Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz Сивинских Александр

И на охоте…., – Глеб повернулся к раскрытому Борискиному рту. – И на охоте у них тоже – камуфляжные штаны из специальногоматериала, с байковым начёсом, очочки понтовые тёмные, карабин многозарядный с ночной оптикой, а с ножом на волчару один на один слабо выйти?! Зверя загнать на лыжах им собственное пузо мешает!

Глеб отвернулся, глядя на тёмные тучи.

– Так и с женщинами они.… Купить тупую тёлку в кабаке или где-нибудь они ещё могут, а очаровать, покорить случайную умницу… Слабаки. Рукоблудство, одним словом, неприличное занятие…

– Глеб, может мы с тобой в шахматы?

С материнской заботой в тёплом взоре к возбуждённому Глебу Никитину двинулся из угла палатки чрезвычайно стеснённый помещением Николас.

– Только не на компьютере! Ни-за-что!

– Почему?

Колька искренне изумился такой категоричности.

Не обращая уже внимания на пристыженного итальянца, Глеб продолжал ораторствовать.

– Не люблю! Скучно! Компьютеры, фонограммы разные, генная инженерия…. Очень скучные вещи. Я люблю настоящее.

– Как это?

– В лес и на рыбалку я не беру с собой никого, иду один, на несколько дней. Из припасов с собой только нож, хлеб и соль. Если ничего не поймал – голодный. Поймал – сожрал. Вот тогда инстинкты и просыпаются…

Одинаково задумчивые взгляды европейских людей давали понять, что так рискованно голодать они ни сейчас, ни в будущем не намерены.

Но наживку Глеба, ведущую их к очередному воинскому подвигу, они проглотили простодушно, не заметив никакого подвоха. Как тот дрессированный карп, что за порцию сладкой каши даёт себя поймать раз двадцать за день…

– Не верите?! Собирайтесь! Сейчас развлечёмся по-настоящему! Бориска, играй подъём для всех! Уважаемый ОСалливан, передай своим, чтобы готовились к выходу. Если Макгуайру нездоровится, то пусть полежит. Остальным – в строй.

– А что мы будем сейчас делать?

Недавний школьник Бориска явно не хотел посещать этот факультатив.

– Пойдём грабить окрестные сёла.

– А….

– Ладно, сиди уж лучше здесь. Посмотри в Интернете прогноз погоды на побережье, приглядывай за раненым. Держи.

Капитан Глеб кинул Бориске свой рюкзак с ноутбуком. Тот охотно завозился, раскрывая умный прибор на коленках.

– Ты знаешь, Глеб, мой папа никогда сразу не выбрасывает газеты. На следующей неделе он всегда проверяет, как сбылись напечатанные там прогнозы погоды и гороскопы. И почти всегда ругается на журналистов.

– Не критикуй родителя. Радуйся, что он сердится не на тебя. Я пошёл.

Опять облачившись в спасительный, тяжёлый от предыдущей воды плащ, Глеб по-сторожевому гулко начал обходить лагерь.

– Эй, слушай, поглядывай!

Неуверенно иностранцы начали высовываться наружу и поодиночке выползать на природу. Скоро на ольховой поляне их собралось достаточное для оглашения информации количество.

Жестом доброго и мудрого вождя капитан Глеб Никитин поднял вверх правую руку, высвободив её из-под накидки.

– Друзья. Произошло трагическое событие. У нас нет еды.

Соблазн посмотреть на реакцию ОСалливана был велик, но Глеб сдержался.

– Как?! А в машине?

Прожорливый голландский человек Колька рванулся было к «скорой технической», но, не обнаружив её на краю поляны, застыл в недоумении.

– Да, отчасти в этом виноват и я, ваш командир. Проводник неправильно понял мой приказ и уехал со всеми припасами к следующему пункту игры, где и будет ждать нас до самого вечера, даже до ночи… Связи с ним нет.

Говорить о том, что он сам, нарочно, возвращаясь в лагерь с грибами, отослал водителя «технички» и лесниковых ребят на УАЗиках в посёлок, капитан Глеб не стал.

– Мы все обедали три часа назад.… Теперь, даже если мы прямо сейчас поднимемся и понесём наши палатки и имущество на своих плечах в крепость, то доберёмся до неё по такой погоде к полуночи. Это если изредка бежать…

Коллектив начал угрожающе роптать.

«Прав юный Борисыч…».

Глеб почувствовал себя одновременно и Спартаком, и Любовью Яровой.

– Тише! Тише вы! Есть выход!

Николас облизнулся.

– Мы сейчас добудем пищу сами, поужинаем, а потом, я уверен, связь восстановится и за нами придёт транспорт. Нам не нужно будет отсюда идти в неизвестность! Только придётся немного проявить свои охотничьи инстинкты.

Тут уж сдерживаться было невозможно.

Скаля в усмешке зубы, из-за спин соплеменников ОСалливан молча показывал Глебу одобрительный большой палец. Ну, конечно, пришлось улыбнуться в ответ догадливому парню…

– Господа! Прошу всех вас помнить о том, что мы не сторонники разбоя. Оказавшись в тяжёлом положении, посреди леса, без воды и почти без пищи… – Глеб поискал взглядом профессора Бадди, ловко выхватил из его рук начатую пачку печенья и зашвырнул её далеко в мокрый овраг. – Оставшись совсем без пищи, мы всего лишь вынуждены искать в здешних местах себе пропитание. Ну, разумеется, и немного приключений…

Край темно-синих стратусовых туч приподнялся над заливом.

Племя, внимательно слушая своего предводителя, этого ещё не заметило, но Глеб уже уверенно знал, что желтоватая и слабая полоска у горизонта скоро превратится в хорошее вечернее солнце.

Во внутреннем кармане куртки завозился телефон. Ещё раз скомандовав всем голодающим общее построение, Глеб быстро нырнул в свою палатку.

– Привет, па, как там у тебя дела? Мы? Мы скучаем. И у нас дождь. Работать плохо. Сегодня хотели пробно ставить такелаж, но до ливня мало что успели. Сняли пару планов для экзотики – я мокрый, штаны мокрые, получилось классно, но больше сегодня не будем. Мы с Мишаней в морской бой на двух компьютерах играем, Я у него в тридцать второй раз выигрываю… А ты-то сам как?

Капитан Глеб зажал трубку у рта, показывая знаками Бориске, чтобы тот ни о чём его пока не спрашивал.

– Я – ничего.… Сейчас поднимаю банду на криминальное действие. Похоже, им это нравится. Будем добывать себе еду в местной Гримпенской трясине. Не, ты что! Не беспокойся – всё продумано! Вот что ещё… – Глеб оглянулся на вход в палатку и заговорил ещё тише. – Не позабудь, в субботу приезжай с утра в Город, в гостиницу. Заберешь у меня всё, что я тут нафотографирую, до отъезда сделаешь мужикам альбомы.… Да, формат и объём как договаривались. Всё, пока, до связи, за мной шпионят голодные типы…

У крайней палатки, на траве, лежал заранее приготовленный Глебом тюк.

– Разбирайте плащи, накидки.… Для выполняющих особо опасное задание потребуется и это.

Поочерёдно доставая из большого брезентового свёртка солдатские каски, Глеб напялил их на профессора Бадди, на Николаса и на случайно попавшего под его щедрую руку маленького Стивена Дьюара.

И Николас, и профессор сразу же начали гордиться своей миссией. Ирландский же ботаник не мог даже взглянуть на остальных бойцов, потому что зелёная каска закрыла его глаза вместе с ушами и носом.

– Строиться!

Потенциальные мародёры выглядели внушительно. В маскировочных плащах, в заляпанных грязью башмаках и, некоторые, в касках, они очень хотели есть. Два немца с целью добычи пищи успели выломать себе неподалёку по хорошему берёзовому дрыну. В арсенале других из оружия присутствовала только злость.

Мерфи на всякий случай поднял из-под ног большой острый камень.

– Ян, веди отряд к деревне.

Встретив недоумённый взгляд, Глеб махнул рукой нетерпеливо и легкомысленно.

– Объясню всё потом! Уводи их отсюда! Я догоню вас на повороте.

В относительном уюте их палатки Бориска уже начал забавляться игрой в компьютерные карты. Увидев неожиданно Глеба, он вскочил, краснея, и начал докладывать:

– На вечер, после 20.00, обещают прекращение осадков, слабый ветер с юго-запада, ночью туман, температура 18—20 градусов выше нуля, утром – солнце.… Всё!

Юноша осёкся, увидев горящие глаза Глеба.

– Не тарахти! Слушай меня внимательно. Через десять минут после того, как мы отсюда уйдём, сходи, проведай Макгуайера. Если он спит – не буди. Обязательно убедись, что он не наблюдает за тобой…. Понял? Это важно.

– Да, да.… Это понятно.

Ничего ещё не осознав, Бориска уже начал нервничать.

– Возьми из той палатки рюкзак Тиади…

– А как я узнаю…?

– Ты же сам их подписывал!

– Принеси ркзак сюда, аккуратно перебери вещи бельгийца и подробно запомни всё, что у него там есть. Всё, все мелочи, до последней нитки! Понял?!

Ужас посетил лицо младшего командира.

На Бориску было больно смотреть. Глеб понимал, что мальчишка растерян и ошеломлён таким гадким приказом – рыться без спросу в чужих вещах!

– Так надо, пойми. Очень надо. Я не прошу тебя ничего у него брать. Просто посмотри и точно запомни. До мелочей…. Хорошо? Лады?! И не паникуй. Держи постоянно свой телефон наготове. Когда будем возвращаться – звякну.

Прекратив шептать, Глеб Никитин добавил уже нормальным голосом.

– Потом смотайся на ферму, за молоком. Деньги у меня в рюкзаке. А мы пока пойдем, поразбойничаем немного…

К деревне отряд подошёл без единого выстрела.

Молчали ленивые крестьянские собаки, не пели во влажной тишине свирепые дозорные петухи.

До первых изб было ещё далеко, когда Глеб таинственными жестами приказал своим людям разделиться и двигаться к западной околице с двух сторон, охватывая колхозный машинный двор в крепкие надёжные клещи.

Пять красно-ржавых комбайнов, два разобранных «Кировца», тракторные прицепы без колёс, косилки и худосочно-неубедительные сеялки выстроились в густой траве в два ряда, квадратно загороженные на краю леса серыми, провисшими жердями.

– Ян, веди своих с тыла, с той стороны. Не шумите там особенно.

– Тиади…. Где бельгиец? Ладно, тогда ты, уважаемый ОСалливан, со своей командой заходишь во двор прямо отсюда и не спеша продвигаешься навстречу команде «Виски». Цель – не выпустить из кольца никакую живность, которая попадётся вам на пути. Ясно?

Заинтригованный ОСалливан коротко кивнул, изготовив к бою симпатичный ивовый меч.

Николас был готов всем своим телом броситься на любую встречную еду.

Существа, вышедшие в этот ненастный день на машинный двор поклевать случайных зёрнышек, были обречены.

Тишина, ни вздоха, ни биения отчаянного пульса.…

Только последние, и оттого очень крупные, капли дождя грохотали, как им всем казалось, по гнутым жестянкам сельскохозяйственных механизмов.

Первые минуты шли вслепую, не видя никаких полезных в смысле пропитания объектов.

Но Глеб свято верил в порядочность и честное слово местных аграриев.

Гуси возникли из лопухового небытия внезапно.

Профессор, заметивший их первым, опять ойкнул и, выпучив глаза, крупно замахал руками, привлекая внимание командира.

Одобряя такую бдительность, Глеб молча кивнул своему вперёдсмотрящему.

Две плотные колонны неисправных агрегатов не давали стае вкусных гусей ни малейших шансов удрать по сторонам: в лес или в направлении хозяйских подворий. С тыльной части на врага наступали «Ромео», с фронта птицу поджимал отряд товарища ОСалливана.

Гусь, как известно, птица важная и рассудительная.

Но, то ли в этот раз погода их подвела, то ли меланхолия ненужная посетила пернатых в данные мгновения….

Гусиный командир робко гоготнул, предчувствуя нехорошее. Семь очень правильно откормленных домашних птиц по очереди рванулись в одну, потом в другую сторону. Не фарт….

И люди, и гуси хорошо понимали, что ждёт в случае удачи любую из сторон. С каждым шагом жизненное пространство и время белоснежных испуганных птиц сокращалось. Немцы скалились как в советском кино, шведы одинаково самурайски сузили глаза. Ирландец Стивен в пылу битвы звонко стукнулся своей железной головой о невысокую тракторную железяку. Это была катастрофа!

Резкий звук стал сигналом. Гуси решились на теоретически невероятный рывок вверх и дружно выполнили его, захлопав жёсткими крыльями и оранжевыми лапами по плечам и ушам нападавших. Они были великолепны! Все, кроме одного. Крупный, наверно, самый откормленный в стае гусак схитрил. Воспользовавшись суматохой, он начал протискиваться меж ржавых колёс какой-то веялки на сторону и это ему почти удалось…

С неожиданным и страшным свистом опустилась на длинно вытянутую вдоль травы гусиную шею гибкая ольховая ветка.

Потом ещё раз раздался свистящий удар, когда гусь пытался вскочить, и ещё, ещё.…

Несколько шагов, которые отделяли его от оглушённой жертвы, Тиади, самостоятельно прятавшийся до этого момента за комбайнами, преодолел одним широким прыжком и схватил птицу руками под самое горло.

– Есть! Я взял его!

По лицам людей было видно, что они все здесь действительно охотились, выслеживали добычу и не играли, но никто из них не представлял такого практического финала.

Все молчали.

Высоко подняв перед собой трепыхавшегося сильного гуся, Тиади, мгновенно перебрав руками по его длинной шее, сделал скрещивающее движение.

Хруста костей никто из них слышать не мог, но все его представили…

Борьба за жизнь, хлопанье крыльев, сдавленный гогот разом закончились. Как ком выжатого мокрого белья гусь повис на вытянутых руках бельгийца: голова в одну сторону, всё остальное – в другую.

Стивен блевал в мокрую траву, не снимая большой зелёной каски.

Моментально побледневший Хиггинс отвернулся. И от гуся, и от ирландца.

– Ну, кто-нибудь! Сфотографируйте меня с добычей! Как я его! Вы же все видели?! Правда, здорово?

– Зачем ты его так?! Ведь мог же просто ножом?

Хулио тоже не вполне приятно хмурился, пытаясь понять непонятное.

– Брось, приятель! Нож мне ни к чему, я такими вещами не пользуюсь!

Охотник ухмыльнулся, окинув гордым взором смущённых его удачей товарищей….

До самых палаток Тиади нёс гуся на плече, ухватив его за шею и удобно перекинув тушку за спину.

Ржали, обнявшись, шведы, облизывался украдкой на ходу Кройцер-обыкновенный, совсем родом не из Бремена. Топая позади молчаливого Николаса, внимательно рассматривал в грязи под ногами что-то интересное пухленький профессор.

Немедленно попробовать добытого гуся потребовало подавляющее большинство присутствующих.

Не поднимая глаз, капитан Глеб пробурчал:

– Костёр – за мной. Остальное всё делайте сами.

В этот момент ему было крайне необходимо отвлечься, сосредоточиться на простых, даже примитивных, привычных действиях.

Трудно разжечь хороший костёр в лесу, особенно после прошедшего накануне многочасового дождя, но Глеб решил начать именно так, как всегда: с одной спички.

Самые голодные люди несли изо всех палаток к нему ненужные бумажки.

Не так громко, как раньше, в крепости, но всё же опять съехидничал Бадди.

– Думаешь, и сейчас так же ловко получится? Советую не рисковать.

Криво посмотрев на профессора, капитан Глеб Никитин поднялся с колен.

– Не смей без моего разрешения совать сюда бумагу. Понял?

Правильный и угрюмый приказ поняли все суетящиеся вокруг доброхоты.

До старых берёз, расположение которых Глеб запомнил ещё с утра, он дошагал не спеша. Так же спокойно нащипал под большими сучьями сухих плёночек бересты, потом спустился в знакомый овражек к высоким ёлкам, собрал весь серебряный мох в нижних пазухах тяжёлых шершавых веток…

Мешал ветер. И пристальные молчаливые взгляды.

Он потёр в руках мелкую бересту, собрал её в комок. Снял со спичечного коробка рубашку и затолкал в её пустоту шуршащие берёзовые полоски. Закрыв на мгновенье спиной ветер, чиркнул спичку и низко, но уверенно поднёс робкий огонёк к заготовленной конструкции. Тут же накрыл её кусочками сухого мха и мелкими еловыми ветками, достав их из кармана.

– Тащите дрова! Ну, чего уставились?!

И опять понеслись радостные крики через всю поляну….

Шведы дружной парой бросились ломать погибшие в прошлые годы корявые ольховые сучья.

Глеба тронул за плечо чернявый итальянец.

– Ты ведь не такую охоту имел в виду, когда мы с тобой сегодня спорили?

– Нет, конечно.… Извини, я немного погорячился с этим мероприятием. Думал, что всё будет совсем не так. Просто хотел вас отвлечь от грустных мыслей.

– Понимаю.

ОСалливан хорошо улыбнулся.

Перед маленьким пока ещё костерком быстро росла куча разнообразного топлива. С гиканьем и неприличными возгласами иностранные граждане участвовали в общей работе. Погреться и обсохнуть у жаркого костра хотели все

– Молоко в палатке.

Бориска еле разжимал губы, не глядя в глаза старшему товарищу.

Он уже наслушался восторженных рассказов очевидцев об удачной охоте, выдержал хвастливый натиск восторженного и гордого Тиади, даже зачем-то подошёл ненадолго к мертвому гусю.

Жизнь продолжала в этот день жестоко разочаровывать Бориску.

– Глеб, а ведь это нехорошо – воровать.

– Ах ты, праведник ты мой! Конечно, нехорошо. В этом я с тобой весьма согласен и поэтому не спорю.

– …А если нехорошо, – продолжал гнуть свою справедливую линию Бориска, – то почему ты сознательно совершил такой поступок и показал плохой пример другим людям?!

– Ты переживаешь?

Глеб Никитин с усмешкой посмотрел на своего юного друга. Честь и совесть отряда сильно и одновременно покраснели.

– Опять правильно делаешь. Не к лицу мелкоуголовные наклонности современному российскому человеку!

– Ладно. Для ясности. Для твоего душевного равновесия.

Покручивая в пальцах мелкую еловую веточку, Глеб загляделся на вырастающий костёр.

– Пацана с гусями в посёлке видел?

– Ну…

– Рапортуйте разборчиво, юнга! Не ковыряйте в носу и не жуйте добытые там прелести. Заметил, как я разговаривал с тем мальчишкой?

– Да-а.

Борискино презрение почему-то начало слабо таять.

– Ну, так вот, гражданин общественный прокурор, и выскочил-то я тогда из машины, чтобы с мамашей этой пастушка провести переговоры.

– А зачем тебе с ней было говорить?

– Думай, Борисыч, думай, включай свою неразработанную голову на полную мощность!

Командовать собственной одинокой головой было ещё трудней, чем многочисленным отрядом «Ромео» и поэтому Бориска напряжённо морщился.

– Я купил у неё одного гуся, живого, на корню, и договорился, чтобы в нужное время он и его собратья были оставлены пастись на машинном дворе.

– Ты заплатил за этого…, за которого Тиади? Значит, мы не украли убитого гуся?!

– Нет. Как ты мог такое про меня подумать?!

И Бориска заимел в свою коллекцию ещё один ласково-укоризненный командирский подзатыльник.

Проголодавшийся больше всех Николас вытащил в толпу молоко. В продолжение разговора с юным правдолюбцем Глеб Никитин встречно уколол его:

– Надеюсь, ты не обманным путём приобрёл это прекрасное эмалированное ведро?

И получил солидный Борискин ответ.

– Прекрати, командир! Я обещал с возвратом. Доярки мне поверили!

Пока они беседовали о нравственности, остальные мужики с хохотом пили молоко. Сильный голландец держал ведро на весу, а остальные страждущие по очереди приникали к нему, как к большому доброму молоковозу.

Глеб усмехнулся, когда к источнику жадно приник ОСалливан и лишние белоснежные струйки побежали по его подбородку.

«Гигиена, брезгливость… Нормальный ведь парень, когда проголодается».

– Докладывай. Спокойно, без эмоций, и подробно. Готов?

– Да, я всё записал. Никто меня не заметил.

Своевременное облегчение совести сильно отразилось на взаимоотношениях отцов-командиров. Бориска опять нечеловечески уважал Глеба. И поэтому затараторил.

– Полотенце синее, маленькое, два мешочка полиэтиленовых с новыми носками, жвачка, две пачки, ментоловые, мыло в мыльнице, зубная паста, почти полная с зубной щёткой.… Ой, пропустил! Ещё была одна зубная паста, целая, в другом пакетике, вместе со станками бритвенными, одноразовыми. Станков – шесть, «Жиллет», с полоской. Так, дальше… Фотоаппарат ещё был, ну, ты же его сам видел! Тиади же его и на катере, и в лесу вытаскивал!

Глеб невнимательно кивнул, подтверждая.

– Что ещё?

– Ещё книга была, небольшая такая, вроде как про путешествия, я обложку посмотрел, дальше не стал читать, трусы, двое, ну, такие обыкновенные, гражданские… Фотография женская в рамочке маленькой, пластмассовой, как зеркальце; чехол, ну, ножны такие старые, рваные, майка «Рибок» без рукавов…

– Стой!

Они оба одновременно оглянулись.

Выкрик, которым капитан Глеб остановил Бориску, сильно выделялся на фоне их тихого шепота, но коллеги были заняты дегустацией молока, и поэтому никто не обратил на это досадное недоразумение никакого внимания.

Глеб взял мальчишку за плечи.

– Ещё раз, какой чехол?

– Для ножика, ну, ножны такие обыкновенные, коричневые, из кожи. С заклёпочками.

– Пустые?

– Ну, да… Правда, извини, я внутрь их глубоко не лазил, может быть, что-нибудь такое мелкое там и было.… Но ведь ты же и не предупреждал, чтобы так подробно-то, а?!

– Без ножа? Главное – ножны были без ножа?!

– Да, одни, лёгкие такие.

– И в рюкзаке нож не валялся?

– Нет, я всё проверил! Там ещё в пакетиках были…

– Всё!

Решительным жестом Глеб Никитин остановил дальнейшее перечисление.

– Спасибо, малыш! Ты очень хорошо сегодня поработал!

– А…?

– Оставь меня на секунду, пожалуйста! Иди, попей молочка!

– Я уже напробовался, когда вас не было.

– Теперь сделай то же самое, но в компании. Прошу тебя…

Глеб был почему-то настойчив. Бориска прочувствовал его интонации и в глубокой задумчивости направился к остальным людям.

Знал бы он, о чём мыслил сейчас его проницательный командир!

«Так, неужели… Но почему?! И куда он рвался из лагеря все эти дни? К женщине? Допустим. А все эти гадости.… Мстить мне за то, что я его постоянно торможу, к русской подруге не отпускаю, красотуля Тиади мог, но он же всё время был рядом со мной, а казусы эти совершали люди со стороны! Нет, тут что-то не то.…

Почему в аэропорту, когда мы с ним случайно встретились, бельгиец уже знал, что группу поведу я? А про смерть боцмана он не знал…. Или сделал вид? Та-ак…, он приехал раньше сюда всей группы. Это факт. На сколько дней раньше? Впрочем, это пока не очень важно. Стрелять в меня и в себя в лесу он не мог. И с этим не поспоришь. Кошка, тухлая рыба… Пустые ножны…».

Перед глазами Глеба почему-то мелькнула недавняя торжествующая ухмылка Тиади: «Нет, приятель, нож мне ни к чему, я такими вещами не пользуюсь!».