Тротиловый эквивалент Пучков Лев
Выслушав рассказ сотрудников о контакте с Аюбом, Иванов удовлетворённо кивнул — как будто и не сомневался, что так оно и будет.
— Ну вот. Начинаем работать, как договорились. Только прошу — без суеты, спокойно, планомерно... Мы ни в коем случае не должны их спугнуть.
— Хорошо, — кивнул начальник штаба, сгребая деньги в ящик стола. — Если всё удастся — выдадим бойцам премию. Оформлять? Нет, не будем. У нас даже и статьи нет, по которой можно было бы это оформить...
И начали. Спокойно и без суеты, как договорились. Иванов забрал Лизу, Васину карту с координатами и под охраной отделения спецназа убыл «наводить мосты» — организовывать взаимодействие с авиацией и соседними подразделениями.
Определились, что вводить в СИЗО дополнительные силы не стоит. Своих активных «штыков» — более сотни, а прибытие любых дополнительных сил неизбежно будет замечено наблюдателями «духов», которые обосновались в «хитром» доме.
Вася и Петрушин потихоньку подменили снайперскую пару на водонапорной башне, чуть погодя к ним подтянулся Серёга. Поработали со схемой, прибросили диспозицию. С учётом виденных учений «духов» и наличия брода через Терек определились: обе огневые группы, скорее всего, будут выдвигаться от Наурской и займут рубежи в юго восточном, северо восточном секторах, на дальних подступах.
Наиболее удобный маршрут для продвижения группы экстракции — юго западный сектор, тут без вариантов. Маршрут более чем наполовину прикрыт от огня своих групп, хорошие подходы, нетрудно организовать эвакуацию. Батальона там железно не будет, скорее всего, обойдутся максимум десятком человек.
Учитывая вышеизложенное, решили организовать три снайперские засады: две — в юго западном, одну — в северо западном секторе, за «полосой безопасности».
Вася тут же подобрал удобные места и нанёс их на схему.
После обеда прибыл Иванов, сообщил: взаимодействие наладили, в эфире будет пусто, все ждут нашего сигнала. В готовности два батальона резерва, четыре вертолётные пары и дивизион «саушек» для заградительного огня — Васины координаты «учений» и брода у них есть. С авиацией тоже всё решили. С рассветом неподалёку начнёт гулять пара штурмовиков, частоты «маяковых» приборов у них имеются, на всякий случай дали им те же координаты, что и артиллерии.
Когда диспозиция уже была прорисована до мельчайших штрихов и осталось только разместить элементы боевого порядка, Иванова, как обычно, посетила гуманная идея:
— Слушайте... Я, конечно, не настаиваю... Но у нас есть шанс взять Шаха и Аюба живыми... Мы знаем, куда они пойдут. Что нам мешает спрятать там, метрах в двадцати, отделение лучших стрелков? Ночью оборудуем позицию, замаскируем... Разберут цели, лишних вынесут, Аюба и Шаха попятнают, как тогда Лечи у брода...
— Плохая идея, — решительно заявил Петрушин. — Очень плохая!
— Почему?
— Тут возможны три варианта подхода к камере, — Петрушин показал на схеме эти варианты. — Какой они выберут, мы не знаем. Может получиться, что зайдут неудачно, окажутся в тылу засады или на фланге. А размещать в расчёте на каждый вариант — очень небезопасно. Одна засадная группа окажется в секторе другой.
— И даже не в этом дело, — вмешался Глебыч. — Напомню — Шах идёт рвать стены. То есть будет иметь с собой хороший запас взрывчатки. Начнёт работать засада — обязательно взорвётся сам и положит всех, кто рядом. Засаду надо устраивать как минимум за пятьдесят метров, чтобы никто из наших не пострадал при взрыве. Пятьдесят метров — это уже далеко, они же не снайперы... Короче, это нерентабельно и плюс дополнительный риск. Прошу помнить, с кем мы имеем дело. Это же Шах...
Ночью в СИЗО кое-кому не спалось. Петрушин, Вася и лейтенант Серёга, будучи усилены каждый парой лучших бойцов Самарского спецназа Минюста и прихватив приборы ночного видения, поползли на намеченные точки готовить позиции.
Глебыч с Костей и парой бойцов спецназа оборудовали камеру Сулеймана — самого узника переместили от греха подальше в другой режимный блок.
Оборудовали, сами понимаете, в соответствии с дурными наклонностями Глебыча.
Иванов с Лизой и начальником штаба сели в «КШМ», дули кофе и готовы были в любой момент приступить к организации взаимодействия между элементами боевых порядков операции.
Всем было строго настрого приказано соблюдать радиомолчание до команды руководителя — Иванова. Трём снайперским засадам и дежурной паре на водонапорной башне, которые также являлись основными наблюдателями в секторах особой важности, в порядке исключения был разрешён короткий обмен в одностороннем режиме с остальными элементами — на предмет целеуказаний. После каждого обмена, состоящего более чем из двух слов, следовало немедля менять частоту. Инициатор должен был дать команду на смену частоты: «Переход».
Разработали частотную сетку — с запасом, раздали всем бойцам. Предупредили, чтобы регулятор громкости поставили на самый минимум.
Совсем уж глубокой ночью тихонько усилили посты и посадили на рубежи обороны бойцов групп быстрого реагирования, чтобы не бегали потом под огнём.
КПП и рубеж со стороны стрельбища усилили гранатомётчиками, а на крышу караульного помещения втащили «АГС 17».
В общем, все были готовы. Оставалось только дождаться гостей...
В начале шестого утра в секторе группы Петрушина (если с юга на север — они первые лежали) началось движение. Где-то на грани видимости обозначились силуэты четырёх машин — без фар, практически без звука, и вскоре пропали.
— Есть, — сообщила рация голосом Серёги.
У Серёги был один из приборов — значит, он зафиксировал появление вражьих маяков. Одно слово, частоту менять не надо...
Через некоторое время движение возобновилось: шестеро «духов» неторопливо прошествовали на полусогнутых через сектора всех засад и с удобством расположились парами на краю «полосы безопасности», с разносом метров в пятьдесят. Двигались ребята так, словно отлично знали местность и бывали тут ранее.
— Взяли, — шепнул Петрушин в рацию.
Одно слово, частоту менять не надо. Чего взяли, всем понятно: каждая группа — ближнюю к ней пару. Мог бы, в принципе, и не говорить...
Интересно, какой у них сигнал к началу операции? А в общем, это неважно.
Часовых на вышках предупредили заранее: при первом выстреле — сразу падайте.
Вышки усилены мешками с песком, убить часового, лежащего на полу, можно только прямым попаданием из гранатомёта...
Едва начало светать, пара на водонапорной башне заметила движение от Мекенской. Какой-то «УАЗ» показался, двигался по полю, как будто объезжал блок перед Чернокозово. Вскоре он зарулил на дорогу и скрылся среди построек села.
— «УАЗ» с поля, от Мекенской, — дисциплинированно доложил командир пары.
Все носители раций вразнобой чертыхнулись и полезли менять частоту. Тоже мне, невидаль — «УАЗ» с поля...
Спустя пару минут этот «УАЗ» возник в Васином секторе (они последние лежали, если с юга на север). Ехал быстро, мерзавец, на повороте скорость не сбросил — занесло его прилично, сейчас вырулит из-за дома и выскочит напрямую перед КПП.
— КПП — «УАЗ», — прошептал Вася в рацию. — Как увидишь — сразу долби.
Переход.
«УАЗ» выскочил из-за поворота и, набирая скорость, помчался к КПП. Двое бойцов с «РПГ 7», присевшие на колено с обеих сторон от бетонного блока, разом нажали на спусковые крючки.
— Ту духхх!!!
Вот так ни хрена себе, съездил мужик за хлебушком! Оглушительный взрыв вынес стёкла у всех строений в радиусе двухсот метров. На месте «УАЗа» распустился огромный чёрный клуб. Часовые на вышках мгновенно рухнули на пол.
— Понеслась! — буркнул Петрушин в рацию.
Пу пу пук!!!
«ВАЛы» нашей троицы и «А 91»[32] бойцов спецназа застенчиво заворковали, выпуская в мир стаи свинцовых шмелей. Через пару секунд снайперские пары «духов» перестали существовать.
Одновременно, словно команду Петрушина услышали и «духи», в восточном секторе началась веселуха. Послышались густые автоматные очереди, приправленные мерным рокотом пулемётов.
Группа Петрушина осмотрела тела «духов». У одного обнаружили прибор, на экране которого мигала красная точка.
— Ну вот — права была Лиза... — Петрушин тотчас запросил по рации:
— Есть что-нибудь?
— Есть прибор, — сообщил Серёга.
— И у меня, — добавил Вася.
— Первый — у нас три прибора, — доложил Петрушин по рации.
— Понял, — ответил Иванов. — Выключите их.
— Понял, — подтвердил команду Петрушин. — Переход?
— Отставить переход, — сказал Иванов. — Чего уж теперь...
— Оба ко мне! — рявкнул Петрушин в рацию. — Приборы погасите...
Спустя минуту все три группы, рассредоточившись веером на юго запад, перебежками двинулись в том направлении, где Петрушин видел силуэты четырёх машин. Впрочем, двигались не совсем в том направлении, по прямой, а сильно забирая по дуге вправо, чтобы зайти с тыла. Когда до условной точки оставалось метров триста, Вася поднял руку. Все замерли. Вася подбежал к Петрушину и сообщил:
— Там балка. Могут встретить.
— Хорошо, — кивнул Петрушин и негромко скомандовал:
— Ложись, хлопцы. По пластунски.
Лиза, Иванов и начальник штаба давно любовались «маяками» на приборе.
Точнее, сдвоенной красной точкой на экране, которая неуклонно продвигалась к центру. Стрельба стала более интенсивной — со стороны старого стрельбища работала вторая огневая группа, судя по звукам, как минимум вдвое превосходящая первую. Стрельба регулярно усугублялась взрывами — «духи» лупили из гранатомётов, хотя рассчитывать на какую-то эффективность на таком расстоянии не приходилось. Наши тоже не скучали: отвечали из всех стволов, с крыши караульного помещения работал «АТС». В общем, было нескучно.
Получив сообщение от Петрушина, Иванов вышел на связь с лётчиками:
— Байкал один, я Первый, как получаешь?
— На пятёрочку! Можно?
— У тебя сейчас сколько источников?
— Два.
— А было до этого?
— Пять.
— Хорошо. Байкал два?
— Слышу, готов. Можно?
— Можно, ребята. Сделайте им больно...
...Спустя пару минут отделение Петрушина подползло к краю балки. На дне балки стояли четыре внедорожника с работающими двигателями. На противоположном склоне, задницами к нашим хлопцам, лежали восемь мужиков с пулемётами. Они слушали суматоху боя и пристально смотрели в сторону корпусов СИЗО. Как будто кого-то поджидали и пребывали в готовности прикрыть огнём из пулемётов.
— Спасибо, господи, — едва слышно прошептал Вася и широко перекрестился. — Вот легли... Спасибо!
— Считайте справа налево, — скомандовал Петрушин по цепи. — Взяли по одному... Понеслась!
«ВАЛы» и «А 91» уже с привычной слаженностью выдали очередную порцию свинца. Мужики на склоне ткнулись головами в землю и затихли. И немудрено — дистанция чуть более сорока, сзади, внезапно...
— Первый, мы закончили, — буднично доложил Петрушин в рацию. — Сижу, жду. Вдруг Второй там заснул...
Это, конечно же, была шутка. Второй — Глебыч, поспать не дурак, но сейчас ему было не до отдыха.
Глебыч с Костей сидели в камере Сулеймана. Бойцы скучали в коридоре — в камере тесно, да и несколько некомфортно...
Костя следил за маяком на экране прибора.
— Они уже совсем близко, — шёпотом сообщил он Глебычу. — Вот вот...
— Ты чего шепчешь? Стена толстая, не слышно, — Глебыч, лениво созерцавший облепленную тротилом стену, затушил об пол окурок, встал и пошёл из камеры, волоча за собой провод. — Выходи, хватит сидеть.
Костя вышел, отодвинулся подальше от двери и прилип спиной к стене. Чуть дальше, поперёк коридора, лежал на боку металлический стол, за которым присели бойцы, прикрыв головы руками.
Вскоре в стену негромко постучали.
— Не геройствуй, давай — за стол, — скомандовал Глебыч Косте, отодвигаясь вглубь коридора и тоже присаживаясь. — Ну, здравствуйте, ребята...
Глебыч укрылся за столом, замкнул клеммы. Радио у нас нет, всё по простому...
Бу бух!!!
Коридор как будто подпрыгнул — дверной проём камеры мощно плюнул в противоположную стену каменным крошевом и наддал вдогон толстой струёй рыжей взвеси.
— Пошли, — сказал Глебыч, вставая и отряхиваясь.
Пошли. В стене корпуса зияла огромная дыра, через которую наши парни выбрались наружу.
А снаружи было скверно. Повсюду разбросаны обломки кирпичей, кровищи — как в убойном цехе... В невнятных кучах с трудом угадывались человечьи останки. При поверхностном осмотре можно было предположить, что легло тут человек шесть, не меньше. А там — кто его знает... Вон, нога чья-то валяется...
— Ну и кто из них — кто? — обескураженно пробормотал Костя, всматриваясь в жуткие холмики.
— Хорошо, что так, — Глебыч потащил из кармана сигареты — руки его слегка дрожали. — Мне бы не хотелось, чтобы он умирал на моих глазах...
— Первый, мы тоже закончили, — доложил Костя по рации. — Правда, не совсем понятно — кто. Но маяки в центре, оба. Так что...
В этот момент где-то неподалёку раздались мощные взрывы — серия, как будто очередь из гигантского автомата дали. Земля дрогнула, словно при сейсмическом сдвиге, корпуса колыхнулись, как живые, с минарета рухнул кусок облицовки купола.
А спустя минуту стало ясно, что в окружающем мире что-то изменилось...
Например, повсюду стихла стрельба и ставший уже привычным далёкий гул самолётов стал потихоньку пропадать...
— Кажется, артиллеристы могут отдыхать, — пробормотал Глебыч, щурясь в серое небо. — По моему — всё...
Глава 14
КОСТЯ ВОРОНЦОВ
Под занавес...
В день проведения референдума мы работали «усилителями» на избирательных участках. Я, Глебыч и Вася — на центральном, в городе, а Петрушин, Серёга и Лиза поехали в Гудермес. Чего там усиливать — я не понял, там и без нас хватало военных, а уж в Гудермесе точно обошлись бы без членов команды.
Но у нас приказы не обсуждаются, вы в курсе. Руководство решило, что все специалисты должны стоять в стройных рядах и всё подряд предотвратить. Поэтому Глебыча направили именно на центральный участок, ну и нас с Васей — как бесплатное приложение.
От юстиции к нам прицепили молоденького лейтенанта. Третий день в командировке, жутко военный, «новенький комок», взгляд постоянно скачет в поисках врага, в любой момент готов залечь и открыть огонь, и всё такое прочее.
Первое время он тянулся в струнку и ел нас глазами — успел наслушаться всяких баек про команду, теперь ждал, наверное, когда мы подвиги начнём совершать.
Как обычно бывает на «усилении», мы работали с полной отдачей. Вася непрерывно жрал — там буфет был классный, потом, нажравшись, завалился спать в машине. Глебычу с нами было скучно (спиртным тут не торговали — запретили на время референдума), он пошёл к сапёрам, что дежурили через улицу, и пил с ними пиво, а местами и не только пиво. А я нашёл комнату, где было поменьше народу, забился в угол и читал «Швейка», взятого напрокат у Иванова.
Лейтенант был жутко разочарован. Несколько раз заходил в ту комнату, где я сидел, смотрел на меня страдающим взглядом, в котором читался вопль: «Обманули, гады! Сказали — мастера, а это какие-то конченые раздолбаи!!!» И докладывал скорбным голосом:
— Обстановка сложная, товарищ майор... Скопление людей... В толпе присутствуют лица боевого возраста... Бойцы напряжены...
А я ему неизменно отвечал:
— Расслабься, и без нас обойдутся. Тут есть кому бдеть...
Мне кажется, он от огорчения даже хотел застрелиться.
Когда голосование закончилось и публика окончательно рассосалась, морально обессилевший лейтенант тяжело плюхнулся рядом со мной на диван и с негодованием заметил:
— Обещали теракты, обстрелы, взорвать всё... И — тишина. Это не «духи», а какие-то чмошники... Правильно, товарищ майор?
— Костя, — буркнул я, достал он сегодня своим «майором».
— Чего?
— Просто Костя, — подтвердил я.
— Но вы же майор... А я — лейтенант...
— Да какая, на фиг, разница? Ты в курсе последних снайперских расценок?
— Снайперских... чего?
— За каждую категорию федералов снайперы получают отдельную плату.
Генералы, солдаты, спецназовцы... Так вот, я тебя уверю: им плевать, сколько у нас звёзд. Мы оба входим в категорию «офицеры», и снайпер получит одинаково — как за твою голову, так и за мою. Разницы нет. Это понятно?
— В принципе... понятно, — неуверенно кивнул лейтенант. — Но «духи» — всё равно чмошники... Согласны?
Я пожал плечами и не нашёлся, что ответить. Согласиться, значит выразить неуважение врагу. Нарушить один из основных принципов воина: «Считай врага равным себе, пока не убедишься, что он мёртв». А объяснять юному балбесу, почему эти уважаемые враги иногда не могут выполнить свои обещания... Ну, это будет просто нескромно.
Ничего, побудет здесь немного, пообвыкнет — сам разберётся, что почём...
Читать бесплатно другие книги:
