Рассвет Белоус Андрей

Лилит пожала плечами.

— Гейб сказал, что бежать нужно обязательно, если желаешь себе добра. Он слышал, что люди опять начинают поговаривать о том, что нужно от тебя избавиться — это началось после того как они снова получили способность думать самостоятельно.

— Я всегда сама шла на встречу опасностям, Джо, — ответила она, — и тебе придется к этому привыкать, если ты хочешь оставаться со мной.

Глядя на реку, он немного помолчал, потом взял ее за руку.

— Ты жалеешь, что пошла, хочешь вернуться?

— Может быть. Но я все равно пойду с вами.

Он не стал спорить, ей не понравилось его молчание, но она приняла его как должное. Джозеф очень хотел уйти, это было ясно. Он был просто уверен, что находится на Земле.

Через несколько минут из-за ближайших деревьев появились и направились к ним Тэйт, Габриэль, Врей и Элисон. Остановившись перед Лилит, они некоторое время ее рассматривали. Она была уверена, что до недавнего времени за ней с Джозефом наблюдали из джунглей и возможно даже слышали часть их разговора.

— Что ж, вперед, — проговорила она.

Выстроившись в цепочку, они двинулись вдоль реки вверх, против течения, потому что возвращаться обратно в лагерь никто не изъявил желания. Реки было решено придерживаться для того чтобы просто-напросто не заблудиться. За уверенность в том, что движение вперед происходит все время целенаправленно, иногда приходилось платить тяжким трудом. Тогда из-за поясов приходилось доставать мачете и прорубаться сквозь береговые заросли и переплетение воздушных корневищ, но все без жалоб шли на эту жертву.

Вокруг царила сильная влажность, и все обливались потом. Скоро с неба хлынули потоки воды — начался дождь. Почва под ногами превратилась в грязь и начала разъезжаться, и это было основной помехой — на дождь никто не обратил внимания. Еще меньше их донимали москиты. Лилит редко когда снисходила до того, чтобы прихлопнуть самого надоедливого. Сегодня вечером рядом с ней не будет Никани, который сможет снять зуд с укусов, не будет внимательных и нежных прикосновений чувственных рук и щупалец. Неужели только она одна будет скучать по своему оолой?

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Они продолжали идти до тех пор, пока солнце не встало у них точно над головой. Тогда решено было присесть отдохнуть под стволом полуповаленного дерева, обросшего мхами, на которые они не обращали внимания; навязчивых насекомых, падавших на них с дерева, просто смахивали с одежды. На обед было съедено несколько плодов хлебного дерева и самые желтые из тех бананов, что имелись в корзинке Тэйт. После еды все напились прямо из реки, на ил и песок в воде которой давно уже научились не обращать внимания. Когда вода находилась в пригоршне, того, что находилось, в ней не было видно, а кроме этого, похоже, отсутствовали болезнетворные микробы.

Как ни странно, но разговоров почти не было. Подкрепившись, Лилит отошла за дерево, чтобы справить нужду, и когда она появилась вновь, глаза всех остальных беглецов были выжидающе и настороженно направлены на нее. Сразу же после этого все как один нашли для себя совершенно другй интересный предмет — друг друга, соседнее дерево, кусок еды, собственные ногти.

— Господи, — пробормотала Лилит, и продолжила, уже громче: — А теперь нам пора поговорить.

Она остановилась перед склоненным деревом, на котором некоторые из ее спутников сидели, а другие стояли облокотившись.

— В чем дело? — спросила она. — Вы что же, подумали, что я решила вас бросить, а сама отправилась назад к оанкали? Или может вы решили, что у меня в запасе есть какой-нибудь магический способ просигналить им отсюда? Вы что, подозреваете меня во всяких низостях?

Молчание.

— Так или не так, Гейб?

Он ответил на ее взгляд открыто.

— Мне нечего тебе сказать.

Габриэль развел руками. «Конечно, нам неспокойно. Мы не знаем, чем все это закончится. Мы испуганы. Ты должна сделать нам скидку, Лилит, не стоит обращать внимания на эмоции… но вместе с тем, вместе с тем Лилит, ты ведь сильно отличаешься от нас. И никто не знает, как далеко распространяются эти отличия …»

— Она никуда от нас не уйдет! — крикнул Джозеф, шагнув к ней и встав рядом с ней. — По большому счету, она такая же, как мы. Во всем человек. Мы все идем на риск, и она рискует вместе с нами.

Элисон снова опустилась на пень, на котором сидела.

— И так чем же мы рискуем? — требовательно спросила она. Сказав это, она обращалась прямо к Лилит. — Что будет с нами дальше?

— Я не знаю. Я могу только предположить, но мои педположения немногого стоят.

— Говори!

Оглядев всех одного за другим, Лилит увидела в лицах только одно — ожидание ответа.

— Я думаю, что это последняя проверка оанкали, — сказала она. — Люди решаться на побег только тогда, когда будут уверены, что полностью готовы жить самостоятельно. И живут в джунглях так долго, как смогут продержаться. И если им не удается выжить здесь, то им не удастся выжить и на Земле. Вот почему никто не мешал ни нам, ни остальным спокойно уходить из лагеря. Вот почему не было погони.

— Наша погоня пока еще не проявила себя, а о том, гнались ли за теми, кто бежал раньше нас, никто не знает, — ответил Габриэль.

— За нами никто не гонится, я точно знаю.

— Я не уверен.

— И когда же ты наконец соберешься с силами поверить в это?

Он ничего не ответил. Он смотрел вверх по течению реки, и в глазах его горело нетерпение.

— Почему ты, Гейб, так хотел, чтобы с вами отправилась я? Зачем я была тебе нужна?

— Ничего такого, Лил. Просто…

— Врешь.

Нахмурившись, он поглядел на нее исподлобья.

— Просто я полагал, что ты тоже заслужила шанс вырваться из лап оанкали — конечно, если ты сама этого хочешь.

— Ты решил, что сможешь извлечь тут из меня пользу! Ты решил, что, сбежав из лагеря, сможешь раздобыть больше еды, и жить одним будет легче. Ты ни секунды ни думал о том, чтобы оказать мне услугу, ты думал только о себе одном. Вот как, скорее всего, все было.

Оглянувшись кругом, она обвела присутствующих взглядом одного за другим.

— Но на деле все оказалось иначе. У вас ничего не выйдет, в особенности если вы вместо того, чтобы что-то делать, будете только дожидаться, когда я наконец разыграю вам Иуду.

Лилит вздохнула.

— Вот так. А теперь пошли.

Все начали подниматься.

— Подождите, — раздался голос Элисон. — Так ты по-прежнему уверена, что мы находимся на корабле? — спросила она Лилит.

Лилит кивнула.

— Мы внутри корабля оанкали.

— Неужели среди нас найдется еще кто-нибудь, кто думает так же?

Молчание.

— Я не знаю, где мы находимся, — подала голос Леа. — И не могу представить себе, каким образом все это может оказаться частью корабля, но что бы это ни было, чем бы это ни оказалось, мы должны выяснить это сами, черт возьми, и на этом пути я не отступлюсь, это уж дудки. Думаю, что скоро мы все узнаем.

— Но она наверняка все и так уже знает, — продолжала настаивать на своем Элисон. — Лилит верит в это, что вокруг нас корабль, вне зависимости от того, какова правда на самом деле. Таким образом, что же она делает здесь?

Лилит только и успела, что открыть для ответа рот, когда за нее заговорил Джозеф:

— Она здесь, потому что я хотел этого. Мне хотелось разведать и узнать правду так же сильно, как этого хотелось, наверное, вам всем. И я хотел, чтобы со мной в джунгли пошла Лилит.

Слушая Джозефа, Лилит думала о том, что больше всего ей хотелось бы наверное никогда не выходить из-за того дерева и не замечать устремленное на нее множество глаз и гнетущую тишину. Все кругом было пропитано подозрительностью.

— Это действительно так? — спросил ее Габриэль. — Ты пошла только потому, что этого хотел Джо?

— Да, — спокойно отозвалась она.

— И если бы он не позвал тебя с собой, ты так и осталась бы с оанкали?

— Я бы осталась в лагере. Ведь в конце концов, я уже уверена в своих силах и знаю, что смогу выжить в джунглях. Ведь то, что происходит сейчас — это последняя проверка, выпускной экзамен. А я свой экзамен уже сдала.

— И какой же ученой степени оанкали тебя удостоили?

Прозвучавшее было возможно самым откровенным вопросом, из всех заданных из уст Гейба за последние часы — наполненные подозрением, враждебностью и презрением.

— Это экзамен на «пан или пропал», Гейб. Вариантов только два: выжить или умереть.

Повернувшись, она зашагала дальше вверх по реке, первой прорубая тропу. Через некоторое время она услышала у себя за спиной удары мачете остальных.

Вверх по течению реки начиналась самая дремучая часть острова, где росли самые большие деревья, с необъятными стволами у подножья и обнажающимися корнями. Когда-то здесь имелся перешеек, соединяющий остров с большой землей — сначала эта часть суши превратилась в полуостров, после чего изменившая русло река перерезала последний перешеек. По крайней мере, все, что они видели вокруг, имело такой вид, словно события разворачивались подобным образом. Такова была созданная оанкали иллюзия. Или эта иллюзия содержалась только у нее в голове?

Чем дальше они уходили от лагеря, тем сильнее терзали Лилит сомнения, и она трезво отдавала себе в этом отчет. Никогда прежде она не бывала на этом берегу, на этой стороне острова. Подобно оанкали, она никогда не беспокоилась о том, что может заблудиться в джунглях. В компании Никани она прошла остров в разных направлениях несколько раз и, шагая среди зарослей, часто ловила себя на том, что, глядя по сторонам на зеленое переплетение растительности, отчетливо представляет себя находящейся в огромной оранжерее.

Но река разрушала это ощущение — слишком большой и могучей была вода. По мере того как они продвигались вдоль берега, противоположный берег тоже менялся, казалось, приближаясь кое-где к невероятно густому лесу, местами обнажаясь камнем, соскальзывающим от корней деревьев по набережной к воде, настолько неподвижной и гладкой, что, казалось, в ней, как в безупречном зеркале, отражаются деревья. В таких местах можно было увидеть отдельно стоящих гордых великанов — уходящие вверх прямые стволы, теряющиеся в вышине.

— Нам пора искать место для стоянки на ночлег, — сказала Лилит, когда солнце оповестило ее, что день близится к закату. — Здесь мы разобьем лагерь и завтра начнем строить лодку.

— Ты уже бывала здесь раньше? — спросил ее Джозеф.

— Нет, но я бывала неподалеку. Противоположный берег на самом деле ближе к нам, чем это кажется. Давайте думать насчет какого-то навеса — уже снова собирается дождь.

— Постойте, — подал голос Габриэль.

Только взглянув на него, она уже знала, о чем будет сейчас сказано. По привычке она взяла командование людьми на себя. Теперь пора было расставить все точки над «i».

— Я позвал тебя с нами не для того, чтобы ты указывала нам что делать, — сказал он. — Мы больше не в тюрьме. И ты больше не можешь нам приказывать.

— Вы взяли меня с собой потому, что у меня есть знания и опыт, которых нет у вас. Каков будет ваш следующий шаг? У вас уже есть план? Вы что, собирались идти до самой ночи, до тех пор, пока уже будет слишком темно, чтобы искать укрытие или строить навес. Может быть вы собирались лечь спать прямо в грязь? Или разыскать другое место, где берега реки отстоят друг от друга подальше, чем здесь?

— Я думал… что в первую очередь нам стоит разыскать остальных — если они еще на свободе, конечно.

Лилит несколько мгновений помолчала, откровенно удивленная.

— И если они все сумели собраться вместе.

Она вздохнула.

— А кроме того, что входило в твой план?

— Я предполагала уйти от оанкали как можно дальше, настолько, насколько удастся, — подала голос Тэйт. — Мне хотелось поскорее забыть ощущение, которое возникало во мне от их прикосновений.

Лилит указала рукой в сторону противоположного берега.

— Если этот гранит и те деревья не иллюзия, то они — ваша цель. Ваша первейшая цель.

— Сначала мы найдем остальных! — настойчиво возразил Габриэль.

Лилит посмотрела на него с интересом. Наконец-то старина Гейб раскрылся полностью. Возможно, что в голове он уже видит себя дерущимся с ней за место вождя. Гейб до смерти хотел вести всех за собой (в отличие от нее) — и тем не менее она знала, что должна оставаться впереди. Гейб легко мог дойти до убийства непокорных.

— Сегодня нам нужно искать место для стоянки, — со спокойным упрямством продолжила она. — Завтра я обещаю, что разыщу остальных, если только они находятся где-нибудь здесь, неподалеку.

Подняв руку, она заставила остановиться готовые сорваться с губ многих возражения.

— Один из вас или больше могут пойти вместе со мной и увидеть все, что произойдет, если вам так хочется. Я могу пойти и одна — я в джунглях не заблужусь. Если вы решите идти дальше без меня, не беда, я вас все равно сумею разыскать. Если мы двинемся дальше все вместе, то, если потребуется, я смогу отвести вас в любое место острова. Кроме того, существует некоторая вероятность того, что все, кто ушел раньше нас, или большая часть, уже переправились через реку. У них было для этого предостаточно времени.

Ее слушатели согласно покивали.

— Где мы будем устраивать лагерь? — спросила Элисон.

— Но еще день, — запротестовала Леа, — куда торопиться.

— Для меня уже хватит на сегодня походов, — заговорил Врей. — Если приходится выбирать между москитами и своими ногами, я выбираю второе. Я за остановку.

— Ночью от москитов некуда будет деваться, — сказала ему Лилит. — Спящий рядом оолой лучше любого противомоскитного средства. Ночью москиты будут есть нас заживо — уж поверьте моим словам.

— Мы выдержим, — подала голос Тэйт.

Неужели Кахгуяхт стало ей так ненавистно? — удивилась Лилит. Или пробуждающаяся в Тэйт тоска делала ее такой раздраженной и она пыталась прогнать от себя грусть наигранной бравадой?

— Мы можем начать вырубать место для ночлега прямо здесь, — громко проговорила Лилит. — Вот эти два небольших деревца не трогать — они пригодятся. Подождите минуту.

Присев перед деревьями на корточки, она тщательно все осмотрела, чтобы убедиться, что их подножье не является жилищем свирепых муравьев.

— Так, тут все в порядке. Найдите еще два подходящего размера и срубите. Потом нарубите лиан — их мы будем использовать вместо веревок. Только осторожно. Как только вам покажется, что что-то укусило и ужалило вас… В общем, тут мы на полном своем обеспечении. И запросто можно умереть. Далеко не расходиться, все время наблюдайте друг за другом. В этой чащобе заблудиться гораздо легче, чем вам кажется.

— Но ты-то не боишься заблудиться! — насмешливо бросил Габриэль. — Или ты уже видишь себя следопытом?

— Это не объяснишь словами. Мне вживили огромный объем памяти с необходимыми знаниями, и у меня было больше времени, чем у вас, для того чтобы обжиться в джунглях.

Она была вынуждена скрывать изменения, совершенные в ней оанкали, потому что когда она в них признавалась, пропасть между ней и другими людьми увеличивалась. Они переставали ей доверять.

— Слишком хорошо, чтобы быть правдой, — снова хмыкнул Габриэль.

Выбрав место повыше, они принялись сооружать хижину. Строительство велось с таким расчетом, чтобы хижина продержалась по меньшей мере несколько дней. Стены решено было не делать, только каркас из срубленных деревьев и крышу. Под таким навесом можно было развесить гамаки или расположиться на циновках, раскинутых на охапках листьев и ветвей. Хижина вышла достаточно просторной и могла укрыть от дождя всех до одного. Для того чтобы застелить крышу, были использованы тенты из непромокаемого материала, которые были предусмотрительно взяты некоторыми из них с собой. После того как с постройкой хижины было покончено, ее пол начисто вымели от палой листвы, веток и мха.

Довольно попотев над добычей огня с помощью лука, который захватила с собой Леа, Врей ухитрился разжечь костер, но когда его труды увенчались успехом, он поклялся, что никогда больше в руки не возьмет этот проклятый предмет.

— На руках живого места не осталось, — объяснил он.

Кроме того, у Леа оказалась кукуруза, которой она запаслась на общественном огороде. Уже начали опускаться сумерки, когда кукуруза и принесенный Лилит ямс были зажарены на углях. Все это было съедено вместе с остатками плодов хлебного дерева. Пища утоляла голод, хотя и не отличалась большим вкусовым разнообразием.

— Завтра мы займемся рыбной ловлей, — сказала своим спутникам Лилит.

— Без удилища, крючка и лески? — удивился Врей. — Как же это возможно?

Лилит улыбнулась.

— Вот именно — без всего этого. Вопреки тому, как вы, может быть, думаете, оанкали не наделили меня способностью убивать все, к чему я прикоснусь, поэтому единственная рыба, которую я могла надеяться добыть, водилась на мелководье или в маленьких притоках реки. Я сделала острогу: срубила молоденькое деревцо, заострила один его конец, обожгла острие на огне, чтобы оно стало твердым и научилась бить этой острогой рыбу. Под конец у меня начало получаться — каждый раз я добывала себе приличное количество рыбы на обед.

— А не думала попробовать то же самое с луком и стрелами? — поинтересовался Врей.

— Я пробовала, но у меня лучше получалось с острогой.

— Я попробую и острогу и лук, — сказал он. — Или, может быть, попытаюсь смастерить удилище из того, что здесь найдется. Завтра вы отправляйтесь на поиски остальных, а я займусь рыбалкой.

— Мы займемся рыбалкой, — поправила его Леа.

Улыбнувшись, Врей пожал Леа руку — потом быстро, почти так же рефлекторно, отпустил ее ладонь. Его улыбка угасла и он принялся смотреть на огонь. Лилит отвернулась и устремила взгляд в темноту леса.

Потом быстро и внимательно взглянула на Леа и Врея. Что произошло между ними? Мимолетная размолвка — или нечто большее?

Внезапно полил сильный дождь, ни одна капля которого не попала на них — они сидели в сухости и слушали однообразный усыпляющий шум ливня. Спасаясь от дождя, к ним в хижину устремились насекомые, принявшиеся кусать их и бросаться на свет и гибнуть в огне костра, снова разведенного для комфорта и тепла, после того как ужин был приготовлен и съеден.

Привязав свой гамак к двум бревнам, образующим крышу, Лилит улеглась. Рядом с ней повесил свой гамак Джозеф — так близко, чтобы между ними не смог больше никто устроиться. Но к ней он так и не прикоснулся. Они были не одни. Она и не ожидала того, что они займутся здесь любовью. Но вот то, что он так и не прикоснулся к ней, даже не подошел, неприятно укололо ее. Протянув руку, она дотронулась до его щеки, приглашая повернуться к ней.

Но Джозеф не повернулся, напротив, он отпрянул от ее руки. И что хуже всего, если бы не отпрянул он, то отдернула бы руку она. Ощущение от его кожи как-то изменилось, став непонятным образом отталкивающим. Никогда до сих пор, пока между ними не появилось Никани, такого не было. Близость Джозефа всегда доставляла ей огромное удовольствие. Его общество было подобно глотку воды после долгой жажды. Но потом появилось Никани. Появление оолой внесло в отношения между ней и Джозефом ту особую двойственность, являющуюся наиболее чужеродной чертой жизни оанкали. Неужели такая тройственность отношений так глубоко смогла пропитать их тела, что превратилась в неизбежную необходимость и их человеческого существования? Если это так, то что им теперь делать? Как жить дальше? И смогут ли они когда-нибудь избавиться от этой зависимости?

Для того чтобы принять участие в воспроизводстве нового поколения, оолой требовалась женская и мужская особи, причем никогда среди оанкали не шла речь о парном контакте между мужчиной и женщиной — никто не нуждался в этом и не желал этого. Никогда женская и мужская особи оанкали не прикасались друг к другу для совершения сексуального действа. Для оанкали это было нормально. Но для людей это было невозможным.

Снова протянув руку, она сжала ладонь Джозефа. Рефлекторно он попытался высвободить руку, но потом, очень быстро, сообразил, что что-то идет не так. В течение долгого, неприязненного для них обоих мгновения он отвечал ей понимающим пожатием. Но в конце концов она вынуждена была убрать свою руку, дрожа от отвращения и облегчения от того, что мука кончилась.

На следующее утро сразу после восхода солнца около их хижины раздались голоса — это были Курт и ушедшие вместе с ним.

Проснувшись и прогоняя из головы остатки сна, Лилит уже знала, что вокруг что-то происходит. Поднявшись в гамаке, она опустила ноги на пол. Рядом с гамаком Джозефа стояли Виктор и Грегори. Она вздохнула с облегчением — теперь им не придется тратить время на поиски остальных. Сообща они смогут заняться постройкой лодки или плота, на которых переправятся через реку. И тогда станет ясно для всех, что представляет собой противоположный берег, что там, настоящие деревья или иллюзия.

Она оглянулась по сторонам, для того чтобы узнать, кто еще пришел к ним. И увидела Курта.

Мгновением позже Курт плашмя ударил ее по голове своим мачете.

Удар почти лишил ее сознания и повалил на землю. Где-то рядом Джозеф выкрикнул ее имя. Послышались звуки новых ударов.

Она услышала, как выругался Габриэль, как пронзительно вскрикнула Элисон.

Она попыталась подняться, но кто-то ударил ее снова. На этот раз сознание полностью оставило ее.

Когда она очнулась, ее тело все ныло от боли. Она была в недавно построенной хижине одна. Вокруг нее больше никого не было.

Поморщившись от боли в голове, она поднялась на ноги. На голову можно было не обращать внимания, боль скоро отпустит ее.

Куда делись остальные?

Где Джозеф? Он не мог бросить ее здесь в таком состоянии одну. Кто угодно, но только не он.

Неужели его увели отсюда силой? Если так, то зачем это было сделано? Может быть его тоже избили и бросили где-нибудь, как бросили ее, и он лежит сейчас там, раненый и беспомощный?

Выйдя из хижины, она огляделась по сторонам. Вокруг никого не было. Ни одного человека.

Пытаясь разобраться, куда ушли или были уведены ее спутники, она поискала следы. Она не считала себя следопытом, и у нее не было особого опыта в чтении следов, но этого и не требовалось — во влажной почве отпечатки человеческих ног были видны очень отчетливо и в них не составляло труда разобраться. Следы уводили прочь от места их ночной стоянки. Но двинувшись по следам в джунгли, она вскоре их потеряла.

Выбрав наиболее вероятное направление, она двинулась вперед, раздумывая о том, где мог находиться лагерь Курта и что она будет делать, когда найдет его. В настоящий момент единственное, чего она по-настоящему хотела, это увидеть Джозефа, узнать, что с ним все в порядке. Увидев, что Курт бьет ее мачете, он наверняка попытался защитить ее.

Ей вспомнились слова Никани о том, что у Джозефа наверняка есть враги. Курт всегда недолюбливал его, но ни в зале Пробуждения, ни в большом лагере отношения между ними ни разу не выяснялись. Теперь же могло произойти все, что угодно.

Самым правильным сейчас было вернуться в большой лагерь и попытаться позвать на помощь оанкали. Здесь, где вокруг была то ли Земля, то ли нет, она должна была заручиться поддержкой нелюди против своих собственных собратьев.

Зачем они забрали у нее Джозефа? Они унесли ее мачете, ее топор и ее корзину — все, кроме гамака и сменной одежды. Она была без сознания и возможно умирала, они могли бы хотя бы оставить с ней Джозефа, чтобы тот позаботился о ней. Он наверняка хотел остаться и остался бы, если бы Курт и его люди позволили ему.

Вернувшись в хижину, она собрала свой гамак и одежду, напилась воды из небольшого чистого ручейка, впадающего неподалеку в реку, и двинулась обратно к деревне.

Только бы оанкали оттуда не ушли. Возможно они следили за ними все это время, незаметно и не вмешиваясь в дела людей. Может быть, узнав о том, что оанкали ушли, Курт увел остальных туда же, и там сейчас находится Джозеф. Сможет ли она освободить его и захочет ли он вообще иметь с ней дело? Может быть он бросил ее добровольно? Или он уже выбрал сторону остальных, тех, кто наконец претворил в жизнь то, о чем она всегда мечтала? Узнать все что возможно, научиться всему что возможно и убежать. Научиться жить в джунглях, освободиться и жить так, как сам считаешь нужным, уйти так далеко, чтобы даже оанкали не смогли тебя разыскать. Со временем научившись обращаться друг с другом на человеческий манер.

Если они действительно на Земле, у них может быть шанс. Если же они на борту корабля оанкали, то все происходящее бессмысленно.

Если они на борту корабля, то она получит Джозефа обратно. Если же они на Земле, то…

Она шла быстро, тропа была расчищена вчера, и теперь ей не приходилось тратить время впустую, размахивая мачете.

Позади нее послышался плеск, и она мгновенно обернулась. Из реки появились несколько оолой и, выбравшись на берег, двинулись в глубь джунглей, с трудом пробиваясь через густую прибрежную поросль.

Узнав Никани и Кахгуяхта, она бросилась навстречу оанкали.

— Где они? Вы уже нашли их? — спросила она Никани.

— Мы нашли их, — ответило оно. И положило свою чувственную руку ей на шею.

Она прижала руку Никани своей ладонью, наслаждаясь ощущением покоя и тепла, исходящего от нее, нарушая все прежние данные себе самой обещания.

— С Джо все в порядке?

Никани ничего не ответило, и она почувствовала страх. Оолой убрало руку с ее шеи, и они быстро двинулись среди деревьев. Остальные оолой пошли вместе с ним, все в полном молчании и очень быстро и целеустремленно, определенно точно зная направления и ориентируясь без труда. Они уже знали, что увидят там, куда направлялись.

Лилит страшилась того, что ожидало ее впереди. Она не хотела этого знать.

Держась близ Никани, она легко поспевала за ним. Внезапно оно остановилось перед поваленным деревом, и Лилит едва не налетела на его спину.

Дерево было павшим вековым гигантом. Даже теперь, когда оно лежало на земле, чтобы перебраться через его ствол, нужно было попотеть. Ствол был покрыт лишайниками и мхом и наверняка был очень скользким. Проявив невиданную доселе Лилит ловкость, Никани вскочило на поваленный ствол и уже через мгновение было на другой стороне. Ей такие чудеса ловкости были не под силу.

— Подожди, — крикнуло оно ей с другой стороны, когда Лилит начала карабкаться вверх. — Останься там.

Сказав это, Никани повернулось к Кахгуяхту.

— Иди, — сказало оно Лилит тоном, не допускающим возражений. — Тебе лучше будет увидеть все сразу, иначе потом будет только хуже.

Никто больше не двинулся с места, ни Кахгуяхт и другие оолой — Лилит заметила среди них оолой Курта и Элисон и…

— Перебирайся сюда, Лилит.

Вскочив на вершину поваленного ствола, она спрыгнула с другой стороны. Туда, где лежал Джозеф.

Его ударили топором.

Несколько биений сердца она смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, потом бросилась к нему. Его ударили несколько раз — били по голове и шее. Его голова была почти отделена от тела. Он давно уже остыл.

Какую ненависть должен был испытывать его убийца…

— Это Курт? — потребовала она ответа у Никани. — Его убил Курт?

— Его убили мы, — спокойно отозвалось Никани.

Только через несколько минут она смогла заставить себя отвернуться от ужасного окровавленного трупа и взглянуть на Никани.

— Что ты говоришь?

— Его убили мы, — повторило Никани. — Слишком сильно мы, и ты, и я, хотели сохранить Джозефу жизнь. Когда они уводили его с собой, у него были только небольшие синяки и царапины. Ведь он пытался защитить тебя. И через час от синяков и следа не осталось. Курт заметил, как ссадины на лице Джозефа исчезают прямо на глазах. И он решил, что Джозеф уже не человек.

— Если вы все знали, тогда почему не спасли его! — завизжала она. Потом у нее началась истерика. Она плакала и плакала и не могла остановиться, не могла отвести взгляд от ужасных ран на шее Джозефа, не могла поверить в то, что он умер, в то, что кто-то мог так надругаться над ним. Она так и не сказала ему последних слов, они никогда не сражались рядом, плечом к плечу, она не сумела защитить его. Последнее, что она помнила, это как он вздрогнул, убирая руку от ее пальцев, когда она хотела прикоснуться к нему, прикоснуться слишком по-человечески для того, что окружало их.

— Почему Курт не убил меня, ведь я гораздо больше отличаюсь от нормального человека, чем Джозеф?

— Мне кажется, что поначалу Курт вообще никого не собирался убивать, — ответило Никани. — Это вышло случайно. Защищая тебя, Джозеф довольно сильно ударил Курта, и тот был вне себя от боли. Остальное сделали страх и злоба. Когда он увидел, как заживают ссадины Джозефа, он закричал. Мне ни разу не доводилось слышать, чтобы люди так кричали. А потом… он ударил его топором.

— Почему вы не заступились за Джозефа? Почему вы не спасли его? — продолжала настойчиво твердить она. — Если вы видели и слышали все, то почему…

— Нас не было рядом — ближайший выход находился слишком далеко.

Она застонала от ярости и безвыходного отчаяния.

— А кроме того, никто не думал, что Курт пойдет на убийство — тому не было никаких признаков. Он обвинял тебя в чем только было возможно и ни разу не поднял на тебя руку с целью убийства. То, что произошло здесь… случилось вопреки всем прогнозам.

Она уже не слушала оолой. Слова, которые произносило Никани, не доходили до ее сознания. Джозеф погиб — его насмерть зарубил топором Курт. И это здесь называют ошибкой в прогнозах. Безумие!

Она опустилась на траву рядом с мертвым телом, поначалу стараясь хоть что-то понять, потом замерев и полностью отказавшись думать; она больше не пыталась представить себе случившееся и ее слезы кончились. Она просто сидела, окаменев как статуя, неподвижно, и все. По ее рукам ползали насекомые, и Никани осторожно смахивало их с нее. Она ничего не замечала.

По прошествии некоторого времени, Никани подняло ее с земли, справившись с ее весом почти без труда, и поставило на ноги. Она попыталась вырваться и оттолкнуть его, желая только одного, — чтобы ее оставили в покое. Никани бросило Джозефа на произвол судьбы. Она больше не хотела его знать. Но вырваться ей не удалось, она только беспомощно извивалась в его объятиях.

Оно само отпустило ее, и она едва не упала обратно на Джозефа. Убив Джозефа, Курт ушел, бросив его тело просто так, словно тело дикого зверя. Он даже не посчитал необходимым похоронить Джозефа. Теперь его похоронит она.

Наверное угадав ее мысли, Никани снова подошло к ней.

— Как ты отнесешься к тому, если мы на обратном пути заберем его с собой, а потом отправим на Землю? — спросило оно Лилит. — Он сможет снова соединиться со своим миром, снова стать его частью.

Похоронить Джозефа на Земле? Для того чтобы его тело стало частью нового мира новых людей?

— Хорошо, — прошептала она.

Никани осторожно прикоснулось к ней чувственной рукой. Вскинув к нему голову, она ожгла его гневным взглядом, страстно желая, чтобы оно оставило ее в покое.

— Нет! — ответило оно. — Больше этого не случится. Один раз я уже совершило ошибку, предоставив вас самим себе, понадеявшись, что вы сможете позаботиться друг о друге. Больше я тебя не оставлю.

Глубоко вздохнув, она позволила его чувственной руке знакомо обвить шею.

— Только не нужно транквилизаторов, — проговорила она. — Пускай то… что я чувствую сейчас, останется во мне в чистом виде. Пусть у меня останется хотя бы это.

— Я не собираюсь вмешиваться в твои чувства или искажать их, просто хочу разделить их с тобой.

— Разделить? Ты хочешь разделить со мной то, что я испытываю сейчас?

— Да.

— Зачем тебе это нужно?

— Лилит…

Никани двинулось вперед, и она помимо воли зашагала рядом с ним. Остальные оолой уже молча шли впереди них.

— Лилит, дело в том, что Джозеф принадлежал и мне тоже. Ведь ты сама привела его ко мне.

— Это ты дало его мне.

— Я бы ни за что не прикоснулось к нему, если бы ты отвергла его.

— Теперь я жалею о том, что этого не случилось. Тогда Джозеф остался бы жив.

Никани ничего не ответило.

— Я тоже хочу разделить с тобой твои чувства, — сказала тогда она ему.

В ответ Никани удивительно по-человечески прикоснулось к ее лицу.

— Для этого тебе достаточно пошевелить шестнадцатым пальцем на своей левой обычной руке, — мягко ответило оно.

Еще один пример того, как умело могут оанкали поставить человека на место: мы способны понять ваши чувства, мы разделяем с вами вашу пищу, мы изменяем ваши гены. Но по сию пору мы слишком сложны для того, чтобы вы могли надеяться понять нас.

— Я согласна на самое грубое приближение! — не отступалась она. — На самую далекую аппроксимацию. Ведь мы заключили сделку! Ты всегда говорило о том, что мы заключили сделку. Теперь я хочу получить свою долю!