Колдун. Из России с любовью Крабов Вадим
– А чего раньше не вспомнила?
– А я не знаю, где точно зарыто. Это ты у нас экстрасенс, сквозь землю видишь. Вот сейчас и посмотрим, на что ты способен.
– У-у-у, как все запущено! А уговор был, что ты сама в клювике принесешь.
Зина вдруг резко остановила машину.
– Так ты теперь меня не возьмешь? – спросила с замиранием, испуганно уставившись на меня. Чуть раскосые карие глазки были наполнены вселенской тоской.
– Да возьму, не переживай! – Я испугался такой реакции, и это мне не понравилось. – Только поверь – там тебе делать абсолютно нечего. Мошкару с комарами кормить разве что.
– А тебе что там делать? – не отставала девушка.
– Господи… да успокойся ты! И вообще, Зина, ты так больше делать не будешь. Ни тормозить резко, ни смотреть на меня как побитая собака. Хорошо? – сказал я жестко.
Зина опустила взор и отвернула голову. Теперь она напряженно смотрела на приборную панель. Пальцы сжимали и разжимали рулевое колесо, словно проверяли его надежность. Будто только оно было связующим звеном между ней и мной.
– Мне мексиканские страсти не нужны, – продолжил я. – Принимай меня таким, какой я есть. Так было изначально, и я очень надеюсь, что так будет и впредь. Я, поверь, стараюсь быть с тобой предельно честным… Фу-у-ух… – длинно выдохнул я, качая головой. Мне стало жутко неудобно перед девушкой. Как не люблю я подобные речи, кто бы знал! Я сменил тон на мягкий, чувствуя себя солдатом из булгаковского «Бега», который «хорошо начал, да плохо кончил», встав на колени перед Хлудовым.
– Зин, не обижайся. Я не подумал, что для тебя все так важно. Мне надо взглянуть на одно место и попробовать добраться до другого. И все, можно назад, – сказал, не кривя душой. Я надеялся уловить «черные» эманации на месте жертвоприношения и подзарядиться от ниточки маны.
Зина не проронила ни слова. Тронула машину, и мы поехали. Разве что руки лежали на баранке уверенно, не дергаясь.
Вероятность найти следы эманаций – хорошая, на алтарях они годами держатся. Но так было в Эгноре, а как на Земле – неизвестно. Фиона клятвенно уверила, что сможет определить: Вартараару посвятили жертву или нет. Если нет, то она пас – других «знакомых» богов у нас нет. А самое главное, надо снять слепок местной «черноты», тогда и в пустой ауре можно будет отыскать следы этой силы. Она, сила Смерти, всегда разная и зависит от отпустившего ее бога. Это жизнь дает один Создатель, а забирают все кому не лень.
Ниточка маны – это привлекательно, и добраться до нее я обязательно попытаюсь. Без фанатизма, конечно. Так что опасностей для Зины, кроме как заблудиться в безлюдной тайге, я не видел.
Мы остановились возле давно заброшенного дачного участка. Недостроенный шлакоблочный дом утопал в зарослях сорняков, кое-где завядших от ранних заморозков. В дальнем углу стоял сиротливо скрипящий деревянный туалет с болтающейся на одной петле дверью, и по всему бывшему огороду, с трудом различимые в пышной растительности, валялись кучи бытового и строительного мусора. Забор отсутствовал как класс.
– Славкиных родителей дача. У них еще одна есть, в более удобном месте, но эту он запретил продавать, – пояснила Зина, успешно взявшая себя в руки. Смело шагнула с разбитой грунтовки на пожухлую травку, тронутую ночным сибирским холодом. – Внимание, экстрасенс! Ищем следы недавней деятельности.
Я пожал плечами и побрел по участку. В детстве я, как многие мальчишки, увлекался кладоискательством, но потом вырос. Думал, безвозвратно.
– Мне нужна лоза, – потребовал я. Неохота было свободным сознанием зарываться в землю и тупо шерстить участок. Там видимость ноль, в пределах «глаз». Правда, круговая.
– Ой, а где я виноград возьму?
– Совсем не обязательно виноград, можно использовать любую рогатку из общего ростка. Постой, Зин, – остановил я девушку, побредшую к ближайшим зарослям. – Я сам, измажешься.
Пробовали резать свежие ветки перочинным ножом? Не советую. После этого я, измазанный холодной грязной росой, ходил с важным видом, держа в согнутых руках отломанную березовую ветвь. Зина следовала за мной.
Синя командовала, подражая навигатору:
«Через два метра поворот налево девяносто градусов. Извиняюсь, ошибочка вышла. Направо сорок пять градусов… ой, налево, на десять часов…» – прикалывалась, одним словом.
Живая ветка из окрестности клада нужна, чтобы увидеть чужеродность. Отросток дерева помнит структуру жизни в том месте, где вырос, и «видит» нарушения нитей жизни корешков, грибниц и других живых существ. Синя просмотрит характер разрывов и поймет, что это. В теории выглядело замечательно. В реальности же пришлось с полчаса ходить по недостроенному дому и по огороду. Хотел уже плюнуть на занятие, казавшееся мне все более и более глупым, как Синя наконец решительно заявила:
«Здесь, прямо под тобой, копай. Глубина залегания тридцать восемь сантиметров».
Подо мной был полусгнивший деревянный тротуар, ведущий в туалет. Никаких следов недавней деятельности. Место было удобное, со всех сторон спрятанное: куча мусора, кабинка туалета и кусты закрывали обзор. Поднимаю доски, оказавшиеся между собой сбитыми, и вижу под ними деревянные распорки, как для крышки погреба, чтобы сдвигать этот кусок щита не было необходимости. Грунт под тротуаром на первый взгляд был нетронутым. Если здесь и копали, то следы были надежно придавлены тротуаром.
– Давай лопату, – обратился к Зине. Она, как верный Санчо Панса, носила ее с собой, положив на плечо.
Доверенным банком Славика оказалась стеклянная пятилитровая банка, запечатанная капроновой крышкой (мама в подобной капусту квасила), плотно забитая пачками евро и долларов, аккуратно перетянутыми резинками. Не считая, отнесли богатство в машину.
Дома Зина весело скакала на кровати, как гимнаст на батуте, веером осыпала себя купюрами и восхищенно приговаривала:
– Сто тысяч баксов, двести тысяч евриков! Мы богачи! Всегда мечтала постоять под дождем из денег! Правда, здорово, Егор?! – потом устала, села на кровать и позлорадствовала: – Ну Славик, ну паскуда; знала, что ты деньги от меня тыришь, но не столько же! И смерть твоя их не спасла, как видишь. Ау, Славик! – с этим возгласом упала спиной на постель, красиво раскинув руки. Ее рот не покидала глупая улыбка. – Гуляем, Егор! Ты не против?
– Я не против, но ты не дразни умерших, а то мало ли что…
– Ой! – Зина смешно зажала рот ладошкой, словно от мухи закрылась. Причем было непонятно: то ли чтобы не поймать ее, то ли, наоборот, опасаясь выпустить. – Что теперь будет… – испуганно прошептала сквозь пальцы. Пообщавшись со мной, действительно поверишь в мистику.
– Успокойся, ты мало дразнилась. Думаю, он простит, – уверил я со всей серьезностью, но внутренне потешаясь. Для вызова проклятия целый ритуал нужен или готовность душу на вечные муки отдать. Так однажды в моем баронстве брошенная Агнаром любовница поступила, проблем потом было…
– И Эльку! Серегину жену, – подсказала мгновенно успокоившаяся Зина.
– Ей и звони, тогда без скандала обойдется, – согласился я. Можно расслабиться перед началом трудовой недели. А, собственно, зачем мне работать, если столько денег? Нет, завтра еще схожу, пациенты записанные есть, но больше ни-ни.
Веселый загул в ресторане описывать не стоит.
Глава 14
Немедленная поездка обломилась. В турфирме, которая занималась турами «к месту падения Тунгусского метеорита», нашу заявку приняли и попросили подождать. Сезон закончился, объяснили они, и если наберется еще пара человек – пожалуйста, иначе – добирайтесь сами. Пока выяснял самостоятельный маршрут (до Туры – без проблем, оттуда – только с оказией), позвонили из фирмы «Метеор-турс»: пятнадцатого сентября чартер Красноярск – Богучаны – Вартарара, там четверо суток – и назад. Тур в этом году последний. Север как-никак, снег, холод. Обязательная экскурсия к месту падения (облет на вертолете с любованием на красоты кратера), опытный гид, местная экзотика, сувениры. Культурная программа, извините, уже свернута, но организовать постараются. Досуг – на наше усмотрение. И это за бешеные деньги!
В принципе, по времени даже удачно получалось. Неделю мы с Зиной дорабатываем – и в отпуска. Я – по семейным обстоятельствам, у Зины – очередной. До Красноярска на поезде, там сутки на встречу с родителями – и полетели в турпоездку. Через четыре дня – обратно. А дальше… в зависимости от результатов вояжа.
«Как бы мой сынок не познакомился с папой, уже будучи взрослым…» – подумал я грустно. Воображение живо нарисовало незнакомого парня, смотрящего на меня с немым укором, как бы говорящим: «Как мне тебя не хватало, отец!»
«Не все так просто с течением времени, ты же знаешь, что оно относительно», – задумчиво произнесла Фиона.
«Так и абсолютная энергия, согласно этой же теории, в реальности невозможна! Не успокаивай меня».
«Я не успокаиваю, а высказываю предположение. Интуиция, если хочешь».
Я уже говорил, что отражению стихии Разума доверять стоит? Вот и сейчас успокоился, по Лизе, впрочем, скучать не переставая.
Вечерами после работы, особо не торопясь, делал амулет с плетением «исцеления» первого уровня, который должен стать прорывом в артефакторике, ведь даже в Эгноре подобных не существовало. Ограничений было два. Первое: «исцеление» работает исключительно из ауры мага; второе: заклинатель должен сознательно направить его на больного. Поэтому к «обычной» придуманной мною виртуальной ауре из стихий Жизни и Разума, которую можно поместить в предметы (ноу-хау было нагло стырено с земных компьютерных технологий), необходимо добавить искусственную «магическую» компоненту и волевой посыл. Идея была найдена после месяца астральных экспериментов. Пребывание на Земле обрело четкую определенность, и больше я не стеснялся пребывать в астрале сколь угодно долго. А время от времени, испытывая странное мазохистское удовольствие, позволял себе любоваться зелено-голубым Эгнором, так похожим на снимки нашей планеты из космоса.
Чем отличается аура мага от обычного человека? Очень многим, всего не перечислишь, но главное – наличием маны. Решение, казалось бы, напрашивается: оставить капельку силы нужного формата в «виртуальной» ауре – и готово, плетение сочтет среду, в которой находится, аурой человека-мага. Но не все так просто. Мана в амулете и так присутствует изначально, но почему-то «своей», то есть родной, присущей чародею, не становится.
Я приступил к экспериментам. Ничего не получалось, пока в сердцах не скомандовал Сине, разозлившись на собственную тупость:
«Мотай назад, ничего не выходит! Я чую, что можно, но как?!»
«В какую сторону крутить, командир? – привычно пошутила Синя. – Ключ давно на старте, товарищ командующий!» – И меня как молотом по голове – ключ!
Модуль-ключ (синоним руны-ключа) пропускает ману от мага к плетению… а если обратно? Ключ работает в режиме клапана. Стоит только его развернуть – и потечет в обратку!
«Синя, уловила мысль? От нее и пляшем».
Дальше – дело техники. Привычный выверт рун, расчет индукций – и пошло. Виртуальная аура стала не просто человеческой, она стала магической. Магической в том смысле, что заклинания, требующие обязательного погружения в тонкую энергетическую оболочку человека, напитанную маной, в этой среде сработают без присутствия колдуна-создателя. Правильно или нет – другой вопрос. Фиона тоже не сидела сложа руки, выделяла из моих душевных шевелений так называемый волевой посыл. В итоге нашла не волевой посыл, а… как бы это назвать… определенный спектр вспышки ауры Разума в ответ на сильное осознанное желание высокой интенсивности и короткой длительности. Язык сломать можно! Лучше просто написать: «импульс Разума». Глупо, но в амулетах это будет выглядеть именно так. Переложила его в отдельный модуль. Были проблемы, но со мной Фиона ими не делилась, справилась сама. Умница!
Снова эксперименты, теперь уже с переделанным для вложения в амулет плетением. Брака было много. Очень уж хитрая пространственная конфигурация, напоминающая несколько раз перекрученную двойную спираль ДНК. Куда петли крепить, которые необходимы для сцепки заклинания с энергетическими узлами материала? (Поэтому для амулетов ищут наиболее чистые кристаллы с минимально поврежденной решеткой.) Работали долго, часто, с моим непосредственным участием. Наконец добились приемлемого результата. Но то было в астрале. Надо проверять в реале, на настоящем носителе.
Для амулетов, использующих стихию Жизни, лучший материал – дерево. Пусть структура у него далеко не такая упорядоченная, как у алмаза, зато оно когда-то было живым, и это перекрывает все остальное.
Я заранее выточил кругляшок из свежего дерева, наподобие медальона. Резчик из меня еще тот, поэтому плюнул на надписи и знаки, хотя изначально задумывал вырезать крест. «С Богом!» – с этой мыслью поместил плетение в амулет и заполнил его маной Жизни. Испытание, чтобы восполнять затраты маны, происходило в «Зинином» бору.
«Схлопнул» ауру, то есть переместил основные потоки ближе к корневому слою, чтобы сымитировать более-менее обычного человека. В Эгноре просто развеял бы ману или слил бы силу в накопитель, здесь же приходилось терпеть неприятное ощущение, будто свербит во всем теле. Сжал амулет. От него шло приятное тепло и возникало чувство наполненности. Просто понимаешь, что он полон силы, – и все. Пожелал – и увидел, как заклинание окутало мою ауру. Привычная эйфория. Нет, непривычная, эта… покорявей, что ли, менее приятная. А как со здоровьем?
«По твоему здоровью судить трудно, но по основным признакам плетение сработало, аура сбалансировалась. Не навредило – это точно!» – ответила Синя.
«Улучшить можешь?»
«Нет, хозяин; самому-то не смешно?»
Смешно. С размещением стандартного «исцеления» еле разобрались, и если попытаться амулет улучшить, то… Хватит, на безрыбье и рак рыба. За два часа заполнил силой оставшиеся десять амулетов и час восстанавливал ауру. Она почти полностью сдулась, на Земле как-то непропорционально мана расходуется. «Девочки» так и не поняли, почему это происходит.
Возвращаясь домой, нарвался на компанию пьяных подростков. Обозвали меня нехорошим человеком, попросили закурить. Не выдержал, усыпил их всех четверых. Ничего, одеты тепло, не простынут. А застудят чего – знать, судьба такая.
Вместо целой комиссии из горздрава прибыла одна тетка-инспектор. Я не стал дожидаться обвинения в шарлатанстве, а сразу взял ее в оборот. В итоге женщина ушла довольной:
– Вы все-таки не ставьте точных диагнозов. Врачи не любят, когда их больные сами себе болезни определяют, тем более когда правильно это делают.
– Хорошо, – легко согласился я.
Я всем своим клиентам с серьезными болячками обязательно даю установку обратиться к врачу и не собираюсь менять это правило. Недолго осталось. А здесь я больше не появлюсь. Из налоговой так и не пришли. Наверное, Лизка исправно платит налоги. Из компетентных органов тоже пока никого не было. Я не обольщался: непременно заинтересуются, особенно после амулетов. Вот, пожалуйста, еще одна причина не возвращаться.
Накануне отъезда мы с Зиной зашли в гости к Сергею.
– Вот вам с Эльвирой двадцать амулетов, – сказал я, высыпая деревянные медальоны с красными крестами на стол. Медицинские эмблемы Зина нарисовала, обычной масляной краской. – В каждом по одному исцелению первого уровня. В критических ситуациях поможет или при длительном лечении. Запомните, бактерии, вирусы, раковые клетки амулет не убивает! Он восстанавливает баланс жизненных энергий, тем самым усиливая организм. Он сам начинает бороться и в большинстве случаев побеждает. Даже тяжелые инфекции или рак. Конечно, не в терминальных стадиях. При отравлениях помогает, но не при всяких… – Сергей с женой слушали, удивленно переглядываясь, ища друг у друга поддержки. Мне и верили, и сомневались. Но к словам относились серьезно, без смеха, хотя понимали едва ли половину сказанного. На амулеты смотрели с опаской и непониманием, как баран на новые ворота, на которых вдобавок кто-то волчью пасть для острастки изобразил.
– Одно использование – месяц зарядки в лесу, – продолжал я невозмутимо и монотонно. – Чем глубже чаща, подальше от людей, тем лучше. Положить на ветку живого дерева и оставить. Зимой зарядка чуть дольше, месяца полтора. Как пользоваться, поймете сами, почувствуете. Можно носить на шнурке. Видите, дырка есть, но можно в любом другом месте. Во время использования желательно зажать в кулаке – легче сосредоточиться. Вот, собственно, и все. Да! Исцеление можно направлять на другого человека, главное, чтобы он находился рядом. Надо просто мысленно направить на него… – замялся, подбирая слова, и отмахнулся. – Сами разберетесь, я уже говорил. Теперь самое главное! – эти слова выделил и произнес, подняв палец, отмечая важность момента. Выдержал паузу, хотя слушатели и так рты пооткрывали. – Их нельзя продавать, только дарить. Иначе – потеряют силу.
Зачем я так сказал? Солгал же. Не знаю, само вылетело. Когда-нибудь моя речь перерастет в легенду, покроется ореолом тайны… Нет, тысячелетие дерево не перенесет. Амулеты, конечно, обработаны «нетленкой», но сам материал нестойкий, подвержен стиранию. Но два века – точно протянут!
Потом мы ужинали, немного выпили. Дети, двое пацанов – погодков десяти и девяти лет, которые недавно вернулись с каникул от бабушки, донимали меня вопросами. Отшучивался. Не умею с детьми общаться. Надо бы тренироваться, у самого сын будет. Или есть. С течением времени совсем запутался.
Перед уходом Серега отозвал меня в сторону.
– Ты не вернешься? – спросил, переминаясь, глядя в сторону.
– Скорее всего, нет.
– А Зинка?
– Вернется. Ей со мной физически не уйти.
– Береги ее.
– О чем разговор! Вот тебе последний подарок, – протянул другой медальон. Тоже деревянный с нарисованным на нем зеленым рыцарским щитом.– Носи на себе. Одну пулю остановит, но потом придется заряжать так же, как и целительские. Ты поймешь по наполнению, почувствуешь.
– Спасибо, Егор, – сказал и крепко обнял меня. – Береги себя, друг.
Я в ответ сильнее сжал объятия. Ободряюще похлопал друга по спине.
По дороге домой Зина призналась:
– Я Эльке сто тысяч евро оставила, ты не против? Они все в кредитах, а получают… сам понимаешь. Она учитель младших классов.
– Не оправдывайся, не против я, и более того, видел, как ты деньги брала. Не переживай, нам хватит. Я же кое-что заработал в салоне… Мне самому неудобно было предлагать.
– Вот и я поэтому не Сережке, а Эльке деньги передала, он бы не взял.
– А я все думал, догадаешься ты брату часть наследства предложить или нет. Смотрю, берешь. Ну, думаю, не все еще потеряно, можно из тебя человека сделать. А то: «Всю жизнь мечтала о денежном дожде!» – попытался спародировать, но получилось только передразнить.
– Да иди ты! – отпустила мою руку и отвернулась в сторону. Делано обиделась.
Лиза бы обязательно съязвила и выставила все так, что я бы виноватым остался. Разница между ними огромная, как между огнем и водой, и я, оказывается, люблю погорячее. А ведь всегда предполагал обратное. Лизу шутливо «мартышкой» обзывал и всерьез мечтал, чтобы она угомонилась. Но «все познается в сравнении», и к этому афоризму я бы добавил: «…и в расставании».
В поезде мне пришлось объяснить ситуацию с родителями.
– Так ты изначально все помнил?! – Зина задохнулась от обиды, отвернулась и зарылась лицом в подушку. В купе мы ехали вдвоем, выкупили все четыре места.
– Ты меня вообще слышишь?! – пришла пора и мне возмутиться. – Я тебе русским языком объяснил: в голове случайно всплыл логин, хлоп – родители! И мне кажется, что мы договорились об истериках…
Девушка рывком села. Губы – ниточки, глаза – огонь, лицо – сама злость. Пантера перед прыжком, не иначе. А в душе боль, видимая и без помощи Фионы.
– Договорились?! – прошипела сквозь губы. – Ты… ты… тебе нельзя верить!
– Хватит! – жестко остановил я девушку, готовую разразиться еще чем-то, наподобие: «Ты меня не любишь!» – и это заставило бы меня задуматься. Я уже не мог ответить категорично «да» или «нет», чувство к Зине было сложным. – Я оправдываться не собираюсь. Разговор окончен. Если так будет продолжаться, то в Красноярске мы расстанемся. – После этих слов запрыгнул на вторую полку и отвернулся. Так оно будет лучше, перебесится. Неожиданно для себя я разозлился на самом деле.
Зина, вопреки моим ожиданиям, не успокоилась. В бешенстве вскочила и прорычала:
– Нет, давай разберемся! Ты мне всегда врешь! Ежесекундно, каждым словом врешь! Ты топчешь меня, как слон собачку, ты пользуешься мной и… – девушка замахнулась рукой и… в ней что-то треснуло. Будто стержень, крепящий всю ее суть, сломался. Вяло опустилась на полку, как-то неестественно скорчившись, словно стала гуттаперчевой. Механически, не думая, поправила постель, легла, отвернувшись к стенке, с головой накрылась одеялом и замерла. Казалось, даже дышать перестала, словно хотела исчезнуть, превратиться в мышь, стать невидимой, умереть совсем…
«Она не уйдет, не надейся, – усмехнулась Фиона. – Обещал – вези. А злишься ты на себя».
«Да пошла ты! Сама все уши прожужжала: ждет, ждет!»
«Ох, Егор, Егор… Мне бы твои проблемы! Они яйца выеденного не стоят, – сказала тоном мудрой старушки. – Ты любишь Лизу, всем сердцем, но и к нынешней спутнице неравнодушен. Для мужчины – это нормально, не мучайся. Ты обязан беречь и защищать свою «самку» и ваше возможное потомство. А девочка любит искренне, благородно, самоотверженно и сама об этом еще не ведает. Чисто тургеневская барышня, разве только о смысле жизни не рассусоливает. Поверь моему опыту, она еще попросит от тебя ребенка и отпустит, лишь бы ты был счастлив. И сама от этого счастлива будет. Сказать, о чем она думает? У нее все так явно в ауре полыхает…»
«Не надо! И вообще заткнись, не до тебя. Опыт! Тоже мне. Откуда у тебя опыт?»
В ответ Фиона лишь загадочно улыбнулась. И как это ей удается, не показываясь, одним лишь молчанием?
Наутро Зина вела себя как обычно. О вчерашнем разговоре не вспоминали.
«Дорогие мои старики, дайте я вас сейчас расцелую, – выбивает слезу Саруханов. – Молодые мои старики, мы еще, мы еще повоюем», – и сердце рвется от умиления.
Я же при встрече с родителями чувствовал себя отстраненно, словно кино смотрел. Полюбовался предками, успокоил их, как мог; подарил целительские амулеты, якобы из буддистского монастыря; сказал, что приеду, как только позволят обстоятельства, и мы расстались. Лишь тогда меня что-то кольнуло. Иголка в сердце вошла, царапнула, оставив недолго сочащийся след, и вышла. Стало немного грустно. Но я почему-то был уверен, что мы еще встретимся, и все будет хорошо, а пока предстояла работа…
Зина показала себя настоящей актрисой. Невозмутимо, будто всегда это знала, восприняла сведения о Бурятии, о монастыре, о разводе с женой, кстати, юридически не оформленном, и прочих нюансах моей первой жизни. Глаза ее горели от любопытства и, как это ни странно, от счастья. Она льнула ко мне, изображая перед мамой близкие взаимные отношения и, кажется, мать в таковых убедила. А когда мы оставались наедине, ни о чем не спрашивала, превращаясь в образцовую жену. Меня это устраивало.
Чартер. Это слово навевает образ: «боинг», красивые стюардессы с напитками, комфорт. В действительности это оказался АН-3 – модификация АН-2 с керосиновым движком, от Богучан до Вартарара – вертолет МИ-8. Багаж не досматривали совсем. Единственное – пропустили всех через металлоискатели. Мечта террориста или контрабандиста, особенно учитывая, что рюкзаки, сумки, коробки и разномастные свертки все время валялись рядом.
В нашей группе кроме нас было еще восемь человек: трое явных блатных и пятеро ученого вида бородатых мужиков, классических геологов. От турфирмы – молодой шустрый парень: гид и массовик-затейник в одном лице.
– Дышите глубже, пролетаем девственную тайгу! – орал он сквозь шум винтов. – Давайте споем: «Под крылом самолета о чем-то поет…» – провопил до невозможности фальшиво. – Зиночка, подхватывайте! – тупая шутка, но все развеселились. Три часа болтанки в шумном МИ-8 – не хухры-мухры! Перед посадкой наизнанку выворачивает, в ушах будто воск, вибрацией утрамбованный.
В Богучанах за пять часов ожидания мы, пассажиры, разумеется, перезнакомились. Там что-то не срасталось у организаторов. Хотели отложить полет на завтра, но из-за шума возмущенной общественности в последние разрешенные минуты скомандовали быстро грузиться в вертолет. Разрешенные – значит, «крайние» вечерние, потому как по ночам гражданские вертушки не летают.
Блатные назвались по именам и сразу попытались пристать к Зине, единственной женщине, но она их отшила:
– Мы с мужем в свадебном путешествии. – Я только хотел было нагнать на них немного жути (исключительно словами!), как она добавила: – Он следователь по особо важным делам. Вопросы есть?
Вопросов не последовало. Мы перестали для них существовать.
На время поездки я предложил Зине побыть моей женой. Она фыркнула, пробурчала что-то нелицеприятное, но сама буквально светилась уверенностью, что «нет ничего более постоянного, чем временное», как гласит афоризм. Не стал ее разочаровывать. А вот экспромт «о следователе», на мой взгляд, получился неудачным – мы договаривались быть обычными молодоженами безликих профессий, наподобие офисного планктона, с прибабахом по поводу Тунгусского метеорита. Если кто из пассажиров «черный» – напряжется. Предположит, что я еду по поводу прошлогоднего жертвоприношения. Или уголовники забеспокоятся, они явно не на место падения метеорита смотреть летят. Я априори подозревал всех, несмотря на то, что «черноты» ни у кого не заметил.
Мужики-геологи оказались компанейскими. К своему стыду, я не подумал о спиртном, поэтому на летном поле, в ожидании борта, ученые угощали нас своей водкой. Не много, дабы в воздухе обратно не полезло, а исключительно за знакомство. Зина ради этого дела вытащила нашу закуску.
– Впервые встречаю бородатого длинноволосого следователя, – то ли подколол, то ли похвалил меня Саша, кандидат физико-математических наук, геофизик. – Разве в милиции можно?
– Нельзя! Устав. Но я недавно из оперов. Начальство наседает, но я пока отбрехиваюсь. Чувствую, недолго осталось, придется попрощаться с волосами, – ответил я, вздыхая с сожалением, для чего пришлось перестать жевать колбасу. – Но бороду не отдам!
– А если не секрет, почему свадебное путешествие – в такое странное место, а не на море? – поинтересовался Гриша, геохимик.
– По секрету скажу, мужики, – я понизил голос, – у меня командировка, а жена ни в какую не отпускает. Ты, говорит, и на Северном полюсе бабу найдешь. Свадебных денег не пожалела! Только никому, прошу вас. Меня туристом оформили, – прошептал я, косясь на блатных.
– Так она уже всем рассказала! – рассмеялся Саша, глядя на подошедшую Зину. – Что же вы, Зина!
– Ничего я не рассказала! – возмутилась «жена». – Всего лишь в свадебное путешествие! А чего они приставать полезли…
– И ты меня сразу повысила: по особо важным делам! – проворчал я. – Говорил же тебе, не лезь в мои дела!
– Да когда это я лезла, хоть один случай назови?! – Зина возмутилась не на шутку.
Я махнул рукой. У нас не шибко умная семейка. Еще один экспромт.
– Автобус отвезет нас в гостиницу. Не расходитесь оттуда, прошу вас, скоро стемнеет, – затараторил Виталик, наш гид, едва смолк шум двигателя. – А в темноте здесь снежный человек бродит. Схватит и уволочет в тайгу. Ищи-свищи вас потом. А мне за это – выговор. Пожалейте гида!
– Ой, правда, что ли? – испугалась Зина очень натурально, причем выговора, а не снежного человека.
Засмеялись даже урки. Устали все – жуть. Блатные напились, ожидая полета, и в салоне их полоскало. Вонищи было! Зину чуть не вырвало. Неплохо придумала фирма-устроитель: вложений – с гулькин нос, а деньги дерут недетские. Могли бы тем же кукурузником отправить, полоса для него есть. Словно в ответ на эти соображения прозвучали слова Виталика:
– Фирма приносит извинения за причиненное неудобство, ожидали АН-2, но вверху, – при этих словах задрал голову в небо, – решили иначе. И ничего! Мы выдержали, товарищи! С претензиями – не ко мне. Автобус подан, прошу вас, господа!
Двухэтажный деревянный барак. На плакате с изображением хвостатой звезды надпись: «Отель «Комета». В лучших традициях советской рекламы. Бар-столовая неподалеку от стойки портье в связи с поздним временем не работала. А было всего девять вечера. Наш номер: комната с двумя сдвинутыми кроватями (намек на супружеское ложе), шкаф, стол, стул, телевизор, маленькие туалет и ванная. СССР из рассказов Задорнова. Знаменитый графин с водой на стеклянном подносе также присутствовал.
Пока Зина мылась, я последил за нашими спутниками с помощью астральных меток.
Жулики заняли номер, аналогичный нашему, только с тремя кроватями, разнесенными по разным углам.
– …мочить надо, Паша! – выхватил я последние слова самого молодого, Андрея.
– Заткнись, Дрюша, никого мочить не будем, – ответил Паша – мужик в возрасте с наколотыми на пальцах перстнями. – Баба просто так ляпнула, чтобы ты отстал. Какой из него мент, а тем более важняк? Сектант какой-нибудь или мазила. Да хоть и мент, нам трупы не нужны, и так здесь чертовщина творится.
– Точно, Паша, – поддержал его третий, солидный такой мужик, как сталевар из старых фильмов. – Второй сезон люди пропадают, а мусора не чешутся. Закроют маршрут – и нам хана, замучаемся рыжье на попутках таскать. Я похожу за волосатиком, Паша?
– Обязательно походи. Хоть и не похож на мента, но кто его знает? И по чью душу, выясни: если по пропавшим, то честь ему и хвала, если по поводу рыжья… будем думать.
– Егор, ты уснул? – донесся до меня далекий голос Зины. Пришлось выходить из астрала. Слова о пропавших стали неприятным сюрпризом, однако вселяли надежду: здесь, похоже, «горячо».
– Ты готова? Сейчас сполоснусь и выдвинемся. – Виталик объяснил, что поесть можно в ресторане «Тунгуска», в двух шагах от гостиницы. Скромный ужин входил в стоимость путевки, дополнительные заказы – за свой счет. Эдакая насмешка на «все включено».
Перед входом в кабак мы встретили первую местную экзотику – пьяных эвенков. Они лежали на желтой траве в количестве четырех штук. Двое спали, двое ругались отборным русским матом. В меховых куртках в народном стиле простуда им не грозила, хоть всю ночь проваляются.
Единственными посетителями в зале были ученые из нашей группы, к ним мы и подсели. Саша с Гришей с радостью сдвинули столики.
– Как вам условия? – поинтересовался Костя. Он у геологов был начальником экспедиции и по возрасту был самым пожилым из пятерки.
– Нормально, – ответил я. – Думал, здесь канализации нет, а смотри-ка, есть. Жаль связи нет.
– Почему же нет? Спутниковые телефоны в гостинице, в администрации и у нас есть, – подсказал Костя. – Позвонить хочешь?
– Нет, спасибо, пока не надо. Я про сотовый. Могли бы усилок поставить.
– Невыгодно, людей мало, – просветил меня Гриша. – По спутниковому дешевле будет. Скажи спасибо, что телевизор работает, целых три канала.
Хмурая девушка-эвенкийка тем временем принесла нам с Зиной положенный ужин. Как и указывалось в договоре – скромный. Я заказал еще водки, вина для Зины и закуски из местной рыбы – нельмы и муксуна. Теперь угощал я. Цены – закачаешься, а сервис… отсутствовал как таковой. Тосты, выпивка, танцы под попсу – обычная гулянка в обычном среднестатистическом кабаке Советского Союза. Зина была нарасхват, с ней перетанцевал весь наш столик. А вот трое бандюганов, которые в кабак все-таки явились, вели себя скромно. Диджействовал «наш» Виталик.
Утро порадовало обильной изморозью. Искристая паутина опутала все: от деревьев до фонарных столбов. Было красиво и холодно (не зря пуховики купили). К обеду воздух прогрелся, и от предвестия суровой сибирской зимы не осталось следа. Лето, не желая уходить, пыжилось на последнем издыхании; солнце, прощаясь, лило тепло авансом, как бы извиняясь за свое скорое исчезновение.
Поселок Вартарара – тридцать деревянных строений, из которых три гостиницы типа нашей (в настоящее время работает одна), девять уже закрытых «гостевых домиков», три ресторана, администрация, котельная, школа-интернат. Население – обслуга. В основном русские. Поселковые эвенки были почти сплошь алкоголиками.
Виталик словно поставил себе цель: ни минуты покоя. С самого утра, точнее, ближе к полудню, когда гости выползали из номеров, поминая вчерашнюю несдержанность, он безжалостно потащил клиентов на выступление фольклорного ансамбля. Уговорил всех. Пошли и урки, и геологи, и еще четверо незнакомых «отдыхающих» европейской внешности, наряженных в национальные эвенкийские костюмы: три молодых парня с куцыми бородками и худая лупоглазая девушка. Зина сразу направилась к ним, а я стал наслаждаться игрой актеров.
Артисты-эвенки выступали профессионально. Было горловое пение под аккомпанемент хомуса (это такая штучка в зубах зажимается и дребезжит – впервые в жизни слушал), фольклорные танцы под ритм бубнов, соло шамана. Во время выступления заметил официантку из ресторана, которая что-то делала с реквизитом, и потихоньку направился к ней. Я уже пытался заговорить с ней сегодня за завтраком – убежала, как от прокаженного. Она выглядела обеспокоенной, озабоченной, словно в любой момент ждала подвоха. Ее миловидное лицо типично монголоидного типа было постоянно напряжено, глаза, две янтарные бусинки в оправах из длинных ресниц, тревожно блестели, взор не находил себе места.
Выходя из гостиницы, я поговорил с портье. Он про убийство более чем годичной давности не знал, о пропажах людей сказал в общих чертах, мол, несколько человек заблудились в тайге.
«Да какая чертовщина, о чем вы? Места у нас глухие. Сидите дома, особенно после наступления темноты, а то зайдешь в тайгу – в двух шагах заблудишься! Медведи бродят, и это не метафора», – обрисовал он мне ситуацию.
– Здравствуй еще раз, красавица, – поздоровался я, подкравшись к официантке.
Отступать ей было некуда, поэтому, нахмурившись, она холодно ответила:
– Вам здесь нельзя, здесь реквизит. – Выступление проходило во дворе «ее» ресторана, и реквизит лежал под брезентовым тентом. Он затруднял видимость со стороны зрителей.
– Я не вор, не переживай. Мне просто поговорить. – Я решил не использовал «внушение». Вроде как для того, чтобы возможные «черные» не засекли. На Земле, в условиях отсутствия магии, любое колебание маны особенно заметно. Фиона с этим была согласна. Хотя это глупо, ауру мага все равно увидят. Если, конечно, приглядятся. Но, может, не поймут?
– Нам не положено общаться с гостями.
– Кем не положено?
– Начальством. Отойдите, иначе у меня будут неприятности. – Говорила чисто, без одиозных «однако» или «твоя – моя».
– Какое оно у вас грозное! Совсем-совсем нельзя? – Девушка в ответ отвернулась. – Странно все у вас. Начальство странное, аура над селением странная. Ну, это духи, говорю, недовольны.
Она внезапно дернулась всем телом и медленно повернулась ко мне:
– Не забирай мою душу, шаман… – Лицо как мел, глаза по полтиннику, шатается, чуть ли не падает, и ужас в душе.
Я утром прошелся свободным сознанием. Аура поселка была мрачной. Безнадежность и страх доминировали над остальными красками. Места жертвоприношений увидеть не удалось – далеко от поселения не отлетал. А ниточка маны привлекала. Она, казалось, совсем рядом. Хотелось бросить все и устремиться к ней немедленно. Еле сдержался.
– Успокойся! – Мне пришлось поддержать девушку за локти. – Я не забираю души, наоборот, я хочу освободить их, верь мне! – убеждал я ее, коря себя последними словами. Дернул же черт ляпнуть о духах! Тут же шаманизм в печенках сидит у каждого.
Вдруг со стороны подсобки раздался окрик:
– Роза! Он к тебе пристает?
В дверном проеме стоял здоровый молодой парень в камуфляже. Смотрел на нас с подозрением, прищурившись.
– Нет, Леша, я споткнулась, – громко ответила Роза, а мне быстро прошептала: – Он сейчас подойдет. Встретимся в ресторане. Я принесу вам обед, и вы через пять минут выйдете в туалет. – По ее ауре гулял страх, но она на что-то решилась.
Подошедший Леша приобнял девушку и с вызовом обратился ко мне:
– Это служебная территория, покиньте ее. Пожалуйста, – последнее слово произнес с угрозой.
– Да ради бога! Я подошел на бубны взглянуть. Прикупить можно?
– Тут недалеко музей, там и берите. Выйдите за тент!
– Леша, я так испугалась, однако! Споткнулась о корень. Давно, говорю… – услышал я сбивчивую речь официантки, когда медленно удалялся от них. Особого внимания ко мне, кроме как от охранника Лехи и «сталевара» Корпуса, в миру Сергея, Фиона не почувствовала.
– Ты где ходишь! – упрекнула меня Зина, как только я подошел к их компании. – Отличные ребята! Знакомься. Тимур, Витя, Саня и Лара, они экзорцисты…
– Эзотерики, – терпеливо поправил ее Тимур. – Вы правда из милиции?
– Допустим. А вам какая разница? Не бойтесь, за грибы я вас не привлеку.
Ребята сразу стушевались.
– Какие грибы! – возмутилась Лара, худая блондинка с большими светло-голубыми, слегка воспаленными глазами. – Мы изучаем шаманизм во всех его проявлениях. И местные не только отвар из грибов пьют, но и курят особый мох. И то и другое, кстати, в перечень наркотиков не внесено.
– Да пас я, пас! – я шутливо поднял руки. – И все-таки, при чем здесь милиция?
– А при том! – снова заговорил Тимур, подавшись вперед. – Люди пропадают, местные напуганы. Туристы – ладно, могут заблудиться, но не по пять человек за сезон! А местные? Опытные охотники пропадают, не говоря о женщинах. Вы об этом слышали?
– Стоп, стоп, стоп. Участковый есть? Следствие приезжало?
– Так ты че, не мент? – встрял в разговор Витя. От него единственного несло перегаром.
– Вам по восемнадцать есть? – проигнорировал я вопрос Виктора.
– Ты помолчать можешь? – зарычал на друга Тимур. Лара с Саней тоже на него зашикали. – Приезжали, да без толку. С месяц назад уехали – никаких следов. А участковый… пьет он. Одна надежда на вас, – закончил со всей искренностью. Наболело у ребят, по всему видно.
– Так вы что здесь, больше месяца? – удивился я.
– Два месяца, – гордо заявила Лара. – С вашей группой улетаем.
– А то я смотрю, вы совсем очукчились, разве что «однако» не добавляете. Про убийство прошлой весной слышали?
– То, которое сатанисты устроили? После него местный шаман пропал и другие сюда заглядывать перестали, – с горечью ответил Тимур.
– О, на обед всех погнали, пошли, мужики, – подал голос молчаливый Саня, гася бычок.
На обеде Виталик объявил, что рейс к месту катастрофы состоится завтра, «если погода не подкачает», а сегодня в шесть вечера в музее тунгусского феномена состоится лекция на тему того самого феномена: «Метеорит, комета или инопланетяне». Желающие смогут приобрести различные сувениры.
Обедали мы с Зиной за отдельным столиком.
– Зиночка, я поражен! Как ты их на такую откровенность раскрутила?
– Да что ты, Егор, не раскручивала я их, – поскромничала Зина. – Они сказали, что давно здесь тусуются, по стойбищам ездят, я и спросила о странном убийстве, может, они слышали. Слово за слово – и я призналась, что ты следователь. Тут и ты подошел. Ну и как с официанткой пообщался? Удачно?
– Заметила? Тихо, она идет.
Роза, как обычно хмурая, ловко поставила тарелки и молча удалилась.
– Она такая болтушка – не заткнешь! – заметила Зина.
– Кушай, не иронизируй. У них тайны мадридского двора, – ответил я, быстро хлебая суп. – Я пошел в туалет, пожелай мне удачи.
– Удачи, – автоматически повторила Зина. – А что случилось-то?
– Вернусь – расскажу.
Роза затащила меня в небольшой тамбурок.
– Что за тайны? – возмутился я.
– Не говори, шаман, а слушай. Времени мало. Почти полтора года назад мой дед Тукарчэ был нашим шаманом. Теперь можно назвать его имя, хуже не будет. Здесь недалеко тогда принесли в жертву злым духам одного туриста. Дед заметил неладное и пошел к месту жертвы, чтобы задобрить злых духов, призвать предков. Вернулся мрачным. Сказал, что опоздал, духи предков бегут отсюда. В Ямбурском урочище принесена еще одна жертва, и теперь злые духи слетаются туда. Назавтра он сам отправился в урочище и не вернулся. Перед уходом передал мне слова для Белого шамана: «Ямбурское урочище охвачено гневом, не каждый сможет войти в него». Я тогда спросила, что за Белый шаман, но он мне не ответил. Потом я говорила милиции об урочище, но меня не слушали. Наши охотники, которые мне поверили, рассказывали: к Ямбуру нельзя подойти, страх отводит в сторону, путь путается. Из стойбищ стали исчезать люди. Туристы стали пропадать чаще обычного. Ты все понял, Белый шаман?
– Где находится урочище?
– День пути на северо-восток. Ты пойдешь – я с тобой. Покажу.
Читать бесплатно другие книги:
