Умереть от любви, или Пианино для господина Ш. Дубчак Анна
– А… Пойдемте, покажу. Это в саду, в летней кухне.
– А вы позволите мне немного поиграть?
– Конечно, если сможете извлечь более или менее приятный звук.
Они вышли из дома и по дорожке направились в самую гущу сада, за которым открывалась большая поляна, заросшая травой. Возле забора стоял небольшой деревянный домик, покрытый полуразвалившейся крышей.
– И вот здесь вы держите свою коллекцию? – вырвалось у Наталии, которая представила себе, в каком же состоянии могут находиться пианино в дождь, снег и ветер.
Когда она перешагнула порог дома, в нос ударил застарелый запах плесени и затхлости. С потолка капала вода – на улице-то шел дождь.
– Странно. – Наталия подошла к одному, чуть прикрытому мешковиной инструменту, раскрыла его и села на высокий деревянный ящик с остатками гнилых яблок. – Вы позволите мне побыть здесь одной. Здесь такое странное место.
– Пожалуйста, – пожала плечами Оленина и вышла, тихо притворив за собой дверь.
«Старая дура, так испортить инструменты…» Все четыре пианино представляли собой полурассохшиеся, позеленевшие от влаги деревянные ящики. Гробы.
Наталия достала из кармана плаща маленький диктофон и включила его: сосредоточилась и взяла первый аккорд до-диез минорной прелюдии Рахманинова. Но вместо него услышала какое-то хриплое густое и надсадное хоровое пение: так поют обреченные на смерть узники. Первоначально задуманная прелюдия постепенно сменилась расхристанными джазовыми диссонансами, которые быстро превратили этот курятник в пивную; те же двое, что и в прошлый раз, говорили на немецком, то и дело оглядываясь, словно боясь, что их могут услышать.
Наталия, увидев кружки с пивом, почувствовала, как у нее пересохло во рту, она бы и сама была не прочь оказаться там, чтобы подышать чужим воздухом и попить немецкого пива. Но продолжала играть, слушать, смотреть и думать. Ногой она отстукивала ритм, покачиваясь всем телом, и постоянно сдерживала себя, чтобы не встать и не подойти к стойке бара. Когда же брюнет, которого, как ей теперь было известно, звали Андреем, встал и, кивнув в знак прощания, вышел из пивной, Наталия подняла руки вверх и зажмурила глаза. Этот переход из видений в настоящую жизнь был не всегда плавным. И порой она боялась того, что, закончив играть, не вернется в реальность, а останется где-нибудь наедине с убийцей.
Но, открыв глаза, Наталия облегченно вздохнула. Диктофон, стоящий на крышке фортепиано, продолжал работать. В дверь стучали. Наталия быстро перемотала пленку, чтобы послушать, и была просто потрясена, когда услышала знакомые голоса. «Получилось!»
– Я же говорила вам, что они расстроены, – говорила Ольга Константиновна, почти врываясь в дом и ища глазами источник вдохновения своей гостьи. – Не понимаю, что вам здесь так понравилось?
– Ваша коллекция. – Наталия уже успела спрятать в карман диктофон и теперь могла спокойно выйти. – Они что, все совершенно одинаковые?
– Кто?
– Пианино.
– Почти. У них непохожий рисунок инкрустаций. Ангелы – где два, где один, где три…
– А вам сколько нужно? – не задумываясь, спросила Наталия и вдруг увидела направленный на нее жесткий взгляд совершенно безумных глаз. – Что с вами? Я вас чем-то обидела? – испугалась она, ничего не понимая.
Но Оленина на этот раз промолчала. Она круто развернулась и быстрым шагом пошла в дом.
– Я соберу вам в дорогу, – донеслось до Наталии, которая едва поспевала за ней.
Она вернулась, когда Наталия уже сидела в машине и разогревала мотор. В руках у Ольги Константиновны была корзинка, полная еды.
– Здесь пирожки, а это икра из баклажан. Вы уж извините, если что не так…
– Что вы, я хорошо отдохнула. Вот только не поспала. А это что?
– А это термос с кофе. Мало ли что может случиться в дороге. Сейчас я открою ворота.
Они, можно сказать, сердечно попрощались, и Наталия медленно выехала на дорогу. Она общалась с этой женщиной целый день, но так до конца и не смогла ее понять. «И зачем я только сюда ездила? Я с таким же успехом могла навестить Сару, которая живет за городом, только в более роскошном доме. И у нее под окнами не хризантемы, а розы. И в доме розы, и в зимнем саду…»
Наталия посмотрела на часы: половина седьмого! Как же быстро пролетел день!
В городе она была около восьми. Заправилась уже у самого въезда. Хотела отъехать от станции, как гнусная физиономия заполнила собой все пространство в окне:
– Красавица, дай закурить.
– Да пошел ты… – Она попыталась поднять стекло, но мужчина, брызгая на нее слюной, оказался упрямым.
– Да подожди ты! У нас машина сломалась, мы стоим здесь уже вторые сутки… Жрать охота, есть, пить… Мы же не бандиты какие, по-хорошему просим. – И он состроил такую уморительную рожицу, что у Наталии от сердца отлегло. Она молча перегнулась назад, уцепила, не глядя, ручку корзинки и протянула ее мужчине:
– Берите. Вас сколько?
– Да вообще-то я один. Но я все съем, смогу, честное слово. – Он помог ей открыть машину и принял из ее рук корзину. – Ну и запахи! Господи, не перевелись еще на земле русской добрые люди. Не знаю, как тебя и благодарить. Хочешь, подарю тебе что-нибудь на память?
– Что? – улыбнулась она ставшему ей симпатичным парню. – Ты откуда?
– Из Сызрани. Держи. – Он достал из кармана брелок: футбольный черно-белый мяч. – Дарю. От Сырова. Я Сыров из Сызрани. Очень просто запомнить.
– Спасибо. Может, позвонить куда? Не до снега же будешь здесь маяться.
– Да мой напарник должен скоро приехать с техпомощью. Вот жду… Ты себе представить не можешь, как он обрадуется жратве. – Он неожиданно чмокнул ее в щеку. – Будь спок.
В гардеробе ее узнали. Пожилой мужчина в ливрее принял у нее плащ:
– Добрый вечер. Вам понравилось, смотрю, у нас?
– Да уж… особенно девушка, которая поет.
– Хорошо поет. Я вот тоже иногда запру здесь все, встану под дверями и смотрю на нее, смотрю и слушаю. А вы все одна и одна…
– Судьба у меня такая. – Она подошла к зеркалу и подкрасила губы. Вспомнила, как ее поцеловал шофер-дальнобойщик, и засмеялась.
Рейна она увидела сразу и прямиком направилась к его столику.
– Не ждали меня так скоро?
Рейн, которого было трудно разглядеть на фоне пустых бутылок из-под пива, улыбнулся: он был рад ее приходу.
– Я думал, натрепала.
– Что-о?! Что за слово?
– Пардон. Я уже готов. Ну что у тебя, ласточка?
– Слушайте. – И она, поставив прямо перед его носом диктофон, включила его. Голоса раздавались чуть слышно.
– Нет, пойдем-ка отсюда. В коридор, там поспокойнее.
Они вышли и устроились на подоконнике. За синим стеклом чиркали красными и желтыми огнями автомобильные фары. А здесь, в ресторанном холле, было тепло, сухо и уютно.
Рейн сосредоточенно молчал и слушал разговор мужчин, не подозревая о его происхождении. Это было чудо, о котором знала только Наталия.
Когда запись кончилась, Рейн сказал:
– Доставай ручку. Записывай.
– Вы что же, запомнили наизусть?
– Разумеется. Итак:
«– Нет, нас никто не слышит. Хватит пить, ты уже и так пьян, как свинья. Говори фамилию, адрес – и расстанемся. Обещаю, что больше никогда к тебе не приду.
– А мне не нравится, как ты со мной разговариваешь. Кто ты такой (здесь непереводимая грязная ругань), чтобы так со мной разговаривать? Сначала покажи деньги.
– Я тебе их только что показывал.
– Тогда давай сверток сюда.
– Все? Теперь успокоился? Говори.
– Жуков Сергей Васильевич. Театральный разъезд, 36, квартира 4.
– И это все?
– Все. Я пойду?
– Если ты меня обманул, сукин сын, я достану тебя из-под земли.
– Это слова моего отца. Он сам делал эти штуки.
– Поменьше болтай, Густав… Все. Расходимся».
Рейн замолчал. Наталия смотрела на него, широко раскрыв глаза.
– Неужели вы все это запомнили? Слово в слово?
– У меня хорошая память. Только я не понял, при чем здесь Жуков?
– А это уже вас не касается.
Она сообразила, что сказала это напрасно, уже после того, как Рейн больно схватил ее за руку и притянул к себе:
– Ах ты, маленькая дрянь, ты просишь меня об одолжении, я, как идиот, работаю, перевожу эту галиматью, а она мне еще будет грубить…
– Извините. – Она скорчилась, пытаясь вырвать руку, от боли у нее потемнело в глазах. – Я не хотела вас обидеть, просто терпеть не могу, когда вмешиваются в мои дела. А что касается работы, то я могу вам заплатить.
Раздался стук падающего тела – это Рейн отлетел в угол и со всего маху врезался носом в косяк двери, ведущей в женский туалет. Брызнула кровь. Желтая ковровая дорожка через мгновение стала напитываться красным. Наталия медленно повернула голову, боясь получить точно такой же удар, после которого она наверняка попадет в мир иной.
– Сколько она тебе должна? – услышала она низкий мужской голос и узнала в человеке, стоящем к ней спиной, вчерашнего мужчину.
– Нисколько, – прохлюпал Рейн и выплюнул себе на грудь сгусток крови. – Она мне ничего не должна. Прошу меня извинить. – Он с трудом поднялся и, держась окровавленными руками за стену, пошел в мужской туалет.
– Напрасно вы так, – запекшимися от волнения губами пролепетела Наталия, внутренне содрогаясь при мысли, что будь она на месте Рейна, то умерла бы на месте. – Это я во всем виновата. Я спровоцировала его… Он действительно перевел мне кoe-что, и это я обязана ему, а не он мне.
– Но мне показалось, что он вел себя несколько грубо. Или я ошибаюсь?
– Я должна ему помочь. Извините. – Наталия, шарахнувшись от незнакомца, рванула на себя ручку мужского туалета. Она меньше всего тогда думала о том, что может за этим последовать. Увидев Рейна, умывающегося над раковиной, она подошла к нему сзади и положила руку на плечо: – Вы должны извинить меня. Я не знаю этого человека.
Рейн повернулся к ней, лицо у него было как у раненого животного, в глазах стояли слезы. Он склонил голову набок и поцеловал ей руку.
– Вы такая красивая, Катя…
– Я не Катя.
– Ну и что, знаете, как в анекдоте: все равно красивая. Понимаете, это я во всем виноват, завожусь с пол-оборота. Вы можете мне, конечно, не поверить, но я желал вам помочь, больше того – мне было приятно вам помочь. Но я просто хотел спросить, а при чем, собственно, здесь Жуков?
Вошедший неслышно мужчина в сером костюме подошел к Наталии и взял ее за локоть:
– Вам лучше отсюда уйти. Он пьян и все равно не оценит вашего желания извиниться. Я могу вас проводить.
От его голоса у нее по коже пробежала прохладная волна не то страха, не то желания. Он ей нравился, этот мужчина. Она хотела его. Хотела вчера, хочет сегодня. Но она должна держать себя в руках.
– Нет, я, пожалуй, побуду еще какое-то время в ресторане.
– Как вас зовут?
Она удивленно вскинула брови и быстро вышла. Но возвращаться в зал ей не хотелось. Она спустилась в гардероб, оделась и вскоре уже стояла на крыльце и вдыхала холодный морозный воздух, асфальт под ногами блестел тонким ледком. Откуда-то сверху опустилась на одну ночь зима…
Сиреневый «Опель» от морозца стал перламутровым, словно сделанным из стекла или фарфора.
– Так как вас зовут?
Она вздрогнула и повернула голову. Он был уже в черном длинном пальто. Лицо бледное, с красивыми серыми глазами и волосами, искрящимися, как серебро.
– Как вы здесь оказались? – спросила Наталия, дрожа всем телом. Она не могла спокойно находиться в его присутствии. Она почувствовала, как к щекам прилила кровь.
– Вышел через другую дверь, чтобы успеть догнать вас.
– Вы на машине?
– Конечно. А это, наверное, ваша машина? Сиреневая, роскошная… Вы кто?
– Никто. Безработная.
– Не верю.
– Я всего пару месяцев как безработная. Мне нравится быть безработной…
Он не дал ей возможности договорить. Обнял ее и поцеловал, но только уже не в висок, а в губы. Он делал все то, о чем она мечтала. Она почувствовала себя маленькой девочкой в его сильных объятиях. Что-то властное было в его движениях, во всем его поведении, и это нравилось Наталии…
Глава 13
ЖЕСТЯНЩИК
– Ты не будешь против, если я зажгу свет?
– Нет. Я тоже хочу увидеть тебя, – отозвалась Наталия и не узнала своего голоса. Она изменилась. Она это ощущала каждой клеточкой своего тела. А еще она чувствовала его всем телом, спиной, затылком, бедром, прижатым к его бедру.
Она не помнила, сколько прошло времени. В квартире было тихо. Слышалось только их дыхание.
Вспыхнул свет. Наталия закрыла лицо руками. Потом постепенно, палец за пальцем, стала отпускать, пропуская свет и привыкая к своему новому состоянию. Наконец она разжала пальцы и увидела себя в небольшой комнате, лежащей на кровати с мужчиной. Его звали Сергеем.
– Тебе сколько лет? – спросила она, поворачиваясь к нему всем телом и всматриваясь в его глаза. – Скажи.
– Не знаю. Мне кажется, что я уже давно живу.
Она провела ладонью по его животу и скользнула по бедрам.
– Ты живешь один?
– Один.
– Поэтому такой худой?
– Наверное.
– А где ты работаешь?
– В гараже. Ремонтирую машины. Так что считай, что у тебя теперь есть свой личный мастер. Жестянщик.
– А можно я тебя так и буду звать?
– Жестянщиком?
– Да. Потому что ты жесткий. Ты мне нравишься, Жестянщик. Я еще вчера хотела тебе это сказать, но не имела права. Да и сейчас не имею права.
– Ты замужем? – Он провел рукой по ее голове и поцеловал в макушку. – Наташа, почему ты молчишь? Скажи, ты не свободна?
– Не знаю. Свободна, наверное… – Она представила себе, как сейчас в ее квартире занимаются любовью Валентина (почему-то непременно в черном платье) и Логинов в гостиной на диване…
– Ты была недавно с Логиновым. Он твой муж?
Она посмотрела на него снизу вверх и коснулась пальцем его верхней губы:
– Нет. Но он живет со мной. Я его кормлю. Мы вместе.
– Ты сейчас уедешь домой и ляжешь с ним в постель?
– Нет. Я же с тобой.
– У тебя много мужчин?
– Нет. Только он и ты.
– А ты не могла бы все оставить как есть?
– Как это?
– Раздвоиться. Мне от тебя ничего не нужно. Я привык быть один. Только чтобы ты иногда лежала вот так, рядом, чтобы я обнимал тебя за талию и гладил тебя по волосам. Что ты делала в ресторане?
– Рейн переводил мне одну пленку.
– Ты пианистка, я знаю.
– Откуда?
– Я вообще многое о тебе знаю. Ведь ты – подруга Сары Кауфман, так?
– Ты и с ней знаком?
– Нет, но знаю.
– Я не хочу говорить. – Она обвила руками его шею и поцеловала. – Я согласна.
– На что?
– На все. Чтобы раздвоиться. Хочешь, я буду любить тебя?
– Хочу.
– А теперь проводи меня, пожалуйста, домой.
Но она уехала от него только под утро. Они выпили по чашке кофе, и он довез ее до ресторана, возле которого стояла сиреневая машина.
– Я не хочу уезжать, но у меня завтра тяжелый день. Вернее, уже сегодня.
– Но ты же приедешь ко мне?
– Конечно. Завтра. Вернее, уже сегодня. И вообще: у меня же есть твой телефон.
– А у меня твой. Постой, не торопись… – Он прижал ее к себе. – Ты должна знать… у меня очень давно не было женщины. Это правда. И оказался в этом ресторане я не случайно. Ты должна это знать.
Она уже давно каталась по городу, а голос Сергея продолжал звучать у нее в голове. Счастье оранжевым апельсином сияло в душе. Она была влюблена в этого молчаливого человека. Ей нравилось целовать его в упругие горячие губы, смотреть в его внимательные серые глаза, гладить его тело…
Она открыла дверь своими ключами и стремительно вошла в гостиную. Валентина спала одна, поджав под себя ноги и свернувшись, как котенок, калачиком. Бледный утренний свет делал ее лицо необыкновенно нежным. Как мог Логинов не заметить это?
Но его нигде не было. Больше того, по тому количеству еды, которое Наталия нашла на кухне, она поняла, что его и не было вовсе.
«Неужели он видел, как я садилась в машину к Сергею?»
Она вошла в ванную, заперлась и пустила горячую воду. Влила в ванну полфлакона миндального масла и легла, постанывая от удовольствия. Разглядывая свое тело, она представляла себе, как до него дотрагивается Сергей. Логинов у нее почему-то ассоциировался с моргом и милицейскими погонами. «Смогу ли я раздвоиться? Смогу».
Лежа в постели и не в силах уснуть, она смотрела на голубоватый прямоугольник окна и думала о том, что предпримет утром, когда проснется. Во-первых, она должна узнать, кто живет по адресу: Театральный разъезд, 36, квартира 4. И кто такой Сергей Жуков?…
Она подскочила в постели. Звон ключей. Это ее пришли убить. Но за что?
Она вся сжалась в постели. Зажмурилась. Кто-то вошел в комнату. Сел на кровать. Взял ее за плечи.
– Ты прости меня, я задержался, – услышала она над самым ухом. – Я же знаю, что ты не спишь… что ты не можешь без меня заснуть. Но у меня были важные дела.
Она открыла глаза. Ее, как легкую куклу, держал в своих сильных руках Логинов. Он был в пальто, холодный и пахнувший морозом. Арбузами.
– Ложись, Игорь… Холодно… Поговорим завтра…
– Нет, скажи сначала, что ты меня простила, тогда я лягу.
– А разве ты не хочешь есть?
– Это не важно.
– Дело в том, что если мужчина, который сейчас сидит у меня на постели, не хочет есть, значит, это не Игорь Логинов, которого я хорошо знаю.
– А кто же?
– Другой мужчина.
– Неправда. Других мужчин, которые могли бы сидеть на твоей постели, быть просто не может.
– Тогда пойдем, я покормлю тебя. Тем более, как ты и сам говоришь, я не сплю. Ты узнал?
– Узнал. Фамилия директора института «Нефтегеофизика» – Фокин Илья Ильич. В 1981 году именно он подписывал все документы по выезду Родионова в Индию. Он же и отправил его в Москву.
– Мне нужны телефоны. Позволь, я сама к нему пойду?
– Ничего не получится. Его нет. Он в Москве, в командировке.
– Давно? Когда приедет?
– Знаешь, что в нашем деле плохо? То, что когда надо все быстро, то получается медленно. Если честно, то я еще пока не нащупал ни одной нити. И никто из наших ничего не понимает: как могут быть связаны эти убийства?
– Какие?
– Ну, Жуковы, Филимоновы…
– Постой, а при чем здесь Жуковы? Разве Жуковых убили?
– Разве я так сказал?
– Только что. Ты сказал «убийства».
– Значит, оговорился.
– Неправда, Логинов, не оговорился, а проговорился, а это далеко не одно и то же. Понятно?
– Что ты этим хочешь сказать?
– А то, что Жуковых действительно могли убить. И как же мне это раньше в голову не приходило?! Кстати, Оленина уверена, что в смерти Родионова виновата Валентина.
– Слышал. Мне Манджинян рассказывал. И вообще, она производит нехорошее впечатление.
– А ты не смог определить фамилию того парня, что на фотографии, которую я тебе утром показывала?
– Этим занимаются, завтра, может быть, будет что-нибудь известно.
– Между прочим, ты утром мне обещал, что Манджинян сможет сегодня представить доказательства существующей связи между убийством Филимоновой и Жуковыми? Где они?
– А нет.
– Тогда давай спать. Но только спать, ты меня понял?
– Но почему?
– Потому что поздно, это во-первых, а во-вторых, настала пора пересмотреть наши отношения. Думаю, что платонические – это высшая фаза любви. Ты так не считаешь?
Логинов сделал вид, что ничего не слышал: закрыл руками уши и тихонько расхохотался. Так закончился ужин.
Утром все встретились на кухне за завтраком.
– Логинов, ты ужинал два часа назад. Можешь отправляться на работу налегке…
Валентина, которая крепко спала и ничего не слышала, улыбалась, наблюдая за их перепалкой. Она казалась отдохнувшей, выспавшейся и умиротворенной.
– Знаете, я, наверное, вернусь домой. И так загостилась… Мне кажется, что теперь все будет по-другому.
– Интересно… – одновременно, не сговариваясь, выпалили Наталия и Логинов.
– Мне повысили ставку вдвое, это раз. Да и вообще, со мной теперь все в порядке. Сегодня ко мне в ресторан пришел Вадим, я вам про него, кажется, рассказывала. Словом, он переедет ко мне.
Наталия, услышав эти слова, устыдилась своих мыслей, касающихся возможных любовных отношений между Валентиной и Логиновым. С одной стороны, ей стало как будто спокойнее, но с другой – теперь у нее была тайна. Был мужчина, о котором она не прекращала думать ни на минуту. И она была счастлива при мысли, что увидит его сегодня вечером.
Глава 14
ПРЕДСМЕРТНАЯ ЗАПИСКА
Институт «Нефтегеофизика» словно вымер. Показав удостоверение, Наталия прошла через «вертушку» и поднялась на второй этаж, где находилась приемная. Секретарша, увидев ее, сразу же нажала на F3, и «тетрис» с разноцветными геометрическими фигурками сменился на какую-то замысловатую таблицу. Девушка всем своим существом изобразила вопрос:
– ?…
– Вы что, разговаривать не умеете? – Наталия подошла к ней и показала удостоверение помощника следователя. – Где Илья Ильич?
Читать бесплатно другие книги:
