Ведьмы за границей Пратчетт Терри

Он проводил взглядом спускающуюся по ступенькам тёмную фигуру и прислонился к колонне.

Ну, кажется, на сегодня всё. Он вытащил из кармана носовой платок, стянул с головы напудренный парик и вытер взмокший лоб. У него было такое чувство, будто он только что чего-то избежал, но хуже всего было то, что он так и не понял, чего именно.

Дворецкий опасливо огляделся, а потом скользнул в вестибюль и спрятался за бархатную портьеру, где мог спокойно насладиться захваченным из дома мясным рулетом.

И едва не проглотил его целиком, увидев, как по красному ковру бесшумно идет ещё кто-то. Незнакомец был в наряде пирата, намедни ограбившего корабль, на борту которого по случаю оказалась партия изделий из чёрной кожи, предназначенная для понимающего покупателя. На одном глазу нежданного гостя красовалась чёрная повязка. Второй глаз горел зловещим изумрудом. И ни один столь крупный человек не способен был двигаться столь бесшумно.

Дворецкий сунул остатки рулета в карман.

— Прошу прощения, господин, — окликнул он, догнав незнакомца и уважительно, но твёрдо прикоснувшись к его руке. — Не соблаговолите ли предъявить ваше при… ваше при…

Человек перевёл взгляд на пальцы, осмелившиеся коснуться его. Дворецкий поспешно убрал руку.

— Ур-р-р-о-ул?

— Ваше… приглашение…

Гость приоткрыл рот и зашипел.

— Ну разумеется, — тут же согласился дворецкий, пятясь с разумной скоростью человека, которому платят не настолько много, чтобы он связывался с клыкастым маньяком, затянутым в чёрную кожу. — Вы, должно быть, один из друзей самого дюка, да?

— Ур-р-р-о-ул.

— Ничего… ничего… Но глубокочтимый сэр, по-видимому, забыл маску многоуважаемого сэра…

— Ур-р-р-о-ул?

Дворецкий отчаянно замахал руками, указывая на заваленный масками столик.

— Его светлость дюк повелел, чтобы все присутствующие непременно были в масках, — пояснил дворецкий. — Э-э… Не соизволит ли сэр подобрать себе что-нибудь по вкусу?

Несколько таких гостей всегда попадаются. Хотя на пригласительных билетах большими тиснёными и в завитушках золотыми буквами совершенно недвусмысленно значится, что «наличие маски обязательно», всегда находятся несколько придурков, которые считают, что их физиономия вполне её заменяет. Но, судя по всему, этот тип, вместо того чтобы учиться читать, уже в том возрасте вовсю грабил честной народ.

Мерзкий тип уставился на маски. Те, что получше, уже были разобраны предыдущими гостями, но это его как будто не смутило.

Он указал на одну из масок.

— Хоучу эту, — заявил он.

— Э-э… Весьма… Весьма удачный выбор, Ваша светлость. Позвольте помочь вам надеть её…

— Ур-р-р-о-ул!

Дворецкий попятился, схватившись за руку.

Верзила сверкнул на него глазом, напялил маску и сквозь прорези для глаз уставился на себя в зеркало.

«Чертовски странно, — подумал дворецкий. — Я всегда считал, что как раз эту маску никто никогда не выберет. Люди предпочитают черепа, маски птиц, быков и так далее. Но только не кошек».

А ещё более странным было то, что маска — пока она лежала на столе — была симпатичной рыжей кошачьей мордочкой. Тогда как на этом типе она казалась… да, она по-прежнему оставалась кошачьей мордой, только стала как-то чуть более кошачьей и куда более злобной, чем следовало бы.

— Всяу жи-изнь хаутел быть ры-ы-ы-ыжим, — поделился своими переживаниями верзила.

— Вам очень идёт, сэр, — проверещал дворецкий.

Гость в кошачьей маске покрутил головой и так и сяк. Ему явно нравилось то, что он наблюдал в зеркале.

Наконец Грибо негромко и счастливо мяукнул и лёгким шагом отправился на бал. Ему хотелось чего-нибудь съесть, с кем-нибудь подраться, а потом… ладно, там видно будет.

С точки зрения волка, свиньи и медведя, оказаться в человечьей шкуре — это настоящая трагедия. Для кота же это новые впечатления.

Кроме того, новое тело было куда более приятным. Вот уже десять минут, как никто не швырял в Грибо старым сапогом.

Две ведьмы оглядели комнату.

— Странно, — покачала головой нянюшка Ягг. — В королевской спальне я ожидала увидеть совсем другое.

— А это королевская спальня?

— На двери-то корона.

— А-а.

Матушка внимательно изучила отделку.

— А что ты вообще знаешь о королевских спальнях? — поинтересовалась она, в основном для того, чтобы хоть что-нибудь сказать. — Ты же никогда в них не бывала.

— А может, и бывала, — возразила нянюшка.

— Откуда ж?

— Помнишь коронацию молодого Веренса? Когда нас всех пригласили во дворец? — спросила нянюшка. — Так вот, когда я пошла в… короче, попудрить носик, то увидела открытую дверь. Ну и, конечно, вошла, полюбопытствовала, что там, да как.

— Это государственная измена. За такое в тюрьму сажают, — сурово заявила матушка и добавила: — Ну и как там было?

— Ужас какая уютная. Молодая Маграт даже не понимает, чего лишается. Но, сказать по честности, та была куда как лучше, чем эта, — признала нянюшка Ягг.

Преобладающим цветом здесь был зелёный. Зелёные стены, зелёный пол. Имелись шкаф для одежды и прикроватный столик. Даже прикроватный коврик, и тот был зелёным. Свет проникал в комнату через окно с зелёными стеклами.

— Как будто на дно пруда угодили, — заметила матушка. Она прихлопнула что-то ладонью. — А мух-то сколько! — Она осеклась, как будто о чем-то задумавшись. — Гм-м…

— Ага, вылитый пруд. Только вместо лебедя индюк, — хмыкнула нянюшка.

Мух было великое множество. Они жужжали на окне и бесцельно метались взад-вперёд под потолком.

— Индюк… — повторила нянюшка, поскольку люди, которые шутят таким образом, не могут не повторить свою шутку несколько раз. — Ты же сама сперва сказала, что он — индюк…

— Да слышала я, слышала, — перебила её матушка и указала на толстую синюю навозную муху.

— Во всяком случае, нипочем не подумаешь, что в королевской спальне могут водиться мухи, — пробормотала нянюшка.

— Зато непременно подумаешь, что в ней должна быть кровать, — заметила матушка.

Каковой здесь не было. Однако здесь находилось нечто, крайне их заинтриговавшее, — большая круглая деревянная крышка диаметром около шести футов, лежащая на полу. С двух сторон у неё были удобные ручки.

Ведьмы обошли её кругом. С крышки, угрожающе жужжа, поднялась целая туча мух.

— Вспоминается мне одна сказка… — протянула матушка.

— Мне тоже, — произнесла нянюшка Ягг голосом, несколько более пронзительным, чем обычно. — Насчет той девушки, которая вышла за одного парня, а он ей и говорит, можешь, мол, ходить по всему дворцу, только смотри не открывай вот эту дверь, а она, понятное дело, тут же туда сунулась и поняла, что он убил всех своих предыдущих…

Нянюшка замолкла.

Матушка Ветровоск задумчиво уставилась на крышку, поскрёбывая подбородок.

— Сама посуди, — наконец продолжила нянюшка, пытаясь, несмотря ни на что, рассуждать здраво. — Разве может там прятаться что-нибудь хуже того, что мы и так способны себе представить?

Обе ведьмы нагнулись и взялись за ручки.

Пять минут спустя матушка Ветровоск и нянюшка Ягг вышли из спальни дюка. Матушка тихонечко прикрыла дверь.

Они переглянулись.

— Ну и ну, — промолвила все ещё бледная нянюшка.

— Да уж, — кивнула матушка. — Вот тебе и сказки!

— Доводилось мне слыхивать о таких… Ну, ты понимаешь, о людях вроде него, да только я не верила. Ужас! Интересно, как же он выглядит?

— Его внешний вид ничего тебе не даст, — возразила матушка.

— Ну хоть ясно, откуда все эти мухи, — сказала нянюшка Ягг.

Она в ужасе прикрыла рот ладонью.

— Ты только представь! Наша Маграт сейчас там, вместе с ним! — воскликнула она. — А ты ведь знаешь, что должно случиться. Они встретят друг друга и…

— Но там ведь кроме них сотни других людей, — ответила матушка. — Едва ли это можно назвать интимной обстановкой.

— Да, но стоит мне подумать о том, что он просто касается её… По-моему, это всё равно что…

— Слушай, как ты считаешь, Элла годится в принцессы? — неожиданно перебила её матушка.

— Что? А, да. Возможно. Для заграниц. А что?

— А то, что здесь действует не одна сказка. Лили одновременно ведёт сразу несколько сказок, — пояснила матушка. — Ты сама прикинь. Нет, одного прикосновения здесь недостаточно. Тут требуется поцелуй.

— Надо скорее попасть туда! — воскликнула нянюшка. — Нельзя это допустить! То есть, ты же меня знаешь, я не ханжа какая-нибудь, но… Ой!

— Эй, старуха! К тебе обращаются!

Ведьмы разом повернулись. На них надменно уставилась невысокая толстуха в красном платье и высоком седом парике. Лицо её скрывалось под маской лисицы.

— Да? — огрызнулась матушка.

— Не «да», а «да, госпожа», — поправила толстуха. — Где ваши манеры? Ну-ка, немедленно отведите меня в дамскую комнату! Да что ты себе позволяешь!

Последнее восклицание относилось к нянюшке Ягг, которая обходила толстуху вокруг, критически разглядывая красное платье.

— У тебя двадцатый номер или двадцать второй? — осведомилась нянюшка.

— Что? Какая неслыханная дерзость!

Нянюшка задумчиво потерла подбородок.

— Даже и не знаю, — покачала головой она, — лично мне красные платья никогда не нравились. А синенького у тебя ничего не найдётся?

Вспыльчивая женщина развернулась, чтобы огреть нянюшку веером, но тут её по плечу похлопала чья-то костлявая рука.

Толстуха обернулась и увидела перед собой лицо матушки Ветровоск.

Когда она засыпала, ей вроде бы послышался какой-то далёкий голос, говорящий: «Ага, похоже, налезло. Но только у неё вовсе не двадцатый номер. И честно говоря, будь у меня такая рожа, ни за что бы не надела красное…»

Леди Хотелия Д'Авалия наконец-то смогла блаженно расслабиться в святая святых дамской комнаты. Она сняла маску и выудила из недр декольте заблудившуюся мушку. Затем наклонилась и принялась крутить свой турнюр, стараясь его приспособить получше, — упражнение, представляющее собой самую нелепую женскую гимнастику на любом из миров, где умудрились изобрести такую штуку, как женский пояс.

Леди Хотелия Д'Авалия была не только прекрасно адаптирующимся паразитом, наподобие древесной плесени, но и женщиной поистине великосветской в полном смысле этого слова. Она посещала все без исключения благотворительные мероприятия, а также ставила себе в заслугу то, что знает имена почти всех своих слуг — разумеется, тех, что почище. А ещё она, в общем-то, довольно хорошо относилась к животным и даже к детям, если, конечно, они были чистенькими и не шумели. Короче говоря, она совершенно не заслуживала того, что её ожидало, а ожидала её судьба, уготованная Матерью-Природой любой женщине, которая оказалась этим вечером в этой комнате и размеры которой подходили матушке Ветровоск.

Леди Хотелия вдруг почувствовала, что сзади к ней кто-то подходит.

— Премного извиняюсь, госпожа…

К ней обращалась невысокая отталкивающего вида женщина, явно происходящая из низшего сословия. На лице старой карги играла широкая заискивающая улыбка.

— Чего надо, старуха? — осведомилась леди Хотелия.

— Извиняюсь, — повторила нянюшка Ягг. — Моя подружка хотела перемолвиться с тобой словечком.

Леди Хотелия возмущенно оглянулась и… …Погрузилась в ледяное, голубоглазое, гипнотического забвение.

— А это что за штука такая?

— Это турнюр, Эсме.

— Страшно неудобный, вот что я тебе скажу. Такое чувство, будто за задницу кто-то лапает.

— А белое тебе к лицу.

— Ничего подобного. Настоящей ведьме идет только чёрное. В парике слишком жарко. И кому нужен целый фут волос на голове?

Матушка натянула маску. То была орлиная голова с белыми перьями, украшенными блестками.

Нянюшка наконец застегнула последнюю булавку, прячущуюся где-то под кринолином, и выпрямилась.

— Ты только посмотри на нас, — довольно произнесла она. — Особенно хороши эти перья у тебя в волосах.

— А вот тщеславной я никогда не была, — заявила матушка Ветровоск. — Сама же знаешь, Гита. Никто никогда не смог бы назвать меня тщеславной.

— Конечно нет, Эсме, — подтвердила нянюшка Ягг.

Матушка напоследок покрутилась перед зеркалом.

— Ладно. Итак, вы готовы, леди Ягг? — спросила она.

— Абсолютно готова. Пойдёмте же, леди Ветровоск.

Танцевальный двор был запружен гостями. С колонн свисали украшения, но все они были чёрными с серебром — то есть основного цвета праздника мёртвых. На балконе играл оркестр. Пары кружились в танце. Шум стоял неимоверный.

Официант, только что бывший официантом с целым подносом наполненных вином фужеров, вдруг обнаружил, что стал официантом без подноса. Оглядевшись и наконец опустив глаза, он заметил низенькую лису под огромным белым париком.

— Слетай-ка да принеси нам ещё, — вежливо попросила нянюшка. — Ну как, видите её, ваше ледство?

— Слишком много народу.

— А дюка хоть видишь?

— Откуда мне знать? Все ж в масках!

— Эй, это там не закуска случаем?

Многие из менее энергичных или более голодных представителей орлейской аристократии толпились возле длинного буфета. Внезапно сквозь них прокатилась некая волна, усердно работающая локтями и периодически монотонно журчащая что-то типа: «Ну-ка, подвинься… так, в сторонку… а ты сюда отойди».

Нянюшка проложила себе дорогу к столу и расчистила рядом с собой местечко для матушки Ветровоск.

— Нет, ты глянь, что за выбор, а! — воскликнула она. — Но цыплята в этих заграницах подкачали!

Она ухватила целое блюдо.

— Перепелки это.

— Возьму, пожалуй, три. Эй, половой!

Официант удивленно уставился на неё.

— Огурчиков солёных нет?

— Боюсь, что нет, мэм.

Нянюшка Ягг обвела взглядом стол, уставленный всевозможными яствами. Жареные лебеди, море фруктов, вареные омары, орехи, торты, бисквиты с вином и со сливками — одним словом, сущая мечта отшельника! А посреди всего великолепия красовался запечённый павлин, который вряд ли обрадовался бы уготованной ему судьбе, даже если бы ему сказали, что все до единого роскошные хвостовые перья воткнут ему обратно в зад.

— Так, а соуса какого не найдётся?

— Нет, мэм.

— Тогда, может, хоть кетчуп есть?

— Нет, мэм.

— И это называется рай для дурманов? — буркнула нянюшка, когда оркестр грянул очередной танец. Она толкнула своего высокого соседа, расправлявшегося с омаром. — Ну и местечко, верно?

— ОЧЕНЬ ПРИЯТНОЕ.

— Отличную ты себе масочку отхватил!

— БЛАГОДАРЮ.

Тут нянюшку круто развернула опустившаяся ей на плечо рука матушки Ветровоск.

— Там Маграт!

— Где? Где? — засуетилась нянюшка.

— Вон там… Сидит у цветов в горшках.

— А, вижу. На дюване, — сказала нянюшка. — Ну, это по-заграничному «кровать».

— Но что она делает?

— По-моему, старается произвести впечатление на мужчин.

— Кто? Маграт?

— Ну да. По-моему, этот твой гипнотизм неплохо сработал — сама взгляни!

Маграт обмахнулась веером и взглянула на Грава де Йойо.

— Ля-ля, сэр, — изрекла она. — Ладно, можете принести мне ещё тарелочку перепелиных яиц, если вы так на этом настаиваете.

— Я пулей, дорогая леди! — Старичок заковылял по направлению к буфету.

Маграт обвела взглядом толпу своих воздыхателей и наконец протянула руку капитану дворцовых стражников де Веру. Офицер тут же встрепенулся.

— Дорогой капитан, — с придыханием промолвила Маграт, — можете иметь удовольствие протанцевать следующий тур со мной.

— Ведет себя как настоящая распутница, — неодобрительно заметила матушка.

Нянюшка бросила на свою товарку какой-то немного странный взгляд.

— Разве? — удивилась она. — Никогда не сказала бы. Кроме того, немного распутства ещё никому не вредило. Главное, что дюка нигде не видно, и то ладно. Эй, ты что там делаешь?

Эти слова были обращены к низенькому лысому человечку, который пытался незаметно установить возле них небольшой пюпитр.

— Э-э… многоуважаемые дамы, не могли бы вы несколько минут постоять неподвижно? — застенчиво попросил он. — И позировать для резьбы.

— Для какой-такой резьбы? — нахмурилась матушка Ветровоск.

— Ну, для резьбы… — туманно пояснил человечек, раскрывая небольшой ножичек. — Лестно ведь увидеть свой резьбяной отпечаток на улицах после такого бала! «Леди Такая-то мило шутит с лордом Таким-то». Понимаете меня?

Матушка Ветровоск уже открыла было рот, чтобы ответить, но нянюшка Ягг мягко сжала её локоть. Матушка немного расслабилась и попыталась подыскать более подходящие к ситуации слова.

— А я вот знаю анекдот про аллигаторов, — наконец нашлась она и стряхнула руку нянюшки. — Один, значит, заходит в таверну и спрашивает: «А вы делаете большие бутерброды?» А другой ему и отвечает: «Да», а он тогда и говорит: «Тогда сделайте мне аллигаторский бутербродик — да побыстрей!»

И матушка торжествующе воззрилась на резчика.

— Ну а дальше что было? — поинтересовался тот, сноровисто работая резцом.

Нянюшка Ягг быстро потащила матушку прочь, на ходу подыскивая, чем бы её отвлечь.

— Юмора кое у кого ни на грош, — фыркнула матушка.

Когда оркестр начал следующий номер, нянюшка Ягг порылась в кармане и обнаружила танцевальную карточку, которая принадлежала прежней обладательнице наряда, сейчас мирно посапывающей далеко отсюда.

— Так, значит… — Она перевернула карточку и, шевеля губами, удивленно прочитала: — «Сэр Роджер, Полька…» Вот заграницы! Где это видано, чтобы мужчина носил женскую фамилию?!

— Мадам!

Матушка Ветровоск оглянулась. Ей кланялся пухлый человечек в военном мундире и с огромными усами. Вид у него был такой, словно он готовился сожрать заветную сметану.

— Да?

— Вы изволили обещать протанцевать этот танец со мной, миледи!

— Ничего такого я тебе не обещала.

Усач был явно озадачен.

— Уверяю вас, леди Д'Авалия… Ваша карточка… Я полковник Усун и…

Матушка одарила полковника исполненным глубочайшей подозрительности взглядом, а затем посмотрела на приколотую к вееру карточку.

— О!

— Ты хоть умеешь танцевать-то? — прошипела нянюшка.

— Разумеется.

— В жизни не видела, чтоб ты танцевала, — хмыкнула нянюшка.

Матушка Ветровоск собралась было дать полковнику самый вежливый отказ, на который только была способна. Но после такого замечания она вызывающе расправила плечи.

— Настоящая ведьма умеет всё, Гита Ягг. Пойдём, господин полковник.

Нянюшка смотрела, как пара исчезает в толпе.

— Алло, лисичка моя, — окликнул кто-то за её спиной.

Она оглянулась. Там никого не было.

— Чуть пониже.

Нянюшка Ягг опустила голову.

Ей лучезарно улыбалось лицо гнома, облаченного в форму капитана дворцовой стражи и украшенного напудренным париком.

— Позволь представиться: Казанунда, — произнёс он. — Считаюсь величайшим любовником в мире. Что ты на это скажешь?

Нянюшка Ягг смерила его оценивающим взглядом с ног до головы или, скорее, с головы до ног.

— Ты же гном, — объявила она.

— Размер значения не имеет.

Нянюшка Ягг прикинула, как быть. Одна из её коллег, известная своей застенчивостью и скромностью, сейчас вела себя, как эта самая… ну, в общем, словно та самая варварская королева, которая вечно заигрывала с мужчинами и принимала ванны из ослиного молока. А вторая её подружка вообще вела себя очень странно и танцевала с мужчиной, хотя на самом деле не могла отличить одну ногу от другой. Нянюшка Ягг решила, что тоже имеет право хоть немного побыть самостоятельной женщиной.

— А танцевать ты умеешь? — устало спросила она.

— О да. Как насчёт свидания?

— Сколько, по-твоему, мне лет? — вопросом на вопрос ответила нянюшка.

Казанунда задумался.

— Что ж, ладно, — наконец промолвил он. — Тогда, может, просто потанцуем?

Нянюшка вздохнула и взяла его за руку.

— Пошли.

Леди Хотелия Д'Авалия, спотыкаясь, плелась по коридору — одинокая тощая фигура в сложной арматуре корсета и длинной нижней юбке.

Она так и не поняла, что произошло. Сначала возникла эта ужасная женщина, потом нахлынуло ощущение невыразимого блаженства, а затем… она вдруг очнулась сидящей на ковре без платья. За всю свою скучную жизнь леди Хотелия посетила множество балов и потому знала, что бывают случаи, когда просыпаешься совсем без платья и в абсолютно незнакомых комнатах, но это обычно случалось уже после бала, и, по крайней мере, ты всегда отдаешь себе отчёт, как именно ты там оказалась…

Придерживаясь за стену, она упорно ковыляла вперёд. Ой кто-то поплатится…

Из-за поворота вдруг появилась какая-то фигура, беззаботно подбрасывающая индюшачью ножку одной рукой и ловящая её другой.

— Ничего себе, — начала было леди Хотелия, — представляете, с меня кто-то… О…

Перед ней высилась затянутая в кожу фигура с повязкой на глазу и улыбкой безжалостного корсара.