Тротиловый эквивалент Пучков Лев

Глава 8

ШАХ

Переэкзаменовка

Десятого, с утра, я хотел ехать вместе с Сулейманом. Всё приготовил с вечера, пояс на него надел прямо перед выездом, трижды проинструктировал... Но были у меня определённые сомнения. Казалось, что Сулейман как-то чрезвычайно легкомысленно относится ко всему этому. Не только к обмену, а вообще...

Казалось мне, что он недооценивает врага и не воюет, а играет.

Судите сами: человек получает предложение обменять меня на брата.... И что он делает? Начинает думать, как ему с меньшими потерями выбраться из ситуации, а меня, основное действующее лицо в этом обмене, посвящать в суть дела даже и не планирует! Нет, сдавать меня он не собирался, это однозначно. Но не приди я к нему тогда вечером, чтобы поговорить об утечке информации, как бы всё получилось? Это один Аллах знает...

В общем, я хотел идти на обмен с ним вдвоём. Чтобы всё время быть рядом и контролировать события. Не обязательно прямо на переговорах, но хотя бы в другой машине, в нескольких метрах от места встречи. В его джип — микрофон, чтобы я слушал и мог в любой момент вмешаться...

— Мне там больше снайперы будут нужны, — легковесно отказался от моего предложения Сулейман. — Зачем мне там такой специалист? Ты всё сделал, осталось только кнопки вовремя нажимать.

— Если что-то пойдёт не так, я смогу предотвратить взрыв, — внёс я самый веский аргумент. — Знаешь, на таких встречах всякое бывает...

— Всё будет нормально, — отмахнулся Сулейман. — Я всё продумал. И потом: это мои личные разборки. Если с тобой что-то случится в то время, как я буду решать свои личные вопросы... Ну, меня большие люди просто не поймут.

Тут Сулейман показал пальцем вверх, намекая, каких больших людей он имеет в виду. Это, конечно, ГКО. Я хотел было заметить, что он и сам человек не маленький, и дело не совсем его личное, потому что касается в равной степени и меня... но понял, что это бесполезно. Он уже настроен был идти один, я бы ему там только мешал.

Тогда я немного подстраховался. Попросил его, в присутствии трёх его командиров, дать обещание: если он взорвётся на моих устройствах из-за своей личной небрежности, его род не будет иметь ко мне никаких претензий. Зная менталитет нохчей, с уверенностью могу сказать, что это совсем не лишняя мера.

Командиры согласились: да, это разумно. Сулейман в присущей ему легковесной манере дал обещание и укатил на обмен...

Примерно в десять тридцать в селе началась лёгкая суматоха. Люди суетятся, бегают, машины выезжают из дворов, выстраиваются в колонну на дороге. Я отправил Аскера узнать, в чём дело. Аскер сходил, узнал. Оказывается, Салман по рации передал: всем сбор, брать «стрелы», экстренно выдвигаться к Первомайской.

Сулеймана взяли, будем выручать.

Салман — это двоюродный брат Сулеймана и Аюба, второй человек в отряде. Я уточнил у командира, возглавившего колонну: точно взяли, не взорвался? Нет, сказали мне — Салман передал, что взяли. Странно. Очень странно...

Я свистнул своим, прыгнули на машины, тоже встали в колонну. На нас покосились, но перечить не стали. Мы вроде как сами себе хозяева, можем делать, что хотим, а лишние стволы в таком деле явно не помеха.

С полчаса мы петляли по балкам, по прямой направляясь к условному «рубежу сосредоточения» — это я так для себя обозначил точку, куда нам надо было прибыть. Никаких мер маскировки, без походного охранения, просто ломились наобум, как банда мстителей, которой сообщили, что наконец-то нашли их кровника.

Я тогда здорово переживал и ругался самыми страшными словами. Всё это было чуждо моему стилю, дико для меня. Я привык работать филигранно, по всем правилам военного искусства, просчитывая каждую деталь предстоящей операции. А тут — волчья стая мчится, высунув языки и не разбирая дороги, за стадом баранов. Нам в тот момент не хватало только вертолётной пары федералов.

Выскочили бы из-за бугра и несколькими залпами уничтожили весь отряд. Потом до самого своего референдума писали бы победные реляции...

На полпути колонна развернулась и отправилась обратно. Оказывается, поступила команда — возвращаемся. Прямо как в армии! Не спеши выполнять дурную команду, жди команду «отставить». Опять пахнуло знакомым ностальгическим душком родных вооружённых сил. Оказывается, Аюб ушёл, а Сулеймана повезли на вертушке, стрелять нельзя. А нападать на ВОП, который там стоит, — опасно и нецелесообразно. Хорошие позиции, четыре «БМП» — у нас будет много жертв. Ну, хорошо, хоть догадались, что штыковая атака здесь ничего, кроме трупов, не даст, и Сулейману это точно не поможет...

Мы вернулись в село, через некоторое время туда прибыл Салман и привёз Аюба. Они собрали командиров, ко мне прислали бойца — если хочешь, приходи, надо срочно решить ряд вопросов. Я, естественно, пошёл: если Сулеймана и в самом деле взяли живым и здоровым, теперь это и меня касается. Шёл я на это «совещание» с тяжёлым сердцем. Чувствовал, что меня ожидают неприятности.

Пришёл, сел скромно в уголке — они там уже все собрались, оказывается, меня ждали. Знали, что не откажусь. Аюба я видел в первый раз: он очень похож на брата, только не такой здоровый. Худой и бледный — тюрьма никому ещё на пользу не шла. Аюб внимательно посмотрел на меня, но без вражды — значит, не считает виноватым в пленении брата.

Я перевёл дух. Уже лучше. Хотя один Аллах знает, что там ему про меня наговорил Салман, пока они ехали сюда. Тут ведь опять надо особенности менталитета учитывать. Если Сулеймана взяли живым, могут быть две причины подобного финала. Либо он сам сдался, что очень странно, либо... Даже и говорить об этом не хочется... Либо не сработали оба моих устройства. Я буду проводить собственное расследование, но до этого ещё дожить надо. А Аюб сделает всё, чтобы показать, что его брат держался героем и получилось всё не по его вине. Если выяснится, что я напортачил, мне в Чечне после этого ни дня оставаться нельзя, имя моё будет покрыто позором. Да и вообще, придётся на пенсию уходить...

Начали решать вопросы. Говорили на родном. Мне пришлось немного напрячься: язык знаю не очень хорошо, боялся что-нибудь упустить.

Аюб спросил Салмана: кто командует? Салман сказал: ты. Аюб возразил.

Сказал — ты был вторым человеком в отряде, я долго в тюрьме сидел, многого не знаю, в обстановке не разбираюсь... Салман ответил: ты преемник Сулеймана.

Кроме того, по делам ты здесь самый авторитетный, люди готовы тебя слушать, даже готовы за тобой на смерть пойти. А насчёт обстановки и что где лежит — не волнуйся, мы всегда подскажем.

Вот так и определились. Аюб как будто и ждал такого решения, сразу перешёл к делу. Сейчас самое главное: сохранить людей и военное имущество. Нужно срочно уйти из села, рассредоточиться в нескольких «нейтральных» сёлах неподалёку — есть на примете неплохие места, надо срочно заслать туда разведчиков, чтобы проверили, как там, и переговорили со старейшинами. Если они будут сомневаться, стоит ли рисковать, предложить хорошие деньги. Для нас деньги — не проблема, а они бедствуют, должны всяко разно согласиться. Второй пункт: надо перепрятать имущество. В первую очередь просто забрать из старых схронов, вывезти подальше, потом оборудовать новые. Старые заминировать — попросим об этом команду Шаха.

Вот пока и всё.

Уходить надо прямо сейчас, после того, как закончим говорить, а имуществом заняться надо в ближайшие два часа. Прятать только в новые места, о которых не знал Сулейман. Потому что часа через три федералы будут знать всё, что знает Сулейман...

— Тебе не кажется, что ты оскорбляешь своего брата? — угрюмо спросил один из командиров — крепкий пожилой мужчина с повязкой на правом глазу. — Думаешь, он не выдержит пыток и всё сразу сдаст? Я так не думаю. Он, скорее, умрёт, но не будет сотрудничать с федералами...

— Мне странно слышать твои слова, Хасбулат, — Аюб усмехнулся. — Это мой брат. Я сам убью любого, кто попробует его оскорбить. Но у федералов есть такое средство, которое заставит его говорить всё, что они захотят...

Тут Аюб рассказал, как его допрашивали при помощи «сыворотки правды» — многие моджахеды ведь думают, что это только сказки, уловки федералов.

Рассказал, что читал протоколы своих допросов и ужасался: всё сдал, что знал, даже такое сказал, что под самыми страшными пытками не выдал бы.

Командиры согласились с Аюбом. Быстро прикинули, что делать дальше, распределили задачи и разошлись. Все очень оперативно, без лишних споров, сразу видно — деловые люди.

— ГКО поручил брату обеспечивать твою работу, — сказал мне в конце Аюб. — Теперь я за тебя отвечаю. Собирайся, минут через двадцать выезжаем...

Мы без особой спешки переехали в Хамби Юрт (название изменено). Это недалеко, километров сорок на запад. Там быстро решили вопрос со старейшинами — они даже денег не взяли. Аюб ведь и сам по себе, без брата, имеет большой авторитет после того, что он сделал. Напомню, он организовал взрыв Дома правительства. Никто никогда такого не делал! Конечно, в ряде сёл у него есть кровники, которые жаждут его смерти. Но в целом большая часть Чечни считает его народным героем. Договорились, что в селе примут сразу около сорока человек — костяк отряда. Подселят к семьям, устроят как положено, в общем, отнесутся как к дорогим гостям. В двух соседних сёлах, километрах в двух трёх от Хамби Юрта, на берегу Сунжи, договорились устроить остальных бойцов. Старейшины сказали: ни о чём не беспокойтесь, пусть к вечеру подъезжают, всё будет готово. А вас мы разместим прямо сейчас и примем, как подобает по обычаю.

Вот так всё устроилось. Нам тут пересидеть недельку две, потом можно будет потихоньку возвращаться на место. Пусть федералы хоть десять раз «зачистки» устраивают, это не проблема — даже не приходится из-за этого в поле ночевать.

Вот именно поэтому они тут будут воевать вечно...

Пока часть людей занималась «квартирным вопросом», остальные моджахеды перевозили имущество отряда. Я бросил свои вещи (нас с Аюбом и Салманом поселили в одном доме, в кунацкой, десятерых моих и отделение гвардейцев Сулеймана — в усадьбах поблизости), взял своих людей и отправился минировать старые схроны. Надо всё сделать так, чтобы федералы не поняли, что оттуда совсем недавно всё вынесли. Это как раз по моей специализации, всё сделаем как нельзя лучше. Пусть будет для них приятный сюрприз от Сулеймана. Пусть потом десять раз подумают, стоит ли им лезть в те места, которые он сдал под «сывороткой правды»...

К пятнадцати часам мы уже вернулись на новое место расположения. Всё было готово. Люди работали, как ломовые лошади, но управились за три с небольшим часа. Хорошо, тут всё рядом, не нужно тратить время на лишние километры. А перепрятывать вообще просто: взял в одном месте, вывел машину на дорогу, проехал пару километров, заехал в посадки, и оборудуй новый схрон. Тут укромных местечек — завались, искать будут вечно. Главное, чтобы поменьше народу об этом знали...

Хозяева приготовили нам покушать, не стали вечера дожидаться. Это было кстати — у них тут принято делать основной приём пищи в конце дня, а мы с утра даже кофе попить не успели.

На званом обеде присутствовали важные персоны: Аюб, Салман, я, Аскер, Курбан и Анвар. И какой-то рядовой моджахед. Держался он очень скромно, видно было, что чувствовал себя не в своей тарелке, словно дехканин попал в компанию баев... Нет, это я неверно выразился — по своим среднеазиатским понятиям. Вёл он себя скромно, но с достоинством, унижения в его поведении не было. Только зачем позвали его, непонятно.

Аюб наспех прочёл неурочную молитву, и все принялись за еду. Кушали молча.

Какая-то недосказанность витала над столом. Взгляды не встречались, каждый смотрел перед собой. Это можно было объяснить трауром по пленению Сулеймана, но я чувствовал, что истинная причина кроется в другом.

Быстро поели, хозяева убрали стол, поставили небогатый набор фруктов и сладостей. Живут здесь скромно, провиантом мы пока не успели их снабдить.

— Надо поговорить, — наконец, нарушил молчание Аюб.

Сказал он это по русски, и я сразу понял, что дело касается лично моей персоны. Салман, видимо, рассказал обо мне всё, что знал. Аюб знает, что я не очень хорош в чеченском, и не хочет неясностей. Значит, сейчас начнутся разборки. Что ж, этого следовало ожидать, я был готов к такому обороту.

— Согласен, — с готовностью откликнулся я. — Прежде чем что-то решать, я тебе сразу скажу: Сулеймана мы вытащим. У меня есть план...

— Это понятно, — кивнул Аюб. — Но сначала надо кое в чём разобраться...

Мне не понравилась его реакция на моё смелое заявление. Когда я сказал Сулейману, что у меня есть план, как вытащить из СИЗО Аюба, он очень удивился, отнёсся к этому с закономерным недоверием и сразу принялся задавать вопросы. То есть поступил, как практичный человек. А я, между прочим, всегда считал его несколько легковесным.

Аюб повёл себя так, словно вопрос о спасении Сулеймана уже решён и всё дело выеденного яйца не стоит. Я подумал: либо он настолько уверен в своих возможностях, что его не смущает даже такое препятствие, как прекрасно охраняемый, можно сказать — неприступный СИЗО... Либо, как болтают злые языки, и в самом деле сумасшедший. А может, то и другое вместе, всё помаленьку. Это же ведь он организовал взрыв Дома правительства. Разве придёт в голову обычному здравомыслящему человеку взорвать правительственный объект с высшей категорией охраны, чтобы достать оттуда одного лишь узника?

— Салман сказал, что ты готовил два устройства, — перешёл к делу Аюб. — Но Сулеймана всё равно взяли... Мы здесь все свои, скрывать нечего. Если бы я хоть на минуту мог себе представить, что Сулейман добровольно сдастся федералам, я бы это сказал, не задумываясь. Но это невозможно. Ты согласен?

— Согласен, — кивнул я. — Это исключено. Он бы скорее взорвал себя и тех, кто был с ним рядом.

— Вот видишь... — Аюб сделал паузу. — Но он не взорвал себя. Значит, там что-то не получилось...

Ну вот. Приплыли. Сразу в лоб не сказал — твои устройства не сработали, ты облажался. Но прозвучало примерно в таком контексте.

— Я хотел ехать с ним, — начал объяснять я. — Хотел быть рядом, чтобы контролировать ситуацию. Это ведь не просто связка гранат... Но он отказался. Разве не так, Салман?

— Так, — подтвердил Салман. — Он отказался. Он сказал, что не будет иметь претензий, если взорвётся. То есть снял с тебя ответственность. Он боялся, что с тобой может что-то случиться и ГКО...

— Когда говоришь про Сулеймана, не говори слово «боялся», — одёрнул товарища Аюб. — Про меня — пожалуйста, сколько хочешь. Но не про Сулеймана. Хорошо?

— Как скажешь, Аюб, — Салман опустил взгляд. — Так, вырвалось. Дурной язык, да! По чеченски это бы звучало по другому...

— Сулейман бесстрашный человек, — продолжил я. — Но ты сам сказал, что мы здесь свои, скрывать нечего... В общем, это бесстрашие хорошо в бою, но не всегда помогает при таких мероприятиях, как переговоры. Поэтому-то я и хотел ехать с ним. Если бы я был там, всё могло быть немножко по другому. Жаль, что меня там не было — сейчас я бы точно знал, как там всё произошло...

— Да, меня там тоже не было, — кивнул Аюб. — Я, как последний ишак, сидел в Садовом и ждал, чем всё кончится... Но у нас тут есть человек, который всё видел.

Взоры всех присутствующих обратились к скромному моджахеду, примостившемуся с краешку дастархана. Понятно. Вот зачем его сюда пригласили.

— Давай, Махмуд, расскажи, — разрешил Аюб. — Не торопись, подробно. Ты по русски нормально умеешь? Наш брат чеченский не очень хорошо знает.

— Обижаешь, амир, — Махмуд покраснел. — Какой моджахед не знает язык врага?

— Хорошо. Расскажи, что ты видел.

Махмуд начал рассказывать, сразу предупредив, что сидел далеко, смотрел в бинокль и мелкие детали может упустить.

Вот что он видел. Федералы, трое, сидели у костра. Вертушки летали. Потом вертушки сели, приехал джип. Развернулся, встал носом к посадкам — к Махмуду правым бортом. Федералы залезли в джип, с левой стороны. Прошло некоторое время. Потом Аюб пошёл к джипу, в котором все сидели, из посадок приехал другой джип. Аюб подошёл к первому джипу, ненадолго задержался, сел во второй джип и уехал. Окно джипа — справа, спереди, закрылось. Лиц Махмуд не видел — далековато было, даже в бинокль, но он в курсе происходящего, поэтому и сказал, что это был Аюб. А в джипе, справа, спереди, скорее всего, Сулейман сидел — Аюб наклонялся к окну, видимо, здоровался с ним. Так, Аюб?

— Всё правильно, — кивнул Аюб. — Ты не переспрашивай, рассказывай только то, что видел.

Ну вот. Минут через семь десять из за джипа вышел здоровый мужик в лохматом камуфляже. Откуда он взялся, Махмуд не видел — его джип до этого закрывал, он стоял немного выше точки нахождения наблюдателя. Этот мужик махнул рукой... и прямо из земли, неподалёку от джипа, выросли ещё двое — тоже в лохматом камуфляже. Они все, втроём, побежали к позициям ВОП.

Через некоторое время от позиций ВОП к джипу побежали солдаты, потащили какие-то мешки. Примерно в это же время завелись вертушки, взлетели, начали прочёсывать округу. В джип клали мешки, оттуда по одному выходили федералы.

Потом вынесли Сулеймана, накачанного снотворным...

— Ты говори, что видел, — нахмурился Аюб. — Ты видел, что это Сулейман? Видел, как его накачивали?

Нет, не видел. Это потом сказали: ребята перехват слушали — его снотворным накачали.

— Говори, что видел, Махмуд. Не надо отсебятины.

Хорошо, пусть будет, как скажет амир. Короче, вынесли из джипа человека, он сам не двигался, понесли к позициям ВОП. Да, несли его эти самые, в лохматом камуфляже. Двое высоких, здоровых парней. Ну, короче, может, и не здоровые, но высокие — точно. А один там у них мелкий был — в лохматом тоже. Он рядом ходил, не нёс ничего.

Потом вертушки сели. Один федерал залез под джип. Полежал там, быстро пошёл к позициям ВОП. Там уже все остальные его ждали. Через пару минут джип взорвался. Да — федералы, на ВОП, легли перед этим. Потом вертушки опять взлетели и пошли курсом на Ханкалу. Вот и всё...

— Ну и что ты думаешь?

Аюб смотрел на меня без злобы. Во взгляде его, скорее, была озабоченность.

Он не верит, что его брат мог добровольно сдаться. Он обо мне знает, что я мастер, и не понимает, как могло произойти такое, что мои устройства не сработали. Если бы его брат взорвался, сейчас бы вопросов не было...

В общем, человек хочет разобраться. Но я тоже про него кое-что знаю.

Головорез редкий, даже по местным меркам. И на порядок бесшабашней, чем его брат. Очень может быть, что, если мы сейчас не придём к консенсусу, он тут же, на месте, застрелит меня. И плевать ему на ответственность перед ГКО и мою харизму. Я слышал, что он целый тейп в одном селе сжёг — глазом не моргнул...

— Каждые две минуты надо было вводить двузначный код, — принялся рассуждать я. — Если не ввести его, через тридцать секунд — взрыв. Десять цифр. Если заниматься подбором — можно сутки сидеть, пытаться...

— Салман мне рассказал, — кивнул Аюб. — Я не сомневаюсь, что устройство надёжное. Про мешки теперь тоже понятно. Но как получилось с поясом?

— Это могло произойти только в одном случае... Если бы там присутствовал специалист моего уровня... Нет, этого мало — он должен мыслить примерно так же, как и я...

Меня вдруг посетила неожиданная мысль — я чуть не подпрыгнул на месте!

— Слушай, вот я старею... Совсем соображать перестал!

— Не понял? — Аюб недоумённо вскинул бровь. — Что ты имеешь в виду?

— Ты с братом здоровался... Видел, кто в машине сидит?

— Видел. И что из этого?

— Расскажи, кто там был?

— Там был Сулейман и трое федералов, — Аюб пожал плечами. — Двое, может, и из серьёзной организации... Но клерки. Короче, чмошники. Сулейман их всех троих голыми руками задавил бы. Он справа сидел, впереди. Окна были закрыты, только с его стороны открыто. Со стороны никто не мог им помочь. Так что не было там никакого специалиста, типа тебя...

— Минутку. — Я обратился к Аскеру:

— Принеси мою сумку с документами.

— Не торопись!

Аюб взмахом руки остановил Аскера — Салман шевельнулся и положил руку на кобуру с пистолетом. Вот даже как? Мы теперь под арестом?

Аскер внимательно смотрел на меня — ни один мускул на его лице не дрогнул.

Ждал команды, верный пёс. Нет, не будет команды, нам нужно всё решить миром.

— Зачем тебе сумка? — спросил Аюб, сверля меня взглядом.

— Хорошо, что я не у тебя в гостях, — ровным голосом сказал я. — Мы оба — гости этого дома и можем вести себя, как равные. Не знаю только, как мы после этого будем с тобой общаться...

— Если мы всё выясним, в конце этого разговора я принесу тебе свои извинения, — не моргнув глазом заявил Аюб. — Но мы знаем, что ты мастер на все руки... и не знаем, что у тебя в сумке. Зачем тебе сумка?

— Фотографии, — пояснил я. — Я показывал Сулейману фотографии одного человека. Теперь хотел показать тебе. Только и всего.

— У меня есть эти фотки, — Салман достал из кармана конверт и протянул Аюбу. — Мы их размножили, Сулейман сказал, что будет искать этого человека.

— Я видел этого типа, — заявил Аюб, посмотрев фото.

— Где?

— В машине, рядом с Сулейманом. Он за рулём сидел...

Ну вот, всё сходится. Мог бы, в принципе, и раньше додуматься, не доводить дело до конфликта. Теперь уточнить последнюю деталь и увязать всё это с троицей в лохматом камуфляже... Такой же «лохматой» троицей, как и у брода...

— Это их доктор, — добавил Аюб.

— Доктор?! Странно... Почему ты так решил?

— Да доктор, точно... ну, у него халат торчал. И рожа как раз докторская. Дебильная такая. Чмошник, короче. Не понял только, зачем вы его искать собирались?

— А двоих других ты раньше не видел? — уточнил я.

— Видел, — в глазах Аюба появились искорки заинтересованности. — Ты откуда знаешь?

— Я не знаю, — покачал я головой. — Просто хочу кое-что уточнить... Ты где их видел?

— Это они приезжали ко мне в СИЗО, — объяснил Аюб. — Насчёт обмена договариваться. Но я видел их ещё раньше... Гхм...

Аюб вдруг слегка смутился — я не понял, почему.

— Ну, это не по теме. Это совсем другой расклад.

— Понятно... А условия обмена они тебе не говорили?

— Они с Сулейманом лично об этом договаривались. Мне ничего не сказали. Слушай, а мы о том говорим, вообще? Скажи, как всё это относится к нашей ситуации?

— Скажу. — Я собрался с мыслями, чтобы высказаться как можно лаконичнее и точнее:

— Значит, дело такое. Этот доктор — он не медик. Он точно доктор, но в другой области. Такой же специалист, как я. Может, даже лучше. И ты напрасно обозвал тех, двоих, чмошниками. Если они вместе, то, скорее всего, тоже мастера, но в других областях.

— С чего ты взял? — удивился Аюб.

— Ты Лечи хорошо знал? — вместо ответа спросил я.

— Лечи со мной работал, — кивнул Аюб. — Отличный боец. Умный. Хитрый. Ненамного хуже меня. И что?

— Его эти люди взяли. А троих, которые с ним были, убили на месте. И двоих моих сапёров, которые там работали — тоже. Это у брода было, третьего марта.

Наших было шестеро, все вооружены и готовы сражаться... Но их убили за две секунды, а Лечи взяли в плен. Там был Глебыч и трое в лохматом камуфляже. И ещё кое-кто, на записи они не получились. Теперь я точно знаю, что это одна команда.

— Глебыч? Это кто такой?

— Это тот самый «доктор»...

Я коротко рассказал о Глебыче. Потом сообщил об условиях обмена, внимательно глядя на Аюба. Судя по реакции, он ничего не знал о требованиях вражеской стороны. Для Салмана это тоже было новостью.

— Слушай, а Сулейман сказал, что они хотят бабки. И он будет их разводить на твоих бомбах...

— Устройствах, — поправил Аюб. — Это называется устройство.

Молодец, Аюб. Соображает в инженерном деле, Да и как не соображать — когда взрываешь Дом правительства и готовишь шахидов, поневоле приходится постигать хотя бы азы. Сулейман тоже молодец. Конспирацию развёл — никто ничего не знает!

— В общем, так, — я решил подвести итог непростой беседы. — Давай прямо, начистоту. Я тебя прекрасно понимаю, обиды не держу. Мои люди — тоже...

Тут я выразительно посмотрел на Аскера и Курбана. Они кивнули, но видно было, что не согласны с моими словами.

— ...Теперь понятно, что это команда специалистов. Возможно, сборная, для разового применения. Они охотятся конкретно за моей головой. Сулейман решил с ними поиграть и попал в плен. Фактически — из-за меня. Теперь ты, если считаешь меня в этом виноватым, можешь убить меня. Всё, я сказал...

На некоторое время воцарилось молчание. Аюб думал, с каким-то детским любопытством рассматривая фотографии Глебыча. Интересно, что он сейчас думает?

— Слушай... Этот твой кунак такой же мастер, как и ты?

Вот — никаких посторонних мыслей — на что смотрим, о том и думаем. Нет, это не Сулейман. И как мы с ним будем работать?

— У нас одна школа. Мы были вместе много лет... Но у нас немного разные профили. Он последнее время всё разминировал. А я — наоборот. Знаешь, как в футболе. Есть форвард, есть защитник. Оба вроде футболисты...

— А эти все остальные, которые с ним... Они, значит, такие же мастера, только в других областях?

— Я не утверждаю. Мы же не знаем этого наверняка. Но логично предположить, что примерно так оно и есть.

— Интересно...

— Да, мне тоже интересно. Ты скажи — мы с тобой решили наш вопрос?

— Конечно, решили, — Аюб привстал, приложил правую руку к груди и склонил голову:

— Прости, брат. Прости за поведение. Ты ни в чём не виноват.

— Я не в обиде, — мне показалось, что он говорит вполне искренне. — Я понимаю — ситуация так сложилась. Но если бы я пошёл с Сулейманом, думаю, всё могло получиться иначе.

— Сулейману поручили заботиться о тебе, — продолжил Аюб. — Вот он и заботился. Только не учёл, что это сборная. Он думал, обычные чмошники. Есть такое слово в языке гяуров — очень точное слово, сразу всё объясняет. Они и выглядели, как чмошники, я сам их видел... Но внешность обманчива. И Сулейман ошибся. Теперь нам надо поправить эту ошибку.

— Согласен, — кивнул я. — Я тебе говорил, у меня есть план. Есть возможность вытащить Сулеймана...

— Это немного погодя, — Аюб опять отреагировал, как в прошлый раз, — как будто мы уже решили этот «несложный» вопрос. — Подготовимся сначала, думаю, надо время... Я не о том.

— А о чём?

— Надо убрать эту сборную, — В глазах Аюба зажглись какие-то странные огоньки. — Знаешь, я не буду сейчас говорить... В общем, у меня с ними старые счёты. А теперь они взяли моего брата. Короче, эта сборная мне надоела.

— Думаю, это лишь вопрос времени, — согласился я. — Главное, что мы знаем одного. Очень хорошо знаем. И фото есть.

— Да, это, конечно, хорошо... Но я не хочу, чтобы это был вопрос времени. Надо сделать это как можно быстрее. Вот если бы у нас были фотки всех остальных и мы точно знали бы, где они дислоцируются... Короче, ладно — на нет и суда нет. Надо довольствоваться тем, что есть. Я подумаю, что тут можно сделать...

Тут меня вдруг посетила некая сумасбродная идея. Наверное, правильно говорят: «с кем поведёшься, от того и наберёшься». Я ведь очень практичен, пунктуален, как немец. Это основное слагаемое мастерства. Но я долгое время провёл с сумасбродным Сулейманом и немного пообщался с его братом — скажем прямо, человеком не совсем нормальным в общепринятом понятии этого слова.

Видимо, подхватил какие-то флюиды...

— А я уже кое-что придумал, — я посмотрел на часы, — если выехать прямо сейчас, можно успеть. В общем, мне надо кое-куда прокатиться...

Глава 9

КОСТЯ ВОРОНЦОВ

10 марта 2003 г., с. Тхан Юрт

...В 16.45 команда в полном составе находилась на дальних подступах к Тхан Юрту. Если по дороге, отсюда до села было немногим более километра, по прямой — метров восемьсот, через балку и лесок.

Проезжая мимо одного из соседних сёл, где располагается комендатура, мы обратили внимание на лишний военный транспорт, находившийся рядом с КПП. А до этого мы обогнали две колонны, следующие в этом же направлении со стороны города. Ясно, что хлопцы не просто в гости к коменданту пожаловали.

Сосредоточение войск говорит о том, что завтра с рассветом в Тхан Юрте начнётся «зачистка»...

Не надо думать, что это проявление популярного в народе «военного дебилизма» и цель данной акции — попугать и поставить галочку. По хорошему, конечно же, следовало проводить «зачистку» сразу после окончания допроса. Ещё лучше было бы укокошить всех, кто приехал с Сулейманом на переговоры, чтоб сигнал не передали, быстренько допросить его прямо в джипе и оттуда маршем двинуться на Тхан Юрт. Тогда точно был бы результат! Только какой именно — это ещё бабушка надвое сказала. Потому что здесь порой бывает далеко не всё так просто, как кажется с первого взгляда. Сейчас я затрону мотивацию нашей неурочной экскурсии, и вы всё поймёте по ходу действия.

Мы не камикадзе и сначала три раза крепко подумали, взвешивая, стоит ли сюда соваться, да ещё на ночь глядя, за два три часа до наступления темноты.

Руководствовались здоровыми соображениями: «духи» не будут ночевать в селе в ожидании «зачистки». Наверняка все ушли, и уже давненько. Примерно в тот момент, когда Аюб или кто-то из свиты Сулеймана добрался до села и всех оповестил. Поэтому можно было особо не опасаться и при соблюдении определённых страховочных мер гулять по враждебному населённому пункту в полный рост.

Кто-то спросит: а смысл? Зачем делать «зачистку», заведомо зная, что скопление войск неподалёку от зоны проведения операции непременно будет замечено местными жителями и информация об этом в самое кратчайшее время станет достоянием «объектов» этой операции? И что ж раньше: командование было не в курсе, откуда родом Сулейман? А если в курсе, почему до сих пор не приняло меры?

Поверьте: смысл есть, просто для «галочки» этим заниматься бы не стали, а раньше сюда никто не ломился по соображениям всё той же здоровой целесообразности.

Объясняю по порядку — для тех, кто тут не был и видит эту войну в простом ракурсе «наши — противник».

Такое мероприятие, как «зачистка», вот так, с ходу не проведёшь. Для этого нужен определённый подготовительный период, сосредоточение личного состава на стартовых позициях, организация взаимодействия между элементами боевого порядка, силами и ведомствами. Короче, целое дело.

Раньше сюда никто не совался потому, что Сулейман не сидит на одном месте, отловить его в селе — дело непростое, это целая оперативная комбинация... А бывает такое, что он на месте, но в этот момент его так много, что лучше бы он совсем отсутствовал.

Последнее замечание — это по поводу того, какие сюрпризы могут подстерегать тех, кто собрался проводить «зачистку». Случается ведь и так, что «духи» пренебрегают принципами здоровой целесообразности и отряд в полном составе остаётся в родном селе, даже получив информацию о готовящейся «карательной акции».

Вот тут может всё получиться очень даже нехорошо. Сулейман ведь не в нейтральное село пообедать заскочил, где у него пара тройка кунаков проживает.

Здесь его вотчина. То есть, вполне вероятно, что при переходе отряда в режим активной обороны всё село превратится в плацдарм, каждый житель возьмёт в руки ствол и будет сражаться до последнею патрона. А когда кончатся патроны, в ход пойдут дедовские кинжалы.

В общем, это будут не «мероприятия по проверке паспортного режима» (это так официально «зачистка» называется), а полноценный штурм вражьего укрепрайона с многочисленными жертвами среди гражданского населения. В этом месте я выражаю глубокое сочувствие нашему командованию и вижу повод для тяжких раздумий на тему «какой результат важнее».

Представьте, что вы руководитель операции и вправе решать на месте, как вам лучше всё провести. Разом уничтожить вредную банду — это, разумеется, отличный результат. Но для этого вам придётся утопить село в крови, убить кучу детей, женщин и стариков (четырнадцатилетний пацан с автоматом по всем цивилизованным стандартам — дитя) и крепко угодить в анналы. Хрестоматийный полковник Буданов по сравнению с вами будет казаться образцом выполнения воинского долга. И западные СМИ вам столько внимания уделят, это уж можете не сомневаться, — по самое не балуйся...

Вот так всё непросто. Поэтому обычно всё делают несколько по другому, с меньшими результатами, большими затратами и малой кровью.

Никакой государственной тайны тут нет, это делается ещё с первой войны и методика известна каждому солдату группировки. Для тех, кто по каким-то причинам этого не знает, сообщаю основные положения «правильной зачистки»:

— за некоторое время до начала «зачистки» в район проведения операции направляются товарищи типа Васи Крюкова, которые имеют взаимодействие с авиацией, артиллерией и такими же товарищами на КПП, заслонах и в ряде других войсковых нарядов. Товарищи маскируются под кустики по периметру вражьего села, на расстоянии, обеспечивающем визуальный контроль, и начинают наблюдать за объектом;

— КПП усиливаются дополнительными нарядами и оперсоставом, в наиболее перспективных для обхода (объезда) местах выставляются те самые заслоны, а временами и засады. Оперсостав в идеале (если накануне проводилась разработка) должен иметь на руках ориентировки на членов «джамаата»;

— только после этого начинают стягивать силы в какой-нибудь соседний населённый пункт — иногда просто в поле — для проведения, допустим, завтра утром, «зачистки»;

— в воздух поднимаются старые добрые «сушки» (это не еда, это самолёты такие, штурмовики «Су 25»);

— как только по «семафорной почте» проходит сообщение о готовящейся «зачистке», в селе сразу проявляется активность. Васи Крюковы, сидящие по периметру села, начинают наблюдать интересные явления и делятся этими наблюдениями со всеми подряд — это как по предназначению выйдет. Если будут окапываться, всю подготовку можно сворачивать — смотри выше, про анналы и штурм. Но чаще бывает по другому. Обычно начинается миграция или вообще исход.

Мигрируют по разному: по дороге и вне.

Когда мигрируют по дороге, информация о машинах передаётся на КПП. Дальше уже дело оперсостава. Если вне, разведчики наносят на карте маршруты и передают эстафету заслонам, которые затаились в секторе продвижения бандгруппы.

При наличии отсутствия таких заслонов или желания следить за развитием событий делятся координатами с авиацией и артиллерией.

Порой бывают неплохие результаты. Думаете, откуда берутся такие сообщения в сводках: «в результате нанесённого авиацией бомбового удара уничтожено двенадцать боевиков...»? Это ведь не всегда только лишь победные реляции, бывают и факты. Спросите у Васи, он вам скажет, почём за рыбу деньги.

Но главное — итог. «Мирные жители» целы, никто нас не обзывает «кровавыми», а часть отряда уничтожена либо схвачена. После этого можно зайти в пустое село и спокойно проверить документы.

Вот что такое «правильная зачистка». Вот почему местные жители жуть как не любят «проверки паспортного режима»...