Парижский вариант Ладлэм Роберт
— Ты про отпечатки пальцев? — понял Джон. — Мне это уже приходило в голову. Я могу придумать единственный способ, каким «Черное пламя» и «Щит полумесяца» могли провернуть этот фокус, — обратным ходом. Еще до взрыва в институтский корпус подложили труп. Прямо на бомбу, кроме рук — того, что нашла полиция. Видимо, отрубили и положили подальше, так, чтобы хоть одна уцелела для опознания, но изрядно пострадала. А в личном деле Шамбора просто подменили отпечатки. Думаю, код ДНК тоже поменяли, на случай, если уцелеют только ошметки ткани. Парижская полиция сравнила данные и успокоилась. У них хватает других забот — тот же молекулярный компьютер.
Рэнди задумалась:
— Должно быть, эти террористы исходили кровавым потом, пока спасатели не откопали останки. Хотя это в любом случае не имело значения — полиция просто предположила бы, что тело не найдено.
— А вам не любопытно, как вообще они затащили труп в здание? — заметил Питер. — Если бы их заметили, весь план мог пойти насмарку. Интересно...
— Я думаю, — предположил Джон неохотно, — что труп вошел с ними на своих ногах. Или невинная жертва, или фанатик, готовый отдать жизнь ради ислама, рассчитывая на теплое местечко в раю.
— Господи, — выдохнула Рэнди.
— Камикадзе нового типа, — пробормотал Питер. — Куда только катится мир?
Все трое помолчали, обдумывая выводы.
— Мы оба рассказали, как нас сюда занесло, — промолвил Джон наконец. — А ты, Питер?
— Вопрос справедливый. Что ж — после взрыва МИ-6 засекла в Париже известного баскского сепаратиста, Элизондо Ибаргуэнгоицию. Второе бюро его, кстати, упустило. МИ-6 сложила этот факт с тем, что Второе бюро сообщило нашим о том баске, которого они взяли. И разведке показалось, что случай утереть нос нашим французским коллегам слишком хорош, чтобы его упустить. Так сложилось, что наши с Элизондо дорожки уже пересекались не раз, поэтому мне поручили проследить за поганцем и выяснить, что за шкоду он замыслил учинить. — Питер излишне внимательно изучал дорожное полотно. — А чутье подсказывает мне, что Уайтхолл не прочь был бы стащить нашу дээнковину ради королевы и Британии... к-хм... и мой неофициальный статус прикроет им задницы, коли что пойдет не так.
— Полагаю, — заметил Джон, — то же можно сказать обо всех прочих заинтересованных правительствах и спецслужбах, включая мое собственное.
Покуда Питер и Рэнди обдумывали его слова, он откинулся на спинку сиденья, глядя вперед. Луна опустилась к самому горизонту, и в небо над Ламанчей высыпали легионы звезд. Всякий раз, глядя в небо, Джон думал, что Земля и Вселенная вечны, но опыт общения с себе подобными не давал оснований для оптимизма.
— Знаете что, — вымолвил он, не сводя взгляда со звездной россыпи, — уже всем ясно, что каждый из нас получил, как обычно, строгий приказ сохранять секретность, никому ничего не говорить, а особенно — иностранным соперникам. — Он покосился на Питера, потом — на Рэнди. — Каждый из нас заявлял в свое время, что это безумное соперничество наших правительств и внутри их нас погубит. Нынешняя катастрофа грозит самым настоящим Армагеддоном. Я подозреваю, что «Щит полумесяца» готовится нанести удар. Скорее всего — по Соединенным Штатам. Возможно — по Британии. Вам не кажется, что пора перейти к сотрудничеству? Мы знаем, что можем доверять друг другу.
Рэнди поколебалась, затем решительно кивнула:
— Согласна. Мавритания заметал следы куда тщательнее обычного. Вплоть до того, что использовал другую группу в качестве прикрытия. И мы знаем, что у него в руках и молекулярный компьютер, и Шамбор. Угроза слишком велика, чтобы ею пренебречь, что бы там ни думали в Лэнгли или Пентагоне.
Питер слегка расслабился, мотнув головой.
— Ладно. Работаем вместе. И в задницу Уайтхолл с Вашингтоном.
— Отлично, — проговорил Джон. — Так, Питер, о чем ты говорил с генералом Хенце?
— Не с Хенце. С Джерри Маттиасом.
— Генеральским охранником? — изумился Джон. Питер кивнул:
— Он бывший спецназовец. Мы познакомились в Ираке несколько лет назад. Я хотел из него что-нибудь выжать...
— В смысле?
— Насчет странных делишек в НАТО.
— Каких делишек? — потребовала ответа Рэнди. — Опять темнишь?
Питер вздохнул:
— Извини. Старая привычка. Ладно — я проследил телефонные разговоры Элизондо Ибаргуэнгоиции. Ему звонили из НАТО. Номер значится за подсобным помещением, во время звонка предположительно запертым.
— У «Черного пламени» или у «Щита полумесяца» есть шпион в НАТО? — потрясенно переспросила Рэнди.
— Возможно, и так, — согласился Питер.
— Или кто-то изНАТО, — предположил Джон, — сотрудничает с террористами, чтобы добыть молекулярный компьютер.
— Тоже вариант, — поддержал Питер. — Сержант Маттиас — бывший «зеленый берет», а сейчас — мажордом генерала Хенце... я надеялся, что он по старой привычке держит ушки на макушке. К сожалению, ничего особенно подозрительного он не заметил. А вот «Черное пламя» — это был горячий след, и по нему я отправился в Толедо.
— Держу пари, что этот след уже остыл, — заметила Рэнди. — Бьюсь об заклад, все их руководство уже на том свете.
— Не приму я твоего пари, — парировал англичанин. — Этот мавританец... Такой умник точно просчитает, как ты на него вышел, Джон. Если повезет, обо мне он не узнает.
— "Черное пламя" — это неудачное прикрытие, — согласился Джон. — Мавритания держал бы их в неведении относительно истинных целей операции, иначе они в два счета обернулись бы против него, занялись вымогательством, путались под ногами. А вот о чем он не подумал — что они выведут на него кого-то вроде меня. Теперь он точно убьет их — не столько из мести, сколько чтобы избежать дальнейших проколов.
Джону вспомнился Марти, и агент сообразил вдруг, что добрых полдня не справлялся о самом старом и близком из своих друзей.
Он поспешно вытащил мобильник.
— Кому звонишь? — Рэнди заглянула ему через плечо.
— В больницу. Вдруг Марти очнулся?
Питер согласно мотнул головой:
— И, будем надеяться, готов поведать нам много всякого, что поможет нам разыскать этого Мавританию и его «Щит полумесяца».
Но в госпитале Помпиду Джону не сообщили ничего утешительного. Состояние Марти существенно не изменилось. Надежда не умирала, но темпы восстановления оставались ничтожными.
Глава 17
ГИБРАЛТАР
Генерал-лейтенант сэр Арнольд Мур тревожно поерзывал на мягком заднем сиденье лимузина, полагавшегося по должности командующему базы Королевских ВВС в Гибралтаре. Недавнее тайное совещание в конференц-зале на борту «Шарля де Голля» не шло у него из головы. Что за притча? Зачем его старый приятель и давний союзник Ролан Лапорт на самом делесобрал главнокомандующих? Генерал смотрел в ночное небо, исчерченное огнями взлетающих и заходящих на посадку самолетов, но не видел их. В памяти его снова и снова прокручивались яростные споры, а мысли упорно возвращались к личности графа Лапорта.
Все знали, что именно французы сильней прочих участников Европейского союза тоскуют по былому величию. Но точно так же всем было известно, что лягушатники — народ практичный, и слово «la gloire»вызывало, по крайней мере в тех высоких кругах, где вращался Лапорт, только здоровый смех. Хотя Лапорт не раз выступал в пользу создания объединенных Европейских сил быстрого реагирования, как от своего лица, так и официально, в роли заместителя командующего силами НАТО, сэр Арнольд всегда полагал, что причины тому весьма логичны — желание, например, снять часть груза с плеч НАТО, слишком зависевшей от Соединенных Штатов всякий раз, когда приходилось вмешиваться в локальные конфликты по всей планете. Собственно говоря, именно этот аргумент Лапорт выдвигал при любых переговорах с Вашингтоном.
Но теперь французский генерал впал в откровенный антиамериканизм. Или?.. Должны ли будут предлагаемые им объединенные вооруженные силы Европы стать логическим продолжением общего стремления избавить Америку от бремени белого человека? Сэр Арнольд искренне на это надеялся, потому что иначе задуманное могло оказаться первым шагом к чудовищному будущему, в котором Европа становилась второй супердержавой, соперничающей с Соединенными Штатами за власть в новом, полном террористов мире. Нельзя вести войну на два фронта — это дорогой ценой выяснили Наполеон и Гитлер. Но сейчас, как полагал сэр Арнольд, цивилизованный мир более, чем когда-либо, нуждался во внутреннем единстве.
Но, несмотря на все антиамериканские выпады Лапорта, сэр Арнольд, несомненно, склонился бы к первой точке зрения, когда бы не одна оговорка французского генерала. Тот предположил, что Америка вскоре может пострадать от компьютерных атак, выводящих из строя военные системы связи, это могло бы оставить армию США до ужаса беспомощной, а вместе с ней — и зависимые от заокеанского соседа армии Европы.
Учитывая, что сэр Арнольд был единственным участником заседания, кому полагалось знать о недавних катастрофических сбоях в компьютерных сетях разведки и генштаба, мало было сказать, что британец удивился. Он был потрясен.
Знал ли Лапорт о последних событиях? Если да — откуда?
Сэру Арнольду об этом стало известно только потому, что президент Кастилья лично сообщил премьер-министру, предупредив, что тот будет единственным союзником США, получившим эту информацию. Кроме них, в Европе о происходившем знал только генерал Хенце, верховный главнокомандующий сил НАТО. Тогда как мог узнать о чудовищной хакерской атаке французский генерал Лапорт?
Сэр Арнольд с силой надавил костяшками пальцев на виски. Голова у него просто раскалывалась, и англичанин знал от чего — от страха. Что, если Лапорт каким-то образом связан с организаторами компьютерной атаки и получил информацию от них?
Возможность эта казалась британскому генералу почти невероятной, немыслимой, нелепой — и все же отбросить ее не позволяла простая логика. Он не мог не подозревать Лапорта... Но свои выводы имел право доложить только премьер-министру. Лично.
Не всякому чиновнику можно доверить подобные подозрения — быть может, и беспочвенные, но самим своим существованием готовые разрушить репутацию честного человека. Именно поэтому генерал-лейтенант Мур ерзал на мягких подушках, покуда его личный водитель и пилот наблюдал за заправкой и предполетным осмотром истребителя «Торнадо F3», на котором они отправятся в Лондон.
Раз за разом он переживал нелепое совещание от первой реплики до последней. Быть может, он ошибся? Переоценил опасность? Но, задавая себе эти вопросы, он убеждался все сильнее: брошенные сгоряча слова Лапорта пугали его, грозя чудовищной катастрофой.
Генерал как раз продумывал, какими словами изложит свои выводы премьер-министру, когда в поднятое затемненное стекло постучал Стеббинс.
— Мы готовы, Джордж? — поинтересовался сэр Арнольд, открывая дверцу.
— Да, сэр! — штаб-сержант Джордж Стеббинс кивнул.
— Достаточно и простого «да», Джордж. Вы уже не взводный старшина гренадерского полка, знаете ли.
— Так точно, сэр! Спасибо, сэр.
Генерал Мур только покачал головой и вздохнул. «Можно вышибить человека из армии, — подумал он, — но не армию из человека».
— Вы не думаете, бывший старшина Стеббинс, что, став уоррент-офицером, вы могли бы оставить гвардейские замашки?
Стеббинс не выдержал — улыбнулся.
— Попробую, сэр.
— Ну ладно, Стеббинс. — Сэр Арнольд хохотнул. — Благодарю за честный ответ и честную попытку. Ну что, посмотрим, не разучились ли вы еще летать на этой штуке?
В пилотской они натянули теплоизоляционные костюмы и высотные шлемы. Двадцать минут спустя Стеббинс вывел сверхзвуковой истребитель на взлетную полосу. Рядом с ним, на месте штурмана, сидел сэр Арнольд, продолжавший разучивать свою речь. Премьер-министр должен ее услышать, и министр обороны — несомненно, и, вероятно, старина Колин Кэмпбелл, нынешний главнокомандующий.
«Торнадо» с ревом оторвался от земли. Вскоре Гибралтар, самая южная точка Европы, остался далеко позади. Самолет мчался высоко, выше облаков. От вида звезд, усыпавших бархатно-черное небо, у сэра Арнольда всегда перехватывало дыхание. В зрелище этом он видел еще одно подтверждение своей веры в Бога — кто иной мог сотворить подобную красоту? Об этом и о планах генерала Лапорта он размышлял в небесной тишине, когда истребитель исчез в огненной вспышке взрыва. С земли казалось, что упала еще одна звезда.
Мадрид, Испания
В воздухе ночного Мадрида, над мощеными улочками и чудными фонтанами в тени старинных аллей, струится в такт биению музыки празднично-звонкая сила, и проходящие по улицам, будь то гости испанской столицы или ее коренные жители, равно упиваются ею. Мадридцы — народ шумный, порой бесшабашный, всегда терпимый к своим и чужим выходкам и готовый развлекаться в любой час дня и ночи.
Ухитрившись проехать по городским улицам, не столкнувшись ни с одним из бешено несущихся таксомоторов, Питер оставил машину в гараже у ее владельца, доверенного знакомца агента. Дальше они с Рэнди и Джоном поехали на метро, прихватив с собой свой скудный багаж. По пути они опасливо озирались всякий раз, когда тревога побеждала утомление. Все трое смертельно устали, хотя Джон и Рэнди успели немного вздремнуть в машине, покуда стойкий британский солдатик Питер сидел за рулем, отговариваясь тем, что он, дескать, отоспался прежде.
Не без облегчения троица агентов вышла из метро на станции «Сан-Бернардо», что в районе Малазанья, известном больше как Баррио де Маравильяс — Квартал чудес. На этом мадридском Монмартре даже в столь поздний час кипела ночная жизнь. Мимо мелькали витрины баров, ресторанов, клубов — порой слегка потрепанных временем, но всегда прелестных. Впрочем, эти места давно уже стали прибежищем не столько для писателей и художников, сколько для безродных яппи, по всему миру развозящих с собой привычные мечты и предубеждения. Конспиративная квартира МИ-6 располагалась на Калле-Домингин — улице Доминиканцев, — близ площади Плаза дель Дос-де-Майо, самого сердца квартала. Шестиэтажный дом ничем не выделялся из череды таких же каменных строений, с одинаковыми крашеными ставенками на окнах и дверях, а также традиционными чугунными балкончиками. Первые этажи занимали рестораны и лавки — когда Джон, Рэнди и Питер прибыли на место, по улице плыл табачный дым и запах перегара. Правда, в нужном им доме витрины на первом этаже были темны и наполовину заклеены объявлениями: «В продаже свежие лангусты и креветки с чесноком».
Джон и Рэнди нервно озирались, пока Питер отпирал ничем не примечательную дверцу, но на улице все было спокойно.
Квартира на втором этаже была обставлена мягкой мебелью, видевшей лучшие дни. Впрочем, логово конспираторов не нуждается в дизайнере по интерьеру. Агенты разбрелись по комнатам, чтобы переодеться во что-нибудь чистое и неприметное, а потом сойтись в гостиной.
— Я, — заметил Джон, — свяжусь, пожалуй, с начальством. Из военной разведки.
На самом деле он набрал номер Фреда Клейна. Несколько секунд мобильник жужжал, пощелкивал, по временам умолкал — релейные станции по очереди проверяли пароли и коды доступа.
Наконец в трубке раздался голос Клейна.
— Ни слова, — бросил он коротко. — Выключи телефон. Быстро!
Связь прервалась.
— Черт, — пробормотал Джон, машинально исполняя приказ. — Опять неприятности.
Не зная, пугаться ему или злиться, он пересказал услышанное своим товарищам.
— Может, в Лэнгли мне скажут что-нибудь другое? — предположила Рэнди, набирая длинный номер на своем мобильнике.
Телефон в далекой Виргинии звонил так долго, что Рэнди скорчила гримасу и виновато пожала плечами: «Ничего». Наконец мобильник звонко защелкал и рявкнул:
— Расселл?
— А вы кого ждали?
— Брось трубку!
Рэнди выключила аппарат.
— Что за чертовщина?!
— Похоже, — решил Питер, — что кто-то проник в ваши секретные системы шифрованной связи. Возможно, это относится и к системам СРС в Лондоне, которыми пользуются МИ-5 и МИ-6.
Рэнди судорожно сглотнула.
— Гос-споди! По крайней мере, мы не успели ничего наболтать.
— Боюсь, — Питер вздохнул, — успели.
— Да! — понял Джон. — Противник мог выяснить, где мы с тобой находимся, Рэнди! Но только в том случае, если им это интересно, если они знают, за кем следить, и если у них работает ДНК-компьютер.
— Слишком много «если», Джон. Ты сам сказал, что на ферме прототипа не было. А люди Мавритании, когда мы их видели в последний раз, садились на вертолеты.
— Это все верно, — отозвался Питер. — Но я сомневаюсь, что Мавритания надолго выпускает прототип из виду, а из этого следует, что настоящее его убежище — где-то неподалеку. Ту ферму он использовал только для встречи с Элизондо и его басками, а заодно — чтобы держать там Шамборов. Вот поэтому я не стану звонить в Лондон. Мадрид не так далеко от Толедо. Нам, полагаю, следует отталкиваться от предположения, что вся наша электроника «постукивает» на нас врагу. Так что вполне возможно, что вы двое засветились. Обо мне противник может и не знать, но стоит мне вытащить «трубу» и отчитаться перед МИ-6, как я окажусь перед ними как на ладони, голенький.
— Но садиться на самолет и лететь домой отчитываться тоже нелепо! — бросила Рэнди. — Были, конечно, и такие времена. Когда всю информацию перевозили курьеры. Господи, разведка возвращается в средние века.
— И сразу становится видно, насколько мы зависим теперь от ох-какой-удобной электронной связи, — заметил Питер. — Но нам, кстати, предстоит придумать, каким образом сообщить начальству о «Щите полумесяца», Мавритании, ДНК-компьютере, Шамборах и прочих мелочах. А сообщить-то надо.
— Верно. — Джон обреченно спрятал мобильник в карман. — Но покуда не придумаем, мы обязаны действовать самостоятельно. На мой взгляд, проще всего будет выследить самого Мавританию. Где он предпочитает действовать, а где — скрываться? Какие у него вывихи в мозгу? Для разведчика — привычки, обыкновения, причуды его жертвы подчас становятся ее слабыми местами, куда больше выдающими внимательному аналитику, чем любой допрос. И еще — адъютант генерала Лапорта, капитан Дариус Боннар. Этот уклончивый штабист имеет доступ к самым верхам и высокого покровителя. И он точно мог сделать звонок из штаб-квартиры НАТО.
Дубленую физиономию англичанина изрезали глубокие морщины.
— Все так. И Рэнди права — разумнее будет вернуться к старым шпионским приемам. Лондон ближе Вашингтона. Если припрет, я могу слетать туда и отметиться, — предложил он.
— Теоретически наше посольство в Мадриде должно иметь полностью защищенный канал связи с МИДом, — заметила Рэнди. — Но, учитывая, что при последней атаке противник взламывал любые коды, посольские каналы тоже могут быть скомпрометированы.
— М-гм, — подтвердил Питер. — Электроника исключается.
Джон вскочил и принялся прохаживаться перед камином, в котором, судя по всему, никогда не разжигали огня.
— Возможно, — неуверенно проговорил он, — пострадало не все.
Питер остро глянул на него.
— У тебя появилась идея?
— Есть в этом доме телефон? Обычный, без электроники?
— На третьем этаже, в кабинете... Да, это может сработать.
Рэнди пронзила взглядом обоих.
— Может, теперь мне объясните? Джон уже был на лестнице.
— Обычные телефонные кабели, — бросил Питер через плечо, устремляясь вслед американцу. — Международный звонок. Оптоволоконные кабели, понимаешь?
— Ну конечно! — пробормотала Рэнди, пытаясь догнать мужчин. — Даже если «Щит полумесяца» может подсоединиться к кабелям, черта с два они дешифруют сигнал. Моя знакомая телефонистка как-то хвастала, что через оптоволоконный кабель идет огромное количество сигналов и подключиться к нему — все равно что получить в лицо струю из брандспойта. — А еще она слышала, что кабель толщиной с ее узкое запястье может одновременно передавать сорок тысяч телефонных разговоров — столько, сколько в годы «холодной войны» проходило через все спутники трансатлантической связи, вместе взятые. Телефонные разговоры, факсы, электронные письма, потоки данных — все превращалось в лучики света, блуждавшие в стеклянной нити толщиной в волосок. Большая часть подводных кабелей несла в себе восемь таких нитей-волокон. Но чтобы заполучить эти данные, требовалось подсоединиться к светящимся нитям на черном океанском дне — задача опасная до невыполнимости.
Питер одобрительно хмыкнул.
— Даже если у них нашлись время и способ подключиться к кабелю, неужели они станут тратить их на то, чтобы выслушивать миллион плюс-минус пара тысяч международных переговоров, включая подробное обсуждение болячек тети Хуаниты и беспробудного пьянства королевы-мамы? Оч-чень сомневаюсь.
— Точно, — согласилась Рэнди.
Едва влетев в кабинет, Джон торопливо набрал номер своей карточки предоплаты, потом — нужный ему вашингтонский номер. Теперь оставалось только ждать соединения. На правах первого, агент занял кресло у стола. Рэнди плюхнулась на старенькое кресло-качалку, а Питер попросту взгромоздился на стол.
— Кабинет полковника Хакима, — послышался в трубке деловитый голос секретарши.
— Дебби? Это Джон Смит. Мне надо поговорить с Ньютоном. Срочно.
— Подождите...
Гулкая пауза — и встревоженный мужской голос:
— Джон? Что случилось?
— Я в Мадриде, и мне нужна твоя помощь. Пошли кого-нибудь в блок "Е", отдел арендованной недвижимости, кабинет 2Е377, передать тамошней секретарше, чтобы ее босс срочно позвонил Сапате по этому вот номеру... — Он продиктовал номер с панели телефона. — Только пусть не забудет назвать имя — Сапата. Сделаешь?
— Имеет смысл спрашивать, что происходит или кто там сидит на самом деле?
— Нет.
— Тогда лучше я схожу сам.
— Спасибо, Ньютон.
В невыразительном и спокойном голосе собеседника прозвучали тревожные нотки.
— Когда вернешься, тебе придется обо всем рассказать.
— Непременно. — Бросив трубку, Джон глянул на часы. — Так, на это у него уйдет минут десять — до корпуса "Е" кусок изрядный. Накинем две минуты на непредвиденные обстоятельства — итого двенадцать, самое большее.
— Отдел арендованной недвижимости, — пробормотала Рэнди. — Прикрытие отдела армейской разведки?
— Именно, — небрежно подтвердил Джон.
Внезапно Питер приложил палец к губам. В наступившей тишине он беззвучно шагнул к окну рядом с балконной дверью. Раздвинув планки жалюзи, британец выглянул на темную улицу, застыв на миг. Снаружи просачивались звуки — рокот машин, мчащихся по переполненной даже в этот час Гран-Виа, голоса прохожих; вот хлопнула Дверь машины, и под перебор гитарных струн пьяный голос неуверенно затянул песню. Агент отступил от окна и с облегченным вздохом рухнул на диванчик.
— Пронесло... кажется.
— Что случилось?
— Мне послышался с улицы странный звук... Я уже слыхивал когда-то подобное и быстро научился дергаться.
— Я ничего особенного не заметил, — признался Джон.
— Тебе и не полагалось, мальчик. Выдох с присвистом — вот как это звучит. Похоже на крик полудохлого козодоя вдалеке. На самом деле это так называемый глухой свист. Напоминает обычные ночные звуки — ветер подул там, или зверушка во сне заворочалась, или вздрогнул один из трех слонов, что держат землю. Мне уже доводилось слышать такое — в северном Иране, на границе с бывшими среднеазиатскими республиками Советского Союза, а еще раньше, в восьмидесятых, — во время той мерзкой заварушки в Афганистане. Этим сигналом пользуются мусульманские народы Центральной Азии. Кстати, ваши ирокезы и апачи переговариваются ночью схожим образом.
— "Щит полумесяца"? — переспросил Джон.
— Возможно. Но я не услышал отзыва, так что, наверное, просто померещилось.
— Часто ли тебе такое простомерещится, Питер? — полюбопытствовал агент.
И тут зазвонил телефон. Все трое подскочили.
— Все системы работают, — послышался в трубке голос Фреда Клейна. — Но наши эксперты в области электронной войны уверяют, что все наши шифры за это время могли быть вскрыты, поэтому до особого распоряжения всякая цифровая связь запрещается. И радиосвязь — тоже. Слишком легко перехватить. Наши ребята меняют все шифры и в срочном порядке усиливают меры зашиты. Они знают, что мы играем против молекулярного компьютера. Пусть стараются. Почему Мадрид? Что тебе удалось выяснить в Толедо?
— "Черное пламя" служило только прикрытием для настоящих террористов, — без лишних вступлений начал Джон. — Группа называется «Щит полумесяца». И Эмиль Шамбор жив. К сожалению, он в руках террористов, вместе с молекулярным компьютером и своей дочерью.
На другом конце провода повисло недоуменное молчание.
— Ты виделШамбора? — переспросил наконец Клейн. — Как ты узнал насчет компьютера?
— Я не только видел — я говорил с Шамбором и его дочерью. Компьютера там не было.
— Если Шамбор жив — понятно, как им удалось так быстро запустить аппарат. Но тогда и опасность намного выше. Особенно если дочь тоже у них... через нее террористы смогут давить на Шамбора.
— Ага, — согласился агент.
Снова пауза.
— Шамбора надо было убить, полковник, — тяжело проговорил Клейн.
— Там не было ДНК-компьютера, Фред. Я пытался спасти старика, вытащить оттуда, чтобы он построил нам второй агрегат. И откуда нам знать, что они уже из него выдоили? Быть может, достаточно, чтобы другой ученый смог воспроизвести его работу.
— А если второго шанса у тебя не будет, Джон? Если мы не найдем в срок ни его, ни компьютера?
— Найдем.
— Я передам это президенту. Но мы оба знаем, что чудес не бывает. В следующий раз будет сложнее.
Пришла очередь Джона отмалчиваться.
— Я принял решение, — проговорил он наконец. — Если я сочту, что у меня нет шансов вытащить Шамбора или уничтожить компьютер, я убью старика. Доволен?
— Я могу на вас положиться, полковник? — Голос Клейна был холоден и тверд, как бетонная плита. — Или мне послать другого агента?
— Другой не знает того, что знаю я. Особенно сейчас. Если бы беседа велась по видеотелефону, спорщики жгли бы друг друга взглядами. А так в трубке повисло молчание. Наконец Фред Клейн шумно выдохнул.
— Расскажи мне об этом «Щите полумесяца». Первый раз слышу.
— Это потому, что группа новая, не успела засветиться. — Джон пересказал то, что услышал от Рэнди. — Панисламисты, очевидно, собранные ради одного теракта неким Мавританией. Он...
— Этого я знаю, Джон. Слишком хорошо знаю. Полуараб, полубербер. Гнев, вызванный несчастьями его нищей страны и ее голодающего народа, подкрепляет в нем всеобщую ненависть мусульман и жителей «третьего мира» к глобализации под флагом большого бизнеса.
— Что служит для этих террористов куда более веской причиной, чем соображения религиозного плана.
— Именно, — отрубил Клейн. — Что дальше?
— Со мной Рэнди Расселл и Питер Хауэлл. — Пришлось пересказать Клейну, каким образом двое агентов очутились на конспиративной ферме «Щита полумесяца».
— Хауэлл и Расселл? — недоуменно переспросил Клейн. — ЦРУ и МИ-6? Что ты им сказал?
— Они здесь, — с напором проговорил Джон, давая понять, что не может говорить свободно.
— О «Прикрытии-1» ты им не сказал? — потребовал ответа Клейн.
— Нет, конечно. — Джон постарался не выказать раздражения.
— Ладно. Можешь сотрудничать, но без разглашения. Понятно?
Джон решил простить своему начальнику излишнее предупреждение.
— Нам потребуется все, что вы сможете накопать на этого Мавританию. Его прошлое, его привычки, куда он, скорей всего, спрячется, где его искать...
— Одно могу сказать сразу, — предупредил Клейн, оставив скользкую тему. — Он подобрал себе надежную берлогу и выбрал чертовски важную цель для своего удара.
— Надолго мы лишились электронной связи?
— Трудно сказать. Возможно, покуда мы не найдем ДНК-компьютер. А до тех пор возвращаемся к курьерам, почтовым ящикам, шифровальным книгам и выделенным телефонным линиям — дипломатические телефонные переговоры идут по особым оптоволоконным кабелям, их можно проверить на постороннее подключение за несколько секунд. В старые деньки мы добивались такими способами неплохих результатов, можно к ним вернуться. Тут никакой компьютер не поможет. Кстати — очень разумно с твоей стороны было связаться со мной через полковника Хакима. Вот новый номер для связи — сейчас мне срочно тянут линию, так что в следующий раз звони напрямую... — Клейн надиктовал номер, а Джон запомнил его, не записывая. — Что с генералом Хенце и тем санитаром, который пытался убить Зеллербаха в больнице?
— Ложная тревога. Оказалось, что тем «санитаром» был Питер. МИ-6 приставила его охранять Марти. Ему пришлось бежать, чтобы я его не разоблачил. И в пансион он заходил не к Хенце, а к его охраннику. — Джон объяснил вкратце, что было Питеру нужно от сержанта Маттиаса.
— Звонок из штаб-квартиры НАТО? Черт, мне это уже совсем не нравится. Откуда нам знать, что Хауэлл не лжет?
— Он не лжет, — отрезал Джон. — А на НАТО работает уйма народу. Один успел вызвать у меня подозрения — некий капитан Боннар. Боевики «Черного пламени» поджидали меня в Толедо — или следили, или их предупредил кто-то. Боннар — адъютант французского генерала Лапорта, он...
— Заместитель главнокомандующего, знаю.
— Вот-вот. Это Боннар передал Лапорту данные об отпечатках пальцев и анализе ДНК из личного дела Шамбора, подтвердив, что тот погиб. Это он подсунул Лапорту досье на «Черное пламя» и вывел меня на толедский след. У него идеальный пост для внедренного агента. От имени генерала он может получить доступ к любым материалам НАТО, к военной документации Франции и практически любой европейской страны.
— Поищу чего-нибудь на Боннара и сержанта Маттиаса заодно. А ты возвращайся к Хенце. НАТО располагает наиболее полными данными на все активные группировки террористов и их союзы. Все, что смогу накопать, перешлю ему.
— Это все? — переспросил Джон.
— Да... нет, погоди! Совсем забыл, когда услышал про Шамбора и «Щит полумесяца». Мне только что звонили из Парижа — час назад очнулся Мартин Зеллербах. Внезапно. Заговорил осмысленными фразами. Потом снова заснул. Это немного, и он еще не вполне в себе... хотя это может быть проявлением синдрома Аспергера. Но ты все же по дороге в Брюссель загляни в Париж.
Джон почувствовал облегчение.
— Буду там через два часа, если не быстрее. — Он повесил трубку и, сияя, обернулся к своим товарищам: — Марти вышел из комы!
— Джон, это замечательно! — Рэнди порывисто обняла его.
От избытка чувств агент стиснул ее в объятиях и закружил.
Сидевший на диванчике Питер внезапно склонил голову к плечу, прислушиваясь... и вдруг подскочил, метнувшись к окну.
— Тихо! — рявкнул он сдавленным шепотом, прислушиваясь. Его тощее, жилистое тело напряглось стальной пружиной.
— Опять? — выдавила Рэнди вполголоса.
Англичанин резко кивнул.
— Тот же глухой свист, словно ночной ветер, — прошептал он. — Точно. Я уверен. Это сигнал. Нам лучше...
Где-то наверху брякнуло металлом о камень. Джон шагнул к лестнице и прижался ухом к стене, пытаясь уловить слабую дрожь.
— Кто-то на крыше, — предупредил он.
И тогда звук услышали все трое — странный, похожий на тревожный вздох спящего сквозь стиснутые зубы. Или далекий крик ночной птицы. Не снизу — сверху. Они были окружены.
Глава 18
Внизу с грохотом вышибли дверь. Штурм начался. Рэнди вскинула голову.
— На лестницу!
Проскочив мимо Джона, она вылетела из кабинета. Светлые волосы ее развевались за плечами, пистолет искал цель. Похожий на мрачную мумию Питер торопливо выключал лампы одну за одной, ежесекундно выглядывая сквозь полузакрытые жалюзи.
— Проверь окна во двор! — бросил он через плечо. Джон метнулся в заднюю комнату. Рэнди, перегнувшись через перила, выпустила в темноту несколько коротких очередей из «хеклер-коха». С первого этажа донесся пронзительный вскрик, потом топот ног и два выстрела — пули ушли в молоко.
Разведчица прекратила стрельбу. На миг наступила противоестественная тишина. Джон выглянул из окна спальни. Ничто не шевелилось под деревьями на заднем дворике, среди скамеек. Тени в лунном свете оставались неподвижными. Но едва агент присмотрелся, как из кабинета позади него донесся приглушенный шум борьбы, оборвавшийся сдавленным хрипом.
Бросившийся на помощь Джон застыл в дверях, обнаружив, что опоздал — Питер Хауэлл уже согнулся над телом мужчины в черном спортивном костюме и черных перчатках. Лицо нападавшего скрывала растянутая трикотажная шапочка, из-под которой торчала коротко стриженная борода.
— Рад, что ты не потерял сноровки. — Джон прошел к балкону. Там было пусто — только свисал с крыши нейлоновый канат. — Не слишком умно... хотя в дом он попал.
— Думал, верно, что ползет тихо, как мышка, — бросил англичанин, вытирая свой верный стилет о брючину нападавшего. Он сдернул с мертвеца шапочку, открывая смуглую, обветренную физиономию, еще носившую возмущенное выражение. — У меня есть план. Если я правильно просчитал этих ребят, у нас будет шанс.
Читать бесплатно другие книги:
