Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz Сивинских Александр

Мешковато одетые, но от этого не менее ловкие морские пехотинцы разделились на пары и начали нападать друг на друга сначала с ножами, потом с автоматами. Каждый из двоих был силён и увёртлив, но всегда находился одни наиболее проворный. Он-то и выхватывал у своего противника штык-нож, выбивал из рук автомат или, на худой конец, просто демонстративно избивал нападавшего при помощи точных и коварных приёмов.

Потом на песчаный ринг вышел свежий дуэт.

Парень в капюшоне и в перчатках взял в руки специальный обрубок толстой доски. Другой, худощавей, немного разбежался, подпрыгнул и грохнул ногой по светлой деревянной поверхности. Доска правильно раскололась.

– О-ох!

Немцы всегда восхищались одновременно.

Военные парни расколотили ещё одну доску, потом ещё.

Морпех, тот, что покрупней, скинул свой капюшон и страшно сверкнул на зрителей возбуждёнными очами. Следующие две доски он самостоятельно и очень успешно расколол о свою голову, правда, защищённую форменным беретом. Но этого было явно мало и, когда его напарник сбегал к машине за бутылками, военнослужащий окончательно обнажил свой мощный, затейливо бритый затылок.

– Вау!

Лица иностранных подданных не различались – они все приникли к фото и видеоаппаратуре.

Встав только на одно колено, словно в чём-то клянясь, морпех звонко грохнул по своей башке одной бутылкой, потом сразу же, не успели ещё первые сверкающие осколки стекла разлететься по сторонам, и другой. По уху его начала робко стекать тонкая, несерьёзная капелька крови. Он подпрыгнул, страшно заревел и замахал громадными руками.

– А-а-а!

Никто и не заметил за этим замечательным зрелищем, как к напарнику бутылочного монстра подошёл ОСалливан, держа в руке точно такой же кусок доски.

Видно было, что военный паренёк ничего не понял, растерянно оглядываясь на своего командира, но Глеб предупредил его, заглушив все окружающие крики.

– Пусть он попробует! Подержи доску!

Майор кивнул, иронически улыбаясь.

Итальянец разбежался похоже, но как-то ловчее, прыгнул пружинистей, да и доска хрустнула под его пяткой неожиданно кратко и сочно.

Теперь уже вместе со всеми одобрительно заорали и профессионалы.

Предложенную к уничтожению о собственную голову бутылку ОСалливан отверг.

Двое военных парнишек быстро приготовили постаменты для раскалывания твёрдых предметов. И опять на сцене появилась новая пара.

«Специализация, однако….».

Сначала усатый красавец-морпех расколол ребром ладони большую глиняную черепицу, потом ещё две, вместе уложенные, потом уже три. Утомившись, он ловко отскочил в сторонку, уступив рабочее место сменщику с кирпичами. Кирпичи были красивые, новенькие, на загляденье! Ярко-красные, шуршащие в куче и высыпающие из себя сухую пыль при перемещении.

Сменщик быстро, в ритме пулемётной очереди переколотил рукой десяток красных изделий, улыбнулся всем и так же артистично скакнул в общую группу, дожидаясь заслуженных аплодисментов.

Аплодисменты были, да ещё какие!

Воодушевлённый заграничным вниманием, к людям-зрителям опять вышел монстр.

В куче оставалось не очень много целых кирпичей, и он был этим явно недоволен.

Кровинки на его хрустальном сосуде уже были смазаны зелёнкой, так что готовность к следующему номеру была отменная.

Он поднял кирпич двумя руками над головой, помедлил, чихнув от просыпавшейся оранжевой пыли и, с рёвом и выдохом, хрястнул себя кирпичом по голове.

ОСалливан поморщился. Николас задумчиво посмотрел на упавшие в песок кирпичные половинки.

Ещё раз раздался нехороший хруст и ещё два обломка упали к ногам беспощадного воина.

Криво усмехаясь, он протянул руку к последнему из привезённых кирпичей.

– Бери вот этот.

Добрый голландский человек Николас подал суровому бойцу тёмно-красный большой кирпич, который он как-то незаметно для окружающих притащил из развалин южной крепостной стены.

Монстр смутился.

Он знаками показывал, что скверно учил в школе немецкий, что у него есть непосредственный командир и что, мол, на сегодняшний день он свою норму выполнил.

– Нет, нет, убери это…

Могучий Колька был разочарован.

За спиной Глеба два молоденьких морских пехотинца вполголоса весело обсуждали неожиданное предложение голландца.

– Да чо он, тупой совсем, что ли?! Наши-то кирпичики сухие, ровные, привычные, а эта каменюка такая…! Вован себе черепушку запросто такой снесёт!

Отряхивая балахонистую пятнистую униформу, ребята стали строиться у машины. Иностранцы, нисколько не озабоченные соблюдением воинской дисциплины, роились между ними, обнимались, позируя для фотографий, восхищённо хлопали артистов по плечам и спинам.

Поправляя на ходу обеими громадными ручищами свой крохотный берет, к Глебу решительно причалил большой майор.

– Послушай, значит, это ты сегодня здесь за старшего?

– Вроде так.

– Так это ты с Никифорычем в доле по бизнесу, что ли? Ну, как бы вы партнёры типа были?

– А в чём интерес, майор?

Глеб, прищурившись на потного морпеха, кусал травинку.

– Ну, я к тому, что если это кто из наших отморозков, из дивизии, Никифорыча это…, ну, типа, случайно, по пьянке в увольнении, или как… Ты не сомневайся, мы сами тут всё решим, все кости переломаем, зароем на месте, если кого вычислим.

– Не надо, майор, никого ломать. Лучше занимайтесь кирпичами. Я всё сделаю сам.

– Д-да…

Майор почесал макушку, не зная чем ещё выразить своё соболезнование.

Пришлось помочь забавному вояке.

– Ты доски свои поломанные отсюда не увози. Мне сейчас ещё костёр разводить, пропитание для союзников варить. Пригодятся. Может, вы своей компанией останетесь с нами отобедать, а?

– Нет, дружище, не могу. Спасибо, конечно, за предложение! Но у нас распорядок строгий, режим у моих пацанов опять же, дисциплина…. Не могу, извини!

– Ладно, майор. Тогда держи.… Здесь всё, что Никифорыч вам приготовил.

Глеб Никитин протянул военному рюкзак.

– Конверт в боковом кармане. Вы все были сегодня великолепны.

Майор как пушику вскинул многоголосо звякнувший рюкзак на плечо.

– Порядок! Ну, бывай, справляйся тут со своими супостатами! Если что – найдёшь меня, всегда помогу. Мы с боцманом много дел на берегу тут переделали, в гостях семьями бывали друг у друга… Ладно, бывай!

Он вскочил на подножку уже рычавшего грузовика и опять, совсем по-детски, прорычал-прокартавил:

– Привет, Европа!

Из-под брезентового тента иностранцам улыбались милые, ласковые лица российских морских пехотинцев.

– Чао!

…Пыль уже улеглась, прибрежная августовская тишина успела накрыть всё вокруг стрекотанием кузнечиков и слабым шорохом волн за стенами крепости, а Николас всё ещё вертел в руках старинный кирпич. Потом с недоумением и очень бережно положил его около своего рюкзака.

– Бориска! Вы дрова складывайте вот там, на дальнем краю дворика, с подветренной стороны.

– А чего там то? Здесь же удобней!

– Дым в спальных помещениях нам ни к чему.

Оставив Тиади и ОСалливана руководить окончательной установкой первых палаток, Глеб подошёл к громоздкой куче сосновых веток.

«Ромео» под управлением своего опытного командира уже правильно вбили в песок металлические трубы тагана, отодвинув временно в сторонку большую решётку для жарки мяса.

– Давай солярки немного плеснём, быстрей разгорится!

Возбуждённый Бориска явно хотел сильно кушать.

– Уймись, зачем разводить ненужную вонь на природе. Сейчас всё сделаем по науке и так же скоро.

Глеб немного побродил у подножия стены, пощипал сухой травы, наломал в пучок рыжей сосновой хвои и мелких веточек.

Опустился под трубами тагана на колени и положил на чистый песок приготовленные дровишки.

– С одной спички хочешь зажечь? Не получится же…. Может не надо, а? Смотрят же они, все…

Нерешительно переминаясь над спиной капитана Глеба, Бориска тихо пытался отговорить его от позора.

– Бумажка тебе не нужна? У меня есть немного туалетных салфеток, а то ведь не получится у тебя костёр всё равно, без бумажки?

Это уже ехидный Бадди влез под руку со своими гадкими предложениями.

– Давай я солярки немного принесу, хоть чуть-чуть, совсем незаметно…

Бориска ныл, страшно опасаясь за крушение героической репутации Глеба.

– Может досточку какую тебе сухую поискать, а?! Или ещё спичек про запас?

– Отойди лучше, не заслоняй воздух.

Сложив мелкие травинки аккуратным домиком, Глеб чиркнул под ними единственную спичку. Совсем не спеша, положил над робким огоньком несколько кисточек сухой хвои и, отвернувшись от первого злого дымка, стал ломать в костёр хрустящие серые веточки. Через несколько неопределённых секунд ровные языки пламени ухнули вверх уже до металлической костровой перекладины.

– Классно!

Оказалось, что за его спиной, кроме переживающего Бориски и провокатора Бадди, столпилась добрая половина группы.

– Глеб, ты был вожаком маленьких скаутов в школе! Я знаю! Ведь ты же был бойскаутом, правда?!

Покачивая толстой сарделькой указательного пальца, Хиггинс улыбался хитро, но по-доброму.

– Какой такой ещё скаут! – Капитан Глеб выпрямился от огня в полный рост, отмахнулся от случайной, поднявшейся вместе с ним струйки дыма. – Бери круче. Командиром пионерского отряда в пятом классе целую четверть добросовестно отслужил. Этого не отрицаю. Потом уволили – постоянно не оправдывал доверие руководства школы. Был морально неустойчив, не жил интересами коллектива.

– Ладно, чего там…. Это вам не барбекю семейные на лужайках жарить. Придумали в своём буржуазном обществе потребления какое-то специальное топливо для розжига костров, чепуховую жидкость для копчения! Избаловались вы там у себя, господа, жирком заросли, об истоках позабыли! Живой огонь нужно руками добывать, а не бензином, мясо необходимо коптить на ольховых дровах или, в исключительных случаях, если рядом существует какая-нибудь цивилизация, можно использовать вишнёвые веточки для этого дела.

– Во как у нас!

Бориска сиял, словно это он только что сжёг рукотворным лазером стаю вражеских межпланетных истребителей.

– Это ещё что! Потом мы с Глебом вам ещё такое покажем…!

– Тащи воду и готовь котёл для ухи, трепач.

Слегка хлопнув Бориску по плечу, Глеб Никитин заставил его замолкнуть и покачнуться.

– Есть! Команда «Ромео» – за мной!

Длинные брёвна положили на песок разомкнутым квадратом, охватив ими костёр на комфортном расстоянии с трёх сторон. Под концы брёвен Хулио пожертвовал несколько своих сосновых чурбаков, получились замечательные скамейки.

В проломе около самой воды пятеро немцев дружно потрошили отобранные у браконьеров «редкие» экземпляры трески и камбалы. Маленький ирландец торопко бегал от них к костру, высыпая из большой эмалированной миски в котёл очередную порцию очищенной и потрошёной рыбы.

– А на второе что будем делать? Может, макароны по-флотски? Я вроде как умею их варить…

Задумчивость и желание посоветоваться была понятна. Бориска явно желал взвалить ответственность, а также предполагаемый гнев коллектива на чьи-то более крепкие плечи.

– Не дури – у нас рыбы целая куча. Не пропадать же добру. Сразу же после того, как уха будет готова, ставим на решётку сковороду, ту, большую, чугунную.

– И что это будет?

– Любимое блюдо испанских лоцманов. Треска с картошкой и луком в собственном соку!

– Ой, как же я хочу кушать!

– Тогда не ной, а активней занимайся производственным процессом, подгоняй своих нукеров, чтобы быстрей обработали всю рыбу. И ведро картошки за тобой. Мешок в машине, в правом дальнем углу. Почистить сумеешь?

Не рассмотрев из-за искр костра, что Глеб улыбается, Бориска рубанул рукой воздух.

– Да они у меня сейчас как миленькие…!

– Ну-ну….

Походная жизнь потихоньку налаживалась.

Неприятностей или конфузов, которых вполне резонно опасался Глеб Никитин, в этот день тоже не произошло. По лицам европейцев было видно, что развлекательный продукт пришёлся им по вкусу и все ожидания на игру оправдывались, даже с излишком.

По каменным ступеням с северной стороны Глеб поднялся на крепостную стену. Под его ногами полностью очертился заполненный озабоченными субъектами двор, справа, за песчаным промежутком берега расстилалась ровная гладь вечернего моря. Серый прозрачный дымок большого костра поднимался вверх до уровня крепостных стен и таял, уносимый в сторону полосами прохладного прибрежного бриза. Солнце ещё не садилось, но было уже не так знойно и полуденно белым, а красным и немного уставшим. Далеко в море, на внешнем рейде, скучали небольшие кораблики, одинаково нюхая якорными носами свой ветер.

На такой высоте телефон обязательно должен был брать поселковую станцию.

– Добрый день, полковник, да, это я.… Хотел уточнить, есть ли у вас для меня какая-нибудь информация. Что?! Точно? Хорошо, понял, буду звонить по возможности. Да, конечно, если что-то у меня появится, то обязательно вам… Просьба, полковник, проверьте как-нибудь, без лишнего шума, где перемещался в эти дни некто Серяков, Константин. Да, рыбак, правильно…. Нет, ничего пока серьёзного, просто мои хмурые мысли. До свидания.

«Эко я вовремя взобрался на эти камушки!».

В пока ещё непонятном смятении Глеб пошагал по плоской вершине стены минут десять, раздумывая над словами полицейского полковника.

Отпечатки пальцев на ноже, которым убили Никифорыча, совпали с отпечатками на стенках ведра, которым отбивалась от своего душителя пожилая доярка в Крепостном. И это не догадки. Официальное экспертное заключение было готово ещё этим утром. Отпечатки незнакомые полицейским.

«Почему?! Тридцать километров от одного места до другого… Кто же это?».

Запахло горячей рыбой.

– Глеб! Ты где? Спускайся к нам! Картошку уже пора бросать?!

Задрав к солнцу голову, Бориска кричал в приставленные ладони.

– Я тебе брошу! Иду.

Соли было нормально, да и пену с кипящей поверхности кто-то догадливый снял вовремя.

– Чем, по-твоему, уха отличается от рыбного супа?

Бориска пожал плечами, отворачиваясь от близкого кострового жара.

– Ну, уха – это если а природе, а суп – дома, на газу.… Так, вроде.

И поморщился красным лицом.

– Вро-оде! Для настоящей ухи нужны только рыба, соль и вода. Если ты добавишь туда картошку или крупу – уже получается суп. Даже если ты готовишь эту штуку в самой, что ни на есть непроходимой тайге. Уха – это когда без излишеств, когда самое замечательное в ней – вкус только что выловленной рыбы. Бросишь сейчас туда хоть одну картошину – расстреляю! Перед лицом твоих нерусских товарищей. Понял?

– Так ведь не наедимся же, без картошки-то…

– Следи за руками и прочими действиями опытного бродяги. И никогда не останешься голодным.

Палатки уже стояли в ряд, туго обтянутые, красивые и правильные.

Около них прохаживался Тиади, и видно было, что он очень хотел попасться на глаза Глебу.

– Всё сделано как ты и просил! Проверяй нашу работу!

– Ты молодец, спасибо за помощь!

– Ну, тогда я поехал, да?

– Куда ты опять собрался?

Уже совсем не в педагогических целях капитан Глеб нахмурился.

– Ты же обещал!

Красивый бельгиец был в истерике.

– Ты обещал, что когда я тебе помогу, то я буду свободен! Мне нужно ехать – меня сегодня ждут!

– Свои обещания я помню наизусть. Их в моей жизни было немного. Таких слов я тебе никогда не говорил.

– Говорил!

Тиади взвизгнул, тряся перед лицом Глеба растопыренными пальцами.

– Стоп! Дыши глубже.

«Рано расслабился, поверил, что всё сегодня идёт хорошо…».

– Ты считаешь, что я должен сейчас отпустить тебя к твоей женщине? Так? Хорошо. А чем будут заниматься этим вечером остальные наши люди, ты не забыл? Бельгиец бурно дышал, не глядя на Глеба.

– Напомню. Сейчас будет шикарный ужин и много водки для людей, которые мне совсем незнакомы. Я останусь тут, в крепости, на целую ночь один со всей бригадой. Могут возникнуть неприятности? Вполне. Может кто-нибудь из них, а то и несколько персонажей одновременно, отправиться купаться на море? Может. Они могут захотеть поболтаться в воде, даже пьяные. Драться они между собой собираются? Я не знаю. А ты знаешь? Если что-то грустно непоправимое здесь сегодня произойдёт, и меня будут спрашивать, где во время инцидента были все остальные иностранные граждане, которых я сюда пригласил, что, по твоему мнению, я должен буду отвечать вашему консулу? Судя по твоему энергичному виду, ты имеешь приличный ответ?

– Знаешь, я тебя спрашиваю?!

Капитан Глеб в бешенстве дёрнул рукой опущенный подбородок Тиади вверх.

Тот отшатнулся, увидев перед собой ярко-синие яростные глаза.

– Ну что ты, я же всё понимаю…. Я же пошутил. Просто шутил, а ты так…

– Веселиться будешь за пределами моего обоняния. И не порти мне никогда аппетит. Уха, кажется, сегодня получилась у ребят отменная. Пошли в компанию.

Глеб обернулся.

– Запомни, приятель, но только всё правильно, чтобы опять ненароком не переврать. Будет возможность – отпущу. Время и место увольнительной определю сам, без таких вот нервных напоминаний с твоей стороны. Ясно?

Смущённо улыбаясь, но всё ещё бледный лицом Тиади кивнул исподлобья.

– Хорошо, Глеб. Не обижайся только.

– Ну и правильно! Умный мальчик.

Две длинные, сколоченные из досок, столешницы Бориска со своей командой немного кривовато, но всё-таки твёрдо установил на готовые козлы около палаток. Шустрый ирландец помогал расставлять миски и кружки на столах. Хиггинс резал хлеб, немцы одобрительно рассматривали в ящиках этикетки многочисленных водочных бутылок.

– Приступайте, я сейчас, ненадолго.

По уже знакомым ступенькам Глеб опять поднялся на крепостную стену. Включил на камне ноутбук, телефон.

Прошло всего пять минут – и он уже хохотал во всё горло, не обращая никакого внимания на встревоженные лица там, внизу, на песке.

Опять в ладони закричал в его высь Бориска.

– Тебя что, пчела укусила?!

– Поднимись на секунду сюда, посмотри сам!

Не отрываясь от экрана компьютера, и всё ещё дрожа от смеха, Глеб принялся набирать номер телефона Сашки.

Последние минуты отчётной видеосъёмки сегодняшнего дня порадовали. Он успел придирчиво отметить, что ребята продвинули шлюпку к самой середине берега, что крупные планы выбраны на этот раз на удивление грамотно, Сашка выглядел устало, но очень уверенно.

«А это ещё откуда…?!».

– Привет, это я! Ты где козу взял?

Красное закатное солнце – и на шикарной перспективе широкого смуглого пляжа – загорелый, голый по пояс парень, задумчиво глядя в пространство, нежно обнимает ласковую белую козочку со светлыми глазами.

– В посёлке? А зачем?! Как дотащил? Как это – на мотоцикле?!

Он хорошо знал и всегда помнил эти вроде бы ленивые, ничего не значащие нотки в голосе сына. Но скрытая мальчишеская гордость, желание услышать похвалу…! Понятно, сам такой.

Слушая флегматичный рассказ Сашки о том, как он вёз через весь длинный лес на бензобаке мотоцикла козу, как она шарахнула его копытом по уху, как пришлось её уговаривать, Глеб нукал, такал, а сам продолжал втихую давиться хохотом.

– А зачем?!

«Вот ведь чертёнок!? Вот как без меня придумал!».

Да он бы сам, случись при нём такая оказия, вставил бы в кадр козу! Совсем, как по книге! Как у настоящего Робинзона!

Ещё одна замечательная, но неофициальная, не вошедшая в отчёт фотография: присев, Ализе кормит крохотную козочку молоком из миски.

«Черняночка и беляночка. И обе при этом такие грациозные…».

Запыхавшись на ступеньках, Бориска не выпускал из руки большую столовую ложку.

– Чего ты так радостно смеёшься-то? Это кто? Сын твой, да? Там, на съёмках?

Капитан Глеб нетерпеливо махнул ему и продолжил говорить по телефону.

– Не ври, что это похищение произошло случайно. Да, понимаю.… Слушай, животинку срочно верни на берег, в посёлок, откуда и умыкнул. Купи конфет хозяйке, карамелек хороших… Старушку, кажется, звать Клавдия Егоровна. Да, точно… Ладно, от моего имени. А так ты придумал с козой классно! Видеоряд шикарный получился!

– Чего он там натворил?

Песок в багаже был ни к чему. Глеб обмахнул низ компьютера и застегнул молнию на сумке.

– Не хочет сам объясняться перед владелицей, у которой взял в плен козу. Боится репрессий. Пошли.

Со второго уровня ступенек уже были видны рассевшиеся за столами труженики. Никто ничего не ел, тарелки были ещё дисциплинированно пусты. Немцы держали в руках ложки и краюхи хлеба.

– Как там наш Тайд себя чувствует? Грустит, не заметил?

– Что ещё за Тайд? Откуда он?

Пребывая в хорошем настроении и в приличном аппетите, Глеб бережно хлопнул Бориску по плечу.

– Наш Тайд, чистоплотный который! Тиади! Ты что, не понял?!

– А-а! Не, он не грустит, сидит за столом вместе со всеми.

Под дробный стук ложек и солдатских мисок по деревянному столу капитан Глеб Никитин занял место во главе.

– Тащи котёл поближе! Только не опрокинь.

Бориска руководил, а Хиггинс и Колька подняли от огня на длинной жерди закопченную ёмкость.

– Подставляй тарелки! По очереди – всем хватит!

И зелень на большом жестяном блюде посреди стола тоже вполне прилично выглядела, даже не подвяла за прошедшие полдня.

Глеб предложил самому старшему из присутствующих произнести первый тост. Коллектив начал переглядываться, мало что ещё зная друг о друге. Пришлось помочь. Смущаясь доверием и вкусно кряхтя, поднялся с бревна тот самый, бородатый и тощий немец.

– Господа! Друзья…!

Не дожидаясь даже середины такой великолепной речи, Бадди жадно маханул полстакана водки и замер, выпучив на оратора круглые глазки.

Тот согласился с подобной постановкой вопроса.

– Да, правильно, за нашу встречу!

Гранёные стаканы и эмалированные кружки прозвенели нестройно, но дружно. Маленький ирландец сразу же, в первую секунду торжества, чуть было не подавился большим малосольным огурцом.

– Э-э, нет, приятель! Эту часть нашей тяжёлой жизни фотографировать особо не надо! Совсем скоро она станет ужасно трагичной, и мы не будем выглядеть на снимках осмысленно…

Глеб отвернулся от пристального шведского объектива.

В атмосфере всеобщего ликования и жадного поглощения пищи Бориска вёл себя как-то смущённо.