Тротиловый эквивалент Пучков Лев

* * *

Я успел загримироваться, сходить во двор и выключить двигатель машины — если через полчаса не приедут, надо будет опять греть, чтобы потом не тратить драгоценного времени. Потом ещё сидел и смотрел в зеркало на свою работу — даже успел надоесть себе новой стариковской физиономией и немного поскучать, когда послышался шум двигателя и в ворота соседнего дома раздался настойчивый стук.

Кругом царила тишина, домочадцы Султана попрятались в дальних комнатах, сам хозяин сидел на диване и молчал, прислушиваясь к шуму на улице.

— Они? — тихо спросил он.

— Они, — я не видел, кто там приехал, — забор высокий, но это наверняка были те, кого я ждал. Больше некому.

Я надел сапоги, папаху, набросил телогрейку, взял свои ботинки, палку Султана и вышел во двор.

Стук продолжался. Через некоторое время заскрипела калитка. Я посмотрел на крышу — может, залезть туда и сверху снять их всех? Нет, не стоит. В первую очередь обращают внимание на крыши, там обычно устраиваются снайперы. Да и долго это...

В соседнем дворе возникло оживление: разговор, потом негромкий топот, как будто много людей ступают по доскам настила...

Я осторожно открыл дверь «Нивы», поставил свои ботинки рядом с сиденьем.

Придётся немного пробежаться в носках, когда буду возвращаться. Это ничего, я закалённый. Затем подошёл к калитке, приоткрыл её и принялся наблюдать за улицей через узкую щель. Умные ребята, правильно устроились. У калитки — «УАЗ», задом ко мне.

Почему транспорт без охраны? Чуть больше открыл калитку, посмотрел... А, вот оно: гораздо дальше, на взлобке, у выезда — «БРДМ». Пулемёты смотрят в нашу сторону. Прикрылись. Приятно работать с такими.

Криков и шума в соседнем дворе я не слышал. Это радовало. Значит, точно, приехали общаться, ведут себя учтиво. Сейчас, наверное, осматривают двор и хозяйский дом. В мой домишко пойдёт Глебыч. Один, без спутников. Если это не так, я буду здорово разочарован в его коллегах и отчасти в нём самом. В помещение, где я жил некоторое время, врагам заходить не стоит. А если уж так приспичило, то делать это должен специалист моего уровня. Единолично. Чтобы не подвергать риску остальных членов команды.

Вскоре в проёме калитки показалась папаха. Это Имран. Стоит, не выходит, значит, рано пока.

— Бойся! — раздался крик в соседнем дворе.

Что такое? До боли знакомый голос... Глебыч, что ли?

Душа моя вдруг наполнилась ликованием. Там, за забором, — опасность, многократно превосходящий тебя противник... Чему, кажется, радоваться? Я оказался прав, вот что приятно. Всё верно рассчитал, предвосхитил каждый шаг моих оппонентов. Сюда мог приехать кто угодно, но если с ними Глебыч...

Здравствуй, рахат лукум моего сердца, скоро свидимся... Чего ты там нашёл такою, чего можно бояться? Не мои ли запасные трусы?

Я проверил размещение экипировки: пистолет в плечевой кобуре, камера под правой рукой, через плечо, тряпица с «маяком» и тюбик с клеем в нагрудном кармане... Поправляя полы телогрейки, наткнулся в кармане на что-то твёрдое.

Сунул руку в карман — дырка. Чуть надорвал, полез дальше. И вытащил ватерпас. За подкладку завалился.

Имран — плотник, каких поискать. Вся мебель в доме сделана его руками.

Точно, стареет — такая нужная вещь у плотника не должна теряться.

Тряхнул в руке деревянный брусок, посмотрел на шарик воздуха под стёклышком... Вот шайтан! Сегодня день неожиданных идей, что ли?

Я не буду стрелять Глебычу в затылок. На это способен любой пацан, который может держать в руках оружие. А я мастер. И Глебыч — мастер. Нехорошо мастеру умирать как простому солдату. Я убью его с теми почестями, которые положены ему по нашей негласной табели о рангах. Но сначала покажу, что я — лучший...

Я переложил ватерпас во внутренний карман телогрейки.

— Не бойся! — опять крикнул Глебыч из соседнего двора.

Может, он пьяный? Он это дело любит. Пьёт много, умело и со вкусом...

Имран снял папаху и вытер лоб тыльной стороной ладони. А вот и сигнал.

Теперь можно попробовать зайти.

Я вышел из калитки и медленно направился к «УАЗу», опираясь на палку.

Сапоги болтались на ногах — большой размер. В таких не побегаешь. Но мне бегать и не надо: для убедительности придётся всё время ковылять, а от пули всё равно не убежишь.

Имран увидел меня, тоже сделал несколько шагов, заходя за «УАЗ».

Приблизившись к машине сзади, я первым делом приклеил «маяк» к внутренней поверхности бампера.

Так, первый пункт исполнен. Клей молекулярный, теперь, чтобы отодрать «маяк», придётся резать бампер автогеном. Никакими детекторами он не обнаруживается, а если щупать, как будто шершавый комочек грязи. Да и нечасто там щупают, это я знал точно.

— Ты не похож на себя, — одними губами прошептал Имран, рассмотрев меня. — Совсем старый стал.

— Я знаю. Как они там?

— Все стоят во дворе, — сказал Имран. — Один в твоём доме.

— Это он кричал?

— Да, он. Весёлый гяур... Женщина с ними.

— Женщина? Странно...

— Она с моими женщинами разговаривает, по нашему. Твои портреты показывает. Хорошая женщина, взгляд грустный. Может, она сама не хотела с ними идти...

— Понятно... Снимал?

— Да, снимал, — Имран отцепил бляху и протянул мне. — Целый час снимал, везде с ними ходил. Всех снял, много раз.

Я спрятал бляху в карман. Целый час, это, конечно, дед загнул. Они от силы десять минут здесь находятся. Но всё равно, спасибо. Если за основной проход не получится всех зацепить, будем потом со шпионской техникой ковыряться.

— Ну всё, давай меняться...

Мы с Имраном поменялись местами: он встал за «УАЗом», а я вышел из за машины и сделал два шага к калитке. Мы стояли на одной линии, в трёх шагах, как будто просто разговаривали. Я поправил полы телогрейки, скособочился на правую сторону, чтобы камера удобнее висела, включил запись...

— А ну — разойдись!

В проёме распахнутой калитки стоял какой-то мелкий тип. Его почти детское лицо выражало недовольство. Что такой мелкий может делать в команде специалистов? Разведчик, что ли...

— Зачэм кричиш? — возмутился я, ломая голос. — Кто где хочит, там и стаит, да!

— Я сказал — разойдись! — ответно возмутился мелкий. — До конца операции всем находиться в своих усадьбах! По домам, я сказал!!!

Имран покачал головой, развернулся и пошёл к соседнему дому. Я направился в калитку — мелкий отступил назад, давая мне дорогу, и хорошо попал в кадр.

Один есть.

Вот я и во дворе. Мелкий сзади закрыл калитку. Отступать теперь некуда.

Я повертел головой и, бурча под нос, заковылял к своему домику, по пути оценивая обстановку.

Женщины на крыльце, с ними женщина федералов — в форме, рядом коренастый тип с широким лицом, очень спокойным взглядом. Как будто к себе во двор вышел, воздухом подышать. На меня не смотрит, взгляд его направлен на мою нетронутую «жену» Саният, которая сейчас рассматривает фотографии. Зачем так пристально на девчонку смотрит? Там три молодухи рядом — одна другой краше. Маньяк, что ли?

Двигаемся дальше. Сердце стучит быстрее, но дыхание ровное, всё идёт по плану.

Немного дальше, возле угла, двое: высокий здоровяк с волчьим взглядом, настоящий богатырь, и средних размеров мужик. Камера всё-таки неудобно висит, я к ним повёрнут правым боком. На левый не стал вешать, там пистолет, мешает.

Надо было вообще пистолет на задницу перевесить. Он всё равно тут не поможет. Я разбираюсь в людях: вот этот богатырь, судя по всему, как два моих Аскера, вместе взятых. А то и три. Если бы я полез под мышку за пистолетом, десять раз успел бы меня застрелить. А ещё мелкий сзади. Получается, хоть я и «дед», они меня очень грамотно страхуют. Приятно работать с такими!

Про другого мужика ничего не понял: он какой-то загадочный, туманный, сразу прорисовке не поддаётся. Ничего, разберёмся. Вы только дайте мне до моего домика добраться без помех...

— Не пускать? — спросил богатырь у туманного мужика.

— Хозяин, — ответил туманный. — Где хочет, там и ходит. Почему не пускать?

Понятно, вот этот туманный — главный. Зацепил я его в кадр или нет? Когда делал первые шаги от калитки, все были в ракурсе, должны вроде попасть.

— Второй, заканчивай, — сказал богатырь, не стесняясь моего присутствия. — Дед к тебе идёт, значит, там чисто.

— Ну и что — дед? — возник в рации голос Глебыча. — Это такой мерзавец, что родную мать не пожалеет, в случае чего! А уж чужого деда... Чуток осталось, потерпите. Пару минут ещё...

Ай, Глебыч, огорчаешь! Ты почему так скверно меня рекомендуешь своим коллегам? Я к своим родителям и вообще ко всем старшим отношусь с большим уважением. И не только к старшим. Я могу уважать врага, если он этого заслуживает. Вот тебе, например, я не стану стрелять в затылок. Потому что ты — уважаемый враг...

Я миновал двор — как под прицельным огнём пробежался, и вошёл в свой домик: дверь была распахнута настежь.

В доме царил полумрак: дизель включают, когда совсем стемнеет, экономят горючее. Глебыч копошился в зале, что-то напевал под нос, скрипел деревом — наверное, тумбочки двигает.

Я осторожно снял резиновые сапоги, поставил их в угол. Достал пистолет, в левую руку взял ватерпас. Ну всё, пошли...

Глебыч стоял спиной ко входу, согнувшись, — осторожно сдвигал с места тумбочку, миллиметр за миллиметром. Ну, Глебыч! Ты меня совсем за больного держишь? Что я, по твоему, каждый квадратный сантиметр здесь должен был заминировать?!

— Тихо, Глебыч, — прошептал я, упирая ствол в затылок своего старого друга. — Ручки...

Глебыч замер, как вкопанный, и очень медленно поднял руки.

Приятно иметь дело с военными. Я знавал товарищей, которые безгранично верят в свою мощь и удаль. И не правильно реагируют на такую мелочь, как приставленный к затылку ствол. Жаль их, они все быстро умирают и не дают тебе возможности поиграть с ними.

Глебыч — товарищ очень военный. Работа у нас такая, привыкаешь, что устройство, с которым ты работаешь, надо очень чутко слушать, чувствовать его.

И в любой момент надо быть готовым замереть как статуя с проводком в руках или пальчиком на кнопке.

— Салам, Шах, — голос Глебыча мгновенно охрип. — Кхм кхм... Давно не виделись... Кхм... Убивать будешь?

— Не буду, — пообещал я, протягивая через плечо своего друга ватерпас стеклом кверху. — Держи обеими руками, за концы. Осторожно!

Глебыч осторожно взялся за концы ватерпаса. Я выровнял его, чтобы пузырёк воздуха находился точно посерёдке стёклышка.

— Теперь всё время следи за пузырьком, — я сунул палец под ватерпас и нажал на обратную сторону указательным пальцем. Сымитировал активацию.

Тот факт, что ничего там не пискнуло, для Глебыча значения не имеет: подавляющее большинство профессионально сработанных СВУ не издают никаких звуков. Различные сигнальные «примочки» на устройствах имеют, скорее, демонстрационный характер — это для среднего пользователя, чтобы ничего не путали в последовательности операций.

— Ты че там затих, Второй? — прошипела станция из нагрудного кармана Глебыча. — Пара минут давно кончилась... Второй?

Глебыч только сглотнул слюну — уши чуть шевельнулись.

Так, пора и честь знать. Пара слов — и разбежались.

— Догадываешься, что это?

— Угу, — Глебыч теперь был той самой статуей, только без проводка — отвечал одними губами. — Уровень... Сколько там?

— Там всего тридцать грамм. Хватает?

— Угу... Кхм... Как дела, Шах?

— Отлично, Глебыч, — я обогнул своего друга, приблизился к окну и в несколько приёмов распотрошил зимнюю «укупорку» из ваты и бумаги. Затем с некоторым усилием открьш шпингалеты и распахнул окно — в комнату ворвался сквозняк.

— Пока, Шах, — прошептал Глебыч, не сводя взгляда с ватерпаса. — Скоро встретимся.

— А вот это не обязательно, — я встал на подоконник и обернулся на прощание: — Если ты выкарабкаешься из этой ситуации, подумай хорошенько. Может, вам не стоит охотиться за мной? Тут других дел хватает, займитесь чем-нибудь попроще...

* * *

В Хамби Юрт я вернулся уже в глубоких сумерках. На дальних подступах к селу и у самого въезда стояли наши посты наблюдения: меня дважды остановили, проверили, кто такой. Посты были замаскированы — если бы не остановили, я бы их не заметил. Это хорошо, враг не застанет нас врасплох.

Аюб, похоже, не ожидал каких-то результатов от моей поездки.

— Прогулялся? — спросил он безразличным тоном.

— Прогулялся, — я отдал «пряжку» Курбану, чтобы он перегнал запись в обычный формат, затем перемотал плёнку на простой камере и включил воспроизведение. — Посмотрим, что там у нас получилось...

— Так они там были?! — воскликнул Аюб, когда начали мелькать первые кадры.

— А зачем, по твоему, я туда катался?

Аюб, не отрываясь, смотрел запись и качал головой. В его взгляде я увидел ликование. Можно было оставить без внимания то, что получится на «пряжке», — моя камера всё-таки сработала. Вся компания была у нас в кадре.

— Вот этот мелкий... — Аюб периодически останавливал запись, любуясь на изображения наших оппонентов. — Вот этот здоровый... Ага... Вот этот у них главный... Вот этот...

Мы посмотрели запись несколько раз — Аюб, казалось, не мог налюбоваться на эту команду специалистов.

— Фотки сделаем?

— Запросто, — я отдал камеру Курбану. — Перегони, обработай в цифре, сделай в нескольких экземплярах три плана.

— Ну, теперь им крышка, — Аюб сжал кулак и потряс им — вот, мол, где они у меня теперь! — За голову каждого дам хорошие деньги. Вся Чечня теперь за ними будет охотиться. Денег на это дело я не пожалею, их у меня хватает... Слушай — не ожидал. Ты настоящий мастер. Точно, тебя не зря пригласили.

Теперь он смотрел на меня с обожанием — сейчас целовать бросится. Вот такой человек. В обед хотел убить, теперь любит. Надо будет побыстрее Сулеймана вытащить. Работать с его братом как-то не того... Некомфортно. Он, может быть, и народный герой, но на голову немного больной, это факт.

— Ну всё, — Аюб довольно потёр ладони. — Давай покушаем и отдыхать будем.

Сегодня был тяжёлый день. А этими чмошниками займёмся завтра, прямо с утра.

Да, я согласен — неплохо было бы отдохнуть. День и вправду был тяжёлый, накануне ночь не спали, готовились... Но когда я одержим какой-то продуктивной идеей, могу сутками напролёт спать по два три часа, держаться на кофе и стимуляторах и пахать, как тот папа Карло.

— Это запасной вариант, — выложил я главный сюрприз. — Ты не торопись тратить свои деньги, они нам ещё пригодятся. Кушать я не буду, не голоден. Сейчас кофе заварю и сядем работать.

— Не понял? — удивился Аюб. — Какая работа? Почему — «запасной вариант»?

— Я не собираюсь откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — сказал я. — А сегодня можно уничтожить всю эту команду.

Обожание в глазах Аюба сменилось недоверием и некоторой досадой — он, судя по всему, не любит ситуаций, когда ему не всё ясно до конца.

— Объясни, что ты хочешь делать?

Я объяснил. В двух словах, «на пальцах», но вполне доходчиво.

— Это очень хорошая идея! — Аюб просиял. — Эту штука у тебя с собой?

Меня его реакция опять слегка покоробила. Потому что нормальный амир на высказывание такого типа, как «я собираюсь бомбить главную военную базу Ханкала», должен реагировать немного иначе. Например, вежливо посмеяться и сказать, что это хорошая шутка. Сулейман, во всяком случае, именно так бы и отреагировал. А может, меня покоробила именно непосредственность новоявленного амира. Я рассчитывал произвести эффект, и не получилось. Просто обидно стало.

Курбан с Анваром занесли в дом два продолговатых ящика, и я продемонстрировал Аюбу наш «золотой фонд».

— Это будет летать? — усомнился он, рассматривая детали. — Само по себе?

— Когда мы соберём его, будет, — заверил я.

— Не похоже оно на самолёт, — Аюб огорчённо покачал головой. — Какие-то трубки, бумага... Это уже работало?

— Работало, — я усмехнулся. Аюб вёл себя, как ребёнок, который впервые в жизни увидел авиамодельный конструктор. — И всегда с успехом. Но не здесь. В других странах.

— Хорошо, — кивнул Аюб. — Посмотрим. Что надо?

— Нужны два хороших внедорожника, — принялся перечислять я. — Несколько самых надёжных людей. Приборы ночного видения, чтобы без фар ехать. И человек, который хорошо знает окрестности Ханкалы.

— Есть, — кивнул Аюб. — Это всё я организую. Я сам с тобой поеду. Всё?

— Ещё нужна мягкая листовая сталь, — добавил я. — Если не найдём, пойдёт нержавейка с крыш. Надо будет попросить... И потребуется четыре часа для монтажа.

— Сталь — не проблема, — Аюб махнул рукой — дескать, это мелочь, ободрать хозяйскую крышу. — Как мы это повезём?

— «Это» мы соберём на месте, за пятнадцать минут, — я опять усмехнулся — его «это» мне понравилось. — Четыре часа и нержавейка необходимы для монтажа устройств и оборудования креплений.

— Хорошо, — кивнул Аюб. — Давай, займёмся...

Наш «золотой фонд» — это мотопланер, детище Курбана и Анвара. Вернее сказать, идея, разумеется, принадлежит не им, это уже давно придумано. Но в конечном варианте, который мы имеем на данный момент, наш мотопланер — плод совместной работы этих двух самоделкиных.

Идею нанесения ударов с воздуха мы обкатывали давно, получалось это не всегда гладко, а порой проблемно и даже травматично.

В первом варианте это был обычный дельтаплан. Я сам, как тот воздушный камикадзе, летал на нём и швырял на врага всяческие устройства. После первого же использования мы отказались от этого варианта как малоперспективного и опасного. Я тогда схлопотал две пули в ноги и едва не погиб. Кроме того, для дельтаплана нужна хорошая стартовая точка на значительной высоте. А враги, как показывает практика, почему-то не торопятся оборудовать такие места неподалёку от своих объектов.

Второй вариант был представлен в виде радиоуправляемой модели самолёта — знаете, дети примерно такими же в авиамодельных кружках забавляются, только они немного поменьше. Мы над ним крепко поработали, и был он всем хорош, но очень уж шумен. Рёв моторчика было слышно за километр, и в двух случаях из трёх его успевали сбивать ещё на подлёте. И ночь не спасала — включали прожектора, нащупывали, опять сбивали. Как Анвар ни пыхтел над мотором, существенно уменьшить звук не удавалось.

Мотопланер — конечная фаза нашей изобретательской работы. Мотор нужен только для того, чтобы поднять аппарат на заданную высоту. Потом мотор отключается, и аппарат бесшумно планирует, управляемый оператором с земли. При применении ночью — стопроцентная гарантия успеха. Опробовано неоднократно, в самых разных климатических условиях, единственное требование: стартовать надо на достаточном удалении от объекта и обязательно в ночное время.

Сомнения Аюба по поводу лётных качеств отдельных деталей понятны. Вот что он увидел в ящиках: рулоны перкали (а не бумага), дюралевые трубки, мотор, две уровневые камеры, радиоэлектронный комплекс: адаптированный к воспринимаемой пассивным «маяком» частоте передатчик, навигатор, сочленённый с немного переделанной системой глобального позиционирования (натовская у нас не работает), приёмное устройство с двумя парами реле и четырьмя стальными тягами, пульт оператора с джойстиком и пять датчиков: температура, давление, влажность, два скоростных — один отдельно для поправки на ветер. Программы управления были забиты в наши ноутбуки — мой и Курбана, которые за пару секунд можно было прицепить к пульту посредством обычного разъёма через параллельный порт.

Резервная копия программ хранилась на двух CD. Всякое ведь бывает. Компьютер — железяка, имеет свойство ломаться в самый неподходящий момент.

При сборке всех этих деталей получается радиоуправляемый мотопланер, способный нести, полезную нагрузку до семидесяти килограмм, с размахом крыла в три метра и запасом хода в двадцать километров. То есть двадцать километров — это запас моторесурса, в режиме планирования он может парить, пока ветер совсем не изорвёт перкаль. Стоит всё это удовольствие немногим более двадцати штук баксов — во многом благодаря тому, что Курбан и Анвар всё делают своими руками.

Но эффект от применения мотопланера, как показывает практика, оправдывает все затраты.

Скажу сразу: использовать этот агрегат мы собирались в финале, в качестве красивого завершения своей работы. Хотели бомбить здание избиркома в день референдума, в тот момент, когда по графику закроются все участки. Думаю, это вызвало бы фурор — здешние моджахеды таким вот образом ещё ни разу не развлекались.

Но тут подвернулся Глебыч со своими друзьями. Это сейчас важнее. Планер у нас одноразового применения, чтобы собрать следующий, нужен материал, время и хорошие условия в стационаре. Значит, не будет эффектного финала. Будем взрывать всё тихо и скромно. В общем, как обычно...

* * *

В час тридцать три пополуночи мы уже находились в трёх с половиной километрах северо западнее Ханкалы, на берегу всё той же вездесущей речки Сунжи. Она тут везде. Куда ни пойдёшь, везде в Сунже ноги промочишь.

До линии обороны объединённой группировки отсюда было немногим более двух километров. То есть, МВЗ, НЗ и КЗ (инженерные заграждения: минно-взрывные, невзрывные и комбинированные) начинались ещё раньше, но траншеи, в которых тревожно дремали вражеские солдаты, находились как раз в двух километрах. У Аюба была карта Сулеймана, на которой наши разведчики нанесли подробную обстановку. Обстановка уточнялась раз в трое суток посредством регулярных разведрейдов. В этом плане, конечно, Сулейман молодец — настоящий военный.

Ночь была умеренно тёмная — в разрывах облаков виднелись звёзды, и мы хорошо дошли по приборам: фары выключили сразу за Толстой Юртом. Ветра практически не было, вокруг стояла тишина, и опять немного подморозило. В общем, хорошая ночь для авиамоделистов любителей!

Удаление от позиций было выбрано с учётом практического опыта и на всякий случай с небольшим запасом. Ближе нельзя, услышат шум двигателя планера. Он звучит резче, чем шум мотора машины, слышен дальше. И артиллерийская канонада не поможет — там у них перерывы бывают, можно как раз попасть в одну такую паузу. На юго западной оконечности лагеря федералов методично бухали «саушки». Не путайте с «сушками» — штурмовиками «Су 25». «Саушки» — это 152 мм самоходные артиллерийские установки. Работают обычно тогда, когда есть «наводка» — координаты предполагаемого нахождения моджахедов или маршрутов их передвижения, добытые накануне разведчиками федералов. После допроса Сулеймана у местной артиллерии работы хватит до конца месяца, разведчики могут отдыхать...

Выставили боевое охранение, принялись за работу. Пока мы собирали планер, четверо моджахедов с лопатами готовили взлётную полосу прямо на грунтовке. Нам нужно было метров семьдесят относительно ровного участка, чтобы поднять аппарат в воздух. Возглавлял бригаду «дорожников» лично Аюб.

На это стоило посмотреть: амир с лопатой! Думаю, Сулейману такое и в голову бы не пришло. Аюб был радостно возбуждён, покрикивал на моджахедов, презрев условия маскировки, и вообще вёл себя, как ребёнок, которого впервые в жизни привели в цирк и обещали показать фокусы. Такой непосредственный человек... Просто удивительно, как он мог сделать всё то, что ему приписывает людская молва.

Мы собрали планер, подвесили на него девять устройств. Каждое устройство весит семь кило, причём, вопреки обыкновению, основной заряд — четыре килограмма, а поражающий элемент — только три. Так задумано.

Затем я приспособил под днище планера удлинённый заряд весом в три килограмма и соединил все устройства в коммутационную радиосеть. Курбан подключил через электронный блок пульт управления, проверил, как слушаются тяги, соединяющие реле с элеронами и рулями, вывел на монитор две картинки и сказал, что мы готовы.

Мы были готовы, а полоса — нет. Пришлось помогать моджахедам, работая ногами — лопат было всего четыре.

Наконец, полоса была готова. Мы подкатили планер в её начало и запустили двигатель. Для непривычного уха это было настоящим испытанием: звук высокий и резкий, казалось, нас слышно в центре Грозного. Курбан тронул рукоять джойстика, планер пошёл вперёд, быстро разгоняясь и подскакивая на кочках.

Метров через пятьдесят он оторвался от земли и благополучно взлетел.

— Я думал, он никогда не взлетит, — пробормотал Аюб, прислушиваясь к удаляющемуся крику мотора. — Почему в другую сторону?

— Минимум метров пятьсот надо, чтобы набрать высоту, — пояснил я. — Чем выше, тем слышнее. Мы его потом развернём, когда он будет на заданной высоте. А лишние километр два — это не вопрос. Располагайся поудобнее, смотри...

Смотреть надо было на монитор ноутбука, который стоял на капоте джипа.

Монитор был разделён на два экрана с линейками: горизонталь и высота. На левом, поменьше, была только светящаяся точка. Слева, как по столбику термометра, по градуированной шкале вверх неспешно ползла треугольная риска. На правом — побольше, обнесённом выходящей из левого угла осью координат, был виден жёлтый треугольник. Сейчас треугольник неторопливо двигался на северо запад. Справа, внизу, как колонки эквалайзера, плавно вибрировали пять разноцветных строчек.

Это датчики. Цифровых обозначений не было, но Курбану они и не нужны.

— Там есть камеры? — уточнил Аюб.

— Да, там две уровневые камеры, — кивнул Курбан, державший «хвост» джойстика двумя пальцами.

— Значит, мы увидим, как всё там взорвётся и это останется в памяти компьютера? — обрадовался Аюб.

— Нет, не увидим, — покачал головой Курбан. — Это не видеокамеры. Это локаторы. Посылка и приём сигнала. Для контроля положения планера в двух плоскостях. Сигнал в землю, отражение, приём — отображение в графике. Вон, на экране. Погрешность — плюс три четыре метра, если домик, танк или овраг попадётся, но сигнал идёт непрерывно, учитывая скорость движения, это не существенно, так что...

— А что, нельзя было повесить нормальные? — голос амира звучал обиженно — ребёнку не покажут главный фокус, вот ведь злодеи!

— Можно, — кивнул Курбан. — Запросто. Убрать одно устройство, повесить пару камер. Одну с тепловизорной, одну с инфракрасной насадкой. Были бы деньги, а повесить всё можно...

— Почему раньше не сказали?! Я бы денег дал, всё бы купили...

— Мы только вечером решили, что будем этим заниматься, — напомнил я. — Какие камеры, Аюб? Кроме того, каждое устройство там на месте. Чтобы получился полноценный «ковёр», надо именно девять устройств и стартовый заряд в центре. И вообще, мы чего хотим больше? Уничтожить врага или полюбоваться скверными видами ночных взрывов?

— Да ладно, это я так... — в голосе амира явственно слышалось разочарование. — Ну, просто хотел посмотреть, как это будет...

— Мы посмотрим результаты по Си эн эн, — успокоил я обиженного ребёнка. — И почитаем в газетах. Думаю, нам и этого будет достаточно...

— Есть набор, — доложил Курбан. — Триста двадцать.

— Поехали обратно, — скомандовал я.

— Поехали...

Курбан плавно сдвинул рукоять джойстика. Треугольник на экране развернулся и поплыл обратно. Крик слегка притихшего вдали двигателя опять начал приближаться. Вскоре он достиг своей критической ноты.

— Гаси, — скомандовал я.

— Есть, — Курбан нажал кнопку — шум двигателя резко смолк, и воцарилась тишина.

— Всё? — уточнил Аюб.

— Вверху погоды другие, — пошутил я. — Сейчас проверим, как он держит ветер, как ведут себя потоки. Может, ещё разок придётся круг давать...

Потоки вели себя прилично. Две минуты безмоторного скольжения показали небольшой угол наклона и понижение высоты на двадцать метров. Это вполне приемлемо, едва ли не идеальные условия.

— Теперь — всё, — сообщил я и тронул Курбана за плечо. — Рули точно к центру, будем щупать наш маячок.

Треугольник на правом экране неуклонно полз на юго восток. Столбик «термометра» на левом неторопливо терял градусы, спокойно, медленными скачками.

Хорошее начало. Пусть и дальше так будет.

— Так тихо, — почему-то шёпотом сказал Аюб. — Универсальное оружие... Почему раньше никто не додумался такие вещи делать?

«Потому что мозги не в ту сторону работают», — подумал я, а вслух сказал:

— Это дорого. Ну и... не везде есть специалисты, которым это под силу.

— Да, правильно вас пригласили, — похвалил Аюб. — Как он дальше будет?

— Так и будет, — сказал я. — С плавной потерей высоты. Если потоки баловаться не будут.

— А если будут?

— Тогда придётся включать мотор и выравнивать, — пояснил стоящий рядом Анвар. — Маскировка — на нуль. Но если это случится на объекте или вблизи, это не будет иметь особого значения. Главное, успеть тихо подлететь как можно ближе. А там уже — без разницы...

— Сплюнь три раза, как говорят русские, — буркнул Курбан. — Постучи по голове Аскера. Это тебе не Файзабад — подлетел и бросил. У нас тут по программе манёвры, забыл?

— Какие манёвры? — обеспокоился Аюб. — Мы же просто взрывать хотели?

— Мы и будем просто взрывать, — кивнул я. — Но сначала — манёвры. Я по ходу всё объясню. И не трогайте голову Аскера, а то я дам команду — он вам обоим постучит...

В последней трети юго западного сектора правого экрана вспыхнула красная точка.

— Маяк?! — обрадованно воскликнул Аюб.

— Планер вошёл в зону захвата цели, — кивнул я. — Курбан — курс.

— Есть...

Курбан тронул рукоять джойстика — треугольник на экране плавно повернул нос вправо, выровнялся и пошёл по прямой к вспыхивающей красной точке. Вскоре из треугольника выстрелил тонкий зелёный луч, ударил в точку и тоже стал красным.

Теперь треугольник был как бы привязан к точке туго натянутой красной нитью. Если бы я был писателем, то сказал бы так: казалось, там сидит какой-то злой гномик и крутит лебёдку, потихоньку подтаскивая к себе привязанный к другому концу троса планер. Но я не писатель. Скажу проще: произошёл автоматический захват цели, звено передатчик — маяк сработало успешно.

— Есть захват, — доложил Курбан. — Дистанция тысяча триста, высота — сто восемьдесят. Ожидаемая высота в контрольной точке — сто тридцать. Хватает?

— Хватает, — решил я. — Старт программы.

— Есть старт, — Курбан отстучал на клавиатуре ноутбука пароль и запустил программу. — Всё. Теперь можно курить.

— Теперь он сам? — уточнил Аюб.

— Да, теперь он сам. Типа, на автопилоте. Точнее — по программе. Программу делал Курбан, так что и в самом деле — можно курить...

Я отошёл от капота и достал из салона термос с кофе. Теперь можно немножко расслабиться. Наводка прошла на редкость удачно, видимо, Аллах нам послал такую погоду. Если не произойдёт никаких непредвиденных осложнений, Курбану больше не придётся прикасаться к джойстику.

— Он может промазать, — вдруг засомневался Аюб. — Высота — больше ста метров... Как он — сам?

— Не промажет. — Я принялся объяснять амиру азы, с удовольствием попивая крепкий кофе:

— Сброс будет производиться с учётом показаний датчиков и ряда других сопутствующих параметров. Думаешь, зачем каждое устройство взвешивали, подгоняли ровно до семи? Первый сброс — автомат, на точку ровно, но не над самой точкой, а по достижении пункта оптимального прицеливания. Рассеивание — плюс минус пять метров. Потом вираж, возврат на исходную: примерно двадцать — двадцать пять секунд чистого времени, опять сброс. Только не на контрольную точку, а уже на двадцать пять метров правее. Потом следующий заход — на двадцать пять метров левее контроля. Понижение с каждым виражом примерно на пятнадцать двадцать метров...

— Как он может так прицелиться? — Аюб был раздосадован непонятной ситуацией. — Я высшее образование имею, а никак не могу сообразить...

— Да очень просто. Система позиционирования «привязала» координатную сетку программы к маяку. Теперь планер будет выписывать круги возле него, с математической точностью следуя программе. Примерно за три минуты там будет укладка на стометровую зону сплошного поражения. Вот и всё. Если хочешь подробнее — Курбана спроси, как он программу делал.

— Как делал, Курбан? — Аюб всё-таки был недоволен — почему-то параметры нашей задачи не желали помещаться в его мыслительное устройство.

Страницы: «« ... 7891011121314 »»

Читать бесплатно другие книги:

Наше сознание творит с нами самые невообразимые вещи. Мы помним только хорошее. Вот драконы, к приме...
Големы убивают людей! Как выскочат из тумана, как набросятся! Точно-точно вам говорю! Наверняка во в...
Представьте себе: вы идете, никого не трогаете, и вдруг вам на голову падает фермерский домик, котор...
Твой отец – фараон (вообще-то он хотел быть чайкой, но не в этом суть). А ты – сын фараона, отправле...
И придет восьмой сын восьмого сына, и покачнется Плоский мир, и поскачут по земле четыре всадника (у...
Король умер, да здравствует король!.. Впрочем, какой именно король здравствует? Тот, что в призрака ...