Фантом ручной сборки Куликова Галина

— А кто-нибудь может мне объяснить, — перебила его Инга, — что это за хрень такая была — с гробом? Когда я решила выследить Гладышевского и пошла за ним, он отправился в пустую нотариальную контору. Там стоял гроб, и он улегся в него!

И тут Треопалов не выдержал.

— Я думал, — сладким голосом сказал он, — что ты, дура, напугаешься до смерти. Увидишь гроб, перекрестишься и впредь будешь сидеть тихо!

— А! — сообразил Илья. — Значит, гроб был отвлекающим маневром!

Инга на некоторое время замерла, уставившись в одну точку, потом растерянно повторила:

— Отвлекающий маневр… Какая я дура!

— И на самом деле, Инга, — поучительным тоном заметила Таисия, — никаких трупов не было.

Так что ты действительно оказалась идиоткой.

— А кого тогда закопали в парке? л — опешила Инга. — Я сама видела.

— О боже! — процедил Треопалов. — Так это ты залезла ночью ко мне в дом!

— Инга! — воскликнул Григорьев потусторонним голосом. — Какой ужас!

— Действительно, это был ужас, — согласилась та. — Я чуть не поседела.

— С трупом все получилось довольно забавно, — принялся рассказывать Роберт. — Наши друзья-аферисты завербовали одного бизнесмена, приняли его в свой клуб и даже слупили с него немного денег. А этот субчик возьми и умри! Но соль не в этом, а в том, что, несмотря на строгие предупреждения хранить тайну, он перед смертью рассказал жене о лаборатории, адрес дал, телефоны и все такое. И когда муж отошел в мир иной, она засыпала его ладом, приволокла в медицинский центр и выгрузила перед входом.

— Так я же все это своими глазами видела! — снова не удержалась от восклицания Инга.

— А я еще на что-то надеялся, — печально заметил Треопалов.

— Представляете, какого страху они натерпелись, оказавшись с трупом на руках? — хихикнул Роберт. — Что было делать? Повезли тело в парк, расковыряли лопатой мерзлую землю и закопали.

Криогенные инженеры!

— А я! — горестно воскликнула Инга. — Я служила им «крышей»!

— Вот-вот, — поддакнул Григорьев. — Наивная и чистая, как цветок лотоса.

— И вовсе я не цветок, — обиделась она. — Может, и не сразу, но я догадалась, что меня используют.

— Это в тот день, когда я познакомил тебя со своей мамой? — уточнил Верлецкий.

Перевязанная голова Григорьева дернулась, и Надя поспешно взяла его за руку — поддержать.

— Точно, — кивнула Инга. — Помнишь, Марфа что-то начала говорить про смерть тетки Григорьева: Анфиса то, Анфиса се… И я внезапно вспомнила, как Андрей Васильевич принимал меня на работу. В самый ответственный момент появились его друзья и стали протестовать. Естественно, я попыталась подслушать, что они скажут ему после моего ухода. — Треопалов хмыкнул. — И тут они завели: твоя жена» Андрей, недавно погибла, поэтому ты в таком размягченном состоянии… Эта девица еще заставит тебя плакать…

— Как в воду глядели, — пробормотал Верлецкий.

— Ну и что? — спросил Хомутов. — Я не понял юмора.

— А то! Если они все друзья и беседуют друг с другом без свидетелей, почему не называют жену Треопалова по имени? Они должны были бы сказать: когда Аня погибла. Они ведь ее отлично знали! Значит, все это говорилось для меня! Устроили представление! Им хотелось меня разжалобить, чтобы я прониклась к Треопалоду симпатией, а потом он мог бы мной манипулировать.

— Ты тонкий психолог, — заметил Треопалов, продолжая есть. Перед ним теперь стояла тарелка с рыбой.

— Ну вот, Инга, все и разрешилось! — радостно воскликнула Таисия. — А ты переживала, что сошла с ума., — Если бы на тебя обрушилось столько всего! — обиделась та. — Ты бы тоже запереживала.

— Я тебе очень сочувствовала, честное слово.

Не успела Таисия договорить, как раздался звонок. Треопалов напрягся, а Верлецкий посмотрел на часы, хмыкнул и отправился открывать. Щелкнул замок, потом в прихожей немножко поговорили, и через минуту на пороге комнаты, приглаживая чуб, появился.., курносый тип с огромным ртом, от которого Инга бегала, словно от чумы. Тот самый, что целился в нее из двустволки через окно загородного дома.

— Мама! — прошептала она и расширила глаза.

— Здрасьте, — сказал курносый весьма вежливо. — Я в милиции был, сделал заявление. И вот — пришел все вам рассказать. Имеете право.

Он повернулся к Инге и добавил:

— Сначала я в вашу квартиру позвонил, потом вот к этому человеку, — он показал на Григорьева, — а потом уж сюда. Вы ведь то там, то тут — не разберешь. А вообще-то я за вами следил.

— Я знаю, — пролепетала она, не в силах поверить, что этот тип сию секунду не бросится на нее, чтобы прикончить. — Зачем?

— Потому что хотел поймать Артонкина.

— Ну и как, поймали? — поинтересовался Роберт.

— А то! Конечно, поймал. Меня, кстати, Константином зовут. А фамилия моя Дроздов. И дядя мой был Леонид Дроздов. Его Артонкин убил и в своей машине сжег, чтобы, значит, все думали, что это он сам умер.

— Зачем? — опять спросила Инга, продолжая глазеть на него, как на серийного убийцу.

— Нонна Аркадьевна со своим любовником задумали убить Глеба, — просто и доступно объяснил Дроздов. — А он на свой телефон поставил аппарат для прослушивания. Вот так и узнал. И решил: чем ждать, когда тебя кокнут, лучше самому исчезнуть. Пригласил моего дядьку к себе в Москву, сказал, что возьмет его в долю. Тот и поехал.

А на самом деле он его позвал, чтобы убить и тело выдать за свое.

— Откуда это известно? — поинтересовался Роберт.

— Так сам Артонкин рассказал. В милиции.

Инга ахнула:

— Глеб Сергеевич! Не может быть. Он такой… такой.., хороший!

— Вы так говорите, потому что он за вами ухлестывал, — презрительно сказал Дроздов. — А на самом деле он настоящая сволочь. Дядю моего сжег.

— А зубы? — спросила памятливая Таисия. — Там же зубы были артонкинские, а не дядины!

— А он, гад, дядю моего под своим именем отправил пломбы ставить. В хорошую клинику! Сказал ему, что у него там скидки. Пусть, мол, назовется Артонкиным Глебом Сергеевичем, платить придется меньше. А что стоило дяде голову задурить? Он ведь не московский… Мало ли какие у вас тут порядки.

— То есть он сжег вашего дядю, а сам скрылся? — уточнил Верлецкий. — Уехал в теплые края?

— Он не уехал. Жил тут по документам Дроздова, гад ползучий. Но смыться собирался, только Ингу Сергеевну хотел с собой взять.

— Меня?! — ахнула Инга.

И Григорьев эхом откликнулся:

— Тебя?! Так я и знал.

— Я расследование провел, — с гордостью закончил Дроздов, — и узнал, что Артонкин от вас тащился. Сразу подумал: он еще объявится! Захочет с вами поговорить. И стал следить, глаз с вас не спускал.

— А зачем вы в меня из ружья целились?! — возмутилась Инга.

— Так это я не в вас, — удивился Дроздов, — а в Артонкина. Прям как чувствовал, что он в тот день нарисуется. И шмальнул. Но промазал. А потом в доме крик поднялся, и мне пришлось уходить.

— Боже! — схватилась за Голову Надя. страсти-мордасти!

— А про Киллера вы что-нибудь знаете? — с надеждой спросила Инга. — Видите ли, это человек Юдина, любовника Нонны Аркадьевны. Он зачем-то меня душил. Говорил: сделай это! А что «это», я так и не поняла.

— Киплер — никто, «шестерка». Он Юдину в рот смотрит. Все, что хочешь, для него сделает.

Нонна Аркадьевна думала, что Артонкин те деньги, которые из сейфа пропали, вам отдал. Или вы сами их взяли. Вы же имели доступ к сейфу. Но точно уверена она в этом не была. Ведь деньги могли и в машине сгореть. Вас она на всякий случай решила припугнуть — вдруг отдадите? И попросила своего любовника этим заняться. А тот на вас Киллера натравил.

— Так надо же было толком говорить: отдай деньги! — рассвирепела Инга. — А то бросаются, душат — и никаких объяснений!

— А чего вы на меня-то орете? — удивился Дроздов. — Мое дело сторона. Я Артонкина в милицию сдал, могу со спокойной совестью домой ехать. Не нравится мне у вас — суетно.

— Не хотите ли салату? — спохватилась Таисия. — Оливье, между прочим.

— Не, я ничего не хочу, — признался Дроздов. — Только рюмку водки выпью, если нальете.

Ему налили, он выпил и пошел к выходу из комнаты. На пороге поклонился всей честной компании:

— Не поминайте лихом.

— Не будем, — пообещал Хомутов, а Надя сказала, когда Дроздов удалился:

— Фу-у, ну и тип! От него прямо мурашки по коже. Так и кажется, что он протянет свои ручищи и кого-нибудь прикончит.

— Убийца не обязательно страшно выглядит, — грустно произнесла Инга. — Бывает и такое, что его все любят, считают чудесным человеком… Встречаются с ним на праздники, дарят подарки, перезваниваются и ходят в кафе в свободное время…

— На кого ты намекаешь, — с подозрением спросил Верлецкий. — Имеешь в виду какого-то конкретного убийцу?

— Ну да. — Инга обвела взглядом всех по очереди, включая и постоянно жующего Треопалова. — Дело в том, что я поняла; кто отравил Анфису.

— Ух ты! — восхитился Стас. — И когда же ты это поняла?

— Да вот только что. Когда Андрей Васильевич объяснил мне ту фишку про гроб, в который ложился Гладышевский. А Илья еще сказал, что это был отвлекающий маневр. И тут я вспомнила — соус! Итальянский соус, пролитый на колени Вероники.

— Так это Вероника ее отравила? — воскликнула Надя, и муж дернул ее за руку.

— Да нет же, Надя! Какая Вероника? Анфису отравила ты.

Все повернули головы и посмотрели на Надю, которая сидела с выражением искреннего недоумения на лице.

— Минуточку, — процедил Илья. — Это что за инсинуации?!

— Да я сейчас все объясню, — обнадежила Инга.

— Только коротко и внятно, — попросил Треопалов. — Меня заботит собственная судьба, а сидеть здесь и дожидаться, пока вы завершите свой суд Линча, мне недосуг.

— Ничего, потерпишь! — прикрикнул на него Роберт. — Так кто там кого отравил?

— Инга! — закричал Григорьев. — Это несправедливо! Ты просто ревнуешь!

— Кстати, — спокойно ответила она. — Это Надя стукнула тебя по голове на том газоне. Скорее всего, камушком.

— И бросила под кустом, — подтвердил Верлецкий, как будто сам там был.

— Догадаться было непросто. А началось все с обычного журнала мод. Я увидела в нем то самое красное трикотажное Платье, которое Анфиса выдала Веронике, когда Надя облила ее соусом. Веронике платье не понравилось, а ты, Надя, сказала:

«Оно стоит двести баксов!»

— Ну и что? Анфиса не скрывала, сколько оно стоит.

— Ты потом нам объяснила, помнишь: «Анфиса тащилась от этого платья. Я даже добавила ей денег, так она хотела его купить».

— Ничего не понял, — пробормотал Илья. — Платье, деньги…

— Каким образом Анфиса могла примерить и купить наряд из осенней коллекции Анциферовой, если она три года не покидала деревню Большие Будки?

Таисия изумленно присвистнула.

— И каким образом, — продолжала Инга, — Надя могла добавить ей недостающую сумму, если они три года только перезванивались? Вывод напрашивается один. Анфиса все-таки приезжала в Москву. И встречалась здесь с Надей.

— Этого не может быть! — воскликнул Григорьев. — Тетка бы мне сказала! Она бы со мной повидалась!

— Я размышляла точно Так же. Если Анфиса не навестила обожаемого племянника, значит, в ее планы это не входило. Почему? Что такое она могла скрывать? Почему она встречалась с Надей, а не с Григорьевым?

— Она интриговала! — запальчиво сказал Илья. — Она хотела нас развести, а Борьку женить на моей супруге!

— Глупости, — ответила Инга. — Она хотела что-то сделать со своими деньгами. Или с какой-то ценной вещью, которая у нее была. Борис об этом ничего не знал. Остается только гадать, почему она не сказала ему, что владеет неким капиталом.

— Все это наверняка было в дневнике! — сообразил Григорьев. — Именно из-за него меня стукнули по голове!

— Конечно, — кивнула Инга.

— Но о том, что я собираюсь ехать к тебе в медицинский центр, знал только Илья! Мы с ним встретились, а потом он ушел…

— Но вскоре вернулся, — поддакнула Таисия.

— Да вы что, совсем опсихели?! — завизжал Илья. — Я приехал только, чтобы разобраться с Надей!

— Он предложил мне выкупить у него жену, — признался Григорьев. — Просил отступного за развод.

— Вот сволочь! — весело сказал аферист Треопалов, с интересом наблюдавший за происходящим.

— Я не виноват! — кипятился Илья.

— Но никто ведь не знал, куда я еду! — упрямо повторил Григорьев. — Кроме тебя.

— И Нади, — осторожно добавила Инга.

Та несколько секунд смотрела на нее ненавидящим взором, потом в лице ее что-то дрогнуло, и — она неожиданно сникла, закрыла лицо ладонями и завыла. Громко, страшно.

— Надя слышала, что ты сказал Илье про дневник, — как ни в чем не бывало продолжала объяснять Инга. — Анфиса наверняка все изложила в лучшем виде. Интересна, что ценного у нее было?

— Иконы… — простонала Надя. — Я и не думала… Анфиса не говорила Борису, потому что не хотела, чтобы он ждал ее смерти… — Она опустила руки и уставилась на Ингу воспаленными глазами. — Она увезла иконы с собой в Большие Будки. Они очень древние, сумасшедших денег стоят…

На эти деньги можно столько всего… Жить, как в сказке…

— А почему Анфиса вдруг передумала хранить их у себя? — спросил Верлецкий. — И повезла в Москву? Почему обратилась именно к вам?

— Потому что Надя работает в банке, — быстро сказал Стас. — Там есть ячейки, хранилища…

— В этих Больших Будках был пожар, — выпалила Надя. — Анфиса испугалась. Позвонила мне…

Я встретила ее на вокзале, она отдала мне иконы, .как будто я своя, понимаете? Она ничего на себя не оформляла — думала, если с ней что случится, я поступлю по совести… Отдам все Борису…

— И иконы оказались у вас в руках, — печально заключил Верлецкий.

— Да, да! Я все время о них думала, постоянно.

И постепенно свыклась с мыслью, что они мои!

Я уже не смогла бы с ними расстаться…

— И когда подвернулся случай — отравила владелицу, — закончила Инга.

— Отсюда мораль, — суровым тоном сказал Треопалов. — Даже вполне обеспеченный человек может не устоять перед соблазном. Когда он уверен, что никто ничего не узнает, сделка со своей совестью заключается без особых проволочек.

Надя зарыдала еще горше, а потрясенный Илья спросил:

— Но… Но как ты догадалась?

— И при чем здесь соус? — требовательно вмещалась Таисия.

— Соус был тем самым отвлекающим маневром. Надя опрокинула соусницу Веронике на колени не потому, что та строила глазки ее мужу.

— У меня, сказала она, — если вы, конечно, помните! — были всякие затруднения финансового характера. Но Надя — такой специалист, который может все решить в два счета. Она говорила и говорила и не собиралась останавливаться, поскольку хлопнула рюмочку и язык у нее развязался. Нужно было как-то заткнуть ей рот.

Надя взяла соус и вылила его на Веронику. Та завизжала, все повскакивали с мест, и глупая болтливая старушка замолчала.

И Григорьев, и Хомутов — оба были » шоке.

И тем не менее, когда Надя вылетела из-за стола, чтобы броситься бежать — неважно куда, куда-нибудь? — оба вскочили и побежали за ней.

— Боже, какая драма! — воскликнул Треопалов. — Так, может, я тоже пойду?

— Выйдем вместе, — сказал Роберт не допускающим возражений тоном.

— Может, договоримся?

— Господи! — с чувством воскликнул Воронов, — Как я устал от взяточников! Вся страна населена взяточниками. Может, повесить на тебя еще и взятку в особо крупных размерах?

— — Но-но! — сказал Треопалов, выскакивая на лестничную площадку. — Без глупостей, пожалуйста.

— Я позвоню тебе завтра, — пообещал Роберт Верлездкому. — Ты мной доволен?

— Еще как. Спасибо, брат. Вот только не понравилось мне, что говорил ты, как по писаному.

Роберт усмехнулся:

— Так ты ж меня на эту шарашкину контору навел. Я копнул, и оказалось, что у господина Степанцова рыльце в пушку, о чем он верным своим друзьям не поведал. Прежде он уже сталкивался с правоохранительными органами. Было чем его прижать. Он мне все в лучшем виде выдал, даже с научными комментариями.

— Так ты не стой! — забеспокоился Верлецкий. — Треопалов сбежит!

— Не волнуйся, никуда не денется. И Надя ваша тоже далеко не уйдет. У меня все под контролем.

В коридоре образовалась толкучка, и через некоторое время в комнате, кроме уставшей Инги я Верлецкого, остались только Таисия со Стасом.

— Эй! — Стас неожиданно хлопнул себя по лбу. — А подарок-то в машине остался!

— Мне? — на всякий случай уточнила Инга. — Но вы уже подарили.

— Это от меня подарок, — признался Верлецкий.

— А почему он в машине у Стаса?

— Потому что он привез Таисию. Только она знала, тот ли это подарок, который тебе хочется.

— Что за я ничего не поняла, — сказала Инга.

— Сейчас, — пообещал Валерий и отправился вместе со Стасом на улицу.

— Ну, — выдохнула Таисия, когда они остались вдвоем, — вот это был день рождения! Это я понимаю! У меня все нервы из строя вышли.

— Мы, конечно, обсудим дело еще раз, в спокойной обстановке. Ты Стаса уже познакомила со своей дочкой?

— Пока нет.

— Слово «пока» меня очень обнадеживает.

Таисия рассмеялась и посоветовала:

— Не стоит тебе сегодня возвращаться домой.

Побудь лучше здесь, под наблюдением врача.

— Он ненавидит, когда я напоминаю ему о том, что он врач.

— Наверное, хочет, чтобы ты видела в нем только мужчину, — предположила Таисия и, послав подруге воздушный поцелуй, выскользнула на лестничную площадку.

Инга вернулась в комнату и упала на диван.

Она чувствовала такое опустошение, что даже думать не могла. Но мысли о Верлецком сами лезли в голову. Надо же как вышло; он постоянно был за ее спиной, страстно целовал ее; а она этого даже не заметила.

Верлецкий тем временем вернулся. Прошел через коридор в ботинках. А вслед за ним вбежала.., собака Аза!

Аза бросилась к Инге и стала выражать ей свои чувства всеми доступными способами — вертелась, повизгивала, облизывала нос.

— Таисия заранее предупредила, что у тебя день рождения. Но я не знал, что подарить… И решил — пусть это будет что-нибудь такое, от чего ты не сможешь отказаться. А поскольку именно Аза посоветовала тебе бросить Григорьева…

— Подожди минутку! — воскликнула Инга и вскочила с дивана. — Мне нужно позвонить!

— Соображаешь, сколько сейчас времени? — крикнул он ей в спину, но Инга отмахнулась.

Вбежала в соседнюю комнату и быстро набрала номер Хризопразской. И когда та ответила, с придыханием спросила:

— Элина, вы абсолютно уверены, что тот человек, который подарит мне собаку, в придачу еще и женится на мне? Это очень важно!

Верлецкий, подслушивавший под дверью, потрепал Азу по голове и сказал:

— Вот что я скажу тебе, собака. Мне сорок лет.

Многого в этой жизни я не понимаю. Одно только знаю точно — женские мечты должны сбываться, По крайней мере, лучшие из них. В связи с этим не подскажешь ли, во сколько открываются ювелирные магазины?