Колдун. Из России с любовью Крабов Вадим
Садовый участок выделялся заботливой ухоженностью. И дом, такой же, как и многие соседские, – одноэтажный, с мансардой под пузатой крышей, отличался сочной окраской и аккуратной, любовной отделкой. Наличники, резная веранда и множество едва заметных мелких деталей говорили о том, что живут здесь часто и подолгу, и живут с удовольствием.
Гостей на участке и в доме не было, и я смело открыл калитку. Болонка, один раз тявкнув, подбежала ко мне, виляя хвостом. Муж, вышедший из-за бани, не обратил на меня внимания и отправился дальше по своим важным дачным делам. Женщина средних лет, одетая в старые джинсы, ковбойку и выцветшую до неузнаваемости оттенка панаму сидела на корточках перед грядкой. В доме играло радио, слышался звонкий детский голос.
– Ольга Андреевна? – уточнил я. Дождался утвердительного кивка и продолжил: – Завтра за вами заедут, пригласят на работу. Езжайте, не споря. Смело выполните свой долг, не бойтесь никого и ничего. Стойте на своем решении, невзирая на личности подозреваемых, невзирая на возможные проблемы с властью. Запомните: вам лично и вашей семье ничто и никто не угрожает. Вы – власть, вы – сам закон, а преступники должны понести неотвратимое наказание. Вы это сами твердо знаете. К тому же предстоящее дело наверняка подстегнет вашу карьеру, – закончить надо было пряником.
– Молодой человек, не говорите мне прописных истин, я все знаю. Надо выйти на работу – выйду, не переживайте, и сама приму решение, исходя из требований закона. Я не боюсь. Вы, наверное, наслушались обо мне гадостей. Скорее всего от людей, не удовлетворенных моими решениями. Так всем и не угодишь. В суде всегда есть две стороны, и одна всегда проигрывает, и обычно она остается недовольной. И победившая, бывает, не радуется результату. Не верьте сплетням, молодой человек. Взяток не беру, угрозы и намеки игнорирую. Вы довольны?
Оба-на! Первый человек, не поддавшийся внушению. Разве что легкая дезориентация, как во сне бывает, где вполне нормально разговаривать с неизвестно откуда взявшимся собеседником, да еще и на такие необычные темы.
«К ауре приглядись повнимательней», – подсказала Фиона.
Выдающимися размерами тонкая оболочка не отличалась, зато фиолетовый цвет, отвечающий в ауре за связь со стихией Разума, чуть ли не во все стороны брызгал, и нить от Фионы не образовала вокруг головы сеть, а слабо растеклась по поверхности, постепенно сходя на нет. Естественная защита! И силы Разума с Жизнью совсем чуть-чуть, но имелись. Меньше, чем у Вереса, но все же.
«Ты прав, Егор, она почти инициирована. О тебе будет помнить, как о вещем сне, который, надеюсь, сбудется».
«Она правду сказала?»
«Сама в свои слова верит, точнее подсказать не могу».
Мой диалог с отражением стихии Разума длился не больше секунды.
– Ольга Андреевна, одна просьба: не отлучайтесь завтра никуда, хорошо?
– Хорошо, – недоуменно согласилась она. – Мы, правда, по грибы собирались, ну да ладно, отложим. Чаю хотите?
– Спасибо, некогда. Я пошел, не надо меня провожать.
– Заходите еще, я всегда рада таким гостям.
– Непременно.
По дороге к машине продолжил говорить с Фионой:
«Лиона кучу магов-«черных» подчиняла – и ни одной осечки!»
«Сравнил! Кто Богиня, а кто я… И человека с такой оригинальной аурой я впервые вижу. Заметил, она не замкнута, как у всех, а открыта».
«Заметил. Эх, жаль, некогда, но позже попытаюсь изучить».
«Тебе всегда некогда», – проворчала Фиона.
– Теперь все? – спросил я у Сергея, едва мы тронулись.
– Все. С командиром ОМОНа договорился. Он мой старый товарищ, готов рискнуть. Не подведет, я в нем как в себе уверен. Вечером сообщит бойцам, что завтра с утра учения. Им не привыкать, их часто в выходные гоняют. Ребята надежные, но на всякий случай он скажет, что комиссия главка на подходе и полигон надо облагородить. А полигон от города на противоположной судоремонтному стороне. Даже если узнают об учениях, стрелку отменить не должны.
– Не должны, – произнес я как заклинание, сжав кулаки.
– И сам поменялся дежурством на завтра. Я во вторник, по идее, дежурю.
– Без вопросов?
– Кроме жены – без. Кому охота в выходной на работе торчать? Осталось только ждать… – почти пропел он на минорной ноте: с грустью, надеждой, нетерпением; с выражением былинной задумчивости на лице. Эдакий Илья Муромец безбородый.
– Все срастется, Сергей, я же волшебник!
Он усмехнулся:
– Хорошо бы.
Срослось. Седой отмахнулся, когда ему доложили, что на пути к дачам и обратно видели мужчину запоминающейся внешности – меня. Продолжил готовиться к завтрашнему разговору с Паровозиком. Подбили с финансистом цифры, приплюсовали оборот золота «сельских», сам выбрал бронежилет и сделал еще кучу полезных дел. Я периодически наблюдал за ним через астральную метку.
Джипы въехали на гравийную площадку одновременно с двух сторон, по пять штук в каждой колонне, слаженно развернулись в полукольца. Как в голливудском боевике. Дальше пошло не так красиво. Двери хлопали вразнобой, братки вываливались и выпрыгивали не синхронно, возле машин расположились безобразно. Ни общий, ни крупные планы не удались. Седой, с двумя знакомыми мне секьюрити, первым направился к центру площадки. Паровозик с Щербой и Славиком отстали на несколько десятков секунд. Из-за перепалки.
– Славик, у тебя рука болит, зачем лезешь поперед батьки в пекло, – возражал Сема-Паровозик.
– Ты мне не доверяешь, Папа?! – возмутился Славик. – Да я тебя голым телом прикрою! Ты мою реакцию знаешь.
– Верю я тебе и реакцию знаю, – успокоил его Паровоз. – Но у нас есть ребятки поздоровее, тебе еще руку долечивать. Не приведи господь, упадешь, и руку тогда повредишь, мне стыдно будет.
– Не упаду, Папа. Не могу я сзади оставаться после того, что ты для меня сделал…
– И обещал сделать, – перебил Славика Щерба с наигранно серьезным лицом.
Славик скрипнул зубами, это и решило дело.
– Успокойся, Слава, со мной пойдешь. А ты угомонись, – сказал, повернувшись к Щербе. – Я в его храбрости не сомневаюсь и тебе не советую. Ты вроде малый не дурак, но и дурак не малый. Идем, благословясь, негоже нашего главного депутата заставлять ждать, я голосовал за него. Что уставились? Шучу я.
С метки Славика я прекрасно видел и слышал все, что бывший муж Зины не только лицезрел, но и о чем имел четкое представление. Немного мутно выходили задние планы, причем при наблюдении с любого ракурса; плохо прорисовывались лица тех людей, на которых Славик не обращал внимания.
Были еще чувства, отличающие изображение от банального три-дэ: запахи, вкус, тактильные ощущения и отголоски эмоций. Когда я впервые прошел через астральную метку Зины, та спала. Поэтому тогда мне показалось, что наблюдение через астрал хуже, чем свободным сознанием. Но сейчас, при использовании одновременно пяти меток, я испытал впечатление не просто присутствия, но и… невозможно объяснить словами! Словно я, призрачный, нахожусь там лично, в пяти разных местах одновременно. Гляжу сверху, снизу, сбоку. Вижу очень четко и абсолютно достоверно, без дискомфорта от разпятерения личности.
Лидеры остановились точно посредине. Между ними метра три и чуть впереди них охрана. Стволы заткнуты за поясные ремни.
«Эх, Славик, все-таки ты идиот! Под правую руку пушку засунул!» – быстро подумал Паровозик, снова обратив внимание на забинтованную правую руку верного пса, правда, уже не подвешенную на перевязь.
– Долгих лет тебе, Витя, – язвительно поздоровался Паровоз.
– И тебе не хворать, Семен, – не менее иронично ответил Седой.
И вдруг… Славик был очень быстрым, но сейчас превзошел себя. Громкий хлопок мощного ТТ, хруст, как от лопнувшего арбуза, и из затылка Седого вынесся фонтан крови с ошметками плоти. С задержкой в доли секунды второй хлопок – и лопается висок Паровозика. Не успели оба тела коснуться земли, как прогремел еще выстрел – Щерба с пистолетом в руке, не успев нажать на спуск, падает на окровавленный гравий, снова выстрел – спотыкается первый телохранитель Седого с мощным «магнумом», который, отзываясь на судорогу сведенных пальцев, рявкает. Выстрел второго охранника сливается с грохотом автоматных очередей. Славик, пытаясь уйти от пуль, падает, но не успевает: по пути на землю тело несколько раз вздрагивает. И Седой, и Паровоз как-то нелепо шевелятся. То ли от посмертных конвульсий, то ли от «метких» попаданий.
Я потерял троих «себя». С каждым исчезнувшим «мною» мир становился беднее. Я не ощущал боли, не метался в кошмарах. Лишь легкие всполохи уходящих эмоций (почему-то наполненных удивлением и недоумением, а совсем не ужасом; словно каждый из них, этих «меня», искренне считал себя бессмертным) немного напрягали. Окончание фильма наблюдал с двух меток, а финал – и вовсе с одной. Ржевский – тот, который бросился на омоновцев, глупо погиб, а второй бодигард выжил. Он удачно спрятался за упавшими телами и даже обошелся без ранений.
Что ж, выжившие бандиты – в СИЗО, картина заснята, осталось оцифровать. То есть работы – непочатый край.
Завел машину и поехал домой. Чувство выполненного долга не принесло удовлетворения, оно было придавлено тяжестью содеянного. На душе муторно. Если бы сам убивал подонков, было бы не так горько. А исподтишка… очень неприятно, противно. Но нельзя было оставлять в живых Седого! Паровоз прицепом пошел: на нем крови – как на трактористе солярки; а Славик… не успел он, сожалею. Как и об остальных убиенных. Хотел подумать: «безвинно», – но лишь усмехнулся…
Странное дело. В Эгноре мне убивать приходилось, а совесть так не шевелилась. Там я чувствовал Справедливость, особенно при столкновениях с чернокнижниками; знал, что я в своем праве. А здесь… Родная современная цивилизация с «равноправием», «верховенством закона», «ценностью человеческой жизни», «монополией на насилие» только лишь государства – правила, впитанные с молоком матери, давали о себе знать. В колдовском «средневековье» мне жилось гораздо проще и, я бы сказал, честнее. Причина была не только в полноценной магии, от отсутствия которой я страдал, но и в достоинстве, праве и ответственности; когда на кону стоят жизнь и смерть, здоровье и посмертие, которое может оказаться гораздо хуже банального умерщвления твоей бренной плоти; когда можно выбирать пути защиты или нападения: либо сам решаешь свои проблемы, либо доверяешься сеньору, то есть государству, либо отдаешься служителям церкви (о чернокнижниках не упоминаю). Возможность такого выбора, как выяснилось, дорогого стоит. Я лишь сейчас осознал это в полной мере.
Глава 11
Идея увековечить закутокские разборки появилась сразу, как только я пришел к выводу, что посадить Славика иначе, как взятым с поличным, не получится. Потом высветилась проблема Седого, который меня за смерть своего сына не простит и отомстит обязательно, не мне, так Зине. Стрелка представилась мне идеальным решением: одним выстрелом убивается куча зайцев, и в прямом и в переносном смысле. Зина обретает безопасность – раз, город избавляется от давления банд – два. Со вторым увидел сложности. Конечно, из области, а возможно, из Москвы приедет комиссия. Непременно вскроют злоупотребления, найдут факты коррупции и… назначат стрелочника. Народ на баррикады не поднимется, однозначно. Подумаешь, братки друг друга постреляли… это не пара зверски вырезанных семей с малолетними детишками. Но и тогда не факт, если бы это случилось, что возмутились бы – слишком зашорены. Седой, как ни странно, среди населения пользовался уважением: я сам слышал высказывания пенсионеров, что Седулин дал, Седулин обещал, поспособствовал и так далее.
Власть, в том числе областная, была повязана с криминалом, и деньги вокруг Закутка крутились солидные. Многих откупят, многие бандюганы на свободу выйдут, из тех, кто посвящен в подробности. Или не выйдут никогда, что не суть важно, и вскоре все вернется на круги своя, а я люблю завершенность. Конкретно в Закутке, в отдельно взятом городе, надо «построить коммунизм». Зря, что ли, столько усилий прикладываю? Грех на душу беру. Подумал и решил опубликовать видео с комментариями в соцсетях. Поможет? А кто его знает! Внимание привлечет обязательно. Участники уже не откупятся, напоют высоким следокам, а дальше… не знаю. Народ точно встряхнется, и комиссии прибудут не абы какие. Посмотрим.
Фиона запоминала все, что было показано через астрал. Единственный минус – только через меня: чтобы шла запись, мне приходилось смотреть за действием вживую. Зато потом отсмотренный материал можно было вызвать в любой момент и крутить как угодно. Но начались проблемы с Красей, которая управляла всем диапазоном электромагнитных колебаний:
«Видишь ли, Егор, то, что ты и мы видим в астрале, – это не свет, не звук и не электрические импульсы».
«Я понимаю…»
«Это непосредственная реакция нейронов твоей головы и их отражение в астрале, который сам неизвестно что. Или наоборот. Не заморачивайся, Егорчик, – встряла Синя. Она не могла свои пять копеек не вставить. – Не напрягай извилины, распрямятся еще, не дай бог. Потом мысли будут соскальзывать. И так…»
«То есть перевести всю эту инфу во внешний сигнал невозможно?» – перебил я разглагольствование стихии Жизни. Ее интонации остро напомнили мне Лизу. Сердце кольнуло.
«Исключительно в другой астрал, но оно тебе надо?» – ответила Синя.
Мне было надо. Неделю астрального времени я крутил пробную запись со всех сторон. Вариант снятия потенциалов мозга показался наиболее реализуемым. Его проверял дольше прочих, слушая плоские шутки язвительной Сини. В итоге – не прошло, пришлось от этой идеи отказаться. Мысли в электрическом виде современная аппаратура читать не могла, как, впрочем, и в любом другом. Наши мозги для земной науки до сих пор загадка. В них и стихия Разума не до конца разбирается.
Решил зайти с другого боку:
«Крася, ты можешь создать свет в астрале?»
«Легко. Создавала же лазер… Только это не сам свет, а… нечто, со всеми его свойствами. Виртуальный луч, так тебе будет понятней».
«Но при проекции во внешний мир – свет?»
«Да. Только маны совсем нет. К чему ты клонишь?»
«Фиона, дай любую запись, Крася, освети эти фантомы».
Появился Сергей, разговаривающий с женой.
«Каким цветом светить?»
«Красным».
Хлоп, картинка окрасилась красным, причем со всех сторон.
«Егор, ты гений! – воскликнула Крася. – Я уловила суть. Сделаю белый рассеянный свет, как в студии. – С этими словами картинка перестала отличаться от оригинала. – Вот, теперь моя стихия! Даю проекцию на поверхность, – изображение стало плоским. – Тебе какой ракурс?»
«Здесь – любой, – устало вымолвил я. Похвала Краси, пусть и льстивая, окрылила меня, и душа запела. Но виду я не подал. – Я пошел отдыхать, а ты пока поэкспериментируй. Да, чуть не забыл! Голуба, сделай со звуком то же самое. Создай воздух и заставь его колебаться в соответствии с тем, что мы слышим. Главная проблема в громкости, вот и регулируй децибелы».
«Слушаюсь, мой господин!» – услышал ироничное завывание ветра, подражающее джинну из арабских сказок, и вышел из астрала.
Запахи, вкус и тактильные ощущения откинем. Сделаем старое доброе кино, два-дэ.
«Егор, понятно, что ты хочешь, но вывести это вовне все равно не получится», – удрученно приговаривала Фиона во время следующих астральных опытов.
«Работаем, девочки, работаем, – азартно возразил я. – Есть одна задумка…»
Стихии легко считывали мои желания и эмоции, легко забирались в память, но с непосредственными мыслями было немного сложнее и… неэтично, что ли. Они сами установили для себя такое правило. Подозреваю, что просто для интереса. Да и трудно им было читать нечетко сформированные идеи, они «всего лишь отражения» как-никак.
Компьютер из Краси выходил аховый. Нет, все стихии – просто идеальные вычислительные машины с интеллектуальным интерфейсом, но что касается привычных земных компов, в смысле совместимости с ними, – большой вопрос. Девочки «думают», а машина считает. Крася может запросто любой двоичный код выдать, с любой скоростью, а дальше? Понятно, что это биты и байты, массивы данных в целом, а дальше? Как конкретно оцифровать информацию с самого начала? Как закодировать ее в понятный для любой земной машины формат? Бог с ней, с операционкой, с приложениями, со средой программирования – это вообще темный лес для Краси. Самому написать, с нуля? Я далеко не Билл Гейтс, да и не один он это делал, и даже вовсе не он, не важно. Теорию программирования я более-менее знаю, проходил в институте. Пробежался по Интернету, усвоил еще кое-какие хитрости, но зря потратил время.
В целом я с компьютером на «ты». Могу пользоваться готовыми программами, могу создать элементарную утилитку, могу сеть настроить. Главное, чтобы был комп с готовой средой, а его-то как раз в астрале нет. Конечно, если долго мучиться, то что-нибудь да получится, но для этого мне в реале надо месяцы учиться. А в итоге: считает ли нормальная земная машина инфу моего формата, собранную «на коленке»? Компьютерное железо – моя институтская специализация, но не до каждого отдельно взятого транзистора в микросхеме (порядок создания машины «с нуля» начинается с этого), и в программировании я совсем не гений.
Только к вечеру среды я плюнул на это увлекательное, но застрявшее дело и мысленно стукнул себя по лбу: «Я сделал радио в Эгноре? Сделал. А не состряпать ли мне телевидение? А что? На аналоговый сигнал мозгов хватит. Что же я раньше-то?! – передо мной скромно возникла мигающая подсказка – ноутбук, крутящийся вокруг вертикальной оси, словно на презентации производителя. Наверняка проделка Сини. – М-да, он меня сбил…» Я покачал головой и приступил к делу.
Систему цветности навскидку выбрал PAL, посчитав, что ее проще реализовать в астрале.
«Работаем, девочки! Создадим цветное тиви системы ПАЛ. Крася, посмотри в памяти все, что я знаю, а я пойду еще в Инете пороюсь на эту тему. С выводом в реал потом разберемся!» – прервал очередное сетование Фионы.
Частота видеосигнала – четыре сорок три мегагерца… квадратурную модуляцию (ну и термин! а всего лишь – сдвиг по фазе) сразу убираем, потому что сигнал уже выделен. Так, шестьсот двадцать пять строк, двадцать пять кадров в секунду, экран четыре на три, основной сигнал черно-белый и два цвета: красный и синий, зеленый – разница между основным – белым и этими двумя… выполнимо! Формулы… задержка развертки, инверсия, чересстрочная развертка… «девочки» влегкую подсчитают…
Началась работа. На эксперименты ушло четверо веселых астральных суток, наполненных руганью с моей стороны и ответными остротами от «девочек», в основном от Сини. Голубе пришлось повозиться с настройкой громкости звука, Красе пришлось через две «каменных пелены» (плетения, которое сотворила Женя для использования в качестве микрофонов) снимать звук и записывать отдельные стереодорожки. В итоге с пятого на десятое, но – получилось.
«Хорошо, в астрале работает, – согласилась Фиона. – А теперь – поведай свою великую тайну о записи этого ролика на реальный компьютер».
«Что ж, и поведаю. – Настроение было преотличным. – Вспомните, как поступают маги всех стихий, когда полностью пустеют, а колдануть позарез нужно…»
«Ты хочешь сказать…»
«Да! Используют собственные жизненные силы, ресурсы организма».
«Ты сдурел?! – возмутилась Синя. – Там после первоуровневого заклинания в гроб ложатся!»
«Преувеличиваешь, Синя! – поправил я. – Пустой Витар в меня «реанимацию» и «исцеление» вбухал, и только постарел. До гроба ему очень далеко было…»
Вспомнился тот случай. Прихожу в себя. Лежу на траве, на правом боку. Из спины торчит оперение арбалетного болта, пробившего кольчугу, из груди – бронебойный наконечник, упершийся в нагрудную пластину. Больно. Нос и горло забиты кровью, на языке вкус соленого железа, будто политые потом опилки горстями ел; задыхаюсь. Мир плывет и двоится, глаза застилает кровавая пелена, в ушах – вата. Надо мной склоняется старик, в котором я с трудом узнаю Витара. Слышу где-то далеко, с эхом, словно нахожусь на горной вершине:
– Открывай портал! Егор, ты меня слышишь?! Открывай портал!!!
До меня доходит, что обращаются ко мне, и я, почувствовав в кулаке древний амулет управления телепортом (Витар вложил), мысленно командую Фионе: «Открой… Офис…» Снова я очнулся уже там, в Месте Силы, в зале управления древней станции накопления маны, которое я назвал Офисом.
Витар – мой юный двадцатилетний друг, сын той самой Лионы, графини с огромными возможностями в области магии Разума. В тот момент мы как раз везли ее, полоумную (в состоянии парейдолической кататонии), ко мне в замок, где Витар очень надеялся мать излечить. Но она выздоровела сама. Стоило ей попасть в Офис и вляпаться там в ловушку «звездного неба», хворь как рукой сняло. Причиной болезни, как стало известно много позже, была неизвестная Богиня, пожелавшая, но не сумевшая поглотить душу Лионы…
«Во-первых, – продолжил я, отогнав воспоминания. – Согласись, я покрепче Витара, и, во-вторых, надо всего лишь сделать электрический сигнал напряжением полвольта и силой тока в пятьсот миллиампер максимум. Крася, подсчитай расход маны».
«Это можно сделать исключительно экспериментально, – ответила Крася. – Исходных данных нет».
«Будет тебе эксперимент; а ты, Синя, проследи за расходом жизненных сил. Не переживайте, девчонки, если будет сильно плохо, то я прерву. Да сама прерывай, Синя! Я пошел».
Первый час ночи. Я уже устал от работы в астрале, где четыре часа реального времени просидел, а «там» прошла без малого неделя. Работник из меня сейчас никакой… а ну-ка! Подкинул себе сил Жизни из аурных запасов маны Жизни и воспарил, едва не подпрыгнув на самом деле. Словно тоник с тремя чашками крепчайшего кофе выпил. Зная, что это ощущение иллюзорно, я все равно чувствовал себя всемогущим, преград не видящим. Голову посетила глупая шутка: «То сила Жизни, то «жизненные силы»! Заблудился в этих «жизнях», как в трех соснах!..»
«Дурачок, скоро ты почувствуешь разницу, – пожурила меня Синя. – Кушать придется, все подряд лопать. Успокойся. Ты как в первый раз силой Жизни себя подстегиваешь! Стыдно за тебя…»
«Не подслушивай, это были мысли вслух, – проворчал я в ответ. – Но все равно путано. Буду жизненные силы энергией обзывать теперь. И пусть Агнар только попробует заругаться!» – В Эгноре не использовали этот термин, говорили исключительно «Сила».
Включил телевизор, который не включался с первого дня жизни вдоме. Режим видео. Глянул на заднюю стенку ящика. Вот он, «video input». Приставил палец.
«Давай помаленьку, – обратился уже к Красе. – С контактом разобралась?»
«Ничего не почувствовал? Я уже начала использовать жизненные силы, совсем немного. Проводник создаю. Хорошо, что не чувствуешь. Подаю сигнал… повышаю напряжение…»
Есть! Экран пару раз моргнул, и в телевизоре появился Сергей за обедом. Сидит на кухне, рядом жена. Беззвучно разговаривают (аудиовход я пока проигнорировал). Он мечет ложкой, она, с полотенцем через плечо, скрестила на груди руки. Плавно разгорается скандал.
Сердце застучало, покрылся испариной. Хватит! Сам прервал передачу.
Настроение, несмотря на ухудшившееся самочувствие, взлетело до потолка. Получилось! Радость от удачного творчества не сравнима ни с чем. Это не оргазм, не наркотическая эйфория, это нечто совершенно иное. Удовлетворение Творца, создавшего мир; новый, прекрасный, счастливый. Будда, достигший нирваны; путник в пустыне, глотнувший вожделенной воды; ребенок, искавший и нашедший под кроватью конфету. Сам, без помощи мамы. Ощущения от подпитки какой-то жалкой жизненной энергией и рядом не валялись. Я бы сейчас вселенную объял! Вдруг живот скрутил голод. Будто кинжал в брюхо воткнули и кишки на него намотали. И тянут, паскуды. И ты знаешь, что единственная возможность остановить эту пытку – сожрать быка целиком, в сыром виде, и запить его тоннами сладкой-сладкой воды, вперемежку с тортами и пирожными. Стараясь не шуметь, опустошил холодильник, хватая все подряд, и веки слиплись. До кровати добрался на ощупь. Но перед сном все-таки заглянул в астрал.
«И кто здесь самый умный?» – гордо спросил я, безнадежно зевая.
«Ты! Без сомненья ты, о великий!» – патетично воскликнула Синя.
«Ты почувствовал недомогание в конце первой минуты, – сухо доложила Крася. – А еще звук добавится… Подумай. Придется сидеть на конфетах, сахар постоянно сосать – снижение глюкозы в крови компенсировать».
«Двух кило рафинада на получасовой ролик хватит, но потом обязательно белки с жирами, слышишь? – серьезно сказала Синя. – Полчаса – это самое долгое, после наступит критическое снижение альбуминов и…»
«Не загружай терминами, понял. Мне и пятнадцати минут за глаза. Монтировать здесь будем, зальем готовое кино. Все, я спать».
Уже засыпая, поймал мысль: «А что мне мешало загнать в астрал тестовый цифровой сигнал, так сказать, для примера, с целью расшифровки и последующего воспроизведения? Вполне возможно. Мы же так древние плетения расшифровывали, а тут гораздо проще!» На запоздалое сожаление сил не хватило, устал. Конечно, надо было изначально танцевать от перевода жизненной энергии в ману любого формата, а не наоборот, но отыгрывать назад я не собирался.
Утром, задержав мой поход к психотерапевту, заявился Сергей.
Не торопясь, доехал до дома. Настроение было не фонтан.
– Ну как, удачно? – с порога спросила Зина. На ее лице – беспокойство и сопереживание.
– Нормально, поймали жуликов. – Она думала, что мы охотились за мошенниками, обещавшими продвижение в бизнесе. Я – подстава. – Покормишь?
– Конечно! – ответила с готовностью, и беспокойство во взоре сменилось озабоченностью. Мысленно она уже подогревала борщ, расставляла на стол закуски, но поздравить не забыла: – Как я рада за вас с Сергеем! У меня словно камень с сердца свалился. Как я переживала, ты бы знал! И главное, сама не пойму – почему. Обычное дело, не опасное. Это не с четырьмя отморозками драться… – Болтала, думая совершенно о других вещах, на меня не смотря. Мы шли на кухню.
Меня как обухом по голове: «Образцовая жена, блин. Похоже, чувствует меня, как я – Лизу… Ничего, Зина – девушка сильная, справится…» – хмуро думал я по пути к столу.
Пообедав, сослался на усталость и направился в свою комнату. Сказал, что спать, а на самом деле – монтировать видео ролик из жизни «Криминальной России».
– У тебя проблемы, Егор? – остановил меня вопрос Зины.
– С чего это ты взяла?
– Ты почти всю неделю сам не свой.
– Да так, Зина, настроение… Найти себя в Интернете не могу, ничто не цепляет.
– Хочешь, я тебе помогу? По всем соцсетям пройдусь. Сегодня выходной, – попросила с такой обезоруживающей искренностью, с таким желанием помочь мне, что я не выдержал.
«А хотел сразу видео скинуть… – посетовал я. – Постой, у меня же тюнера нет! Думал же заранее приобрести! Сергей сбил, ускорив дело. Черт, о деньгах не подумал, своих практически нет. Придется у Зины просить…»
– Конечно, держи бук. Я посплю?
– Не буду мешать. Постой, – Зина замялась. – Ладно, потом.
– Постой! – теперь я остановил уходящую девушку. – Говори сейчас, не так уж сильно я устал.
Зина остановилась, подумала и, решившись, развернулась:
– Это правда, что ты сильный гипнотизер-экстрасенс?
– Сергей рассказал? Нет, не такой уж и сильный. Так, кое-что могу. А что, проблемы?
– Нет, просто… Сережка сказал, чтобы я была с тобой осторожней, – сказала, пряча глаза. – Ты вроде как и меня… загипнотизировал… – голос совсем упал.
– Зиночка, поверь мне, честное слово – нет! – сказал как можно убедительней, положа руку на сердце в буквальном смысле. – И в мыслях не было! Хочешь, поклянусь чем угодно! Да не такой уж я и сильный, Сергей преувеличивает.
Лицо девушки просияло.
– Не надо, Егор, я тебе верю! Иди отдыхать, – развернулась и чуть не вприпрыжку бросилась к себе.
Ай да Сергей! Но его можно понять: кто для него я, а кто сестра… Я бы тоже разволновался, глядя на то, как какой-то бородатый тип, к которому моя сестра неровно дышит, людьми манипулирует, как шулер картами, и наверняка предостерег бы. Не удивлюсь, если Сергей под любым благовидным предлогом попытается меня из отцовского дома выселить или Зину к себе забрать.
«Ну что, девоньки, начнем, благословясь», – объявил я, зайдя в астрал, и приступил к монтажу.
У режиссера хлеб нелегок, но работа интереснейшая, а главный инструмент в его руках – ножницы. Материал отбирать, монтировать согласно сценарию, который я сочинял по ходу пьесы, и – резать, резать и резать. Общий хронометраж моих съемок я оценил часа в два с половиной, а ролик запланировал минут на десять – пятнадцать.
Сначала выбираю ракурсы. Ага, вот так: как скрытая камера. Вот Седой обсуждает с финансистом открывшиеся возможности, оставим. Совсем чуть-чуть захватил обсуждение стрелки. Жаль, поздно тогда в астрал зашел. Паровоз. Есть только начало заседания совета, а потом меня Сергей отвлек. Ничего, сойдет. Ракурс… вот, типа за шкафом. Нормально. В машине… не стоит добавлять: и так много вопросов о скрытых камерах возникнет. Стрелка. Тут богатый выбор, аж пять меток. Но для начала… пусть одна камера, здесь, на этой куче. Звук приглушим. Ветерок добавим. Красота! Шикарно подъехали, встали. Вышли. Паровоз со Славиком задерживаются. Идут. Слабо слышные, но четко различимые фразы, потом выстрелы. Стоп, потише выстрелы… ага, пойдет. Пошла перестрелка… ОМОН… качество резко падает, осталась одна метка. Оставить как есть? А пусть. Камера сломалась, бывает. Итого, хронометраж… всего восемь минут без малого. Запросто осилю, кило сахара. Не очень-то и много материала, это разные метки меня путали. Если это будет не рекорд по просмотрам, то… я не знаю, тогда я разочаруюсь в человечестве. Это бомба! Местного разлива – точно.
Слухи о разборках пошли уже вечером.
– Ты слышал?! – испуганно восторгалась Зина. – У меня телефон не умолкает!
– О чем?
– Нашего спикера убили, Седого! Все говорят – покушение, а Валька голосит, что разборки между бандами, что кровищи – море! Трупов – еще больше!
– Сергею звонила? – спросил я взволнованно.
Я с ним час назад разговаривал – все прошло штатно. Сорок жуликов в следственном изоляторе, трое в больнице под охраной, один из них тяжелый. В СИЗО, говорит, начальник смены за голову хватался, не знал, куда деть такую ораву. Потеснились.
– Не берет трубку! – возопила с досадой. – Позвони, может, от тебя возьмет?
– Ага, – нажал на пустой вызов, – не берет! – констатировал я, удивленно пожимая плечами.
– Вот скотина! Знает про слухи и не спешит развеять. Не ценит он нас, а меня так вовсе маленькой дурочкой считает. С детства достает. Ну, я ему покажу! – Вдруг она замерла. Я почти что ушами расслышал щелчок переключателя в ее мозгах, звонкий такой тумблер. Зина внимательно посмотрела на меня:
– Слушай…
– Это не я, окстись! – я натурально взмолился.
Зина поморщилась:
– Разумеется! Не такая я и дура. Я про Славика. Вдруг его убили, а?
– А что, хорошо бы. Если, конечно, о разборках – это правда. Не встречался с твоим бывшим и встречаться не хочу. Сергей много про него рассказал, сволочь он редкостная, – врал как на духу, с легким сердцем. Подозрения Зины о моей причастности с самому факту кровавой стрелки волновали меня больше, чем невинная ложь о незнакомстве со Славиком. Не хотелось выглядеть совсем уж чудовищем, она и так считает меня каким-то бэтменом.
– Господи, прости, что желаю смерти, но хоть бы его убили, хоть бы убили!
– Включай местный канал, такую новость не пропустят.
– Выходной у них, радио надо слушать.
Местная станция фонтанировала русской и зарубежной попсой; убеждала, что в магазине «Электроник-сервис» самый широкий выбор бытовой электроники (я сразу наметил покупку тюнера именно в этой торговой точке); клялась, что окна необходимо вставлять исключительно от фирмы «Стекло-маркет», которая дарит невероятную скидку, рассрочку и форточку в придачу; уверяла, что семейная жизнь засверкает новыми красками, если регулярно заказывать суши и пиццу «От Гурман Гурманыча» на дом, а производительность труда возрастет, если ту же пищу принимать на работе. И только к одиннадцати вечера девушка-диджей разразилась новостью:
– Не знаю, друзья, говорить вам или не стоит, но слухи упорные. Рискну. Пусть меня начальство уволит, но я больше не выдержу! В городе та-а-акое творится, что просто жуть! Официальные власти, как всегда, молчат. Но мы молчать не будем, правда?! Заинтриговала? Сегодня в районе судоремонтного прошли крупные бандитские разборки, есть жертвы. Председатель нашего заксобра поехал их разнимать и… погиб от бандитской пули. Вот это новость, друзья! Скорбим. Зачем поехал, ведь для этого милиция есть – загадка. Одна моя знакомая сказала, что его похитили. Но если все это окажется бабскими сплетнями, то прощайте, дорогие слушатели, я, Вера Зайцева, больше в эфир не выйду. Сегодня по-любому после работы напьюсь. Пока-пока, моя смена закончилась, и дальше, для тех, кто не спит, играет робот. Вы извините, Игорь Михайлович, но композиции я поменяла на более грустные – все же люди погибли. Пока-пока, дорогие слушатели, я вас люблю; надеюсь, услышимся.
«Сплетница; я бы уволил, – выдал я мысленное заключение. – Ха! А начальник-то у нее – мой тезка… Опять, что ли, «провидение»?» Но, прислушавшись к себе, это подозрение отмел.
«Знаковые» совпадения вызывали зуд под ложечкой, сравнимый с легкой тошнотой, когда на душе противно становится и пусто внутри и что делать – не знаешь. А Игорь Михайлович – мое паспортное имя. Только с детства друзья звали меня Егором, и я привык. Потом сам так представлялся.
– Э-эх, – разочарованно зевнула Зина, потягиваясь, – опять слухи. Верка – сплетница. Погонят – и поделом. Мне из больницы точнее девки рассказали, там троих оперировали. Жаль, что они без сознания. Пошла я спать. Завтра Сережка не отмажется, расскажет, а то даже жене ничего не поведал! Развел тайны следствия… – Зина по городскому аппарату долго болтала с женой Сергея.
– Спокойной ночи.
Перед уходом на работу Зина дала мне свою карту:
– Пин-код простой: девять-восемь-семь-шесть. Купи заодно продуктов, хорошо?
– Я отдам, Зиночка.
– Ну что ты как маленький! Все, я побежала.
Город стоял на ушах. Его аура стала взвинченной, беспокойной, любопытно-тревожной. На улицах разговоры исключительно о разборках, где погиб районный спикер. Люди не хотели верить, что он мафиози, и больше склонялись к версии о похищении. Он был популярен. Благотворительностью занимался, просителям если обещал, то помогал. Зачастую из собственных средств. Робин Гуд отдыхает! Как в таком маленьком городе ему удавалось скрывать свой основной бизнес, ума не приложу. О Паровозике не жалели, его все знали как вора в законе.
Купил тюнер, продуктов – и сразу домой.
Видеозахватом я не занимался ни разу. Вообще не интересовался, никогда. Ольга, моя первая, что-то мудрила с камерой, я не вникал. Неинтересно мне было любоваться на себя пьяного в компании таких же неадекватов или умиляться нашим с Ольгой путешествиям. Косился на жену и недоумевал от ее восторгов: «Ха-ха! Ты посмотри, это я! Вот это я завернула! А как я выгляжу? Нет. Зря я в сиреневое вырядилась, ты не находишь? А прическа ничего…» Я не комментировал. Неудивительно, что она ушла от меня, «бессердечного».
Три часа пришлось потратить на чтение и изучение программ, поиск статей, наиболее подходящих «дров» и кодеков. Наконец, сахар-рафинад под рукой – готов. Только настроился – запиликал сотовый.
– Алло, ты дома? – тихий голос Сергея.
– Да. Что, надо куда подъехать?
– Нет, сиди дома, пока без тебя попробую. Я в прокуратуре, жду вызова на допрос. Мы такую грязь взбаламутили, что даже я не ожидал. Дело у Мережко забрали, передали Фатхуллину. Он – сто процентов – у Паровоза кормился. Такой вопрос: ты в Ольге Андреевне уверен?
– Уверен, – ответил с небольшой задержкой.
Если честно, то червячок сомнения присутствовал: такой дочуркой, как у нее, грех не шантажировать. Ничего, недолго осталось. После появления роликов в Сети и на ТВ дня два-три надо будет продержаться, и «мафиози» не спрыгнут.
– Лишь бы у нее дело не забрали, – добавил я.
– У них не так просто, это через коллегию делается. Три дня точно она будет решать, где находиться арестованным.
– Все нормально, держись там, мы учитывали реакцию прокуратуры.
– За меня не беспокойся. После допроса я к тебе. Это самое раннее часа через три, мне еще в отделение заезжать.
– Тебя не арестуют? – я забеспокоился.
– И что? Ты же меня вытащишь! Шучу. Нет, не должны. По крайней мере, немедленно. Слежку могут отправить. Но я всех оперов знаю, да и сам бывший опер, уйду.
– Ничего не понимаю! Ты-то каким боком можешь быть причастным?
Сергей тихо усмехнулся:
– А откуда я узнал о стрелке? Зачем заранее командира ОМОНа подговорил? Чем пахнет? Работой на одну из сторон или на третью неизвестную, но тоже жутко криминальную.
– Почему раньше молчал?!
– Тихо, не кричи. А что бы это изменило?
Я посопел в трубу и неожиданно спросил:
– А у вас ФСБ есть?
– Да, целых пять человек, занимаются в основном заводом, но о них не слыхать. Все, жди меня, я и так в туалете слишком долго. Вызов сотру. Пока. – Вызов отключился.
Настроение испортилось, но откладывать работу не стал. С Богом!
Закинул сахар в рот и приступил. Захват прошел на удивление беспроблемно, не считая кило сахара и жуткого голода, который утолил сразу, как только закончил сбрасывать видео. Странно, но за десять минут сегодняшней работы жизненной энергии я израсходовал меньше, чем в первый раз за десятки секунд. По крайней мере, кишки на лезвие не наматывались. «Девочки» на мой немой вопрос не ответили, теряясь в догадках. Закономерность перехода жизненной энергии в ману, как показал этот, более длительный эксперимент, расчету не поддавалась. Потом спокойно, вдумчиво обрезал, фильтровал, сжимал ролик, синхронизировал звук. Получилось сорок «метров» восьмиминутного видео вполне приличного качества, даже неожиданно приличного. Это из-за изначально качественного материала. Чай, не электроника. Я позволил себе немножечко погордиться.
Через два прокси-сервера зашел на Ютуб и заплакал: скорость… точнее сказать, отсутствие таковой. Делать нечего, два часа придется подождать. Засомневался: может, зря поддаюсь паранойе? И одернул себя: нет, не зря. Раз решил обезопасить Зину, то надо идти до конца. Ни к чему ее ай-пи светить.
Щелкнул входной замок. Явился Сергей.
– Зинка сегодня дежурит, пьем, – передал мне пакет с водкой и какой-то снедью.
– Да ест чем закусить! – слабо возразил я, невольно оказавшись в роли хозяина.
После второй стопки «за здравие» Сергей предложил «за упокой».
– Что это ты расчувствовался? Они все равно в аду, – заверил я. Так сказать, со знанием дела.
– Та-ак, а чего это ты зашифровался? Телефон выключил. Мне Зинка все уши прожужжала: мобильник не в сети, городской не берет. И телевизор, и радио не смотрел?
Я выключил сотовый и звонок городского, чтобы ничто не отвлекало. После, когда приступил к работе за компьютером, забыл включить.
– По нашему делу, значит, упокой, – догадался я.
Читать бесплатно другие книги:
