Фантом ручной сборки Куликова Галина

— Драная выдра! — закричала откуда-то из комнаты Вероника.

Вероятно, она металась по комнате, потому что даже отсюда было слышно, как гневно стучат по паркету ее босые пятки.

— Конечно, объясню, — пообещала Инга. — Только, умоляю, не здесь.

— Вы что, уже уходите? — не без ехидства спросил Верлецкий.

— Я хочу, чтобы вы знали, — обратилась к нему Инга. — Может, вы мне и не поверите, но я сожалею. Честное слово. Просто так сложились обстоятельства…

— Драная конопатая выдра! — стояла на своем Вероника, выгребая из шкафа что-то шуршащее.

— Пожалуй, нам пора, — услышав в ее голосе истерические нотки, сориентировался Стас.

Он вывел Ингу на улицу, придерживая под локоть и приговаривая:

— Сейчас все будет хорошо.

— Ты говоришь так, будто собираешься вырвать мне зуб, — угрюмо заметила она.

— Не понимаю, — вместо ответа сказал Стас, — почему ты не хочешь разбудить Борьку? Тебе не стоит сегодня оставаться одной. Ты дрожишь, как овечий хвост! И зачем ты полезла к Верлецкому?

Знаешь же, что вместе с ним живет злая Вероника.

— И, что вы все, дураки? — закричала Инга. — Я вам толком объясняю: меня хотели задушить! Заду-шить! Я спасала свою жизнь! И какое мне было дело — есть там Вероника или нет?!

— Задушить? — опешил Стас. — Ты не говорила!

— О!

— Значит, так. Я разбужу Борьку. — Они как раз вошли в лифт, и Стас сам нажал на кнопку. — Он должен быть в курсе.

— Зачем?

— Ну, знаешь! Вы женитесь или нет?

— Я еще не получила официального предложения.

Она достала из сумочки связку ключей, но Стас отвел ее руку от замка:

— Нет, мы позвоним в звонок. Пусть он сразу поймет, что с тобой произошло! Если ты расскажешь ему утром, он не прочувствует ситуацию.

— Ну-ну, — горько ухмыльнулась Инга. — Флаг тебе в руки.

Она была уверена, что Григорьев с Надей лежат на кровати, надев на одеяло черный шелковый пододеяльник, а вокруг расставлены ароматические свечи, и в ведерке охлаждается шампанское. В общем, все в точности так, как показывают в кино.

— Кто там? — спросил Григорьев таким хриплым голосом, как будто накануне съел сотню окаменевших во льду пломбиров.

— Друзья, — сварливо ответил Стас. — Открывай быстрее.

Григорьев немедленно распахнул дверь. Он был в «семейных» трусах с растянутой резинкой, в застиранной футболке и в носках. Увидев его, Инга онемела. Он, впрочем, тоже на некоторое время лишился дара речи.

— Может быть, пустишь нас? — с нарочитой грубостью сказал Стас. — Посторонись давай. Оттолкнул его плечом и ввел Ингу в квартиру, взяв ее за плечи.

— Почему вы вдвоем? — растерянно спросил Григорьев и с силой потер лоб. — Почему вы ночью? — Потом повернулся к Инге:

— Почему ты плакала? Ты же поехала за хулахупами!

— Я не поехала. И меня душили возле подъезда, — торопливо объяснила она, не в силах поверить, что все тонкие психологические расчеты Таисии — не более чем игра воображения.

— Кто тебя душил? — Григорьев чуточку повысил голос.

— Не знаю! Просто набросились и душили.

Сзади.

— А при чем здесь Стас?

— Я знала, что меня будут душить, и позвала его на подмогу.

— Но почему его?!

Григорьев уставился на приятеля испепеляющим взглядом, а тот подтянул плечи к ушам, показывая, что он понятия не имеет почему его.

— Потому что тебе не нравится, когда я прошу о помощи! — сварливо заявила Инга.

Теперь, когда она убедилась, что Нади в квартире нет, что она все себе напридумывала (не без помощи Таисии, кстати), нервы ее сдали окончательно, и захотелось устроить настоящий скандал. Высказать Григорьеву все!

— Ты привык, что свои проблемы я решаю сама! — запальчиво продолжала она. — Что я всегда держу себя в руках, хорошо выгляжу и ни на что не жалуюсь. И когда вдруг со мной начали случаться всякие.., странности, ты немедленно отстранился, отошел в тень.

— Нырнул в кусты, — подсказал Григорьев с печальной ухмылкой. — Это не правда. Я просто очень за тебя испугался, стал волноваться, нервничать и не сумел этого скрыть.

Тут Инга бросилась ему на грудь и расплакалась.

— Отлично, — пробормотал Стас. — Влюбленные голубки снова вместе, и я могу идти и допивать свой коктейль.

Когда дверь за ним захлопнулось, Инга отстранилась от своего будущего мужа и виновато забормотала:

— Мне нужно в душ. Извини, что разбудила…

У тебя такая сложная работа… Тебе нужно быть бодрым утром…

— Инга, перестань, — он поднял руки вверх, будто сдаваясь. — Хотя я и в самом деле должен немного поспать. А утром мы все обсудим. И обязательно пойдем в милицию. Обязательно. Надо что-то решать с этим душителем.

— Извини меня, — сказала Инга и потянулась к нему.

Он поцеловал ее в лоб и пошлепал в спальню.

— Носки сними! — крикнула она ему в спину, и он досадливо пошевелил лопатками.

В ванной комнате Инга быстро стянула с себя одежду, включила воду и взяла заколку с полки, чтобы подобрать волосы. Заколка выскользнула у нее из пальцев и с приятным нежным звоном улетела неизвестно куда.

— О нет! — простонала Инга и, встав на четвереньки, заглянула под ванну. Да так и осталась стоять.

Нет, Нади там не было. Зато стояли три низких круглых подсвечника с ароматическими свечами.

Она протянула руку и выгребла их оттуда. Свечи уже зажигали, и вокруг скрюченных фитильков темнели аккуратные лунки. Она машинально поднесла одну свечу к лицу и понюхала. Ваниль. Любимый запах гадкой Нади.

Инга поднялась на ноги и поглядела на себя в зеркало. Где-то она слышала, что ревность — это темная сторона любви. Ничего особенно темного она в себе не заметила. И вообще. Чувство, которое ее охватило, больше напоминало оскорбленное достоинство, Григорьев обещал; на ней жениться, а сам… Это не по-джентльменски.

Неужели Надя действительно окопалась здесь?!

Нет, не может быть.

Инга заставила себя не суетиться, приняла душ и только после этого пришла в спальню. Григорьев лежал на боку. Значит, еще не уснул. Когда он засыпал, то переворачивался на спину.

— Я нашла под ванной ароматические свечи.

Ее без пяти минут муж открыл глаза и моргнул.

И ошалело спросил:

— Чего?

— Ароматические свечи. На полу под ванной.

Их жгли. Это было романтическое свидание?

— Ну, ты даешь! — восхитился Григорьев и сел в постели. — Что это тебе такое пришло в голову?

Разве ты не знаешь, что у нас рядом идет строительство и без конца отключают свет? Вот я и купил несколько свечей на всякий случай. И даже ими пользовался.

— Но они ванильные.

— Мне нравится, что их продают в стаканчиках, — добродушно пояснил он. — В последний раз я пользовался ими, когда делал наброски и отключили свет, а потом просто не придумал, куда их деть. Хотел поставить в шкафчик с банными принадлежностями, но тут зазвонил телефон, и я просто задвинул их ногой под ванну. Перестань сходить с ума и ложись.

Он похлопал ладонью рядом с собой. На одеяле был самый обычный пододеяльник — белый в розовый цветочек. Никакого черного шелка.

— Прости, — растрогалась Инга. — Сейчас приду, только стакан воды выпью;

Она отправилась на кухню, держа свечи в руках.

В этот момент какой-то странный звук вторгся в тишину квартиры. Скрежещущий. Царапающий.

Непонятный. Инга замерла, словно суслик возле норки, и расширила глаза. Звук доносился из коридора. Сначала она хотела было окликнуть Григорьева, но в последний момент раздумала, прокралась к входной двери и заглянула в глазок.

На лестничной площадке стоял Валерий Верлецкий, одетый в спортивный костюм и кроссовки. Физиономия у него была такая решительная и одновременно зверская, точно он дал себе слово кого-нибудь прикончить.

Инга открыла дверь и первым делом приложила палец к губам.

— Что? — шепотом спросила она, не приглашая его войти.

— Вы ушли, — сказал Верлецкий тоже шепотом, не меняя выражения лица, — и тут только я понял, что вы пытались мне втолковать.

— Что? — снова повторила она;

— Вас душили! — Он приставил указательный Палец к ее носу.

— Ну да.

— Покажите шею.

— Она на месте, — ответила Инга и поглубже запахнула халат. — Чего ее показывать? Удушение провалилось. Кроме того, какое вам дело?

— Я врач, — с приглушенной гордостью заявил Верлецкий. — И должен был сразу вас осмотреть.

И уж потом реагировать.., на все остальное. Покажите шею, иначе я не уйду.

— А где Вероника? Съехала?

— Легла спать. Мы помирились.

Инга распахнула дверь и прошипела:

— Входите. Только не топайте, ради всего святого.

Верлецкий осторожно переступил порог. На врача он был похож меньше всего. Врачи, в представлении Инги, должны быть усталые, с печальными глазами, с интеллигентской сутулой спиной и, конечно, в очках, как Антон Павлович Чехов. А у этого на морде было написано удовольствие от жизни и неистребимое здоровье. Впечатляющий разворот плеч и руки, как у каратиста. Он схватил ее этими руками за плечи и велел:

— Показывайте.

Она взялась за воротник и слегка приспустила халат. Вся ее грудь в районе ключиц была исполосована кошачьими когтями. После душа царапины вздулись.

— Аладдин, скотина, — помрачнел Верлецкий. — Ну, я ему покажу лазить в шапки!

Потом он осторожно взял Ингу двумя руками за шею и начал ощупывать. Наклонился пониже, и тут в коридоре появился Григорьев в своих потрясающих «семейных» трусах.

— А! — коротко и страшно крикнул он и побледнел так, словно в него плеснули белилами.

Однако остался стоять на месте, хотя Инга была уверена, что Борис кинется на Верлецкого с кулаками. У нее уже был случай убедиться, что Борис совершенно не умеет справляться с ревностью. А может, он вовсе не ревнует? Просто задето его чувство собственника? И именно оно заставляет его сражаться за свою женщину?

— Борис, успокойся! — взволновалась Инга, подтягивая халат к самому горлу. — Это просто врачебный осмотр.

Григорьев испепелил Верлецкого взглядом. Тот стоял спокойно, спрятав руки за спину, и одна бровь у него была выше другой. Тогда без пяти минут муж нечеловеческим усилием воли взял себя в руки и процедил сквозь зубы:

— А другого времени и места для осмотра не нашлось?

— Вы в курсе, что ее душили? — строго спросил Верлецкий. — Вы что же, полагаете, это шуточки?

— Она не видела, кто ее душил, — невольно начал оправдываться Григорьев. — Что я мог сделать, интересно знать?

— И вы легли спать.

— Не ваше дело.

— Послушайте, — вмешалась Инга. — Мне кажется, это как-то связано с моей новой работой.

— Нападение? — удивился Верлецкий. — А что у вас за работа?

— Я возглавляю физкультурный центр.

— Э-э-э… И что вы успели сделать на этом посту?

— Там три хозяина. Двое были против моего назначения.

— И один — сильно за? — хмыкнул Верлецкий. — Ясно.

— Что это за грязные намеки? — взъярился Григорьев. — Что вы тут себе позволяете? — И пошел на него грудью.

— Борис, нет! — воскликнула Инга и загородила Верлецкого своим телом.

Тот скорчил веселую рожу, а Григорьев остановился и прищурился:

— Смотри, как ты его защищаешь! Значит, вы и в самом деле любовники? Значит, Надя была права…

— О! — закричала Инга и топнула ногой. — Хоть что-нибудь ты способен решить сам, без Нади?!

Вместо ответа он развернулся и пошел прочь.

— Вы разрушили наши отношения! — зло сказала Инга Верлецкому. Тот засунул руки в карманы штанов и стоял в небрежной позе. — Зачем вы приперлись? Все равно ничего полезного не сделали! Идите к своей истеричке!

— Ага! — злорадно ответил он. — Теперь-то вы поняли, каково это — доказывать, что ты не верблюд? Вероника меня чуть со свету не сжила. Вам тоже придется помучиться.

— Не стану я мучиться, — возразила Инга. — У меня есть своя отдельная квартира. Вот туда я и пойду. Подождите тут, мне нужен провожатый.

— Это все равно, что развод, да?

— Заткнитесь.

— А вы расскажете мне все про ваше новое место работы? В благодарность за то, что я вас провожу?

Инга ничего не ответила. Сходила в комнату, взяла одежду и быстро натянула на себя. Снова вышла в коридор и сказала:

— Я готова, можем идти.

Верлецкий мотнул подбородком на комнатную дверь и шепотом спросил:

— А ваш жених не устроит кровавую вендетту, когда соберется с мыслями? Что-то мне не понравился цвет его лица. Кровь может так ударить в голову…

— Вам, конечно, лучше знать. Выходите.

Без пяти минут муж даже не собирался ее задерживать. Инга не могла понять, что она чувствует по этому поводу. На нее свалилось столько всего сразу!

— Пригласите меня на чашку чая, — попросил Верлецкий, когда они взобрались по лестнице.

— Сейчас?!

— — А вы думаете, что сразу заснете? У вас шок.

— Нет у меня никакого шока!

— Рассказывайте кому-нибудь другому.

Он подождал, пока она откроет дверь, и пролез в квартиру первым.

— Разуваться не буду, у вас все равно грязно.

— Мне заносили на балкон картошку, — буркнула Инга; — Поэтому натоптали. А вымыть пол я не успела.

— А я вам кое-что принес, — сказал Варлецкий голосом тети Вали из передачи «Спокойной ночи, малыши!». Достал из кармана спортивной куртки прозрачный пакет, в котором лежал шприц. Показал его Инге и потребовал:

— Давайте сюда задницу.

Она секунду смотрела на него молча, а потом тонким срывающимся голосом выпалила:

— Ни за что!

— Если вы не согласитесь, мне придется вас ловить и раздевать. Уверяю, что в настоящих обстоятельствах это не доставит вам удовольствия.

Инга бросилась лицом на диван и зарыдала.

Немедленно запахло спиртом, и Верлецкий быстро и ловко сделал ей укол в мягкое место.

— Что теперь со мной буде-е-ет? — завыла она в подлокотник дивана.

— Вы хорошо выспитесь, вот и все. Впрочем, у нас есть еще немного времени. Расскажите, что у вас там случилось на новой работе. Вы влюбились? — Зареванная Инга вскинула лицо. — В вашего нового босса. Как его там?

— Треопалов, — простонала она, придя в ужас оттого, что ее так быстро раскусили. — Вы никогда не хотели стать исповедником?

— Не паясничайте, — отрезал он. — Если я правильно понял, на вас кто-то напал возле дома.

— Скорее всего, это был Киллер.

— Киплер? — изумленно переспросил Верлецкий. — Кто он такой?

— Я не знаю!

— Почему вы уволились с прежнего места?

— Шеф погиб в автомобильной катастрофе, а его вдова меня вышвырнула. Она думала, что у меня шашни с ее мужем.

— Так. С этим ясно.

Инга неожиданно приняла решение. Наклонилась к Верлецкому и шепотом сказала:

— Совсем недавно я с ним разговаривала по телефону.

— С кем? — не понял тот.

— С шефом.

— Он же погиб в катастрофе! Или он сначала вам позвонил, а потом погиб?

— В том-то и дело! — Инга внезапно почувствовала к Валерию необычайное доверие. — Сначала погиб, а потом уже позвонил.

— Упокоился, но не успокоился…

— Еще я видела труп, который гулял по коридору медицинского центра. И он… Он…

— Что он сделал? — заинтересовался Верлецкий.

— Он показал мне язык, — призналась Инга. — Я ударила его по голове крышкой от кастрюли. У меня случайно оказалась с собой крышка…

— Вижу, это весьма запутанная история, — Верлецкий почесал макушку, словно отличник, которому попалась нерешаемая задачка. — Придется оставить ее до завтра. Завтра вы в каком графике?

— В обычном. Утром на работу — вечером домой. — Она широко зевнула, прикрывшись ладошкой.

— У вас здоровый розовый язык, — немедленно заметил Верлецкий. — Сколько стаканов воды вы выпиваете в сутки?

— А-ах! — еще раз зевнула Инга. — В сущности, вы могли бы лечь на тахте. Но, боюсь. Вероника подожжет мою дверь.

— У меня вовсе не было намерения оставаться у вас на ночь, — на всякий случай предупредил Верлецкий.

Последнее, что видела Инга, перед тем как провалиться в сон, была его ухмыляющаяся физиономия.