Желания. Страсти. Фантазии. Гороскоп вашей сексуальности Дэвис Роуэн

12

Габи в изумлении блуждала по квартире. Спальня еще больше, чем гостиная, походила на поле после битвы. Массивная мебель осталась на месте, но Эскудеры прихватили занавески, плетеные коврики, дочиста выгребли всю кухонную утварь. Исчез даже чехол матраса с разобранной кровати. Кто-то в такой спешке срывал занавески в спальне, что почти в дугу согнул металлическую рейку.

Габи распрямила поврежденный стержень и положила его на подоконник. Вентилятор все же не унесли. Она повернула выключатель, чтобы проверить, не оставлен ли он из-за неисправности. Прибор с гулом заработал, подавая в комнату мощные струи долгожданного свежего воздуха.

Джеймс Санта-Марин стоял в дверном проеме, просунув большие пальцы за пояс джинсов, и наблюдал за ее действиями.

— Мне жаль, — наконец произнес он.

Габи пожала плечами.

— Не стоит сожалений. Не ты же это сделал.

Она провела пальцем по слою просыпанного талька на покореженном туалетном столике. Прежде на нем гордо красовалась коллекция фотографий: Ангел, приодетый к первому причастию, Рафаэль, покойный муж Елены, несколько старых расплывчатых снимков родственников, оставшихся на Кубе. Теперь остались лишь следы в тех местах, где стояли в спешке схваченные со столика фотографии.

— Елена всегда была такой аккуратной, так любила чистоту и порядок. Даже не верится, что она забрала вещи и оставила после себя такой беспорядок. — Габи пожалела, что не проверила квартиру раньше. Теперь, подумала она, некому будет помочь ей с уборкой и присмотреть за садом. Ей придется потратить целый уик-энд, чтобы в одиночку ликвидировать весь беспорядок. Одна мысль об этом приводила ее в уныние. Она присела на край кровати, уныло глядя вокруг себя.

— Это не они сделали, — сказал Санта-Марин. — Кто-то посторонний был здесь и поспешно забрал все, что попадало под руку.

Габи подняла голову.

— С чего ты взял?

— Он не знал точно, что брать. Поэтому забрал все, что не было привинчено к полу.

Она устало убрала с лица выбившиеся пряди волос.

— Может быть, это обычные взломщики, — неуверенно предположила она, — которые грабят квартиры, чтобы достать деньги на наркотики.

Санта-Марин следил за движением ее руки, которой она приподняла волосы с шеи и на мгновение придержала их, подставляя кожу легкому дуновению прохладного воздуха.

— Для таких целей они взламывают большие дома, — не согласился он. — В жилищах прислуги не особо поживишься.

Уж он в этом разбирается, с внезапной горечью подумала Габи. Она нетерпеливым жестом сняла жакет и положила его поверх матраса.

— В моем детстве Майами был совершенно другим.

Он с загадочным видом прислонился к дверному косяку.

— Наркотиками не торговали бы, мисс Кольер, если бы граждане Соединенных Штатов не лезли из кожи, чтобы припудрить свои носы всякой дрянью. Спрос рождает предложение.

— Ты хочешь сказать, что невинные торговцы наркотиками лишь предоставляют людям то, что они хотят? — В ее голосе чувствовался саркастический оттенок.

Лицо Санта-Марина стало мрачным.

— Ты опять? Если я латиноамериканец, то уже одно это делает меня виновным в подрыве устоев американского общества?

— Это ты сказал, — огрызнулась она, — а не я.

Санта-Марин отделился от дверного проема и сделал несколько шагов в ее сторону.

— Хорошо, мисс Кольер. Сказать вам, сколько раз в кулуарах, в туалетах дорогих ресторанов или в чертовых теннисных клубах ко мне лезли совершенно незнакомые люди, чистокровные американцы из высшего общества Майами, тонкое чутье которых подсказывало им, что, раз уж я на вид латиноамериканец, то у меня наверняка найдется для них несколько порций вожделенного порошка!

Габи скривила губы.

— Я ни в чем тебя не обвиняла.

— Или, желая поддержать знакомство, — зловещим тихим голосом продолжал он, — я толкну им немного кокаина, ведь каждый неотесанный кубинец мечтает быть допущен в священный круг стопроцентных американцев. Представляешь, как от этого трепетало мое гипертрофированное латиноамериканское самолюбие? Как все это мне чертовски льстило!

— Я не желаю это обсуждать. — Санта-Марин теперь стоял прямо перед ней, и Габи уже жалела, что сняла жакет. Шелковая блузка облегала тело, подчеркивая формы ее грудей.

— Зато я не прочь. Я хочу рассказать тебе, что чувствую, когда пытаюсь довести до конца деловую встречу с каким-нибудь чопорным американцем, нанюхавшимся до такого отупения, что не видит документа, на котором ставит свою подпись. Он даже не понимает условий договора, с таким тщанием выработанного адвокатами обеих сторон. Но через два-три дня он же назовет меня грязным пронырой, вымогавшим у него деньги, и, чтобы уладить все мирным путем, предложит время от времени прокручивать с ним кое-какие делишки.

Габи смотрела в сторону.

— Мне нет дела до твоих проблем!

— Разумеется, нет, мисс Кольер. — Он присел рядом на кровати. Совсем близко от Габи. — Потому что в твоих глазах я читаю все те же стереотипные представления о моей латиноамериканской натуре. Ведь ты же уверена, — хрипло прошептал он, — что я могу подкинуть кому нужно немного кокаина? Не правда ли?

— Перестань! — Габи попыталась встать, но он удержал ее за руку. — Отпусти меня.

— В чем дело? Чего ты боишься? — Его жаркие черные глаза светились в нескольких дюймах от ее лица. — Избитого мнения о легко воспламеняющемся темпераменте латиноамериканца? — тихо спросил он. — Или же собственных необузданных желаний чистокровной американки?

Ей удалось высвободить руку.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Санта-Марин насмешливо поднял брови. Он был так близко, что сквозь свою одежду Габи чувствовала жар его тела.

— Не понимаешь? Эй, всякий раз, когда твои очаровательные серебристые глазки шарят по моему телу, мне становится ясно, что ты не прочь отведать сладкого плода. Но не уверена, что я не обману твоих ожиданий, правильно?

Габи силилась отодвинуться от него.

— Я не была «необузданной», — проворчала она. — Это ложь! Ничего похожего.

— Милая мисс Кольер, вам удалось одурачить меня. — Он поднял руку и прикоснулся к шелковистым прядям ее волос, нахмурившись, когда она вздрогнула. — Послав цветы, я хотел сказать, что все помню… очень хорошо помню.

Сердце Габи бешено колотилось. Она в отчаянии бросила взгляд на дверь. Чистое безумие было оставаться с ним в одной комнате. В его присутствии с ней постоянно творилось что-то неладное.

— Всему виной буря, — произнесла она, затаив дыхание. — Ты воспользовался моей беспомощностью.

— Я воспользовался твоей беспомощностью? — Санта-Марин был искренне удивлен. — Леди, именно вы вцепились в меня, как клещ, легли под меня, а потом еще стали поощрять мои действия!

Габи открыла рот от изумления.

— Вот что ты подумал? Что я… я вцепилась в тебя?

— Разве я мог отказать тебе?! — Он был так близко, что Габи чувствовала на своих губах его дыхание. — Боже, до чего ты соблазнительна, — пробормотал он себе под нос. — Я думал, что смогу преодолеть искушение.

Габи поняла, что он вот-вот поцелует ее. Близость этого точеного лица с потрясающими глазами приводила ее в трепет. Однако она чувствовала необходимость произнести что-то, чтобы остановить его.

— У тебя тоже есть стереотипы, — Габи с трудом перевела дыхание, — о развратных американках.

— В колледже я был большим докой по части молоденьких девиц. — Санта-Марин склонил темноволосую голову. — Мне ли не знать?

Габи задрожала, когда он отвел назад ее волосы, обращая ее лицо к себе. Она по-прежнему не могла двинуться с места.

— Я не хочу становиться продолжением твоих экспериментов, — прошептала она.

— Поверь мне, это не эксперимент.

Он осторожно провел теплыми упругими губами по ее щеке к трепетно чувствительной точке у ее уха. Габи беспомощно задрожала. Его чувственный рот прижался к ее губам, вызвав острое желание в ее теле. Будто электрический разряд пробежал между ними. Вновь в ней воскресли пленительные чары той ночи. Габи покорно подняла руки и обвила ими его шею, что есть сил прижимаясь к его телу.

Санта-Марин издал еле слышный стон и сильно сжал ее в своих объятиях. От его тела, сильного и теплого, исходил запах мужского пота, смешанный с запахом мыла. Габи разжала губы и почувствовала, как Санта-Марин задрожал, внезапно зажегшись желанием. Ах, как отчетливо помнила она этот страстный трепет! Из ее памяти, как она ни старалась, не могли изгладиться интимные подробности той ночи.

Габи сознавала, что поступает безрассудно, уступая натиску этого безумно красивого и сексуального мужчины. Ей оставалось лишь удивляться собственной готовности пойти до конца. Но она уже отбросила в сторону сомнения. Жизнь проходила мимо нее. Любовь, счастье, даже секс — все это прежде не трогало маленькую робкую Мышку. Теперь все изменилось: она хотела любить и быть любимой.

Габи крепко прижалась к нему и скользнула руками вниз по его мускулистой спине.

— Боже мой! — Быстрым движением Санта-Ма-рин проник под ее юбку, дрожа от одного лишь прикосновения к тонкому лоскутку нейлоновых трусиков. — Ты понимаешь, что творишь?

— Да. — Она вся горела. Дикарка. Даже голос ее звучал теперь совсем по-другому.

Он дотронулся до нежной кожи, раздвинул плотно сжатые бедра и прильнул к неглубокой впадинке, мягко, но настойчиво лаская маленький, скрытый от глаз бутон ее плоти.

— Тише, тише, — успокоил он Габи, когда она вздрогнула под его рукой и невольный стон сорвался с ее губ. Нахлынувшие ощущения оказались сильнее, чем она могла вынести.

Санта-Марин посмотрел ей в лицо: глаза полуприкрыты в истоме, губы слегка припухли.

— Габриэла… — он произнес ее имя по-испански, и оно прозвучало невероятно соблазнительно. — Не делай этого, — прошептал он, — если не хочешь.

В мечтательной улыбке Габи читалась полная капитуляция перед его напором. Санта-Марин опустил ее на постель. Пока она лежала неподвижно, он, поднявшись, рывком снял с себя рубашку, скинул ботинки, затем расстегнул «молнию» и освободился от джинсов. Потом он снял короткие черные трусы.

На мгновение его силуэт обрисовался в ярком свете летнего солнца, льющегося через окно. Его живописное золотистое тело отличалось какой-то ранимой красотой. Он казался молодым, беспечным, обладающим бесподобной тягой к жизни. Когда он повернулся, перед ним далеко вперед выступило багровое древко мужской плоти.

Зрелище обнаженного мужского тела подействовало на Габи, как ушат ледяной воды, окатившей ее с головы до ног. Она была по-прежнему полностью одета: все та же льняная юбка, шелковая блузка в цветочек, даже туфли. Однако Санта-Марин, двигавшийся в ее сторону, был совершенно наг.

Габи села, борясь с подступающей паникой.

— Не могу!

— Что?

— Ты слышал. — Габи поджала колени, сидя на голом матрасе. Неужели она сошла с ума и позволит ему прикоснуться к ней? — Я не ложусь в постель с… мужчиной посреди дня!

Он, крадучись, сделал еще несколько шагов и с минуту молча смотрел на Габи, затем наконец произнес безразличным тоном:

— Хочешь, чтобы я вернулся после наступления темноты?

— Нет! Нет! Не могу. Я не хочу тебя.

Санта-Марин замер, черты лица его исказились, глаза превратились в щелочки и засветились пробуждающимся гневом. Габи напряглась. Она поняла, что худшего и сказать не могла.

— Зачем ты это делаешь со мной? — резко спросил он.

Габи не могла отвести взгляд от его ледяных глаз. Он, наверное, считает, что она затеяла с ним жестокую игру. Но ведь он же гангстер. Персонаж из преступного мира. Не может же она лечь с ним в постель!

— Да и ты меня не хочешь, — выпалила она, клацнув зубами. — Я не принадлежу к твоему типу.

Габи видела, как медленно сжались его кулаки, длинные мускулы рук переплелись под гладкой загорелой кожей.

— Мой тип? Боже мой, да ты, оказывается, любительница подразнить? — Санта-Марин с усилием произносил каждое слово. — Это что-то вроде нового способа развлечения? Дождаться, когда я стяну трусы, а потом взять и прищемить мне яйца?

Габи пришла в ужас.

— Не говори так. Это отвратительно!

— А я думал, что ты другая! — выкрикнул он. — Каким же проклятым глупцом я оказался!

— Позволь мне встать с кровати. — Она попыталась проскользнуть мимо него.

— Шутишь? — Он схватил Габи, грубо притягивая к себе. Его лицо исказилось яростью. — Говоришь, что хочешь меня, потом передумываешь, а теперь решаешь смыться!

— Нет… подожди! — вскрикнула она.

Его пальцы уже трудились над пуговицами ее блузки. Габи пыталась сопротивляться, но он уже сорвал шелковую ткань с ее плеча, обнажая лямку бюстгальтера.

— Посмотрим, — хрипло проговорил Санта-Ма-рин. — Посмотрим, черт возьми, хочешь ли ты меня.

Габи понимала, что сама во всем виновата.

— Ты же не станешь меня насиловать, — холодея, произнесла она, когда он стянул с нее блузку и отбросил в сторону. — Нет!

— Разве ты не этого добивалась? — Стоя перед ней на коленях, Санта-Марин ухватился за юбку и рывком стянул ее, так что раздался треск оторвавшейся пуговицы. Он поймал дергавшуюся лодыжку и яростно и неумолимо вжал ее в поверхность матраса. — Да, так поступают неотесанные мужланы. — В сторону полетели растерзанные трусики. — Многие поступки латиноамериканцев сродни звериным, — свирепо процедил он. — Может быть, хочешь, чтобы я параллельно горланил «Guantanamera»?

— Нет. — Габи зажмурила глаза, когда он чуть ли не срывал с нее бюстгальтер. Да, он не уступал ей в жестокости. — Прости меня, — прошептала она. — Прости… прости… прости!

Санта-Марин склонился над ней, накрыв ладонями ее груди.

— Габриэла, — хрипло произнес он.

В том, как его руки касались нежных изгибов и впадин ее бедер и ног, с лютым вожделением лаская бархатистое податливое тело, чувствовалась возрастающая страсть дикаря.

— Как ты дьявольски красива, — пробормотал он. — Ну почему тебе непременно нужно свести меня с ума?

Габи всхлипнула, когда он наклонил темноволосую голову и прикоснулся губами к ее розовым соскам. Запустив пальцы в его волосы, она извивалась под ним, в то время как он ласкал ее груди, плавно и игриво, чуть покусывая ее нежную кожу.

— Я не мог забыть, как ты прекрасна, — прошептал он страстно. — Твоя чудесная белая кожа, фантастические волосы, рыжие, с огненным оттенком. — Он поднял голову, сверкнув на нее глазами. — О, проклятие, Габриэла, твой вид пьянит меня. Я так хочу тебя.

— Я не хочу этого делать, — слабея, пробормотала Габи.

— Нет, хочешь!

Санта-Марин с жадностью прильнул губами к ее губам и опустился на нее всем телом. Габи почувствовала, как его горячая шелковистая плоть проникает между ее бедер.

Она силилась отодвинуться, но Санта-Марин, не выпуская ее, прижался лицом к ее шее. Габи вдохнула аромат его волос.

— Габриэла. — Слова звучали приглушенно. — Я не буду груб. с тобой. Не могу, даже если бы ты попросила меня об этом. Это не мой стиль. Ты позволишь мне просто любить тебя?

Ее сердце рвалось из груди. Эта невероятная нежность на фоне пылающей мужественности находила в ее душе такой же отклик, как в первый раз. Как она могла противиться ему? Джеймс Санта-Марин был воплощением ее собственного безумия. Тая под его телом, она ясно осознавала, что еще расплатится за свои прегрешения.

Он почувствовал, что Габи уступает, и глубоко вздохнул.

— Боже, как я мечтал об этом! — Санта-Марин щедро покрыл поцелуями ее шею и лицо. — Ты не выходила у меня из головы, Габриэла, все время я думал только о тебе. — Он запнулся. — Это так чертовски опасно для меня. Сродни самоубийству.

Руки скользнули дальше, сжимая нежные ягодицы и привлекая ее ближе. Она чувствовала, как он растет, наливается мощью. Первобытное возбуждение захлестнуло обоих. Санта-Марин прижался к ней своим могучим телом, и ее бедра, теплые и влажные, раздвинулись, чтобы вобрать его. С неотразимой энергией он выгнул тело и погрузился в нее.

Крик застыл у нее на губах. Чувствуя невероятную боль, она с диким взглядом вонзила ногти ему в спину. Габи поняла, что он лишь на полпути и не может двинуться глубже. Она почувствовала, как он подался назад, дрожа и силясь сохранить спокойствие.

— Ты девственница?! — Слова давались ему с огромным трудом.

Внимание Габи было полностью сконцентрировано на тягучей, невероятной боли там, где он пытался проникнуть в нее.

— Почти.

— Почти? — чуть ли не выкрикнул он.

— Всего раз! — Габи пыталась умерить свою болезненную реакцию, подстегиваемая непонятным, но жгучим желанием. Шелковистые влажные плечи Санта-Марина трепетали под ее руками. Он был лишь отчасти погружен в нее, но Габи и представить себе не могла более пугающего эротизма. Этот опасный красавец занимался с ней сексом, любил ее. Свершилось. Она тяжело перевела дыхание.

— Всего один раз до этого.

— О, Господи. — Он закрыл глаза и сделал длинный судорожный вдох. — Почему я это делаю? — Его голос был полон отчаяния. — Какое-то сумасшествие. Меня бы пристрелить за это! Я даже забыл о презервативе.

Их дрожащие от вожделения тела были обильно покрыты испариной. Габи призывно повела бедрами. Он тяжело застонал.

— Боже, не делай этого. Ты меня не слушаешь?

Она взглянула ему в лицо, поглощенная собственными потрясающими переживаниями.

— Дорогая, — прошептал Санта-Марин, — у тебя все такое маленькое и тугое. — Капельки пота выступили у него над верхней губой. — Я слишком поторопился. Я не хотел сделать тебе больно.

Он попытался отодвинуться, но Габи только сильнее прижалась к нему. Пусть он займет место боли. Все было так ново, она так хотела его! Теперь Габи уже не могла остановиться, даже если бы пожелала!

— Все в порядке, — подбодрила она его. — Все хорошо.

— Нет, это не хорошо. — Он коснулся губами ее губ, потом стал покрывать лихорадочными поцелуями глаза и лоб. — Я не должен…

— Нет! — покачала головой Габи, наслаждаясь ощущением погруженной в нее большой твердой мужской плоти. Ее охватила такая пламенная нежность, что она готова была разрыдаться. Она хотела его! Она сама не заметила, как этот жгучий требовательный красавец похитил ее сердце. В нем сконцентрировался для нее сейчас весь мир, остальное перестало существовать.

— Люби меня, — призвала его Габи. — Только люби меня!

Она вновь повела бедрами, настойчиво вбирая его в себя. Санта-Марин уже не мог больше сдерживаться. Со сдавленным возгласом он вошел в женское лоно. Это движение, медленное, непреклонное, полное затаенной страсти, потрясло ее. Тихий, полный нежности голос нашептывал Габи о свежей и хрупкой красоте ее тела, о том, что его обладатель не желает причинить ей вреда.

Обезумев и позабыв о всякой осторожности, они соединились, одержимые стремлением обладать друг другом, стать одним целым. Поддерживая Габи за бедра, он входил в нее вновь и вновь, с каждым продолжительным толчком проникая все глубже.

В сознании Габи мелькнула мысль, что в целом мире не нашлось бы более страстного, могущественного любовника, чем Джеймс Санта-Марин. Он любил неистово. Достигнув пика наслаждения, она закричала и, будто в ответ, услышала его хриплый стон. Извиваясь, Санта-Марин поспешно припал губами к ее рту.

Тело его раз за разом сотрясалось, наконец, все еще неровно дыша, он опустился на локти.

— Никогда, никогда прежде, Габриэла, — услышала она его чуть хриплый, взволнованный голос, в котором чувствовалось искреннее удивление, — я не испытывал ничего подобного!

Они медленно возвращались к действительности: рокочущий звук вентилятора на окне, лучи солнца на кровати, обжигающий летний зной. Габи откинулась назад, внутри ее звенели последние отголоски их страсти. Джеймс опустился поверх нее. Ласкающим движением она отвела влажные волосы с его лба. Мысль о его тигриной сущности не давала ей покоя. Бабалао оказался прав.

Джеймс Санта-Марин, сильный, гордый и неотразимый, посмотрел на нее и улыбнулся, обнажая белые зубы.

— Ты делаешь меня таким счастливым, — пробормотал он.

Ее сердце болезненно сжалось. Можно ли было ожидать, что случится этим летним днем в старой квартирке над гаражом? Чудеса да и только! Она с удивлением призналась себе, что влюблена в него.

— Весь ужас в том, — продолжал Санта-Марин, касаясь губами ее лба, — что я не могу себе это позволить. Я действительно не имею права принимать на себя никаких обязательств. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Даже в самых мелочах. Я даже не могу ничего объяснить тебе!

Габи, стараясь отдалить момент, когда исчезнут последние отблески недавнего счастья, следила за движением изящной линии его губ. Отдавшись любви этим ослепительным солнечным днем, она забыла обо всем на свете. Неожиданно Габи напряглась всем телом. Состояние эйфории мигом улетучилось, когда она вспомнила о Додде.

Постепенно Санта-Марин перестал расточать поцелуи, заподозрив что-то неладное.

— Я помолвлена, — с отчаянием в голосе проговорила Габи и беспомощно посмотрела на Санта-Марина. — У меня скоро свадьба!

— Что?! — Эффект был потрясающим.

Габи высвободилась из его объятий — потребовались все силы, чтобы сдвинуть такую массу, — и села на край кровати.

— Сегодня я обещала выйти замуж.

Сел и Санта-Марин, выпрямив стройное нагое тело.

— Замуж, — повторил он, не отрывая от нее взгляда.

— Я помолвлена с Доддом Брикелом. — Слова уже текли сами собой.

С непроницаемым лицом он поднялся с кровати. Габи оцепенело смотрела, как Санта-Марин натягивает джинсы. Потом он нагнулся и подобрал ботинки, но не спешил надеть их.

— Поздравляю, — натянуто произнес он. — Рад, что ты вспомнила об этом после того, как мы занялись любовью, а не прежде.

— Не говори так, — прошептала Габи.

Он бросил на нее быстрый пронзительный взгляд.

— Почему же? Именно это я и хотел сказать. Сегодня у меня был не особенно плотный график, и я нашел чудесный способ убить время.

Габи, ничем не прикрыв свою наготу, встала с кровати. Он отвернулся.

— Я забыла об этом, — сказала она, не веря собственным словам.

— Тогда тебе стоит забыть и о том, что только что произошло между нами! — Санта-Марин сохранял удивительное самообладание. Холодом веяло от его гневных слов.

— Наверное, я должен пожелать тебе счастья в личной жизни?! Честно говоря, не дождешься.

Габи захотелось спрятаться куда-нибудь от его сурового взгляда. Но куда?! Охваченная отчаянием, она судорожно сжала руки. Как ей хотелось, чтобы весь мир полетел в тартарары! Она не сможет спокойно жить дальше. Она любит Джеймса Санта-Марина. Но теперь все так запуталось.

— Ну что? — спросил он, глядя в лицо Габи.

От страшного смущения и расстройства она боялась встретиться с ним взглядом. Как она могла так легкомысленно броситься в объятия мужчины?! Ведь подсознательно ее не оставляла уверенность в том, что она выйдет замуж за Додда. На этот безумный поступок она пошла под влиянием сильного физического влечения, которому не могла противиться. Габи пришла в ужас, осознав, на какие отвратительные вещи она способна. Боже милостивый, оказывается, она совершенно не знала собственной натуры!

Пожав плечами, Санта-Марин отвернулся и подобрал со стула свою тенниску.

В последний момент он все же задержался в дверном проеме.

— Услуга за услугу, — не оборачиваясь, проговорил Санта-Марин. — Чтобы показать, как я ценю то, что ты… что я здесь сегодня получил, дам тебе один дельный совет. Что бы ни произошло, не позволяй своему пронырливому американскому дружку подбить тебя на продажу этого места.

Она услышала удалявшиеся по лестнице шаги, а минуту спустя — звук заводившегося двигателя «Ламборджини». Хруст гравия под колесами возвестил о том, что машина отъехала от дома.

13

Криссет лежала на животе на грубо сколоченной скамье в тени индийской смоковницы. Развязанные тесемки верхней части ее ярко-желтого бикини свободно свисали с деревянных перекладин. Общественный парк Майами на Восемьдесят первой улице в полдень почти пустовал, ибо большинство загоравшей и купающейся публики в это время искали убежища в своих гостиничных номерах от безжалостно палящего солнца. За широкой полосой песка, подобно долине, усыпанной крупными зеленовато-голубыми самоцветами, сверкал своей ослепительно кристальной чистотой Гольфстрим.

Криссет подавила зевок.

— Вот так и надо коротать время ленча, Габриэль, — произнесла она, лениво растягивая слова. — Признайся, что в Майами все же жить можно, если здесь удается провести свободный часок таким образом.

— М-м-м, — протянула Габи с отсутствующим видом. Она перечитывала черновик объявления о собственной помолвке.

Габи сидела, вытянув ноги на парапет, под которым открывался вид на береговые заросли морского винограда и индийских смоковниц. Все утро они с Криссет провели за съемками зимней деловой одежды, коллекции вышитых бисером и блестками вечерних платьев из магазина Сент-Лорена в Бэл-Харбор. Именно разительный контраст между утренними часами, в течение которых они постоянно следили за правильным освещением, успокаивали местного нервного менеджера и старались вызвать смех у группы исключительно неуклюжих манекенщиц, и полуднем, когда они купались во время перерыва на ленч на территории одной из самых живописных прибрежных парковых зон Майами-Бич, и составлял главную прелесть безумной жизни в Майами. Будучи уроженкой этого города, Габи всегда считала местную экзотику чем-то само собой разумеющимся. Однако только теперь она научилась по-настоящему ценить ее.

Криссет перевернулась на спину, придерживая у груди верх своего бикини. Габи, глядя на свою подругу, подумала, что Криссет, обладательница грациозного смуглого тела, больше походила на профессиональную модель, чем те дилетантки, которых ей пришлось снимать последние несколько часов. В магазине у Сент-Лорена Криссет купила два головокружительно дорогих летних костюма. Даже по сниженным ценам распродажи на них ушла сумма, составляющая ее заработок за несколько недель. Днем раньше Криссет заказала ленч в дорогом прибрежном ресторане, оплатив счет за них обеих, потому что у Габи не оказалось денег. Однако, несмотря на свои экстравагантные выходки, Криссет не могла скрыть своего беспокойства и раздражения. Ее никак нельзя было назвать счастливой. За все это время она ни разу не упоминала о Дэвиде Фотергиле.

— Эй, Габриэль, как твое объявление? — лениво справилась она. — Ничего смотрится?

— С ним все в порядке. — Габи разглядывала свою фотографию, снятую в период ее работы во Флоренции. Она и не представляла, как изменилась! Девушка с натянутой улыбкой и светлыми локонами, откинутыми назад, чье фото должно было появиться в колонке брачных объявлений «Таймс джорнэл», казалась ей незнакомкой. Да, приходилось признать, что чуть более двух месяцев назад она была совсем другой. Нынешняя Габи имела совершенно новый гардероб и новую прическу. Даже загар был другим. Ее взгляд упал на подпись под фотографией: «Миссис Пол Астон Кольер из Майами извещает о помолвке своей дочери, Виктории Габриэль, с уроженцем Майами, Доддсоном Фледжлер Брикелом Третьим».

Что ж, подумала она со вздохом, дело сделано. В воскресенье с объявлением о помолвке ознакомятся несколько сотен тысяч читателей «Таймс джорнэл», включая всех друзей и знакомых Пола и Жаннет Кольер по Старому Майами и, разумеется, семейство Додда.

«Нареченная невеста — дочь покойного Пола Астона Кольера, спортсмена и основателя соревнований на Кубок океанской марафонской регаты, внучка Астона Джорджа Кольера, одного из пионеров в деле освоения Южной Флориды, и внучатая племянница генерала Роберта Р. Пирса из Сент-Августина. Мисс Кольер посещала дневную школу в Рэнсом-Кантри и закончила среднюю школу Майами-Бич. Получила диплом искусствоведа в университете Флориды и до последнего времени работала ассистентом в научных исследованиях, проводимых во Флоренции в рамках проекта Школы изобразительных искусств в Огайо. В настоящее время является корреспонденткой отдела мод „Таймс джорнэл“, Майами».

Несколько дней назад Габи подсунула своей матери печатный вариант объявления, взяв на себя труд описать, как и где Додд сделал ей предложение, то есть обрисовав сцену в ресторане «Башни Брикел». Мать не обратила на него ни малейшего внимания. Она была поглощена статьей в воскресном выпуске о последнем приезде Фрэнка Синатры в Майами-Бич и грезила картинами его былой славы.

— Теперь, в свои семьдесят с лишним, — сокрушалась Жаннет, — он совсем старик. Даже не верится!

Габи оставила мать наедине с газетой. За дверью ее попыталась успокоить симпатичная медицинская сестра. Индифферентность, рассеянная замкнутость в себе — все это было совершенно нормальным явлением в процессе вывода из запоя. Однако ее объяснения ничуть не подняли подавленное настроение Габи.

«Нареченный жених, — продолжала она зачитывать объявление, — сын мистера и миссис Доддсон Флэджлер Брикел-младший из Майами и Сент-Круа. Учился в Академии св. Павла и университете Майами, получил юридический диплом университета Вирджинии. В настоящее время является младшим партнером в майамской фирме „Брикел, Мастерсон и Брикел“, членом совета директоров Берегового банка и трастовой компании южной Флориды и финансовым управляющим корпорации Палм-Мар. Мистер Брикел состоит членом Бискайнского яхт-клуба, „Эльдорадо Котильон“, а также клубов любителей игры в теннис и водное поло. О дате бракосочетания будет объявлено заранее».