Проект «Асгард». Цикл романов «Легенды Фонарщика Лун». Книга первая Софрин Сергей

Гостиница «У бабы Тони»

Они неслись сквозь березняк, словно преследуемые гончими собаками зайцы. Ветви деревьев хлестали их по рукам и ногам, к лицам приставали нити паутины, в волосах застревали клейкие молодые сережки. Несколько раз приходилось перепрыгивать широкие рвы с водой и огибать кучи строительного хлама.

Дав Марине приличную фору, он подозрительно быстро ее нагнал — та, конечно, ждала его поблизости, лишь немного углубившись в рощу и спрятав от взоров преследователей свой малиновый наряд. Теперь, пропитанный росой он потемнел, отяжелел и вытянулся — ворот провис, за него насыпалось лесного мусора, рукава по-боярски свесились. Платье превратилось в бесформенный, безразмерный балахон.

— Погоди… — Переходя на шаг, остановился у опушки Марат. — Так на люди показываться нельзя. Нас в машину никто не посадит, а пешком от погони не уйти. Тебе необходимо срочно переодеться.

— И что же ты можешь по этому поводу предложить: свою замечательную кожаную курточку и огромные джинсы? — Стирая со щеки грязь, съязвила девушка. — Или мне соорудить из веток топ и юбку в стиле жителей знойных тропиков? Собираешься выдавать меня за знакомую танцовщицу с Гаити?

— Нет. Мы сделаем проще.

Он порылся в сумке и достал оттуда футболку цвета хаки с надписью на груди: «Versace. Jeans couture». Встряхнув, передал вещь Марине.

— Я ее в Петрозаводске на рынке купил. Еще не надевал ни разу. На, носи на здоровье. Если сверху, действительно, пристроить мою куртку — получится вполне удобоваримый ансамбль. Сойдешь за роковую красотку из байк-клуба или за юную легкомысленную подругу бедного художника.

— Или за работницу сферы сексуальных услуг… — Подхватила та. — Ни за что!

Она подтянула вверх рукава и упрямо подбоченилась.

— Ступайте к дьяволу со своими идеями! Мне и так неплохо. Обсохнет, подсядет…

— Будет похоже на вещицу с придорожной помойки… — В тон закончил ее мысль Марат. — Спорить некогда! Переодевайся, да побыстрее — я нынче стрельбой развлекаться не желаю!

Он демонстративно отвернулся, дабы не смущать девушку, и с безразличным видом стал накручивать на палец гибкую березовую ветку.

Решимость оппонента произвела должный эффект. Сзади раздалось недовольное бормотание, послышался характерный звук снимаемого мокрого платья, шлепок одежды о землю, недолгая возня и, наконец, вызывающий оклик:

— Готово, шеф! Звезда автострады в Вашем распоряжении! Ни одна тачка не проскользнет мимо!

Марат через плечо бросил взгляд на собеседницу и едва смог совладать с невольным приступом смеха. Марина, жеманно склонив к плечику голову и подняв вверх руку, делала вид, что ловит на дороге такси. Ее личико изображало вселенскую глупость, из-под майки свободно торчали ажурные резинки чулок, лишенные каблуков туфельки капризно притоптывали.

— Сногсшибательно! — Одобрил он. — Но чулки тоже придется снять. С ними выходит перебор. Мне, лично, нравится, но, боюсь, водитель нас далее ближайшего столба или кювета не довезет.

— Правда?

Девушка притворно вздохнула.

— А сейчас все чулки носят — даже старушки и монашки… В Петрозаводске на рынке подобными вещицами не торгуют? У нас в любой палатке продаются…

— Снимай, говорю, и надевай куртку. Нам лясы точить недосуг. Будет время обсудить товары: местные и губернские. Кстати, не знаешь в какой стороне шоссе, не сопряженное с тем, откуда приехала ты?

— Там.

Марина указала на запад.

— Трасса довольно оживленная. Особенно много дальнобойщиков и грузовиков со стройматериалами.

— Они нам не подойдут. Будем ловить легковушку.

— Как скажете, шеф!

Марина утянула снятым чулком футболку в талии, надела куртку, застегнула молнию и лихо ему козырнула.

— Разрешите приступать к выполнению порученного задания?

— Разрешаю!

Через десять минут беглецы уже достигли шоссе, где и вправду быстро поймали частного извозчика, согласившегося за умеренную плату отвезти их в «тихое местечко», располагавшееся в соседнем районе. Похоже, средних лет «пилот» принял их за незадачливых любовников, мающихся в поисках пристанища.

— На хате есть все для известного уединения. — Сально улыбаясь и косясь на Маринины коленки, сообщил он. — Винцо, закусочка, чистая постелька, даже — Интернет и караоке. Захотите принять ванну — баба Тоня организует полотенца с шампунькой. Потребуется веселая компания — нет проблем, корпоративная связь работает. Девочки, мальчики, массажистки с Украины, хоть цыгане с плясками. За деньги хозяйка и сама вам свечечкой подсветит…

— Отлично. — Сквозь зубы отвечал Марат, живо представляя себе картину избиения распоясавшегося хама. — А сколько баба Тоня берет за постой без цыган и массажисток?

— Сотенную в день.

— «Баксов», естественно?

— Ну не тугриков же.

Водитель, будто что-то ища в бардачке, наклонился и, скосив назад глаза, попытался заглянуть девушке под импровизированную юбку.

— Если у тебя тугрики — ты сразу скажи. Я вас, ребята, тут высажу…

«Сейчас он подавится своим поганым языком. — Сжимая кулаки, подумал Марат. — Боже, не позволь мне покалечить этого хряка! Ну почему я не могу расслабиться и начать воспринимать его абстрактно — как говорящую привокзальную урну!»

На его плечо неожиданно легла Маринина рука.

— Плюнь. — Прошептала она. — Я все понимаю. Дядечка напрашивается на образцовую порку шпицрутенами. Не производи самосуд. Лучше давай ему подыграем.

Она вульгарно изогнулась и, неприятно гундося, будто участница телевизионного «застекольного» шоу, защебетала:

— Сходим в ванную, а, дара-а-гой? Па-а-плаваем вместе, мочалочку взлохматим, с резиновым утенком па-а-балуемся — клювик реально ему па-а-чистим… Я с дороги вся ника-а-кая, реально хочется ра-а-сслабиться, в водичке пол часика пова-а-ляться, ножки на бордюрчик закинуть…

— Ага. — Буркнул Марат, еще крепче стискивая кулаки. — Обязательно пол часика в водичке поваляемся, мочалочку взлохматим и утенка почистим. Блин…

В обещанном «тихом местечке» их ожидала комната с двуспальной кроватью, тумбочкой, телевизором, платяным шкафом, отдельной ванной и туалетом. Бывший Дом Отдыха работников культуры «Галерея» встретил посетителей тишиной. Видимо, с утра постояльцев еще не прибыло.

Прежде чем отдать Марату ключ от апартаментов, баба Тоня, администратор вертепа, отозвала его в сторону и шепотом поинтересовалась:

— Вы на сколько дней селитесь? Одни будете, или к вам друзья подъедут?..

— Одни, одни… — Почти вырывая у нее ключ, ответил тот. — На сколько — не знаем. Принесите нам чего-нибудь поесть, две бутылки шампанского и кофе.

Он отпер ключом замок, втолкнул девушку в помещение, захлопнул филенчатую дверь почти перед самым носом у старухи и, привалясь к стене спиной, в сердцах рявкнул:

— Не поверишь — меня сейчас вырвет! Вывернет наизнанку! Реально!..

Брызги шампанского «Вдова Клико»

Марина сидела на кровати и доедала остатки орехового мороженого. Ее перепачканные шоколадом пальцы рассеянно теребили край бумажной салфетки, взгляд мечтательно блуждал по пейзажу за окном, губы улыбались. Она походила на маленькую девочку, неожиданно попавшую на детский праздник с клоунами и котятами, где всем хорошим девочкам дарят фарфоровых кукол и воздушные разноцветные шарики. Марат давно не наблюдал столь безоговорочно счастливых людей, уверенных в абсолютной гармонии окружающего мира, в его «здесь и сейчас» несокрушимой правильности. Он выпустил из памяти, что есть места, не отмеченные печатью смерти, а в тех местах есть маленькие девочки с воздушными разноцветными шариками, чьи пальцы пахнут не ладаном, а шоколадом. Он забыл тепло их губ и наперед назначил себе возраст — сто лет, стараясь всегда думать о мести, о смерти и ее неотвратимости. Он превратил месть в смысл жизни и теперь устыдился своего скудоумия. Устыдился и неожиданно понял: ему наплевать на спрятанные в дупле старого дуба дневники, на предательство друзей, на несправедливые обвинения в убийствах, на события в Уайтчепл, на тайные общества, на Фонарщика Лун — на все и вся, кроме сидящей тут девушки и ее испачканных шоколадом пальцев.

Готовя вендетту, Марат методично отрезал себе путь к окончательному воскрешению из мертвых и к возвращению в мир людей, куда так стремился, покидая таежные делянки лесоповала. Он затевал бесперспективную схватку со спрутом, чьи ядовитые щупальца раскинулись всюду, где бы ни ступала его нога. Нужно было искать иные, гибкие и мудрые решения проблемы, каковые используют в бою со смертельным противником верткие мангусты или старые бывалые лисы.

Создавая у врага впечатление своей очевидной уязвимости, те прекрасно умеют одерживать верх, выигрывая в тактике и стремительности непредсказуемых действий. Поддаваясь, побеждают внезапно, порой даже не вступая в прямое очное столкновение. Позволяют противнику тратить силы впустую — биться с собственным раздутым самомнением и надрывать пупок, совершая наскоки на зияющую пустоту.

— Я заканчиваю войну, не успев ее толком начать. — Произнес Марат, задвигая ногой под тумбочку свою дорожную сумку. — В ней больше нет смысла. Ребят не вернешь, а вот тебя я потерять могу.

— Но как ты это сделаешь? — Забеспокоилась Марина. — Как?! Собираешься торговаться с врагами? Предложишь в обмен на наши жизни отдать документы? Обманут же, подставят, как на озере в Карелии… Вспомни Славку, Влада, Ирокеза — их убили, не моргнув глазом, просто убирая ненужных свидетелей, заметая следы… Ты сам говорил…

Она умоляюще подняла брови.

— Не нужно таскать смерть за усы, как говорил Маугли… Вдвоем мы что-нибудь придумаем: бросим все, уедем на край света, за границу, в пампасы, к черту на куличики…

— Влад жив. — Не отвечая на ее порывистое предложение, сообщил Марат. — Жив и невредим. Это он, скорее всего за деньги, передал секрет Славяна третьим лицам. И у этих третьих лиц почти безграничные возможности. Они от нас по своей воле никогда не отстанут.

— Жив?.. — Не веря своим ушам, медленно переспросила девушка. — Невероятно… Тебе удалось разгадать сон и узнать тайну повешенных на Эйфелевой башне младенцев, раскрыть загадку Ирокеза?.. Невероятно!..

— Не совсем так.

Марат, подбирая слова, присел рядом с кроватью на стул и состроил постную мину.

— Все гораздо проще. Славка взял Лозницкого в компаньоны, о чем и написал в своем дневнике. Потом Влад стал к нему приставать с лишними расспросами, выведывать местоположение манускрипта Виндхаузера, кажется — даже следить за дружком. Насторожил последнего и ничего не добился.

— Но как же кремация? Выходит, родители Влада тоже участвовали в заговоре?

— Не знаю. Вполне возможно. На кремации не присутствовал, а вот на озере труп Лозницкого точно не видел. Только издалека наблюдал погрузку тел в лодку, но это могло быть чистейшей воды инсценировкой.

— А сон?..

Марина разочарованно вздохнула и, облизав пальцы, обиженно заметила:

— Ты специально о нем думать забыл. Чтобы не впадать в мистику и не идти на поводу у женщины. Из вредности и мужского шовинизма пренебрег моей интуицией, подсказавшей мне правильное направление поиска.

— Сны штука обманчивая. — Поспешил успокоить ее Марат. — Чаще всего они содержат набор неясных намеков, предчувствий, интуитивные прозрения подсознания, разные нечитаемые во время бодрствования знаки Судьбы. Их энергетика меняется в соответствии с общим состоянием организма: с его здоровьем или нездоровьем, счастьем, горем, подавленностью, возбуждением, спокойствием. Вещие сны случаются редко. К ним необходимо прислушиваться, но безоговорочно им верить не стоит.

— Нет — стоит!

Девушка подскочила на кровати и, развернувшись всем корпусом к собеседнику, встала там на колени, напомнив ему о ритуальных поклонах в начале тренировки каратеистов.

— Во сне тебе впервые показали, что Влад жив. Так? Мертвецов же трое было: Славка, Ирокез и спецназовец с озера. Влада среди покойников не оказалось… Помнишь?

— Ну, допустим. — Подтвердил тот.

— Славка пытался тебя убить?

— Ну, пытался…

— Ирокез не позволил?

— Ну, не позволил…

— Хватит нукать. Нарочно издеваешься? Лучше ответь: почему?

Марат, припоминая монолог Николая, озадаченно почесал затылок и, наконец, заговорил:

— Он меня отправил искать трупоеда, подвесившего на Эйфелевой башне трех младенцев. У одного во рту ржавая уключина весла, у второго — скальпель, у третьего — велосипедный звонок. Третий — лишь притворяется мертвым и ждет, пока двое первых начнут разлагаться, дабы ими полакомиться. Он всех, включая себя, и подвесил.

— Правильно.

— Что тебе правильно?

— Да проснись же ты, наконец! — Возмутилась его собеседница. — Скальпель, ржавая уключина, велосипедный звонок…

— Погоди, погоди… Кажется, мне становится ясным… Прослеживаются соответствия: скальпель — хирург — Славян; ржавая железяка — коллекционер скобяных изделий — Ирокез; велосипедный звонок — словоохотливый недруг Эйфеля и Пикассо — Влад. Лозницкий считал символ Парижа самым уродливым сооружением на планете. Он его почти ненавидел. Если я найду последнего висельника, Ирокез обретет покой, умрет по-настоящему, как он сам выразился: «с концами»…

— И значит…

Марина, будто дирижируя оркестром, помахала в воздухе руками.

— Значит, ты ему до сих пор опасен. Он обязательно попытается тебя убить, или предоставит эту возможность другим. Благо — есть кому. Влад ни за что не допустит твоего возвращения к нормальной, законопослушной жизни. Ты единственный свидетель его причастности к преступлению, обвинитель и судья.

— Ничего это не значит. — Отрезал Марат. — Сны, говорю тебе еще раз, обманчивы — в них много информации, но способ ее кодировки сложен и часто меняется. Я не могу целиком доверять провидческим грезам. Нам надежнее будет выйти на связь с определенными силами, стоящими в оппозиции к покровителям продажного биолога. Таковые в природе обязательно должны иметься. Только тогда наши игровые фишки из чугунных превратятся в платиновые и позволят сорвать джек-пот, исключающий новый виток эскалации насилия, связанного с борьбой за документ английского…

Закончить фразу он не успел. Неожиданно в углу комнаты раздался сильный хлопок, словно взорвался переполненный гелием шар метеозонда. Их обдало теплой пенящейся жидкостью, запахло молодым вином и мокрыми пыльными тюлевыми занавесками. Взлетела на воздух одна из двух бутылок шампанского «Вдова Клико», доставленных в номер по заказу Марата вместе с кофе, мороженым и бутербродами-канапе.

— Видишь?

Девушка назидательно подняла вверх указательный палец правой руки.

— Знаки повсюду — не только во сне. Будешь упорствовать и меня не слушать — в следующий раз взорвется весь местный винный погреб.

Легенда озера Тай

Когда баба Тоня, прибрав в комнате, отправилась восвояси, они по очереди приняли душ и, не вытираясь, едва накинув одежду, разлеглись на застеленной кровати. Ткань прилипла к мокрому телу, оно дополнительно охладилось, появилось приятное ощущение бодрящей чистоты. За окном вечерело, в открытую форточку долетали соловьиные трели, в помещение проникал дым мангала и ароматы черемухи. Легкий ветерок шевелил вставшие колом, засахарившиеся занавески, пятна на обоях поблекли, потолок прекратил пучиться серыми гроздьями отстающей побелки.

Марат, подхватив с пола уцелевшую бутылку шампанского, осторожно извлек при помощи столовой вилки пробку, отхлебнул прямо из горлышка и протянул напиток девушке.

— Впервые пробую столь дорогие нектары. — Известил он. — Жаль, холодильника нет — теплое «Вдова Клико» весьма похоже на домашний яблочный сидр. Разницы никакой. Правда, я и раньше не больно разбирался в комильфо, а за последние семь лет окончательно огрубел душой и пал во нравах. Теперь пью из горлышка, презираю штопор, шляюсь по злачным местам, общаюсь со всякими своднями, моюсь без мыла…

— «Пропавшее винцо придется оплатить». — Передразнивая старуху, прыснула со смеху Марина. Пузырьки газа ударили ей в нос, она зажмурилась и застучала босыми пятками по покрывалу. — «Прошу денежки внести наперед, чтобы потом случайно нам не обсчитаться… Какая девушка у Вас хорошенькая: сразу видно — невеста. Сюда с невестами до свадьбы частенько наезжают. Известно — дело молодое, мы — с пониманием…»

Она вернула ему бутылку, перекатилась на бок, устроилась на плече у Марата щекой, взяла того под локоть и попросила:

— Расскажи мне что-нибудь, а? Ты, наверное, столько всего знаешь… Когда в тайге был — медведей живых видел? Я в детстве всегда мечтала поселиться где-нибудь в лесу у реки с бобровыми запрудами: купаться в водопадах, приручать белок и бегать по утрам на маленькое болотце в ельник за подосиновиками…

— Медведей не видел. Только следы. И вообще — тайгу нынче вспоминать не хочется.

Он выдержал многозначительную паузу.

— Лучше давай, я расскажу тебе историю на отвлеченную тему. Одну восточноазиатскую легенду — ее мне моя бабушка рассказывала. Про самого первого на земле предприимчивого человека, невзначай, задолго до Карла Маркса, открывшего главный закон капитализма.

— Давай! — Подбирая под себя коленки и крепче прижимаясь к Марату, обрадовалась Марина. — Хоть про Эдисона раннего неолита, набивавшего светлячками створки пресноводных мидий! Я готова слушать тебя вечно.

Польщенный столь редким замечанием, он вновь выдержал паузу и приступил к повествованию:

— В стародавние времена, когда оранжевое солнце еще не успело растопить толщу Великого ледника, когда морские воды были прозрачны, а на горных склонах росли гигантские деревья, в долину Шуданкари откуда-то с севера пришел Охотник, озарив сумрак девственного леса пламенем своего родового костра.

Тогда Боги селились рядом с людьми и были как люди, вода заключала в себе частицу огня, огонь — неба, а небо — человека. Человек же был силен духом и телом, не противопоставляя себя ничему. И почитался Закон, и по нему всем всего хватало. Но не существовало в те времена Справедливости, Суда и Наказания, ибо Закон являлся Справедливостью, люди — Судом, а судьба — Наказанием. Всякий знал свое место, и брал, и отдавал, не заботясь о прибыли.

Жил тогда в клане Охотника старик по прозвищу Каменный Кролик. Сызмальства носил он это имя за привычку постоянно сказываться больным и прятаться от соплеменников на вершине гранитного утеса. Там старик оставался до глубокой ночи, пока все не ложились спать, закрывая входы в жилища пологами из оленьих шкур. В темноте спустившись вниз, Кролик вместе с собаками в поисках объедков бродил по деревне, вороша мусор и проверяя пустые корзины. Утром женщины, едва завидев его сгорбленную фигуру со вздутым животом и отвислым задом, смеялись ему вслед, а дети кидались грязью, норовя попасть в голову.

Однажды на восходе солнца Закон сказал свое слово, и симулянт навсегда покинул гранитный утес и родную хижину, прихватив с собой в дорогу лишь еды на три дня, да тлеющие угли в глиняном горшке. Он не взял ни копья, ни лука со стрелами, ни ножа с топором. Ибо те были ему в тягость, напоминая о необходимости хоть что-то делать своими руками.

На восточной оконечности далекого озера Тай старик обнаружил заброшенную медвежью берлогу и поселился в ней, поддерживая огонь в очаге собранным на берегу коряжником. Он ел только отнятую у ворон и енотов добычу, пил сырую воду, иногда лущил кедровые шишки, да копал сытные корни лопуха. Зимой же приходилось класть зубы на полку, неделями голодать, поглубже зарываясь в подстилку из опавших листьев.

Неизвестно, чем бы дело кончилось, не объявись на берегах озера незадачливый рыбак по прозвищу Глупый Лис.

Глупый Лис получил свое имя за странное пристрастие к собирательству всякого ненужного хлама, за скрытность и недоверчивость. Таким он стал после падения с верхушки огромной сосны, на которую полез за душистым лесным медом. Соплеменники к его чудачествам относились снисходительно и даже с пониманием — пчелиный яд вкупе с хорошим шлепком о землю способны изменить самый покладистый характер. Тем паче, что Лис не делал никому ничего плохого — лишь тащил отовсюду отжившее свой век барахло, а уходя на охоту, долго петлял по лесу, путая следы. Зато силой обладал недюжинной. Однажды во время охоты на Большого Зверя, он одним ударом длинного копья прошил исполина от грудины до холки. И это был великий подвиг.

Еще задолго до того как лес, расступившись, открыл взору рыбака водную гладь, его ноздри уловили запах человеческого очага и сладковатый дух падали. Не утруждаясь удалением пищевых отходов, Каменный Кролик сначала попросту швырял обглоданные косточки и обсосанные шкурки подальше от жилья, но затем устал, и помойка перекочевала к берлоге. Теперь гора вонючих объедков высилась у самого входа.

Она-то и сыграла злую шутку с безобидным старьевщиком. Глупый Лис, не устояв перед соблазном, предложил старику обмен: часть косточек и шкурок — на рыболовные крючки и волосяную леску.

Ум еще никогда не уступал в споре физической силе. Кролик мгновенно оценил выгодность своего положения. Лису нужны эти замечательные штучки? Отлично! Ему же необходимо свежее мясо, и он готов расщедриться — отдаст все за одного оленя, или двух косуль, или десяток зайчиков.

На следующий день гость, сбросив с плеч под ноги старика упитанного лося, нагрузил, сколь мог унести, костей со шкурками и двинулся в обратный путь, пообещав вскоре вернуться за остальным богатством.

Отшумели летние ливни, минула пора листопада, и вот уже по утрам у кромки воды стали появляться первые хрупкие льдинки. Каменный Кролик отчаянно голодал, не находя в округе даже дохлой рыбы, его здоровье ухудшалось, силы таяли. Однажды, бродя по берегу, он поскользнулся на мокрой гальке и серьезно повредил ногу. Ползком добравшись к берлоге, старик лег у потухшего очага и запел песню Смерти. На зов умирающего слетелись вороны, их нетерпеливые крики возвестили о последнем пиршестве, где главным блюдом предполагался замерзающий изгнанник.

— Бр-р-р… — Поежилась Марина, толкнув Марата макушкой в подбородок. — Жуткие лишения перенес первый предприниматель! Трудно пробивал себе дорогу в жизнь бизнес, основанный на рекламе и культивации потребительских инстинктов. В муках рождался банальный слоган: «Нужна лопата?!. — Купи утюг с турбонаддувом и получи две лопаты со сменными шурупчиками для крепления черенков бесплатно!» Твоя бабушка сохранила древнее священное предание Продавцов Счастья!

— Тут неожиданно в дело вмешалось Провидение. — Продолжая плести интригу повествования, доложил ей Марат. — Оно послало коченеющему на ветру калеке избавление в лице Глупого Лиса, который, весьма кстати, вернулся за своими сомнительными сокровищами. Недалекий, но, в общем-то, добрый сердцем силач не посмел бросить на произвол судьбы беспомощного доходягу. Накатав валунов и соорудив из них что-то вроде искусственного грота, Лис поселился в нем рядом с берлогой и стал исправно ходить на охоту, обеспечивая себя и больного свежим мясом. Из шкур шил одежду и постели — только все кости аккуратно складывал в кучу, надеясь когда-нибудь отнести их в родную деревню.

Текло время. А закоренелый симулянт даже и не собирался выздоравливать. Он бесконечно хныкал, жаловался на нестерпимую боль в ноге и требовал мяса. Теперь его невозможно было узнать: лоснящееся от жира лицо складками подбородка переходило сразу в живот, во взгляде появилась твердость, в голосе — повелительные нотки. Глупый Лис дни напролет добывал зверя, кормил Кролика и катал по берегу валуны, строя стену, дабы скрыть от чужих глаз быстро разрастающуюся костяную гору. Каменный вал, удлиняясь, постепенно превращался в настоящую цитадель. Та начала внушать случайным путникам невольное уважение и трепет.

Земля слухами полнится. По весне со всей округи люди потянулись к озеру, желая лично поглазеть на диковинное сооружение. Несли с собой мясо и рыбу, лепешки и мед. Часть провизии, повинуясь восторженному порыву, возникавшему от созерцания чуда, отдавали Глупому Лису, тот — мнимому инвалиду. Вскоре в закромах у Кролика яблоку стало негде упасть от скопившихся там деликатесов. Отсюда старик кормил посетителей, ради забавы помогавших скаредному недотепе возводить стену, а остальное съедал сам. Помощники, в свою очередь, возвращали обратно кости и пополняли банк объедков, служивших гарантией продолжения строительства. Система работала как часы, дивиденды росли, дело приобретало невероятный масштаб.

Спустя пару лун, многие перестали брать с собой из дома объемистую и тяжелую снедь. Они предпочитали ограничиваться обглоданными мослами, которые без проблем меняли у старика на любые продукты. Потом кое-кто поселился рядом, начал охотиться, ловить рыбу, таскать камни, пускать в оборот кости… Потом все забыли, что было вначале — еда или кости. Потом все смешалось, мир рухнул, человек отвергнул Закон, стена вознеслась до небес, ее концы замкнулись — возник первый на земле город… Охотник, спасая заповеди предков, вернулся со своим кланом на север, разгневавшиеся на людей боги послали им потоп.

Большая вода унесла тогда жизни многих, разметав валуны цитадели по долине Шуданкари. Но многие выжили, успев связать крепкие плоты или сумев бежать на холмы и скалы. Вслед за тем, рассеявшиеся по свету потомки Глупого Лиса затеяли новые города, а потомки Каменного Кролика ушли в горы, одичали и обросли шерстью. Исполинские следы странных мохнатых существ путешественники и по сей день иногда встречают на заснеженных склонах Тянь-Шаня и Гималаев.

В новых городах люди придумали массу наук и религий, дабы попытаться чем-то компенсировать утерянный Закон. Получилось это у них неважно — свежие боги вышли мстительными и обидчивыми, похожими на вздорных, ревнивых женщин, а смертоносные машины, изобретенные учеными без оглядки на природу, опустошили земли. В жажде накопительства всякого хлама горожане во сто крат перещеголяли Глупого Лиса. Жалкие рабы пагубной страсти, они с тех пор не знают свободы в сердцах и спокойствия в помыслах.

Однако легенда гласит, что однажды на небе появится знамение, и с волшебного невидимого острова, укрытого в северных морях, вернется Охотник со своим кланом. Под сводами вечного леса вновь запылает священный огонь его костра, Закон обретет силу, и люди вспомнят времена, когда они жили рядом с богами, и опять станут Людьми…

Разлука

— Неожиданная концовка. Красивая и обнадеживающая… Ты в детстве замечательные легенды слушал, в них все от начала до конца — правда. Пообещай всегда перед сном рассказывать мне интересные истории — тогда наша жизнь никогда не кончится, потому что не кончатся истории. Как в «Тысяче и одной ночи».

Девушка, отгоняя комара, звонко шлепнула себя по щеке.

— Единственно, Охотнику следует поторапливаться — иначе все леса исчезнут и ему придется разводить огонь в ботаническом саду или в дендрарии. Среди поливальных шлангов, температурных датчиков и ящичков с рассадой. Малю-ю-сенький такой костерок из купленных в супермаркете углей, политых жидкостью для растопки.

— «Тысяча и одна ночь» — сказка. — Уточнил Марат. — Повзрослевшие девочки сказки любят?

— Они без ума от сказок. Особенно от тех, где золушки и принцессы ждут прекрасных смелых принцев, защищающих их от драконов, колдуний и злых мачех. И от комаров…

Марина энергично почесала укушенное место. В ее голосе зазвучали саркастические нотки:

— Девочки обожают сказки, потому что мечтают о любви и о рыцарях в сверкающих на солнце латах, об алых парусах на горизонте, о мушкетерах и благородных пиратах, о вольных стрелках и искателях приключений, о скачках сквозь пампасы с развевающимися на ветру волосами и о тайных прогулках при луне в заброшенном саду разрушенного замка… Но чаще всего встречают либо Глупых Лисиц, либо Каменных Кроликов. Эдаких ограниченных, самозабвенно-трудолюбивых Плюшкиных или бледненьких ухоженных бройлеров с лицами японских матрешек, бритыми грудками и силиконовыми бицепсами.

Марина, присев на кровати, зябко повела плечами.

— Свежо становится. Можно, я форточку закрою? Дует сильно — у меня ноги заледенели и спина замерзла.

— Я сам. — Заторопился он, вскакивая на ноги и боком, вполоборота, делая шаг с постели на подоконник — широкий и низкий, какие бывают во всех казенных помещениях. — Лучше без лишних промедлений прячься в пуховые пелерины. Гардины тебе задернуть?

— Не нужно. Если будет темно, я тебя не увижу.

Она, шмыгнув под одеяло, перевернулась на живот, подперла согнутыми в локтях руками голову, и, откинув с лица волосы, заговорщическим тоном произнесла:

— Давай, ты сегодня не станешь сиротствовать на краешке постели, будто верный ротвейлер княгини, а по-братски разделишь с ней ложе и согреешь его теплом своего преданного тела? Она глубоко уверена в твоей порядочности и даже позволит пару невинных поцелуев на сон грядущий… Исключительно наивных и братских, словно сливочный мусс или открытка к Восьмому марта…

— Княгини коварны. — Попытался отшутиться Марат, громадным усилием воли подавляя желание немедленно воспользоваться заманчивым предложением. — Они одним прикосновением ладони превращают любого ротвейлера в плюшевый набивной пуфик, повторным прикосновением — в самодовольного павиана, а третьим — в кипящий фонтан Долины Гейзеров. Да и не придется мне нынче спать: Константин Романович, возможно, угодил в большую передрягу. Я на три часа ночи через старуху такси себе заказал. Поеду в Москву и попробую пробраться незамеченным в Монастырь — проведаю как там дела. Если все настолько плохо, насколько я думаю, — постараюсь вызволить Настоятеля и вернусь с ним обратно.

— С чего ты взял, будто Константин Романович у кого-то в плену?

Марина растерянно уронила вниз плечи и изменилась лицом.

— Полагаешь, те двое на «Ленд-Ровере» прибыли из его сторожки? А если нет? Он ведь просил нас больше ничего не бояться и, по желанию, возвращаться в любое удобное для нас время в Москву. Вдруг никакой угрозы уже нет, и мы зря воду мутим, мешая намеченному им ходу событий. Не навредишь ты общему благополучию и счастливому разрешению известных проблем?

— По любому — если опасность миновала, моя поездка ничего не изменит. Лишь ясности добавит. А если не поеду — потом что случись — буду себя всю жизнь корить, обвиняя в трусости и предательстве. Княгини этаких слюнтяев не любят. Поцелуи на ночь им не дарят.

— Твоя правда. Езжай. Но помни: ты обещал мне до конца дней истории на ночь и свою благородную преданность: шпагу, руку и сердце. Обещал, обещал — просто вслух клятву произнести не успел, отвлекшись на какую-то ерунду пустяшную. Теперь назад пути нет — девочка выросла, голову ей не заморочишь. А ты как думал? Обманешь — проследую в Крым и брошусь там под крик чаек со скалы в море. Загорелые рыбачки, починяя сети, станут петь о нас длинные грустные песни, а экскурсоводы будут показывать туристам место, откуда безутешная возлюбленная невезучего бандита сиганула в пенные волны прибоя. Моим именем назовут какое-нибудь кафе, сувенирную лавку или прогулочный катер.

— Или сеть курортных супермаркетов…

— Ни слова больше! — Марина угрожающе сдвинула брови. — Лучше проваливай и возвращайся поскорей — если я не могу тебя остановить, то это еще не значит, будто у меня нервы железные. Мне страшно до смерти! Вдруг тебя поймают или… — она запнулась — вовсе убьют! Что тогда!..?

Девушка поежилась.

— Кстати, о загорелых рыбачках…

Марина опустила руку за ворот футболки и извлекла оттуда какой-то круглый предмет на цепочке. Стянув его через голову, передала Марату.

— Вот, держи на удачу — пускай она тебя не покинет, когда время придет.

— Спасибо. А что это — желчный пузырь белого тигра, забальзамированный в слезах непальских пастушек?

— Сам посмотри.

Он приблизил вещицу к глазам и в мигании проникавшего с улицы люминесцентного света узнал свой перламутровый медальон с золотым карпом, который давным-давно подарил Марине.

— Золотой карп помогает людям в ином качестве. — Улыбнулся Марат. — Притягивает к его обладателю богатство и сулит всяческое процветание. Чешуйки похожи на монетки, а рыбка сия жирна и степенна. Но, если рассуждать логически, то богатство для мертвеца бессмысленно.

Он пожал плечами и с деланным сожалением констатировал:

— Увы. Суждено нам до глубокой старости скучное благоденствие в перманентном достатке…

— Я знала, что ты не дерзнешь сделать меня вдовой, даже не назвав невестой.

Девушка, подойдя к Марату вплотную, обвила его шею руками и, уткнувшись лицом ему в грудь, тихим голосом попросила:

— Только давай не будем целоваться на дорожку, ладно? А то я не выдержу и стану прощаться, будто навек, заплачу — беду накликаю. Ты иди, если по-другому нельзя. Ступай и не оглядывайся. Я тебя вон сколько лет ждала — подожду еще немножко…

— Ты вправду меня… — Начал, было, он, однако Марина, отпрянув, стремительно приложила к его губам раскрытую ладошку.

— Не нужно… Потом… — В ее голосе зазвучало отчаянье. — Да собирайся же, бестолковый — ведь сейчас передумаю и не отпущу!..

В склепе

Лучшее время для лазутчиков и диверсантов — это тихие предутренние часы, когда сморенные всенощным бдением стражники клюют носом, отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд на циферблате ручного хронометра, ища в беге секундной стрелки знаменье положенной смены. Тогда караульные наименее склонны анализировать окружающую обстановку, прислушиваться к разным шорохам, ловить отраженные тени, бурчать под нос бодрые мелодии и вовсе не опасаются за собственную неприкосновенность. Они уже погружены в мечты о завтраке и сне. Охраняемая территория кажется им виртуальным пространством, вокруг которого вьются антропоморфные компьютерные злодеи, угрожающие только зависимым геймерам и слабым душою амебам.

На рассвете настоящий титан стражи расслабленно лелеет грядущие сладкие моменты бытия: прозрачные полоски бекона в пузырящемся теле яичницы, спортивный дайджест, цветастый пододеяльник, пульт новой плазменной панели и поощрительную податливость жены, помноженные на последующее безлимитное отдохновение.

Редкие исключения из этого правила несения караульной службы хотя и встречаются, но относятся скорее к психическим аномалиям, чем к хорошим примерам для подражания. Люди ночью должны спать — так их устроила Природа. В ином случае — к утру они соловеют. Все ревностные сторожа страдают синдромом дневной рассеянности и потерей стабильного аппетита. Численность их ничтожно мала, продолжительность активной жизни — плачевна. Посему, спасшие Рим гуси до сегодняшнего момента считаются наиболее надежными инструментами оповещения об угрозе несанкционированного проникновения на объект.

Еще, по слухам, неплохо тут себя проявляют свиньи, но приобщению хавроний к делу мешает их накладный для работодателя пищевой рацион. Содержание штата из десяти человек обходится дешевле, чем прокорм одного годовалого поросенка. Хряк визгливо отклоняет задержку жалования, ему не объяснить тяжесть финансовой ситуации, не предложить подождать банковского перевода и, главное, — свинье все равно, откуда она взята на работу. Даже если ее возить за тридевять земель — придется выкладывать денежки, сопоставимые с теми, что проедают местные кабанчики. Она не признает сверхурочных дежурств и не идет на уступки ради повышения по службе.

Традиционные в прошлом собаки не годятся вовсе.

Привычка псов вечно лаять — нервирует, аллергенная шерсть — вышибает слезу, когти — ранят напольный ламинат, умные глаза — наталкивают на мысль о хитром вервульфе, пристроившемуся к дармовому благоденствию на ниве показной преданности доверчивому хозяину. Греть под крылом оборотня, постоянно ждущего удобного случая вцепиться тебе зубами в горло, нынче рискуют одни военные или заядлые охотники, которые появились на свет с врожденным отсутствием аллергии, раздражительности и брезгливости. Остальным это «удовольствие» недоступно ввиду их просвещенности. Гигиенисты и фармацевты врать не станут — без верных средств буферного предохранения от инфекций и паразитов, псы калечат судьбы своих владельцев почище бубонной чумы или купания в необорудованном водоеме.

Отлично зная эти обстоятельства, Марат выбрал для посещения Монастыря именно предрассветный час. Наполненный серой мглой и неверным мерцаньем краткий интервал времени, в который неуловимые ассасины — профессиональные убийцы горного замка Аламут — входили в покои и шатры к своим жертвам, чтобы вонзить в их сердца длинный кинжал с золотой рукоятью. Разящую визитную карточку Старца Горы, родоначальника ордена терминаторов-фидаинов.

Расплатившись с таксистом на подъезде к некрополю, Марат пешком пробрался через некое подобие парка к границе кладбища и, едва не угодив ногой в дренажную канаву с протухшей водой, начал потихоньку взбираться на кирпичную ограду.

Многослойный сурик и штукатурка с шелестом посыпались вниз, предательски обнаруживая его намеренья. За стеной тотчас ехидно захохотал филин. В ответ птице хрустнул пластик, за ним послышался топот маленьких лап. Наверное, от близлежащих могил ретировался местный матерый ежик.

Сверху, со стены никакого обзора не было. Низкая над горизонтом луна в последней четверти сияла белой галогенной лампой. Длинная тень, отбрасываемая высокой преградой, смешивала предметы, стволы деревьев и кусты в общую массу, обедняя ночную цветовую палитру до единственного серо-зеленого оттенка. Вниз пришлось спускаться медлительно и осторожно, чтобы не сесть прямиком на острые стальные пики какого-нибудь межевого изделия или не повиснуть на завитушке могильного креста.

За теневой зоной дело наладилось, продвижение ускорилось. Тут Марату не мешали даже обусловленные беспорядочностью старых кладбищенских проулков сужения и тупики. Они предугадывались загодя и благополучно миновались с использованием смекалки или сноровки. Некоторую задержку вызывали только современные нововведения — громоздкие сварные беседки. Оснащенные одним входом решетчатые усыпальницы, похожие на помпезные автобусные остановки, перекрывали тропу целиком, направляя разведчика в змеистые боковые ответвления. Вылазка напоминала ночную прогулку по лабиринту, затеянную упрямым джентльменом, накануне днем здесь позорно плутавшим и осмеянным веселой дамской компанией.

Странно, но присутствие смерти вновь не ощущалось. Она, будто посторонившись, с увлечением следила за происходящим, оставляя право выбора рулетке Фортуны. Или магическому компасу парусных фрегатов солнечного ветра — навигационному прибору всех романтиков и влюбленных…

Может, Черная Леди сама на досуге читает приключенческие романы и потому благоволит смельчакам? Весьма редко трепетное женское начало берет в ней верх над профессиональным долгом, и тогда она отмыкает некие потаенные ворота, через которые храбрецы идут сквозь опасности к намеченной цели, не подозревая об истинных причинах своих головокружительных побед. И вообще — кто знает, кем она была раньше, до наступления эры всеобщей конечности бытия — прародительницей вещества, Белой Богиней, Матерью Землей?..

На подступах к сторожке Марат спрятался за широким фамильным надгробьем и приготовился к последнему решающему броску. Одел на руки прихваченные с собой из дорожной сумки кожаные перчатки, намотал на голову и лицо длинный черный трикотажный шарф. Щеки и нос немедленно вспотели — синтетическая машинная вязка воздух особо не пропускала, влага от дыхания оставалась внутри. Зато его фигура теперь полностью терялась в темноте, не семафоря отраженным лунным светом от открытых участков тела.

К дому он долго подбирался по клумбе с цветами, начав рейд с правого угла глухого дощатого забора, где большая голубая ель, утыкаясь лапником в стену особняка, перекрывала обзор из окон и со всех удобных для возможной засады точек двора. Заняв позицию в пионах, Марат дотошно оценил оперативную обстановку и, переместившись к бочке для дождевой воды, проверил наличие под ней ключа. Последний оказался на месте.

«Нет Настоятеля дома», — С досадой констатировал разведчик. — «Значит, его действительно захватили. Сомнения в этом отметаются. Вопрос в другом — так ли умны враги, что положили ключ на условленное место, а сами притаились в помещении, и есть ли теперь необходимость мне туда наведываться?»

Он извлек из-за пояса оружие и, прикрыв пистолет свободной ладонью, чтобы лишний раз громко не клацать боевой пружиной, взвел курок.

«А каковы наши альтернативы?» — Вновь подумал Марат. — «Еще раз в бегунки определиться? Марину прихватив, драпануть, как выразился Константин Романович, на остров Привидений? А что тогда с Настоятелем будет?! С судьбой любимой девушки?! Я тайгу валить стану, а она кухарить на хозблоке незаконного лесоповала?!! Дудки!!! Лучше попробовать торгануть дневниками и заполучить для всех нас „вольную“ или умереть стоя, не валяясь в ногах у палача. Если все безнадежно плохо — иных перспектив я не вижу».

Зигзагами прошмыгнув вдоль стены к двери, он ее отпер и, стелясь в низкой кошачьей стойке по полу, через прихожую проскользнул в гостиную.

Тут было темно и страшно душно. Наверняка, кто-то недавно топил старинную изразцовую печь, а уходя, позакрывал все форточки, лишая помещение притока воздуха снаружи. Вентиляция в сторожке никогда не славилась отменной работой. Ее заменяла печная труба и многостворчатые окна. Тишина в доме стояла оглушительная. Марат слышал стук крови в собственных висках и ритм дыхания под промокшим от конденсата шарфом.

Внезапно слева под полом что-то зашуршало. Мерзко и гнусно, как шуршит волочащийся за крысой чешуйчатый хвост.

Ориентируясь по этому звуку, он двинулся в кладовую и, завернув там за шкаф-колонку с посудой, макаронами и крупами, уперся в новую, до сей поры не известную ему дверь. Шуршание раздавалось из-за нее. Сейчас оно усилилось и перешло в громкий шелест, сделавшийся почти свистом.

Толкнув массивную створку, Марат по деревянной лестнице, держа пистолет у пояса, спустился на несколько ступеней вниз и чиркнул газовой зажигалкой, которую на всякий случай всюду носил с собой. Синеватое пламя высветило помещение склепа с каменным саркофагом посередине. Над прямоугольным гробовым пеналом возвышалась мраморная статуя скорбящего ангела и восьмигранная колонна, увенчанная у потолка масонским символом — глазом Архитектора Вселенной на фоне четырехгранной пирамиды. Вдоль стен крипты тянулись пыльные дощатые стеллажи со стеклянными банками и бутылями. Одна пузатая бутыль сипела уксусным духом из-под разрушившейся пробки. Этот звук Марат поначалу и принял за шуршание крысиного хвоста.

Переоборудованная кем-то из бывших сторожей в кладовую усыпальница будто специально заманила разведчика к себе, чтобы пожаловаться на кощунственное отношение живых к мертвым и воззвать к их совестливости.

Печать Скорпиона

Настоятель, конечно, никогда подвалом не пользовался. Да и мог ли Константин Романович брать отсюда к столу припасы, подернутые муаром скорби и тлена? В пользу данной убежденности свидетельствовал толстый слой осыпавшегося со сводов алебастра на полу и ржавые крышки вспучившихся банок.