Желания. Страсти. Фантазии. Гороскоп вашей сексуальности Дэвис Роуэн

7

Габи сидела на кушетке в гостиной рядом с Криссет, слушая, как Антонио Лопес, детектив в чине сержанта, рассказывает Додду Брикелу о своей версии. Габи слышала ее уже не первый раз, и у нее болела голова. Ей очень хотелось спросить Криссет о Дэвиде Фотергиле, но когда она повернулась к негритянке, та бросила на нее предупреждающий взгляд, отрицательно покачав головой.

Габи вздохнула. Наверное, Криссет права. Теперь, когда по дому шныряла полиция, не время было обсуждать Дэвида. Криссет вытолкнула его из холла прежде, чем появилась патрульная машина. Иначе верзиле с острова Тринидад пришлось бы худо. Как только появились люди из полиции, они прежде всего затребовали у Габи с Криссет их удостоверения личности, не забыв проверить даже журналистские пропуска и водительские права. Если бы Дэвид, не дай Бог, оказался рядом с ними, он был бы несомненно арестован как человек, нелегально проживающий на территории Штатов. Сейчас он скорее всего скрывался где-нибудь на Палм-Айленд. Не хватало только, чтобы кто-нибудь из озабоченных безопасностью местных жителей, заметив парня в грязной одежде и жесткой шляпе, явного чужака, вызвал бы полицию. Впрочем, усмехнулась про себя Габи, вызов остался бы скорее всего без ответа. Полиция — люди в форме на дежурной машине и детективы в штатском из отдела по расследованию ограблений — в полном составе явилась сюда, в дом Кольеров.

— Хочешь, я налью тебе что-нибудь выпить? — прошептала Криссет. — Похоже, сейчас тебе это не помешает.

Габи покачала головой. Со словом «выпить» у нее были связаны дурные ассоциации. Кроме того, чтобы найти бутылку спиртного, им бы потребовалось обратиться к ее матери. А Жаннет была не в состоянии что-либо ответить. В другом конце комнаты один из полицейских и семейный доктор Брикелов, которого вызвал Додд, склонились над сидящей в полинявшем кресле миссис Кольер.

Как выяснилось, Жаннет не причинили никакого вреда. Она просто напилась до потери сознания и упала в холле у входной двери. По версии полиции, мать, вероятно, услышала какой-то шум снаружи и пошла посмотреть, что там творится. Придя в сознание, но так и не протрезвев, Жаннет категорически отказывалась отправиться в больницу, хотя речь шла всего лишь об однодневном осмотре.

Ночь выдалась на редкость душной. Детектив Лопес сильно вспотел в своем измятом деловом костюме. Он сразу смекнул, что вызов для расследования случая проникновения со взломом в частное жилище поступил от двух сотрудниц второго по величине печатного издания Майами, одна из которых, к тому же, приходилась дочерью когда-то хорошо известного Пола Кольера. Кроме того, к делу подключился друг семьи, недавно примчавшийся на машине, в котором детектив Лопес узнал влиятельного адвоката и бизнесмена, сына бывшего члена городского совета, совладельца одной из самых престижных в городе адвокатских фирм и потомка первопроходдев Флориды, фактически заложивших основу общества Старого Майами. Доддсон Брикел Третий к тому же имел почетный полицейский пропуск VIP. Судя по всему, ночное происшествие, имевшее непосредственное отношение к миссис Кольер и ее дочери, возмутило, привело в негодование и обеспокоило эту «очень важную персону».

— Мы постоянно имеем дело с подобными случаями, — детектив Лопес старался показаться убедительным, объясняя Брикелу причину случившегося. — В прошлом году пронеслась целая эпидемия. Как оказалось, это что-то вроде боевых действий между соперничающими жрицами.

Он посмотрел на своего напарника, детектива Андриано, который, стоя на коленях перед кофейным столиком, укладывал куриные перья, найденные у задней двери Кольеров, в маленькие пластиковые пакетики. Предполагаемая жертва, миссис Кольер, восседала в кресле, а доктор в очередной раз мерил ее кровяное давление.

— Обычно, — продолжал детектив Лопес, — жалобы поступают по поводу растерзанных коз, куриц и других животных, которые используются в… э-э-э… ритуалах. В этих случаях мы отправляемся по вызову и очищаем помещения от следов кровопролития.

Додд с удивлением поглядел на него, и детектив поспешил закончить, испытывая некоторое замешательство:

— Официальная точка зрения городских властей заключается в том, что сантерия, вуду, шанго, или что еще там практикуют эти люди, безвредны для окружающих.

— Это называется безвредным? — Додд не верил своим ушам. — Женщины чуть не помешались от страха, дом заляпан кровью, повсюду разбросаны внутренности птицы, любимый пес задушен?

— Предположительно задушен, — поправил его детектив. — Миссис Кольер не в состоянии утверждать, что слышала или видела что-нибудь. Собака не причиняла никому неудобств, жалоб от соседей не поступало, поэтому мы, вероятно, можем исключить версию, что кто-либо захотел отделаться от нее.

Габи наблюдала, как второй детектив складывает пластиковые мешочки с куриными перьями в обыкновенный бумажный пакет коричневого цвета, предназначенный для товаров из бакалейной лавки. Веранда была запачкана куриной кровью, повсюду валялись черные перья. Однако полиция не обнаружила признаков незаконного вторжения в дом. Никто не входил внутрь, и ничего, насколько можно было судить, не пропало. Ее матери не причинили вреда, она лишь до умопомрачения накачалась спиртным.

Детектив Лопес объяснил, что перья и кровь отправят в центр, в городскую полицейскую лабораторию для проведения экспертизы, однако нет основания думать, что образцы дадут какие-либо иные результаты, чем предполагалось ранее — то есть анализы скорее всего подтвердят, что кровь животного, а не человеческого происхождения. Полицейские были уверены, что обморок миссис Кольер явился следствием алкогольного отравления.

Габи захотелось заткнуть уши. Она знала, что последует за этим. Детектив Лопес непременно скажет Додду, что в гибели Юпитера и кровавом беспорядке, устроенном на веранде, вероятно, каким-то образом повинны Эскудеро, живущие в гаражном помещении.

Сантерия. Где-то она уже слышала об этом. В конце концов, она же выросла в Майами. В Маленькой Гаване существовали магазины под названием ботаникас, заваленные гипсовыми статуэтками и принадлежностями для колдовских обрядов вуду, но прежде Габи мало обращала внимание на эти вещи, не имевшие никакого отношения к ее собственной жизни. Как нелепо было теперь обнаружить их здесь, в своем родном доме на Палм-Айленд!

Дело усугублялось тем, что Елена и Ангел Эскудеро исчезли. Осмотр помещения гаража показал, что они захватили с собой лишь кое-что из одежды. Все остальное осталось на месте.

Детектив Лопес вернулся в гостиную. За ним с сердитым и расстроенным видом вошел Додд. На нем были джинсы и старые дорожные сапоги, которые он, по-видимому, натянул в спешке, когда Габи позвонила ему домой.

— Буду — религия гаитянцев, — рассказывал ему детектив Лопес. — Думаю, всякий знает, что это такое, по фильмам. С вуду у нас тоже возникают проблемы. Кубинцы и пуэрториканцы исполняют обряды сантерии. На Ямайке и других островах практикуется так называемая шанго. Ну а дальше, в Бразилии, мне говорили, существует какая-то макумба. Все это — родственные культы.

Додд задал вопрос, который Габи не расслышала.

— Только не я, — поспешно откликнулся детектив. — Я американец в третьем поколении. Даже по-испански не говорю. Но вы не поверите, сколько людей действительно верят в такие вещи.

Криссет взяла Габи за руку.

— Устала? Похоже, они заканчивают.

Габи молчала. Она боролась с тем же паническим чувством, которое испытала при виде черного лимузина, отъезжавшего от обочины несколькими часами раньше.

Ни одна живая душа не поверит ей. А ведь она так хотела поговорить с кем-нибудь, не рискуя при этом выставить себя душевнобольной. К счастью, у нее хватило ума не сболтнуть детективу о торговцах наркотиками и установленной за ней слежке.

Теперь Габи сомневалась даже в том, стоит ли говорить об этом с Доддом. Его реакция скорее всего будет мало отличаться от реакции Криссет: начнутся разговоры о непосильном труде и волнениях, причиняемых работой и матерью. Он напомнит о перенесенном ею тяжелейшем стрессе, скажет, что в Майами на каждом шагу встречаются подобные странности.

— Обычно, — продолжал детектив Лопес, — мы редко сталкиваемся с сантерией в таких жилых районах, как этот. Правда, в данном случае на вашей территории проживала латиноамериканская семья.

Додд недоверчиво посмотрел на него.

— И что это должно означать?

Лицо детектива сохраняло вежливое выражение.

— Ну, сантерия служит для многих целей. Месть, принуждение, угрозы, иногда простые заклинания, приносящие удачу, например, победу на скачках. Или в любовных делах. Считается, что такие пакостные атрибуты, как черные перья и куриная кровь, имеют большую силу. Красная веревка, которой удушили собаку, тоже относится к мощному колдовству. Простой любитель не занялся бы подобными делами. Как правило, это совершает сантера, жрец или жрица.

Додд раздраженно потер рукой лоб.

— Должен же быть какой-то закон, чтобы найти управу на людей, занимающихся таким вздором!

— Для некоторых из них это религия, мистер Брикел. Любой закон, направленный против них, стал бы нарушением билля о правах. А именно — свободы вероисповедания. — Детектив Лопес отвернулся. — Во всяком случае, даже если мать с сыном объявятся, их не в чем будет обвинить. Они могли быть жертвами, а не преступниками.

Додд выпрямился и слегка вскинул лобастую голову.

— Ни разу не видел на Палм-Айленд ни одной патрульной машины. Если ваши люди не смогут установить здесь регулярное патрулирование, чтобы избежать повторения подобных происшествий, клянусь, я дойду до мэра города.

Патрульный с детективом обменялись взглядами.

— Мистер Брикел, — произнес детектив Лопес, — я буду рад завести дело о вторжении в частное владение и злостном хулиганстве, совершенном одним злоумышленником или группой лиц. Я даже оставлю телефонный номер, по которому миссис Кольер и ее дочь смогут связаться со мной, если будут вновь потревожены. Не знаю, как насчет постоянного патрулирования в этом районе, но, на мой взгляд, если исчезли кубинцы, то вместе с ними скорее всего исчезнут и все проблемы.

— Этого недостаточно.

Детектив Лопес улыбнулся.

— Я скажу вам, чем могу еще помочь. Если у мисс Кольер найдется пластиковый мешок для мусора, один из моих офицеров упакует в него собаку. Нужно всего лишь оставить мешок у тротуара, и утром его подберут ребята из Службы контроля над животными.

Оставшись наконец наедине с Габи, Криссет проявила суровую непреклонность.

— Не желаю слушать об этом, Габриэль. — Они сидели за кухонным столом и пили горячий чай. — Ни о каких торговцах наркотиками и таинственных личностях на больших черных лимузинах. Что мы имеем, — решительно заявила она, — так это пару сбрендивших кубинцев, которые играют в вуду. Ты же сама рассказала детективу, что несколько лет назад вы с матерью позволили им пожить здесь по просьбе церкви. Ты ведь прекрасно понимаешь, что вся эта дребедень, которая тебя так напугала, никакого отношения лично к тебе не имеет. В противном случае, у тебя действительно развилась настоящая паранойя.

Габи знала, что Криссет не имела в виду ничего дурного, но от намека на то, что всему виной ее больное воображение, она почувствовала себя еще хуже. Шок, пережитый ужас — все это несомненно отразилось на ней. В течение последних часов, когда дом заполняли полицейские, Габи только и думала о том, что люди, замешанные в торговле наркотиками, пошли на эту бесстыдную выходку, чтобы напугать ее и заставить молчать. А может быть, это дело рук самого Джеймса Санта-Марина?

Послышался легкий стук в дверь. Это был Дэвид Фотрегил.

— Ты, должно быть, наблюдал за домом, — предположила Криссет, впуская его внутрь, — если появился здесь так быстро.

— Никогда не думал, что могу так быстро бегать! — Дэвид вошел на кухню, сверкая своей добродушной улыбкой. Жизнерадостное выражение тут же исчезло с его лица, как только он увидел Га-би, которая сидела, подпирая голову рукой и сомнамбулически глядя в пространство. — Как наша чудесная мисс Габриэль? Ей плохо?

Криссет достала из шкафа еще одну чашку.

— Мы только что вернулись из больницы. Я попросила какого-то скрягу в приемной дать Габриэль немного снотворных пилюль, но он отказался.

— Я в порядке, — сказала Габи. — Просто немного устала и не могу заснуть.

Дэвид опустился на кухонный стул.

— Мне не нравится то, что произошло в твоем доме. Это очень плохо. Как твоя мама?

— Приходит в себя. Она останется на один день в больнице для осмотра. — Габи никак не могла привыкнуть к новому образу матери, выглядевшей удивительно постаревшей и изможденной на фоне белых простыней больничной постели. — Криссет останется со мной на ночь. Только так мы могли избавиться от Додда. Это, как ты выражаешься, мой дружок, — пояснила Габи, поймав вопросительный взгляд Дэвида.

— Отлично, — быстро заключил он, — тогда я тоже останусь.

— Эй, минутку, Дэвид… — набросилась на него Криссет.

— Я переночую внизу на софе. — Опять сверкнула белозубая улыбка Дэвида. — Там же есть софа, правда, мисс Габриэль?

Додд старался уговорить Габи провести ночь в его городской квартире. Он сдался, лишь когда Крис-сет вызвалась переночевать с подругой. Теперь мысль о том, что внизу останется большой добродушный Дэвид Фотергил, странным образом успокаивала Габи.

— Додд — это тот крупный мужчина, приехавший на «Порше»? — спросил Дэвид. — Он, похоже, очень богат, любовь моя.

— Мы выросли вместе, — Габи не находила в себе сил пускаться в пространные объяснения по поводу Додда. — Он мой друг детства.

— Но не любовник?

— Дэвид, оставь в покое Габи! — вмешалась Криссет. — Я всеми силами пытаюсь ее успокоить, чтобы все мы могли лечь спать.

Усталая Габи смотрела на Дэвида будто сквозь густой туман. Она всегда любила Додда, для нее это было так очевидно, но объяснить свои чувства она не могла.

— Дэвид, — тихо спросила она, — на Тринидаде существует культ вуду?

На мгновение в его глазах показался страх.

— А, так полиции известно, что означает кровь с перьями?!

— Ты все понял с самого начала, правда? Понял, как только увидел бедного старого Юпитера. Ох, Дэвид, почему ты ничего не сказал?

Он бросил взгляд на Криссет.

— Я подумал, что кто-то пошутил, — с трудом пробормотал он.

— Дэвид, они убили моего пса! — взорвалась Габи. — Ты это называешь «шуткой»?! Детектив сказал, что кто-то пытался применить черную магию против Эскудеро, семьи кубинцев, которая жила в гараже.

— Только не говори о черной магии, — быстро произнес он. — Это может означать все, что угодно. Речь идет об африканской религии, очень древней и таинственной.

— Расскажи ей, — сказала Криссет, устало опускаясь на стул. — Она все еще думает, что это торговцы наркотиками.

— Это настоящая религия, — угрюмо произнес Дэвид. — В суровые старые времена на острова привозили рабов, которые хотели поклоняться своим божествам, но белые хозяева запретили им это. Тогда чернокожие стали поклоняться своим богам втайне, опасаясь жестоких наказаний.

Дэвид подвинул к себе чашку с чаем.

— Неужели мы обязаны пить горячий чай, любовь моя, когда стоит такая жара? Неужели у тебя не найдется бутылочки холодного пива, хотя бы самой маленькой?

Криссет смерила его тяжелым взглядом.

— Вода или чай, парень, так что бери или выметайся.

Он вздохнул и поднес чашку к губам.

— На Гаити жрецам вуду приходилось прятаться в лесах. Они играли на больших барабанах, призывая богов снизойти к ним. Поэтому культ вуду справляется среди холмов, подальше от глаз белого человека. Но на Кубе рабы оказались умнее. Они не ушли в леса. Они взяли святых из католических церквей и сделали их своими старыми божествами. Поэтому если белые хозяева приходили и высматривали следы африканской религии, рабы говорили, что не делают ничего плохого, только исправно молятся святой Барбаре, святому Лазарю, Деве Марии и всем остальным. Но всякий кубинец скажет тебе, что святая Барбара — на самом деле Чанго, богиня огня и молнии. Святой Лазарь — Бабалу-ай-ей, исцелитель болезней. А Дева Мария — Ошун, богиня любви и богатства.

Обе женщины удивленно следили за ним.

— Парень, надеюсь, ты не веришь во все это? — спросила Криссет.

— Однако они практикуют черную магию, так ведь? — поспешно вмешалась Габи. — Детектив сказал, что убийство несчастного пса — это своего рода заклинание, чтобы запугать семью Эскудеро.

Дэвид поднял брови.

— Мне ничего не известно об этом, любовь моя. Сантерия не христианская религия, а религия африканцев, и божество божеству рознь. Ялохи, жрицы, творят заклинания, которые временами могут быть добрыми. Например, если ты хочешь победить в азартной игре. А временами — злыми, если, скажем, ты желаешь навести порчу на врага.

— Что-то ты темнишь, Дэвид, — зашипела Крис-сет. — Сознайся, ты был с этим очень хорошо знаком у себя в Тринидаде? — Она потянулась и схватила свою чашку с блюдцем. — Моя семья права — я, должно быть, сошла с ума, что связалась с тобой!

— Пожалуйста, успокойтесь. — Габи не вынесла бы их очередной ссоры. — Мне кажется, что Ангел и его мать попали в какую-то беду, а мы и не подозревали об этом, — задумчиво проговорила она. — Жаль, что они ничего не сказали. Возможно, мы бы смогли им помочь.

И тут Габи неожиданно для себя зевнула. Бросив смущенный взгляд на Дэвида и Криссет, она поспешно встала из-за стола.

— Пожалуй, пойду поищу чистые простыни. Постелим Дэвиду внизу. Я хочу, чтобы он остался, — сказала она в ответ на хмурый взгляд повернувшейся к ней Криссет. — Так я буду чувствовать себя в большей безопасности.

Криссет обвела взглядом одну из спален дома Кольеров, обычно запертую комнату с газовыми занавесками, превратившимися в лохмотья, и кроватью в стиле Людовика IV, с пологом и атласным покрывалом с золотыми кисточками.

— Какая красота, Габриэль! — произнесла она с восхищением в голосе. — Хотела бы я как-нибудь наведаться сюда вместе со своими камерами и сделать этакое фотоэссе о твоем старинном доме. — Криссет задумчиво пощупала атласную ткань покрывала. — И, может быть, о некоторых других особняках на островах Палм и Стар.

Габи снова зевнула, ее глаза слипались.

— Моя мать любит атлас и зеркала. Когда-то в этой комнате всю стену закрывал белый пуховой ковер. Отец всегда говорил, что верхние спальни оформлены в стиле ультрабарокко.

Криссет скинула туфли и уселась на край кровати.

— Наверное, было бы довольно странно здесь жить. Слушай, если боишься, можешь лечь спать вместе со мной. Или я спущусь в твою комнату. Мне все равно.

— Боюсь? — Габи даже не думала об этом. — Я так устала, что ровным счетом ничего не чувствую.

Криссет проводила Габи до двери и встала на пороге, глядя, как она бредет по коридору в свою комнату.

— Если тебя что-нибудь потревожит, — крикнула она вслед, — зови!

Устроившись в постели, измученная Габи закрыла глаза, уверенная, что немедленно заснет.

Однако сон не шел.

В окне шумно работал вентилятор, всасывая внутрь комнаты влажный ночной воздух с залива. Простыни невыносимо липли к телу. Габи отбросила покрывало и осталась лежать в старой батистовой ночной сорочке.

В кромешной тьме время, казалось, остановило свое течение. Габи долго ворочалась без сна, и когда посмотрела на светящийся циферблат часов, было без четверти четыре.

Застонав, она встала и прошлась, с удовольствием ступая по прохладному кафелю пола, затем задернула шторы, чтобы свет полной луны не падал на кровать, и снова легла, усилием воли заставив себя не думать о бедном старом Юпитере.

Беспокойное томление овладело ею. Габи подумала, что никогда уже не приспособится к влажному зною Флориды. Но ведь в Италии было почти так же жарко, раздраженно подумала она. Что с ней такое происходит?

Вуду. Сантерия.

Габи перевернулась на живот. Кровь стучала в ее висках. Стоило ей закрыть глаза, и темная комната начинала немилосердно вибрировать, словно она слышала стук собственного сердца, усиленный в тысячу раз.

Габи поняла, что каким-то чудным образом все же погрузилась в сон. Она была вновь во Флоренции в своей комнатке на виа Стратторе, где выше по улице маленькие моторные скутеры вечно будили ее по утрам своими хлопками и ревом. В таком же колотящемся ритме работали мотоциклетные моторы.

Спустя мгновение Габи осознала, что лежит в объятиях мужчины, который крепко прижимает ее к себе. Она чувствует его тело, мускулистое и теплое, атласную кожу. Сердце его билось так громко, что она попыталась отодвинуться прочь. Каждой своей клеточкой она ощущала близость этой желанной силы, тесное соприкасание с могучим телом.

В нем было столько напора, так отчетливо ощущалось его отчаянное желание, что это даже пугало. Он хотел ее.

Кто бы это ни был, он сжимал ее так крепко, так вожделенно, будто стремился навеки удержать в своих объятиях. Она чувствовала тепло его дыхания у себя на губах. Вместе с безрассудным желанием, росшим в нем с каждой секундой, возрастала и ее тревога. Ничто не могло сравниться с этим всепоглощающим вожделением! Удушливое, подавляющее чувство страха вновь охватило Габи.

«Нет!» — беззвучно выкрикнула она, сопротивляясь таинственной силе.

Внезапно в ее сновидение ворвался странный звук, который, казалось, доносился из бушующего огненного кольца. Этот звук, похожий на душераздирающий вопль, прошел сквозь нее, заглушая ритмичное биение сердца. Ослепительная вспышка, подобная молнии. Пронзительный визг в сжатой до предела атмосфере.

Габи проснулась. Крик едва не сорвался с ее губ.

Содрогаясь, она наконец осознала, что находится дома. В своей собственной спальне. Яркий лунный свет проникал сквозь шторы и падал на простыни. Точно в тумане, она вспоминала свой сон. Ей приснилась Флоренция? Моторные скутеры? Некто, испытывавший к ней могучее желание? Его объятия, подобные стальным обручам, из которых ей не вырваться? Нечто, ревевшее, как двигатель реактивного самолета?

Габи прислушалась. В горячем ночном воздухе чувствовались едва ощутимые вибрации. Ни порывы ветра, ни оконный вентилятор, ни холодильник на первом этаже были здесь ни при чем. Постукивание шло прямо из стен.

Она опустила ноги с кровати и, крадучись, вышла в холл, на галерею, тянувшуюся над старинной гостиной. Она прислушивалась к странному ритму, барабанному бою, который, казалось, был растворен в знойной атмосфере.

Внизу на кушетке спал Дэвид. При лунном свете ей удалось разглядеть смятые белые простыни и силуэт его большого тела.

Чувствуя невольную дрожь во всем теле, Габи попыталась уверить себя в том, что все это лишь ночной кошмар. Но тогда отчего этот завораживающий звук, тревожащий душу, не смолкает теперь, когда она пробудилась ото сна?

Кроме того, в воздухе присутствовал странный запах, чувствовавшийся более отчетливо тут, на галерее. Запах тлеющего дерева, зеленых джунглей. Солнечный свет. Горячая острая пища.

Она заметила, как Дэвид зашевелился, открыл глаза и посмотрел прямо в темноту. Точно кошка, одним молниеносным движением он соскользнул с кушетки и поднялся на ноги. На нем были джинсы, обнаженный мускулистый торс блестел во мраке. Он медленно повернулся и устремил взгляд на Габи, будто в этот ночной час твердо знал, что должен ее увидеть.

Габи смотрела на Дэвида. Его глаза горели почти устрашающим светом. Она понимала, в каком виде явилась перед ним у перил галереи: в старой ночной сорочке, с рассыпавшимися по плечам волосами, омытая яркими лучами полной луны.

Призрачный ритм, подобный отдаленному бою барабанов в дебрях джунглей, звучал со всех сторон. Усиливающийся запах напоминал аромат морского воздуха на тропических островах. Знойное пекло их ландшафтов. Трепеща от страха, Габи осознала, что Дэвид тоже слышит эти звуки, вдыхает эти запахи.

— Дэвид, — прошептала она. По громадной комнате эхом пронеслись ее слова. — Эскудеро не имеют к этому никакого отношения. Все дело во мне, правда?

Он мог не отвечать. По выражению его лица Габи поняла, что была права.

8

Наклейка на бампере впереди идущей машины изображала американский флаг и гласила: «ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ ИЗ МАЙАМИ НЕ ЗАБУДЬТЕ ПРИХВАТИТЬ С СОБОЙ ФЛАГ!»

Сидя за рулем арендованной у газеты машины, Криссет свернула на главную трассу Майами-Бич, Коллинз-авеню.