Хижина в горах Браун Сандра

– Исчезла? – Элис совершенно проснулась.

За полчаса до этого к «вечеринке» присоединился сержант Грейндж. Найт и агент Коннел на полицейском жаргоне со множеством непонятных сокращений посвятили его в последние события. Тем временем десятки сотрудников на улицах пытались напасть на след Эмори. Снега становилось все больше, поэтому искать следы шин и ног стало еще труднее.

Но они все-таки нашли две пары следов у входа в соседние апартаменты. Отпечатки высоких сапог Эмори не указывали на то, что она сопротивлялась или хотя бы замешкалась. На основании четких очертаний отпечатков ее обуви Найт пришел к выводу, что она по своей воле последовала за тем, кто оставил более крупные отпечатки. И Коннел с ним согласился.

Джефу потребовались его благоразумие и самоконтроль до последней унции, чтобы не разбить что-нибудь или не выдрать себе волосы. Но он не мог позволить ярости взять над ним верх. Он просто обязан продолжать думать спокойно и прагматично.

Найт и Коннел практически не обратили на него внимания, когда он извинился и ушел, чтобы позвонить Элис.

– Если Эмори кому-то и позвонит, то это будет Элис, – сказал он офицерам. Но искреннее удивление Элис убило эту слабую надежду.

– Она исчезла около получаса назад, – сказал Джеф своей любовнице. – Мы думаем, что Эмори ушла с мужчиной из ставшей уже знаменитой хижины. Наконец-то я узнал его имя. Его зовут Хэйес Бэннек.

– О, Джеф…

От ее сочувственного вздоха его бросило в дрожь. Этим вечером люди говорили ему глупейшие, бесполезнейшие вещи.

– Ты и половины не знаешь. Она и этот мужчина были соучастниками преступления.

И Джеф рассказал Элис о краже со взломом.

– Я не могу поверить, что Эмори на это пошла!

– Я бы тоже не поверил, если бы не увидел все своими глазами.

– Против нее выдвинуты обвинения?

– Нет. Они пришли к выводу, что ее заставили в этом участвовать, хотя я не убежден, что ее потребовалось заставлять. Там была девочка…

Он рассказал о семье Флойдов и о том, что было связано с этим семейством.

– Все это так странно, – пробормотала Элис.

– Еще более странным я бы назвал то место, где живут эти люди, я бы даже сказал, существуют.

Джеф в самых нелицеприятных выражениях описал дорогу, по которой они ехали до хижины Бэннека.

– Лесная глушь, иначе не скажешь, хотя и это слишком высокая оценка для этого захолустья. Флойды ближайшие соседи этого типа, и, как выяснилось, это не случайно. Судя по всему, Бэннек затаил злобу на Флойдов. Бог его знает, что между ними произошло. Уверен, какое-нибудь грязное дельце. Коннел сказал…

– Кто такой Коннел?

– О, это самое интересное. Он специальный агент ФБР.

– Как ФБР оказалось в этом замешано?

– Хэйес Бэннек годами бегает от Коннела. Что-то связанное с массовым расстрелом.

– Ты серьезно?

– Боюсь, что да. Отпечатки Бэннека сняли в хижине. Сообщили Коннелу. И тот сразу же примчался сюда. Через двадцать минут после встречи с ним и ее рассказа о приключениях в горах Эмори сбежала, почти наверняка с Бэннеком. И пока мы с тобой разговариваем, их следы заметает снегом.

Он помолчал, перевел дух.

– Кажется, я все рассказал.

Наступило долгое, гнетущее молчание.

Наконец Элис судорожно вздохнула.

– Джеф, это трагический поворот событий.

– В самом деле?

– Не язви.

– Тогда скажи что-нибудь менее банальное.

– Хорошо, – Элис снова помолчала, потом продолжила: – Для меня очевидно, что Эмори потеряла связь с реальностью.

Джеф почувствовал, что она чего-то недоговаривает.

– Элис? Дорогая? Ты знаешь что-то такое, чего я не знаю?

– Я не уверена, что это важно.

– Расскажи мне, и я сам буду решать, важно это или нет.

– Я не могу предать доверие Эмори.

– Твоя преданность ей восхищает, но если ты что-то утаиваешь от меня и от властей, то ты только покрываешь ее странное поведение. Она жертвует своей репутацией и уничтожает свое будущее в клинике. На чаше весов ее карьера, а также моя, твоя и карьера Нила. Не только карьера, ее жизнь может быть в опасности. Мужчина, с которым она сейчас, преступник, жестокий убийца. Господи, Элис, к черту доверие, расскажи мне, что тебе известно!

Она глубоко вздохнула.

– Вчера вечером Эмори позвонила мне из больницы. Вернее, это было уже сегодня, ближе к утру. Мне показалось, что она на грани истерики. Она прерывисто дышала, как будто у нее паническая атака.

– И что ее вызвало?

– Ее очки от солнца. Эмори спросила меня, помню ли, как она в течение дня рассказывала, что они были сломаны.

– Она позвонила тебе на рассвете, чтобы поговорить об очках от солнца?

– Потому что ты спросил, когда их склеили.

– Иисусе, ее действительно заклинило на этом. Вечером она спросила меня об этом.

– Эмори гадала, откуда ты узнал, что очки разбились при падении.

– Я этого не знал. Мне было известно лишь то, что в пятницу она уехала из дома в целых очках. Вчера я заметил, что дужка склеена, – он выждал десять секунд и продолжал: – Элис, почему она… Почему она звонила тебе в панике из-за такого безобидного пустяка?

– Для нее это не было безобидным пустяком. Эмори решила, что ты проговорился, когда спросил ее о них. Задав это вопрос, ты, с ее точки зрения, выдал себя.

– Боже всемогущий, – воскликнул Джеф театральным шепотом.

– Я сказала ей, что она просто дала волю своему воображению, но, когда мы уже заканчивали разговор, Эмори все еще не была в этом уверена.

– Моя жена – воровка, которой приятнее в компании беглого преступника, но она обвиняет меня. Невероятно.

– Когда я с ней говорила ночью, я не знала о краже со взломом и обо всем остальном. Но и без этого Эмори вела себя нерационально. Я предположила, что она перекладывает на тебя свою вину.

– Ее вину за кражу со взломом?

Элис не ответила.

– Или вину за что-то другое?

– Джеф, я не могу…

– Эмори переспала с ним, верно?

Элис промолчала.

Он фыркнул:

– Многозначительное молчание конфидентки и подруги.

– Я ей не слишком хорошая подруга, – с искренним раскаянием произнесла Элис. – Я сплю с ее мужем.

– Она знает.

– О боже, – взвыла Элис.

– Расслабься, ради бога. Я не назвал твоего имени, но признался в измене.

– Почему? Почему сейчас?

– Эмори загнала меня в угол. Даже после сегодняшних шокирующих открытий ей хватило наглости напрямую спросить меня, есть ли у меня любовница. В ярости я подтвердил это, но не сказал, с кем я ей изменяю.

Понизив голос, Элис сказала:

– Должно быть, она испытала облегчение, когда это открылось. Неизвестность и сомнения ее мучили.

– Никто бы не усомнился в твоей лояльности к ней, хотя тебе следовало бы немедленно мне позвонить после вашего с ней ночного разговора. Мне следовало знать о ее подозрениях на мой счет.

– Я списала их на переутомление, на действие лекарств, на оставшийся в ней страх после того, что она испытала. Эмоциональное потрясение и…

– Я понимаю. Но тебе следовало бы сказать мне, Элис. Знай я об этом, сегодня все могло бы пойти по-другому.

– Как это? Что бы ты сделал?

– Для начала я бы не стремился поскорее отвезти ее домой. Я бы рекомендовал ей подольше оставаться в больнице и провести под наблюдением еще пару дней.

– Возможно, встретиться с психиатром?

Господи, благослови Элис. Джеф простил ей ее прежние банальности. Теперь она говорила то, что нужно.

– Да, я виню себя за то, что вчера не предложил консультацию психиатра, когда она никак не могла вспомнить подробности того, как получила сотрясение мозга, и то время, которое она провела в хижине. Теперь, разумеется, учитывая все то, что нам уже известно, как мы сможем отличить ложные воспоминания от чистого вымысла?

– Мы должны обеспечить ей помощь.

– Сначала нам надо ее найти. Я надеюсь только, что этот убийца ей ничего не сделает. Коннел сказал, что он не сексуальный маньяк, но… Ведь он уже соблазнил ее, не так ли?

Джеф сделал так, чтобы его голос дрогнул от волнения на последних словах, и Элис мгновенно отреагировала на это.

– Непросто одновременно сердиться на нее и беспокоиться за нее, верно?

– Ты точно описала, что я сейчас чувствую.

Элис помолчала немного, потом спросила:

– А что это все значит для нас, Джеф? Для наших отношений?

– Я уже сказал тебе. Мы не можем продолжать встречаться. Сейчас моей единственной заботой должна оставаться Эмори. Я говорю это не для того, чтобы сделать тебе больно.

– Но мне все равно больно.

– Прости меня. Мы оба начинали эти отношения с открытыми глазами, никогда не предрекали счастливого конца. Мне пора идти, проверить, как там дела, и узнать, есть ли какие-нибудь успехи.

– Мне следует держать наш последний разговор с Эмори при себе?

– Да, пожалуйста. Давай подождем ночь, посмотрим, что принесет утро.

– Хорошо.

Она попрощалась униженно и со слезами.

Джеф нажал на «отбой» и улыбнулся своему отражению в зеркале.

– Славно получилось.

Если бы он сам написал реплики для Элис, он и то не смог бы предложить ей лучшие слова.

Если Эмори переживет это второе приключение со своим дружком-преступником, ее психическое здоровье можно будет поставить под сомнение. Ее разоблачат, выставят в смешном свете. Вполне вероятно, что конец ее звездной жизни станет для нее слишком большой нагрузкой. Она вполне может сломаться, если потеряет все то, ради чего столько работала. А когда это случится, одному богу известно, что она с собой сделает. Самоубийство вполне вероятно.

Выходя из ванной комнаты, Джеф бросил взгляд на кровать, куда он бросил свою лыжную куртку, когда поднялся наверх. Еще накануне он заметил, что на «молнии» не хватает фирменного значка. Он не помнил, где и когда его потерял. Поиск среди его вещей ничего не дал.

Маленькая вещичка. Но разве дьявол не кроется в деталях?

Когда Джеф извинился и отправился наверх звонить Элис, Джек Коннел спросил двух детективов:

– Что это еще за Элис?

Найт, почти прикончивший пакетик с кешью из мини-бара, ответил:

– Доктор Элис Батлер, акушер-гинеколог.

Он объяснил, кто является партнерами в фирме Эмори, и добавил:

– И еще она лучшая подруга Эмори.

– Которая спит с ним, – Грейндж поднял голову и посмотрел наверх.

Джек посмотрел на них обоих.

– Угу. А Эмори знает?

– Мы так не думаем, – ответил Грейндж. – Но может знать. И ей, возможно, наплевать. Если бы вы были на ее месте, вам было бы не все рано?

Джек улыбнулся, потом спросил:

– Когда она пропала, вы как следует занимались им?

– Джеф затаился словно вошь в ковре. Провел с Элис Батлер все время с вечера пятницы до второй половины воскресенья, когда он начал беспокоиться о своей жене, – ответил Найт.

Грейндж подробно пересказала свою беседу с Элис.

– Она призналась, сломавшись под тяжестью вины. Мы были почти уверены, что у Джефа двойной мотив.

– Двойной?

Грейндж рассказал Коннелу об унаследованной Эмори фирме «Нефть и газ Шарбонно».

– У Эмори очень большое состояние. Мы как раз собирались выдвинуть обвинения против мужа, когда Эмори объявилась на заправке, живая и здоровая.

– Муж больше не подозреваемый, – добавил Найт. – Вся слава досталась вашему парню Хэйесу Бэннеку.

– Бэннек не причинит ей вреда.

– Это вы так говорите.

– Готов поставить свою карьеру, – настаивал Джек. – И потом, она его не боится, иначе она не ушла бы с ним сегодня вечером.

– Это первое, что пришло мне в голову, когда Найт позвонил мне и велел приехать сюда, – сказал Грейндж. – Не бояться человека и сбежать с ним – это большая разница. Почему она ушла? Что он ей сказал? Что он такого сделал, чтобы она убежала, даже не взяв куртку?

Ему ответил Джек:

– Я не знаю Эмори Шарбонно, но и с моей точки зрения это просто загадка. Каждый раз, когда Бэннек заканчивал свое дело где-либо, он исчезал. Буквально в течение нескольких часов. После инцидента с Норманом и Уиллом Флойдами я никак не могу понять, почему он здесь задержался.

– Возможно, он не закончил с Флойдами. Может быть, избиение было только прелюдией к окончательной расправе.

Джек пожевал свою щеку.

– Надеюсь, что нет.

– Или мы не видим очевидного. А что, если слова Эмори: «он обращался со мной по-доброму», были всего лишь эвфемизмом для… – Найт многозначительно поднял брови, потом вытряс последний орех кешью из пакетика и бросил его в рот. – Но что бы он ни сделал ей, с ней или ради нее, мы все равно ищем его за нападение и избиение. Поэтому я спрашиваю вас, агент Коннел, от лица всех местных мужчин и женщин, покой которых мы охраняем: насколько опасен этот парень?

– Офицерам следует действовать с осторожностью.

– И только-то? Это ваш единственный совет? – Найт недовольно нахмурился. – По нашему департаменту уже поползли разговоры о братьях Флойд. Честно говоря, их избиение никого не огорчило. Флойдов всегда считали мерзавцами, еще до того, как все узнали о том, что они насиловали свою младшую сестру.

– Вы предъявили им обвинения?

– Пока нет. Дело на столе у окружного прокурора, но девочка не хочет ничего рассказывать. Вы знаете, как это бывает.

Джек кивнул, и Найт продолжал:

– Пока все немного напуганы человеком, который в одиночку избил братьев Флойд. Мы нашли место, где он хранил оружие, но не само оружие. А это значит, что он вооружен до зубов. Теперь у нас появился агент ФБР, который идет по его следу. Бэннек приобрел а… а…

– Ауру, – подсказал Грейндж.

Найт кивком согласился с предложенным словом, но все его внимание было приковано к Джеку.

– Я прошу вас, как слуга закона, такой же, как и вы, прекратить эти пустые разговоры и намеки и сказать нам, с кем мы имеем дело.

– Вы упомянули массовый расстрел в Виргинии, но вы не раскрыли никаких подробностей, – Грейндж бросил быстрый взгляд на закрытую дверь спальни, которая не позволит Джефу подслушивать. Потом, нагнувшись к Джеку и понизив голос, он спросил:

– Мы говорим об Уэстборо?

Джек по очереди посмотрел на детективов.

– Вы знаете эту историю?

Когда он кивнули в унисон, он сказал:

– Это был Бэннек.

Грейндж негромко присвистнул.

– Проклятье, – пробормотал Найт.