам с телом. За последние двенадцать лет мой возраст менялся не так сильно, чтобы сокамерники обратили на это внимание. Будто болезнь начала отступать.
– Сейчас принесу тебе адрес Роя, за ним я и шла.
– А где он? – кричу я, но она уже скрылась в одной из комнат.
– Не здесь, – слышится голос сверху. Поднимаю глаза к потолку. Из той комнаты, где я жил, высовывается рука. Она бросает мне листок, бумажка вертится в воздухе и падает вниз. Я ловлю ее, но она выскальзывает из рук и все же падает на пол. Поднимаю и читаю адрес.
– Так где это?
– В Индии, – произносят ее губы, и окно захлопывается.
Ника спускается вниз и провожает меня до двери.
– Больше тебе здесь ловить нечего, – говорит она с явным смущением. Девушка видит, с какой жадностью я смотрю на ее тело. У меня не было женщины уже очень давно, и любая юбка – объект моего пристального внимания.
– Ты уверена, что мне пора? – настойчиво спрашиваю я.
– Абсолютно, – отвечает она, но в голосе юной нимфы слышатся нотки нерешительности.
Я смотрю на нее с такой нескрываемой похотью, что щеки девушки покрываются густым румянцем.
Воспоминание о следующем часе моей жизни я оставлю при себе. Оно настолько интимно, что ни одной живой душе не стоит знать об этом. Упомяну разве, что уходил я довольный и совершенно счастливый, а она стыдливо провожала мою фигуру взглядом, отчего я чувствовал себя еще лучше.
Глава VI
Борьба
Пара уроков по борьбе мне не помешает. Выбор: самбо. Меня учат захватам и разным приемам, объясняют, как вес противника можно направить против него же. В тюрьме мы частенько дрались, поэтому учусь с легкостью. На первом занятии выворачиваю запястье.
– Это совсем не страшно, скоро пройдет, – говорит тренер. – Но если хотите прийти в четверг, лучше купите эластичный бинт.
После тренировки захожу в свой временный дом. Не несколько дней меня приютила моя жадная до денег тетка. Может, из жалости, но скорее из-за той суммы, что я ей пообещал. Деньги совсем небольшие, но для нее не лишние.
– Ты надолго? – спросила она меня, когда я ступил на порог ее дома.
– Не особо. Неделя, не больше, – заверяю ее я, и на этом вопросы почти заканчиваются.
Скорее всего, она не хочет держать у себя в квартире бывшего преступника. У ее соседок наверняка болтливые языки, а проблемы моей тетке совсем не нужны.
Всего я взял шесть уроков по самбо. Этого мне показалось достаточно. Утром прощаюсь с теткой и говорю ей за все «спасибо». Денег не даю больше, чем должен. Она и так неплохо с меня поимела, да и радушной хозяйкой эту пожилую женщину назвать нельзя: очень уж сварлива.
Через какое-то время направляюсь к старому знакомому. Он открывает сразу, даже не спрашивая. Привычка с детства. Не понимаю, как он до сих пор жив. Один на один он справится с любым вором, но если идти компанией, то навряд ли.
Сейчас мой возраст – примерно сорок пять лет. Физическая форма довольно неплохая, за последнее время я отъелся и даже набрал недостающий вес. После скудной пищи в тюрьме не хотелось себе ни в чем отказывать.
Мой палец упирается в замок. Он даже не спрашивает, кто это, и просто открывает дверь. На нем домашний халат. Кожа красная. Похоже, он только что вышел из душа. Значит, расслаблен. Это мне только на руку.
Макс видит меня и тут же захлопывает дверь. Но я подготовился: вовремя ее хватаю и наступаю на старого друга. На Киру злиться незачем. Ее мне только жаль. Человек, которого я по-настоящему ненавижу, – именно Макс. Подонок, лишивший ее жизни, а меня – счастливой реальности.
Иду к этой свинячьей туше. С годами он потолстел и сделался на вид еще более отвратительным.
– Дружище… – тянет он, когда понимает, что бесполезно пытаться что-то придумать. – А ты разве не в тюрьме?
Не отвечаю. Только подхожу ближе. Он больше не нервничает. Неожиданный визит выбил у него почву из-под ног, но он вновь ее нащупал. Расправленные плечи, решимость в глазах.
– Что тебе нужно, Женя? Мало того, что ее убил? – зло цедит жирный боров.
Сейчас я сильнее его, тем более тюремные поединки, которые мы проводили шутя и на ставки, порядком закалили мое тело.
– Паскуда, – говорю я и хватаю его руками за шею, резко поворачиваю, и Макс падает. Эта техника не смертельна, но вырубает надолго. Теперь он либо выкарабкается, либо откинет коньки. Я решил предоставить ему шанс выжить. Есть лишь несколько часов, чтобы спасти его. Посмотрим, смотрит ли на нас сверху Бог.
– Милый, ты чего там шумишь? – доносится из спальни.
Этого я никак не ожидал. Свидетели мне не нужны. Слышу, как кто-то мягко спрыгивает с кровати и спрашивает: «Кто пришел?». По коридору слышатся шаги, они приближаются. Хорошо, что коридор довольно длинный.
Оцепенение… я застыл не от женского голоса, а от маленьких зеленых глаз, смотрящих на меня в упор. Они глядят из комнаты, которая находится прямо напротив входной двери.
– Что с папой? – спрашивает зеленоглазое существо. В голосе нет отчаяния. Девчушка совсем маленькая и, кажется, еще не знает, что такое смерть.
– Дядя, что вы сделали с моим папой?
Я бегу, бегу очень быстро по лестнице. Прочь, прочь отсюда! Где-то уже на нижних этажах слышу женский крик. От него становится не по себе. Нужно что-то сделать. Вернуться? Помочь? Или… Нет, нет! Убежать! Отправиться туда, где можно спрятаться. Быстрее из парадной на волю!
После этого происшествия я первым рейсом улетел в Индию и затерялся среди ее экзотической нищеты.
Часть IV
Индия
Глава I
Сатана и шоколад
На Гоа время замедляется. Стрелки моих жизненных часов застыли где-то между шестнадцатью и двадцатью пятью. Но когда шасси самолета коснулись чужой земли, я об этом еще не подозревал.
Крылатая машина останавливается. Спать в ней я не решился. Вдруг опять произошли бы изменения с телом? Проблем на таможне совсем не хочется. Морской воздух бьет в ноздри и приятно щекочет в носу. Громко чихаю: на секунду все жизненные процессы в моем теле останавливаются, но лишь на секунду. Оглядываюсь по сторонам: жизнь вокруг сильно отличается от той, к которой я привык. Около здания аэропорта высятся пальмы; все, как одна, аккуратные и без засохших листьев, видно, за ними хорошо ухаживают. Возня с документами проходит без сюрпризов, выхожу из помещения, осматриваю выстроившиеся рядком машины. На улице стоят таксисты и спокойно разглядывают прибывших: вот хлынул поток людей, и теперь каждый водитель должен решить, к кому подбежать. Каждый из них рассчитывает поймать того, чья дорога самая дальняя. С одним из таксистов сталкиваюсь взглядом. Мужчина замешкался. Всех «крупных рыб» в солнцезащитных очках и с необъятными чемоданами расхватали за секунды. Теперь ему придется выбирать из «мальков» – тех, с кого много не поимеешь.
Такси неспешно мчит меня в северную часть Гоа. Мимо плывут пейзажи. Такие райские картинки печатают в глянцевых журналах. Пальмы причудливо сплетаются ветками, по болотам важно ходят длинные яркие птицы, каких я никогда раньше не видел. В воздухе зной, над головой летают мухи, одна из них садится мне на руку и рассеивает задумчивость.
Пока мы едем, начинает темнеть, на джунгли опускаются сумерки. Таксист беззаботно болтает по-английски, я что-то рассеянно отвечаю. Удивительно, но некоторые слова до сих пор в моей памяти. На минуту мы останавливаемся.
– Что такое?
На дороге лежит парень, вокруг образовалась небольшая толпа. Таксист выходит из машины и размахивает руками, что-то громко выкрикивая на своем наречии. Высовываю из окна голову: темная кровь на асфальте, испуганные, злые, несчастные, страшные лица диких людей, скопившихся около тела.
Труп оттаскивают, таксист возвращается, видит мои удивленные глаза и машет рукой:
– Тут каждый день кого-то убивают, не обращай внимания, мелочи жизни.
– Это только в этом районе?
– Да нет же, везде. Это тебе не южное Гоа с белым песком и отменным сервисом.
Делаю для себя выводы, что, пожалуй, будет интересно, главное – не драться ни с кем, и тогда удастся сохранить жизнь.
Вскоре мы приезжаем к назначенному месту. Небольшой отель в три этажа встречает меня полуоткрытой дверью. За ней обещание воды и прохлады. Наконец я добрался. Расплачиваюсь с таксистом и захожу в помещение. Стены выбелены, цветы в вазе чуть увяли, невольно вспоминаю скелет фикуса на подоконнике и мою Киру… За простой деревянной стойкой кто-то возится, перекладывает с места на место вещи и к тому же сопит.
– Добрый день, у меня тут друг живет, но я не знаю, в каком именно номере, – говорю я толстому мужчине на ресепшене.
Мужчина бросает свои дела, его лицо становится недовольным: видимо, он не в восторге от того, что я застал его ползающим около стола на корячках. Индус распрямляется и важно садится за стол. Теперь передо мной олицетворение высокомерного тюленя. Его безразличный взгляд и молчание вынуждают меня добавить:
– Его зовут Рой. Он остановился у вас, ведь так?
Толстяк поднимает глаза, оттопыривает мизинцы, которые заключены в золотые обручи колец, и принимается листать ежедневник. Наконец он поднимает на меня глаза и говорит:
– Номер двенадцать, но чтобы попасть туда, придется вам взять у меня комнату хотя бы на день.
Смотрю на висящие на стене цены и с легкостью соглашаюсь.
Рой живет на втором этаже, поднимаюсь по стертым множеством ног ступенькам. Комната номер двенадцать самая первая. Стучусь. Меня слышат не сразу.
Приходится колотить в дверь ногой. Оттуда слышится смех и крики, пахнет гашем.
– Рой! – кричу громко, чтобы он услышал меня даже сквозь все эти человеческие звуки.
Шаги в моем направлении, дверь приоткрывается, и я вижу недовольное лицо Роя. Но оно тут же преображается.
– Привет, старина! – говорит он весело. – Каким ветром занесло? Как Кира?
Похоже, он ничего не знает про ее смерть или не придает этому значения, это мне на руку. Припоминаю, что за неделю до этого случая он уехал.
– Привет! С Кирой все давно кончено, решил убраться из города и отвлечься… Не бери в голову, – говорю я и захожу внутрь.
Повсюду сидят люди, комната забита ими до отвала, неудивительно, что владельцу отеля не нравятся гости в двенадцатом номере. Кто-то извивается и танцует, другие сидят и смотрят в пространство, третьи, схватившись за лицо, кричат, выпучив глаза.
Одна девушка что-то шепчет, крестится и царапает воздух.
– Что с ними?
Рой оглядывается.
– Да так, bad trip, – смеется он. – Грибов наглотались, вот и боятся. Ты сам сегодня что-нибудь ел?
– Не успел. А я думал, от них другой эффект: все становится радужным и нереальным.
– У кого как, главное – в комнате не сидеть, – отвечает он и выключает свет. Теперь помещение освещается только двумя лампами, старательно разрисованными грибами, утопающими в высокой траве. Со стены мне улыбается Будда.
– Так ты ел сегодня?
– Вроде нет, в самолете уснул и ехал долго. С утра, конечно, не завтракал. А где тут можно поесть и не отравиться?
– У меня в холодильнике кое-что есть, – говорит Рой, встает с места и подходит к небольшому холодильнику. Ленивым движением он открывает его, и я вижу небольшие прозрачные пакетики с грибами. Рой берет один и протягивает мне.
– Ладно, Евгений, давай вливайся, раз приехал. На вон, возьми, первый раз угощаю, – улыбается Рой. – У меня они свежие, – гордо произносит он и дает мне несколько штук. – Ты, главное, жуй их получше и сразу не глотай. Пускай «растают» на языке.
С грибами я никогда не имел дела, но почему бы и не попробовать? Терять явно нечего.
– Спасибо, Рой. А где мне приземлиться-то?
Рой оглядывается. Повсюду люди. У некоторых уже осмысленные лица. Вот к ним-то он и подходит.
– Ладно, ребята, давайте домой, мой друг пришел.
– Ок, Рой, – говорит какая-то пара, – мы уже отошли, но на днях зайдем еще.
– Всегда рад, – его лицо расплывается в улыбке.
Сажусь на их место и разжевываю грибы, но сразу не глотаю, какое-то время держу на языке. Выполняю все так, как говорил Рой, но ничего не происходит.
– Иди лучше погуляй, Евгений, минут двадцать, да возвращайся.
– Да нет, все в порядке, посижу тут с тобой.
– Как знаешь, – пожимает Рой плечами и куда-то уходит.
Проходит тридцать минут, потом еще десять.
Комната приобретает удивительную четкость, мне кажется, я вижу все. Лица окружающих меня людей, небольшие пятна на потолке, даже пыль на тумбочке.
По стене ползет ящерица, она поворачивает голову в мою сторону и внимательно смотрит. «Какая-то подозрительная ящерица, – думаю я. – Наверное, она знает, что я задушил Киру, и теперь эта мерзавка всем все расскажет. Нужно не допустить этого», – заключаю я и иду к ней. Медленно-медленно. Шатает. Ноги будто из ваты. Но я дохожу и тянусь к ней рукой. Благоразумное животное сбегает в окно.
Тогда я подхожу к Рою. Он вернулся. Мне нужно рассказать ему про ящерицу и про то, что его грибы не действуют. Наверное, у меня хороший иммунитет. Рой сидит ко мне спиной.
– Эй, Рой, – хлопаю его по плечу, – твои грибы не действуют… – начинаю я и останавливаюсь.
Он оборачивается, но это не Рой. Лицо у него не такое, как обычно. Пытаюсь понять, что с ним не так. Вглядываюсь, смотрю какое-то время и не верю собственным глазам. Да это же сам Сатана!
Отшатываюсь в порыве ужаса и забиваюсь в угол. Он страшнее, чем я представлял. Комната пляшет в огнях, на полу валяются черти. Некоторые из них тянут ко мне руки и стонут. Настоящий ад! Вот и пришло наказание за все то, что я свершил.
– Нет, нет! – кричу я. – Нет! Я не хотел!..
– Чего это ты не хотел? – около моего уха появляется змея.
– Да, чего ты не хотел? – спрашивает другая и обвивает мою шею кольцом. Кожей я чувствую теплый чешуйчатый хвост. С минуту она смотрит на меня своими желтыми глазами, а затем быстро кусает меня в нос.
Мои глаза стекленеют. Сейчас я умру. Похоже, я это и правда заслужил. Напоследок остается разве что сказать этому миру «спасибо» и «до встречи». Тело теряет чувствительность, мои глаза закрыты, я не решаюсь их открыть. Улавливаю приятный аромат. Что это? Кажется, шоколад. Неужели тут и правда должно пахнуть чем-то настолько сладким? Вкусный, ароматный шоколад… Открываю глаза.
Этикетка мелькает у меня перед носом, сам дьявол приносит мне шоколад. Хватаю лакомство и, жадно впиваясь зубами, кусаю. На вкус божественно! Это самое замечательное, что я когда-либо пробовал! После тюрьмы любая пища кажется мне безумно вкусной, но этот шоколад, без сомнений, самый чудесный! Чудо-шоколад!
Постепенно образы рассеиваются. По стенам больше не прыгают языки пламени, а муравьи не образовывают на теле парня-демона с длинными волосами колонию. Глаза его подружки не вылезают из глазниц, и хвоста, как выясняется, у нее тоже нет.
Девушка, к слову сказать, оказывается довольно симпатичной. «Слава богу, ее не съедят заживо», – думаю я и подхожу к ней, чтобы убедиться, что на теле нет укусов.
– Все в порядке? – спрашиваю я.
Девушка размыкает глаза и щурится.
– Да, – произносит она и впивается в меня губами. Целую в ответ, провожу руками по телу. Грудь плоская и какая-то неприятная на ощупь, талии почти нет. Отрываюсь от девушки и объясняю, что хочу спать. Она понимающе кивает и отдаляется от меня.
Через десять минут отрубаюсь и вижу радужные сны.
Глава II
Святая троица
В его нижней губе колечко, такое же, как и в брови, только другого цвета. Язык разрезан на две половинки, как у змеи.
– У меня была штанга в языке, но пришлось ее убрать, – объясняет Мирко и высовывает язык – посередине тянется шрам. У парня длинные светлые волосы и вытянутое лицо. Он дурачится: шипит как змея.
Вчера я совершил ошибку – принял его за девушку.
Честно говоря, не хочется в этом признаваться самому себе. Нужно забыть, что я целовал парня. Похоже, кроме меня, это никого не смущает.
В комнату стучат. Рой встает и не спеша идет к двери. На пороге стоит точная копия Мирко. Только у нее есть грудь и лицо чуть менее суровое.
– Это моя сестра – Мира. Мы близнецы, – доносится из угла.
Девушка внимательно оглядывает меня. На ее лице, в отличие от брата, нет отпечатка гармонии с миром и туповатой расслабленности. Она вся напряжена и буквально дрожит от негодования. Брови – четкая тонкая линия, глаза небольшие, но очень злые, губы сжаты.
– Еще один, – заключает она и поворачивается к брату. – Пойдем отсюда, торчок, я тебя уже два дня ищу.
Мирко понимающе улыбается:
– Извини.
Она хватает его под руку и выводит вон.
Из коридора слышатся крики и шлепки, похоже, девушка бьет его.
– А она ничего, правда, Евгений? – тычет меня в бок Рой. – Характерная сестренка.
Стою ошарашенный. Все произошло так быстро! Ее волосы такие же светлые, как и у брата, бровь пронизывает сережка. Одета она довольно странно: короткая зеленая юбка с острыми краями, яркая бордовая кофта с разрезами и высокие черные босоножки до середины колена.
– Не могу с тобой не согласиться, – отвечаю я задумчиво. – А она еще вернется?
– А что – приглянулась?
– Конечно, – улыбаюсь я и прибавляю: – Люблю характерных девушек.
– Появится, – заверяет Рой. – Как брат наведается, так и появится.
Ждать приходится не так уж и долго. Мирко заявляется уже через четыре дня. Парень боязливо озирается по сторонам, но когда понимает, что сестра за ним не идет, тут же расслабляется, и лицо его принимает спокойное выражение.
– Привет, ребят. Рой, еще есть та штука?
– Извини, она сейчас в дефиците, но я могу достать, если кое-что пообещаешь.
Я сижу на стуле и наблюдаю. Мы с Роем договорились кое о чем: он обещал помочь мне с Мирой на определенных условиях, естественно, о которых благоразумно умолчать.
Ее брат стоит посреди комнаты и, сглатывая слюну, спрашивает:
– Что за условия?
– Сущие пустяки, просто позвони сестре, пускай сюда придет.
– Ты с ума сошел? Она же заберет меня сразу!
– Не беспокойся, – Рой щурит глаза, – не заберет, или ты мне не веришь?
– Верю, мы же знакомы давно… Если говоришь «не заберет» – значит, не заберет… наверное, – бормочет Мирко и набирает номер.
– Только попроси ее встретиться с тобой в баре *** сегодня вечером. Не нужно, чтобы она все тут разнесла, как тогда.
– А что было? – интересуюсь я.
Рой ухмыляется:
– Еще как было! Она когда первый раз сюда заявилась, совсем бешеная была. После ее ухода лично тумбочки собирал. В этот раз поспокойнее, видно, тебя устыдилась. Хотя с чего бы? Вы случайно не знакомы?
– Да вроде нет, – отвечаю я.
– Мирко! Не грей уши, звони давай.
Мирко послушно выполняет задание и, не задавая лишних вопросов, убирает телефон в карман. Затем вопросительно смотрит на Роя. Тот выходит из комнаты и через десять минут возвращается с тем, что нужно Мирко. Эту дрянь, конечно же, оплатил я. Рой решил немного нажиться и на мне – одно из условий.
– А теперь, друзья, в бар.
Вне номера слишком душно: повсюду валяется мусор, затхлый запах разливается по улице и щекочет ноздри. Слава богу, что до бара всего несколько шагов.
Около входа пасутся наркодилеры и бабушки с беляшами. Платим за вход крошке-индусу, протискиваемся внутрь. Там не оказывается ничего примечательного: девушки с проколотыми пупками, в коротких топиках и штанах «али-баба», около них мало что понимающие парни с красными от дешевых наркотиков глазами. Садимся на мягкие, прожженные десятком самокруток креслица, предназначенные для торчков. Мирко раскрывает пакетики и принимает дозу. А мы, взяв по коктейлю, смотрим, как пляшут русские, иностранцы и индусы. Последние тут тоже есть, несмотря на высокую для Индии цену за вход.
– Что ты знаешь про эту Миру? – спрашиваю я у Роя.
Он уже успел наглотаться таблеток, и теперь ему хорошо. Судя по всему, он принимает, но не очень часто, и то только легкую наркоту. Если верить его же словам.
– Не особо много, – отвечает Рой и подмигивает мне. – Вот с ее братцем у нас более тесные отношения…
Мирко поворачивает голову в сторону Роя и посылает ему воздушный поцелуй, глупо улыбается и откидывает голову назад. Его глаза закрыты, а на губах все та же застывшая улыбка счастья.
К тому времени, как приходит его сестра, он уже улетает далеко и совсем не хочет возвращаться.
Девушка подбегает к брату и трясет его изо всех сил, но счастливый парень лишь отмахивается.
– Я же сказал, не заберет, – шепчет мне Рой и гнусно лыбится.
Девушка делает отчаянные попытки пробудить брата от счастливого рабства, но он лишь глупо улыбается. Мне становится жаль ее. Подхожу, кладу руку ей на плечо и говорю:
– Мира…
Она оборачивается и со всего размаху залепляет мне пощечину. Зло сверкая глазами, кричит:
– И ты с ними, сволочь?
Даже начальник в тюрьме не кричал так яростно. На нас не обращают внимания, тут привыкли и не к таким сценам.
Машинально прислоняю ладонь к щеке, смотрю на девушку с нескрываемой злобой. В такие моменты мне действительно жаль, что нельзя поднимать руку на этих истеричек – женщин.
– Вам, ублюдкам, только и нужно, что толкнуть свою дурь, а на чувства нормальных людей плевать! – вопит она мне в лицо.
– Нормальные люди не едут сюда, – говорю я. – Что ты тут забыла?
Похоже, ей надоело кричать, и она беспомощно плюхается на диван.
– Что я здесь забыла? Вот этого! – говорит она и тычет пальцем на брата. – Этот придурок сильно болен и теперь думает, что ему можно делать все, что угодно. Лично я так не считаю!
– Мне жаль твоего брата… – запинаюсь. Не представляю, что нужно говорить в таких случаях, поэтому просто перевожу тему. – Но ты зря горячишься: я не наркодилер. Мы с Роем познакомились не здесь.
Читать бесплатно другие книги:
