Шут королевы Кины Малинин Евгений

Даже не издав стона, он рухнул ничком в землю.

– Не может быть!.. – сдавленно прозвучал голос шепелявого.

Эльнорда, отсалютовав клинком убитому, наклонилась и вытерла кончик шпаги о его камзол, и только затем повернулась к ошеломленно молчавшей троице:

– Мне жаль, что так получилось, но я слишком дорожу своим лицом… Все удовлетворены или кто-то еще хочет?..

Она внимательно оглядела друзей погибшего, ожидая их ответа, но дождалась только еще одного: – Не может быть!.. – сказанного на этот раз картавым Триптом.

– В таком случае, я надеюсь, вы позаботитесь о теле своего друга, – закончила Эльнорда разговор и повернулась к Душегубу за ножнами и Рокамором.

– А мы, пожалуй, закончим свой обед… – продолжил ее фразу Душегуб, помогая эльфийке прицепить ножны к поясу.

Фродо задумчиво почесал нос и, конечно, не смог оставить случившееся без своего комментария:

– Бедняга… он просто не размялся перед схваткой… Вот его не разогретые мускулы и подвели…

– Да знаешь ли ты,.. специалист по мускулам, что это был пятый клинок королевства! – неожиданно горько произнес доселе молчавший товарищ убитого. Затем он перевел взгляд на Эльнорду и добавил: – Не знаю, кто ты такая и как тебя зовут, но только тебе наверняка помогал какой-то темный маг!

Эльнорда еще раз посмотрела на лежавшего в траве коричневого и задумчиво произнесла:

– Пятый клинок?.. Странно… Реакция вялая, выпад короткий и провисает, кисть слабая… Странно…

После этого она пожала плечами и направилась назад в корчму, а я внимательно взглянул в лицо говорившему:

– Что касается помощи темных магов, поговори об этом со своим оставшимся за столом другом!..

– Так вы все слышали?! – воскликнул картавый.

Я в ответ только улыбнулся и, взяв под руку ошарашенного Груффи, последовал за Эльнордой и Душегубом. Фродо и Твист двинулись следом, при этом Фродо негромко проговорил:

– Твист, ты видел, что эта девчонка вытворяет своей железкой?.. Страшное дело… И еще я заметил, как только она обнажает шпагу, в ней не остается ни капли жалости…

– Ну, почему, – спокойно возразил Твист, – Она давала возможность этому… шустрому… прервать схватку. После первого ранения он вполне мог признать себя побежденным и остаться в живых. Он сам полез на рожон… А Эльнорда молодец!

В этот момент Эльнорда, уже стоявшая в дверях, повернулась, и я понял, что она слышала разговор двух малышей.

Когда мы вошли в обеденный зал, сидевший за столом Клост сразу поднялся и, взглядом спросив у меня разрешения, быстро вышел на улицу. Мы сели за свой стол и продолжили обед, хотя настроение в нашей компании изменилось. Оно стало каким-то напряженно-ожидающим, словно все мы предчувствовали продолжение этой истории.

Но ее не последовало. Через несколько минут на улице послышалось конское ржание и постепенно удаляющийся топот копыт. И тут очнулся Груфи:

– Я его вспомнил! – воскликнул он.

Мы перестали жевать и уставились на молодого человека.

– Я вспомнил его… – повторил он, – Когда этот… ну… его спутник… сказал, что он пятый клинок королевства, я вспомнил, где я его видел! Его зовут… звали… Витон, он приехал вместе с советником Юргой из Сотдана. А еще с ними приехал тот, что оставался в зале, когда мы все вышли. Витона я видел всего один раз, когда приезжал в Замок к воеводе. На следующий день мы вместе с Шалаем уехали из Замка – воеводу отправили в ссылку. Про Витона тогда говорили, что он действительно отлично фехтует…

Тут Груфи внезапно замолчал и с каким-то испугом посмотрел на меня и, не отводя глаз, добавил:

– А про того, который не выходил на улицу, я слышал, что он… очень сильный маг… Его даже прочили в придворные маги, но королеве он почему-то не понравился…

– Ну и что? – спросил я.

– Просто… ты так с ним говорил,.. как будто приказывал ему… – неуверенно проговорил Груфи.

– Ну и приказывал, что с того? – гораздо резче спросил я.

– Да просто… даже советник никогда с ним так не говорил…

– Значит у советника кишка тонка! – подал свой голосок Фродо.

– Как ты сказал?.. – переспросил Груфи, и на его губах появилась слабая улыбка, – Кишка тонка?..

– Ага, – подтвердил Фродо, – А можно сказать, что он в коленках слаб!

Улыбка Груфи стала шире:

– Какой у тебя образный язык!..

– О, ты еще и не такое от меня услышишь, – немедленно подхватил Фродо тему своих достоинств.

– И увидишь, – негромко добавила Эльнорда, – Если достаточно долго с нами попутешествуешь.

– Что ты имеешь ввиду?! – тут же повернулся хоббит в ее сторону, грозно сведя брови.

– Только то, что сказала, – миролюбиво улыбнулась эльфийка.

– И без всяких намеков?! – не отставал хоббит.

– Без малейших, – подтвердила Эльнорда, – Только не пей больше вина, оно напоминает «хванчкару», а ты от нее быстро пьянеешь.

– Я пьянею?! – немедленно полез в бутылку хоббит, – Да я даже от двух бутылок коньяку не запьянею, а тут какое-то слабое винцо! Даже обидно слышать такое!

– Да ладно, не обижайся, – все также миролюбиво протянула Эльнорда, – Я ж о себе думаю…

– Что значит о себе?.. – насторожился Фродо.

– Так ты, как напьешься, начинаешь ко мне привязываться. И тут либо Душегубу тебя отдавать, либо самой с тобой разбираться. Душегуб тебя, конечно, быстро успокоит, да ведь мне тебя жалко, а самой с тобой возиться мне сегодня что-то не хочется.

Она лукаво посмотрела на в изумлении разинувшего рот хоббита и добавила:

– Так что ты уж не напивайся…

Мы все, включая Твиста, уткнулись в свои тарелки, а Груфи переводил удивленный, ничего не понимающий взгляд с эльфийки на хоббита. Наконец Фродо обрел дар речи:

– Я к тебе привязываюсь?!! Да чтоб я с тобой связался, мне надо выпить пять бочек такого вина!.. Мне надо утонуть в таком вине, чтоб я хотя бы посмотрел в твою сторону! Ты думаешь, если у тебя зеленые глазки, пухлые губки, точеный носик, если ты сю-сю-сю, – Фродо размахивал толстыми пальчиками возле своей круглой физиономии, показывая какая Эльнорда «сю-сю-сю», – Так от тебя все должны млеть?!

– А по-моему, госпожа Эльнорда действительно весьма красива… – неожиданно перебил хоббита Груфи.

Фродо запнулся, посмотрел на молодого человека, потом снова перевел взгляд на Эльнорду, и в этот момент она быстро показала ему язык. Только хоббит открыл рот, чтобы прокомментировать последнее высказывание, как раздался писклявый голосок Твиста:

– Молодой человек абсолютно прав! Ну не будешь же ты отрицать очевидных вещей?!

Отхлебнув из кружки, карлик укоризненно посмотрел на Фродо.

– А если он будет это отрицать, я ему втолкую, что он не прав… – совсем уже неожиданно прогудел тролль.

– Хватит, ребята, болтать, – прервал я обсуждение нашей дамы, – Пора дальше двигаться.

Фродо, собиравшийся ответить сразу всем троим, бросил на меня обиженный взгляд, но промолчал.

После моих слов обед быстро закончился.

Когда мы отправились дальше, наш походный порядок не изменился – впереди по-прежнему ехали Душегуб и Груфи, занявший место впереди кавалькады без напоминаний, за ними на запряженной козлами повозке восседали Фродо и Твист, а замыкали отряд мы с Эльнордой и оставшаяся без хозяина лошадь Фродо.

Едва мы выехали на дорогу, как Эльнорда капризно пожаловалась:

– Ну вот, придется нам с тобой, Серенький, пыль глотать…

По совести говоря, никакой особенной пыли не было. Дорога была укатана настолько плотно, что казалась залитой каким-то светлым асфальтом. Видимо, признание ее красавицей тремя из пяти присутствующих представителей сильного пола, несколько разнежило Эльнорду. Но неожиданно для самого себя, я положил левую руку на навершье жезла, а правую протянул вперед, ладонью вниз, после чего пробормотал несколько непонятных слов. Те вялые смерчики пыли, что поднимались из-под копыт наших коней и колес Твистовой тележки, немедленно улеглись, словно их кто-то прихлопнул. Эльнорда с некоторым удивлением посмотрела на меня и протянула:

– Ну, ты даешь…

А я сам внезапно задумался над очень интересным вопросом. Откуда берутся в моей голове те разнообразные заклинания, которые я с такой легкостью применяю направо и налево. И что такое увидел в моих глазах Клост, претендовавший на звание придворного мага, что сразу же отказался от попытки применить свое искусство во время поединка Эльнорды со своим товарищем.

Правда, размышлял я над этим вопросом недолго, мое прихотливое воображение, зацепившись за слова «придворный маг», тут же подбросило мне воспоминания о Замке, о том в каком положении я оставил Кину. Мне сразу стало тоскливо до того, что впору было поворачивать назад.

А по обеим сторонам дороги по-прежнему тянулись поля и луга, попадались небольшие деревушки. От основной дороги все чаще ответвлялись плохо наезженные проселки, ведущие к неизвестным мне населенным пунктам. Прибавилось на дороге и народу – навстречу нам то и дело попадались пешие путники, маленькие тележки запряженные такими же маленькими лошадками и даже редкие всадники. Обгоняли мы и людей, идущих в одном с нами направлении.

В этот момент я наконец отвлекся от своих размышлений, поскольку услышал голос Фродо, обращавшегося к своему товарищу по повозке:

– Вот, Твистик, эти лошадки для нас!.. На такой лошадке я обскакал бы весь этот мир! – хоббит явно имел ввиду маленьких косматых лошаденок, тащивших столь же маленькие повозки.

Твист ему не ответил, зато обернулся в седле Груфи:

– Никуда бы ты на них не уехал…

– Почему это?.. – заносчиво поинтересовался хоббит.

– Эти лошадки водятся только в наших предгорьях, и если такую лошадку увести слишком далеко от этих мест, она быстро подохнет. Не живут они вдали от родины!

– Тоскуют, значит! – понятливо кивнул головой Фродо, – И от тоски подыхают!

Он глубоко вздохнул и неожиданно добавил:

– Как я их понимаю… Меня самого ностальгия замучила…

– Оно и видно, – немедленно откликнулась Эльнорда, – Совсем с лица спал…

– А причем здесь лицо?! – сразу же вскипел хоббит, – Лицо причем?! У меня, может, вот здесь, – он стукнул себя кулачком в грудь, – Все высохло и свербит!..

– Я тебе говорила, не пей много вина, – невозмутимо ответила Эльнорда, – Вот теперь тебя сушняк с изжогой и мучают…

– Прекрасная Эльнорда, – подал свой голос Груфи, – А тебя разве не мучает тоска по родине? И вообще, откуда ты родом?.. Где находится земля, рождающая такую красоту?..

– Да оба мы из Средиземья, – опередил Эльнорду Фродо, – Только я из Шира, а она из Дольна…

– Я не понял, вы из одной страны или из разных, – переспросил Груфи.

– Из одной… – немедленно ответил хоббит.

– Из разных… – столь же немедленно высказалась эльфийка.

После этого они уставились друг на дружку, причем хоббиту для этого пришлось развернуться на сиденье повозки на сто восемьдесят градусов. Несколько мгновений длилось молчание, а потом Эльнорда ехидно поинтересовалась:

– Что, недомерок, к чужой красоте примазываешься?..

Хоббит на карачках перебрался с переднего сиденья в возок, встал на ноги и, балансируя, выпрямился во весь свой невеликий рост:

– Я считаю себя, как мужчину, достаточно красивым, чтобы не желать быть похожим на ту зеленую жердь, которую вижу перед собой!

Это заявление было сказано с изрядной долей пафоса, однако в конце его подпортил небольшой камешек, попавший под колесо повозки. Она резко накренилась, и хоббиту, чтобы не грохнуться, пришлось резко присесть и схватиться за бортики Твистового шарабана. И снова мне показалось, что козлы навели колесо своей повозки на камень специально. Как бы там ни было, все достоинство высказывания пропало, а ответом ему был нехороший смех четырех спутников хоббита из пяти. Не засмеялся один Твист, да и то только из солидарности с Фродо, что подтвердил своими словами:

– Признайся, что небольшая прибавка росту не испортила бы нашей внешности…

И тут я внезапно увидел, что Эльнорде стало стыдно. Ее щеки вспыхнули ярким румянцем, рука, державшая поводья слегка дрогнула, и она поспешила сказать:

– Твистик, тебя мое замечание совершенно не касается…

Тут ее голосок пресекся, и она отвернулась в сторону.

Я, чтобы отвлечь от нее внимание спутников, воскликнул:

– Да хватит вам спорить, вы лучше посмотрите, что за город впереди!

Мы действительно приближались к городским стенам, вставшим поперек дороги и перекрывшим ее своими воротами. Ворота, правда были открыты, но их охранял отряд городской стражи. Народу у ворот почти не было, и Груфи объяснил, что жители окрестных сел уже разъехались по домам, а в город вечером мало кто въезжает. Когда мы подъехали к самым воротам, перегороженным несуразным шлагбаумом, нам навстречу выступил, судя по расшитому камзолу, офицер городской стражи и суровым голосом поинтересовался:

– Кто намеревается въехать в королевский город Норт?

– Капитан, да ты что, не узнал меня? – удивился Груфи.

– Тебя, мастер Груфи я узнал, а вот кто тебя сопровождает мне не известно!

– Это мои друзья… – немного растерянно ответил Груфи.

– Пусть они назовутся! – потребовал капитан.

Груфи хотел еще что-то возразить, но я остановил его движением руки, а затем тоном, по суровости не уступающем капитанскому, произнес:

– В славный город Норт желает войти шут королевы Кины и сопровождающие его лица!

– Кто шут?.. – физиономия у капитана вытянулась.

– Я шут! – ответил я и потянул из кармана, захваченный в кабинете советника документ. Развернув бумагу, я показал ее с высоты лошади капитану. Тот было протянул руку к моей бумажке, но я быстро свернул ее и убрал.

– Но что понадобилось придворному шуту в Норте? – не сдавался капитан.

– Да ничего… – спокойно ответил Твист. Капитан немедленно повернулся к нему и грозно спросил:

– А ты кто такой?

– Как – кто такой? – удивился карлик, – Придворный шут… Ты же интересовался, что мне понадобилось в твоем городе, я и отвечаю – ничего!

Капитан с удивленно рожей переводил взгляд с Твиста на меня и обратно, видимо ожидая пояснений, но мы молчали. Наконец он сдался и растерянно спросил:

– Так кто из вас двоих шут?!

– Я, – ответили мы с Твистом в один голос.

– Какой тупой!.. – подал свой голос Фродо.

Капитан неуверенно посмотрел на него и поинтересовался:

– А ты тоже королевский шут?

– Кто? Я? – переспросил Фродо, – Ты что мужик, совсем на своей службе соображать разучился? Какой же я шут, когда я хоббит!

– Хоббит? – переспросил капитан, – А это кто такой?

– Это такая придворная должность, которая введена совсем недавно… – перебила Эльнорда готового разораться Фродо, – И вообще, капитан, ты что намерен разбираться с каждым из нас отдельно? Тебе же сказано личный шут королевы Кины и сопровождающие его лица!

Капитан обежал растерянным взглядом «сопровождающие лица» и остановил его на Груфи:

– А ты, мастер Груфи, тоже сопровождающее лицо?

– По-моему, он просто не желает пускать нас в город… – вступил в разговор Душегуб. Он тронул своего коня и легонько наехал на капитана:

– А ну-ка, признавайся, кто тебе велел нас задержать?!

Капитан попятился и вдруг быстро заговорил:

– Нам, действительно приказано задержать подозрительную шайку… И вы очень подходите под ее описание… Однако, в приказе не было сказано о том, что один из шайки имеет на руках королевский указ…

– Я спросил, кто тебе велел нас задержать! – взревел тролль, перебивая капитана и заставляя своего коня сделать еще один шаг вперед.

– Приказ поступил из магистрата, лично от магистратского головы… – торопливо доложил капитан.

Душегуб уже собрался высказаться по поводу магистрата и его головы, но я его перебил:

– Подожди, Душегуб! Так ты что ж, тыловой крыс, приказ какого-то там безголового головы, выскочки без роду, без племени, ставишь выше королевского указа, подписанного самой королевой?! Ты что, любезный, в подземелье Замка захотел?!

«Любезный тыловой крыс» вдруг затрясся и упал на колени:

– Господин шут, не губите отца восьмерых детей! Хотите я вас всех к голове отведу, и разбирайтесь с ним, кого куда определить! Вы ж понимаете, я приказ получил, должен я его исполнять? А по поводу королевского указа никаких указаний не было!..

Мне почему-то сразу стало противно на него смотреть. Я тронул коня и брезгливо проговорил:

– Не позорься перед подчиненными, вставай и показывай дорогу в ваш магистрат.

Капитан вскочил и бросился к воротам, одновременно командуя своим подчиненным поднять шлагбаум.

Так мы и въехали в город Норт следом за бегущим перед мордами наших коней капитаном.

Впрочем, бежать ему пришлось недолго – городок был невелик, и неширокая прямая улица соединяла городские ворота с главной городской площадью, украшенной величественной бронзовой скульптурой. На этой площади и располагался городской магистрат.

Капитан, резво взбежав по ступеням магистрата к высоким двойным дверям, распахнул их, и Душегуб вознамерился въехать в этот магистрат, отдающий такие подозрительные приказы, прямо на лошади. Во всяком случае я именно так понял его невнятное бормотание:

– … И на плечах отступающего противника мы ворвались в эту цитадель зла…

Однако, большинство из нас решило не уподобляться гуннам и прочим вандалам. Мы соскочили с лошадей, а потому и Душегуб отказался от своего намерения.

Привязав поводья к специально врытым у здания магистрата столбикам, мы направились к входным дверям, все еще придерживаемым любезным капитаном. Уже на верхней ступени широкой гранитной лестницы я оглянулся и быстренько наложил простенькое заклятие на кожаную часть лошадиной и козлиной сбруи, так, на всякий случай…

Едва мы переступили порог этого муниципального присутствия, как нам навстречу бросился мужичок, смахивающий на ресторанного швейцара. Во всяком случае, его одежка, состоявшая из зеленого кафтанца, густо расшитого пообтершимся золотым галуном, такого же цвета штанов с большой кожаной заплаткой на седалище и новых, отсвечивающих янтарем свежего лыка, лаптей, вполне соответствовала именно этой профессии.

Мужичок широко растопырил руки, словно собирался обнять сразу нас всех, и заголосил:

– Господин голова и господа советники уже закончили прием… Завтра приходите, с утра попозже… Сегодня пускать уже никого не велено!..

– Кого пускать не велено? – улыбнулся ему навстречу Душегуб, – Меня пускать не велено?!

Мужичок, увидев тролля, стремительно побледнел, но ответил с полным достоинством, правда, слегка заикаясь:

– И н-н-е п-п-просите, н-н-н-е п-п-пущу!..

– И не будем просить… – кивнул тролль своей мохнатой башкой. А затем быстро ухватил муниципального швейцара за отвороты камзола и пояс штанов, приподнял перед собой на вытянутых руках и дыхнул ему в бледное личико:

– Подсказывай дорогу!..

– Прямо, по лестнице… – придушенно «подсказал» швейцар.

Душегуб, выставив перед собой швейцара кожаным седалищем вперед, направился к широкой мраморной лестнице, плавно взмывавшей белой волной ко второму этажу магистрата.

Когда тролль со своим довеском поднялись по лестнице и оказались на площадке, огороженной мраморной балюстрадой, наш провожатый прохрипел:

– По коридору направо, в самый конец… Там зал торжественных совещаний… Только не задуши… пока дойдешь…

– Как получится… – буркнул тролль, но хватку не ослабил.

Коридор был недлинный, всего по две высокие казенные двери с каждой стороны, и заканчивался двойными роскошными дверями, сверкавшими матовыми, ограненными стеклами.

Я совсем потерял из виду провожавшего нас капитана городской стражи, однако, как оказалось, он и не думал теряться. Напротив, едва тролль со своей ношей притормозил около застекленных дверей, капитан выскочил вперед, широко распахнул обе дверки и громко провозгласил:

– Господин голова, задержанные по твоему приказу доставлены!..

К его сожалению, он немного не рассчитал. Услышав, что мы «задержанные», Душегуб мгновенно отпустил пояс швейцара и, шагнув вперед, ухватил освободившейся рукой капитана за воротник:

– Вот они, задержанные!.. – рыкнул Душегуб приподнимая свою добычу.

Вся наша команда быстренько просочилась в открытые двери и…

В огромном зале, называемом местными бюрократами «зал торжественных совещаний» был накрыт немалый стол. Две огромные хрустальные люстры прекрасно освещали белоснежную скатерть, уставленную сверкавшим фарфором, хрусталем и серебром. Фарфор и хрусталь не пустовали – жратвы и питья здесь было разложено на добрую сотню хороших едоков! И за этим Лукулловым столом сидело всего шестеро богаты одетых и весьма толстых горожан.

Во главе стола, на кресле, напоминавшем своими размерами трон, восседал не по месту маленький, кругленький мужичонка в золотисто-желтом камзоле с кружевным воротником и манжетами. На шее у него сверкал золотой обруч, украшенный здоровенным красным камнем. Из-под лапок, удерживающих камень через всю округлую желтую грудь местного начальника тянулись две толстые золотые цепи, крепившиеся, судя по всему, на его поясе. Пятеро других мужичков, сидевших на стульчиках попроще, щеголяли разноцветным камзолами, причем на каждом имелся отличительный знак в виде броши размером с десертную тарелку. Излишне говорить, что все эти отличительные знаки были изготовлены из благородного металла и украшены различными самоцветами.

Мужички, составлявшие, по-видимому, цвет местного самоуправления, активно выпивали и закусывали, а может быть и проводили «торжественное совещание», которое грубый Душегуб так бесцеремонно нарушил. Во всяком случае, когда мы ввалились в зал, украшенный золотыми веригами руководитель благосклонно внимал одному из своих сослуживцев, толкавшему совещательную речь.

Увидев ворвавшихся к нему подчиненных и, как я понял, не совсем разобрав доклад капитана, так бесцеремонно оборванный Душегубом, голова недовольно поморщился и сделал докладчику знак ручкой, чтобы тот сел на место. Затем, развернувшись в кресле в нашу сторону, голова поставил свой бокал на стол, пожевал губами и осведомился:

– Григонтий, ты что, работу хочешь потерять?.. Я же тебя предупреждал, чтобы ты никого не пускал в магистрат!..

– Так я и не пускал… – едва слышно прохрипел в ответ швейцар, – Они сами вошли и меня принесли…

– Что значит – принесли?! – недовольно переспросил голова.

– Господин голова, – вмешался в разговор капитан, – Ты что ж, не видишь, что мы ножками до пола не достаем?..

– А мне наплевать, до чего и чем вы не достаете… – ровным тоном ответил голова, – Вы немедленно покинете зал совещаний, или я вас обоих уволю с завтрашнего… нет с сегодняшнего дня.

Оба служивых попытались покинуть помещение, но поскольку они действительно не доставали ногами до пола, их попытка закончилась только судорожным подергиванием нижних конечностей. Вместо того, чтобы удалиться, они заметно приблизились к пиршественному… прошу прощения, совещательному столу, так как Душегуб сделал широкий шаг в сторону демонстративно не замечавшего его головы.

Мы двинулись следом, но тролль, не дожидаясь нашего вмешательства в разворачивающиеся события, сам приступил к допросу:

– Эй, ты, тот, что на цепи сидит, давай, рассказывай, кто тебя надоумил задерживать честных людей, пришедший в королевский город Норт?

– Эт-т-то кто такой?! – изумленно произнес голова, только сейчас обратив внимание на высившегося перед ним Душегуба, да и вообще на всю нашу компанию, – Начальник городской стражи, разберись!..

Мужичок, мало чем уступавший в росте и толщине голове, разодетый в голубой с серебряными кружевами камзол, выскочил из-за стола и немедленно заорал военным голосом:

– Капитан, немедленно прекрати сучить передо мной своими потными ногами и доложи, что это за люди, которых ты притащил с собой в магистрат?!

– Так это не я их притащил, а они меня! – заорал в ответ капитан, благо он располагался к начальству фронтом, – А вообще-то, я выполнял приказ головы, задерживал подозрительных лиц… в голубом. Только эти подозрительные лица оказались королевскими шутами и сопровождающими их лицами. Вот я эти лица и привел вам… Вернее эти лица привели меня к вам… вернее принесли меня к вам… – тут бедняга совершенно запутался.

– Если это задержанные подозрительные лица, то почему ты их притащил в магистрат, а не сунул, как положено в подвал башни?! – снова заорал военный начальник, – Немедленно свяжи их и… в любом случае убери из зала совещаний! Ты же видишь, эти твои подозрительные лица отвлекают нас от важного совещания!

– Еще один тупой!.. – послышался голосок Фродо, – Слушай, Душегуб, у тебя рук не хватит всех местных тупых за шиворот таскать…

Тролль в ответ на это отпустил швейцара, и тот с размаху сел на начищенный паркет. Капитана Душегуб наоборот, приподнял повыше и чуть сдерживая свой голосок спросил:

– Кто подписал приказ о нашем задержании?..

Капитан по-военному четко указал на золотисто-желтого пузана, восседавшего во главе стола.

Тролль отпустил и капитана, тут же усевшегося рядом со швейцаром, и направился прямиком к указанному должностному лицу. Однако тот мгновенно пришел в себя, соскочил со своего трона и шустренько метнулся за его широкую спинку. И уже оттуда донесся его нервно подрагивающий голос:

– Немедленно вызовите двадцать городских стражников и свяжите этого дылду!..

В ответ на этот безответственный приказ Душегуб потянул из-за пояса свой гердан со словами:

– Сейчас мы посмотрим насколько твое креслице прочное!..

– Немедленно остановите этого верзилу, пока он не разнес здесь все, – завопил из-за спинки кресла голова, – Именем верховной власти города приказываю арестовать нарушителей порядка!

Все присутствующие в зале с большим интересом наблюдали за развитием диспута между Душегубом и муниципальным головой, однако, в этот момент я заметит, что Твист настороженно смотрит совсем в другую сторону. Я проследил за его взглядом и увидел, что он наблюдает за одним из местных бюрократов.

Разодетый в темно-зеленый с золотом камзол мужичок, с большой холеной бородой и обширной, масляно поблескивающей лысиной, выбрался из-за стола и крадучись направлялся к выходу из зала. Увидев, что я тоже наблюдаю за его ретирадой, он буквально прыгнул в сторону дверей, одновременно исполнив обеими руками замысловатое до нелепости движение. За этим движением вроде бы ничего не последовало, но я сразу же уловил мощный всплеск магической энергии. Казалось, на нас покатился невидимый шар чудовищно скрученного бешенства.

Дальше я действовал чисто автоматически. Метнувшись вперед, между убегавшим бюрократом и моими друзьями, я выбросил вперед правую руку, прищелкнув пальцами и тут же растопырив их веером. Одновременно с этим, левой рукой я выдернул из-за пояса жезл и, направив его на зеленый камзол, нарисовал в воздухе короткий, сухой росчерк заклинания. Едва я закончил, как мою правую кисть опалило невыносимым жаром, словно я сунул ее в паровозную топку, а жезл тут же засветился зловещим багровым светом. Мне стало ясно, что я «словил» чужое заклинание, прикрыв от него ребят, но это далось мне дорого – моя правая рука покрылась здоровенными волдырями, которые сразу же полопались.

Однако, мое заклинание, хоть и менее жестокое, тоже сработало. Бюрократ в зеленом камзоле валялся на полу у самой двери и конвульсивно дергался, пытаясь высвободиться из повязавшей его «нити порядка». Я-то знал, что освободиться самостоятельно от нее невозможно, но моему противнику такой прием, по-видимому, известен не был.

Все, что я описал выше, произошло буквально в одно мгновение, и поначалу никто ничего не понял. Но уже в следующий момент рядом со мной оказался Твист. Он подхватил мою руку, не давая ей опуститься, и негромко пробормотал:

– Что ж ты щит не поставил?..

– Не выдержал бы щит… – тихо ответил я, – Смело бы нас всех, как щепки…

Рядом с нами уже была Эльнорда, которая что-то лихорадочно доставала из своего заплечного мешка. Через пару минут моя кисть была смазана каким-то, по словам Эльнорды, чудодейственным эльфийским зельем и забинтована полотняным лоскутом.

Я оглянулся, чтобы посмотреть, чем заняты остальные и увидел, что тролль выволок из-за стола все городское начальство и усадил его на полу, связав шелковым шнуром, оборванным со штор. Фродо вытащил свой кинжал и с самым угрожающим видом прохаживается вдоль этой стены, так что повязанным мужикам приходится буквально вжиматься в стену, поплотнее поджимая под себя ноги. И только наш милый Груфи, похоже, не успевал за развитием событий и потому растерянно озирался, не зная, как отнестись к проводимому нами перевороту.

Я сотворил коротенькое заклинание, задавившее на время боль в обожженной руке, и направился к все еще корчившемуся на полу зеленому камзолу. Твист по-прежнему держался рядом со мной. Когда мы подошли ближе, карлик пояснил свое пристальное внимание именно к этому субъекту:

– Ну, точно, – это он!

– Кто – он?.. – переспросил я.

– Я его видел у советника Юрги. Только одет он был тогда совсем по-другому. Я его потому не сразу и признал!

Карлик наклонился над спеленутым и громко спросил:

– И куда же ты свои лохмотья дел? Неужто на этот шикарный камзольчик выменял?

«Камзольчик» снова резко дернулся, попытавшись еще раз выбросить вперед руку с заклинанием, но ее тут же так скрутило судорогой, что у бедняги закатились глаза.

– Не дергайся, – сурово посоветовал я ему, – Чем спокойней будешь лежать, тем меньше будешь болеть…

Твист с интересом посмотрел на меня: