Там, где живет любовь Алексеева Светлана
Как только он умолк, женщина резко повернулась, и в ее бархатных глазах задрожали две обжигающие слезинки. Наверное, Гарик попал в точку.
И чем дольше она смотрела на этого красивого и интеллигентного молодого человека, тем больше ощущала необыкновенное тепло, идущее от него. Ее сердце сжалось от обиды. Давно ей не говорили таких нежных и ласковых слов. А ведь он был прав. Всю свою жизнь она прожила во имя семьи, бережно лелея и оберегая семейный очаг. Забросив диплом и личные амбиции, она стала покорной хозяйкой и добропорядочной матерью семейства. Она во всем помогала мужу, самоотверженно взвалив на себя бремя воспитания детей и домашних хлопот. И что она получила взамен? Да, у нее был дом, хороший дом. У нее были деньги и прислуга. У нее было все. Не было только главного. Не было ни любви, ни понимания.
А как верилось в лучшее, когда, глядя в глаза самому доброму, самому умному, самому красивому парню на земле, она решительно выпорхнула из такого уютного родительского гнезда, полного тепла и достатка. Ее не страшили ни коммунальная квартира с вечно занятой кухней и заваленным обувью коридором, ни длинная гирлянда пеленок, висящая через всю комнату. Она с энтузиазмом пекла пирожки с фасолью, когда денег не оставалось ни на картошку, ни, тем более, на мясо. Она радостно хлопала в ладоши, когда он дарил ей скромные тюльпаны, сорванные на соседней клумбе. В то трудное и счастливое время она просыпалась от прикосновения его нежных губ, а засыпала в объятиях крепких рук. И не беда, что спали они на полуразвалившемся диване, смотрели в экран маленького черно-белого телевизора, а вместо абажура на лампочке висела замысловато скрученная газета. Сейчас бы она все отдала за то, чтобы вернуться в те упоительные дни, полные любви, счастья и покоя.
Только вряд ли это уже возможно. Как-то незаметно они стали совсем чужими друг другу. В борьбе за выживание муж все больше и больше отдавался работе. За успехом и деньгами пришли усталость и равнодушие. Времени не хватало ни на отдых, ни на семью. Даже сексом они занимались почти по праздникам. Изредка он приходил к ней в спальню и как-то по-воровски, как будто за ними кто-то подглядывал, делал то, что нельзя было назвать любовью. Без страсти, без нежных слов и трепетных прелюдий. Сначала она плакала, думала, что у него кто-то есть. А потом привыкла. Привыкла – и поняла, что больше ничего общего у них нет. Только дети, которые его больше раздражали, чем радовали, а также дом и деньги. Большие деньги. Именно они удерживали ее от того решительного шага, после которого они навсегда и окончательно стали бы чужими.
Незаметно она оказалась в роли номинальной супруги, с которой совсем перестали считаться. По дому сновали гувернантка и кухарка, в саду, среди кустарников, создавал из растений скульптуры садовник Гриша. Только ей одной нечем было заняться. Поэтому она занималась исключительно собой. Но ни бесчисленные поездки по магазинам и фитнес-клубам, ни длительные беседы с подругами за чашкой кофе не приносили ей радости. Единственной отдушиной для нее был выход в свет. В течение нескольких дней она обычно готовилась к тому, чтобы покорить сердца окружающих мужчин и вонзить занозу в сердце завистливых соперниц. Это ее развлекало и немного радовало.
Поэтому, когда сегодня утром муж протянул ей бархатную коробочку с сияющими сапфирами и сообщил о том, что завтра они приглашены на банкет, она радостно захлопала в ладоши. Однако через несколько минут, глядя на блеск переливающихся камней, печально надула губки.
– Почему ты мне так поздно об этом сказал? Что я надену?
Лучше бы она этого не говорила. Может, надо было сначала его поблагодарить, кокетливо чмокнуть в щечку. Но он тоже хорош, поставил ее в такое щекотливое положение: новые сапфиры и старое платье. Это же позор! Она не могла так унизить себя в глазах общества. Выходит, он этого не понимал или не хотел понять. Из ее глаз брызнули слезы, – но на него это подействовало, как красная тряпка на быка.
– Как ты мне надоела! Тебе ничем не угодить! «Что я надену?» – передразнил он, перейдя на крик. – У тебя только две проблемы: маленький шкаф и нечего надеть! Да твоя гардеробная больше моего бассейна. Достала! С жиру бесишься!
– Я бешусь?! – взвилась она. – Я всю свою жизнь тебе под ноги бросила. И что я имею взамен? Клетку, в которую ты меня заточил?
– Угомонись, дура! Клетка-то золотая! Только неделю назад ты получила ключи от нового «жучка». А куда я дел твой убитый «мерседес», ты и не спрашиваешь. А что тебе? Гоняешь, как чокнутая, а я плачу. Выгодней тебе шофера нанять, чем милицейские протоколы да новые счета оплачивать! А ты все ноешь. Что тебе еще от меня надо?!
Вместо ответа она схватила связку ключей с эмблемой фирмы «Фольксваген» и, швырнув на пол, выбежала на улицу.
И вот, униженная и оскорбленная, она сидит на скамейке с сигаретой в руке, как последняя уличная девка. Смахнув слезу, женщина сделала глубокую затяжку и снова посмотрела на интересного молодого человека.
– Простите, я могу пригласить вас на кофе? – набравшись наглости, спросил Гарик, в кармане которого лежали неиспользованные командировочные.
– Вы? – удивленно переспросила дама и округлила глаза. Затем тяжело вздохнула, махнула рукой и обреченно ответила: – Можете!
Так, совсем не романтично, но довольно удачно Гарик познакомился со своей следующей жертвой.
Глядя в ее восхитительные глаза, Вольский категорически заявил, что такая женщина не может иметь земного имени, потому что она божественна, и нарек ее Венерой. Приняв горделивую осанку, дама немного покраснела, но сопротивляться не стала.
До позднего вечера они просидели в маленьком уютном ресторанчике «Текила Хаус». Выпив не одну «маргариту», под звуки зажигательной самбы Вольский так разошелся, что у его дорогой во всех смыслах этого слова дамы не было уже никакого сомнения, что перед ней – настоящий мачо.
Будучи образцом галантности и любезности, Гарик шептал ей нежные комплименты и дарил цветы. Опуская некоторые незначительные детали типа наличия жены и детей, он искренне рассказал о своей загубленной молодости и о страшных страданиях его одинокого, жаждущего любви сердца. Тщательно отработанные жесты, хорошо заученные слова, романтическая внешность и вся манера поведения делали Вольского неотразимым. Умный, тактичный, страстный, он окончательно покорил божественное сердце неземной Венеры.
И не беда, что уже через неделю Гарика перевели на полставки фотокорреспондентом, а обозлившаяся Тамара Германовна искала возможность стереть его не только с лица земли, но и из штатного расписания редакции. Главное, что теперь он обладал такой необыкновенной женщиной, как Венера. Он искренне осыпал ее лепестками роз и купал в шампанском, читал стихи и пел песни. Каждый день, каждую минуту их романтических встреч он превращал в прекрасную сказку, полную любви, нежности и настоящего волшебства. Он влюбил ее в себя. Влюбил страстно, безрассудно, безгранично. Такого в ее жизни еще никогда не было.
Властная и амбициозная, с Вольским она становилась ласковым котенком, безгранично преданным своему новому хозяину. Забыв обо всем на свете, она с головой ушла в самую романтическую страсть своей жизни. И не беда, что любимый был без роду без племени, что единственным счетом у него был кредитный, а в холодильнике гулял ветер. Главное, что он ее любил. Да еще как любил! При мысли о нем голова женщины кружилась, а сердце начинало биться с невероятной скоростью. Ведь он такой милашка, умничка и красавчик. А остальное все поправимо!
Поэтому, как только Вольский посетовал на то, что бывшая пассия в отместку за измену изводит его всеми доступными методами, Венера решительно протянула ему руку помощи. Руку, в которой лежали связка ключей от арендованной квартиры и банковская карточка. Для приличия немного поломавшись, Гарик самоотверженно отверг предложенное.
– Венера, жизнь моя! Я не верю своим глазам. Я знал, что ты добрая, я знал, что ты нежная и отзывчивая. Но то, что ты такая благородная и щедрая, я даже не подозревал! – протянул Вольский и искренне вздохнул. – Но я не могу, я просто не имею права воспользоваться твоей добротой! Нет, я лучше уеду в Европу, устроюсь на работу. День и ночь, думая о тебе, моя богиня, я буду трудиться, не покладая рук, для того чтобы навсегда вырвать тебя из опостылевших уз брака и обеспечить красивую и достойную жизнь – такую, какую ты заслуживаешь.
И тут Гарик снова попал в точку. Такой расклад женщину абсолютно не устраивал. Ни расставание с ним, ни жизнь с гастарбайтером в ее планы совершенно не входили. Путем невероятных усилий она все-таки вручила ему приготовленный аванс и с огромным энтузиазмом взялась за раскрутку своего «милого мальчика». Проведя целый день за телефоном, она обзвонила всех подруг и знакомых, рассказывая о том, что в Киеве появился очень популярный фотохудожник, имя которого известно во всем мире. Но самым главным в его работе являлось то, что, согласно заключениям американской и японской ассоциаций биоэнергетиков, все фотографии, сделанные им, несут в себе огромную позитивную энергию, направленную на исцеление от любых болезней, увеличение благосостояния и жизненный успех. При этом Венера не пожалела времени и фантазии, чтобы поведать о том, как у одного российского бизнесмена после фотовыставки господина Вольского активы фирмы увеличились в четыре раза, а у маленькой девочки из Севастополя, которая более пяти лет лечилась у знаменитых эскулапов, после фотосессии с вышеупомянутым господином полностью пропал энурез.
На Венеру посыпались бесчисленные звонки с просьбами дать координаты новоявленного мессии. Но, подогревая ажиотаж, женщина искренне уверяла, что никогда с ним не встречалась. Тем временем в лучшей типографии столицы ускоренными темпами печатались красочные визитки и буклеты знаменитого фотохудожника.
Таким образом, когда однажды утром Вольский проснулся богатым и знаменитым, он этому особо не удивился. Из сладкого альфонса он превратился в успешного бизнесмена. У Гарика не было отбоя от клиентов, готовых платить за его услуги сотни и даже тысячи долларов.
Понемногу привыкнув к не такому уж и непосильному бремени славы, Вольский приобрел офис и автоответчик, помощника и новенький автомобиль. Казалось, он был на вершине своих желаний. Но оказывается, что не все вершины видно снизу, и чем выше Гарик поднимался, тем больше его тянуло вверх. Вольский хотел большего.
Поразмыслив, Гарик пришел к одному-единственному выводу: он может иметь гораздо, гораздо больше! Правда, если бы не одно маленькое «но» в лице мужа его несравненной Венеры. Муж мешал достижению его главной и великой цели, которая заключалась в трех составляющих: власти, силе и деньгах, настоящих больших деньгах. Задумавшись, Вольский принял позу роденовского «Мыслителя». Его мучил извечный русский вопрос: «Что делать?».
Вообще-то, Гарик был порядочным молодым человеком. Ни убивать, ни грабить он не собирался. Он привык к тому, что все и так плывет к нему в руки. То, что ему нужно, все отдают ему сами. Почему бы не сделать так и в этот раз?
Узнав от Венеры о том, где работает ее муж, Вольский устроил за ним настоящую слежку. Даже в командировки, невзирая на затраты, он отправлялся следом за ним. Каково же было его ликование, когда пышным веером Гарик разложил перед женщиной фотографии, компрометирующие ее дорогого во всех отношениях супруга.
– Эта скотина недостойна быть рядом с тобой! – выкрикнул он зычным, хорошо поставленным голосом.
– Я разведусь с ним! – в сердцах выпалила женщина и смахнула со щеки слезу.
– Правильно! – вне себя от счастья воскликнул Вольский и, быстро насупив брови, гневно добавил: – Изменять такой женщине может только безумец…
– Решено, Гарик, я развожусь! Все равно суд половину имущества отсудит мне.
– Не спеши, дорогая! – остудил ее пыл Вольский, считая ее приданое недостаточным состоянием. – Уверен, мы сможем получить значительно больше.
– Как? – она широко раскрыла свои красивые глаза.
– А над этим нужно поразмыслить, – задумчиво протянул Вольский и погрузился в глубокое раздумье.
Глава 20
Притаившись на заднем сиденье автомобиля, Марина внимательно смотрела на дверь, ведущую в ее подъезд. Прошло более пяти минут, но Ростик не появлялся.
Нет, она совершенно не была согласна с теми контрмерами, которые Сергей предпринял для ее безопасности. Ей, конечно, льстила его забота, но значимость ее персоны была явно преувеличена. Девушка понимала, подставил ее не только Эдик. Не исключено, что в этом деле замешана и Юлька. Поэтому уйти в подполье ей явно не помешает.
Марина тяжело вздохнула и посмотрела на телефон. Пропущенных звонков не было.
Неожиданно в окно кто-то постучал. Резко повернувшись, Марина увидела Ростика, стоящего возле противоположной двери. Быстро нажав на кнопку сигнализации, девушка открыла машину.
– А вы откуда? – удивленно округлив глаза, поинтересовалась она.
– Да я через чердак перешел в соседний подъезд. Хотел все вокруг хорошенько проверить! – усаживаясь в машину, ответил парнишка. Вытерев со лба пот, он озабоченно посмотрел на Марину. – Все чисто. Можете идти!
– Ну, Ростик, вы даете! – растерянно поджав губы, протянула девушка. – Меры безопасности, как для английской королевы. Да кому я нужна!
– Вы моему шефу нужны, следовательно, и важны для нас больше, чем английская королева! – обиженно надув губы, буркнул парень и, протянув ключи, добавил: – Идите! Позвоните, когда за вами заехать.
– Хорошо, Ростик! – весело ответила она и нежно улыбнулась. – Спасибо вам за заботу и не обижайтесь!
Быстро поднявшись на четвертый этаж, Марина открыла дверь и влетела в квартиру.
Немного полежав на диване, Марина включила автоответчик и прослушала звонки. Ничего необычного в них не было. Несколько сообщений с работы и один от Федунцева. Никаких «бармалеев» в эфире не наблюдалось. Облегченно вздохнув, девушка поплелась на кухню. Думая над тем, что предстоит сделать, автоматически насыпала в турку кофе, залила водой и поставила на плиту.
Медленно помешивая любимый напиток, бурно пузырящийся ароматной пеной, Марина задумчиво смотрела в окно.
Подхватив чашку, Марина вернулась в комнату и принялась за дела. Не теряя времени, сложила документы, отправила сообщение Алие, полила цветы и принялась упаковывать вещи. От огромного количества мыслей голова начала болеть, непривычно пылать и раскалываться. То ли от волнения, то ли от забот внутри все пекло и сжимало в висках. Подойдя к окну, девушка открыла его и оперлась на подоконник. Какая-то непонятная слабость разлилась по телу, забирая и силы, и мысли, и волю. Тяжело дыша, она посмотрела вниз. Во дворе никого не было.
«Что со мной? – как-то отвлеченно подумала Марина и опустилась в кресло. – Это, наверное, из-за стресса. Конечно, одна встреча с Евгением Григорьевичем чего стоит! А убийство Валеры? Какой славный был мужчина, доброжелательный! И кто же мог хотеть его смерти?»
От нахлынувшего волнения ей стало душно и очень жарко. Страшная мысль, неожиданно родившаяся в голове, словно облако, повисла в воздухе.
«Как же я не догадалась сразу?! Да это же Волошин убил Валеру! Он, он, он! После того как мы расстались, он надолго остался один. Что он делал все это время? Почему так пристально смотрел на Ермакова? Завидовал? А может, ненавидел?! Почему поздно ночью, когда мы встретились, Сергей был так взволнован? Зачем потащил меня на яхту? Чтобы обеспечить алиби? – По спине девушки пробежали мурашки. – Я обязана сообщить об этом в милицию! Я должна немедленно позвонить в милицию и все рассказать».
Дрожа всем телом, Марина подошла к телефону и набрала номер сто два.
– Дежурный по части, – послышался грубый мужской голос.
– Я хочу сделать заявление об убийстве, – тихо, но четко проговорила молодая женщина. – Я знаю, что в ночь с тринадцатого на четырнадцатое июля в подъезде своего дома был убит Ермаков Валерий. Сообщаю, что убийство совершил его компаньон Сергей Волошин.
– Кто это говорит? – выкрикнули на другом конце провода.
– Самойленко Марина Леонидовна.
– Назовите свой адрес, – требовательно гаркнул хриплый мужской баритон.
Тихо, безвольно Марина отвечала на поставленные вопросы. Казалось, это была не она. Будто бы, притаившись в глубине комнаты, она отрешенно наблюдает за происходящим со стороны. Какое-то неестественное состояние прострации всецело захватило ее тело, эмоции и разум.
Положив трубку, девушка медленно подошла к окну.
Несколько минут она неподвижно смотрела в одну точку. Отрешенно, не моргая, не двигаясь. Ватные ноги дрожали. Обессилевшее тело казалось тяжелым и непослушным. Жадно глотнув воздух, отодвинула штору и вышла на балкон. Бессмысленно посмотрела вниз.
«Зачем мне жить? А может, уйти? Одно движение – и все мучения позади».
«Господи, что со мной происходит? Я, наверное, сошла с ума!»
Оторвавшись от перил, она из последних сил сделала несколько шагов и вернулась в комнату. Тяжело дыша, упала на диван.
Сколько она пролежала, Марина не знала. Глядя в потолок, девушка постепенно начала понимать происходящее. Медленно, но абсолютно отчетливо она вспоминала свой звонок, разговор с милицией, желание покончить с собой.
– Господи, что я наделала?! – положив руку на грудь, простонала девушка и поднялась с дивана. – Бред, бред, бред! Это, наверное, от шока. А может, у меня помутился рассудок? Наверное, я действительно сошла с ума! Господи, что я наделала?! Ничего не понимаю. Я подставила любимого человека. Сереженька!
Впервые в жизни Марина безумно испугалась того, что произошло. Потому что случилось необъяснимое. Обвинив Волошина, она навсегда потеряла любимого человека. Но зачем? Что с ней случилось? Все, что она делала, происходило будто под гипнозом. Но ведь рядом никого не было. В чем же тогда дело? На эти вопросы она не смогла найти ни одного вразумительного ответа.
Дрожащей рукой девушка подняла трубку телефона. «Нужно немедленно позвонить в милицию! Я должна сказать, что оговорила порядочного человека».
Не успела она набрать номер, как кто-то позвонил в дверь. Сильно, протяжно, настойчиво. Не двигаясь, Марина положила трубку на стол. Звонки прекратились. За дверью послышался громкий, взволнованный разговор. Через несколько минут раздались новые прерывистые звонки и стук.
Тихо, на цыпочках девушка подошла к двери и посмотрела в глазок: облокотившись на перила, напротив двери стояли два милиционера и молодой симпатичный парень в штатском. Обреченно вздохнув, она открыла дверь.
– Самойленко Марина Леонидовна? – довольно бодро поинтересовался смуглый молодой человек в штатском. Глаза его взволнованно горели и ликовали. Еле сдерживая эмоции, он изо всех сил старался выглядеть степенно. Достав из кармана удостоверение, представился: – Благой Андрей Михайлович. Следователь Оболонского районного управления милиции. Разрешите войти?
– А в чем, собственно, дело? – еле выговаривая слова, поинтересовалась Марина.
– Около часа назад в милицию поступило ваше заявление, свидетельствующее о наличии информации об убийстве. Так? – спросил он и по-деловому насупил брови. Большие светло-карие глаза стали серьезными и сосредоточенными. Стало очевидно, что впереди его ожидает карьера, обещающая славу Шерлока Холмса.
– Да, это звонила я, – тяжело вздохнув, прошептала Марина и отступила назад. – Проходите.
Не обращая внимания на хозяйку, стражи порядка быстро прошли в комнату.
– Что ж, Марина Леонидовна, хочу выразить вам признательность за неравнодушие и активную гражданскую позицию! – бодро отчеканил молодой следователь и встал с дивана. Подошел к столу, положил папку и весело предложил: – Пожалуйста, изложите известные вам факты на бумаге. То есть сделайте заявление в надлежащем виде. Руководитель следственной группы Усенко специально направил нас сюда, чтобы не причинять вам лишних хлопот.
Не зная, что ответить, Марина неподвижно стояла, прислонившись к стене. В голове гудело, к горлу подступал тяжелый, неприятный ком. Страшные мысли путались и не давали сосредоточиться.
– Что же вы, Марина Леонидовна? – удивленно приподняв брови, протянул Благой, доставая из папки белые листы бумаги. – Присаживайтесь, не волнуйтесь. Пишите все, что вам известно об этом убийстве.
– Мне нечего писать, – неуверенно, чуть растягивая слова, проговорила Марина и опустила глаза. – Это какое-то недоразумение. Все, о чем я говорила по телефону, неправда. Волошин не имеет никакого отношения к убийству Ермакова! Они были лучшими друзьями.
– Это как? – медленно поднимаясь со стула, протянул следователь и округлил глаза. – Да вы отдаете себе отчет в том, что говорите?!
– Да, – выдохнула девушка и искренне расплакалась. – Я оговорила невинного человека.
– О-па! – выкрикнул краснощекий милиционер с засаленными капитанскими погонами и поднялся с дивана. – Ты чего?! В отказ пошла, сучка? Ваньку валяешь? Не надо. Мы это уже все проходили. Мы уже начальству доложили, а ты тут комедию устраиваешь! Да ты соображаешь, что натворила? Затеяла игру по телефону: любит – не любит, убил – не убил! Все, о чем ты, куколка, говорила по телефону, записано на диктофон. Так что нечего теперь отпираться. Купили тебя уже, да? Тогда пойдешь вместе со своим Волошиным под суд!
– Тихо! – выкрикнул следователь и резко повернулся к Марине. – Вы с ума сошли?
Прижавшись к двери, Марина бешено соображала, как теперь быть. Она отчетливо помнила то, что говорила по телефону. Разбираться в аномалиях физиологии и тайнах человеческой психики сейчас было поздно. Что она объяснит милиции, если сама не понимает, что с ней произошло? Оставалось одно: спасти Сергея. Цена вопроса ее не интересовала.
– Да, – решительно ответила Марина и уверенно посмотрела в глаза следователю. – Я сошла с ума. Я сошла с ума от любви. А сейчас раскаиваюсь и прошу прощения за причиненные вам хлопоты.
– Чего-чего? – скривив омерзительную гримасу, переспросил капитан и подошел к ней. – Ты чего мелешь, сучка вежливая?
Глубоко вдохнув, Марина спокойно посмотрела в глаза разъяренного капитана.
– Повторяю: я оговорила человека. Можете меня за это судить. Но я чистосердечно раскаиваюсь и прошу прощения.
– Подробнее, пожалуйста, – подойдя ближе, попросил следователь. Вежливый, галантный, аккуратный, он явно не вписывался в компанию своих развязных сослуживцев.
– Понимаете, – взволнованно начала свой рассказ Марина, – несколько дней назад я познакомилась с Волошиным на банкете. Именно на том банкете, после которого убили Ермакова. Наша встреча была короткой и деловой. После банкета мы отправились на речную прогулку.
– Вдвоем? – поинтересовался Благой.
– Да, вдвоем. К яхт-клубу нас подвез шофер Волошина, Ростик. Все остальное время мы были одни.
– И вы ни на минуту не расставались?
Марина задумалась. Сейчас надо говорить правду. Ложь во благо будет потом.
– Расставались. Но ненадолго. После банкета я поехала домой переодеться. Через час он заехал за мной.
– Во сколько это было? – снова перебил ее следователь.
– Боюсь ошибиться. Но, по-моему, половины первого еще не было. Приблизительно минут пятнадцать, может, двадцать первого.
– Так, продолжим допрос, – пробубнил следователь. – Гражданка Самойленко, рассказывайте о том, что было дальше.
– После того как мы встретились, никуда больше не заезжали и направились в яхт-клуб, кажется, «Юниор». Затем до рассвета катались по Днепру.
– Теперь, исходя из ваших слов, я должен зафиксировать, что у Волошина есть алиби, да? – задумчиво спросил Благой.
– Да, у него алиби! – громко и отчетливо проговорила Марина. – В момент убийства мы были вместе и далеко от города.
– Так какого же хрена ты позвонила сегодня в милицию? Зачем сказала, что именно Волошин убил Ермакова? – взвился капитан.
– Повторяю, все это из-за любви, – тяжело вздохнув, протянула девушка. В голове возник глупый, но очень правдоподобный рассказ. – Я хотела ему отомстить!
– За что? – протянул Благой, удивленно подняв черные широкие брови. На высоком покатом лбу парня застыли тонкие, чуть заметные морщинки.
– Я провела с ним два дня. Верите, мужики, – начала Марина, стараясь вести себя как можно более развязно и глупо, – влюбилась, как девочка! Все для него сделать была готова. Да и он в долгу не оставался. Я из-за него такого ухажера отшила! Век себе не прощу! Мне этот гад, Волошин, в любви вечной клялся. И я поверила. А сегодня утром отвез к дому. Извинился и сказал, что наша встреча была случайной. Ну, не скотина, а?! Поимел и выкинул. А я свою жизнь разбила. Такого магната из-за него выгнала! Пришла я домой, коньячку опрокинула, слезу пустила и такая меня обида разобрала! Ну, думаю, я тебе, сволочь, отдам! Вот и позвонила вам.
– Считай, что тебе это удалось! – так весело, что затрясся живот, заржал капитан. По-видимому, рассказ и манера поведения девушки ему явно понравились. – Теперь он тебя вовек не забудет!
Несколько минут следователь сидел молча. По задумчивому выражению его лица было понятно: он не знает, как поступить дальше. Молчала и Марина. По-хозяйски отодвинув шторы, капитан с товарищем дымили у окна. Было очевидно: ситуация им не нравится.
– Ладно, – наконец отозвался следователь и резко поднялся. – Теперь напишите все, о чем говорили нам, на бумаге. А я на несколько минут отлучусь.
Не дожидаясь ответа, парень скрылся за дверью.
Было понятно, что следователь хотел посоветоваться с кем-то из руководства.
Тяжело вздохнув, женщина встала с кресла и подошла к столу. Застыв у окна, стражи порядка внимательно наблюдали за ней.
– Хорошо. Я все напишу. Вы уж меня простите! Хотите, мужики, я вам водки налью? У меня хорошая есть, финская! – пользуясь отсутствием старшего, предложила Марина. Она изо всех сил хотела понравиться.
– В рабочее время не пьем! – категорически отрезал старший лейтенант.
– А ты нам с собой дай, мы не откажемся! – весело захихикал капитан, беспардонно стряхнув пепел на пол.
– Я сейчас! – взбодрилась молодая женщина. Открыв бар, внимательно посмотрела внутрь.
– О-го-го! – вытаращив глаза, протянул капитан, перед лицом которого выстроилось бесчисленное множество замысловатых заморских бутылок. – А ты, голубушка, хорошо живешь!
– Да уж не жаловалась, пока этого негодяя Волошина не встретила! – подыграла ему Марина. – Выбирайте, мужики, что хотите!
Забыв обо всем на свете, стражи закона застыли возле зеркального отражения дорогих импортных бутылок.
В этот момент в комнату вернулся следователь. По взволнованному выражению его лица было понятно: что-то произошло.
– Ну что, гражданка Самойленко, все написали? – с досадой проговорил он и склонился над женщиной.
– Да, все, – пролепетала Марина и протянула бумагу. – Пожалуйста!
– Эх! – махнув рукой, выдавил Благой. – Привлечь бы вас за такое не помешало!
– Брось ты, Андрюша, пожалей женщину! – расплывшись в хитрой, заговорщической улыбке, призвал капитан и приподнял пакет, наполненный бутылками с дорогими импортными напитками. – Кается она, кается!
Девушка поняла: в этом поединке победительницей вышла она. Об остальном можно позаботиться чуть позже. Главное – не навредить Сергею.
Упаковав еще два увесистых пакета, Марина с облегчением вывела гостей в коридор.
Остановившись возле входной двери, следователь вежливо попрощался и, напыщенно насупив брови, добавил:
– Смотрите, Марина Леонидовна, больше так не поступайте! Завтра вам вручат повестку. Придете в Оболонское управление милиции, кабинет двадцать три.
– Хорошо, хорошо! – протараторила девушка, закрывая двери.
Вернувшись в комнату, Марина устало упала на диван. Что делать дальше, она не знала. Посвящать кого-то в тайны своей психики она не собиралась. Значит, теперь оставалось рассчитывать только на себя. Ну, не звонить же сейчас Сергею, слезно извиняясь за то, что на нее нашло затмение и она нечаянно позвонила в милицию, обвинив его в убийстве друга. Глупости! Но что же все-таки делать? Марина снова задумалась. Наверное, лучше его предупредить, рассказать правду. По крайней мере, это будет честно. А как ему поступать дальше, решит он сам.
Не теряя времени, девушка вытащила мобильный телефон и набрала номер Волошина. Но абонент не отвечал. Немного подождав, она позвонила еще. Но и в этот раз ответа не последовало. Из новенькой, сияющей золотыми отблесками трубки слышались длинные, протяжные гудки.
– Я чувствую: что-то случилось, – протянула Марина и тихо застонала.
Вытерев глаза, Марина дрожащей рукой нажала на следующий номер, отмеченный в телефонной книге.
– Слушаю, – довольно быстро отозвался приглушенный и какой-то неестественный голос водителя.
– Ростик, это Марина!
– Вижу, – коротко ответил парень и засопел в трубку.
– Я не могу дозвониться до Сергея. У него все в порядке? – тихо, предчувствуя беду, поинтересовалась она и резко замолчала.
На какое-то мгновение повисла пауза. Парень молчал. Молчала и Марина.
– Простите, я не могу сейчас говорить. Я позвоню позже, – чуть слышно ответил он и отсоединился.
Марина вздрогнула и опустила трубку. Какое-то страшное, тяжелое и очень реальное ощущение беды сковало грудь и перекрыло дыхание. По телу пробежал неприятный холодок. Опустив глаза, девушка тихо заплакала.
Глава 21
Чем ближе Волошин подходил к офису, тем неспокойнее становилось у него на душе. Опустив голову, он вошел в здание. Прямо перед ним на стене в массивной черной раме висел огромный портрет Ермакова. С радостным выражением лица и добродушной, немного лукавой улыбкой Валерка смотрел на него, как живой. Рядом на столе горела небольшая лампадка, окруженная множеством цветов, перевязанных жуткими траурными лентами. По спине Волошина пробежали мурашки.
– Братишка, – со стоном выдавил он и побежал наверх.
Тяжело дыша, как-то по-воровски заскочил в приемную и закрыл за собой дверь.
Дрожащими руками Сергей вытащил сигареты и, сделав глубокую, жадную затяжку, устало упал в кресло.
Усевшись за стол, Волошин первым делом открыл ящик, в котором лежали документы, связанные с поставкой рапса. Что-то в этой математике у него явно не сходилось. Не спеша, вчитываясь в каждый договор, он сверял его со счетами и банковскими платежками.
Вооружившись ручкой, Сергей вытащил белый лист бумаги и, как в старые студенческие времена, стал длинными, прямыми стрелками старательно вычерчивать схемы отработанных поставок. Если верить цифрам и бумаге, то разница между закупкой рапса и его отгрузкой на экспорт составляла три миллиона евро. Зачем Ермаков оплатил такое количество сырья? Да и поставщики зависшего рапса были Волошину незнакомы.
Встав из-за стола, Сергей вытащил сигареты, сделал глубокую затяжку и, меряя пространство огромными, нервными шагами, стал взволнованно ходить по кабинету. Он не верил в то, что Ермаков был способен на предательство. Искренний, добродушный Валерка, всегда готовый поделиться с ближним, не мог так поступить с друзьями. Ведь три миллиона евро зависли в каком-то небольшом сельхозпредприятии Тернопольской области, о котором они раньше никогда и не слышали.
А может, Ермаков просто ошибся? И поняв это, потребовал вернуть деньги? Может, за это его и «грохнули»?
От нахлынувших мыслей и напряжения голова буквально раскалывалась.
– Дим, зайди ко мне, – растерянно пробубнил Волошин. – По-моему, я что-то нашел.
Положив трубку, Сергей внимательно посмотрел на часы. Почему до сих пор не звонит Марина? Скоро двенадцать, она обещала долго не задерживаться.
Не успел он об этом подумать, как ожила трубка мобильного телефона. «Ростик», – высветилось на дисплее.
– Да! – выкрикнул Волошин.
– Шеф, у нас новые проблемы, – вырвалось из трубки.
– Что? Что случилось? Что-то с Мариной?
– Нет, с Мариной все хорошо. Надежде Петровне плохо. Вас… как это сказать… – взволнованно начал Ростик и замялся. – Вас ограбили! А может и не ограбили. Но бардак оставили исключительный!
– Что с мамой Надей?
– Сейчас все нормально. Она уже пришла в себя. Говорит, голова кружится и очень болит. Я только что заехал к вам домой, продукты завез. Смотрю, дверь открыта, в квартире погром, а Надежда Петровна на полу лежит. Она без сознания была. Я первым делом вызвал «скорую».
– Правильно! – с облегчением вздохнул Сергей. – Она уже что-то рассказала?
– Да, – овладев собой, успокоился парнишка, – сказала, что приходил молодой парень, курьер. Принес авиабилеты на ваше имя. Она, конечно же, ему открыла. А пока расписывалась о доставке, он брызнул ей чем-то в лицо.
– Понятно, – задумчиво протянул Волошин. – И куда я лечу?
– В Москву.
– Когда?
– Сегодня, в половине третьего.
– Понятно. Я сейчас буду. Нигде ничего не трогай, – быстро приказал Сергей и отсоединился.
Открыв сейф, Волошин вытащил пистолет, проверил обойму и аккуратно уложил его в кобуру. Все его движения были спокойными и размеренными. Эмоции отступили на задний план, уступив место здравому смыслу и прагматичному расчету. Он понимал: это война. С кем и за что, он пока не знал. Однако в том, что на карту поставлена жизнь дорогих и близких ему людей, а также его жизнь, он больше не сомневался.
Не успел Волошин подойти к двери, как та резко распахнулась и перед ним, чудом избежав неожиданного столкновения, застыл Корниенко.
– Серый, меня ограбили! – на одном дыхании выпалил Корней. – Галка вернулась из магазина – дома бардак, как после ядерной войны. Все перерыто, и Сэм на полу дохлый валяется.
– О-па! – воскликнул Волошин. – Меня тоже.
– Кошмар! – нервно выкрикнул Корниенко и устало упал в кресло. – Что нам делать? Я боюсь, что мы будем следующими!
– Дим, не каркай. Лучше бери «пушку» и дуй домой, успокой Галчонка. Об остальном поговорим потом. По-моему, нас тоже хотят убрать.
– Кто? – заорал Корниенко. – Кому мы мешаем, Серый?!
– Пойдем, – подтолкнув товарища к двери, приказал Волошин. – По дороге поговорим!
Не успели друзья выйти из кабинета, как туда ворвался Усенко. Следом за ним втиснулись четверо вооруженных до зубов бойцов подразделения «Сокол». В темной камуфляжной форме, в бронежилетах и черных, с небольшой прорезью, масках, они имели такой устрашающий вид, что Волошин невольно огляделся по сторонам, ища грозного противника, укрывшегося где-то рядом. Широко расставив ноги, бойцы застыли в горделивой позе американских солдат.
Перепугано вжавшись в кресло, Корниенко боялся пошевелиться. Удивленно посмотрев по сторонам, Волошин остановил взгляд на следователе и приветливо улыбнулся.
– Чем обязаны, Юрий Иванович? У вас есть хорошие новости?
– Для кого как! – ухмыльнулся следователь.
Сделав несколько размеренных шагов и поправив прилипшие ко лбу волосы, Усенко задумчиво остановился. Ухватив себя за подбородок, сжал губы и внимательно посмотрел на Волошина.
– Гражданин Волошин, обязан вам сообщить, что вы обвиняетесь в совершении убийства Ермакова Валерия Андреевича, – монотонно, не отводя глаз, отчеканил следователь. – Имея ряд фактов и улик, свидетельствующих о вашей причастности к данному преступлению, зная о том, что вы планируете покинуть страну, мы вынуждены вас арестовать. Прошу ознакомиться с постановлением о вашем аресте.
Волошин не верил своим ушам. На какое-то время у него пропал дар речи. Он – убийца?!
– Этого не может быть! – первым нарушив молчание, выкрикнул Корниенко. – Это какая-то ошибка.
– Успокойтесь! Мы не маленькие дети. У нас есть неопровержимые факты. Я не обязан вам это рассказывать, но если вы настаиваете – пожалуйста! Во-первых, на зажигалке, найденной на месте преступления, обнаружены ваши отпечатки пальцев. Во-вторых, за несколько минут до убийства от вас на мобильный телефон Ермакова пришло сообщение с угрозой физической расправы. В-третьих, к нам поступили показания, свидетельствующие о том, что убийство совершили вы. А в-четвертых, желание покинуть страну во время проведения следствия косвенно доказывает ваш страх перед законом. Я уже не говорю о том, что вы даже не захотели отдать дань почтения своему погибшему другу и, не дождавшись, пока его тело предадут земле, решили срочно вылететь в Москву. Поверьте, даже одного из вышеперечисленных доводов достаточно для вашего задержания!
Слушая эту обвинительную тираду, Волошин не мог шелохнуться.
– Серый, ты что, оглох?! Почему ты молчишь? – выкрикнул Корниенко, пытаясь подойти к Волошину ближе. Но дорогу ему быстро преградил шустрый боец «Сокола». – Да скажи же ты что-то, не молчи!
– Дим, успокойся, они разберутся. Поверь, братишка, я ни в чем не виноват, – спокойно сказал Сергей и опустил голову.
Не видя никого перед собой, Волошин протянул руки, выполняя приказ следователя. Что-то холодное, железное, страшное щелкнуло на запястьях, сковав и руки, и тело, и разум. Он больше не слышал того, что говорил Усенко, вынимающий из его карманов пистолет и патроны, не слышал разрывающих душу криков Корнея. Уставившись в потолок, он сосредоточенно думал над тем, что произошло.
В окружении экипированных бойцов «Сокола» Сергей не спеша вышел из своего кабинета.
Автоматически выполняя приказы, Волошин залез в автобус с темными затонированными стеклами. Покачнувшись, потерял равновесие, и, окруженный со всех сторон спецназовцами, неуклюже упал на твердое сиденье транспортера.
Машина медленно ехала в неизвестном направлении. Наконец автобус остановился. Подгоняемый в спину, Волошин согнулся и выпрыгнул на улицу.
В затекших руках ощущалось неприятное покалывание. Немного разжав пальцы, он попробовал расправить плечи, но не смог.
Торопливыми шагами, подгоняемый экипированными бойцами, Сергей поднялся по лестнице. Глядя себе под ноги, он начал осознавать, куда и зачем его привезли.
Переступив порог, Волошин оказался в небольшой прокуренной комнате.
Бледный, с осунувшимся лицом, он совершенно не был похож на того респектабельного и вальяжного мужчину, каким был всего несколько дней назад.
– Снимите с него наручники! – скомандовал следователь. – И можете нас оставить.
Что-то щелкнуло, освободив руки. Наконец Волошин почувствовал, как горячий поток крови побежал по его венам. Онемевшие пальцы стали оживать. Тяжело вздохнув, он посмотрел на Усенко.
– Садись, – то ли предложил, то ли скомандовал тот.
Волошин сел.
– Значит так, гражданин Волошин, – протянул следователь и, прищурив глаза, посмотрел на него презрительным, даже брезгливым взглядом. – Давайте не тратить наше драгоценное время. Недавно я изложил имеющиеся против вас факты, поэтому предлагаю: сделайте чистосердечное признание.
Читать бесплатно другие книги:
