День поминовения Кристи Агата

Айрис почувствовала досаду. Джордж нарочно посадил ее подальше от Энтони! На ее месте, рядом со своим любезным шефом, как раз должна была бы сидеть Рут. Значит, Джордж по-прежнему недолюбливает Энтони и не доверяет ему. Она бросила взгляд через стол. Вид у Энтони был мрачный. Он даже не смотрел в ее сторону. Только раз он покосился на соседний пустой стул и сказал:

– Я рад, что вы ждете еще гостя, Бартон. Может случиться, что мне придется раньше уйти. Ничего не поделаешь! Я тут встретил одного знакомого.

Джордж улыбнулся:

– Дела в часы досуга? Вы еще не в том возрасте, Браун. Я, кстати, так и не знаю толком, чем вы занимаетесь.

В этот момент в общем разговоре наступила пауза, и поэтому хладнокровный ответ Энтони прозвучал особенно резко:

– Организацией преступлений, Бартон. На прямой вопрос я всегда отвечаю прямо. Ограбление банков! Кражи со взломом! Обслуживание клиентов по месту жительства.

Сандра Фарадей рассмеялась и сказала:

– Вы как будто связаны с производством оружия, мистер Браун? Оружейный король – на нынешний взгляд самая зловещая фигура.

Айрис увидела, как глаза Энтони на секунду раскрылись от изумления, но он тут же шутливо сказал:

– Не выдавайте меня, леди Александра, – это военная тайна. Англия кишит шпионами иностранных держав. Ушей здесь много.

И он многозначительно покачал головой.

Официант убрал тарелки из-под устриц. Стивен спросил Айрис, не хочется ли ей потанцевать.

Вскоре пошли танцевать и остальные. Атмосфера немного разрядилась.

Когда настал черед Энтони танцевать с Айрис, она сказала:

– Свинство со стороны Джорджа рассадить нас.

– Наоборот. Так я могу все время на тебя смотреть.

– Ты и правда собираешься раньше уйти?

– Может быть, придется. – Затем он спросил: – Ты знала, что ожидается полковник Рейс?

– Понятия не имела.

– Странно.

– А ты его знаешь? Да, верно, ты мне уже говорил. Что он за человек?

– Это никому не известно.

Они вернулись к столу. Вечер продолжался, однако атмосфера понемногу снова стала сгущаться.

Чувствовалось, что у всех сидящих за столом натянуты нервы. Только хозяин был весел и держался как ни в чем не бывало.

Айрис заметила, как он взглянул на часы.

Неожиданно раздалась барабанная дробь, и в зале притушили огни. Осветилась эстрада. Задвигались стулья, каждый старался выбрать положение поудобнее. Сначала выступали три танцевальные пары. Их сменил имитатор, который поочередно воспроизводил шум самолета и парового катка, гудок поезда, парохода, стук швейной машинки, мычание коровы. Он имел большой успех. За ним последовали Ленни и Фло – акробатический этюд. Им тоже долго аплодировали. Под конец снова вышли танцоры «Люксембургской шестерки». После этого зажегся свет.

Гости зажмурились от яркого блеска ламп.

И в то же время они почувствовали внезапное облегчение: как будто каждый подсознательно ждал чего-то страшного, и вот ничего не случилось. Все помнили, что в прошлый раз вот так же зажегся свет – и они увидели мертвую Розмэри. Теперь это воспоминание окончательно ушло в прошлое, кануло в Лету[50]. Тень былой трагедии развеялась.

Сандра оживленно повернулась к Энтони, Стивен начал что-то рассказывать Айрис, а Рут наклонилась над столом, чтобы лучше слышать.

Один только Джордж молча сидел в кресле, уставившись на пустой стул напротив.

Голос Айрис вывел его из задумчивости:

– Очнись, Джордж! Пойдем-ка лучше потанцуем. Ты еще со мной не танцевал.

Он стряхнул с себя оцепенение и, улыбнувшись Айрис, поднял бокал:

– Сначала мы выпьем. Я предлагаю тост за юную особу, день рождения которой мы сегодня празднуем. За Айрис Марль, да будет она вечно счастлива и весела.

Все выпили, потом пошли танцевать: Айрис с Джорджем, Рут со Стивеном, Сандра с Энтони. Играла веселая музыка.

К столу все пары вернулись одновременно, смеющиеся и оживленные. Когда все расселись, Джордж вдруг обратился к своим гостям:

– У меня ко всем большая просьба. Около года назад мы собрались здесь на вечер, который окончился трагически. Я не собираюсь воскрешать печальное прошлое, но мне хотелось бы, чтобы имя Розмэри и сегодня прозвучало в кругу ее друзей. Поэтому я предлагаю тост в память Розмэри.

Он поднял бокал, все послушно последовали его примеру. Вежливые маски вместо лиц.

Джордж сказал:

– В память Розмэри!

Все тоже подняли бокалы и выпили.

Наступила пауза. Внезапно Джордж как-то странно качнулся вперед и вдруг всей тяжестью осел на стуле. Его руки судорожно потянулись к горлу, лицо побагровело – ему не хватало дыхания.

Через полторы минуты он был мертв.

Часть третья

Айрис

Потому, что я думал, что мертвые обретают покой. Но это не так…

Глава 1

Полковник Рейс вошел в ворота Нового Скотленд-Ярда[51] и, заполнив обязательный для всех посетителей вопросный листок, через пять минут обменивался рукопожатием с инспектором Кемпом в его служебном кабинете.

Они были хорошо знакомы. Кемп чем-то напоминал полковнику инспектора Баттла, знаменитого ветерана лондонской полиции. Под его началом Кемпу пришлось работать много лет, и он, сам того не замечая, усвоил баттловскую манеру держаться и позаимствовал некоторые из его причуд. Даже внешне он, как и Баттл, был словно вырезан из цельного куска дерева. Но если при взгляде на Баттла вам вспоминалась солидная мебель из тика или из дуба, то здесь была выбрана более эффектная порода – красное дерево или, может быть, любимое нашими бабушками палисандровое[52].

– Вы молодец, что позвонили нам, полковник, – сказал Кемп. – Любая помощь сейчас для нас благо.

– Дело, как я вижу, попало в руки мастера, – сказал Рейс.

Кемп не стал оспаривать это утверждение. Без ложной скромности он соглашался с тем, что именно ему всегда поручали дела крайне важные, особо нашумевшие или в высшей степени деликатные.

– Сложность в том, что тут замешаны Киддерминстеры, – произнес он значительным тоном. – Представляете, как осторожно мы должны действовать.

Рейс кивнул. Леди Александру ему довелось видеть несколько раз. Дико даже подумать, что женщина с ее выдержкой и положением может быть замешана в какой-то скандальной истории. Он слышал ее публичные выступления – она говорила без излишнего красноречия, но всегда со знанием предмета, ясно и четко излагая свои мысли.

Она была из тех женщин, чья общественная жизнь постоянно освещается в газетах и чья частная жизнь поэтому практически не принимается в расчет, составляя только какой-то неясный фон.

Но тем не менее эта частная жизнь существует! И у таких женщин есть дом и семья. И они знают, что такое любовь, отчаяние, муки ревности. И они, как любой другой человек, могут дойти до пределов безрассудства и даже поставить на карту жизнь.

Рейс с любопытством спросил:

– А вдруг это сделала она, Кемп?

– Леди Александра? Вы так думаете, сэр?

– Бог ее знает! Но не исключено, что она. Или ее муж, который прячется за спину Киддерминстеров.

Зеленовато-серые глаза инспектора спокойно встретили взгляд Рейса.

– Если убийство совершил кто-нибудь из них, мы уж постараемся отправить его – или ее – на виселицу. Не мне вам объяснять, сэр. Закон есть закон, и никакой нажим не заставит нас попустительствовать убийце. Но у нас должны быть неопровержимые доказательства – этого потребует общественный обвинитель.

Рейс кивнул, затем предложил:

– Давайте перечислим по порядку все обстоятельства дела.

– Ну что ж! Джордж Бартон скончался от отравления цианистым калием – точно так же, как его жена год назад. Вы как будто сказали, что в это время присутствовали в ресторане?

– Совершенно верно. Бартон еще раньше просил меня прийти на вечер, который он устраивал. Я отказался. Его затея мне не понравилась, и я ему это высказал. При этом я убеждал его обратиться в полицию, коль скоро он начал сомневаться в том, что его жена покончила самоубийством.

Кемп кивнул:

– Это было бы самое правильное.

– Но он заупрямился и на собственный страх и риск решил устроить убийце ловушку. Какую именно, он не сказал. Меня все это порядком обеспокоило, и вчера вечером я решил пойти в «Люксембург» – посмотреть, какой оборот примет дело. Мой столик, естественно, стоял несколько поодаль. Мне не хотелось уж очень мозолить глаза. К сожалению, я ничего существенного сообщить не могу. Я не заметил абсолютно ничего подозрительного. Кроме официантов и гостей Бартона, к столу никто не подходил.

– Это облегчает нашу задачу, – сказал Кемп. – Значит, или кто-то из гостей, или официант, Джузеппе Больсано. Я сегодня утром его снова вызвал – может, и вы захотите с ним поговорить, – но мне почему-то кажется, что он к этому непричастен. В «Люксембурге» он уже двенадцать лет. Прекрасная репутация, женат, трое детей, на хорошем счету у дирекции, отлично ладит с посетителями.

– Следовательно, остаются гости.

– Да. Тот же состав, что и год назад, когда была… м-м… когда умерла миссис Бартон.

– Кстати, что вы думаете об этом деле, Кемп?

– Я как раз к нему вернулся, поднял весь материал, поскольку совершенно очевидно, что тут прямая связь. В свое время этим делом занимался Адамс. Типичной картины самоубийства тогда не было, но, поскольку не было и прямых улик, указывающих на убийство, версия о самоубийстве прошла как наиболее вероятная. Другого выхода не оставалось. Вы ведь знаете, в наших архивах зарегистрировано не одно такое дело – самоубийство под вопросом. Вопросительный знак мы ставим для служебного пользования – огласке он не подлежит. Иногда мы продолжаем потихоньку вести расследование. Иногда из этого что-нибудь получается, иногда нет. В данном случае ничего нового не открылось.

– До вчерашнего дня!

– Да, вчерашний день многое меняет. Я представляю себе это дело так: некто сообщает мистеру Бартону о том, что его жена была убита. Мистер Бартон, ни слова никому не говоря, начинает разматывать клубок и приходит к убеждению, что он напал на след. Не берусь судить, так ли это, но убийца, очевидно, поверил, струхнул – и поспешил разделаться с мистером Бартоном. Ну как?

– До сих пор все вполне убедительно. Правда, мы по-прежнему не знаем, что за ловушку готовил Бартон. Вы обратили внимание на пустой стул? Не исключено, что он предназначался для какого-нибудь неожиданного свидетеля. В конечном счете, стул этот сыграл роковую роль – он так перепугал убийцу, что тот не стал ждать, когда мышеловка захлопнется.

– Итак, – сказал Кемп, – у нас под подозрением пять человек. И как дополнительный исходный материал – дело миссис Бартон.

– Теперь вы, я вижу, твердо уверены, что это не было самоубийство?

– Вчерашнее убийство как будто говорит против этого. Хотя, мне кажется, в свое время нас нельзя было упрекнуть за то, что мы приняли версию о самоубийстве без каких-либо веских оснований. Некоторые доказательства в пользу этой версии имелись.

– Депрессия после гриппа?

На деревянном лице Кемпа промелькнула улыбка.

– Так было записано в протоколе. Удобная формулировка – не противоречит данным медицинской экспертизы и не задевает ничьих чувств. Это делается сплошь и рядом. Кроме того, имелось ее неоконченное письмо к сестре – насчет того, кому раздать ее вещи; это тоже кое о чем говорит. Депрессия депрессией, это все так, но женщины в девяти случаях из десяти кончают с собой от несчастной любви. Мужчины чаще идут на такой шаг из-за денег.

– Вы знали, что у миссис Бартон была связь?

– Да, мы довольно скоро это выяснили. Они вели себя осторожно, но разузнать оказалось нетрудно.

– Стивен Фарадей?

– Да. Они встречались в квартире в районе Эрлс-Корта[53]. Эта связь длилась немногим более полугода. Предположим на минутку, что они поссорились или она ему надоела… Мало ли женщин кончают с собой в приступе отчаяния!

– Приняв цианистый калий в ресторане, при скопище народа?

– Вот именно, если ей хотелось обставить все это как можно драматичнее – умереть у него на глазах и так далее. Есть такие любительницы театральных эффектов. Из того, что нам удалось узнать, видно, что она не очень считалась с условностями. Это он пекся о том, чтобы все было шито-крыто.

– А его жена знала? Какие у вас сведения на этот счет?

– Насколько нам известно, она ничего не подозревала.

– Тем не менее она могла знать и молчать, Кемп. Она ведь не из тех женщин, у которых душа нараспашку.

– Совершенно верно. Обоих можно взять на заметку. Она могла убить из ревности, а он – для спасения карьеры. Развод означал для него полный крах. В наше время, конечно, развод уже не то, что прежде, отношение к нему другое, но для Фарадея это катастрофа – он сразу лишается поддержки Киддерминстеров.

– А что вы скажете о секретарше?

– Она тоже под подозрением. Могла иметь виды на Джорджа Бартона. Изо дня в день вместе в конторе – и поговаривают, что она была к нему неравнодушна. Не далее как вчера днем одна из бартоновских телефонисток изображала в лицах своим подружкам, как шеф держал Рут Лессинг за руку и объяснял, что он жить без нее не может, а в это время вошла сама мисс Лессинг и их застукала. Телефонистке она тут же дала расчет. Похоже, что ее это не на шутку задело. Еще имеется сестра, унаследовавшая кучу денег, об этом тоже нельзя забывать. На вид милая девочка, но кто знает, что у нее на душе? И наконец, имеется еще второй поклонник миссис Бартон.

– Интересно, какие у вас сведения об этом человеке.

Кемп задумался и произнес с расстановкой:

– Сведения поразительно скудные, и те, что есть, не особенно благоприятны. Паспорт у него в порядке. Он американский гражданин, но узнать о нем нам почти ничего не удалось – ни плохого, ни хорошего. В Лондоне он останавливался в «Кларидже» и каким-то образом свел знакомство с лордом Дьюсбери…

– Очередной вымогатель?

– Может быть, а может быть, и нет. Он чем-то сумел пленить Дьюсбери, так что тот даже пригласил его в свое имение погостить. Для Дьюсбери тогда было как раз напряженное время.

– Помню, – сказал Рейс. – На его оружейном заводе что-то не ладилось с испытаниями танков нового образца.

– Именно. Этот Браун изображал из себя знатока оружейного дела. Он побывал на заводе Дьюсбери, а вскоре там раскрыли саботаж, и как раз вовремя. Вообще он перезнакомился почти со всеми дружками Дьюсбери и особенно сошелся с теми, кто был связан с производством оружия. В результате ему показали много такого, чего, на мой взгляд, показывать не следовало. И на других заводах, в районе которых он появлялся, после этого пару раз случались серьезные неприятности.

– Весьма любопытная личность этот мистер Энтони Браун.

– Бесспорно. У него, по всей видимости, есть обаяние, и он вовсю им пользуется.

– А откуда идет знакомство с миссис Бартон? Ведь Джордж Бартон, насколько мне известно, не имел никакого касательства к производству оружия.

– Верно. Тем не менее они были в довольно близких отношениях. Он мог ей сболтнуть чего не следует. Вы лучше меня знаете, полковник: хорошенькая женщина способна вытянуть из мужчины какие угодно сведения.

Рейс понимающе кивнул. Слова Кемпа он воспринял в том смысле, в каком они были произнесены, – в виду имелась многолетняя практика полковника как руководителя отдела контрразведки, а отнюдь не какие-то проявления его личной неосторожности, как мог бы решить непосвященный.

Помолчав, он сказал:

– Вы нашли письма, которые получил Джордж Бартон?

– Да. Вчера вечером в его письменном столе, на Элвастон-сквер. Их нашла для меня мисс Марль.

– Знаете, Кемп, меня очень интересуют эти письма. Каково мнение экспертизы?

– Бумага дешевая, чернила обычные. Есть отпечатки пальцев Джорджа Бартона и Айрис Марль, а также многочисленные неопознанные отпечатки – почтовые служащие и так далее. Текст напечатан на машинке, по мнению экспертов – человеком достаточно образованным, находящимся в здравом уме.

– Образованным? Значит, слуги исключаются.

– По всей вероятности.

– Совсем любопытно. Это говорит о том, что подозрения возникли у кого-то еще.

– И этот кто-то тоже не обратился в полицию. Он хотел навести на подозрения и Джорджа, но не довел дело до конца. Здесь что-то не то, Кемп. Не мог же он сам написать эти письма?

– Мог. Но для чего?

– Чтобы как-то обставить задуманное им самоубийство, которое он хотел выдать за убийство.

– И отправить на виселицу Стивена Фарадея? Это мысль! Но тогда он организовал бы дело так, чтобы все указывало на Фарадея. А между тем прямых улик против него нет.

– А где был цианистый калий? Во что он был упакован?

– Под столом обнаружили белый бумажный пакетик с остатками порошка. Отпечатки пальцев отсутствуют. В детективном романе непременно изобрели бы какой-нибудь особенный пакетик. Взять бы этих писак да ткнуть носом в нашу работенку! Они бы скоренько усвоили, что следов, как правило, не остается и что вообще никто никогда ничего не замечает.

Рейс улыбнулся:

– Не делайте таких широких обобщений. Неужели вчера вечером никто ничего не заметил?

– С этого я и собираюсь начать. Вчера я вкратце опросил всех присутствовавших, затем поехал с мисс Марль на Элвастон-сквер и просмотрел все бумаги в письменном столе Бартона. Сегодня я подробно опрошу всех гостей, а заодно и посетителей ресторана, сидевших за двумя другими столиками в нише.

Он полистал лежащие перед ним бумаги.

– Вот они: Джеральд Толлингтон, офицер гренадерского полка, и леди Патриция Брайс-Вудворт. Помолвленная пара. Держу пари, что они были поглощены друг другом и больше ничего не замечали. Далее – некий Педро Моралес, мексиканец, весьма непривлекательный субъект, даже белки глаз желтые. При нем девица, мисс Кристин Шеннон, роскошная блондинка, из тех, что зарятся на чужой кошелек и при этом глупы донельзя – во всем, что не касается денег. Даю голову на отсечение, что она-то ничего не видела. Вообще один шанс из сотни, что они могли хоть что-то заметить, но на всякий случай я записал их фамилии и адреса. Начнем с официанта Джузеппе. Он уже ждет. Я велю послать его сюда.

Глава 2

Джузеппе Больсано был человек средних лет, с умным, слегка обезьяньим лицом. Он нервничал, но в меру. По-английски он говорил довольно бойко, так как, по его словам, приехал в Англию шестнадцати лет и женился на англичанке.

Кемп принял его очень доброжелательно.

– Ну, Джузеппе, расскажите-ка, что еще вам удалось припомнить.

– Для меня это большая неприятность, сэр. Я обслуживал этот стол. И я разливал вино. Люди скажут, что я совсем спятил и в бокалы с вином кладу яд. Это неправда, но люди будут говорить. Мистер Гольдштейн уже сказал мне взять отпуск на неделю, чтобы клиенты не задавали вопросы и не говорили: вот этот Джузеппе, это он. Мистер Гольдштейн справедливый, он знает, что я не виноват, я работаю много лет. Поэтому он не уволил меня, а в другом ресторане меня бы уволили. Мистер Шарль, он тоже очень добрый. Но все равно это для меня большое несчастье. Я теперь боюсь. Все время себя спрашиваю: нет ли у тебя врагов, Джузеппе?

– Ну и как вам кажется? – спросил Кемп сухо. – Есть или нет?

Печальное обезьянье лицо Джузеппе сморщилось от смеха. Он развел руками:

– Враги – у меня?! Нет ни одного врага! Много хороших друзей. Врагов нет.

Кемп хмыкнул.

– Обратимся к вчерашнему вечеру. Скажите, какое подавалось шампанское?

– «Клико»[54] тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Очень хорошее и дорогое вино. Мистер Бартон всегда заказывал самое лучшее вино и закуски.

– Он заказал вино заранее?

– Да. Он обо всем договорился с Шарлем.

– А что вам известно о пустом стуле?

– Об этом тоже он договорился. Он сказал Шарлю, а потом мне. Он ждал какую-то молодую даму. Она должна была прийти позже.

– Молодую даму? – Рейс и Кемп переглянулись. – Вы не знаете, кого именно?

Джузеппе покачал головой:

– Нет, я ничего про это не знаю. Она должна была прийти позже. Это все, что я слышал.

– Ну хорошо. Вернемся к вину. Сколько всего было бутылок?

– Две бутылки, третью держали наготове. Первая бутылка быстро кончилась. Вторую я открыл незадолго до концерта. Я наполнил бокалы и поставил бутылку в ведро со льдом.

– Заметили вы, когда мистер Бартон последний раз пил из своего бокала?

– Дайте подумать. Когда кончился концерт, они все выпили за здоровье молодой барышни. Праздновали день ее рождения. Потом все пошли танцевать. И когда вернулись к столу, мистер Бартон выпил и… все. Сразу умер.

– Вы наполнили бокалы еще раз, пока гости танцевали?

– Нет, мосье. Бокалы были полные, когда пили за здоровье мадемуазель. И тогда выпили не до конца, только отпили немного. Вино еще оставалось в бокалах.

– Припомните, не подходил ли кто-нибудь – хоть кто-нибудь, безразлично кто – к столу, пока все танцевали?

– Нет, сэр, никто не подходил. Я точно говорю.

– Все пошли танцевать одновременно?

– Да.

– И вернулись к столу тоже вместе?

Джузеппе отчаянно наморщил лоб, напрягая память.

– Мистер Бартон, он вернулся первый, вместе с барышней. Он был солидный мужчина и не мог так долго танцевать. Потом вернулся джентльмен со светлыми волосами, мистер Фарадей, и молодая дама в черном. И потом уже леди Александра Фарадей и джентльмен с темными волосами.

– Вы знаете мистера Фарадея и леди Александру?

– Да, сэр. Я часто вижу их в «Люксембурге». Они очень известные люди.

– Скажите, Джузеппе, а заметили бы вы, если бы один из гостей что-нибудь опустил в бокал мистера Бартона?

– Я не уверен, сэр. Я обслуживал еще два других столика в нише и два в главном зале. Я должен был подавать блюда. Я не следил за столиком мистера Бартона. После концерта все всегда идут танцевать, это для меня отдых, я стою без дела и смотрю. Поэтому я могу сказать, что тогда к столу никто не подходил. Но после танцев все клиенты возвращаются, и я сразу снова берусь за дело.

Кемп кивнул.

– Но я думаю, – продолжал Джузеппе, – невозможно было это сделать незаметно. Мне кажется, это мог сделать только сам мистер Бартон. Но вы так не думаете? – Он вопросительно посмотрел на полицейского инспектора.

– Это что, ваше собственное предположение?

– Я, конечно, ничего не знаю, но мне просто пришло в голову. Ровно год назад у нас в «Люксембурге» отравилась эта красивая дама, миссис Бартон. И может быть, мистер Бартон так о ней горевал, что решил тоже умереть? Это благородно. Конечно, нехорошо для нашего ресторана, но джентльмен, который решил покончить с собой, разве он станет думать про ресторан!

Он с надеждой повернулся к Рейсу, потом перевел взгляд на Кемпа.

Кемп замотал головой:

– Не думаю, чтобы все было так просто.

Он задал Джузеппе еще несколько вопросов и отпустил его.

Как только за ним закрылась дверь, Рейс спросил:

– Может быть, убийца как раз и хотел навязать нам эту версию?

– Скорбящий супруг кончает самоубийством в годовщину смерти жены? Не совсем годовщина, правда, но – почти.

– День поминовения, – сказал Рейс.

– Верно. Ну что ж, возможно, что убийце действительно на руку такая версия. Но тогда выходит, что убийца – кто бы он ни был – не знает, что Бартон получил и хранил анонимные письма, показывал их Айрис Марль и консультировался с вами. – Он взглянул на часы: – В половине первого я обещал быть у Киддерминстеров. Время еще есть – пожалуй, можно поговорить с людьми, которые вчера сидели за двумя соседними столиками, хотя бы с некоторыми. Поедемте вместе, полковник, – как вы на это смотрите?

Глава 3

Мистер Моралес остановился в отеле «Ритц»[55]. В то утро он являл собой весьма непривлекательное зрелище: небритый, с налитыми кровью глазами и следами сильного похмелья.

Мистер Моралес был американским подданным и изъяснялся на одном из наречий, которые в той части света сходят за английский язык. Хотя он проявил полную готовность оказать содействие полиции, его воспоминания о прошедшем вечере были более чем туманны.

– Был там с Крисси. Девочка будь здоров! Она мне говорит: «Это кабак что надо!» А я ей говорю: «Кисонька, пойдем куда захочешь». Ну, доложу я вам, классный кабак! Знают, как ободрать. Чуть не тридцать долларов выложил. Правда, оркестр дерьмо – играют как сонные мухи.

Его с большим трудом удалось отвлечь от рассказа о собственных эмоциях и заставить вспомнить о людях, сидевших за столом в центре. Тут он оказался менее многословен.

– Ну, был там стол, верно, и люди сидели, но что за люди – не помню. Я и не глядел в ихнюю сторону, пока тот парень не кикнулся. Сперва-то я подумал, что он просто перебрал. Да, вспомнил еще одну дамочку. Брюнетка и довольно-таки, скажу я вам…

– Вы имеете в виду девушку в зеленом бархатном платье?

– Ну вот еще! Там и посмотреть не на что, кожа да кости. Нет, я про другую – та была в черном, и все, что надо, у нее на месте.

Благосклонное внимание мистера Моралеса привлекла, по-видимому, Рут Лессинг.

Он одобрительно прищелкнул языком.

– Я смотрел, как она танцует, – ну, класс! Подмигнул ей пару раз, но она ноль внимания – смерила меня ледяным взглядом, как у вас тут в Англии принято.

Больше никаких ценных сведений из мистера Моралеса извлечь не удалось. Он честно признался, что к тому времени, как началась эстрадная программа, пары алкоголя успели возыметь действие.

Кемп поблагодарил его и приготовился идти.

– Я завтра отплываю в Нью-Йорк, – сообщил Моралес. – Я вам случайно не понадоблюсь? А то я, знаете, мог бы задержаться, – добавил он заискивающе.

– Спасибо, но я думаю, что повторять показания вам не придется.

– Видите ли, я здесь отлично провожу время, и, если я получу от полиции предписание задержаться, моей фирме придется это проглотить. Предписание есть предписание, против него не попрешь. Может, если поднатужиться, я бы еще что-нибудь припомнил…

Но Кемп решительно отказался клюнуть на эту соблазнительную приманку и вместе с Рейсом отправился на Брук-стрит[56]. Их принял холерического вида джентльмен[57], отец Патриции Брайс-Вудворт. Прием оказался не очень любезным: генерал Вудворт обрушил на них целый град упреков.

Как могла полиции прийти в голову мысль, что его дочь – его дочь! – может иметь касательство к такой скандальной истории? И куда катится Англия, если порядочная девушка не может пообедать в ресторане со своим женихом без того, чтобы назавтра не подвергнуться допросу сыщиков из Скотленд-Ярда? Да она и понятия не имеет, кто эти люди – как бишь его… Хаббард?.. Бартон?.. Какой-нибудь делец из Сити![58] Выходит, в Лондоне нет больше мест, куда можно спокойно пойти. «Люксембург» всегда считался приличным рестораном, и вот, пожалуйста, уже второй раз подряд там происходит подобное безобразие. Джеральд должен был соображать, куда он ведет невесту. Нынче молодые люди убеждены, что они все знают лучше всех. В любом случае он не допустит, чтобы его дочь допрашивали, запугивали и таскали по судам, – он потребует вмешательства адвоката. Он немедленно позвонит старику Андерсону из Линкольнз-Инн[59] и попросит его…

Тут генерал неожиданно умолк и уставился на Рейса:

– Где-то я вас видел. Только где?

Рейс улыбнулся:

– Баддерапур, двадцать третий год.

– Боже! Неужто это Джонни Рейс? Вы-то как попали в эту историю?

Рейс еще раз улыбнулся:

– Я как раз был у инспектора Кемпа, и при мне зашла речь о том, что нужно побеседовать с вашей дочерью. Я подумал, что ей будет приятнее, если инспектор заедет к вам домой и избавит ее от необходимости являться в Скотленд-Ярд, а инспектор пригласил меня составить ему компанию.

– Ах вот как! Ну что же, весьма вам обязан, Рейс.

Страницы: «« 4567891011 »»

Читать бесплатно другие книги:

В повести, давшей название сборнику, по мнению автора, поставлены с ног на голову наиболее известные...
Произошло убийство, жестокое и на первый взгляд совершенно бессмысленное. Кому мог помешать безобидн...
Переступая порог богатого особняка в предместье Риги, Инна не могла даже предположить, что ее ждет з...
Обнаружить в своей квартире труп незнакомого мужчины – это как минимум страшно....
Неугомонные детективы-любители Томми и Таппенс Бересфорд даже в весьма почтенном возрасте непременно...
Две смерти – обыденная и загадочная. Пассажир метро, упавший под колеса поезда, и странное убийство ...