Дневник идеальной жены Доманчук Наталия

Верино счастье

Несомненно, Вера была везунчиком. Ну а как иначе?

Красавица, умница, доброго нрава, послушная и очень терпеливая. Родители не могли нарадоваться! В десятом классе она влюбилась в одноклассника, который перешел из другой школы. Любовь была огромной, она еле помещалось в Верино сердце, а иногда, казалось, трещало по швам от переизбытка чувств.

Но и тут Вере повезло – ее избранник – Павел, тоже был без ума от Веры и вскоре весь класс наблюдал за их романом и поцелуйчиками на задней парте.

Они вместе поступили в институт. Вере всегда нравились иностранные языки, другие страны и она пошла учиться на переводчика. Павел же выбрал экономический.

На пятом курсе они поженились, потому что Вера забеременела.

– Доигрались! – сказала Верина свекровь.

А они были счастливы!

Правда, когда родились мальчишки – Ванька и Санька – свекровь была на седьмом небе от счастья.

Жизнь шла своим ходом, началась перестройка, Павел ушел с работы, одолжил деньги и открыл свой первый бизнес – кооператив. Поначалу было трудно, но потом он втянулся и ему даже понравилось быть бизнесменом. Вера к тому времени уже наигралась в домохозяйку и решила помочь мужу – устроилась в туристическую фирму работать гидом-переводчиком.

Лихое время закончилось, мальчишки уже были в старших классах, бизнес Павла процветал и он поставил себе задачу – заработать миллион – чтобы на старости не волочить свое жалкое проживание, а достойно наслаждаться жизнью – путешествовать и ни в чем себе не отказывать.

Работал он много, уставал сильно. В один вечер пришел и упал на кровать. Поднять его смогла только скорая помощь. В больнице поставили страшный диагноз – рак желудка. Четвертая стадия, операцию делать отказались. Продержали только неделю в больнице и отправили домой. Умирать.

Павел в машине молчал. И домой приехали – лег в кровать, накрылся одеялом и ни с кем говорить не хотел.

Вера пробовала его увлечь сначала разговорами, потом друзьями, мальчишек просила пообщаться с ним, но Павел ничего не хотел. Кроме одного – поскорей умереть.

Вера старалась не плакать при муже. И когда совсем было тяжело и ком подходил к горлу – выбегала в парк. Там куталась в клетчатый шарф и обливалась слезами – тихо, без истерики, просто сидела и тихонька поскуливала.

В один из вечером к ней на скамейку присела женщина. Вера даже не понимала что на нее нашло, но она повернулась к ней и рассказала всю свою беду.

Незнакомку звали Иванна. Именно она подсказала, а вернее напомнила Вере одну мудрость:

– Все, что происходит в нашей жизни – отсюда, – и указала на свою голову. Не от сердца. Оно – обыкновенный кровяной насос. Все в нашей голове. Как мы думаем, что мы желаем – это воплощение наших видений.

– Но мой муж не хотел болеть! – замотала головой Вера.

– Он не хотел, но он боялся. Страхи – один из сильнейших визуализаторов. Вторая беда – это боль. Она поселяется в организме и убивает его, превращая в болезнь.

– Его отец умер три года назад. От рака.

– Значит, все же страх! От отца его все и пошло. – Заметила Иванна.

– Что мне делать? – испуганно спросила Вера.

– Докажи ему, что все зависит от нас самих. И пробуй все методы. Вам терять нечего.

И Вера решила идти этим путем. Хотя, по большому счету, у нее другого пути не было. Поэтому она всерьез подошла к этой задаче: накупила кучу книг, штудировала интернет, читала и рассказывала мужу истории болезни со счастливым концом – как люди исцелялись за неделю. Павел сначала слушал жену с неохотой. Он все так же лежал накрывшись одеялом и делал вид, что спит. Но Вера не сдавалась и всей новой информацией делилась с мужем. Каждый день. Павел потихоньку стал дискутировать с женой и очень скоро втянулся в эту тему. Он действительно поверил, что не чудо, а именно его вера может спасти его от этой заразы. Он вместе с Верой начал закаливания по утрам перед открытым окном. Они перешли на вегетарианство и правильное питание. Вместе делали упражнения: ложились на пол, закрывали глаза и представляли у себя в животе рану. Но вдруг начинался дождь – светлый, теплый и такой долгожданный! Им казалось, что они даже чувствовали его теплые капли. И этот дождь смывал все их болячки, омывал все раны. И после дождя они представляли себя здоровыми – рана затянулась, зажила и теперь они абсолютно здоровы!

Они перепробывали все методы, которые предлагали знахари для лечения рака: болиголов, водку с маслом, даже киросином травились.

Вечерами они играли в визуализацию, мечтали, что как только Павел поправится – он оставит работу и они целый год будут путешествовать. Каждый вечер они выбирали себе страну, в которую очень скоро отправятся. Спорили, иногда даже ругались. Вера категорически отказывалась ехать на сафари и убивать животных, а Павел ни в какую не хотел ехать на ГОА – ему не нравилось название островов.

Да, это наверное можно было назвать чудом – но Павел пошел на поправку. Сначала он стал больше есть. Если раньше небольшой кусочек сыра и помидор полностью заполняли его желудок, то сейчас он легко съедал и салат и запеченную рыбку.

Они стали больше гулять и Павел уже не так утомлялся от прогулок, хотя раньше и квартал пройти не мог.

В общем, через полгода врачи обследовали Павла и сообщили ему, что он полностью здоров.

Конечно, супруги были счастливы, как никогда!

Этот день Вера не забудет никогда: они сидели в обнимку, на даче, на веранде, укрывшись пледом и смотрели на серое небо и желтые листья. Но видели совсем другие краски – полные жизни и счастья.

Как и планировали через неделю они оправились путешествовать. Уезжали на неделю-две, возвращались, обнимали мальчишек, проводили с ними пару дней и опять уезжали. Так продолжалось полгода. А когда они насытились ароматами других стран и вернулись домой, Павел решил поправить бизнес, который без его внимания перестал приносить большие доходы, как раньше.

Начались серые будни, но Вера уже навсегда учла уроки Иванны и даже в этих серых буднях находила только яркие и светлые расцветки.

А в один из вечером Павел позвонил с работы и сказал, что ночевать не придет. Вот так просто, без объяснений.

Всю ночь Вера не спала и не могла места себе найти – все ходила по квартире и думала. Нет, она все поняла сразу – у Павла появилась другая женщина. Другого варианта быть не могло. Потому, что когда Павлу было плохо: или в бизнесе возникали проблемы, или со здоровьем, он сразу бежал к Вере – поделиться и посоветоваться. А сегодня холодным, отрешенным голосом сказал:

– Ночевать не приду. Не жди, – и положил трубку.

Мол, вот такая ситуация, Вера. Принимаешь ее – мирись и молчи. Не принимаешь – решай сама, делай, что считаешь нужным. Все было так прозрачно – вот он и другая женщина, вот она – Вера. Где-то рядом еще есть мальчишки.

Как ни странно, но Вера не стала убиваться.

Да, она не спала всю ночь, но за эту ночь она не проронила ни одной слезинки.

Больно было. Но терпимо.

Утром, перед тем как мальчики отправились в университет, она приготовила завтрак и за столом, как бы между прочим, сообщила:

– У вашего отца другая женщина. Я думаю, что нам с ним придется расстаться.

Мнения мальчишек разделилось. Вера знала, что ее сыновья разные, но чтобы настолько!

– Я приму твое любое решение и поддержу тебя. Хотя, если честно, я не верю в то, что отец мог променять тебя на другую женщину, – спокойно произнес Ванечка.

– А я этому совсем не удивляюсь. Тебе всего 45, а выглядишь ты как пенсионерка, – заявил Саша.

И Вера подошла к зеркалу и как будто впервые увидела свое отражение: усталые, бесцветные, опухшие от бессонницы глаза, тусклые неживые волосы сосульками спадали на полные плечи, грустный, отрешенный взгляд, рыхлое тело.

Когда она успела превратиться в такое существо?

Когда она потеряла себя?

Ведь еще совсем недавно она ходила на работу, занималась спортом, каждые выходные каталась на велосипеде.

Перед глазами пронеслись последние два года ее жизни: полтора – она боролась за Павла, еще полгода – путешествовала.

Нельзя сказать, что она забросила себя – и гуляли они много и питались правильно, и дорогая косметика всегда лежала на ее прикроватной тумбочке.

Откуда тогда появилась эта женщина, которая смотрит на нее из зеркала?

Она ее совсем не знает. Где она потеряла Веру?

Именно в этот момент ей стало жалко себя. Она так привыкла видеть Веру, которая шла по жизни легко и просто.

Где же она себя потеряла?

Слезы предательски потекли по щекам, но она все смотрела в зеркало и не могла увидеть знакомый силуэт той сильной и уверенной в себе женщины.

Потом она, конечно, успокоилась и даже уснула.

А проснулась и уже все знала. Не даром говорят, что с бедой надо переспать.

Она, Вера, потеряла себя, когда впервые столкнулась с приближением смерти. Должен был умереть Павел, а умерла она. Она отдала всю свою силу, всю свою жизнь ему. А сама осталась пустой. Как кувшин.

Осталось только бесформенное, рыхлое тело без души, без любви, без сердца. Одна голова – которая видит как надо и что надо.

И сейчас ее голова тоже знала что делать.

Вера собрала вещи, чтобы ей хватило на первое время, написала записку «Я на даче. Хочу побыть одна, пожалуйста, не приезжайте!» и уехала в любимый дом, который они с Павлом вместе строили и так любили.

В ту ночь к ней на дачу приехал только Ванечка. Он привез ее любимую пахлаву с фисташками и сказал:

– Папа рвался приехать сюда и все тебе объяснить, но я ему запретил. Зачем тебе объяснения? Зачем тебе оправдания? Тебе надо успокоиться, смириться и начать жить заново. Ты ведь сможешь, правда?

– Обязательно! – ответила Вера. – Я обязательно буду счастлива, как и раньше.

А потом добавила:

– Хотя нет, как раньше не хочу. Я буду счастлива по-настоящему!

И кто-то скажет, что так не бывает, что такое случается только в глупых романах или рассказах, и на самом деле она должна была прожить на даче всю свою жизнь и умереть во сне с грустной печалью на лице.

Но когда человек верит и действует – случаются чудеса.

Сначала она нашла себя. Она смогла превратиться в ту самую смелую Веру, какой всегда была. Она смогла пройти мимо предательства, не озлобиться и не потерять интерес к жизни. Она вернулась работать в туристическое агентство и первое время проводила там много времени, чтобы на глупые мысли и обиды не было места. Потом ей даже понравилось ее одиночество и она стала улыбаться и губами и сердцем.

А у Павла случился сердечный приступ. Его молодая секретарша через две недели сбежала – надоело ей нянчить старика.

Мальчишки Вере про сердечный приступ ничего не сказали.

Навещать отца в больницу, кроме сыновей никто не приходил. Из больницы он вернулся к себе домой. Обошел квартиру, лег на кровать и зарыдал.

Ванька жалеть его не стал. Накинул куртку и ушел в ночь. Сашка стал успокаивать отца и посоветовал не сдаваться, а вернуть маму.

Много слез вылил на Верины колени Павел, и много слов ей сказал, каких и за всю совместную их жизнь не говорил ни разу. И вину свою признавал:

– Бес попутал! Что-то на меня нашло. Как в тумане все было. Ничего не помню!

Слов то много. А смысл одинаковый – не виноватый я.

Вера ничего ему не сказала, только встала и пошла ставить чайник.

Павел стал приезжать на дачу каждый вечер. С цветами, с тортом. Он заходил в дом, Вера ставила цветы в вазу, включала чайник, они в полной тишине пили чай, ели торт.

Когда позволяла погода сидели на веранде, укутавшись разными пледами и вздыхали. Каждый о своем.

Вера вспоминала как им было хорошо тогда, как только Павел излечился. А сейчас она чувствовала только то, что у них с Павлом нет будущего. И настоящего тоже нет. Они уже давно каждый за себя. Осталось одно прошлое, которое даже и вспоминать не хотелось.

Ей было страшно, что ее настоящее так и перетечет в будущее и она даже не заметит, как прошла жизнь, наградив ее такой судьбой.

Но судьба так не думала. Она преподнесла ей огромный сюрприз и в один из утренних дней, когда она завтракала на веранде в своей любимой Шоколаднице, к ней подсел симпатичный мужчина, примерно ее возраста. Они разговорились, можно даже сказать исповедались. Вера рассказала Мише про то, как ее предал муж, Миша поведал Вере про смерть своей жены, про пять лет жизни без нее, про то, что никто и никогда ее не заменит. Вера тоже заметила, что вряд ли кто-то сможет заменить ей Павла.

Потом Вера встала и ушла. Миша не остановил ее, а только улыбнулся вслед.

А на следующий день они опять пили кофе и ели сырники и опять откровенничали. А через месяц Вера переехала к Михаилу в его квартиру.

Мальчишки сначала боялись, что отец не перенесет такого удара. Но Вера четко сказала:

– Я свою миссию выполнила – я спасла его. Больше я ему не нужна. И он мне не нужен.

У Веры с Михаилом не было ничего общего. Ничего. Кроме будущего: спокойного, в теплых тонах завтра. Именно эти пастельные, мягкие и неяркие расцветки и нужны были им, чтобы ценить друг друга и радоваться каждому дню.

Вера обнимала его и говорила:

– Знаешь кто ты? Ты – мое счастье!

И Миша так привык к ее словам, что иногда даже представлялся новым знакомым: «А я Верино счастье!»

Они с Верой сразу заливались смехом и каждый думал о том, что это – читая правда.

Что наша жизнь?

Я познакомилась с Юлей и Юлием в лихие девяностые. Только окончив институт, я носилась на собеседования в поиске работы в приличной компании с красивым и известным именем, но никто без опыта меня брать не хотел. Моя мама, потеряв работу, стала возить из Польши накидки в жуткий коричневый цветочек на диваны и кресла. И частенько просила меня помочь ей довезти до рынка эти плюшевые чудовища. Там я и познакомилась сначала с Юликом, а потом и с Юлькой. Мои новые знакомые были старше меня почти на десять лет. Юликом мы называли его за глаза, потому что он принимал только одно имя – Юлий. Он считал его звучным и идеально подходящим его внутреннему миру, а уменьшительно-ласкательные суффиксы, которые люди иногда цепляли к его имени, он презирал и открытым текстом, но всегда с достоинством, свойственным, наверное, Юлию Цезарю, пресекал. Юлик, услышав, что я ищу работу, предложил мне работать у него бухгалтером и даже обещал помочь вначале, так как и сам неплохо разбирался в этой науке:

– У меня несколько точек на этом рынке, плюс две палатки на остановке, а еще мы с Юлькой хотим открыть свой магазин. Там уж точно без главбуха не обойдешься.

С Юлькой я познакомилась на следующий день – маленькая, худенькая, с кукольным личиком, тонкими губами и вздернутым носом. В тот день, мне показалось, что она совсем не подходит Юлию: он высокий, стройный, с копной светлых курчавых волос, непослушно спадающих на широкие плечи. И одевался он видно – яркие (темно красные или синие) кожаные куртки, черные пальто в пол, иногда даже видела его в шляпе. Одним словом – видный мужик. Как я тогда умудрилась не влюбиться в него – не знаю. А Юлька серая мышь под тридцать – такие десятками в любом трамвае стоят и, держась за поручни, сосредоточенно смотрят в окно, будто боятся чего-то пропустить. И взгляд у всех одинаковый – отрешенный, озабоченный житейскими проблемами и такая грусть по лицу бродит, что даже смотреть больно. Уж я в этих трамваях наездилась. Метро до сих пор ненавижу – просто на дух не переношу, на машину тогда еще не заработала – поэтому ездила на свои «точки» только на трамвае. Сяду у окошка и рассматриваю лица: вот эта утром сварила густой борщ, а эта котлет нажарила, а вот та поругалась с мужем и сейчас думает как помириться. Так и про Юльку – как только я ее увидала – сразу все прочитала: скорей всего разведена, есть сын, о котором она говорит с какой-то грустью, или даже горечью, она несчастна и одинока. Но что ее связывало с Юликом? Вот этот вопрос мне не давал спокойно спать несколько ночей. Пока я не увидела совсем других Юликов: Юлька пришла на огромных шпильках, а ее худенькую, точенную фигурку обтягивали кожаные брюки. Светлая норковая шубка была небрежно брошена на плечи. Но самое главное – глаза – они сверкали, как звездочки в летнюю ночь и в них горела уверенность в себе и в завтрашнем дне. Юлик же в тот день наоборот был потухшим, говорить даже о работе не хотел. В общем, выглядел разбитым. А еще через пару дней Юлька пришла в красном комбинезоне и целый день строила из себя роковую женщину, а Юлик – приехал на мотоцикле и рассказывал байки про роллеров. Я никак не могла привыкнуть к их переменам, а самое главное понять – что они за люди? Каждый день они менялись! Но все равно в каждом их образе было что-то, чему я могла поучиться. У Юльки, например, кротости и умения промолчать где надо. У Юлика – умения не откладывать дел на завтра, а все делать своевременно. Но я тогда считала себя очень взрослой и мудрой: помогала маме, воспитывала, а на самом деле, просто присматривала за младшей сестрой, работала на трех работах: у Юлика и еще в двух комиссионках, которые тогда выросли как грибы на опушке перестройки.

Через неделю они попросили меня приехать к ним на квартиру. Юлий встретил меня в спортивном костюме и домашних тапочках. Он называл Юльку «лапочкой», целовал при мне взасос и лапал везде, куда только позволяло его приличие. А оно, скажу вам честно, было у него маленьким, практически невидимым.

Мы трое сели за стол, выпили за успех предприятий и, когда приличие Юлика совсем вышло из строя, я, краснея и бледнея, под аккомпанемент Юлькиных охов и ахов, с трудом нашарив свою обувь в темном коридоре, выбежала из душной квартиры. Обувалась я уже на площадке, шарф от злости затянула потуже, а когда вышла во двор, то вздохнула с облегчением, что не успела влюбиться в Юлика. И заметила, что все-таки они прекрасно смотрятся вместе.

Через пару месяцев Юлька мне сообщила по секрету, что ждет ребенка. Второй раз они попросили меня приехать к ним, когда сын Юльки заболел. Я принесла им документы, которые срочно нужно было подписать. В квартире было тихо, они сидели на кухне за столом, смотрели в пол и молчали. Потухшим голосом сказали, что мальчонка спит в комнате. Они молча подписали все бумажки и опять уткнулись рассматривать однотонный линолеум.

Я тихонько вышла из квартиры и бесшумно, боясь задеть опавшие листья, брела по осеннему городу и просила всевышнего, чтобы Юлькиному малышу стало лучше.

На следующий день позвонила Юлька и стала радостно щебетать про свой день рождения, который они будут отмечать в ресторане в субботу. Я спросила про самочувствие мальчика, и она ответила, что он в полном порядке и опять перевела тему на предстоящий праздник.

На день рождения я так и не попала. Как раз в ту субботу у меня был билет в Париж – мой первый полет на самолете и мое первое путешествие.

А еще спустя пару месяцев я вышла замуж. Очень удачно, как мне тогда казалось: за нового русского в малиновом пиджачке. Да, и пальцы он умел расставлять как надо, и дом на Рублевке уже был отштукатурен, и красный автомобиль, перевязанный бантиком, ждал меня на вечно зеленом газоне. Все было как в кино. Сначала как в мелодраме – цветы, поцелуи и сладкие, липкие стихи про рассвет и любимый взор. Потом как в драме – любовница, еще одна любовница и еще три. Потом кино перешло в жанр ужасов с нотками лирики, по крайней мере, цитировалась классика – он не мог себе позволить, чтобы я от него ушла и поэтому гонялся за мной по огромному дому с ножом и кричал «да не доставайся же ты никому».

Но мне удалось убежать и еще месяц я пряталась у маминых подруг, жила в каких-то подвалах, ела макароны со сгущенкой и все это заливала горькими слезами… пока мне не сообщили, что на моего мужа было совершено покушение и он убит.

И я стала богатой вдовой. Как не растерять все вдовьи деньги? Я обратилась за помощью к Юлику. У него тогда уже были два супермаркета, дом, черный бумер и все остальные причиндалы нового русского бизнесмена. Вот только малиновые пиджаки он презирал, и по прежнему носил черное пальто в пол.

Мы встретились в ресторане. Он пришел с высокой длинноногой блондинкой. Утиные губы и сиськи навыворот тогда еще не ценились, как сейчас, поэтому длинные ноги и закрытый ротик без лишних вопросов – это был весь скромный набор ее достоинств.

– Как там Юлька? – специально спросила я.

– Все нормально, – ответил он не смущаясь, и даже, как мне показалось, тепло улыбнулся.

Совет он мне дал дельный. Именно благодаря этому совету я и деньги сберегла и выжила. И именно благодаря этой встрече я поняла, как жить дальше и какие ценности брать за основу в жизни, а какие отбросить и никогда к ним не возвращаться.

Прошло много лет. Я уже жила за границей: перевезла туда и маму и младшую сестру с мужем и племяшкой. Про Юликов слышала, что они уже давно разошлись.

А совсем недавно я похоронила маму и по ее завещанию, перевезла прах в Москву рядом к могилке бабушки.

Был теплый весенний день, я сидела на лавочке у черной, мраморной плиты и думала какие цветы посадить: ромашки или нарциссы.

Случайно бросила взгляд направо и увидела Юлика. Он стоял на коленях у могильной плиты и тихонько плакал.

Я узнала его сразу. Хоть он и закрывал лицо руками, но не узнать его было невозможно. Я подождала немного, подошла к нему и дотронулась до плеча. Он вздрогнул, откинул руки, посмотрел на меня и сразу, как будто именно меня ждал, признался:

Знаешь, а ведь я всю жизнь любил ее.

Я посмотрела на фотографию на мраморе: на ней Юлька улыбалась.

– Мы познакомились на абитуре. Поступали вместе в Щуку. Она мечтала стать драматической актрисой, представляешь? Моя Юлька и драматическая актриса! – он засмеялся сквозь слезы и продолжил: – Но не поступили. Какое-то время не виделись, потом встретились опять и на следующий год решили поступить в ГИТИС. Опять провалили. И уже не расстроились. Юлька в меня влюбилась сразу. А я чего то ждал. Все думал – не судьба, ну разве она мне подходила? Мне нужна была яркая девочка. Но мы часто встречались. Одно время даже вместе жили – года два, или три… Но каждое лето пытались поступить в театральный. Юлька верила, что у артистов жизнь интересная. А однажды мы решили, что раз нас злая и глупая приемная комиссия не берет, то мы сами себе сделаем интересную жизнь. Один день жили в любви – изображали страсть и любовь. Другой день – умирали от разлуки, изображая безответную любовь или предательство. Все это глупо звучит, правда? Но мы так втянулись! Никакого сына ведь у Юльки не было. А те пять месяцев, когда она изображала беременную, помнишь? Юлька никогда не была беременной. Зато как играла! Все поверили: и в беременность и в выкидыш.

Он замолчал, достал пачку сигарет, закурил:

– Но в один день мы перестали различать где жизнь, а где игра. Она от меня уходила, я от нее убегал, она приводила мужиков и спала с ними в нашей постели, а я приводил длинноногих красавец и трахал их на кухонном столе. Было интересно? Да, наверное. Скучать не приходилось. Но вот жить мы не успевали. Только играли. Эх, знал бы Табаков, какие таланты погибли… Мы три года подряд в Табакерке пороги отбивали. А если бы мы поступили? Если бы всю эту нерастраченную активность да в нужное русло! Если бы эту игру не в жизнь, а на сцену?

Он опустил голову, погладил мраморную плитку:

– А потом вдруг надоело все. И мне и ей. И мы разбежались. И десять лет не виделись. Целых десять лет, понимаешь? Вот спросишь меня, что было, что случилось за эти десять лет – а я не помню. Их не было! Все, что было и все, что помню – это годы с Юлькой. А без нее – не жизнь… Понимаешь?

Я кивнула.

– Я думал, что с ней тяжело. А оказывается, без нее совсем невозможно.

– Как она умерла?

– Рак. Она молчала. Только когда поняла, что умирает – нашла меня. Попрощаться. Но я спас ее – она еще целый год прожила. И даже не мучилась. Мы объездили пол мира. На машине. Она была моим любимым пассажиром – жила на заднем сиденье, а я – ее гидом. Когда умирала, говорила, что это самый лучший год в ее жизни… Да и в моей тоже… Презираешь меня, да?

Он попытался улыбнуться и еще что-то мне говорил, что-то спрашивал, гладил черный мрамор, смотрел на фотку Юльки, а я думала о том, что не имею права его презирать. Мы все играем. И я не исключение. Я играю когда хочу, чтобы меня пожалели, или заметили. Чтобы на меня обратили внимание. А когда этого внимания становится много – я прячусь в свою коробочку и опять играю: уставшую, одинокую, обиженную…

И так по кругу, как на карусели…

А за этими играми проходит жизнь, которую мы сначала не ценим. А когда начинаем понимать ее смысл, оказывается, что из главных героев остался только ты сам. И жизни не было. Одна игра. И стоила ли она свеч? Ваша стОит?

Белые начинают и выигрывают…

– Партию в шахматы? – спросил Игорь и подал Марине бокал с шампанским.

– Пожалуй, – Марина прищурилась и отпила из бокала.

Игорь пододвинул к ней шахматную доску:

– Уступаю тебе первый ход.

Марина переместила белую пешку.

– H2-H4. Оригинальный ход, – улыбнулся Игорь и немного наклонился к Марине. – Но не эффективный.

Она усмехнулась, он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.

– Мы знакомы с тобой всего несколько часов, а мне кажется, что я знаю тебя всю вечность, – прошептал Игорь и приложил ее руку к своей щеке.

***

– Где вы познакомились? В парке? – спросил Вадим, просматривая запись, где Игорь и Марина играют в шахматы.

– Да, как ты и советовал. Проследил до парка, там и подошел. Она собирала желтые листья, плела из них венок. Она необычная. Так мне показалось. Но очень склонна к меланхолии. Мне кажется, это будет мой рекорд. Посмотри, как она на меня смотрит.

Игорь налил себе в бокал виски и присел на диван, к другу.

– Слишком красивая, – скривился Вадим, – такие, как она, очень избалованные…

– О чем ты говоришь! Всего день, как мы с ней знакомы, а она уже ест из моих рук! Я тебе говорю – это будет мой рекорд! Ты хозяину уже сообщил, что рыбка клюнула на крючок?

– Еще нет. Ты уверен, справишься?

– Как никогда! Звони. И пусть за эту куклу даст побольше. Можешь даже спросить его, как он желает, чтобы она покончила с собой.

– Игорек, не заносись. То, что она отдалась тебе в первый день, еще ничего не значит.

– Да ты посмотри, как она отдалась! – Игорь кивнул на монитор, – она чуть меня живьем не съела. Скажу честно, такого потрясающего секса у меня давно не было! Смотри, что она вытворяет, как она это делает! А?

Вадим нажал на паузу.

– Она слишком красивая, слишком шикарная. Уверен, что справишься? – спросил Вадим.

– Как никогда. – Заверил его Игорь. – В нашем деле что главное?

– Влюбить! – ответил Вадим, – это правило я знаю. Правда все никак не могу понять как тебе удается это со всеми женщинами? Ты их гипнотизируешь?

– К любой женщине нужен свой подход. Это надо чувстововать, я не могу тебе объяснить.

– Да мне и не надо. Я доволен тобой – ты отлично выполняешь свою работу…

***

– Тук-тук, кто в теремочке живет? – Игорь приоткрыл дверь и вошел в комнату.

Марина лежала на кровати на животе, обнаженная и читала книгу.

– Не скучала без меня?

– Скучала, конечно, – Марина потянулась к Игорю, руками обвила его шею и поцеловала. Потом встала с дивана, включила музыку и, притянув к себе Игоря, начала извиваться под музыку.

– Я тут принес пиццу тебе… – шепотом проговорил Игорь.

– Пицца портит фигуру. Ну, иди ко мне, чего ты стоишь, как истукан.

***

– Я сказал хозяину, что рыбка клюнула. Угадай, сколько он за нее даст?

Игорь равнодушно пожал плечами.

– Пол лимона!

Игорь кивнул, что понял.