Чистилище. Амазонки Янычара Янковский Дмитрий
– Это и есть игра. Вильман маньяк. Ему мало было обречь людей на гибель и страдания, он с ними еще в игру поиграть решил. Хотя сам, наверное, давно сдох. А мы расхлебываем. Но Кир – это Кир. Если бы ты его знала, поняла бы. Он решил рискнуть. Собрал экспедицию в Исландию и отправился туда.
– Скорее всего, мама сделала бы так же, если бы знала про Исландию. Но если он отправился попытать счастье и разгадать загадку Вильмана, то вы почему не остались?
– Сама подумай.
– Ну да. Вакцина. Жить до восьмидесяти лет. Заманчиво. И вы ради этого решили махнуть пешочком от Африки до Балтики?
– Вообще-то мы думали пройти весь путь на парусных буерах. Но оказалось, что буера хорошо ходят только по ровной песчаной пустыне и по асфальту. Стоит им оказаться в траве, в лесу, в горах, они становятся обузой. Их пришлось бросить. Потом мы надеялись на гужевой транспорт, но пока ничего не нашли.
– Почему же не вернулись?
– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Понимаешь, Рахим до предела упертый. Он изначально сказал, когда еще уходили из поселения, что он убьет каждого, кто попытается поднять панику, начнет призывать других вернуться и приводить для этого аргументы. Но об этом думают многие. Просто боятся Рахима. А ты – чужая. Тебя не получится обвинить в паникерстве, так как ты была там, на севере, и знаешь, о чем говоришь. Возможно, тебе удалось поколебать решимость Рахима. Мне так кажется. Но его колебаний мало. Хотелось бы, чтобы он вернул назад либо всю группу, либо хотя бы позволил вернуться желающим.
– Среди которых и ты, – догадалась Дарья.
– Да. Я не боец. Меня в эту экспедицию загнал страх. Но на поверку путь оказался страшнее, чем жизнь до него. Поход на Готланд – большая глупость. По целому ряду причин. Но главная состоит в том, что я могу прожить еще год или два до мутации, наслаждаясь жизнью. А если продолжу путь, то, скорее всего, погибну в дороге, в лишениях и страданиях.
– Да, вероятность вам добраться до Балтики равна ноль целых ноль десятых.
– Многие так теперь думают. Но против Рахима никто не пойдет. Только ты можешь всех спасти. Возможно, и его тоже.
Дарья задумалась. Она не верила ни в судьбу, не в высшие силы, способные управлять человеческими поступками. Но вместе с тем порой в цепочках случайностей явственно просматривалось нечто похожее на разумную волю. Взять хотя бы то, что Дарья, является дочерью иммунной, которая помогла создать Крепость, что тридцать назад спасло очень многих людей. И вот наступает момент, когда самой Дарье предоставляется возможность спасти других людей? Случайность? Закономерность? Как знать. Но Дарья решила не пренебрегать такой возможностью. Даже если Рахим ее за это убьет. Мама не побоялась принять смерть ради других. Чем ее дочь хуже?
– Как я их спасу, если ты сам говоришь, что поколебать решение Рахима мало. Что я еще могу сделать?
– Есть один весомый аргумент. О котором никто кроме меня не знает.
– Ты не решился выдать его Рахиму?
– Да, побоялся. И это меня гложет, но я все равно боюсь. Понимаешь, в самом поселении действовали четкие законы, за исполнением которых следил военный совет во главе с Киром. А тут что? Рахим тут царь и бог. Что захочет, то и сделает с кем угодно. Его побаиваются, его приближенных побаиваются, потому что просто никто не привык к такому положению вещей.
– Зато мы привыкли, – недобро усмехнулась Дарья. – Мы большую часть жизни прожили именно в таких условиях, только у нас вместо Рахима были Юсуп и Шамиль. Раз в сто похуже, уверяю тебя. Давай, выкладывай, что у тебя за аргумент?
– Проблема в том, что никто особо не верил в успех миссии Кира. Именно это дало возможность таким, как Рахим, взбудоражить умы некоторых людей в поселении. Наверное, Кир это понимал. Но его авторитет был силен, пока он сам находился в поселении. А как ушел с соратниками, так в поселении началась возня за власть, и все такое…
– Понятно, – Дарья вздохнула.
– Но для меня все изменилось в одну из ночей. Мы тогда только перебрались через Суэцкий канал в Порт-Саиде и сделали большой привал на несколько дней. Мутантов в округе не было, они все перекочевали к озерам и к Нилу. Диких в тех местах тоже не было, так как они держатся вблизи плодородных зон, где еды побольше. В общем, нам там Рахим предоставил довольно высокую степень свободы. Многие просто отдыхали, кто-то пошел бродить в порт, в надежде найти что-то ценное из вещей старого мира, а я пошел исследовать старые корабли. Ну, я же радист, поэтому меня радиостанции больше интересовали. Но электричества на кораблях давно уже не было, аккумуляторы все разрядились и потекли за тридцать лет, так что я быстро понял, что у меня не выйдет включить одну из мощных станций, чтобы послушать эфир. Но я ошибся. На одном из кораблей оказался рабочий ветрогенератор. Я с ним повозился, запитал от него радиостанцию и давай перебирать частоты. Ничего. Потом наступила ночь, я решил не топать в лагерь, а заночевать прямо в радиорубке. Там дверь стальная – высший уровень спокойствия и безопасности. И, представляешь, когда ионосфера чутка успокоилась, я решил покрутить ручку настройки еще. И вдруг поймал несущую.
– Что? – Дарья в этом не разбиралась нисколько.
– Несущую частоту. Участок тишины, вместо треска атмосферных помех. Обычно это означает, что где-то включена рация. Может, близко, может, далеко. Не понять. Я подождал немного и хотел уже было выключить, как в эфир пошли позывные. Просто тонированый сигнал. Та-ти-та. А следом за этим голос Кира.
– Обалдеть… – прошептала Дарья.
– Я сразу понял, что это запись. В эфире так не разговаривают обычно, на симплексе. Просто скажут пару слов, и слушают эфир. А тут нет. Прошли позывные, и голос Кира начал вещать. Я дословно не помню, но смысл был такой, что Кир добрался до Франции, завладел там паровым катером и прямым ходом двигался в Исландию. На его пути попался дрейфующий корабль, на котором оказалась рация. Он взял там еды, консервов, жидкого топлива для топки и отправился дальше, оставив эту запись. Чтобы те, кто его услышал, не теряли надежды.
– Ну и ну… – Дарью одолевали эмоции. – Но это же все меняет. Если бы ты рассказал Рахиму…
– Он бы меня убил, – уверенно заявил Денис. – Потому что эта информация нанесла бы серьезный урон его имиджу. Сделала бы очевидной поспешность и необдуманность его решения. Подорвала бы веру людей в его безупречность. Он хотел стать новым Моисеем. А тут – бац, и оказывается, что Кир как был спасителем так и остался. Никто не верил, что Кир доберется. Никто. А так выходит, что на его пути, с того момента, как он оставил запись, уже не осталось преград.
– Значит, есть надежда! И об этом должны узнать все ваши. Не только, кто ушел с Рахимом, но и кто остался в поселении!
– Но сообщить об этом можешь только ты.
– Да, пожалуй, – согласилась Дарья. – Другое дело, что и это может не помочь. Если Рахим одержим походом на Готланд, он заявит, что не важно, добрался Кир до Исландии, или нет.
– Я тоже об этом уже подумал, – признался Денис. – Не знаю, как это объехать.
Дарья не успела ничего ответить, как со стороны лагеря ее окликнула Таня. Пришлось откликнуться.
– Что вы тут прячетесь? – спросила Таня, подойдя ближе. – Лис там уже все ногти изгрыз. Думает, вы тут того, динь-динь, трах-тибидох.
– Ему-то какое дело? В жены он меня не брал, и я ему согласия не давала.
– Вредина, – резюмировала Таня. – На самом деле, мне любопытно, о чем вы тут сговариваетесь.
Подумав, Дарья вкратце пересказала беседу с Денисом.
– Ни фига себе… – Таня задумалась. – Так у вас там в поселении клево, наверное. На кой фиг вам убеждать этого Рахима? Давайте свалим ночью по-тихому. Не будет же он погоню за нами высылать. За ночь мы километров десять сделаем. Ты же знаешь дорогу, а Денис?
– Лучше многих. Но мне жаль тех, кто останется. А если большую толпу увести, Рахим рванет за нами. Всех не уведем, у него есть преданные соратники и единомышленники.
– Думать, надо, – произнесла Дарья, вставая. – Хотя… Одна идея есть. Только нужна будет твоя поддержка, Денис.
Она в подробностях объяснила созревший у нее в голове план.
– Проделать это надо будет утром.
– Гениально, – рассмеялась Таня. – Такого хода я от тебя точно не ожидала.
Ночь прошла спокойно. Дарья, Таня, Варя и Лис отказались от места в палатках и предпочли спать под открытым небом, усыпанным звездами. Наутро Дарья потребовала аудиенции у Рахима.
– У меня есть важные сведения для вас! – выпалила она, едва переступила порог штабной палатки.
– Для нас, это для кого? – насторожился Рахим.
– Для вас лично. Это касается вашего личного выживания. До сегодняшнего вечера я не знала, что это важно. Но ночью меня осенило. Я соединила то, что узнала от вас, с тем, что знаю с детства.
– И что же ты узнала здесь?
– Что ваш предыдущий предводитель, Кир, отправился не куда-то, а в Исландию.
– Ну… Да. Это все знают. Что в этом такого? Отправился и отправился. Его дело.
Дарья плохо умела врать. Поэтому ей пришлось не только хорошенько подготовить свое выступление, но и приложить немалое усилие, чтобы нести полную околесицу. Но сейчас это вранье могло спасти много жизней.
– Вы просто не знаете того, что известно каждому жителю Подмосковья. Тридцать лет назад, когда моей матери было десять, в Подмосковье, силами бандитов был сбит правительственный вертолет. И в нем была документация не только о Готланде, но и о том, что вы называете «второй загадкой Вильмана». Никакой загадки там нет. В вертолете были документы, которые четко и ясно указывали, что именно находится в Исландии, во второй лаборатории доктора Вильмана.
– Ого! – Рахим заинтересовался. – И что же?
– Там настоящий антивирус, – не моргнув глазом, соврала Дарья. – Идея доктора Вильмана заключалась в том, что Исландия является труднодоступным местом. И после заражения никто не сможет туда добраться. До Готланда добраться гораздо проще. Он хотел показать всему миру, что все, способные перемещаться, выберут легкий, короткий путь на Готланд, чтобы спасти собственную шкуру, а не долгий и трудный путь в Исландию, где можно спасти все человечество. Там установлена пусковая установка с ракетами, которые распылят над землей штамм, убивающий штамм Вильмана. Навсегда. Без последствий.
– Зачем ему это? Он же просто маньяк? – поразился Рахим.
– Он не просто маньяк. Он игрок. Он хотел показать человечеству, как низко оно пало. Что все выберут простой путь сохранения собственной жизни, а не сложный путь сохранения чужих жизней. Это он поставил своей задачей. Очищение Земли от тех, кого он считал выродками.
– Но он мог просто пустить слух о ракетах, но не ставить их на самом деле.
– Не в его стиле это, – парировала Дарья. – Для него важна игра, а не выигрыш. Он знал, что может ошибаться, что может найтись кто-то, кто все же направится в Исландию. И если таковые нашлись бы, Вильман хотел сыграть с ними честно, так как только таких он и уважал.
– Нда… – Рахим задумался. – Может, у человечества и был бы шанс, да только ни Кир, никто другой до Исландии не доберется. Вот в чем беда. Так что мы приняли решение продолжать путь на Готланд.
– Он добрался! – послышался голос Дениса из-за полога палатки.
– Кто это? – Рахим вздернул брови.
– Ваш радист. У него есть доказательства, что Кир уже в Исландии, на пути к лаборатории Вильмана.
– Заходи!
По мере рассказа Дениса, Рахим менялся в лице. Он понимал, что Денис врать не будет, так как его легко проверить. Достаточно вернуться в Порт-Саид и послушать запись Кира в эфире. Он не мог так рисковать. А раз он не врал, это меняло все. У Рахима банально сработал инстинкт самосохранения, на что Дарья как раз и рассчитывала. Он понял, что если Кир запустит выдуманные Дарьей ракеты с антивирусом, то выжить можно где угодно, по всей Земле, не предпринимая опасного путешествия на Готланд, которое еще неизвестно чем кончится. При этом дорога обратно, в поселение, на порядок безопаснее, чем дорога вперед, хотя бы потому, что по пустыне можно двигаться на парусных буерах, не боясь ни мутантов, ни диких. До буеров же рукой подать. Два дня перехода, не больше.
По большому счету Рахиму предстояло выбрать – выжить, сделав переход обратно, или попытаться выжить, сделав переход через леса и болота до Балтики. И он сделал выбор, исходя из самой сильной мотивации – инстинкта самосохранения. Уже через несколько часов вся колонна, не скрывая радости по этому поводу, развернулась назад, к буерам, оставленным на границе сирийской пустыни.
Глава 2
Пустыня поражала воображение. Было в ней что-то нереальное, как во сне. Жаркое солнце пылало над красноватым, ровным, как стол, пространством, из которого иногда торчали в небо черные скалы с плоскими вершинами. Свежий ветер надувал паруса буеров, которые ровной колонной двигались на юго-запад, к тому месту, где можно было преодолеть Суэцкий канал.
Когда Дарья только увидела буеры, они ее разочаровали. Она ожидала увидеть нечто более внушительное. А тут – просто кустарно сделанные из алюминия и стеклопластика тележки, поставленные на колеса и оснащенные мачтами. Но на ходу они оказались куда лучше, чем выглядели. По ровной пустыне шли они хорошо, мягко, грузоподъемность у них была высокой, каждый буер был оснащен шрапнельным казнозарядным орудием, но главное, они не требовали такого внимания при управлении, как буксировочный воздушный змей. С того глаз не спустить, а тут, выйдя на курс, можно было зафиксировать штурвал и вообще не волноваться ни о чем.
Когда подняли паруса, когда под напором ветра засвистел такелаж из тонких стальных тросов, люди еще больше приободрились. Они не пытались скрыть своей радости, их тянуло домой. Глядя на них, Дарья все больше убеждалась в правильности своего выбора и в правильности всех совершенных поступков. Если бы в поселении было плохо, люди бы с такой радостью не спешили вернуться туда. Вот если бы она была вынуждена вернуться в Крепость, у нее бы такой радости на лице не было. А тут видно было, что люди по горячке совершили ошибку и теперь рады были ее исправить.
И еще пустыня поражала своей безопасностью. Ни мутантов не было видно от края до края мира, ни диких. Еды и воды тоже не было, но в буерах, оказалось, оставили немало воды и солонины, не имея возможности взять это все с собой. Если же учесть, что в поселении были пробурены водяные скважины, имелись плантации, паслись козы, то место обещало быть поистине райским. Особенно для тех, кто выбрался из сырых подмосковных лесов, наводненных мутантами и бандитами самых разных мастей.
Дарья в полной мере осознавала, почему экспедиция, в состав которой тридцать лет назад входил Кир, так стремилась попасть из болотистого Петербурга в сухую и жаркую Африку. Об этом можно было думать, в разумности такого длинного пути можно было сомневаться, но лишь до тех пор, пока своими глазами не увидишь пустыню.
И теперь, когда колонна буеров с надутыми парусами двигалась вперед, Дарья вдруг осознала, что ушла, полностью ушла та боль, которая жила в душе всю ее жизнь. Боль, вызванная страхами, сомнениями, отсутствием всяких надежд. Вспомнилось странное стихотворение из трех строк написанное неизвестно кем на полях путевого журнала, найденного Дарьей на подмосковной дороге. То, что стало последними словами, произнесенными на могиле Змейки.
- Я боль забуду.
- Травой иль ивой стану
- Я в новом сне.
Дарья хорошо знала, что такое боль, но не могла представить состояния, когда ее нет. Что подразумевалось под «другим сном», кто знает? Может, как тогда предположила Варя, другая жизнь, которая, как верят буддисты, станет лучше прежней, если прожить ее праведно. Может, просто другое место, где можно прожить остаток жизни до мутации спокойно и безмятежно, как трава или дерево. Дарье нравился второй вариант. В первый она просто не верила. Хотя… Ведь получалось, что человек, написавший стих на полях журнала, мечтал о том же, о чем мечтала Дарья до побега из Крепости. Но не смог претворить это в жизнь, погиб раньше. А Дарья теперь, хотя и в своем теле, завершает его путь.
«Вот бы Киру удалось сделать, что он задумал в Исландии», – подумала Дарья с надеждой.
Если бы с ним можно было встретиться, то стоило бы, наверное, спросить, не помнит ли он человека, которому было поручено вести тот журнал. Кем он был? Сколько ему было лет, чем занимался до заражения. Почему-то это стало волновать Дарью, а раньше она об этом не думала. Впрочем, прошлое должно оставаться в прошлом. Куда важнее было, что у всех, возможно, теперь появится будущее.
Ветер дул свежий, буеры шли хорошо, выдавая, по снятым с автомобилей спидометрам, от тридцати до сорока километров в час. Это означало, что за сутки с небольшим, если не делать длинных привалов, можно будет добраться до Порт-Саида. Там ребята уже бывали, место – безопасное, и там можно перебраться через Суэцкий канал, после чего двигаться дальше, на запад.
Варя и Лис заняли место в другом буере, так как больше четырех человек тележка, без потери скорости, нести не могла. Дарья и Таня, у которой с Варей отношения так и не сложились, пристроились в буере, которым управлял Денис со своим приятелем Эдом. Дарья к Денису чувствовала растущую симпатию, природу которой сама себе затруднялась объяснить. Да и Денис, похоже, был не против сближения. Когда приятель сменил его на руле, Денис подсел к Дарье.
– В Порт-Саиде хорошо, – он довольно вытянул ноги. – Мутантов нет, диким там тоже делать нечего, они держатся ближе к плодородным зонам. Зато можно наловить свежей рыбы и запечь ее на пальмовых углях.
– От пальмы бывают угли? – удивилась Дарья. – Она же вроде рыхлая!
– Еще как бывают. Увидишь. Но дальше, ближе к Нилу, места плохие. Прошлый раз, когда мы проходили то место, потеряли три буера и десять бойцов.
Дарья вздохнула. Она не стала это озвучивать, но у нее самой резануло по сердцу, что десять человек погибли зря, проходя путем, по которому все теперь возвращались обратно.
– Чего приуныла?
– Людей жалко, – все же призналась Дарья.
– Зато ты остальных спасла, – твердым тоном ответил Денис.
Стало легче. Боль, готовая снова вернуться, отступила на край сознания.
К вечеру колонна начала забирать к западу, и при западном ветре двигаться стало труднее, пришлось лавировать, делать повороты и широкие галсы, чтобы продвигаться курсом бейдевинд в нужном направлении. До Порт-Саида было еще далеко, а потому решили не спешить, сделать привал на ночь, а потом за день добраться до моста через канал. Никто не был против. И хотя каждый спешил побыстрее оказаться в бездумно покинутом доме, но все понимали, что спешка ни к чему хорошему не приведет.
Костров разводить не стали, чтобы не изводить небольшой запас жидкого топлива, точнее той бурды, в которую за тридцать лет превратилась солярка, некогда напичканная присадками, утратившими свои свойства. Поужинали отмоченной в воде солониной, мечтая о свежей печеной козлятине, которой можно будет наесться от пуза на пиршестве в честь возвращения.
В эту ночь Дарья уснула под одним одеялом с Денисом, прямо на палубе буера. Но он, то ли устал, то ли соблюдал приличия, но девушку просто обнял и уснул, прислонившись щекой к ее плечу. А Дарья долго смотрела на яркие южные звезды, до которых, казалось, достает устремленная ввысь мачта буера. Западный ветер свистел в тросах. Дарья подумала, что этот ветер несет запах новой жизни.
Конечно, в любой миг могла начаться мутация, и любой зараженный помнил об этом и держал мысль об этом в мозгу всегда. Иногда в большей, иногда в меньшей степени. Но так, чтобы совсем об этом забыть, это вряд ли кому удавалось. Жаль было теперь мутировать. Когда Кир, что вполне возможно, доберется до «второй загадки Вильмана»…
Дарья невольно усмехнулась, поймав себя на том, что сама же поверила в выдуманную ею историю о ракетах с антивирусом. С одной стороны, хорошо – если сама хоть на миг поверила, другие будут верить тем более. С другой же стороны, глупо пребывать в тобою же созданной иллюзии. И тут же холодок пробежал по спине. А что если не только она придумал? Что если и Денис выдумал историю про передачу Кира? Вот это был бы номер… Хотя… Какая разница. Людей вернули все равно не зря. До Готланда никто бы из них не дошел. А так мутируют, хоть немного еще пожив по-человечески.
Но сколько девушка ни пыталась убедить себя, что разницы нет, любопытство ее так и разбирало. Она решила, что так или иначе все же попытается выведать у Дениса, правду он сказал или нет. С этой мыслью она и уснула.
Наутро всем раздали порции воды, после чего колонна двинулась дальше. Иногда, чисто из любопытства, Дарья поглядывала на идущий позади буер, в котором ехали Варя и Лис. Лис, обидевшись на Дарью за ее симпатию к Денису, нарочито оказывал знаки внимания Варе, а та их охотно принимала. Трудно этому было не порадоваться.
– Трудно быть объектом обожания, – перехватив взгляд подруги, произнесла Таня, пока Денис управлял буером и не мог их слышать. – Утомляет, да?
– Тебе-то откуда знать? – Дарья намеренно ее поддела, так как не любила вмешательства в свои личные дела. – Тебя что, обожал кто-то?
– Я теоретик, – проглотив шпильку, ответила Таня. – Но вообще, я за хамство могу и в жопу послать. Не обломаюсь. Сиди, жуй сопли в одиночестве, если так больше нравится.
– Извини, – Дарье стало стыдно.
Таня не ответила, принялась смотреть на проплывающие за бортом однообразные пейзажи. Но, по сути, она ведь была права. Быть объектом обожания, не испытывая взаимного чувства, очень непросто. С одной стороны, такое внимание тяготит, с другой – ты вроде как чувствуешь себя обязанной ответить на ухаживания парня, который ради тебя устроил диверсию и, чего уж тут лукавить, спас твою шкуру от цепкой хватки Шамиля.
Если бы выбор был в ее власти, Дарья бы предпочла с Лисом крепкую дружбу. Но он-то хотел другого. И даже не секса, а именно ответного чувства. Но его же не создашь из ничего… Вот и выходит, что человек хороший, и обидеть его жаль до боли, и себя не переломишь тоже. Дарья только сейчас поняла, насколько ее тяготила эта внутренняя борьба. Может, если Лис сойдется с Варей, то с ним, через какое-то время, можно будет просто дружить. Хотя, конечно, это не совсем дружба. Он ей скорее как брат, ей трудно было его воспринимать иначе, хотя никакие родственные узы их и не связывали. Наверное, здорово иметь родного брата, который заступится за тебя перед другими, но сам на тебя не претендует. Красота. Впрочем, хороший друг не хуже брата. Просто в Крепости с самого начала так сложилось, что дружбы между представителями разных полов и представить было нельзя. Но тут… Тут, похоже, дела обстояли иначе, и на это можно было надеяться. Ну нет, так нет. Почему-то Денис вызывал куда большее чувство надежности, чем Лис, и его вниманию Дарья была рада несоизмеримо больше, чем навязчивому вниманию Лиса.
Днем привалов не делали, шли против ветра, лавируя галсами. Когда движешься таким образом, быстро не получается, а утомляет оно довольно сильно, так как рулевой не может просто зафиксировать руль, а вынужден постоянно контролировать угол вырезки на ветер по компасу, и вовремя совершать повороты для смены галса. Но к вечеру главный навигатор колонны, сверившись с картой, компасом и одометром, оповестил Рахима о приближении к Порт-Саиду.
Несмотря на близость городских руин, Денис уверил, что мутантов тут нет и не будет. На открытой местности под палящим солнцем они жить не любят, предпочитают прятаться в подземных коммуникациях и канализационных тоннелях. Но за тридцать лет без вмешательства человека, где-то выходы занесло песком, где-то просел и провалился грунт, образовав огромные дыры в асфальте, куда тоже за десятилетия намело тонны песка. Мутанты, конечно, без особого труда прорыли себе путь, но обезвоженные подземные коммуникации не соответствовали их представлениям о комфорте, поэтому они потихоньку перебрались дальше на запад, ближе к Нилу и заболоченным землям вокруг него. Морскую же воду они не любили, всегда предпочитая ей пресную.
– Самый трудный участок будет, когда преодолеем канал, – объяснил Денис, глядя на приближающиеся руины города. – Поэтому ночевать надо по эту сторону.
– А что там? – насторожилась Дарья.
– Там дельта Нила. Множество русел, озерца, болотца и орды мутантов. Причем все это в непосредственной близости от канала. Поэтому, едва одолеем мост, придется тут же выкатывать на дорогу до Исмаилии и на полном ходу рвать на юг. К счастью, там сохранился асфальт, и при западном ветре сможем набрать приличную скорость.
– А если ветра не будет? – встревоженно спросила Таня.
– Тут так не бывает, – с усмешкой ответил Денис. – Недавно закончился хамсин, это западный ветер из Ливийской пустыни. Еще неделю будет крепко и устойчиво дуть с запада. Проскочим. Туда проскочили, проскочим и обратно.
– Проскочили, потеряв десять человек… – вспомнила Дарья.
– С учетом допущенных ошибок сможем вообще без потерь обойтись, – успокоил ее Денис. – Рахим парень горячий, но далеко не дурак.
У Дарьи не было никаких причин не доверять подобным оценкам, но необходимость пройти в непосредственной близости от заболоченной местности пугала ее. Это же смешно подумать – бежать из Москвы в Сахару, чтобы столкнуться с такой проблемой уже в Африке. Но, вообще-то, веселого как раз мало.
Углубляться в руины городских кварталов не было необходимости, поэтому Рахим велел остановить буеры, не доезжая до окраины. Все двенадцать парусных тележек расположили по кругу, как это делали переселенцы на американском Диком Западе, выстраивая импровизированную крепость из фургонов. Эта мера была рассчитана не столько против мутантов, сколько на случай нападения диких. Без необходимости нильские племена не перебирались на восточный берег канала, но лучше проявить излишнюю бдительность, чем подвергнуться неожиданному нападению.
Когда обустройство лагеря было закончено, Рахим выслал отряд разведчиков с одним буером к каналу, чтобы они нарубили разросшийся вдоль него кустарник на дрова. На всякий случай разведчики прихватили с собой нескольких собак, облачив их в стеклопластиковые и алюминиевые панцири. Из доспехов во все стороны торчали остро отточенные лезвия, так, что мутанты не имели ни малейшей возможности ни схватить пса, ни нанести ему результативный удар. Из лобных пластин шлемов, надетых собакам на головы, торчали широкие, направленные вперед кинжалы, делая животных похожими на карликовых единорогов.
Менее чем через два часа разведчики вернулись в полном составе, доставив несколько вязанок дров и пластиковые канистры с дизельным топливом, добытым на заправке у окраины города. Из их доклада выяснилось, что ближе к воде, в зарослях кустарника, паслись одичавшие козы, а также можно было добыть пернатую дичь. Рахим понимал, что рыбалка, способная обеспечить людей свежей пищей, займет непозволительно много времени, тогда как добыв мясо, можно сытно накормить всех перед трудным завтрашним днем. Подумав, Рахим дал разрешение на охоту с тем условием, что огнестрельное оружие применяться не будет, чтобы выстрелы не привлекли внимания диких, а то и мутантов. Узнав об этом, Таня вызвалась принять участие в охотничьей экспедиции, так как лучше нее с луком обращаться не умел никто. Варя с Лисом перебрались в восточную часть лагеря, всем своим видом показывая, что Дарье они рады не будут. Дениса Рахим отправил помогать рубить ветки для костров, а Дарью, поскольку та была вооружена шашкой, приписал к внешнему западному дозору.
Делать было особо нечего, Дарья устроилась на песке в ста метрах к западу от лагеря и глядела, как над руинами города полыхает короткий тропический закат. Ветер почти стих, из-за того, что песок стремительно остывал, и давление воздуха постепенно уравнивалось.
Примерно через час, когда сумерки сменились темнотой, вернулись сначала охотники с дичью, а потом сзади послышались шаги. Дарья обернулась и разглядела Дениса.
– Скоро у тебя смена? – спросил он, садясь рядом.
– Через час, наверное. Уже меньше. Два же часа на посту?
– Ага. Я же тебе рыбы обещал. Печеной. На всю ораву ее не наловить, а вот для себя сможем. Хочешь?
– Конечно. Я морскую рыбу вообще никогда не ела.
– Думаю, тебе понравится.
– А не влетит нам от Рахима, что ушли из лагеря?
– Это не запрещается, если на тебе нет обязанностей.
Дарья подумала, что раз тут безопасно, прогуляться будет интересно. И вдруг, как чертик из коробочки, из глубин подсознания выскочила и другая мысль.
– А далеко тот корабль, на котором ты нашел рацию, способную услышать передачу Кира? – Дарья решила ее сразу озвучить.
Денис чуть напрягся. Едва заметно, но от Дарьи не ускользнуло. Может, оттого, что она ждала этого?
– Далеко, а что? – без особой охоты ответил Денис.
– Ну… А на этом берегу или на том?
– На этом.
– Я бы хотела услышать, – призналась Дарья.
– Думаешь, я вру?
– С чего ты взял?
– Разве нет? Думаешь, что я придумал это, как ты свою историю с ракетами, только чтобы повернуть Рахима обратно.
– Это ты сказал, не я, – Дарья пожала плечами. – Я просто хотела услышать. Но теперь уже сомневаюсь, что это правда.
– Это что-то меняет? Доберется он до Исландии, найдет там, что искал, или нет. Для тебя, для меня, это что-то меняет? Не меняет это ничего! Если он каким-то чудом победит заразу, хотя я сомневаюсь, что такое вообще возможно, мы просто не мутируем. Нам даже не надо знать, выздоровели мы или нет. В тридцать лет сами поймем, это станет очевидным. А если нет, то просто мутируем в свое время и, наверное, даже не осознаем, что это произошло. Так какая разница?
– Мы же люди, а не козы… – попробовала объяснить Дарья. – Это козы могут жить, не думая ни о чем, не сомневаясь, не тревожась, не строя планов. А мы люди. Мы это все делаем непроизвольно – мечтаем, строим, беспокоимся. Разве нет?
– Тебе бы хотелось иметь надежду, – Денис вздохнул. – Так легче. Но надежды имеют свойство рушиться. И выходит, что надежда – это прямой путь к разочарованию. Так как любое разочарование – это не более чем банальный крах надежд. Несоответствие того, что хотелось, тому, что случилось. Разве нет?
– Ну… – девушка не нашла аргументов для возражения.
– Вот тебе и «ну». Если не утешаться надеждой, то и разочарования не наступит. В идеале, конечно. Так-то мы на что-то надеемся каждый день, оно выходит или не выходит, мы разочаровываемся или радуемся. Но я для себя решил, что отсутствие надежды, хотя бы в стратегическом плане, является путем к сокращению разочарований.
– Философ… – не скрывая иронии, ответила Дарья.
Она поняла, что Денис соврал. И ей, и Рахиму. Не принимал он никакой радиопередачи. Все выдумал, понимая бесперспективность пути на Готланд. Но без Дарьиной истории не мог донести это до руководства. Ну и ладно. Может, он и прав. Надежда – причина разочарований.
Вскоре прибыл сменщик, и Дарья с Денисом, взяв в буере рыболовные снасти, спички и выпросив у дежурного по костру немного солярки для розжига, отправились к каналу. Из оружия у них была только шашка и мачете Дениса, так как огнестрельное оружие им не дали бы вынести за пределы лагеря.
К воде подходить было страшно, особенно в темноте. Так и казалось, что из черной глубины канала выскочит кошмарная тварь, и даже не успеешь шашку из ножен выхватить. Но Денис, уже бывавший где-то поблизости, не проявлял ни малейших признаков беспокойства, так что и Дарья держала себя в руках, хотя и хотелось шарахнуться от любого шороха.
Денис отдал девушке мачете и велел нарубить кустарника для костра, а сам закинул леску в воду, предварительно насадив на крючок небольшой кусок жира от солонины. Дарья забралась в кусты и принялась заготавливать топливо. Примерно через полчаса на востоке начало заниматься зарево – собиралась взойти луна.
Притащив вязанку хвороста поближе к воде, девушка ловко сложила костер, плеснула чуть солярки и подожгла от спички. Занялось сразу, жарко и весело. Настроение быстро улучшалось, а страхи и тревоги отступали, теряясь во тьме за пределами освещенного костром круга. Еще лучше стало, когда Денис принес пять довольно крупных рыбин, выпотрошил их мачете и насадил на веточки. Потом он отыскал два поваленных ветром пальмовых ствола, чуть поодаль от воды, довольно быстро распустил их на несколько бревен, бросил в огонь, подождал, когда они превратятся в угли, и принялся жарить над ними рыбин.
Дарья никогда бы не подумала, что рыхлое пальмовое дерево способно давать такие жаркие и долго тлеющие угли. К тому же они были очень красивы. Наружная часть поленьев прогорела довольно быстро, образовав тонкую структуру из обугленных волокон, похожую на смятую в ком проволоку, в середине которой, подобно рубину, пылала жаром более плотная сердцевина. Зрелище было завораживающим, Дарья не могла оторвать от него взгляд.
Вскоре с рыбин закапал жир, воздух наполнился приятным ароматом свежей еды. Дарья смотрела на огонь, на капающий жир, от которого костер каждый раз с шипением вспыхивал, и думала о том, как мало подобных спокойных минут радости было в ее жизни. Всего несколько таких дней, пожалуй, стоили двадцати лет, прожитых в Крепости. И все трудности путешествия точно стоили того, чтобы хотя бы несколько часов посидеть у костра, слушая, как шипит на углях капающий с вертела жир.
Когда кожа рыбин подрумянилась до хрустящей корочки, Денис дал готовому блюду слегка остыть и предложил пробовать. Еда была восхитительной, хрустящей снаружи и сочной внутри. Пожалуй, ничего вкуснее Дарья в своей жизни не пробовала.
– Обалдеть! – оценила она, облизывая пальцы. – Удивил так удивил.
– Правда понравилось? – с довольным видом уточнил Денис.
– Не то слово!
Взошла луна. Снова начал подниматься ветер, трепеща языками пламени. Оно отражалось в обсидианово-черном зеркале канала, все больше искажаясь от каждого дуновения. Стало прохладно. Дарья поежилась.
– Надо, наверное, возвращаться, – произнесла Дарья. – Жаль, одеяло не взяли. Можно было бы полчасика посидеть, но что-то совсем не жарко.
– В пустыне так часто бывает, – объяснил Денис. – Днем жарит так, что на металлических частях буера можно тесто запекать, а ночью вот так – зябко. Ты только из-за прохлады спешишь или есть другая причина?
– Это намек на что? – насторожилась девушка.
– Просто спрашиваю. Хотя нет. Хочу предложить кое-что.
– Ой, не тяни! – Дарья поморщилась.
– Я соврал. Насчет корабля и рации.
– Да я поняла уже. Выкинь из головы.
– Нет. Я не то соврал, что ты думаешь. Соврал, что это далеко. Ну, не близко, но и не далеко. Луна взошла, я подметил знакомые ориентиры. Вот две башни, это башни мечети. До них километра полтора, наверное. А корабль стоит в сухом ремонтном доке, на берегу. А тут вроде и ветер поднимается, ветряк может выдать нужное напряжение.
– Издеваешься?
– В смысле? – не понял Денис.
– Ты зачем мне это говоришь?
– Потому что ты хотела услышать передачу Кира.
– Ты прекрасно знаешь, что никакой передачи нет. Думаешь, я откажусь, и все будет выглядеть так, будто ты сказал правду? А я не откажусь. Идем.
Ветер крепчал, посвистывал в кустарнике и гнал рябь по воде.
– Надо факела сделать, – распорядился Денис. – А то провода без света не подсоединить.
Дарья подумала, что шутка зашла чересчур далеко, но Денис, похоже, отступать не собирался, а она тем более. Собрав несколько вязанок из тонких веток, Денис обмакнул их концы в солярку.
– Тут луна светит, – сказал он. – Факела позже зажжем.
Пустыня и руины в свете луны выглядели таинственно и жутковато. Дарья почему-то вспомнила, что в какой-то из прочитанных ею книг луна называлась солнцем мертвецов. На душе было неспокойно, но растущее любопытство не давало впрямую струсить и повернуть к лагерю.
Двигаясь вдоль канала, Дарья и Денис вскоре оказались среди развалин ремонтной зоны. Руины выглядели, как останки гигантских животных – местами торчали кривые зубы переломанной арматуры, в свете луны изгибались над головами бетонные арки, похожие на ребра.
– Далеко еще? – спросила Дарья, не сумев скрыть напряжение в голосе.
– Столько же, сколько прошли, – ответил Денис.
Пришлось собраться с духом и шагать дальше. Девушка положила ладонь на бронзовую рукоять шашки. Это успокаивало.
Наконец впереди, темными силуэтами на фоне звездного неба, показались громады сухих доков, с торчащими из них ажурными мачтами кораблей. Их было шесть с одной стороны канала, и шесть – с другой. Целый город, созданный из первоклассной судостроительной стали. У Дарьи еще больше отлегло от сердца. Она вдруг осознала, что если Денис тут не был, то и не мог знать о наличии сухих доков. Да и не повел бы он ее сюда, если бы действительно не принимал передачу Кирилла. От этой мысли сердце забилось чаще. Конечно, само по себе прибытие Кира в Исландию мир не изменит. Ведь «второй загадки Вильмана» там могло вообще не существовать, и тогда усилия всех смельчаков окажутся напрасными. От Вильмана, устроившего апокалипсис, чего угодно можно ожидать. Но все равно, если Кирилл добрался, это меняло для Дарьи многое. Это меняло ее отношение к будущему и наполняло уверенностью в завтрашнем дне.
Взобравшись наверх по гулкой стальной лестнице сухого дока, не без труда зажгли факел. Ветер тут ощущался гораздо сильнее, а спички, кустарно изготовленные пиротехниками поселения, не всегда загорались с первого раза.
– Не споткнись, тут у меня провод от ветряка проложен, – предупредил Денис, открывая скрипучую металлическую дверь в надстройке.
– А сам ветряк?
Денис указал на середину решетчатой мачты и первым протиснулся в темное пространство коридора, ведущего в радиорубку. Помещение, некогда бывшее рабочим местом радистов, оказалось совсем небольшим, было уставлено внушительного вида приборами со стрелками и индикаторами, о назначении которых Дарья не имела ни малейшего представления. Факел чадил, наполняя дымом пространство между переборками, но другого источника света не было.
Денис же тут был не в первый раз и быстро начал налаживать оборудование. Первым делом он прикрутил болтающийся провод гайкой к распределительной колодке. Тут же загорелось несколько индикаторов на одном из приборов. Стрелки на панели дернулись и заняли новые положения.
– Напряжения хватит! – довольно произнес Денис. – Сейчас, подожди.
Он аккуратно прикрутил к колодке болтающуюся ножку какой-то крошечной детальки, и, к удивлению Дарьи, деталька засияла очень ярким холодным светом, как упавшая с неба звезда.
– Гаси факел! – довольно произнес Денис. – Это светодиод.
Дарья с удовольствием сбила пламя и забросила еще дымящийся факел подальше к выходу, где дым сразу начало вытягивать ветром наружу. От светодиода света было более чем достаточно. На него даже неприятно было смотреть, настолько яркий он давал свет.
– А у нас на стенах прожектора вот такие, – девушка широко развела руки. – Правда, и светят они поярче. Но прикольная штука это светодиод.
– Электроника вообще прикольная штука. Я ее с детства люблю. Мне отец негодные радиодетали давал вместо игрушек. Тоже был радистом в поселении.
Денис начал священнодействовать, поворачивая ручки на панели радиостанции. Раздалось шипение, свист.
– Это атмосферные помехи, – пояснил он. – Где-то грозы, где-то космические частицы.
– Их слышно? – поразилась Дарья.
– Именно их ты и слышишь сейчас.
– Обалдеть. А почему Кира не слышно?
– Погоди. Солнце село не так давно, еще ионосфера не успокоилась.
– Что?
– Долго объяснять. – Денис отмахнулся. – Надо подождать еще какое-то время. Хотя… Может, сегодня и не услышим ничего.
– Почему? – Девушка насторожилась.
– Далеко. А условия прохождения коротких волн зависят от многих причин. От погоды, от активности солнца.
«Все же врал, – подумала Дарья. – Он тут был, это очевидно. Хотел что-то услышать, но ничего не услышал. И придумал передачу Кирилла. Жаль».
Но не успела она приуныть, как треск начал иногда прерываться паузами, заполненными полной тишиной.
– Вот! – радостно воскликнул Денис. – Несущая частота пробивается! Работает станция на этой частоте, работает! Я боялся, что у него там тоже с электропитанием могут быть проблемы. Я же не знаю, от чего он на корабле рацию запитал. Да и корабль дрейфует, мог утонуть или врезаться во что-то.
Дарья вдруг отчетливо представила, как в бушующем Черном море, искрящемся белой пеной при свете луны, ныряет между волнами большой серый корабль. Все окна его черны, но с антенны срываются и улетают в пространство невидимые радиоволны. Как же это должно быть страшно, уйти в океан, в неизвестность, без выверенной навигации, на древнем паровом катере… Особенно когда ты иммунный и мог бы прожить еще пару десятков лет. Дарья поежилась. И тут в промежуток тишины между треском помех вдруг прорвался человеческий голос. Сначала невнятный, прерывистый и слабый, но затем он окреп, превратился в уверенный голос мужчины, чеканящий слова, как золотые монеты.
– Есть связь! – ликовал Денис.
Но Дарья уже почти не обращала на него внимания. Она слушала этот голос из невообразимой дали, донесенный загадочным электромагнитным излучением. Передача шла не с начала, Кир рассказывал уже о том, что намерен достигнуть побережья Исландии и разгадать вторую загадку Вильмана. Завершилась передача словами: «Я адресую это послание всем, кто по тем или иным причинам слышит меня. Верьте, я доберусь. И да пребудет с вами надежда».
– Снимай это отсюда! – заявила Дарья. – Надо забрать радиостанцию с собой!
– Что? – Денис удивленно вытаращился на нее.
– Отвинчивай, выдергивай! Понимаешь? Не имеет значения. Лишь бы работало. Надо чтобы это услышали все!
Читать бесплатно другие книги:
