Парижский вариант Ладлэм Роберт

Глава 28

Бейрут, Ливан

10 мая, суббота

Агент ЦРУ Джефф Муссад осторожно пробирался руинами Южного Бейрута, официально — запретной зоны. В воздухе висела пыль; груды битого самана и известковой крошки без слов повествовали печальную историю гражданской войны, растерзавшей Ливан и погубившей репутацию Бейрута, известного когда-то как «восточный Париж». Хотя центр города понемногу отстраивался заново и несколько сотен международных компаний вернулись в страну, здесь, в беззаконных пустошах, оставшихся в наследство от мрачного прошлого, не было и следа прогресса.

Переодетый и вооруженный, Джефф должен был связаться с важным информатором, чье имя и конспиративный адрес обнаружили в записках другого работника Конторы, погибшего во время злосчастной атаки на Пентагон 11 сентября 2001 года. Миссия его, и так непростая — все равно что искать иголку в стоге сена, — стала возможна благодаря новым источникам разведывательных данных, используемых американским правительством: от таких, уже знакомых, как самолеты-шпионы «U-2» и созвездия секретных разведывательных спутников на орбите, до коммерческих спутниковых фотоснимков и зондов-шпионов с дистанционным управлением.

Дорожных указателей, разумеется, не было, и Джефф полагался на заложенную в карманный компьютер «Палм-Пилот» программу, указывающую кратчайший путь к искомой пещере, прокопанной в грудах обломков какого-то здания. Агент остановился в тени, чтобы в очередной раз свериться с компьютером. На экране виднелась спутанная сетка окрестных улиц и переулков — прямая передача с новейшего беспилотного самолета-разведчика. Эти суперсовременные роботы могли передавать изображение в реальном времени на любые расстояния через сеть спутников, в отличие от прежних моделей, ограниченных расстоянием прямой видимости от базы, поддерживавшей с ними связь.

Чужаку легко было заблудиться в изменчивом хаосе Южного Бейрута. Но Джефф, следуя маршруту, проложенному компьютером по меняющейся в реальном времени карте города, уверенно продвигался вперед. Он прошел добрую четверть мили, когда впереди загремели выстрелы, а сзади послышались чьи-то шаги. С бьющимся сердцем агент нырнул в тень черного от сажи корпуса танка, выгоревшего дотла в каком-то давнем бою, и, напряженно прислушиваясь, вытащил пистолет. Надо скорей попасть в укрытие связника, прежде чем его раскроют.

Джефф еще раз глянул на экран «Палм-Пилота». До цели оставалось совсем недалеко, но в тот момент, когда агент пытался соотнести с местностью очередной поворот, случилось немыслимое. Экран погас. Джефф ошарашено глянул на прибор. Под ложечкой у него засосало. Без компьютера он не смог бы ориентироваться в городе. Матерясь про себя, он вызвал на экран обычные ложные данные — адреса, какие-то липовые заметки... но связь с самолетом была утеряна. Агент не знал, куда двигаться дальше или хотя бы как вернуться на базу.

Джефф судорожно попытался припомнить, куда надо было свернуть дальше. Убедив себя, что справится и по памяти, он пробежал мимо рухнувшего дома, завернул за угол и двинулся к своей, как он надеялся, конечной цели. Выбежав на ровную площадку, он нервно оглянулся в поисках зева пещеры. Но увидел совсем другое: вспышки огня в дулах четырех автоматов... и больше ничего.

Форт-Бельвуар, штат Виргиния

Форт-Бельвуар находился путь южнее федеральной столицы. Когда-то настоящая крепость ныне вмещала добрую сотню правительственных организаций — сущий справочник по отделам департамента обороны. Среди самых засекреченных его насельников числилась и главная приемная станция системы спутникового наблюдения Национальной Организации Рекогносцировки — НОР. Организация, созданная еще в конце шестидесятых, чтобы создавать, запускать и следить за работой спутников-шпионов, действовала в обстановке такой секретности, что само ее существование официально отрицалось до середины девяностых. А о могуществе этой конторы можно было судить по одному тому, что ее годовой бюджет превосходил расходы на содержание трех самых известных спецслужб страны, ЦРУ, ФБР и АНБ, вместе взятых.

Центр сбора информации НОР, примостившийся в виргинских пригородах Вашингтона, предоставлял последние новинки разведывательной техники в распоряжение лучших аналитиков страны. Одним из таких гражданских специалистов была Донна Линдхорст — веснушчатая брюнетка, чье лицо сейчас, на шестой день состояния повышенной боевой готовности, сильно осунулось. Сегодня ей выпало наблюдать за северокорейской ракетной базой. Эта страна, сделавшая ставку на создание ракет большого радиуса действия, считалась серьезной потенциальной угрозой безопасности США и их союзников.

Проработавшая не один год в системе НОР, Донна знала, что спутники-шпионы витают в сотнях миль над планетой уже четыре десятка лет. Эти любопытные птички, обходившиеся в миллиарды долларов, дважды в день проносились в двадцать пять раз быстрей звука над каждой точкой земного шара, делая цифровые снимки тех мест, которыми интересовались ЦРУ, армейское верховное командование и высшие правительственные чины. В любой момент над горизонтом в любом месте Земли находилось не менее пяти спутников. Американские сателлиты передавали с орбиты непрерывный поток черно-белых снимков, фиксировавших все, от гражданской войны в Судане до экологических катастроф в Китае.

Северокорейская ракетная база, к которой было приковано внимание Донны, сейчас стояла высоко в списке «горячих точек». Менее всего сейчас Соединенным Штатам желалось, чтобы какая-нибудь непредсказуемая диктатура решила воспользоваться нынешним неустойчивым положением. А именно это и могло вот-вот случиться. В горле у Донны пересохло от ужаса. На сделанном в инфракрасных лучах снимке отчетливо виднелся тепловой выброс — точно такой, какой дает запуск баллистической ракеты.

Аналитик тревожно вгляделась в экран, одновременно подавая на спутник команду — удерживать в фокусе заданный участок поверхности. Орбитальная фотокамера, известная в шпионской среде под шуточным прозвищем «Замочная скважина, модель вторая», могла делать снимки с пятисекундным интервалом и тут же передавать их через сеть военной спутниковой связи «Милстар» на монитор ее компьютера. Для этого понадобились колоссальные вычислительные мощности и почти весь диапазон передачи сигнала, но Донне требовалось быть уверенной, что тепловой выброс на снимке — не результат случайного сбоя, а первый признак грядущего ракетного удара.

Невольно нагнувшись к экрану, Донна пожирала взглядом ряды цифр, пролистывая снимки... пока экран не померк. Фотоснимки стерлись. На миг Донна оцепенела. Потом подняла голову и в ужасе и недоверии воззрилась на ряды мониторов, мозаикой покрывавшие противоположную стену. Все они были темны. Со спутников не поступало ни одного кадра. Если бы сейчас северным корейцам пришло в голову нанести по США ядерный удар, остановить их было бы некому.

Вашингтон, округ Колумбия

В кабинетах и коридорах восточного крыла Белого дома царило тихое ликование, словно в мае месяце вдруг объявили День благодарения. Президент Кастилья, восседавший за большим столом в Овальном кабинете, впервые за последние тревожные дни позволил себе улыбнуться, окидывая взглядом полные того же сдержанного восторга бессчетные лица советников.

— Не знаю, как вам это удалось, сэр, — советник по национальной безопасности Эмили Пауэлл-Хилл просто сияла, — но у вас все получилось.

— У насполучилось, Эмили, — поправил ее президент.

Кастилья поднялся и пересел на софу рядом с советницей. Обычно он редко позволял себе подобные дружеские жесты, но сегодня президент чувствовал себя так легко, словно с плеч его слетел тяжкий груз. Он снова окинул комнату взглядом поверх очков, оделяя каждого своей теплой улыбкой, радуясь облегчению, написанному на каждом лице. И все же поводов для веселья не было. Во время ракетного удара по алжирской вилле погибли хорошие люди.

— Получилось у нас всех, особенно включая спецслужбы, — продолжил он. — Мы многим обязаны тем бескорыстным героям, что проникают в ряды врага, не ожидая славы и почета.

— Если верить капитану Лейнсону с «Саратоги», — заметил адмирал Броуз, слегка кивая директору Центрального разведывательного, — именно агенты ЦРУ настигли наконец этих ублюдков и уничтожили проклятый ДНК-компьютер.

Директор скромно кивнул:

— В основном тут потрудилась агент Расселл. Одна из наших лучших. Хорошо поработала.

— Да, — согласился президент, — без сомнения, ЦРУ и другие, кому придется остаться неизвестными, спасли наши шкуры — на этот раз. — Посерьезнев, он обвел взглядом начальников штабов, глав АНБ и НОР, директора ЦРУ и главу своей администрации. — Теперь нам пора готовиться к будущим переменам. Молекулярный компьютер — уже не игрушка теоретиков, друзья мои, не за горами квантовые вычислительные машины. Их появление неизбежно. Кто знает, что дальше изобретет наука в помощь людям и, могу заметить, на погибель нашим системам обороны? Мы обязаны уже сейчас начинать поиски адекватных мер противодействия.

— Насколько я поняла, господин президент, — заметила Эмили Пауэлл-Хилл, — доктор Шамбор, его машина и все данные исследований погибли при взрыве. По сведениям из моих источников, повторить его достижение никому не удалось. Так что время пока есть.

— Возможно, Эмили, — признал президент. — Однако мои лучшие источники в научных кругах все как один утверждают, что после первого прорыва прогресс в исследованиях неизбежен. — Он еще раз оглядел собравшихся, прежде чем продолжить сурово: — Так или иначе, а мы обязаны установить неприступную защиту против атак с помощью молекулярных компьютеров... равно как против любых потенциальных угроз государственной безопасности со стороны новых научных достижений.

В Овальном кабинете воцарилось молчание. Советники обдумывали каждый свою роль в предстоящих действиях. Тишину разорвал пронзительный звон стоящего на президентском письменном столе телефона.

Сэм Кастилья заколебался, глядя через всю комнату на аппарат, которому полагалось звонить только в случае катастрофы. Потом он, тяжело опершись о колени, встал, медленно пересек кабинет и поднял трубку:

— Да?

— Нам надо поговорить, господин президент, — послышался голос Фреда Клейна.

— Сейчас?

— Так точно, сэр. Немедленно.

Париж, Франция

Рэнди, Питер и Марти Зеллербах собрались в просторной палате эксклюзивного частного госпиталя, специализирующегося на пластической хирургии. Мучительная беседа прервалась; глухой уличный шум казался в тишине особенно громким. По щекам Марти катились слезы.

Джон мертв. От этих слов у него разрывалось сердце. Он любил Джона, как только могут любить друг друга столь несхожие способностями и интересами друзья, стянутые невидимыми узами взаимного уважения, лишь крепчающими с годами. Переживаемая Мартином потеря была так велика, что слова не могли выразить ее. Джон всегда был рядом с ним. Невозможно было представить себе мир без Джона.

Рэнди присела рядом с ним на койку, взяла за руку, одновременно утирая собственные слезы. Питер подпирал дверной косяк. Лицо его было непроницаемо, и только слабый неровный румянец выдавал силу его чувств.

— Он... делал свою работу, — тихонько проговорила Рэнди. — Ту, что хотел делать. Лучшей судьбы не бывает.

— Он... он был настоящий герой, — заикаясь, пробормотал Марти. Лицо его исказилось от напряжения в поисках нужных слов. Марти трудно было выражать свои чувства — этим языком он так и не овладел в полной мере. — Я не говорил, как восхищался Бертраном Расселлом? Я очень тщательно подбираю своих героев. Но Расселл — это что-то необыкновенное. Никогда не забуду, как я в первый раз прочел его «Принципы математики». Мне было лет десять, кажется, и меня словно оглушило. Боже! Сколько следствий!Эта книга открыла передо мной целый мир! Это он вывел математику из загона абстрактной философии, ввел ее в четкие рамки.

Питер и Рэнди переглянулись. Ни один, ни другая понятия не имели, о чем идет речь.

Марти неудержимо и беспомощно мотал головой, слезы капали на простыни.

— Столько восхитительных идей там было. Конечно, Мартин Лютер Кинг-младший, Уильям Фолкнер и Мики Мантл[17] — тоже герои ничего себе. — Взгляд его обегал палату, словно бы в поисках прибежища. — Но Джон для меня был самым большим героем. Всегда. Совершенно величайшим.С самого детства. Только я ему никогда не говорил об этом. Он мог все, чего не могу я, а я мог все, чего не умел он. И ему это нравилось. Мне тоже. Часто ли такое бывает? Потерять его — все равно что руку или ногу потерять, только еще хуже. — Он сглотнул. — Я буду... так тосковать по нему.

Рэнди стиснула ему руку.

— Как и мы все, Март. Я была так уверена, что он выберется вовремя. Он был уверен. Но... — В груди у нее перехватило. Она с трудом подавила всхлип и понурила голову. Заныло сердце. Это она подвела Джона. Поэтому он мертв. Неслышно покатились слезы.

— Он знал, что делает, — грубовато бросил Питер. — Мы же понимаем, чем рискуем. Кто-то должен этим заниматься, чтобы бизнесмены, и домохозяйки, и продавщицы, и миллионеры, и всякие долбаные потаскуны могли спать спокойно.

В голосе старого агента сквозила горечь, и Рэнди поняла — так Питер выплескивает горе. Он стоял отстраненно, как жил. Полузажившие, не скрытые повязками раны на лице и левой руке были бледны от сдерживаемой ярости.

— Я и в этот раз... хотел помочь, — вымолвил Марти медленно и сбивчиво из-за побочного эффекта медикаментов.

— Он знал, малыш, — сказал ему Питер.

Снова пало мрачное молчание. Громче показался уличный шум; где-то вдалеке завыла сирена.

— Не всегда получается, как хотелось, — подытожил наконец Питер типично британским преуменьшением.

Зазвонил телефон на прикроватной тумбочке. Все трое воззрились на него. Трубку снял Питер.

— Хауэлл слушает. Я же говорил не... Что? Да. Когда? Точно?! Ладно. Да, я в деле.

Он швырнул трубку на рычаг и обернулся к друзьям. Лицо его казалось суровой маской, словно ему только что предстало нечто ужасное.

— Совершенно секретно, — проговорил он. — Только что с Даунинг-стрит. Кто-то переподчинил себе все разведывательные спутники США, отключив передачу данных в сети Пентагона и НАСА, Можете себе представить, чтобы такое удалось осуществить безДНК-компьютера?

Рэнди заморгала и, схватив с тумбочки пакет бумажных салфеток, торопливо высморкалась.

— Они вытащили компьютер с виллы? Нет, не может быть. Тогда какого черта?..

— Да будь я проклят, если сам понимаю. Но угроза остается. Поиски надо начинать заново.

Рэнди помотала головой:

— Не могли они вытащить прототип. Времени у них бы не хватило. Но... — Она уставилась в глаза Питеру. — Может быть, как-то выжил Шамбор? Это единственное, что мне приходит в голову. А если Шамбор...

Марти выпрямился. Лицо его, только что искаженное горем, озарила надежда.

— Джон тоже мог уцелеть!

— Стоп, оба! Вовсе необязательно, — перебил Питер. — «Щит полумесяца» любой ценой вытащил бы Шамбора... а вот за жизнь Джона или мисс Шамбор они бы и гроша ломаного не дали. Ты же сама слышала очереди, Рэнди. В кого еще могли стрелять? В твоем же отчете написано, что Джон погиб или в перестрелке, или при взрыве. Эти чертовы ублюдки ликовали. Торжествовали. Не отвертишься.

— Ты прав, — Рэнди поморщилась. — Действительно. И все же мы не можем просто отмести эту возможность. Если он жив...

Отшвырнув одеяло, Марти соскочил с койки и выпрямился, опершись об изголовье от накатившей слабости.

— Говорите что вам вздумается,но Джон жив!— твердо заявил он. Рассудок его отбросил неприятную информацию, сформировав новую картину мира. — Мы должны прислушаться к Рэнди. Может быть, Джон нуждается в нашей помощи! Как подумаю, что он может сейчас страдать, раненный, одинокий, в ужасной жаркой Сахаре... а может, эти гнусные террористы готовятся его убить прямо сейчас, пока мы болтаем! Мы должны его найти!

Лекарства вымывались из крови, и реальность расплывалась перед глазами Мартина Зеллербаха — супермена, вооруженного компьютером и собственным гением.

— Успокойся, мальчик мой. Знаешь, у тебя есть привычка к нелогичным выводам.

Марти вытянулся во весь свой невеликий рост — как раз хватило, чтобы пробуравить возмущенным взором грудину Питера.

— Моя вселенная, — объявил он весьма сдержанно, — не просто логична, она находится за пределами твоего скудного разумения, о невежественный бритт!

— Вполне вероятно, — сухо отозвался Питер. — Но мы-то сейчас действуем в моем мире, не забывай. Предположим, что Джон жив. Судя по тому, что видела Рэнди, он в плену. В лучшем случае — скрывается, раненый, от преследователей. Вопрос: где он в таком случае находится и как с ним связаться? Наши системы электронной связи рухнули, когда отключились спутники, и годятся теперь разве что как рации ближней связи.

Марти открыл было рот, чтобы ляпнуть нечто резкое, потом сморщился в беспомощном отчаянии, пытаясь заставить заторможенный лекарствами мозг действовать с нужной скоростью.

— Если Джон сумел бежать, — рассуждала вслух Рэнди, — особенно если Шамборы с ним — «Щит полумесяца» ринется по их следу. Мавритания своего не упустит. Вероятно, он бы бросил в погоню этого головореза, Абу Ауду. А тот, насколько я поняла, свое дело знает. Так что, если Джон и остальные пока живы, они, вероятно, еще в Алжире.

— А если он бежать не сумел, — продолжил Питер, — если никто не сумел — а судя по тому, что случилось сейчас с американскими спутниками, доктор Шамбор до сих пор находится в руках террористов, — то Джон в плену. А мы понятия не имеем где.

Вашингтон, округ Колумбия

Еще более обычного озабоченный Фред Клейн нетерпеливо ерзал по грубой деревянной скамье, которую президент перевез из своего кабинета на ранчо в Таосе[18] сюда, в кабинет на втором, жилом этаже Белого дома. Взгляд его слепо блуждал по книжным полкам, пока глава «Прикрытия-1» обдумывал, что сейчас скажет президенту. Ужасно хотелось закурить, но мундштук трубки все еще торчал из кармана мешковатого шерстяного пиджака. Клейн положил ногу на ногу, раздраженно покачивая носком, точно маятник метронома.

Вошедшему Кастилье сразу бросилось в глаза, что глава «Прикрытия-1» чем-то расстроен.

— Сочувствую твоей потере, Фред. Я знаю, как ты ценил доктора Смита...

— Ваши соболезнования слегка преждевременны, сэр. — Клейн прокашлялся. — Так же как ликование по поводу нашей так называемой победы в Алжире.

Президент напрягся. Он неторопливо подошел к старому, полюбившемуся ему еще по Таосу письменному столу, сел.

— Рассказывай.

— Отряд рейнджеров, которых мы направили на место сразу после ракетного удара, не нашел тел подполковника Смита, доктора Шамбора и Терезы Шамбор.

— Вероятно, не успели. И в любом случае части тел должны были обгореть при взрыве.

— Отчасти это верно. Но мы направили на место наших спецов по ДНК-анализу, как только я получил отчет агента Расселл. Алжирская армия и полиция нам помогли. Покуда мы не нашли ничего похожего. Вообще. И ни одной женской клетки. Если мисс Шамбор выжила, то где она? Где ее отец? Где подполковник Смит? Если Джон жив, он бы связался со мной. Если выжили Шамбор и его дочь, мы бы об этом уже знали.

— Если только они не в плену. Ты к этому клонишь? — Не в силах усидеть на месте, Кастилья вскочил и принялся расхаживать взад-вперед по индейскому ковру. — Полагаешь, что часть террористов могла уйти, забрав с собой нашу троицу?

— Это меня и беспокоит. Иначе...

— Иначе ты радовался бы, что Смит и Шамборы живы. Это я понимаю. Но все выводы какие-то умозрительные.

— Догадки и прикидки — мое ремесло, сэр. Любая спецслужба обязана ими заниматься, если заслуживает своего имени. Наша задача — предвидеть вероятности. Возможно, я ошибаюсь, и тела будут найдены. — Клейн сплел пальцы домиком и опустил голову. — Но когда от трех человек не остается и следа — я думаю, это слишком подозрительно, Сэм.

— И что будешь делать?

— Просеивать золу на руинах и делать анализы, но...

Зазвонил телефон. Президент сорвал трубку.

— Да? — Он поморщился, потом нахмурил лоб и наконец рявкнул: — Беги ко мне в кабинет, Чак! Да, немедленно!

Он бросил трубку и замер, закрыв глаза, словно пытаясь изгладить из памяти услышанное. Клейн наблюдал за ним с растущей тревогой.

— Кто-то, — устало проговорил Кастилья, — только что перепрограммировал процессоры на борту всех наших военных и частных спутников так, что мы не можем получать с них данные. Всехспутников. Любыеданные. Катастрофический системный сбой. И хуже того — никто с земли не может перепрограммировать их обратно.

— Мы ослепли?! — Клейн проглотил ругательство. — Похоже, ДНК-компьютер снова за работой, черт. Но как?!Он уничтожен!

Это единственное, в чем Расселл была уверена твердо. Ракета попала в дом, а компьютер находился внутри. Смит сообщил ей, что он готов вытащить обоих Шамборов, и дал сигнал на запуск. Даже если он и профессор не уничтожили аппарат, тот должен был сгореть вместе с виллой.

— Согласен. Должен был. Это логичный вывод. А теперь марш в соседнюю комнату, Фред, — сейчас прибежит Чак.

Чарльз Орей ворвался в президентский кабинет в ту же секунду, как за Фредом Клейном затворилась дверь.

— Наши не сдаются, но в НАСА утверждают, что тот, кто перепрограммировал спутники, перекрыл все пути. До одного. Мы не можем послать команду. Проблем уже навалилась уйма.

— Лучше расскажи.

— Мы уже думали, будто северокорейцы запустили в нашу сторону ракеты; хорошо, наш агент на земле передал, что это густой туман размазывал тепловой след горящего рядом с ядерной шахтой грузовика. Мы потеряли агента в Южном Бейруте, Джеффа Муссада, — у него отказал курсограф. Полагаем, что он мертв. Одна из наших подводных лодок в Тихом океане едва не протаранила авианосец. Даже «Эшелон» опять рухнул.

Перехват международных звонков по программе «Эшелон» осуществлялся не только прямым подключением к подводным трансокеанским кабелям, но и через спутники.

Президент едва не забыл, что надо дышать.

— Собери обратно всех начальников штабов. Они, наверное, еще за порог не вышли. Если вышли — найди для начала адмирала Броуза и передай, пусть все готовятся к худшему — к немедленной атаке на Соединенные Штаты. Это может быть что угодно — от бактериологического оружия до ядерной бомбы. Поставьте на уши все системы обороны, включая официально несуществующие.

— Экспериментальная противоракетная установка, сэр? Но наши союзники...

— Я с ними переговорю. Все равно надо их предупредить — пусть поднимают своих. В любом случае мы им поставляли массу информации с наших спутников — черт, многие и машинное время покупали. Их системы уже зафиксировали спад потока данных. Если я их не обзвоню, они сами оборвут телефон. Спишу пока на лучшего в мире сумасшедшего хакера — ненадолго, но поверят. А мы покуда переходим в боевую готовность. По крайней мере наша опытная система должна быть в безопасности — никто не знает о ее существовании, — а она может остановить любой ракетный удар, кроме разве что массированного ядерного, на который террористы не способны. Сейчас такое могут только британцы и Москва, но в этот раз они, слава богу, на нашей стороне. Во всем остальном придется положиться на обычные войска, ФБР и полицию, сколько от нее ни есть проку. И, Чак, это не должно просочиться в прессу. Наши союзники тоже поставят в известность журналистов. Мы будем выглядеть чертовски глупо. Действуй, Чак.

Орей вылетел из кабинета. Президент отворил вторую дверь и едва не столкнулся с серым от ужаса Клейном.

— Все слышал? — спросил Кастилья.

— О, да.

— Найди эту проклятую машину, Фред, и в этот раз покончи с ней!

Глава 29

Париж, Франция

Когда Марти задремал наконец в своей больничной койке, Питер ускользнул, чтобы связаться с местным отделением МИ-6. Рэнди подождала минут десять, пока Марти не заснет покрепче, и тоже вышла, но недалеко — до телефонной будки, замеченной ею в фойе. Она подождала на пролете пожарной лестницы, наблюдая, как проходят мимо медсестры, обхаживающие богатых пациентов, готовых выйти из клиники с новыми лицами или фигурами. Улучив момент, когда в фойе никого не было, Рэнди сбежала вниз по ступенькам, мимо высоких хрустальных ваз с букетами нарциссов, пионов, ветками сирени. Пахло как в цветочной лавке, только обходилось это благоухание намного дороже.

Запершись в стеклянной будке, Рэнди набрала номер своего начальника в Лэнгли, Дага Кеннеди. Связь с этим номером шла по подводному оптоволоконному кабелю.

— У меня дурные новости. — Голос Дага был мрачен. — И это еще слабо сказано. Спутники связи и рекогносцировки все еще выведены из строя. Хуже того — мы потеряли все, что было на орбите, военные и гражданские спутники. Ребята из НАСА и Пентагона работают как черти, вкладывают все, что есть, а чего нет — делают по дороге. Пока что результатов — ноль. Капут. Алоха. Без спутников мы слепы, глухи и безмозглы.

— Намек понят. А ты думаешь, чем я занимаюсь? Я тебе говорила, что прототип уничтожен, точка. Можно только предположить, что Шамбор выжил, хотя я все равно не понимаю, каким образом. И не могу взять в толк, как он сумел так быстро построить новый прототип.

— Не забывай, что он гений.

— Даже у гениев две руки и десять пальцев! Им нужно время, материалы — и место для работы. Спокойное место. Почему я, собственно, и тревожу ваше величество!

— Кончай ерничать, Расселл. До добра не доведет. Что надо?

— Свяжись со всеми нашими агентами на земле в радиусе двухсот миль от виллы и выясни — не видели ли они, не слышали ли, не заметили ли чего-то необычного на дорогах или в гаванях, даже самых мелких, на побережье близ виллы в течение двенадцати часов после взрыва. И проверь по нашим источникам все воздушное пространство над Средиземным морем и всю акваторию, в этот же промежуток времени.

— Это все?

—Пока —да, — отозвалась Рэнди, не обращая внимания на сарказм шефа. — Это может подсказать нам, жив ли Шамбор. — Она примолкла. — Или мы имеем дело с неизвестным фактором — что пугает меня намного сильнее. Если старик жив, мы должны выяснить, куда он направился.

— Убедила.

— И все ко вчерашнему дню, ладно?

— Или даже раньше. А ты что?

— Пойду по другому следу... неофициально, ты меня понял?

Это был блеф. Единственными «следами» в ее распоряжении сейчас были раскинутая Питером частая сеть личных знакомых информаторов, в большинстве своем чудаковатых, и интеллект впавшего в маниакальное возбуждение Марти Зеллербаха.

— Все понял. Удачи, Расселл.

Связь прервалась.

В воздухе где-то над Европой

Руки Джона Смита были связаны за спинкой жесткого сиденья в хвосте транспортного вертолета, глаза — завязаны тряпкой, рот — заткнут. Несмотря на боль, на тревогу и страх, агент все же пытался заносить в память все, что можно, одновременно дергая тугие путы. По временам веревка чуть подавалась, пробуждая в душе агента надежду, но, если он не успеет освободиться до той минуты, когда вертолет приземлится, все его попытки легко будут разоблачены Абу Аудой или его подручными.

Он находился в вертолете, и немаленьком — слышался рокот двух мощных двигателей. По их звуку, по размещению двери, в которую его втолкнули, по расположению сидений, о которые он по очереди разбивал колени, пока его вели в хвост, агент рассудил, что это вертолет Сикорского модели S-70, известный под многими именами — во флоте его называли «Си Хоук», или «Морской ястреб», в армии — «Черный ястреб», в ВВС — «Пейв Хоук», а в береговой охране — «Сойка». S-70 служили десантными или транспортными вертолетами, но порой выполняли и другие функции — штабных судов, например, или медэвакуаторов. За время службы Джон налетался на таких изрядно — как на армейских моделях, так и на воздушно-десантных, хотя попадались и флотские — так что мог разобраться во всех деталях.

Уже сделав для себя этот вывод, агент подслушал, как Абу Ауда выговаривает своему помощнику. Оказалось, что он был почти прав — вертолет был модели S-70A, экспортная версия многоцелевого «Черного ястреба». Возможно, то было наследие «Бури в пустыне», а может, его приобрели через собрата-террориста, подвизавшегося в отделе снабжения армии какой-нибудь мусульманской страны. Так или иначе, а этот вертолет легко мог быть переоборудован в боевой, отчего Джону стало совсем неуютно.

Вскоре Абу Ауда отошел. Агент добрых три часа прислушивался, не донесутся ли до него обрывки других разговоров, пытался различить заглушаемые ревом моторов слова, но так ничего и не добился. Однако горючее в баках наверняка уже было на исходе. Вскоре вертолету придется опуститься. На алжирской вилле Мавритания счел, что агент может представлять для него какую-то ценность, и, верно, не изменил своего мнения — иначе Джона уже убили бы. Но рано или поздно от него все равно избавятся, Абу Ауде надоест таскать за собой проклятого гяура. Из свидетелей обвинения получаются плохие попутчики.

В конце концов беспомощный агент прекратил дергать веревки и расслабился. Ныла, словно ожог, рана на плече — поверхностная, скорей неприятная, чем опасная, но лучше бы ее промыть, пока не загноилась. С другой стороны, просто выжить сейчас важнее. Снова вспомнилась Рэнди. Джон слишком хорошо знал свою подругу, чтобы не тревожиться за нее. Успела ли она выйти из зоны поражения? Она ждала бы его и Шамборов, сколько могла. А когда они не появились, первым ее побуждением было бы броситься на помощь.

«Господи всевышний, — мелькнуло в голове, — надеюсь, что нет!» Даже если она сообразила, что пора уносить ноги, то все равно могла не успеть. Во рту агента пересохло при воспоминании о том, как близко стояла смерть...

...У окна мрачной виллы... вокруг вооруженные террористы... оружие у Джона и Терезы отобрали...

«Американец подал сигнал к ракетному удару, — говорит Эмиль Шамбор Мавритании. — Надо уходить. Прикажи своим людям стрелять в потолок, сделать вид, что идет бой. Потом кричите. Радуйтесь, словно вы убили Смита и мою дочь. Скорей!»

Террористы дают несколько очередей в потолок. Разражаются громкими кличами. Несутся прочь от виллы, волоча Джона и Терезу в сторону посадочной площадки. Добегают до ближайших бараков, прежде чем мир за спиной взрывается. Их подбрасывает в воздух. Швыряет на землю. Оглушает чудовищным ревом. Взрывная волна рвет одежду и волосы. Пролетают мимо сорванные ветви, листья пальм. Над головой проносится, кружась, тяжелая деревянная дверь, падает на одного из людей Абу Ауды, расплющивая его в лепешку.

Когда земля перестает содрогаться, Джон поднимается на ноги. Из раны на голове струится кровь, горит огнем левая рука. Агент суматошно тянется к оружию.

Абу Ауда наставляет на него свою английскую штурмовую винтовку:

— И не пытайтесь, подполковник.

Уцелевшие поднимаются на ноги. Их на удивление много. У Терезы стекает по бедру струйка крови. Шамбор бросается к ней: