Тротиловый эквивалент Пучков Лев
— У тебя уши заложило, родной мой? — зло крикнул полковник. — Пусть бежит сюда, и без наручников! Что — непонятно?!
— Всё понятно. Выполняю...
В зеркала можно было видеть, как из «рафика» вывели Аюба. Спустя несколько секунд он пошёл к джипу, разминая на ходу освобождённые от «браслетов» руки.
— Рацию дай, — попросил Сулейман.
— Держи, — Иванов протянул рацию. — Как обращаться, знаешь?
— Хорошая шутка, — Сулейман нажал тангенсу. — Салман? Кнопк тетае.
— Салман куза, — тотчас ответила рация. — Лодушх ву.
— Ху ду цига?
— Обстановк дик ю.
— Щя дёрг кичин ду. Аюб воаущ. Ауэ, Салман, ауэ.
— Со кята, амир. Хинца ведаш ву...
— Держи, — Сулейман отдал рацию и стравил стекло со своей стороны. — Хорошо, что вы не сумасшедшие. Поживём ещё...
Из посадок выскочил ещё один джип и помчался к точке встречи. Подъехал он раньше Аюба — младший Дадашев ещё с минуту шёл, осторожно ступая по начавшей оттаивать грунтовке.
Братья пожали через окно друг другу руки, без эмоций, как будто вчера расстались. Аюб внимательно посмотрел на Сулеймана и зачем-то заглянул в салон.
Увидев сзади Костю с Ивановым, кивнул, как старым знакомым, и сел во второй джип. Так и не сказали братья друг другу ни единого словечка.
«Как волки, — отметил Костя. — Встретились, обнюхались, обменялись взглядами... Эмоции не хотят перед врагами показывать? Или... Может, они на ментальном уровне общаются?»
Сулейман обнулил сигнал пульта. Джип скрылся в посадках. После этого Сулейман ещё четыре раза отвечал на сигнал — выжидал, когда пройдёт достаточное количество времени. В салоне царила налитая свинцом тягостного ожидания тишина, никто не проявлял желания возобновлять общение.
Иванов напряжённо размышлял, морщась от пульсирующего в висках вечевого колокола. Было мучительно стыдно за унижение и беспомощность. Что происходит?
На глазах у всей честной компании, в секторах многочисленных огневых средств...
Вот это провели операцию! Да, после такого — поганой метлой из войск, как говорит Костя...
Костя переживал нечто подобное и пытался абстрагироваться от нездоровой ситуации, глядя на торчавшую из за спинки кресла щетинистую макушку Глебыча.
«Глебычу — п...дец! — противно рявкнул в голове виртуальный Вася Крюков. — А виноват ты, психолог фуев! Не мог раньше сообразить, кого там сняли у брода, раздолбай...»
Да уж... Костя осторожно скосил взгляд влево: за окном, в нескольких метрах, торчал беспомощный кустик — символическое надгробие укрытия Петрушина.
Сигнал никто не подаст, зря ждёт волкодав... А и подаст — стекло, всё бесполезно...
Костю и Иванова, конечно, запросто могут «привязать» к сапёру, но это ещё бабушка надвое сказала. А Глебыча — точно, Сулейман не отпустит. И что теперь можно сделать в данной ситуации, наверное, и сам господь бог не посоветовал бы...
— Ну всё, поехали, — наконец нарушил молчание Сулейман. — Смотри, доктор, очень тихо надо, спокойно. Не торопись, если жить хочешь.
— Поехали...
Глебыч запустил двигатель, покосившись на выключатель печки.
— Да там всё нормально, всё продумано, — успокоил Сулейман. — Ты, главное, не гони. Понял?
— Понял, — Глебыч пробно крутанул баранку и легонько перегазовал.
— Глебыч, он тебя узнал, — неожиданно выпал из прострации Костя.
— Не понял? — сапёр поднял взгляд на зеркало, встретился взглядом с коллегой...
— Ты чего, Иван? — лицемерно удивился Сулейман. — Кого узнал?
— Ты тогда, третьего, со спецназом ездил к броду, на операцию, — торопливо продолжил Костя, не отпуская отражённый взгляд Глебыча и периферийным зрением фиксируя выражение полнейшей растерянности на лице полковника. — Видимо, тогда тебя и сняли. С другого берега.
— Не понял? — Глебыч отпустил баранку, убрал ногу с педали и развернулся к Косте. — И что?
— Сулейман на базаре сказал, что тебя замочат за это, — Костя вдруг подмигнул сапёру, неуловимо скосив взгляд влево, на окно, и... истерично хохотнул. — Скажи, Сулейман?
— Так это ты был, точно, да? — притворно удивился Сулейман. — Ну, насчёт замочить — не знаю, а поговорить на эту тему стоит... Ты чего, доктор?
Глебыч, уловив нечто во взгляде Кости, с ужасом в глазах повернулся к Сулейману. Смотрел на страшного абрека секунды три, затем начал бледнеть, разинул рот и...
— Бб быфф...
... издав неприличный звук, судорожно дёрнул кадыком, словно стараясь подавить рвотный позыв.
— Э, окно открой, придурок! — как-то попросту, по-житейски возмутился Сулейман. — Морду свою за окно убери, я сказал! Морду убери!
Запищал пульт. Сулейман дал сброс — руку не забыл за пазуху сунуть, стервец, даже на ситуацию не отвлёкся, внимательно смотрел на Глебыча...
Глебыч резко развернулся к окну. Стукнув по кнопке электроподъемника, он едва дождался, когда стекло окончательно сползло вниз, посунулся было наружу...
Но в самый последний момент вдруг громко крикнул:
— Пошёл в жопу, урод! Достал ты... — И нырнул башкой под руль. Слева, за окном, мгновенно вспучился странный холмик, разбрасывая во все стороны куски дёрна. «Чпок!» Из раскрытого окна как будто сильно пьяный хулиган неловко свистнул, рассекая воздух. Под глазом у Сулеймана, как по мановению руки злого индейского шамана, выросло крохотное чёрное оперение. Абрек судорожно дёрнулся, вцепился скрюченными рукам в горло и натужно захрипел, силясь вдохнуть.
— Да вы совсем е...нулись, родные мои! — раненым зверем взрыднул Иванов. — Ой, бля аа... Вы... Вы...
— Глебыч, справишься? — каким-то совершенно апатичным тоном поинтересовался Костя, неотрывно глядя в угасающие глаза абрека.
— Хер его знает, — Глебыч рванул из внутреннего кармана кожаную «раскладушку» с отвёртками, кусачками и прочими прибамбасами и деловито распахнул полы куртки уже почти затихшего Сулеймана. — Две плюс тридцать, минус где-то двадцать... Время засеки, у нас есть сто тридцать... Двадцать девять... Двадцать восемь... Засёк?
— Засёк.
— Жеке скажи, чтоб Васю с Серёгой поднял, и пусть дуют отсюда. На хер нам тут лишние трупы...
Через сорок две секунды Глебыч разобрался с поясом, распотрошил его и швырнул в окно, стараясь кинуть как можно дальше. Покрутил в руках пульт, хмыкнул, выдал лаконичный вердикт:
— Не подлежит...
И тоже выкинул в окно.
— Может быть... — спохватился было Иванов.
— Пока не удостоверимся — нельзя, — покачал головой Глебыч. — Зачем лишние трупы?
— Нет, я типа — в укрытие всем...
— А тут двести тридцать, ни хера не будет им...
За окном запищал пульт. Костя зажмурился и тридцать секунд сидел, не открывая глаза.
Писк прекратился. Воцарилась странная тишина, какая-то необычно мягкая, светлая и невесомая...
— Ну вот, — Глебыч потянулся и хрустнул костяшками пальцев. — Теперь бы водочки... Петрович, скажи, пусть пацаны мешки с песком тащат. Не ночевать же нам тут...
Глава 7
КОСТЯ ВОРОНЦОВ
10 марта 2003 г.г Первомайская — Ханкала
Аюб нам не достался. Как, впрочем, и джип. А жаль. Классный джип — картинка!
Впрочем, давайте по порядку.
Пока мы выбирались из машины в обмен на мешки с песком, вертушки, как и обещали пилоты, взлетели за три минуты и быстренько прочесали квадрат. Никого не обнаружили, доложили и сели обратно.
— Вот тебе и хвалёная «духовская» взаимовыручка, — сердито сказал командир первого экипажа. — Бросили командира на произвол судьбы и удрали!
— Ну, это как сказать... — усомнился Иванов. — В ближайший час мы это выясним...
— Что ты имеешь в виду? — насторожился лётчик.
— Ничего страшного, — уклончиво ответил Иванов. — По крайней мере, у нас есть как минимум полчаса...
— Как теперь с подследственным? — угрюмо поинтересовался командир уиновского спецназа.
— Щас, принесут, — буркнул Иванов.
— В смысле? — не понял спецназовец.
— Щас, щас — две минуты...
Наши «земляные» «силовики» помогли доставить к «рафику» Сулеймана и тотчас же принялись пить горячий чай из термоса — хорошо, мы не весь выдули. Ребята были синие, а местами даже с какой-то чернью — пять часов под дёрном пролежали, это вам не на пляже кверху брюхом валяться.
Когда пассажиров джипа полностью заменили на мешки, Глебыч отослал всех на позиции ВОП и залез под машину.
— Зачем вы нам этого погрузили? — не отставал настырный спецназовец. — Как я теперь за подследственного отчитываться буду?
— Дай-ка заявку на конвоирование, — потребовал полковник.
— Зачем?
— Давай, давай...
Заявка была предъявлена. Полковник прочёл её, гнусно усмехнулся (совсем как Глебыч — наверно, подхватил швейковскую бациллу, пока сидел в джипе) и показал бумажку нам. Там было написано, что следует сопроводить подследственного Дадашева (без инициалов) в количестве 1 шт. на следственный эксперимент и обратно. В общем, всё, как положено.
— Вы Дадашева брали? — уточнил Иванов.
— Да, мы брали. Но...
— И привезёте обратно Дадашева. В количестве один штук. Без инициалов.
Синие Петрушин и Вася одобрительно хмыкнули, а Серёга заверил:
— Он даже лучше, чем первый. Намного лучше! По первому уже отработали, а этого ещё крутить и крутить!
— Меня посадят за это, — хмуро заметил спецназовец, не желая принимать участия в общем припадке веселья. — Если это такая шутка, то она не получилась. И вообще...
— Ничего тебе не будет, — Иванов ткнул пальцем вверх. — Всё схвачено и обговорено. С начальником штаба я вопрос решу.
Тут полковник немного покривил душой. Схвачено как раз было насчёт двух Дадашевых разом, а не по отдельности. За младшенького кое-кому вскоре предстоит ответить... Но захват Сулеймана всё же был маленькой победой, на этом, видимо, он и собирался играть в предстоящих объяснениях с Витей. Представьте, как бы всё выглядело, если бы мы упустили обоих сразу...
Глебыч ковырялся под машиной совсем недолго, от силы минуты три. Потом вылез, свернул в трубочку баранью шкуру (он её под себя подкладывал) и трусцой припустил к позициям.
— Зачем шкуру взял? — заинтересовался практичный Вася.
— Хорошо выделана, — заметил слегка запыхавшийся Глебыч. — Подушку сошью, под жопу подкладывать[29].
— Это правильно, — похвалил опытный Петрушин. — Баран — животная полезная.
Это не только пуд хорошего мяса, но и шкура, которая предохраняет от ряда жопных заболеваний и всего такого прочего.
— Ну, блин... — сибиряк Вася (дома у них баранов нету, всё больше медведи и прочие хищные млекопитающие) завистливо вздохнул. — Сколько раз я мимо таких шкур проходил... Всё. В первом же селе, первая шкура — моя!
— И что там? — поинтересовался Иванов, кивнув на джип.
— Не подлежит, — Глебыч с сожалением покачал головой. — Мастер работал.
— А может, как-нибудь... А? — с надеждой уточнил Петрушин.
— Не а, не подлежит, — Глебыч разложил шкуру на земле, аккуратно на неё улёгся и посмотрел на часы. — Ложись.
— Чего? — не понял Иванов.
— Десять кило тротила, куча железа — это вам не поясок, — флегматично пояснил Глебыч и опять посмотрел на часы. — Кое что прилетит и сюда. Короче — ложись. Я заряд активировал. Через семь секунд рванёт. Шесть... Пять...
— Ложись!!! — рявкнул Иванов и плюхнулся, где стоял.
Все дружно последовали примеру старшего.
Дух!!! — и правда, рвануло, и над головами что-то нехорошо этак просвистело.
— Тебе лечиться надо, Глебыч, — расстроенно заметил Иванов, вставая и отряхивая грязный бушлат. — И шутки у тебя — такие же.
— Такая тачка пропала! — сокрушённо вздохнул Петрушин, глядя на дымящуюся груду металла.
— Сулейман будет недоволен, — Глебыч кивнул на «рафик» и с благодарностью подмигнул мне. — Вот уж кто любил свою железяку!
— Кстати, насчёт Сулеймана, — Иванов озабоченно посмотрел на часы. — Давайте-ка, хлопцы, грузиться и полетели отсюда.
— Думаете? — усомнился Петрушин, понятливо глянув в сторону посадок.
— Думаю, — Иванов кивнул лётчикам. — Насчёт «бросили командира» — это вы маленько погорячились. Может ведь получиться и по другому. Если задержимся немного... как бы к нам сюда через часок весь его отряд не пожаловал, командира выручать.
— Они из посадок не вылезут — прямо на подходе в лапшу покрошат, — Петрушин кивнул на вертолёты. — Пусть прямо сейчас взлетают...
— «Стрелы», — опроверг утверждение младшего Иванов. — Это люди Сулеймана накрыли два последних борта. По оперативным данным, у него ещё как минимум с десяток осталось.
— «Стрелы» — нехорошо, — озаботился командир первого экипажа. — А что ж они сразу не влупили?
— Сразу они с нами договариваться ехали, — пояснил Иванов. — И задача такая не стояла. А сейчас их командир у нас и сгонять за «стрелами» — только вопрос времени.
— Если подвезут — тогда вообще хоть не взлетай, — занервничал командир экипажа. — Давай, грузите своего пленного, да погнали.
— А ВОП? — напомнил Петрушин.
— Да, ВОП, — лётчик почесал затылок. — Вроде как бросаем парней. Если эти сюда припрутся, достанется им...
Угроза и в самом деле была более чем реальная.
Получалась техническая «вилка». Если везти пленного колонной, даже имеющей в составе четыре «БМП» и при поддержке с воздуха, нельзя было исключать риск нападения. Если же просто транспортировать по воздуху, не исключено, что таких умных, как Сулейман, в его отряде не осталось... И кто-то может принять решение элементарно отомстить за потерю командира. Не повесишь же плакат на вертушки: «Не стрелять, личный борт Сулеймана!»
— Никто не припрётся, — заявил Иванов, немного поразмышляв. — Мы сейчас сделаем от обратного. Придётся делиться...
— То есть? — вскинул бровь командир экипажа.
— Выдадим военную тайну, — подмигнул Иванов. — По всем каналам сообщим, что доставляем добычу бортом. И какую именно добычу. Да, надо обязательно уточнить: накачали снотворным, спит, безопасен... А то мало ли как они истолкуют его неподвижность при транспортировке... Они перехватят. Тогда нападать на колонну нет смысла. И — никаких «стрел».
— А если не перехватят? — усомнился командир ВОП.
— Перехватят, можешь не беспокоиться, — успокоил Иванов. — Дай команду, пусть вся твоя броня по бортовым то же самое передаст. И продублирует пару раз. И не забудь: снотворное, спит, безопасен. Понял?
— Понял. Спит так спит.
— Ну вот. И собирайтесь потихоньку. Сколько надо?
— Как минимум часа полтора, — командир обвёл рукой своё хозяйство. — Можно было бы быстрее... но жалко всё бросать.
— И не надо бросать, — разрешил Иванов. — Через полтора часа будет тебе прикрытие с воздуха, я отвечаю. Как прилетим, сразу распоряжусь. Всё, ребята, по коням...
Сулейман, как вы понимаете, летел отнюдь не в гордом одиночестве. Он же тутошний король, как королю без свиты?
В качестве свиты присутствовали следующие личности: Иванов, Глебыч, Вася Крюков, ваш покорный слуга, двое уиновских спецназовцев и их командир.
При подборе свиты руководствовались исключительно здоровой целесообразностью.
Бойцы Минюста горели желанием окончательно разрешить неприятный вопрос с подменой и потому не отступали от пленного ни на шаг. На предложение садиться для большего комфорта в другой вертолёт отказались. И вообще, мне показалось, что они бы всей кодлой залезли в первый, да кабина восьмиместная, никак не получится.
— Правильно, ребята, — бесхитростно одобрил Глебыч. — Это ещё тот конь. Вдруг спрыгнет по дороге...
Всем остальным было необходимо присутствовать при допросе. Иванов — основной разработчик, я — по профилю, Глебыч нужен был потому, что речь в первую очередь пойдёт о сапёрах, а Вася лучше всех знает местность и виртуозно работает с картой. Ему нужно будет выдрать из контекста наиболее интересные точки на местности, которые назовёт Сулейман, и тут же, по ходу, «набить» обстановку на карте.
Остальных оставили на ВОП, чтобы помогли военным собраться и сопроводили в обратный путь. Пара лишних пулемётов «бардака» да трое метких стрелков (Лиза в том числе) — это хорошее подспорье на марше. Там один Петрушин чего стоит. А то, не дай бог, случится что — потом ведь хоть вообще на люди не показывайся.
Скажут — парни там из-за вас торчали, а вы их использовали и бросили за ненадобностью...
Пока летели, мы с Ивановым наспех накидали вопросник. Сулейман вёл себя вполне прилично, ругани и художественной прорисовки перспектив нашей безрадостной судьбы не было. Наверное, потому, что абреку было дурно после химии. Антидот ему ввели ещё в машине, иначе бы загнулся. Сейчас, задним числом, можно и признаться: это ведь не какой-то медицинский препарат был, а самый натуральный яд растительного происхождения. Не вкололи бы антидот в течение десяти минут, загнулся бы абрек. А может, и раньше — пока антидот действовать не начал, он (абрек а не антидот) был синий и признаков жизни вообще не подавал.
Сулейман пока не отошёл — даже шевелиться не мог. Он неотрывно смотрел на Глебыча мутным взглядом и тихонько икал. Лицо Глебыча выражало сочувствие. Он прекрасно знал, что это только цветочки: в ближайшие двое суток из пленника постараются выжать всё, что он знает, и эксперименты с химией будут продолжаться до победного конца. Только с другой химией и до какого именно (или чьего именно) конца — пока не совсем ясно...
По прибытии на базу сразу отправились проводить допрос. Даже перекусить не заскочили, некогда было. Чем быстрее мы получим данные и начнём их активно использовать, тем больше шансов на успех. В идеале, разумеется, следовало бы начать работать прямо в джипе, пока бойцы мешки таскали. Потому что информация о пленении Сулеймана пройдёт очень быстро, и ребята не замедлят принять меры, чтобы предотвратить последствия. Но в джипе все были немного не готовы. И мы и Сулейман. Поэтому теперь следовало торопиться.
Допрос проводили, по предварительной договорённости, в госпитале сорок второй дивизии. Там наличествовали для этого все условия.
Помимо нас и за вычетом бойцов Минюста — их попросили ждать за дверью ввиду конфиденциальности мероприятия, на допросе присутствовали следующие персоны:
— наш знакомый — первый зам УФСБ и пара сопровождающих его чекистов с камерами;
— начальник разведки группировки — с камерой;
— начальник контрразведки группировки и с ним паренёк — с камерой;
— полковник Лаптев — знаете уже, кто такой, внешне камеры видно не было, но это не значит, что она отсутствовала;
— двое контрразведчиков из округа — с камерами и открыто лежащими диктофонами;
— анестезиолог и реаниматолог.
Как видите, толпа получилась приличная и записывающих устройств тоже хватало.
Следует заметить, что никого из этих товарищей мы не приглашали, кроме врачей. И в плане записи мы рассчитывали только на свою камеру и диктофон. Но Иванов правильно сказал, что придётся делиться, когда давал команду открытым текстом сообщить по всем каналам, кого мы везём. Теперь на Сулеймана собрался весь цвет местных силовых структур, все горели желанием принять трепетное участие в нашем индивидуальном успехе и побыстрее сделать его общим достоянием.
Процедуру допроса приводить не стану, это целая история. Всё было непросто и довольно долго, достаточно сказать, что оголодавший вконец Вася Крюков под шумок, с безупречной ловкостью спёр у контрразведчиков еду (у них с собой бутерброды были, в пакете) и, методически грамотно расположившись за спинами присутствующих, тихонько пообедал. Контрразведчики пропажи не заметили — были увлечены процессом. Вася тихо икал (потому что жрал стремительно и всухомять) — но не так, как Сулейман в вертолёте, а более жизнеутверждающе, и при нанесении обстановки оставил на карте несколько жирных пятен.
Сообщу о результатах. Присутствующий цвет тут же, на месте, наметил пять совместных крупномасштабных операций и определил восемь зарисовок для оперативных разработок. Это мне потом Иванов пояснил: общались они намёками и междометиями, так что непосвящённому сразу и не понять.
Мы, несмотря на включённые средства аудио и видеозаписи, исчёркали блокноты пометками и в результате пришли к выводу: теперь нам, команде номер девять, делать тут больше нечего. Потому что уже на первой фазе допроса явственно наметилась плавная передача полномочий.
— Ну, удружили, — зам начальника УФСБ лично пожал всем нам руки — даже Васе. — Не ожидал, не ожидал! Теперь — в любое время...
— Вы — лучшие! — поблагодарил Иванова коварный Лаптев. — Такого зверюгу взяли живьём. Молодцы! А теперь отдыхайте. Теперь этим есть кому заняться...
Вот так. Мы добыли источник ценнейшей информации, а пользоваться им будут другие. Хотя, если не брать в расчёт стремление Вити к индивидуальному творчеству, всё получилось как надо. Нашей банде, даже при огромном желании, не осилить и десятой части тех грандиозных мероприятий, которые в ближайшие несколько суток будут проводиться совместными усилиями войск и ведомств.
— Теперь я жалею, что превыше всего поставил обеспечение безопасности эвакуации, — буркнул Иванов, когда мы вышли из ординаторской (там допрос шёл) и напоролись на ожидающие взгляды бойцов Минюста. — Может, стоило рискнуть и попробовать всё провернуть втихаря?
— Не а, не стоило, — категорично икнув, помотал головой Вася Крюков. — Или ВОП разнесли бы, или мы «стрелу» в борт получили бы. А то, глядишь, и всё вместе сразу...
— У меня, ребята, две новости, — сообщил Иванов командиру уиновского спецназа.
— Как у Сулеймана? — хихикнул Глебыч.
— А как у Сулеймана? — насторожился командир.
— Нет, не так, — Иванов одарил коллегу красноречивым взглядом и изложил суть:
— Первая: мы вас накормим обедом и отправим обратно. Теперь это не наш объект, им занимаются военная разведка и ФСБ.
— Да пусть кто хочет занимается, — командир явно не страдал пиететом к перечисленным грозным организациям. — Как я буду по подследственному отчитываться? Мне надо доставить обратно его или его труп. Так ставили задачу.
Вот заявка...
— Трупа пока нет, — Иванов развёл руками. — А вторая новость такая: пока вы будете обедать, я свяжусь с верхами и урегулирую вопрос.
— Нам команда нужна, — упёрся настырный командир. — Нам начальник штаба ставил задачу.
— Через полчаса после того, как я урегулирую вопрос, вы получите команду, — терпеливо завершился Иванов. — Вы по рации снесётесь с вашим начальством и получите команду возвращаться без подследственного. Такой вариант вас устроит?
— Вполне, — кивнул командир и с завистью покосился на Васю, облизывающего жирные губы. — Чем у вас тут кормят?
— У нас тут много чем кормят, — солидно заверил его Вася. — А на десерт — сгущ. Пошли, не пожалеете...
Пока разогревали обед, подъехали наши. Иванов принял доклад о том, что все прибыли без потерь, и уединился в командно-штабной машине, чтобы пообщаться с Витей. Вообще, бывает и так, что полковник звонит представителю прямо из столовой — технические возможности позволяют. Но сейчас в столовой были лишние люди и, судя по всему, разговор предстоял непростой, а местами и вовсе нелицеприятный.
Минут через пятнадцать Иванов присоединился к компании.
— После обеда свяжетесь со своим начальством, — сообщил он бойцам Минюста.
— Рация в «КШМ». Ваш вопрос решён. На КПП я позвонил, транспорт вам выделят. Приятного аппетита...
Полковник был не по-хорошему задумчив и, несмотря на многочасовую «прогулку» по свежему воздуху, наличием особого аппетита не страдал. Принял два по пятьдесят коньяку, слегка закусил и принялся листать свежие газеты третьего дня (у нас с почтой так частенько случается — обстановка, понимаешь ли, не способствует своевременности доставки).
Бойцы юстиции на десерт не остались. Переговорили с начальством по рации, попрощались и убыли. Спасибо говорить не стали, а на прощание посмотрели на нас, как на каких-то шарлатанов. Не знаю, как там насчёт их начальника штаба, это уже в компетенции Глебыча... А вот насчёт того, что отношения с уиновским спецназом у нас теперь будут натянутые, — факт.
Бойцы уехали, Лиза выключила магнитофон, в столовой стало тихо... И все заметили, что нет того радостного ажиотажа, который обычно сопутствует удачному окончанию операции без единой жертвы. Лидер наш был мрачен и смотрел в землю.
— Нам попало? — высказал предположение Петрушин.
— «Нам»? — Иванов пожал плечами. — Вы все сработали на «отлично». Это мне попало.
— А что такое? — озаботился Глебыч. — Лаптев сам сказал — такого зверюгу добыли...
— Спасибо тебе, Глебыч, — Иванов плеснул себе ещё коньячку и поднял стакан. — Ты порой ведёшь себя, как последний обалдуй. Это неоспоримый факт. Но ты у нас самый полезный, как ни крути. И сегодня ты спас меня и Костю.
— Почему только вас? — великодушно присоединился Петрушин. — Меня, Васю и Серёгу — тоже...
— Да вы бы успели удрать, — отмахнулся смущённый Глебыч. — За две минуты до Садового бы добежали!
— Ну, это как сказать...
— Короче, это всё лирика, — завершился Иванов. — Глебыч сегодня нас спас — это факт, без всяких высоких фраз. Предлагаю тост за самого полезного в мире Глебыча.
— За самого лучшего в мире Карлсона, который живёт в объединённой группировке, — добавил Вася, пихая свой стакан с двадцатью граммами в общую кучу. — Точнее, в первом модуле команды номер девять.
Подняли, стукнулись, посмотрели внимательно на порозовевшую от смущения щетинистую макушку Глебыча. Да, хорошо, когда такой товарищ рядом в нужный момент...
— Не, это понятно... — Глебыч принял полстакана не поморщившись, в один глоток (это, между прочим, не всякому дано — попробуйте сами!), плеснул ещё столько же и постарался отвлечь общее внимание от своей скромной персоны:
— Так что там у нас не срослось? Это насчёт Аюба?
— Угу, — кивнул Иванов. — Чего и следовало ожидать. В общем, Аюба нам не спишут. Ни при каких обстоятельствах. Это мне дали понять сразу, в начале разговора, и довольно жёстко...
Вот такие дела, дорогие мои. Это вовсе не неожиданный поворот событий, ситуацию можно было просчитать ещё у котлована, сидючи в джипе. Вопрос лишь в том, что это сейчас мы можем сторонне рассуждать, а в тот момент всем очень хотелось жить. И полковник наверняка отдал бы в тот момент хоть двести сорок Аюбов, если бы они у него были. А теперь за это придётся отвечать.
Помните, наверное, кино: у вас там в Питере сидит в СИЗО один наш моджахед, а у нас есть ваш сотрудник низшего звена. Давайте меняться? Давайте.
Следующий кадр: моджахед стоит на полевой дороге и разминает освобождённые от наручников запястья. Смена ракурса: сотрудники отвязывают от дерева измождённого коллегу с запёкшимися губами. Всё, обмен состоялся.
Это кино. В реалии всё намного сложнее. Нетрудно менять труп на труп. Это вполне по силам обеим сторонам на местном уровне. Или пару трупов «духов» на нашего пленного — если есть такое предложение от противной стороны. Можно втихаря, чтобы высокое начальство не пронюхало, пойти на риск и поменять на пленного недавно пойманного и пока что не зарегистрированного «духа». Это уже произвол, нарушение законов (вы его при поимке должны доставить куда следует и сразу оформить, держать у себя в зиндане просто не имеете права). Но это частенько проходит.
Оформленного «духа», даже если это просто боец из низшей иерархии, менять на местном уровне уже невозможно. Для этого либо придётся обратиться по вертикали до самых верхов ведомства, либо в сговоре с органом надзора организовать имитацию побега из под стражи. Верхи очень неохотно принимают на себя ответственность за такого рода мероприятия, потому что они глубоко незаконны. Совершая обмен, вы вступаете в отношения не с официально признанной воюющей стороной (напомню, у нас войны нет — это контртеррористическая операция длиной в десять лет), а с преступниками, и любые ваши действия на этом поприще по определению преступны. Поэтому верхи предпочитают, чтобы вы сами, на месте, решали такие щекотливые вопросы. И — спасибо огромное! — закрывают на это глаза, поскольку понимают, что такие вопросы всё же время от времени возникают и никуда от них не деться.
Но уж если у вас там, на месте, что-то не заладится (та же самая имитация побега), «разгребаться» будете сами, по полной программе и всей строгости российских законов.
Это всё касается простого «оформленного» моджахеда низшего звена. А теперь напомню: в нашем случае речь идёт даже не о среднем звене или, бери выше, — полевом командире. Мы отпустили товарища, которым занимаются Генпрокуратура и Главное управление ФСБ. Который своими руками убил полсотни человек, проходит вторым фигурантом в разработке «Чёрная вдова» и лично, подчеркну — лично! — организовал взрыв Дома правительства в Грозном в декабре прошлого года.
А самое приятное: нам ведь этого никто не поручал, об этом даже речи не шло! Аюба нам выдали под расписку, как наживку, под честное слово Иванова, который заверил руководство, что операция пройдёт без сучка и задоринки.
Короче, не будем плакаться попусту, скажем проще: не простят. Тут не только погоны долой да поганой метлой из войск — можно ведь и под статью угодить...
— Но ведь представитель подтвердил правомочность передачи? — уточнил Серёга, имея в виду радиообмен бойцов Минюста с их начальником штаба.
— Да, подтвердил, — Иванов криво ухмыльнулся. — На том условии, что это предусмотренный вариант комбинационной игры, и мы в полном объёме продолжаем разработку.