Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях Абдулатипов Рамазан

§ 1. Этногенез и общество: обретение свободы или потеря сущности

Российское общество в современных условиях подвержено глубоким трансформациям, которые взбудоражили все клеточки этого многонационального, многоконфессионального, структурного, сложного организма. Как в этих условиях чувствуют, проявляют себя такие сущности человеческого бытия, духа, как этнонациональность? Возросла свобода, появились новые надежды многообразия самобытности традиционной жизни и новых ее форм. Но вместе с тем над людьми и целыми общностями довлеет и масса разочарований, которые связаны с потерей их сущности. Теряется привычный порядок вещей. И это болезненно отражается в такой консервативной сфере общества, как этнонациональные отношения.

На этом фоне одни стали абсолютизировать этнонациональные начала, гипертрофируя их, противопоставляя новым многоэтнонациональным общностям – многонациональному народу Российской Федерации, по волеизъявлению которого воссоздано современное российское государство, нация-государство. «Есть моя этнонация и пусть погибнет весь мир» – упиваются одни величием своего одиночества, доводимого до дикости. Другие настолько «цивилизовались», что стали отрекаться, «убегать» от всякого родового, этнического, этнонационального начала, считая это патриархальной отсталостью и идентифицируя себя только с гражданской, политической нацией. Таким образом, в России сталкиваются две крайности, из которых одна – без перспектив и будущности, замкнутая в прошлом, другая – без корней, то есть «без роду и племени». Такие подходы опасны, ибо фиксируют один из элементов этнонациональной сущности и противопоставляют их друг другу. На деле же, как мне представляется, и родовое, и этнонациональное, и социально-политическое, многонациональное в своей гражданской общности есть различные по историко-культурной сущности элементы единого бытия многонационального общества и человека. Нет и не было общностей и общественного развития без человека. Нет человека без людей, а люди – это уже коллективные существа, которые формируются исторически на различных территориях и на основе вырабатываемых ими в результате совместной деятельности социально-культурных и иных традиций с особенностями, характерными для своей общности.

Бытие есть присутствие в реальном мире, но бытие еще и момент переживания и преобразования этого мира. Тут неуместны противопоставления, объявление, к примеру, этноса, этнонации продуктом мифологии, исходя из экзистенциалистского подхода, что бытие вообще есть абсолютное зло, которое переносится на бытие рода, этноса, этнонации, а значит и полиэтничность, многонациональность. «Абсурдно, что мы рождаемся, абсурдно, что мы, – умираем», – писал основоположник экзистенциализма Ж.-П. Сартр[32]. Для них нет родовой сущности человека, как нет и Бога. Человек, оторванный от всех корней бытия и духа, сам творит себя. Главное – свобода, а свобода – это хаос. На этих основах выстраивается модернистская теория этноса, теория этнонаций, теория и практика этнонационального вопроса теми, кто отрицает нации, пишет «Реквием по этносу» (В.А. Тишков).

Теория развития состоит из единства объективной и субъективной сущности вещей и явлений. Этногенез и антропогенез – две стороны развития реального мира, диалектика его многообразия. Единство субъективного и объективного раскрывает сущность практической деятельности человека и общества. Отрывая субъективное и объективное друг от друга, мы тем самым уходим от поиска и реализации технологии управления процессами этнонационального и многонационального развития.

Отсюда и рост конфликтогенности по всем параметрам социального и культурного развития российского общества внутри как отдельных наций-этносов, так и многонационального государства в целом, состояние и перспективы которых, в той или иной степени, находятся в прямой зависимости от экзистенциальных подходов, по которым образ мира, по Сартру, есть образ крушений и катастроф. Речь прежде всего идет не только о состоянии, но и о ценностном содержании таких вечных категорий, как народ, этнос-нация, многонациональный народ, нация-согражданство, нация-государство. Их восприятие находится в многоэтнонациональном, многоконфессиональном, но в едином в сущности социально-политическом, человеческом мире. Вне связи с состоянием народа, его этнонациональным самочувствием не проходит ни одна трансформация. Здесь взаимосвязь и взаимообусловленность объективны. Иначе поиск причины кризисов и смуты закончится поиском виноватых в многонациональной России. Тем более, что внутренние противоречия (характерные для данной этнонациональной сферы) и внешние противоречия (социально-культурной, политической среды в целом) будут истолкованы однобоко, в результате чего они обретут однобокую этнонациональную или политическую окраску. И здесь доведенная до абсолютизации свобода индивида вне этнонационального, религиозного, социально-политического смысла ориентаций может оказаться и оказывается разрушительной.

Подходы В.А. Тишкова в книге «Реквием по этносу» основаны на философии экзистенциализма и деструктивизма, которые доказывают «конец нации», ибо мир непознаваем, ибо истины лишь интуитивны. На деле же ситуационное и глобальное измерение состояния и перспектив этнонациональных процессов – актуальная философско-политическая задача поиска сущности бытия многонационального общества и индивида, который одновременно заряжен установками как этнонациональной, так и гражданской идентичности. Постмодернистские философские подходы негативизма в оценке бытия человека в современном мире, видящие в нем воплощение всего злого, есть прямая дорога к тому, что и свобода приведет лишь к бунту, а не к созиданию. Мы это уже ощущаем на себе и пытаемся уйти от свободы, вместо того чтобы ее упорядочить. Невозможно управлять современным миром, обществом, государством, где проживает несколько тысяч этнонациональных образований, провозглашая свободу как частый деструктивизм без смыслового ориентира. Отрицать реальность бытия – самое глупое, что может придумать ученый, да и не только ученый. Идея общности, солидарности, соборности, которая есть генетическое качество человеческого бытия, проявляется и в этнонациональных общностях, в той или иной степени, закономерно ведя к организационно-политическому оформлению этой общности. Существование этносов, этнонаций уже несколько столетий признается. И нет этноса, этнонации, которые собирались бы умирать и просили бы написать «реквием» по себе.

Этнонациональные общности – не самодовлеющая масса. Она состоит из личностей и является общностью людей. И этнос, этнонациональная общность могут нередко довлеть над личностью, ограничивая ее свободу ради как бы общего блага. Но в современных условиях этнонациональное, классовое не должно доминировать над личностью, противопоставляя ее объективному бытию, видя в ней лишь воплощение зла. Чрезмерный индивидуализм, не признающий общность, и общность, довлеющая над личностью, – деструктивные линии их развития. Здесь важно достичь равновесия. Иначе – фанатизм, экстремизм – этнонациональный, религиозный, классовый, политический и иной. Этнонациональное бытие складывается как реальный процесс жизни людей, объединенных исторически (по природе, культуре, психологии, традициям, ценностным установкам, идеям и практике) в данную общность. Этнонациональность бытия – это определенная, исторически формируемая самобытность субъектно-объектных отношений людей в результате их воздействия на мир, преобразования этого мира по своему коллективному пониманию.

Утверждение реалий этнонационального бытия должно происходить в гармонии с общим состоянием бытия общества и индивида. Вместе с тем этнонациональное бытие нельзя сводить к обязательному поиску для каждой этнонации своего персонального государства (это глупость!). Нация-государство, как правило, – это результат солидарности, интеграции этнических субкультур, этносов, этнонаций. Но и отрицание стремления этнонациональных общностей к своему государственному обустройству в различных формах (в том числе и коллективных) политического бытия – тоже политическое заблуждение! «Наделение этнических общностей государствообразующим началом сыграло определяющую роль при распаде СССР»[33]. Нет этнонациональных общностей, которым было бы не свойственно «государствообразующее начало». Другое дело как распорядиться, как обустроить это «начало».

Если отрицается право, стремление этнонациональной общности, независимо от ее численности реализовать свою государствообразующую роль, то это – величайшее непонимание сути политических процессов. К сведению тех, кто это отрицает, даже Российская Федерация есть результат волеизъявления многонационального народа нашей страны, а не одного какого-то народа. И вовсе не «государствообразующее начало» этнических общностей, а состояние политической и экономической систем было определяющем при развале СССР. И главное – это неспособность адаптировать эту систему к современности (В. Путин). А если хорошо подумать, то где-то, возможно, именно Этнонациональное оформление этого развала и спасло нас от гражданской войны, то есть от более глубокого распада. Спасла коллективность этнонациональных структур. Расколовшееся, «взорванное» общество смогло структурироваться хотя бы по этнонациональным сущностным признакам. А если говорить о «государствообразующих началах», то не надо было ждать, пока этнонации объявили себя отдельными «нациями-государствами», а надо было формировать их в нации-этносы и объединять в нацию-государство. В.В. Путин неоднократно говорил в последние годы о российском народе как о единой нации. Но при этом не объявляет «конец нации» как этносов и не видит в гражданской национальности «россияне» эвфемизм вроде «марсиане» (В. Тишков). Этнонациональная и гражданская идентичность – интеграционные точки формирования российской нации.

Это все говорит о том, что даже ведущие специалисты не договорились о понятиях и категориях. Они просто не успевают за общественными, этнонациональными, национально-политическими процессами. При этом одни заимствуют терминологию на Западе, другие черпают из отечественного, советского и досоветского периодов. Интеграционный и солидарный опыт многонационального российского народа отбрасывается. В результате не идеи солидарности в едином Отечестве господствуют в сознании и деятельности многих людей, соотечественников, а узкокорпоративные, узконациональные, порой доходящие до фанатизма и экстремизма разрушительные ценности. Попытки «справиться» с этнонациями, поворачиваясь к ним спиной, лишают общество, политику тех идеалов и ценностей, которые близки этнонациям, гражданам России. Более того, зачастую весь огромный потенциал культуры, нравственности, духовности и милосердия, который свойственен самобытным этнонациям и религиозным общинам, поворачивается против них самих и общества в целом. Потеря национальности или объявление каждой из них самодостаточной, самодовлеющей, «богоизбранной» приводит их на путь невежества и фанатизма. Вместо этнонационального самосознания – этнонационализм, вместо этнонациональной гордости – гордыня. Этнонациональное в своем экзистенциальном, стихийном, возбужденном состоянии иррациональных крайностей собственной свободы стало господствовать в последние годы. В эпоху трансформаций чаще, к сожалению, побеждают смута и невежество, если глубоко в сознании практические дела не внедряют новые, созидательные идеи и практику. Дьявольское, разрушительное легко берет верх в человеке, ибо он разочаровывается в общественном бытие и теряет устойчивость и уверенность в социально-политических отношениях. И тогда человек как бы возвращается к своим истокам свободы самоутверждения собственного, этнонационального, начинает замыкаться в нем. Если и оно деформировано, искажено, изничтожено – то тогда человек и здесь не находит базовые, опорные точки и уходит в иррациональное, мифическое и начинает свергать других. Вот почему важно сохранять и развивать этнонациональное в жизнеспособном состоянии, а не отрицать, отбрасывать. Без этого трудно продвигаться и и к формированию нации нового уровня общности – межэтнонационального.

Конфликтогенность этнонациональных факторов в последние годы удалось лишь приглушить, с одной стороны, усталостью масс, а с другой – надеждами на будущее самоутверждение своего естественного бытия и политико-правового урегулирования. Или силового подавления. Наконец, в современной России обозначился новый этап развития самого этнонационального. «Запоздалые» этнонации России самоутверждаются/, и этот процесс важно вновь не тормозить, не свергать, а вести по пути интеграции многонационального народа, формирования российской нации, хотя наши доморощенные старые подходы административного толка к этнонациональному представляют много соблазнов вновь уйти от него, отбросить, повернуться к нему спиной. На деле же конструктивное развитие этнонационального – важный фактор упорядочения, в том числе и новой социально-политической системы, общности людей нового уровня солидарности и идентичности.

Новые революционно-радикальные меры свержения этнонаций лишь повышают неадаптированность и стихийность трансформационных реакций и выбросов в сфере этнонациональных отношений в массовом сознании людей. И тут важно эволюционным путем добиваться того, чтобы национальность и гражданственность человека гармонично адаптировались к изменившимся условиям, заняли свое истинное место в российском обществе, государственной политике, жизни людей. Но это возможно, если осуществляемые реформы будут идти в русле и с учетом географических, климатических, культурно-этнонациональных особенностей страны, регионов, местных сообществ, а не для отчета перед Мировым банком развития.

Любое вмешательство в живой организм возможно только на основе глубоких исследований и анализов, изучения особенностей данного организма. Это относится в том числе и к такому природному и социальному, культурно-историческому феномену, каковым является нация-этнос, этнонациональный организм. Но в отношении к нему обычно господствуют крайности: с одной стороны, гипертрофия места и роли этнонаций в обществе, в государстве, противопоставление всем и всему, с другой – их полный отрыв от системы общественных отношений и среды обитания вплоть до объявления этнонационального абстракцией, миром. Государственные деятели демонстрируют, что не церковь отделена от государства, а национальность и культура. Общество же ищет ответы на насущные вопросы. Находятся и те, кто этнонациональное начало даже в многонациональной и многоконфессиональной стране возводят в ранг однобокой и самодостаточной этнонациональной идеи. Чем это заканчивается для многих, было видно во времена инквизиций и фашизма. И, как показали события в Югославии и Чечне, особенно опасный характер носит экстремистское соединение этнонационального и религиозного. При этом надо заметить, что искаженный в своих крайностях национал-сепаратизм и национал-шовинизм часто попутно подкрепляются религиозным фанатизмом. Ясно, что они не имеют никакого отношения к природе, духу, правам – ни этнонационального, ни религиозного. Ясно, но немногим. Не стану приводить примеры легкого возбуждения невежества, нетерпимости и желания перечеркнуть всю духовно-созидательную силу этнонациональности и религиозности, а процитирую некоторые положения двух газет одного дня. Даже не читая большой статьи дьякона Андрея Кураева, профессора Московской духовной академии в «Известиях» «Как относиться к исламу после Беслана?», уже можно было понять по названию статьи ее оскорбительную направленность для ислама и мусульман. «С криком «Аллах акбар» террорист убивает массы людей, принося их в жертву своей религиозной идее». Возбужденные идеей арийского превосходства другие сжигают миллионы людей в топках. Можно ли подобные проявления дьявольского начала в самом человеке, если даже они охватывают многих и многих, автоматически переносить на оценку сущности этнонационального или религиозного? Конечно, нет. «Идейные» реверансы в адрес убийц унижают нормальных людей и сплачивают террористов. Но одно утешительно, что в статье дьякона все же отмечено, «что не все мусульмане сегодня – террористы». Спасибо и на том. Ни слова об исламской вере, культуре, духовности. Вся статья посвящена искажениям и ложным интерпретациям этой веры. Это один пример, но отражающий мировоззрение нашего общества, в том числе и многих представителей различных органов власти, которые борьбу с экстремистами, бандитами, террористами подменяют борьбой и преследованием национальности и веры людей. Отрицают и уничтожают сущностное в людях из-за наносного, искаженного. Ваххабит М. Тагаев так рассуждает: «Мне, прежде всего как дагестанцу, а потом как и кавказцу, всегда было чуждо и отвратительно брезгливо слово Русь, русский, Россия, россиянин». Другой «ваххабит» А. Кольев термин россияне называет «чудовищным ельцинским термином». Он даже пишет: «Абдулатипов не понимает, что подменить русскую идентичность российской – значит убить Россию»[34].

Фанатики, экстремисты, бандиты и те, кто к ним «присоединяет» целые народы и конфессии, как правило, говорят о себе, и мало кто – о народе, о Родине. Мне как раз приходится говорить о диалектике этнонациональной и гражданской идентичности, а не об отрицании одной из них.

Крайностей, свергающих друг друга, у нас хватает. Ощущается и острый дефицит в российском обществе на просвещенных людей с просвещенными, созидательными идеями, дефицит духовных настоятелей и просветителей, которые работают на сплочение наших народов. Многие за эти годы не выдерживали испытания свободой, золотым тельцом и прихотями. И ради них готовы продать дьяволу не только свою душу, но и души многих людей. Нацизм, расизм, фашизм – это дьявольское начало в сфере этнонационального.

После трагических событий в США и террористических актов в самой России, и особенно в Москве, этнонациональное сознание вновь повсеместно возбуждает нетерпимость и агрессивность к людям других рас, национальностей, религий в условиях обретения свободы, как ни странно, как никогда раньше стала искажаться суть веры и национальности. Этнонациональность и веру – выработанные человечеством веками ценности – превращают в экстремизм и терроризм. И начинается это прежде всего с корыстного их использования для решения собственных политических и иных вопросов – борьбы за власть, победы на выборах, борьбы за собственность. Люди, оказавшиеся после развала Советского Союза без привычных идейно-нравственных ориентаций, даже такие святые чувства, как патриотизм и этнонациональная гордость, вера стали превращать в момент лишь собственного самоутверждения, разрушая национальное достоинство своего народа, страны, единого Отечества. Известно, что «когда люди не верят ни во что, они готовы поверить во все». На фоне анархии, экстремизма и терроризма люди зачастую идут этим путем. И главное, не путем естественного выявления потенциала и красоты своего народа, культуры и веры, а путем оскорбления и унижения, свержения и преследования других только за то, что они другой этнонациональности и веры, хотя все это противоречит сути и призванию этих вечных категорий. Самое худшее, когда страна, народ находятся в поисках врагов Отечества среди своих соотечественников по этнонациональному и религиозному признакам. Такими взаимными претензиями мы унижаем друг друга, а значит, и Отечество в целом. После трагических событий в Беслане некая «Партия сынов Отечества» выступила в «Литературной газете» с заявлением: «…Хотя официально считается, что у «террористов нет национальности», очевидно, что сейчас в России мы имеем дело с невиданным по масштабу чеченским террором». А каково после этого тем чеченцам, которые героически боролись против терроризма, погибли от рук террористов как Президент Чечни, незабвенный Ахам-Хаджи Кадыров, когда целому народу приклеивается ярлык «террористы»?

Этнонация – феномен коллективного бытия индивидов, но его нельзя сводить к действиям отдельных индивидов. У экстремистов в России и тех, кто насаждает психологию «коллективного стереотипа» в такой чувствительной сфере, как этнонациональное, вполне определенная и весьма глубинная цель. Они завоевывают для себя нишу и души человеческие, насаждая бездуховность, фанатизм и невежество. Разрушительно бороться против национал-сепаратизма как некоторые пытаются, накачиваясь и накачивая других национал-шовинизмом. Нельзя тушить пожар, подбрасывая туда сухой хворост. Крайности этнонационализма и расизма всех мастей направлены против человека, против единства и жизнеспособности нации, государства. И этому нужно всем вместе противостоять. Один из методов такой борьбы – сохранение и развитие самобытности каждого народа, их сотворчество и сохранение единства Отечества. Всякого рода свержения и преследования людей по этноконфессиональному признаку направлены против устойчивости российской государственности и стабильности российского общества. Кроме того, такие деяния затрагивают безопасность граждан и государства. Пора это понять, а не поддаваться провокациям и преследовать людей по этнонациональным признакам. Как можно рассуждать о духовности, объявляя целые народы и религии «мафиозными», «преступными»[35]? Руководствуясь подобной «духовностью», экстремисты уже за эти годы свели на нет веками сложившийся потенциал российской этнополитической культуры и религиозной терпимости. Получается, что у них полный простор и широкая поддержка. Людей убивают по этническому, этнонациональному и расовому признакам, а мы сидим в кабинетах и твердим – нет у нас ни этнонаций, ни национальных вопросов. И надо ли удивляться тому, что террористы хотят своим насилием будоражить межнациональную вражду, когда мы сами нередко способствуем этому. Логика действий, в том числе и посттеррористической деятельности правоохранительных органов, – это чаще всего продолжение логики межнациональной вражды, а значит, поддержка провокаций террористов, после которых начинаются массовые преследования людей конкретных национальностей. Дело усугубляется тем, что в политических и управленческих, властных кругах страны не всегда понимают всей сложности этнонациональной проблематики и сами порой провоцируют неадекватное политическое и информационное воздействие на людей, народы и идеи. Более того, в государственных структурах, в церквях и мечетях много людей, заряженных различного рода этнорелигиозным экстремизмом. Вы послушайте, что говорится на иных соборах, советах, съездах, заседаниях – во многом это школы идеологической подготовки экстремистов. Полное самолюбование и самовосхваление своих этнонациональных и религиозных начал при бичевании и свержении других. Нужна программа духовного оздоровления российского общества, где не было бы места этнонациональной и религиозной ограниченности, враждебности и экстремизму.

Но такие программы находят поддержку лишь в отдельных регионах (Саратов, Чувашия, Удмуртия, Оренбург, Нижний Новгород, Курган, Москва и т. д.). Ассамблея народов России дважды участвовала в конкурсе на тему «Школа дружбы народов». Но Минобразования не нашло места для участия Ассамблеи, хотя мало кто в стране имеет представление, куда направлялось все эти годы бюджетное финансирование по этой программе.

Ситуация усугубляется и тем, что этнополитические и конфессионально-политические конфликты зиждутся на общем кризисном состоянии экономики, политики, социальной и духовно-нравственной сфер общества. Более того, они окрашиваются в этнополитические тона. В условиях глубоких социально-культурных трансформаций последних лет происходит смена шкалы ценностей, форм и методов самоидентификации людей и целых народов, усиливается конкуренция за свое этнонациональное, конфессиональное и личностное самоутверждение во всех сферах общественной и государственной жизни. Следовательно, групповые, корпоративные интересы и тут начинают господствовать над интересами людей, народов и государств. Этнонациональный фактор превратился в политическую силу. Не социально обусловленные, а иррационально выстроенные идеологические подходы и оценки, навязываемые отдельными политиками и идеологами, довлеют над массовым сознанием. Стихия направляет эти поиски, недовольства в русло конфликтов и трагедий. Хорошо, что есть свобода утверждения интересов индивида, но плохо то, что на задний план отодвигаются вековые общенациональные интересы и идеи духовного братства людей, «собирания» Отечества, укрепления единства многонационального народа страны, гражданская и человеческая солидарность. Нередко люди вместо того, чтобы бороться за чистоту духовно-нравственных идеалов и достижений каждой национальности и очищение их от невежества и экстремизма, смыкаются в своих крайностях и в невежестве своем и неистово борются с национальностью других, а значит, и собственными перспективами. Главное – это очищение национальности от вирусов невежества, ограниченности, враждебности, ибо в этнонациях исторически формируются весьма прочные основы культуры, традиций, социального и духовно-нравственного опыта наших предков. Антрополог К. Лоренц сказал: «Радикальный отказ от отцовской культуры, даже если он полностью оправдан – может повлечь за собой глобальные последствия, сделав презревшего напутствие юношу жертвой самых бессовестных шарлатанов». При отрицании этничности, этнонациональности создаются условия для «массовой культуры» без корней, а значит, и для повсеместного господства невежества, разврата и насилия в обществе, в государстве. Лишение людей корней, традиций и культуры – это путь насаждения борьбы всех против всех. А этнонациональность – это наиболее глубокие по корням атрибуты человеческой (социально-культурной и духовной) солидарности. Если же вместо солидарности начинают господствовать установки межнациональной борьбы, то это оборачивается свержением целых народов по этнонациональному признаку. Есть и другая опасность, что общество будущего, лишенное своих религиозных и этнонациональных корней, превратится в общество номадов (кочевников), которых, кроме выгоды и страстей, ничего не интересует (Жак Аттали).

И эгоистический, корыстный человеческий интерес некоторые люди пытаются реализовать, вступая в межэтнонациональную конкуренцию. «Ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов… и лишь они играют главную роль»[36]. Если они имеют этнонациональные корни, то обретают коллективное звучание.

Не всякий индивидуальный интерес может иметь Этнонациональное (коллективное) содержание, но имеет выходы на него. Интересы этнонации – категория историческая. Они состыкованы во многом с интересами конкретных индивидов. Но чрезвычайно сложны эти переплетения. Горе тому, кто забудет об интересах своей общности, но трижды горе тому, кто за общностью не видит индивидов, а также тому, кто в угоду своим корыстным интересам противопоставляет, сталкивает интересы этнонациональных общностей. И здесь важно применить диалектику в изучении и реализации этих интересов. «Диалекта есть изучение противоречия в самой сущности предметов», – отмечал В.И. Ленин[37]. Важно исследовать, выявлять эти противоречия своевременно.

При бесспорно историческом характере единства российского общества за последние годы произошел глубокий внутренний раскол на основе сознательной деструктуризации исторически сформировавшихся солидарно-мобилизационных этнонациональных, духовно-нравственных основ целостности государства, к которым относятся вера и национальность. Господство духа терроризма над миром еще более их раскалывает. В России в начале XXI в. произошло тяжелейшее наслоение мировых и внутренних противоречий, в том числе этнонационального и многонационального характера, которые могут обретать опасные формы нетерпимости, вражды и экстремизма. Особенно, когда идет недооценка даже на уровне государства значимости исторически утвердившихся форм духовной и социальной общности людей – этнонаций. А без них, пренебрегая ими, не создать и российскую нацию как гражданскую общность людей единого Отечества, государства. Объединяясь в своих крайностях, этнонациональный экстремизм начинает звучать от имени того или иного народа, утверждать не столько свою самобытную духовную красоту, сколько предвзятое, невежественное превосходство экстремизма и силы в ущерб в том числе и собственной духовности. Все формы экстремизма в конечном итоге одинаковы в своей единой дьявольской сути. Это, скорее всего, комплекс невежества и ограниченности. В этом еще можно увидеть и сохранившиеся проявления предрассудков, утвердившиеся годами в нашем обществе и приведшие к его кризису и развалу тоталитарной модели идеологии. И крайние силы, не успев еще освободиться от нее, стремятся утвердить свою тоталитарность с помощью опять-таки не истинных, а крайних иррациональных всплесков этнонационального сознания. Эти всплески уже в своей основе искажают природу этнонациональности, в своем невежественном понимании, преследуя лишь одну цель – тоталитарность своего превосходства над другими этнонациями, над личностью. Проповедуя подобные подходы, они сами в конечном итоге становятся жертвами тоталитаризма. Разъединяются ценности исторической общности и солидарности, что делает невозможным гражданское сплочение людей различных этнонациональностей в единую нацию.

В первой статье Конституции нашей страны записано: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации». Это новая формула общности людей всех национальностей российского общества коренным образом отличается от формулы «единой и неделимой», используемой царской империей, или от формулы «пролетарии всех стран, соединяйтесь», которая как бы сводила все социальные моменты к классовому. Новая формула российского единства, общности еще в полной мере не понята, не осознана на практике. Ее свергают крайние силы, но в ней в конечном итоге выражена цель нашего государственного и общественного развития – формирование единой российской нации на основе интеграции потенциала единства всех народов России. Или мы станем многонациональной российской нацией, где самобытность и многообразие будут соединены в единстве их воспроизводства, или на новых кризисных этапах от государства нашего будут выпадать все новые этнонации и территории. Так уже было и в 1917 г., и в 1991 году. Ученые и политики в условиях трансформаций тяготеют к крайностям: гипертрофии этнонационального, доведения его роли до самодовлеющего значения или к его отрицанию и полной замене гражданской, политический нацией. И то, и другое в своих крайних формах губительно для России. Формула «многонациональный народ» дает нам простор для обеспечения гражданского единства самобытных этнонаций в новом статусе, в более демократической формуле, общности. Историческая по своей значимости цель развития многонационального народа может быть достигнута на основе гарантий самобытного развития и выявления потенциала каждой этнонации путем достижения паритета их солидарного участия и партнерства в формировании гражданской общности россиян – российской нации. Объективно эти процессы уже столетиями проходят в России. Теперь создаются, во всяком случае должны быть созданы, новые социально-экономические и субъективно-политические усилия для обеспечения преемственности и оформления этого процесса за счет солидарного объединения потенциала всего многонационального народа, гражданской общности народов Российской Федерации. Пока, к сожалению, в стране не оказалось такой политической силы (кроме Президента В.В. Путина), идеи и действия, которые были бы способны свести эти сложнейшие трансформационные процессы в позитивное, общностное, единое, солидарное русло, к единым объединительным политико-гражданским целям. Инициативы Президента по сплочению единства российской нации не реализуются в государственной практике. Пока гражданская значимость человека в России чаще может быть менее убедительна, чем значимость родовая, этнонациональная, религиозная, культурная, языковая и т. д. Перед лицом опасности террора, новых вызовов, обращенных к нам ко всем как к нации, мы оказались не очень способными к мобилизации. Более того, эти вызовы усиливают свержения соотечественников по признакам веры, национальности, прописки и т. д. Чрезмерно много оказалось тех, кто не видит дальше «своего носа» – своей национальности и веры, собственного эгоизма и гордыни. Они заняты не возрождением потенциала этнонации, а восхвалением «своего болота», ограниченности и тащат всех туда, стараясь при этом утопить других, но не замечают, что сами застревают в жиже невежества и ненависти.

Многонациональной России нужна как никогда формула устойчивости и стабильности на основе формирования жизнеспособного и солидарного народа как гражданской нации, нации-государства, на который бы опиралась власть, созидательные политические силы, способные не только поддакивать Президенту и писать сказочные партийные манифесты, но и реально помогать стране, государству и Президенту корректировать стратегию внутренней и внешней политики с учетом прежде всего интересов и самочувствия граждан России всех национальностей, обеспечения жизнеспособности российской нации. Отечество рождается в духе общности и солидарности. В духе общности и солидарности рождаются и политические нации.

Отсутствие общих мобилизующих начал в общественной и политической системе – главная причина нестабильности и непредсказуемости в стране. Разобщенность многонационального народа России идет по самым различным направлениям, в том числе и этнонациональному. А мобилизационное воздействие очень важно в естественно-историческом измерении потенциала добра и созидания. А крайние, искаженные, враждебные друг другу формы их проявления, сожительства не могут привести к общности. Это важно заметить и выправить в политико-правовой и управленческой деятельности власти и общества. Иначе невозможно победить экстремистов и террористов, победить невежество. Иначе это путь к разрыхлению российской государственности, российского общества.

Без внутреннего мобилизационного стержня обеспечения солидарности народа трудно управлять многонациональной страной лишь путем укрепления вертикали государственной власти. Власть не будет способна эффективно действовать без горизонтального выстраивания обручей единства и солидарности всего государства с учетом самочувствия и перспектив нации, без социального и гражданского контроля за властью со стороны многонационального общества. Власть в стране должна быть легитимной не только с точки зрения большинства, но и доверия каждой составной части многонационального народа. Институты гражданского общества призваны объединить гражданский потенциал народов и конфессий в целях контроля над властью и солидарности с ней, хотя уже в ходе подготовки видно пренебрежение этими категориями. Объективный по сути процесс трансформации многонационального общества может стать неадекватным уровню трансформации власти, если она своими действиями будет вносить деструктивность и безнравственность, усложняя адаптацию людей к новым социально-экономическим и политическим системам, усиливая таким образом чувство неудовлетворенности и дискриминационности по этноконфессиональным и иным признакам. Общество таким образом будет все более расщепляться. Следовательно, такое состояние перманентно разъединяет людей и не создает условия для эволюционной, прогрессивной направленности трансформационных процессов на перспективу развития многонациональной России. Чрезмерно много завалов, грязи и смуты на пути этих процессов, накопленных господством невежественных идей и соответствующей практики. И из болота подобных процессов гниения и разложения вырастают экстремизм и терроризм.

Если политическая элита страны увлечена только властью и ее укреплением, распределением собственности и не замечает перегруженности общества противоречиями и конфликтами изнутри, возрождающими новые и новые формы социального антагонизма, расизма, ксенофобии, этнонационализма, шовинизма, антисемитизма, которые разрушают единство страны, создают обстановку нетерпимости и враждебности между людьми по различному поводу и, главное, без повода, то нарастание на этом фоне стихийной практики дискриминации людей по этнонациональному и конфессиональному признакам может привести к тому, что трансформации от эволюционной модели развития многонациональной России будут переходить к модели революционной, конфликтонесущей. Власть, политика должны видеть и предвидеть эти переходы, оказывать управленческое, упреждающее воздействие на их созидательную направленность. Укрепление власти без укрепления общества, его солидарности и мобилизационных возможностей вновь усилит отчуждение человека и общества от власти, то есть укрепление таким образом государства не приведет к единству нации. Укрепление власти возможно только за счет усиления прежде всего потенциала и солидарности гражданского общества. Возможности же влияния человека на власть, на чиновников, на государственные и общественные дела даже в советское время не были такими ничтожными, как сейчас. Именно здесь причина низкого уровня солидарности и мобилизованности российской нации, ибо здесь определяющую роль призваны играть именно активность и сознательность граждан. Без таких неравнодушных и масштабных на уровне всего Отечества мыслящих граждан невозможно говорить о единой нации. Повторяю, что нация-государство – это еще не нация-согражданство.

Различные формы трещин отчуждения, порожденные стихией трансформаций, охватывали все сферы общества. И они где-то пошли по швам этнонациональных исторических соединений, усиливая разрыхление общества, государства, и привели многое в иррациональное русло, которое и стало в конечном итоге преступно-невежественным, экстремистским проявлением ложно понимаемых интересов народов. Следовательно, направление трансформационных переходов не только против других народов, но и против перспектив своего народа, приводит к ухудшению характера межнациональных отношений в стране на десятилетия. Это уже не абстракция и мифы, как некоторые оценивают природу этничности, национальности, а атрибуты реальной жизни миллионов людей, затрагивающие их социальное и духовное самочувствие, их честь и достоинство, безопасность и благополучие.

В нынешних условиях опасно начинают довлеть над людьми, их сознанием литература, искусство, кино, информационные системы, которые навязывают, воспевают, воспроизводят разврат, насилие и зло отчуждения. А добро и дружба, которые объединяли людей и народы, считаются немодными, скучными, не отвечающим духу времени, при этом забывается, что мы сами люди и сами создаем дух времени совместными, солидарными усилиями. Плохо, когда над страной или регионом довлеет дух лишь одной партии, одной национальности и одного человека, ибо остальные постепенно будут переходить в разряд неугодных, экстремистов. Нация – это общие идеалы, общие ценности, общая воля с учетом идеалов, ценностей и воли каждого.

Этнополитический экстремизм – одна из форм проявления нарастающего отчуждения, которое может угрожать становлению демократического общества, его основополагающим ценностям, подрывая духовные и социальные основы демократической модели государственного строительства и единства многонационального народа Российской Федерации. Вместо того, чтобы снизить негативные последствия трансформаций, которые объективно имеют место в российском обществе, в том числе и с помощью созидательного, духовно богатого этнонационального потенциала, власть, государство своими неумелыми действиями или бездействием часто доводят дело до конфликтов и трагедий. В данной сфере недостает последовательных и профессионально обоснованных идей и действий. Следовательно, на десятилетия сдерживается общее продвижение народов и граждан к стабильности, благополучию и безопасности, к единой российской нации. Борясь неистово против другого, человек как бы борется против себя. То же самое касается и общностей, которые, если не адаптированы к обществу, власти, переходят к деструктивным действиям.

Государство создается и функционирует для того, чтобы обеспечить гарантии защиты прав и свобод людей от всех и всяких форм этнонациональной, расовой, религиозной и других дискриминаций. Конечно, эту задачу призваны решать прежде всего общество и правоохранительные органы, которые представляют, как правило, федеральную власть. Именно федеральным органам власти делегированы полномочия по защите прав человека и народов. Но равнодушие и потворствование крайностям зачастую определяют позицию этих органов. Тысячи погибших в межнациональных конфликтах и единицы привлеченных за разжигание межнациональной розни. Открытый, звериный оскал национал-фашизма и общие рассуждения тех, кто должен, призван обеспечивать безопасность людей, этнонаций, общества, государства. Тысячи книг, сеющих межнациональную ненависть – и равнодушие интеллигенции. Разжигание межнациональной розни в электронных средствах массовой информации.

Отрабатывая эффективные законодательные и иные правоохранительные меры по борьбе с экстремизмом на этнонациональной почве, следует уделять особое внимание улучшению правоохранительной деятельности органов власти, информированности и просвещенности масс, сотворчеству и сотрудничеству народов, укреплению взаимопонимания и доверия между ними. Это работа, повторяю, всего государства, всего общества, каждого гражданина. Одной никому в стране не известной программой толерантности эту проблему не решить. Прежде всего должна быть скоординирована деятельность органов власти и общества с изучением глубинных причин и источников нетерпимости и экстремизма, выявлением способов и средств их искоренения, использован в полной мере позитивный потенциал духовного взаимодействия людей и дружбы народов, должны воспитываться уважение к культурному многообразию страны, разрабатываться кодексы этики и культуры межнационального общения. Именно таким образом формируется солидарное сообщество народов России – единый многонациональный народ Российской Федерации. Важно выстроить модель управления и развития общества, которая была бы способна «возбуждать добро, а не зло» (Мустай Карим). Да и средства массовой информации должны быть способны аргументировано и ответственно освещать сложнейшие трансформационные процессы в этнонациональной сфере, преодолевать противоречия и проявления нетерпимости, а не провоцировать их. К сожалению, в книгах и СМИ в России последних лет «противопехотных мин» разного рода фобий на нас всех оказалось больше, чем в Афганистане и Чечне вместе взятых. И жертв не меньше. И еще будут. Если коренным образом не пересмотреть наши теоретические и практические подходы, мы, не закончив одну войну, будем вынуждены готовиться к следующей.

Можно будет говорить об успехах трансформации общества и государства, если мы сформируем гражданскую общность россиян на основе защищенности и стабильности всех самобытных элементов, составляющих частей этой общности, всего многонационального российского народа, нации как государства. Отрицанием этносов, наций, этнонациональности, свержением людей по этнонациональному признаку ничего позитивного не достичь. Россия в XXI веке должна располагать, если она хочет иметь будущее, четкими подходами и перспективами цивилизационного решения насущных проблем развития как этнонациональных общностей, так и российской нации как согражданства, духовно-политического единства многонационального российского народа. Повторяю, как в теоретических построениях, так и на практике. У нас же и теория, и практика этнонациональной, межнациональной солидарности строятся часто последние годы на деструктивных подходах и посылках.

Великая Россия как государство, как нация формировалась веками на основе многонациональной солидарности людей, соотечественников в составе единого государства. Но этот процесс неоднократно прерывался. Природа российского государства в новых условиях должна обогащаться ценностями и механизмами демократии, которыми мы пока мало пользовались. Отсюда и стратегическая необходимость проведения выверенной этнонациональной политики, где главенствующую роль будут играть стратегические установки на солидарность и сотворчество самобытных народов и культур при паритете интересов всех национальностей, каждого человека – гражданина Российской Федерации независимо от этнонациональной принадлежности. Это задачи, которые стоят перед государством и обществом, перед каждым из нас в современной России. И это не лозунги, не призывы, а философия и программа жизни для нашего солидарного сообщества, если мы хотим жить стабильно, безопасно и благополучно, быть жизнеспособной нацией. Реально, каждодневно, а не только в предвыборных программах и манифестах. Россия выстрадала идеи созидания и солидарности, идею единой нации на основе гражданского единства народов страны. Только на такой почве Россия будет единой, жизнеспособной и великой страной, государством, нацией.

Поэтому важно для власти и общества в новых условиях научиться разумно и эффективно управлять многонациональным потенциалом российского общества так, чтобы каждый человек независимо от этнонациональной принадлежности и каждый народ независимо от численности чувствовали себя комфортно и равноправно в Российской Федерации. Только самые родные и самые близкие люди, глубоко сочувствующие друг другу, способны быть семьей, общиной, общностью. Это относится и к реалиям формирования и функционирования российской нации. Не национализм (расизм), фашизм объединяют народ, а солидарность, открытость взаимодействия с другими народами и культурами. Как справедливо говорил великий Л.Н. Толстой, «патриот – это тот, кто любит свой народ, а националист – ненавидит другой народ». Не зря величайшими духовными качествами русской души Ф. Достоевский, Вл. Соловьев, Н. Бердяев, И. Ильин и другие считали не этнонационализм и ограниченность, а всечеловечность, всемирную отзывчивость. Благодаря этим качествам русской нации и удалось создать великую Россию – многонациональную державу, нацию. Это прекрасный фундамент для укрепления российской нации в современных условиях. Необходимо, чтобы не только по Конституции, но и своему самочувствию мы все осознавали себя единым народом России, гражданами России, а Россию – своей Родиной. А Родину, как известно, не предают и против Родины не борются, кроме подлецов и предателей. «Родина – это часть веры», – сказал пророк Мухаммед. Важно, чтобы Россия стала для граждан всех национальностей символом чести и достоинства, веры и духовности, прогресса и солидарности.

§ 2. Этнографы-«натуралисты» и этнологи-экзистенциалисты: в поисках идей

§ 3. Закон сохранения этноса (этнологическое эссе – в поисках родичей)

Исторический характер формирования этносов, этнонаций признают этнологи всех направлений – начиная от классического, эволюционистского, диффузионистского, функционалистского и до социально-психического.

Тысячи этносов, этнонаций различной степени общности внутри– и межэтнонационального развития, организации и самоорганизации функционируют в современном мире. Это объясняется, во-первых, общими характерными чертами, свойственными для этнонациональных общностей, их внутренней самоорганизацией и живучестью. Во-вторых, различными уровнями общности ввиду различимых исторических, культурных, социально-политических и экономических условий жизнедеятельности этнонаций (этносов, племен, народов, наций, суперэтнонациональностей) и иных общностей. И чрезвычайно много подходов к оценке природы и перспектив этнонациональных общностей, в зависимости от того, на каких – традиционной или модернистской – цивилизационных началах они развиваются. Этнонациональные общности – это прежде всего локально-цивилизационная самобытность, развитие общности людей. Этносы, этнонаций, кроме того, исторически функционируют в постоянном этнокультурном, этносоциальном контакте в межэтнонациональном пространстве. Для конкретных этносов, этнонаций характеристики этого пространства различны. При этом, характеризуя этническое, этнонациональное, трудно определить меру трансляции собственного этнонационального потенциала и уважения, заимствования иноэтнонационального потенциала. Дифференциация и интеграция есть две стороны этнонационального развития и взаимодействия. Как известно, Л.Н. Гумилев и ряд других ученых рассматривают период рождения, зрелости и гибели этносов, этнонаций. Наверное, это и правильно – все рождается и умирает. Но такой подход был бы чрезвычайно упрощенным. Богатейший опыт этногенеза, кроме того, дает возможность открыть еще и всемирный закон сохранения этносов, этнонаций. Это видно в истории развития многих этносов, этнонаций, в частности, на историческом примере развития сарматов, скифов, аланов, гуннов. Для меня интересен пример аваров, которые, как свидетельствует еще «Повесть временных лет», исчезли совсем. Но если в начале XXI века я, как аварец, ищу в аварах своих родичей – значит, они не исчезли. Кроме того, многие атрибуты культуры и традиций, наверное, есть в этносах – культурах от Аравских степей, гор Кавказа и просторов Европы. Всемирное заимствование и культурное сотворчество свойственно для этнических, этнонациональных процессов.

Авары и Аварский каганат – загадочная страница мировой этноистории. Много неясностей в их истории как собственно развития, так и взаимодействия. Трудно определить, откуда авары пришли, где и когда останавливались, с кем ассимилировались и куда они делись – «сгинули як обры», хотя о них упоминание идет с древнейших времен и до X века. И нельзя забывать, что есть и аварцы, созвучный напрямую во многих смыслах народ не только по названию, но и по самобытности и воинственности. Авары, видимо, еще тогда включали в себя десятки уникальных народов, племен и культур, как и многие другие этнические образования, которые всегда были полиэтничными. И теперь трудно сказать, кто из аварских, дагестанских народов есть в той или иной степени прямые наследники, потомки тех авар, а кто был аборигеном для Дагестана, Кавказа и т. д.

Взаимосвязь и взаимозависимость народов и культур – мировая тенденция этнического, этнонационального развития. История и пути перемещения гунов, скифов, сарматов, хазаров, аваров и даже алан примерно одни и те же. Все они приходят или зарождаются, развиваются вокруг Каспия, потом через Дербентский проход идут к Волге, Дону и уходят в Европу в поисках благополучных мест и добычи. Авары в отличие от хазар оставили немало археологических памятников и название государства – Аварского каганата, который отмечен на древних картах. Маленькая часть аланов, которая оказалась где-то там, в Моравии, до сих пор сохранила свои россыпи. А авары, как мне представляется, уходят в Европу, оставляя, может быть, у Дербента и Тарки в Дагестане и далее в горах остатки тех или иных аварских и других племен, которые были вместе с аварами. Каспий ведь по природе своей тоже то наступал, то отступал. Различные народы и культуры также, видимо, наступали и отступали, перемешивались и размежевывались в этом исторически интересном и привлекательном для многих жизненном пространстве. Кавказ, Дагестан – один из центров зарождения человеческой цивилизации. Это видно по этническим и культурным потокам, которые отсюда шли. Трудно сказать, кто здесь был рожден, а кто стал здесь коренным и родным. Этнокультурное многообразие каспийско-кавказского региона исторически настолько велико, что трудно найти этнос на Евроазиатском континенте, который не уходил бы от Каспия или не приходил бы сюда в конечном итоге от Алтая, Китая, Аравии и до Европы. Вокруг Каспия работала исторически крупная «этнологическая лаборатория» по рождению, перемеживанию и воспроизводству этносов. В мире трудно найти такой уголок, который в такой степени «воспроизводил» бы этнические ресурсы для всего евразийского мира и оставлял бы после себя огромный этнический материал, как здесь – вокруг Каспия. Зарождался или приходил сюда этнос и устремлялся далее по Волге, по Днепру в Европу, или оставался здесь своими частями. Именно этот феномен чутко уловил и показал в своей книге «Тысячелетие вокруг Каспия» великий ученый и просветитель Л.Н. Гумилев. Его всегда привлекали Каспий, Кавказ.

Мы говорим об этнических, этнокультурных контактах, линиях, которые связывают один этнос с другим, но вместе с тем не очень, по-моему, четко себе представляем, что, говоря о разных этносах, мы имеем в виду и новое качество как форму преобразованной этнической энергии той же общности на ином историческом этапе. Из старых этносов зарождаются и новые общности. Полиэтничность, многонациональность характерна для народов мира, и особенно этого региона. При этом важно понять, что названия и даже культурно-археологические и антропологические характеристики многих могли меняться в результате перемещения этносов, внутриэтнических размежеваний, миграции, формирования новых суперэтнических общностей. Когда физики открывают закон сохранения энергии, то этнологи имеют не меньше оснований утверждать существование закона сохранения этноса. Смысл его в том, что ни один этнос не исчезает, не умирает, он просто обретает другую по форме общность, другое название, другую гамму культурных и иных особенностей, религию, а возможно, даже язык. Еще античные авторы свидетельствуют, что все народы Кавказа – это сарматы или скифы. Скифско-сарматские основы своего этногенетического бытия просматривают также и русские, казаки, татары и многие другие народы. Это отражает существующая в мировом масштабе этнокультурная взаимосвязь и взаимозависимость народов и культур. Гуны, авары, хазары – это не просто этносы, а мегаэтнонациональные общности, которые не только объединяют, но и оставляют после своего размежевания сотни различных народов на Кавказе и далее до Европы из своего ареала. Татары, аланы-осетины, армяне, азербайджанцы (антропогены), грузины, чеченцы, даргинцы, кумыки, лезгины, таты, лакцы, табасаранцы, агулы, рутульцы, кумыки, черкесы, карачаевцы, балкары, ингуши, кабардинцы, албанцы, удмурты, марийцы, башкиры и многие другие – это россыпи этнокультурного космоса. И здесь трудно определить, кто чей брат, а кто сват. Когда мы кого-то свергаем как иноплеменника, инородца, чужака, надо всегда задуматься над тем – не свергаешь ли ты своего предка, родича. Чаще так оно, видимо, и есть, ибо свергается, как правило, самый близкий.

Чрезмерно переплетены этнические связи, происходящие, возможно, из одних корней былой общности, адаптированных по сущности или по форме антропологически, культурно, религиозно и по прочим признакам к среде обитания – природной, культурной, религиозной. Для меня определенно присутствует связь между Гунами, хуннами, гузами, грузинами, скифами, уграми, удинами, удмуртами, сарматами, аварами, суварами, хазарами, албанцами, аланами, азербайджанцами, армянами, персами, руссо-славянами, тюрками, черкесами, грузинами, абхазами, ассирийцами и многими другими народами, которые исторически находились во взаимодействии в самых различных вариациях. Тут действует всемирный закон сохранения этносов, накопления и распространения этнической энергетики как основы развития многих народов в своем этническом многообразии. Борьба с этим многообразием, уничтожение этого многообразия есть преступление перед человечеством. Кстати, многие завоеватели в этом преуспели. Самое ценное в природе – ее многообразие, и самым уникальным и требующим особого бережного отношения к себе является многообразие природы самого человека, его стремление к общности людей, которые представлены в этносах, этнонациях. И это многообразие надо беречь как самобытный талант человека, объединяться в человеческую общность и создавать, благодаря коллективным историко-культурным деяниям, уникальные слои духовных и материальных ценностей. Это многообразие может проявлять себя в разных фрагментах керамики, иных атрибутов материальной и духовной культуры, но главное то, что различные элементы культуры, как, в частности, культура керамики, утвари, одежды на определенных этапах историко-культурного развития, свойственны для многих народов. Здесь действует, видимо, и другой закон сохранения и воспроизводства культуры.

Устье Волги, бассейн Каспия, приливы и отливы многих рек, цепь горных хребтов создают настолько уникальное природно-ландшафтное пространство вокруг Каспия, и в частности у притоков Волги, Терека, Самура, Сулака, что этот край стал центром притяжения и воспроизводства огромного этнического и культурного многообразия. Отсюда и устремленность на эту территорию более или менее активного этноса с разных мест и континентов, зарождение на этом пространстве новых этнокультурных объединений, этносмесей в благоприятном и богато пассионарно насыщенном регионе. Пассионарность личностей и общностей людей – это результат насыщения природной пассионарностью. «По зеленым лугам текли неглубокие речки, окаймленные ивами и камышом. Протоки были полны рыб и птицы, заливные луга служили прекрасными пастбищами для скота. Как и теперь в дельте Волги вызревали сочные арбузы и прекрасный виноград. Все благоприятствовало садоводству и земледелию»[66]. И эта действительно райская земля не могла не привлекать различные племена и этносы, которые устремлялись туда, где есть пища для себя и скота, более или менее умеренный климат и простор для хозяйственной и военной деятельности. Для межэтнических взаимодействий и объединений нужен простор. Отсюда и наличие вокруг Каспия огромных этнических потоков, смесей и переходов, охвативших пространство от Китая, Монголии и до Европы. В этом процессе действует еще один всемирный закон – смещение, интеграция и ассимиляция народов и культур, распад старых и возникновение новых суперэтнических объединений, которые поглощают десятки этнокультурно самобытных общностей и начинают воспроизводить этнические качества в новом феномене самобытной общности. Порой в новых формах, но переполненные старым содержанием. Отсюда и невозможность докопаться до корней происхождения той или иной этничности или суперэтнической общности. Примерно такова история и судьба аваров, которые были, скорее всего, не столько одним этносом, сколько многоплеменным народом, огромной рекой, внутри которой были сотни этнических притоков. И когда эти притоки попадают в поток мощной реки, тем более моря, трудно определить, где чей родник, где чей ручеек. Знают Волгу, Оку, Каму, еще несколько рек, знают Каспий, а тысяча ручейков и миллион родников теряют свое название и самостоятельную роль в этом огромном потоке. Но важно понять, что не было бы и крупных рек и морей без этих мелких родников. И глупо реке, морю противопоставлять себя, свою мощь тому родниковому началу, из которого они сами и состоят. Хотя часто так и бывает.

Название суперэтнического объединения «авары» может иметь различное происхождение. Есть древний Бог Ра, а есть и человек – Ар. Эта перестановка буквы «а» может иметь не случайный характер, ибо наиболее похожее на Бога создание – это человек разумный. На небе Бог – Ра, а на земле человек – Ар. Кроме того, может быть авары назвали себя так, чтобы отличаться от варвар, т. е. – а-вар – не варвар. Вариантов рассуждений и догадок может быть миллион.

Потом мы обнаруживаем целую плеяду народов, назовем их условно «арские народы». Удивительно, но наличие «ар» свойственно для названий многих древних народов. Это «авары», «булгары», «ассары» (ассирийцы), «хазары», «татары», «ар-мяне», «мадь-ары» (мадьяры), «сам-ари», «с-ар-маты», «д-ар-гинцы», «табас-ар-анцы», мордва (мардва) и многие другие. Это говорит о взаимосвязи народов целых континентов. Тогда народы находились не в поисках своей идентичности, а искали свое место на земле.

Может быть, когда-то слово «авары» переводилось как «люди с Аравии», которая интерпретировалась в Аварию. Когда бываешь в Ливане, Сирии, Йемене, встречаешь людей, удивительно похожих на кавказцев, дагестанцев. Хазары в Дагестане оставили свой след. Ассары – это люди с Ассирии, ассирийцы. Название «ар-мяне» тоже, видимо, из того же корня. И из того же ареала. Как, кстати, и азери (азари), азербайджанцы (азарбайджанцы). Как и арии – завоеватели Индии, видимо, называли себя людьми, не считая таковыми других. Такие традиции, идеи наблюдаются в этнологии, нередко их доводят до расистских и фашистских идей. Это уже искажение сути. Нет народов «чистых», нет народов «первосортных» и «второсортных». Многие антропологические и другие характеристики определялись исторически средой обитания. Тысяча народов и культур были «перемолоты» потом в татаро-монгольских завоеваниях. Здесь тоже «тат-ары» – название, которое можно перевести как «человек с гор»: тат – горы, а ар – человек. «Хазары», скорее всего, так были названы из-за того, что они ушли из степей и остановились в устьях рек, занимаясь рыболовством и земледелием. Скорее всего, это те же авары или смесь других племен, которые не ушли вместе со всеми дальше, в сторону Европы, а остались у воды, на воде и их назвали хазары. Другая линия идет по Волге, к Волжской Булгарии, докуда, видимо, доходило хетто-хуритское, гуннское, ираноязычное, тюркское, татарское и прочее влияние, где все эти племена смешались по всему пространству. На татар и других впоследствии было оказано сильнейшее тюркское влияние. Может быть, часть населения была тюркским по происхождению. Народы Прикаспия назывались еще и «каспиями». Они вообще не были кочевниками, ибо жили на прекрасных землях и не было им нужды кочевать, но часть населения вынуждена была уходить с новыми и новыми кочевниками. А часть из них уходила в горы. До сих пор трудно установить, где обитали авары точно и откуда они пришли в Дагестан, или здесь, у Каспия, организовались окончательно для завоевания Европы. Кто с кем тут перемешался? Линия «аварской культуры» в утвари, в керамике проходит от Ирана, Дамаска, Белиджи, Дербента и далее до Венгрии и Франции. Может быть, все народы, в названии которых в том или ином месте присутствует дефис «ар» – из одного этнического ареала. Только каждое из названий: ассары, сарматы, авары, хазары, татары обозначает, видимо, различные этапы их становления и ответвления. Поэтому проблема этногенеза авар, а далее и аварцев, непосредственно, как и многих народов Кавказа, Поволжья, Руси, Европы, связана с десятками этнических переходов и ответвлений по дуге переселения народов, которая охватила полмира. И здесь трудно сказать, где чей родник. Это все можно прослеживать, изучая и материалы этнографии, палеографии, этногеографии, археологии. Все «народы ар», «арские народы», но только не «арийцы» (ибо это название уже сумели дискредитировать) проходят, видимо, путь от Аравийских степей, Сирии (Сарии), Ассирии (Ассарии), Армении, Дербента (Дарбанда), Каспия, Волги, Карпат, Германии (гарманцы), Франции (фаранки) и далее. Повторяю, элементы культуры аваров можно встретить от Аравийских степей, до Каспия, Волги и Полонии – центра Европы. Жесткая квадратная планировка храмов и крепостей известна на Ближнем Востоке с 2000 г. до н. э.[67], то было свойственно для авар и хазар в той или иной степени. И все «народы ар» устремляются как по зову этнической энергетики к Каспию, Дербенту и далее, по Волге к просторам Полонии – райского места в Европе. Есть предположения, что аваров называли «речным народом». По-аварски река звучит как «ар» – «ор». И иранцев, возможно, тоже называли «аранцами». Кавказская Албания когда-то называлась «Аран». «Ирон», «Арон», «Иристон» – аристан и т. д. Все эти названия очень легко меняются в различных интерпретациях и в различных языках. Тут много всяких предположений. И местом исторической дислокации «народов ар», видимо, было пространство вокруг Каспия, которое называлось Хаз-ар-ским морем, «Дарбанд». И часть народов, уходя в походы, потом обосновалась на базе хозяйственной деятельности других народов, воюя и созидая, отдалялась от своего «материнского» этнического корня.

Народы же, которые обозначили себя крупными завоевателями или созидателями, всегда имели внутри своего этнического ареала сотни племен и этносов. И на каком-то этапе структуру их языка, религии, обрядов и даже культурных элементов определяло одно из доминирующих этноплемен. Так что феномен этнократии всегда имел место внутри различных межэтнических объединений. Мощная пассионарность и стремление обжить благополучную природную среду, которая приносила бы соответствующее хозяйственное благополучие и приводило к созданию крупных каганатов, ханств, царств вокруг доминирующих на том или ином этапе этносов. И далекие пассионарные походы порой не только были спасительными, но и часто гибельными для целых народов. Чрезмерная пассионарность приводит к истощению этнического организма – своего и других. «Народы ар» особенно активизируются к началу нового тысячелетия христианского календаря: сарматы – на рубеже новой эры, авары – IV–IX вв., хазары – V–X вв., татары, монголы, тюрки в древние времена и в XII–XVI веках. Многогранна и расплывчата линия прохождения, этногенеза «арских» народов.

Богатство ландшафта Прикаспия, прекрасный климат исторически привлекали сюда многие этносы. И все первое тысячелетие в этом регионе при всех перипетиях судьбы этногенеза господствовали именно «арские народы». Самар, Хазар, Арал, Булгар, Авар, Араб, Иран, Албания (Аран), Армения, Татария, Хорезм (Харезм), Терек (Тарек), Памир (Памар) и многие другие названия. Сам прикаспийский ландшафт привлекал сюда миграционные потоки народов вокруг Каспия, что приводило к активному перемещению народов и культур в этом регионе мира. Но культура любого народа не автономна. Она не прерывается даже с уходом этноса, этнонации с исторической арены, а может лишь перевоплощаться в той или иной степени. Мы уже говорим и о другом законе – культура тоже не исчезает, а обогащает другие культуры, может обрести иные этнонациональные формы – законе сохранения культуры, который срабатывает исторически, ибо культура – атрибут творчества людей, объединенных в общности. А человек живет и творит только в общности. Сармато-Аварская, Хазаро-Арабская, Аранская, Аланская, Татаро-Булгарская и многие другие культуры стали основой культурных цивилизаций народов целых регионов под разными названиями. И создавались они на полиэтнических началах. По сути, народов не так и много, просто мы не знаем, где они расщепляются и где сцепляются в своей исторической общности и разобщенности. Так, в аварскую группу народов Дагестана включены 26 народов с самостоятельными языками и с более 80 наречиями, субэтнические общности (общины – джамааты). Но при внимательном анализе оказывается, что аваро-андо-цезская подгруппы нахско-дагестанской языковой семьи в лексике и фонетике не так сильно и разнятся. Пример – на аварском языке сердце – ракI, на андийском – рокIо, ботлихском – ракIва, гадоберинском – ракIва, каратинском – ракIва, тиндинском – ракIва, чамалинском – ракIва, на бежтинском – йакIо, гинзубском – ракву, гинухском – ракIе, цезском – ракIу, то есть корневые основы созвучные. Так можно найти и корневую общность многих языков народов Дагестана, Кавказа и мира. Ландшафт, экономика, политика создают больше народов, чем язык и культура, ибо последние всегда достаточно близки. Существенно влияние Аварского каганата и аваров на славян и наоборот. В названиях русь, рас, рос также присутствуют элементы названий и культур «арских народов». А то, что они жили рядом и вместе в Европе – это исторический факт. Аналоги и связи сарматской керамики, керамики аваров, хазаров и руссо-славян приводит Л.Н. Гумилев. Не зря в старославянском Русь, Россия часто звучит как Ра-ссея. Здесь Божественное происхождение и созвучие есть. Есть созвучия между сирийцами и русскими. Сравните название «Русия» и «Сурия», «Москва» и «Дамаск», где корень «маек».

По Л.Н. Гумилеву хазары есть дети сарматских женщин, которые жили в стране «Б-ар-силии» совместно с булгарами «б-ар-силами». Но при этом он упускает из виду, что, наряду с племенами гуннов, хуннов и хазар, присутствовали еще и авары. И столица хазар город Семендер, а точнее, видимо, Саманд-ар[68], Семен-дар (Саман-дар – саманные ворота), еще раз показывает транскрипцию «а» в «е», которая произошла во многих словах и названиях. Семендер (Самандар) был в «двух фарсахах от Серира» (Л.Н. Гумилев Открытие Хазарии). Серир (Сар-ир) был крупным государством горного Дагестана в VI в. н. э. Это примерно время ухода авар от Каспия и прихода туда хазар. А если посмотреть Древний Восток, то там можно найти крупные центры «Серир» и рядом «Аварис». Может быть, это совпадение, а может быть, и нет.

Хазары теснее взаимодействуют с тюрками и продвигаются по Волге вверх. Это говорит о том, что авары вряд ли были тюрками. Во всяком случае, не все аварские племена. Возможно и изменение названия авар, хазар от «татов» – горцев, как и «тат-ар», буквально – «человек с гор». Тюрки и здесь оказывали огромное влияние, вплоть до ассимиляции многих племен и народов. Частично произошла и тюркизация хазар, а часть из них, видимо, стали татами. А часть хазар, как и часть гуннов, аваров, сарматов и многие другие остались в Дагестане, а другие ушли от Каспия к Тереку, Волге и далее до Казани, а там и до Европы. Тезис Л.Н. Гумилева об исчезновении еврейской верхушки хазаров не очень соответствует истине, ибо таты сохранились как иудейское население Дагестана и Азербайджана до сих пор. Кроме того, не факт, что верхушка Хазарского каганата была полностью иудейской. У Павича в «Хазарском дневнике» говорится, что в правительство Хазарского каганата входили: 3 иудея, 2 мусульманина и 2 русских-язычника. Вот так. Скорее всего и точнее, религию иудейскую на том этапе могла заимствовать часть аваров, а потом и хазары. Это все доказывает лишь тезис о величайшем перемещении народов, культур и религий на том историческом этапе вокруг Каспия. До сих пор в горах Дагестана можно встретить надгробные плиты со звездой Давида. В частности, около моего горного аула Гебгута такая плита мною была найдена. Как, кстати, и христианский крест, найденный там же, на Гебгутинском аульском кладбище. Многие горцы Дагестана исторически были христианами.

Когда говорят, что через Дербент проходили многие народы: гунны, персы, хазары, сарматы, скифы, авары, кипчаки, монголы и многие другие, то это означает, что в тридцати трех народах Дагестана и сотнях племен вокруг Каспия, в той или иной степени, вкраплены исторически этнокультурные качества этих народов в самых различных проявлениях. Здесь мигрировали и жили каспии, гунны, скифы, хетты, хуриты, сарматы, аланы, авары, хазары, гузы, печенеги и многие другие. Невозможно в этом плане точно определить территорию расселения тех или иных древних этносов и тем более определить, закрепить этническую территорию за кем-то. Говорили о скифах, а вместе и рядом жили сотни других племен, говорили о хазарах, аланах, аварах, а всю этническую мозаику никто не может представить. Таковы законы этногенеза, что. рождение и жизнедеятельность любого этноса – это параллельные и взаимосвязанные потоки многообразных полиэтнических процессов. Попытка писать историю одного этноса без учета всего этого многообразия создает много противоречий. Фоменко с Носовым пытаются всех сделать русскими, в том числе и Чингисхана с Буддой, а Мурад Аджи – всех тюрками, кипчаками, в том числе и Иисуса Христа с Львом Толстым. Главное тут не «этническая чистота», а взаимосвязь – всесторонняя и глубокая. И субъектов этого взаимодействия чрезвычайно много. Названия, самоназвания этносов исторически менялись и по-разному передавались в разных источниках. Даже сегодня, если вы поедете к аварцам, то чуть ли не в каждом селении вы встретите «других аварцев» по языку, наречиям, по антропологии и характеру, по быту и укладу жизни, по обычаям и традициям. А что говорить о том далеком историческом этапе этнического взаимодействия и размежевания! До сих пор еще можно встретить не очень четкую, до конца не установленную аварскую идентичность среди аварцев. Даже самые, казалось бы, «аварские» аварцы Хунзаха, где были столицы Серира, Аварского ханства, и те себя называют не только аварцами, но и хунз и даже намекают, что они, вполне возможно, потомки хунов, гуннов. Тысячи сигналов из прошлого несут различные этносы, правда, не всегда поддающихся познанию в этногенезе.

Кроме того, история народов писалась на основе их завоевательных походов и сражений. Во всяком случае, так она традиционно фиксировалась. А в этом все же мало самобытной этнической истории. И нечего тут хвалиться жестокостью своих предков. Это касается и аваров, которые, возможно, пришли, формировались вокруг Каспия из разных составляющих из Аравийской пустыни, с Кавказа, из Дербента, Дагестана, с Волги-Дона и далее шли до нынешней Венгрии, Франции и обосновали там, на просторах Полонии, Аварский каганат. Известно, что Византия платила дань аварам, которые господствовали несколько столетий в центре Европы. А был ли другой Аварский каганат до этого вокруг Каспия, далее по Волге, никто не может сказать, хотя по культурному следу становится понятно, что аваров нельзя назвать только кочевыми племенами. Если были кочевыми, то они так легко на несколько веков не обосновались бы в центре Европы, а шли бы дальше. Остатки же аварских племен, которые не смогли уйти с «основными силами», видимо, отступили в горы Кавказа, и прежде всего Дагестана. Далее часть из них ассимилировалась с булгарами, аланами, со славянами и другими этносами во всем этом пространстве. Процесс был глобально-исторический. И этим все сказано. Никто не может мне, аварцу, отказать в праве считать себя, свой аварский народ в каких-то корнях потомками тех древних аваров. Как, кстати, и многим дагестанским народам. Этногенетические исследования позволяют находить общую природу некоторых народов Дагестана с массой этнонаций нашей страны и даже с бельгийцами, французами, датчанами и другими европейскими этносами. Я уже не говорю о кавказцах. Впрочем, возможно, что те и другие, в той или иной степени, есть потомки гуннов, аланов, скифов, сарматов, аваров, хазаров и других народов. Повторюсь, трудно в современной России и в Европе найти этнос, который не был бы обогащен этнической энергетикой Каспия, Дербента и Волги. Богатыми и многосторонними были аварско-византийские, аварско-германские, аварско-славянские, аварско-франкские, аварско-аланские, аварско-угрофинские, аварско-арабские и иные отношения. Может быть, даже название государственного образования «Бавария» – один из отзвуков названия «Авария», «Аваристан». Конечно, это лишь догадки.

Есть определенная историческая, да и географическая связь Переднего и Ближнего Востока, Аравии, Сахары, Каспия, Средней Азии и Кавказа. И этнические разливы простирались из этих регионов до Карпат и Европы. И здесь этнологические процессы были бурными и бесконечно многообразными. Авары, хазары, сарматы, булгары, бургасы (баргасы), мадьяры (мадари), кстати «мадари» в переводе с современного аварского – «мадар» означает «добротный». Именно к этим «добротным землям» и устремляются аварские и многие другие племена. Но часть из них, названные потом хазарами, изменили своему традиционному укладу – завоевывать и осваивать богатства, проходя к просторам степей, а решили остаться в устье рек Волги, Терека, Самура, куда, кстати, никакая конница не могла пробиться. Возможно, отсюда шло и продовольственное снабжение аваров, пока те не обустроились на постоянное жительство в Восточной Европе. По одной и той же примерно тропе проходят и сарматы (III в. до н. э.), авары (IV–V в. н. э.), хазары (VI в. н. э.). Один за другим шли фактически беспрерывные этнические потоки.

Известно, что Моисей Хоренский в «Истории Армении» упоминает, что между 193 и 215 гг. «толпы хазар и бариглов прошли через ворота Джара (Дербентский проход)», и в аварской транскрипции вся сторона за Дербентом – Джар (Чор – Цор). Тем более, что в Джаро-Белоканском округе, который расположен на территории нынешнего Азербайджана, исторически проживают аварцы. А в Персии был город Аль-Джар. Аварцы называют Азербайджан – Цор (Джара), а Грузия на английском – «Джорджия». Много созвучия во всем этом, бесспорно, есть.

Повсеместно в реальных этнических ареалах исторически рядом существует и активно действует Тюркютский каганат. Это еще одно доказательство того, что авары не были тюрками, во всяком случае, не все аварские племена. Более того, авары чаще враждовали с тюркютами. Тут же еще и утургуры (утаргары), возможно, гаргареи (ингуши). Описывается, что хазары разбили болгар, которые ушли до Венгрии и Италии. Здесь были авары. Еще раз хочу подчеркнуть свое предположение, что хазары те же авары, которые не захотели идти с ними дальше, а обустроились здесь, вокруг Каспия. Созвучие слов «авар» и «хазар» бесспорно.

Авары, по свидетельству Л.Н. Гумилева, только в 630 г. начинают терять свои позиции в борьбе с болгарами, а еще больше с франками. Не могли хазары и авары не соприкоснуться, не столкнуться, если они были бы полностью разными этносами. Кроме того, не могли хазары так долго противостоять арабам без различных дагестанских племен. Известно, что хазары не подчинились арабам, которые были очень сильны в тот период. Падение Аварского каганата в Европе ведет автоматически и к падению Хазарского каганата. Это еще одно доказательство их общности и внутреннего взаимодействия, которые, может быть, мы сегодня не улавливаем. Тут же и другие этносы – сабиры, савиры. Авары, савиры, Серир, хазары – это, скорее всего, образования и общности из одного этнического котла. Видимо, савиры (а точнее, савары) – это ветвь, которая ушла не в Восточную Европу, а на Север, в Сибирь (созвучность Сабир – Сибирь, Савир – Север – крайне интересна). Л.Н. Гумилев считал, что савиры ославянились и образовали этноним – северян. Это исключить невозможно, ибо как ни с кем авары взаимодействовали со славянами.

Многие этнические потоки и многообразие их притоков не изучены, а порой и переполнены мифами. В этом плане поиск своих исторических корней – это проблема не столько научная, сколько мифологическая. Отсюда, видимо, и наши рассуждения и догадки, которые не претендуют на научность. Но и в мифологии есть доля реальностей.

Аварский каганат, может быть, даже в большей степени держался прежде всего на славянах. На фоне падения аваров возвышаются болгары, но достаточно активны были и мадьяры. Именно они с аварами собирают свои последние остатки. И опять прослеживаются нити сотрудничества с хазарами. Но окончательное поражение уже ослабшим хазарам после падения Аварского каганата наносит Русский каганат. Вмешиваются в эту борьбу и в-ар-яги. Хазары закрыли все пространство до Восточной Европы от арабов, вплоть до Полонии. Но усиление в этом ареале руссо-славян автоматически вело к падению как авар, так и хазар. Повторюсь, целая плеяда мощных суперэтнических каганатов, которые контролировали огромное пространство от Дербента до Полонии, приходят к упадку. Наступил этап постепенного превращения этносов как наций в этносы как государственные образования. Многие племена и народы оказываются вынужденными ассимилироваться, адаптироваться к новым условиям, оказывая при этом мощное влияние на формирование новых этнообъединений уже в статусе наций-государств. Руссо-славянские племена обозначают постепенно региональное государственное единство, получают благоприятные условия для своего усиления благодаря хазарам, аварам и болгарам, которые как бы со всех сторон оберегали какой-то период Русский каганат. Следовательно, они и усиливаются на фоне падения хазар и авар. С IX века именно руссо-славянский этнический фактор становится одним из главных в этом пространстве, со всеми приливами и отливами.

Мы уже приводили свидетельство Л.Н. Гумилева о плодородии устья рек вокруг Каспия, хотя это видно нам и сегодня, несмотря на то, что природные условия все же существенно изменились. Прикаспийский бассейн был и остается богатым краем, важной стратегической зоной мировых процессов. Отсюда и историческая привлекательность Каспийского бассейна, окруженного защитной линией естественных крепостей-гор. Следовательно, вокруг Каспия складываются и различные «меридиональные» и «широтные» (Л.Н. Гумилев) направления, которые не только сталкивают «вспышки живого вещества», но и соединяют их в мощную энергию, которая и проявляется как «пассионарный толчок» для многих этносов. И потому здесь возникают новые этносы или временные этнические, суперэтнические союзы. Думается, что позитивно-дружеское взаимодействие этой энергетики создает «пассионарный толчок», а разъединение и борьба этих «вспышек» приводят этносистему в «гомеостаз». Но, к сожалению, недостаточно развитым оказалось воздействие энергетики иного толка, как я ее называю, «коллективного импульса» солидарности, что и не привело здесь к этнокультурной консолидации и росту масштабов аварской или хазарской общности. «Вспышки живого вещества» гипертрофировали, многообразием «пассионарных толчков» доводили этносы до Европы и изматывали их. У них, видимо, не было развито чувство «коллективного импульса» солидарности, который определял перспективы суперэтнических объединений в этом регионе. Гунны, авары, хазары, арабы своей историей доказывают справедливость этих выводов. Но, видимо, в это пространство устремляются и «мутации» по геодезическим полосам Земли, накапливая все многообразие социально-культурной энергетики «живых» этносов. Этнокультурные процессы в Китае, Иране-Персии, в Малой Азии (хетты и др.), в Центральной Азии (уйгуры и др.), Аравии (арабы) своей невидимой энергетической силой притягивали новые и новые этнические потоки к побережью Каспия, главным образом к Дербенту, на Кавказ, в Дагестан, к Волге. Поэтому несомненно, что пребывание здесь аваров не могло пройти бесследно. Я еще раз хочу подтвердить свое предположение, что часть аварских племен осталась здесь, ушла в горы под давлением наступления новых племен, ассимилировались или сохранила себя. Следовательно, параллельно в этом регионе можно найти следы, последствия пребывания скифов, сарматов, хазар, персов, арабов, а значит и авар. Но трудно определить, кто из народов и племен Кавказа, Дагестана являются пришлыми, а какие здесь сформировались как местные. Чрезвычайно много тут было этнических потоков и притоков. «Какие народы, племена, государства на берегах Каспия, в предгорьях Дагестана и заволжских пустынях вели между собой войны и заключали мирные договоры – неизвестно», – писал Л.Н. Гумилев. «Вот, например, Рамазан, аварец из Дагестана, может себя считать потомком великих аваров», – улыбаясь, подчеркивал на лекциях в Ленинградском университете Л.Н. Гумилев. И с тех пор у меня зародилась идея поиска своих родовых корней среди других аваров. Многочисленность языков, наречий, культурное многообразие Дагестана доказывают, что вокруг Каспия действительно исторически проходили глобальные этнические, межэтнические процессы. Теория Л.Н. Гумилева в большей степени относится в связи с этим не столько к этносам, сколько к суперэтносам. Не этносам в классическом смысле, а межэтническим объединениям – этническим притокам. Поэтому определяющую роль здесь играет не только пассионарность, но и «коллективный импульс» солидарности. Считаю, что теория «пассионарного толчка» сама по себе не охватывает все богатство этнонациональных процессов. Вместе с тем, как показывает мировая этнология, ни один этнос сам по себе не вступает на стезю «пассионарного толчка», а всегда объединяет вокруг себя или под своим именем сотни народов и племен. Таковы закономерности, где первична «солидарность» и вторична «пассионарность». Гунны, сарматы, скифы, хазары, авары, аланы, хетты, хуриты, ассирийцы, арабы и другие – это союз родственных или не очень родственных этносов, объединенных энергетикой пассионарной активности в исследуемом нами ареале. И параллельно существует их активность в русле «коллективного импульса» солидарности. Все фазы развития этноса от «пассионарного толчка» к инерции и обскурации – это лишь фазы объединения или разъединения этносов для выполнения конкретно-исторических задач в зависимости от влияния пассионарности или солидарности. И здесь речь идет прежде всего о растрачивании или накоплении как природной, так и социальной энергетики. Пассионарные идеи и интересы, их соединение энергетикой «коллективного импульса» солидарности в большей степени дает жизненные силы и формирует суперэтносы. Глобальные задачи освоения огромных пространств один этнос никогда не мог бы решить исторически. Фаза обскурации как раз и есть фаза разложения суперэтноса на отдельные этносы из-за истощения энергетики «коллективного импульса» солидарности, из-за чрезмерного увлечения «энергией пассионарности». Особенно это возникает, когда этнос, вокруг которого и на фоне «коллективного импульса» солидарности которого объединяются народы и племена в суперэтносы. Этнонациональный эгоизм «пассионарности» и приводит этносы к обскурации. А обскурация есть в конечном итоге расщепление суперэтноса. Не этносы, таким образом, возникают и умирают прежде всего, а суперэтносы. Этносы же просто расходятся и начинают жить автономно или растворяются в других суперэтносах. Скифский суперэтнос господствовал на Кавказе и вокруг до III в. до н. э. Скифы пали жертвой суперэтноса сарматов (III в. до н. э.). А в III в. н. э. приходят гунны, хунны[69]. Но далее почему-то Л.Н. Гумилев переходит на хазар, хотя после гуннов пришли авары. Именно авары, а не болгары свергают гуннов, растворяя их. Говорить о том, что авары были тюркскими племенами, тоже нет оснований. Это еще одно увлечение Л.Н. Гумилева – пантюркизм, которое переходит в крайности абсолютизации роли тюркских племен, хотя их роль велика в этнологии. То же самое относится и к хазарам. При господстве той или иной этнической единицы составляющие суперэтноса гунны, авары, хазары, татары, болгары и даже тюркюты, возможно, примерно одни и те же, ибо они все на различных этапах под различными именами объединялись на этом пространстве. И родичи всех их расселены от Китая, Персии, Аравии, Средней и Центральной Азии до Кавказа, России, Восточной и Центральной Европы.

На создание же суперэтноса были способны те этносы, которые проявляли не только и не столько эгоистический взрыв «пассионарности», а энергетику «коллективного импульса» солидарности, при этом они тоже опирались прежде всего на гамму местных этносов, завоевывая их и осваивая их уклад жизни, способ хозяйствования в границах их расселения и устанавливая контакты с ландшафтом. Без этого не было бы перспектив у пришлых. На суперэтническое объединение способны этносы, которые преобразовывают энергетику собственного развития с энергетикой «коллективного импульса» солидарности в направлении позитивных контактов заимствования и взаимообогащения. Эти качества, в большей степени социально-культурные, духовные, душевные, наконец, просто активные «пассионары» могли завоевать, превратить все в песок и уйти дальше. Суперэтносы – это явление более устойчивое, чем военные союзы. Это способность соединить энергетику «коллективного импульса» солидарности, объединяя этносы вокруг общих целей и идеалов. Авары и их потомственные родичи аварцы, а следовательно, и родичи хуннов, хазар, кипчаков, татар и других. Так может сказать каждый народ Дагестана, Кавказа и далее, ибо все они в той или иной степени были втянуты в общие процессы суперэтнического взаимодействия. Это же касается и Кавказской Албании, албанцев, которые представляли из себя какой-то период кавказский суперэтнос с его самобытными составными частями. Чрезмерное этническое разнообразие сочетается на Кавказе, в Дагестане с чрезмерной близостью их этнокультурных качеств. Но бесконечные агрессии против Кавказа и кавказцев привели к расщеплению «коллективного импульса» солидарности, а значит и кавказского суперэтноса. Отсюда чрезмерная замкнутость и даже «пассионарность» агрессивности, ибо они все – составные части разорванных когда-то суперэтнических, мегаэтнических общностей – потеряли главное – «импульс коллективной» солидарности. Это произошло в результате потери общности, которая была по всем характеристикам присуща кавказцам.

Л.Н. Гумилев писал: «Человечество мозаично, и уровни исследования иерархичны по принятым масштабам. Для того, чтобы уловить природные закономерности, необходимо начать с крупных таксонов – суперэтнических». Мне представляется, что в силу масштабности своего таланта и претензий Л.Н. Гумилев не очень заметил сущность суперэтносов и перенес на них многие характеристики и закономерности развития отдельных этносов. А это не одно и то же. Здесь не только разные масштабы, но и разная природная и социокультурная детерминированность свойств и качеств бытия. «Нет, не было и не могло быть этноса, происходящего от одного предка», – писал Л.Н. Гумилев. Думается, что просто трудно и невозможно подсчитать количество этих предков. «Этнические субстраты» неоднократно сливаются друг с другом и образуют качественно более мощную и масштабную этносистему не только «пассионарности», но и «солидарности». И эта система, обретая внутренне единство и целостность, отбрасывая все, что мешает ее объединению, образует новый этнический организм – этнос или суперэтнос. Хунны, скифы, сарматы с новыми племенными объединениями из аравийско-азиатских и кавказского ареалов создали в III–VI вв. н. э. и далее аварскую этническую систему. Но эта система, к сожалению, не успела до конца пройти путь внутреннего единства и целостности. Отсюда и ее расщепленность на части в перспективе. То же самое случилось и с хазарами. А тюрки в обобщенном названии и по социокультурным признакам смогли обозначить эту общность, даже разделившись на самостоятельные части. Поэтому совершенно не корректны замечания, что «эти аварцы ничего общего не имеют с теми аварами». Очень много общего, но это общее оказалось расщепленным по мелким составляющим. И собрать в целое эту этносистему невозможно. Аварская этническая система не смогла закрепить родовые признаки своего единства и целостности. Победила «пассионарность», а это расщепление суперэтноса, его изматывание. Племенные князья и названия внутри Аварского каганата – это части аварской этнической системы. Авары выходят на историческую арену в III–II вв. до н. э. и постепенно формируются, включая в свой состав новые и новые субстраты и подвигаясь по линии «переселения народов», достигают своего единства, в том числе в Восточной Европе. Но при этом аварская этническая система лишь однажды достигла своей целостности, а части аварской этносистемы остались по всей линии ее прохождения. Они воплощены в отдельных племенах и этносах. В V–VI веках авары достигают пика своего становления. Внутри них развилась «энергия солидарности», в том числе за счет развития внутренних родоплеменных отношений. Фактически авары, хазары, а до этого сарматы, скифы и аланы – это достаточно самостоятельные и целостные этнические системы, как я бы сказал, составляют феномен «передвижного федерализма», куда входят различные родоплеменные единицы, объединенные в скифский, сарматский, аварский, хазарский и иные суперэтнические союзы под тем или иным общим названием. Такая суперэтническая система «передвижного федерализма» была свойственна для многих кочевых народов и военных союзов. И основной порядок социально-политического объединения обеспечивался военной демократией, где есть князья, ханы, но и военные при успехах имеют возможность включиться в состав избранных. В Аварском каганате определяющими были именно военно-экономические отношения, а не этнические. И в этих этнических союзах «передвижного федерализма» родовые этнокультурные факторы единства не были определяющими. Тут эволюционно, по жизни, по необходимости формируются новые истоки суперэтнической солидарности. Экономика, политика и уровень этнической организации союза не всегда совпадали друг с другом. «Пассионарность» без «коллективного импульса» солидарности не способна к устойчивой оседлой жизнедеятельности. Отдельные же родовые союзы после падения суперэтноса оставались в местах, которые им приглянулись, где пристроились.

Ландшафт и угодья тех, кто теряет «пассионарность», становились добычей новых крупных суперэтнических объединений, которые приходили в поисках своего самоутверждения. Поэтому малочисленные этносы, отколовшиеся от тех крупных родоплеменных союзов, сохранились только в изолированных, недоступных ареалах, таких как горные районы Кавказа, Тянь-Шаня, Афганистана, Алтая, а также в других труднодоступных местах – тайге, тундре. Для суперэтнических же объединений нужно широкое пространство для движения, новые угодья и новые этнические единицы для смещения и объединения.

Аварский каганат стал разваливаться как только ослабли военно-политические механизмы «федеративного союза», а франки, наоборот, поднялись, объединив вокруг себя многие племена и народы, и смогли перейти к более высокой форме своей социально-политической организации, где «один король, один закон и одна вера». Вместо племен и этносов стали возникать этнонации, а потом и нации-государства. Авары не смогли перейти эту грань и не стали одной из господствующих наций-этносов, внутри которой растворились бы сотни других этносов-племен. В Аварском каганате мало внимания уделялось этнокультурным моментам единства, сохранению «коллективного импульса» солидарности. А «пассионарная энергия», видимо, закончилась. Отсюда и хрупкость объединения, и отсутствие потенциала общности. Наступало время способных становиться единой политической нацией суперэтносов, которые на своем уровне достигали единства этнического и доводили его до политического единства. Это еще одна закономерность развития этнических процессов формирования национального единства уже в форме и устойчивых национальных государств, как бы на основе доминирующей этнонации, на своей «исконной» этнонациональной территории, хотя известно, что этническая территория и территория образования государства-нации не всегда совпадали.

Исторические этапы развития этносов обозначают на деле обретение новых качеств самого этноса прежде всего за счет беспрерывного роста масштабов этнических общностей или их смещение, затухание, исчезновение. После разгрома аваров франки еще несколько веков вели борьбу за формирование французской нации вплоть до Французских революций 1789, 1840, 1870 годов. И внутри суперэтноса как нации этническим ядром чаще становится та или иная наиболее активная единица с энергетикой «коллективного импульса» солидарности. Под ее влиянием и именем происходит суперэтническое объединение, формирование его как нации. Авары были одной из единиц суперэтноса, но эта единица не смогла сохранить суперэтническую общность и объединить других в единстве, растеряла свои составные части, верхушка увлеклась своим этническим ядром и оторвалась от организма, который оказался разорванным и разбросанным на огромном пространстве. В Восточную Европу прорвались новые этнические союзы из Азии, Прикаспия, Волги и далее.

Аварский каганат оставил след в истории, но этногенез аваров, их культура, традиции остались малоизученными. Думается, что как раз основные составляющие всего этого этнического потока – скифского, сарматского, гуннского и особенно аварско-хазарского – были примерно одни и те же, только менялись названия и подключались новые и новые этнические притоки. При этом этнические потоки разделялись как бы на несколько океанов – один составляли гунны, скифы, сарматы, славяне, аланы, авары и иные, а другие – готы, римляне, германцы, франки и другие, которые составляли Римскую империю и Византию. Третьи – тюркские этносы. Четко разделить в общем этническом потоке гуннов, хуннов, авар, хазар, тюрков, где чей приток, очень трудно. Самая большая загадка среди них, повторюсь, это авары, которые появляются как бы из Азии, Аравии и проходят через Дербент и весь путь до Восточной и Центральной Европы, принуждают даже Византию платить дань, интегрируются со славянами и, потеряв свою сущность, становятся добычей франков. В результате даже имя, оставшееся в горах Дагестана, отрывают от родового начала, от общего потока аварских племен, аварского суперэтноса. Но авары – это историческая реальность, которая не исчезла.

Этнология – наука молодая, и она еще не отработала точной методики классификации и систематизации этнических потоков и притоков, замыкаясь на названиях и формализованных признаках. История многих этносов, народов строится и пишется на костях тысячи не изученных этносов и культур. Здесь многообразие во взаимодействии и развитии. Линия прохождения аваров прослеживается глубокими культурными следами. Но трудно сказать, где след скифский, сарматский, а где аварско-хазарский или иной, не известный нам. История этносов должна базироваться на этнологическом источниковедении, на поиске культурного и языкового следа всех этнических потоков. Но трудно, к сожалению, найти свой ручеек в океане. В этом плане и современные аварцы с окружающими их адийцами, дидойцами, чамалинцами, гинзубцами, бежтинцами, ахвахцами, вместе с даргинцами, лезгинами, лакцами, табасаранцами, кумыками, агулами, цахурами и другими являются живым доказательством этих потоков и притоков этногенеза человечества. Это те ручейки этнических процессов, которые еще сохранились. Есть части этнических потоков скифско-сарматского, аваро-хазарского, аланского, тюркского, которые были суперэтническими образованиями, объединявшими народы от Азии до Восточной Европы. В этом плане показателен тюркский суперэтнос. Недостаточный уровень изучения аваров заключается, возможно, и в том, что исторически не сложился слой авароведов прежде всего из-за отрицания связи аваров с аварцами. Этнология плюс палеография, плюс культурология и археология – все в комплексе в перспективе еще могут создать полную картину прохождения аварского и иных этнических потоков от Каспия до Восточной Европы. Одним из таких этнических потоков и были авары, которые не только создали Аварский каганат, но оставили свой этнический след на всем пути следования. И аварцы, в той или иной степени, связаны со всеми этносами Дагестана, Чечни, Кабардино-Балкарии, Ингушетии, Осетии, Карачаево-Черкессии, Грузии, Армении, Азербайджана, Абхазии, казаков, славян, которые сохраняют в своем облике, культуре, языке частицы тех великих предков.

Кроме того, авары на всем пути прохождения закономерно сталкивались с аборигенными народами Прикаспия, Поволжья, Восточной Европы. И тут трудно определить базовые и привлеченные элементы этнических притоков[70]. Мало сказано и о «могучем этносе» (Л.Н. Гумилев) сабир, сбир, савир[71]. При этом почти не замечается существование на месте жительства нынешних аварцев и других аварских народов крупного государства Серир. Есть в литературе и двойное название: гунны-савиры, что говорит о возникновении новых симбиозов. Хунно-угры – вполне возможно симбиоз со многими другими местными этносами, который и формирует потом финно-угров. Везде и во всем возникают отзвуки тех племенных союзов, общностей и заимствований. Это процесс великого смещения народов – этносов, где в результате наступления одних с юга другие становились северными. Не от хорошей жизни этнические потоки устремились в районы вечной мерзлоты. Они спасали свою жизнь, свой род. Частично сюда ушли, видимо, и гунны, и скифы, и сарматы, и авары. Много притоков у великой реки, так из этнических потоков состоят суперэтносы, которые и превращаются в нацию-государство, ассимилируя и изменяя этничность многих.

На юге стали действовать ирано-персидские племена, армяне, аланы, хетты, хиониты, каспии, римляне (союзы племен). И их остатки тоже, видимо, имеют место в Дагестане, в Прикаспийском регионе в целом. Наверное не зря Балх у Памира и Балх-ары в Дагестане одного корня. И таких параллелей тысячи. Известно, что горцы Кавказа (Кавказская Албания) объединялись неоднократно и разбивали римлян, персов и другие объединения.

Кавказско-дербентский проход играл определяющую роль в этнических потоках и их столкновениях. Тут смещения и разводы были беспрерывны, и проследить, в каком притоке чей родник, крайне тяжело. Но такова сущность предмета этнологии. На фоне разложения Римской империи формируются новые и новые этнические потоки. В Европе усиливаются германские племена и славяне. Они соприкасаются с росоманами, которые формируют «русь», а потом и древнерусский этнос[72]. И опять здесь неоднократно проходят этнические потоки хуннов, гуннов, сарматов, алан, аваров. Особенно заметный след на Кавказе и далее оставляют аланы. Скорее всего, они были новыми притоками сарматских, скифских, персидских потоков. «Аланские ворота» – это еще одна линия прохождения этнических потоков наряду с Дербентом. И здесь наблюдается величайшее смещение народов и племен, которые проходили через Дарьялское ущелье. Примерно в одно и то же время действуют на этой территории от Каспия до Восточной Европы аланы, готы, визиготы, гепиды, языги, тайфалы, карпы, герулы, скиры, скифы, сарматы, гаргары, авары, хазары, росоманы, венеды, мордены (мордва), мерено (меря), тьюдо (чудь), вас (весь)[73].

Хунны, сарматы, скифы все же родоначальники всех этих этнических потоков из Прикаспийского региона. Определить их родовые корни крайне трудно, и какие притоки образуют этнические потоки тоже трудно определить, так же как делить этносы на «добрых» и «злых», «великих» и «невеликих» в этих бесконечных, порой жестоких столкновениях. Да и культурный фон постоянно заимствовался друг у друга. У каждого «пассионарного» суперэтноса этнический и культурный ландшафт был разнообразен. В начале тысячелетия в Прикаспийском ареале и до Восточной Европы наиболее активно сталкивались готы и гунны. Остальные присоединялись то к одним, то к другим. Рядом достаточно крепко держалась Византия, которая объединяла внутри сотни племен. Принимала даже гуннов к себе на службу на правах федератов-союзников. Анты, гунны, готы, аланы, авары – все достигли Полонии. Гунны пытались наладить дипломатические отношения с Римом. Но в V веке разворачивается борьба двух самолюбивых и талантливых личностей – Атиллы, который был гунном, и Аэция, который был германо-кельтско-аланским римлянином. При необходимости Атилла и Аэций умели и договариваться о совместных действиях. В их армиях были сотни племен, что еще раз подтверждает наш вывод о суперэтнических объединениях как главных действующих лицах того периода, а не просто отдельных этносах.

Гунны, басторны, скифы, остроготы, гелибы, герулы, франки, бергунды, тюринги, анты и многие другие были с Атиллой[74]. Аэций собрал вокруг себя визиготов, алан, саксов, часть франков, рипарии и других. Атилла умер в брачную ночь (453 г.), а в следующем году император Валентинан заколол Аэция во время аудиенции. Жестокие времена и жестокая борьба «пассионарных» личностей и создаваемых их активностью суперэтносов, порой таких же агрессивных, но и талантливых.

Достаточно было убрать одного лидера и пассионарность как бы исчезала. Данный тезис подтверждает излишнюю гипертрофию этнических моментов в работах Л.Н. Гумилева. Вместе с тем Атилла и Аэций готовили как бы почву в Европе для вторжения аваров. После смерти Атиллы начались «разборки» между его сыновьями с участием «всех племен и народов»[75]. Главным было столкновение гуннов и готов (гетов). Возможно, это были племена хеттов. В это время авары сгоняют савиров, а савиры изгоняют урогов и оногуров. Л.Н. Гумилев считает урогов – уграми, предками болгар, а савиров – самодийцами. Тут же называются и абары – якобы джунгарское племя, мукрины – предки киргизов, а также анты[76]. Но почему «абары» не «авары»? Нет ответа. Тем более, что все эти новые подвижки народов, новую волну этнопотока фактически инициирует прежде всего аварское объединение племен и этносов. Кроме того, можно предположить, что савиры, абары и многие другие являются как бы передовыми отрядами аваров. Савиры же частично растворяются с росами и антами, а частично уходит в Иран[77]. Авары постепенно продвигаются вверх от Каспия, а хазары потом заселяют волжскую, самурскую, сулакскую дельты, увеличив плодородие этих земель в связи с колебаниями уровня Каспия. Господство же готов постепенно затихает. Готов Л.Н. Гумилев относит к арианам, которые были для них символом этнического самоутверждения. Не зря и здесь присутствует «ар». Активно действует здесь и алан Аспар (ар), который тоже как бы был арианином. Вот и бесконечное пополнение «арских народов». Затем Аспар был убит, и гунны входят в Византийскую империю как подданные. Гунны растворяются в аланах, славянах, аварах, болгарах, тюрках, образуя новые этнические притоки. Но они не исчезают, а входят в новые суперэтнические объединения. Активизируются тюркюты из Алтая, которые также имеют гуннские и иные корни. Тюркюты объединяются и побеждают страшных жужаней и телеутов. Формируется мощный Тюркютский каганат. А авары, которых некоторые исследователи считают тюрками, находились чрезмерно далеко от Алтая. Авары в этом время активно действуют уже в Восточной Европе. И они постепенно, видимо, полностью теряют связь со своими родичами у Каспия, в том числе с хазарами. Хазаров постоянно выживали степняки – черные болгары и горцы государства Серир, славяне. Тюркюты тоже приходят и захватывают хазар и начинают войну с персами. Если хазары были тюрками, то как это объяснить? Хазары, скорее, имели иранские корни. Известно, что тэты, которые стали иудеями, говорят на группе иранских языков. Возможно позже и проходила тюркизация части аваров и хазар и других этносов при усилении влияния Тюркского каганата. Десятки местных племен и народов, оказавшихся под влиянием тюркютов, тоже подвергаются тюркизации. В отличие от гуннов, авар, аланов, готов тюркюты принуждают к своему языку и обычаям захваченные народы. С помощью тюркютов Хазария частично вновь усиливается и восстанавливает былую мощь Хазарского каганата, так что тюркское начало вторично для хазар. Возможно в аварском суперэтносе были и тюркские племена. Потом тюркюты оказались ослаблены Персией. Ослаблена была и Кавказская Албания, которая долго сохранялась как государство в части Азербайджана и Дагестана и была христианской державой. Даже когда Аварское ханство с помощью шейха Абумуслима приняло ислам, еще долго авары Джаро-Белокан и горных районов Дагестана оставались христианами в составе Кавказской Албании. Хазары же были в низовьях Терека и Сулака[78]. И части хазарского суперэтноса остались вокруг Каспия. Частично местные этносы ассимилировались с ними. Хазары сожительствовали с аланами, даже албанцами – горцами Дагестана и Азербайджана. Часть гуннов, скифов, сармат, готов, авар, хазар, алан так и осталась на Северном Кавказе. Трудно проследить их корни в современниках. В X веке Хазария, в т. ч. с помощью Руси, распадается. Но еще несколько веков просуществуют тут Албания, Серир и многие другие государства до полного арабского господства в смысле исламского влияния. Авары со своими племенами тоже разделяются на несколько образований, сохраняя и отражая в своей культуре аварское, серирское, албанское, хунское, арабское и иное влияние, воспроизводя веками внутри и вокруг себя этническое многообразие. Горы, видимо, тоже создают чрезмерно много защитных преград и мешают формированию единого этноса. Тюркюты также, будучи разбитыми при столкновении с персами, особенно с китайскими племенами, оставляют здесь, на Кавказе, Каспии и далее, свои части, реликты и следы. Это еще одно доказательство, что часть народов Кавказа – это скифы, сарматы, гунны, аланы, хазары, авары и т. д. 714 год – кульминация могущества тюрков[79]. В это время авары господствовали в Полонии, что еще раз доказывает их автономию от тюркютов. Тюрки наследовали самобытную культуру и традиции, которые сохранили свое влияние на огромных территориях. Тюркюты, возможно, спасли Кавказ, Россию, Европу от китайского гнета. Авары и хазары, как и сотни племен и народов от Дербента до Венгрии, оставляют следы своего влияния. По истории и географии видно, что Аварский, Хазарский и Тюркский каганаты действовали как бы параллельно, хотя взаимовлияние, а где-то и слияние допустимо в самых разных вариациях. Но тюркютское влияние оказалось сильнее аварского и хазарского, прежде всего в мировоззренческом, культурном плане. Кроме того, видимо, авары и хазары ушли, не оставив после себя ареалы влияния из-за того, что они более были предрасположены к оседлой жизни, а в тот период нужно было быть мобильными. Лишь находясь в постоянном движении, можно было сохранить перспективы влияния и воспроизводства этнического потока. А без движения, известно, и вода заболачивается. Видимо, не очень обоснованными являются и утверждения, что авары никакого отношения не имели к абарам – степнякам[80]. Это, видимо, такие же утверждения, что и авары к аварцам не имеют касательства. Абары в Степной Азии и авары в Прикаспии на дагестанской стороне действуют достаточно синхронно. Это, скорее всего, два крупных притока некогда единого суперэтноса консоюза племен. Судьба аваров и абаров, следовательно, шла в разных направлениях. Потомки абаров, как считается, тоже ушли в горы – каракалпаки, часть аваров ушли в горы – дагестанские народы. Хиониты якобы не были хунтами[81], а были ближе к сарматам. Сарматы, скифы – к ним, как известно, античные авторы относили все народы Кавказа. Такая связь и здесь прослеживается. Л.Н. Гумилев пишет: «Прикаспийские народы по ошибке приняли хионитов за истинных абаров, некогда проявивших особую доблесть и свирепость. Это слово по среднегречески произносится «авар» и в этом отношении хиониты вошли в историю»[82]. Это всего лишь догадки. Кроме того, зачем авар называть тюрками, если хунны, хиониты под названием «авары» воюют с тюрками[83]. Есть свидетельство историка, который считает, что «среди скифских народов племя аваров является наиболее деятельным и способным»[84]. Именно скифских. А народы Кавказа или скифских, или сарматских корней. Феофилкат Симокатт называет и европейских аваров «североаварами». А где же «югоавары»? В Дагестане и далее вокруг Каспия?

Этнические субстраты сливаются исторически в этнические системы. И наоборот, этнические системы распадаются, оставляют после себя этнические субстраты. Этнографы, этнологи находятся в поисках потомков авар, удивительно последовательно отрицая, что аварцы и есть одна из ветвей потомков авар, считая всех не «осведомленными греками» от Феофилката Симокатта до нас всех, кто имеет иное мнение. Неизвестно, к сожалению, как звучала фамилия моего рода до прихода христианства и ислама в горы Кавказа. Но для меня ясно, что народы не гибнут, не умирают – они принимают порой иную этническую субстанцию в субэтническом соединении. Исходя из такого подхода тысячи нитей и притоков можно найти в народах, которые ныне действуют неизвестно с чьими генами. Но прав лишь выживший и сумевший оставить свои символы и влияние. С помощью авар и после них славяне стали господствовать на Балканах. Авары были в Европе до IX в. и потом частично даже входили самостоятельно в государство франков, смешались с венграми, растворились в антах, славянах. И лишь аварские народы Дагестана сохранили не только название, но и аварский дух. Кто сомневается?

Так можно говорить и о других уникальных этносах и этнических системах. У Л.Н. Гумилева есть рассказ о забытом этносе – кимаки, которые действовали в течение IX–XI вв. от нижней Волги и далее. Может быть, это и есть кумыки наши? И предки аваров жужане, как пишут, идут от Китая. А кимаков считали «турками Китая». Может быть, они были различными племенами, но шли вместе. Возможно не от кыпчаков кумыки, а от кимаков кыпчаки и кумани, а там и половцы[85]. А от них идет кумыкское ответвление тюрков. Тем более, видимо, именно кимаки продвигались к Хазарии, к Дербенту. Куманы (кыпчаки) были частью племенного союза кимаков. Куманы, кыпчаки, кимаки – из созвучия получается – кумыки. Тем более, в отличие от целого ряда тюркских, монгольских племен кимаки были европеоидами[86]. Известно, что куманы, кимаки частично попадали в Иран и Грузию.

Это все я говорю, чтобы еще раз повторить: многие народы Кавказа и Дагестана – это этнические притоки некогда мощных суперэтнических объединений, потоков. И, как любой приток, они не обретают первозданную целостность, а значит и сущность, жизнеспособность обрести ее вновь и вновь, но уже в других формах. А те этнические осколки, которые остались на просторах этнических общностей, растворяются в других суперэтносах, оставляя где-то свои следы и напоминая о себе. Главным местом прохода этнических потоков с III в. до н. э. и до XI–XII вв. н. э. были Прикаспийская низменность, и в частности Дербентский проход, следовательно, вокруг Каспия, Дербента больше всего подобных этнических осколков, притоков и осели, внося свой вклад, жертвуя собой, оставляя после себя духовную и материальную культуру, которая может быть присвоена, переработана и развита. Культура – это не только творчество, но и способность к объединению, организации своей жизни, в том числе и военной, социальной, экономической, государственной. Поэтому не столько даже «пассионарность», сколько «коллективный импульс» солидарности является более перспективной и долгосрочной формой сохранения этноса, расширения ареала его жизнедеятельности и способность объединить внутри вокруг себя другие этносы и культуры. Армения, Рим, Китай, Кавказская Албания, Византия, Россия, Персия, будучи империями, становятся центром и величайших культур, объединяя внутри себя этнические осколки как грани большого алмаза, которые вмещают в себя талант и культуру многих уникальных этнических, а чаще даже суперэтнических образований. Таково на практике, на мой взгляд, действие закона сохранения этносов со сложными процессами этнического, этнонационального становления, где глубок и масштабен процесс взаимодействия и взаимовлияния этносов, формирования суперэтнических объединений, которые впоследствии и формируют этнонации – в своей целостности и масштабности как русские или, в разорванности осколков, как многие другие.

§ 4. Энергия «коллективного импульса» солидарности этносов, этнонаций. Дополнение к теории пассионарности

Этнос, этнонация – изначально явления во многом природные, как и сам человек, и им суждено иметь свою социально-культурную историю. Этнос-нация – это живое вещество биосферы (В.И. Вернадский), которое возникает как источник, форма самобытной организации биосоциального развития общности людей. Они существуют благодаря не только собственной энергетике, как пишет Л.Н. Гумилев, но и детерминированной энергетике взаимодействия и взаимовлияния с другими этнонациями.

Можно вести речь и об имманентном развитии явлений культуры, которое носит однонаправленный, прогрессивный характер как процесс постепенного усовершенствования, развитие одних явлений и других[87]. Это расширение масштабов этнических, межэтнических общностей вплоть до формирования этнонаций и с последующим их единством в одном государстве. Сведение этнических общностей к родо-племенным, кровнородственным связям – это уже анахронизм.

История этноса, этнонаций зависит не только от физико-биологической, природной пассионарности, но и от социальной и духовной энергетики творчества и сотворчества людей, давно преодолевших кровнородственные связи. Этнос в своей основе как «живое вещество биосферы» проявляет свою социально-культурную жизнь не только как отдельно взятая общность, но и в солидарности, сотворчестве выработки и реализации «коллективного импульса», который исходит именно от индивидуальности и общности людей, их природного и социокультурного взаимодействия. Диффузионистское направление этнологии, как известно, доказывает распространение культур в едином географическом ареале путем контактов между этническими общностями[88]. Биосоциальная пассионарность и духовная энергетика культурной самобытности питаются от источника «живого вещества биосферы», каковым прежде всего является сам человек, общность людей. В любой этнонаций, как и нации-государстве, главный образующий элемент этих общностей бесспорно человек: человек-культура и человек-гражданин со своими интересами и установками, «порожденными самой культурной средой»[89]. История развития этноса, этнонаций зависит не только от природы, среды обитания, ландшафта, но и от характера социокультурной активности, творчества, взаимодействия и сотворчества людей, объединенных в различные общности. Они самобытны по «вторичным признакам» культуры, традиций, психологии, а в своей человеческой первичности они одного рода, одной человеческой общности. И невежественно противопоставлять людей по этим признакам. Потенциал этнонаций в создании социокультурной энергетики этнонационального организма как общности создается благодаря коллективным действиям людей данного языка, культуры и т. д. Прежде всего это способность коллективного, общностного сотворчества индивидов на данной территории. Возможно говорить о природной предопределенности активности или пассионарности на уровне как отдельных людей, так и их общностей. В основе всего лежит творческая энергия индивидов, которые заряжают своей энергетикой поиска и открытий целые общности людей. Отсюда важнейшее значение среды обитания людей, традиций, создаваемых и воспроизводимых людьми. Аристотель – творчески пассионарная личность, но если бы до него не было Платона, Сократа, то Аристотель был бы другим человеком.

Этнонациональный дух – это историко-культурный феномен своеобразного взгляда на мир, природу и их преобразования, который формирует исторически определенный тип культуры и традиций. Следовательно, каждая из исторических общностей создает самобытную духовную среду, обуславливающую индивидов к творчеству и солидарности прежде всего в собственной социокультурной среде воспроизводства особенностей материальной и духовной культуры. Но в силах человека выйти за ценности этой среды. Ясно, что этнос, этнонация, как и государство, никогда не могут быть созданы одним человеком. Это в конечном итоге продукт энергетики «коллективного вещества», но которая зависит от энергетики и деятельности индивидов, от возможностей их творчества в солидарности, общности. Основой этого может служить и понятие «коллективное сознание» (Дюркгейм), свойственное для этнонациональных общностей. Потенциал этногенеза зависит как от социокультурной и физической энергетики отдельных людей, индивидуумов, так и от энергетики их взаимодействия, солидарности, их духовной и социальной общности, проявления на практике «коллективного импульса» этнонационального и межнационального объединения, творчества и сотворчества людей. Уровень организации и самоорганизации этнической общности – это результат их коллективного творчества, накопления культуры, духовности индивидов, способных быть общностью на основе солидарности, то есть проявления «коллективного импульса» в самой этнонациональной энергетике. Одновременно воспроизводство социокультурной энергетики этноса, этнонации зависит от уровня и активности межэтнических, межнациональных, социально-культурных контактов, способности накапливать солидарную энергетику «коллективного импульса» на новом, межэтнонациональном уровне общности. При этом эволюционисты делают попытку описать внутренние (эндогенные) факторы развития этноса, а диффузионисты – внешние (экзогенные)[90]. В случае же усиления этнонациональных противоречий и антагонизмов внутри или вне его может случиться поглощение и даже подмена социокультурной энергетики «коллективного импульса» солидарности, ее растрачивание в пассионарных претензиях и свержениях как друг друга (внутриэтнические), так и других (межэтнические). Как между индивидами и их группировками внутри этнонации, так и в межэтнонациональных отношениях могут быть различия и противоречия. Если социокультурная энергетика солидарности искажается или подавляется, она в конечном итоге уничтожается, растрачивается как потенциал развития прежде всего самой этнонации, данной общности, как ее способность воспроизводить «коллективный импульс» солидарности, творчества и сотворчества от энергии «живого вещества». Базовое значение «живого вещества» перегорает как без солидарного творчества индивидов данной общности, так и без сотворчества с другими этнонациональными общностями, хотя в начале своего проявления высокое напряжение «коллективного импульса» этнонациональной общности в форме пассионарного выброса этнонационализма может на какой-то период увеличивать и силу влияния «коллективного импульса». Но это лишь вспышка, поэтому важно не получить «перегрева» пассионарной активности, а вовремя направлять эту энергетику в созидательное русло, в русло солидарности. Здесь важна роль организующего субъективного начала жизни этносов, этнонаций: культуры, традиций, управления. Может быть и определяющая.

Социокультурная энергетика «коллективного импульса», воспроизводимая солидарностью и сотворчеством общностей, имеет более масштабные ориентации и возможности в отличие от импульса энергетики «живого вещества» как источника развития конкретного этноса, этнонации, который для него как бы по природе индивидуален. Кроме того, по своей сути социокультурная энергетика «коллективного импульса» солидарности и сотворчества ориентирована на «закон возрастания масштабов общности» людей за счет постоянного поиска людьми широты и самобытности духовного пространства в своей социокультурной деятельности. Человек – это мир. Следовательно, на весь мир распространяются его духовные потребности и интересы – от родовых, этнических, этнонациональных, государственных и до межгосударственных отношений всего человеческого сообщества. В этом плане масштабы личности шире масштабов всех этих общностей. Более того, это путь познания и постижения общности людей, человечества, исходя из его человеческой природы сотрудничества и сотворчества. Тут нет в конечном итоге преград для проявлений энергетики «живого вещества» как на индивидуальном, так и на этническом, этнонациональном уровнях. Энергия «живого вещества» – это энергия становления, солидарности не только данных этнических и этнонациональных, но и иных общностей людей в сотворчестве и взаимодействии. Если этносы, этнонации не воспроизводят энергию «коллективного импульса» солидарности и сотворчества или если она недостаточна и ограничена этнонациональными рамками, или в нем накапливается чрезмерно много пассионарной этнической, этнонациональной энергетики, такие общности, как правило, не способны к формированию новых, более масштабных общностей и обречены остаться на уровне мелких этнических групп, не доходя до масштабного воспроизводства своей общности, участия в энергии «коллективного импульса» солидарности, способности самостоятельного воспроизводства масштабов общности, этнонации, нации-государства и далее. Генератором такого воспроизводства в общностях также выступают пассионарные индивиды, но объединенные энергией не только пассионарности, но и солидарности. Таковыми индивидами для русского этноса являются князь Игорь, князь Владимир, князь Ярослав Мудрый, Александр Невский, царь Иван Грозный, император Петр Первый, Иосиф Сталин, Владимир Путан… Для аварцев это – Умахан Аварский, имам Шамиль, Абдурахман Даниилов, Расул Гамзатов, Фазу Алиева. Для арабов – это пророк Мухаммед, для евреев – это Моисей и т. д. Именно пассионарное воспроизводство энергии «живого вещества» и его преобразование в «коллективный импульс» солидарности осуществляется активностью, «пассионарностью» отдельных индивидов, самоутверждающих не только себя, но и свои общности. Невозможно замыкать индивидов и их общности какими-то рамками[91].

Зачастую противоречия, напряженность возникают и внутри одной этнонации как проявление той изначально родовой природной энергетики, которая не всегда оказывается управляема социокультурной энергетикой, ибо в ней ощущается дефицит энергетики «коллективного импульса» солидарности. Пассионарность энергетики «живого вещества» без энергетики «коллективного импульса» солидарности на уровне общности людей начинает производить и воспроизводить этнонациональную (внутринациональную) и межнациональную напряженность, кризисы, революции, конфликты, что ведет к ослаблению общей этнической, этнонациональной (общностной) энергетики.

«Энергия пассионарного толчка» (Л.Н. Гумилев) – это первичный толчок от энергии, который исходит от энергии «живого вещества», откуда начинается движение людей – пассионариев к этнической, этнонациональной общности через деятельность пассионарно заряженных и активных родоплеменных и иных уровней общностей. А далее многое зависит уже от энергии и инерции социального и духовного обогащения «коллективного импульса» солидарности. От силы этого толчка, не оторванного от толчка «живого вещества», видимо, исходит и способность этнонациональных общностей людей воспроизводить свою изначальную и солидарную энергетику, характер его эволюций, масштабов жизнедеятельности. Скифы, сарматы, гунны, хазары, тюрки, авары, аланы, венеды, славяне – это многообразие вспышек «живого вещества». А способность русских, китайцев, арабов не только самоутвердиться, сохраниться, но и объединиться в крупные этнонациональные и межнациональные общности, воспроизводить природную энергетику в солидарности и тем самым обеспечивать действие «коллективного импульса» приводит к воспроизводству социокультурной энергетики, общности людей, их жизнеспособности в более масштабных формах обеспечить свое объединение и солидарность. Древляне, поляне, кривичи, вятичи и другие могли самостоятельно развиваться от «энергии живого вещества». Но они одновременно оказались охвачены и «коллективным импульсом» своей солидарности. Отсюда и постоянное формирование русского этноса как крупного объединения. Чрезмерные же затраты их пассионарной энергии впоследствии привели к тому, что русский этнос, этнонация стали расщепляться на русских, белорусов и украинцев, хотя тут энергия «живого вещества» и «коллективный импульс» солидарности достаточно совпадают.

Зачастую энергетика «коллективного импульса» солидарности римской, персидской, германской, российской и иных империй давала замыкание из-за возврата к однобокой пассионарности отдельной этнонациональной энергетики «живого вещества», ее растрачиванию, забвению, после чего случались взрывы и вспышки, которые разбрасывали на отдельные части уже сформировавшиеся общности. Один автор пишет, что «феномен имперского государства, с его православной духовной основой, есть перл мирового человеческого общежития»[92]. Именно такое гипертрофирование роли одного этнонационального или религиозного начала уже есть и начало к разложению таких общностей, хотя на каком-то этапе они действуют и сплачивающе. Но при этом важно понимать, что общности великих масштабов в конечном итоге невозможны на основе одной природной или духовной энергетики одного «живого вещества», а возможны лишь на основе их солидарности и сотворчества. Таковы особенности превращения этнического, этнонационального в межнациональное «суперэтническое» образование.

«Во всех исторических процессах – от микрокосмоса (жизнь одной особи) до макрокосмоса (развитие человечества в целом) – общественные и природные формы движения соприсутствуют подчас столь причудливо, что иногда трудно «уловить характер их связи»[93]. Так что рождение этноса, а от него и этнонации – это явление, в определенной, в преобладающей степени, может быть природное в своем изначальном состоянии возникновения. А его исчезновение «или переход в состояние гомеостаза» (Л.Н. Гумилев) в большей степени есть, видимо, результат ослабления энергии «коллективного импульса» солидарности и сотворчества из-за отсутствия индивидов, способных воспроизводить именно эти качества жизнедеятельности общности на более масштабном уровне, а не только свою пассионарность. Для зарождения этнического, этнонационального и, тем более, крупных межнациональных (суперэтнонациональных) коллективов необходима не только активность «групп пассионарных особ» (Л.Н. Гумилев), но и «коллективный импульс» их солидарности по всему пространству взаимодействия. Весь человеческий социум в различных измерениях и перспективе зависит от способности воспроизводить именно «коллективный импульс», т. е. способности объединяться и действовать, воспроизводя социокультурную энергетику человеческой общности, общности людей, способных действовать и жить в режиме сотрудничества и сотворчества. Такова природа человека как «коллективного животного» (Аристотель). Поэтому от силы и масштабов влияния «коллективного импульса» солидарности зависят масштабы самоутверждения этнонации, ее способности сохраняться в сообществе новых общностей. Ведь хазары имели прекрасный ландшафт, смогли оформить свою социокультурную энергетическую общность (каганат), стали активно воспроизводить себя, свою энергетику, но в дальнейшем потеряли способность оказывать социокультурное энергетическое влияние на сохранение общей энергетики, а значит и своей этничности. Таким образом хазары исчезли, растворились как самостоятельное объединение, общность. То же самое можно сказать и в отношении аваров. Ведь ни одно великое и жизнеспособное государство в истории не было продуктом жизнедеятельности одного этноса как «живого вещества», энергетики одного рода или этноса, этнонации. Если бы хазары были способны еще сохранить и воспроизводить и «коллективный импульс» солидарности, вполне возможно, что сегодня огромную территорию, во всяком случае Северный Кавказ, контролировала бы суперэтническая общность хазарских племен, народов, этнонаций. Так и авары, проявив огромную пассионарность, все же не сумели проявить до конца энергетику «коллективного импульса» солидарности, который был им тоже дан природой, хотя благодаря именно ему они смогли в свое время создать межэтнонациональный (полиэтнический) каганат. Энергия была бы растрачена. Отсутствие или потеря способности к солидарности с другими на основе сотворчества приводит к потере способности этнических, этнонациональных общностей и к новым масштабным суперэтническим общностям. В этом случае общностные качества отступают, разлагая этнос, этнонации как общность. Этнос, этнонация как элемент макрокосмоса, природы не исчезают полностью. «Вспышка энергии» «живого вещества» как заряд, движение сохраняется в каждом индивидууме и веками может проявляться на генетическом уровне, но уже без «коллективного импульса» солидарности и сотворчества, а в среде другой общности. Следовательно, отдельный этнос, этнонация оказываются не способными объединяться и объединять в сотворчестве и сотрудничестве, то есть формировать и сохранять свою общность, расширяя свои масштабы. Социокультурная энергетика этноса, этнонации может потерять таким образом «источник питания», особенно когда поколение индивидов попадает в иную природную и культурную среду, в иной ландшафт. Именно противоречия между энергией «живого вещества» и социокультурной энергетикой «коллективного импульса» солидарности и создают этот дисбаланс. Отсюда и многие социальные, экологические и даже природные катаклизмы из-за деструктивного взаимодействия природы, ландшафта и этноса, этнонации. Связь природы, ландшафта, географии и характера людей, этносов усматривалась учеными исторически.

Следует думать над тем, почему тысячелетиями люди во многих регионах мира жили в гармонии с окружающей их средой, понимая ее дух и язык. И сама природа, ее атрибуты были божеством для многих народов. На этом строилось в целом и язычество. Баланс с окружающей средой – первичная черта всех мировых культур, этносов, этнонаций. Духовные традиции гармонии с окружающим миром формируют и общность людей (этнонациональную), живущих примерно в одинаковых природно-климатических условиях. Этнос, этнонация – это одновременно и традиции взаимоотношения человека и природы. Все народы искали в этих отношениях духовно-охранительные символы, традиции. В современных условиях взаимосвязь и взаимозависимость людей, народов возросла, но она оторвана от энергии «живого вещества». Отсюда возникают и проблемы экологической безопасности как мирового вызова.

Взаимосвязь между состоянием духа, сбалансированностью энергетики самой этнонации и состоянием природных явлений достаточно очевидна в современном мире. Если «энергия живого вещества» (этнического) превалирует над социокультурной энергетикой (этнонациональной) и «коллективным импульсом» человеческой солидарности, созидания и творчества, то происходит мутация как этнонации, так и самой природы. Возможно, «энергия живого вещества» исходит от земной коры и влияет в том числе и на ее состояние через деятельность этносов, этнонаций. Так, этнонациональные конфликты и различного рода катаклизмы природы – цунами, землетрясения и другие, как бы воспроизводят друг друга. Такие катаклизмы были в Армении, Турции, Югославии, Африке, где конфликты этнонационального характера и землетрясения нередко находятся в прямой зависимости друг от друга. Для доказательства данного положения можно представить систематизированные наблюдения специалистов.

Природа и сам индивид в своей исходной «энергии живого вещества» начинают конфликтовать со средой обитания, которая воспроизводит иные импульсы. Повторяю, я прослеживаю уже более десятилетия связь между выбросом пассионарной энергии этнических конфликтов и природными катаклизмами. А где-то и наоборот. Югославия, Армения, Грузия, Алжир, Турция, Северный Кавказ – это регионы кровавых конфликтов, где за эти годы были страшные наводнения, сход ледников, землетрясения, другие природные катаклизмы. Эти зависимости настолько очевидны, что есть необходимость подробно описать их совместно с соответствующими специалистами. Все это хронологически можно проследить и в СМИ. Чрезмерная нагрузка людей других культур в Юго-восточной Азии привела к цунами и гибели около 150 тысяч человек в конце 2004 года. Прослеживается природно-ландшафтная «привязанность» той или иной этнонации и ее способность к социокультурной адаптации в новой среде обитания. Но социокультурная энергетика этнических и межэтнических общностей при ее балансировании с естественными потребностями жизнедеятельности и сообщества (макрокосмоса) разного рода и природные катаклизмы может быть можно свести на нет. Нас может выручить общая для всех природа «энергии живого вещества», в которой всегда есть энергетика «коллективного импульса» солидарности, а не только конкретно-этническое, пассионарное их проявление. Важно эти энергии соединить в гармонии на благо человека и человеческого сообщества. Мы часто говорим о последствиях глобализации, умалчивая о причинах.

Энергетика этнического, этнонационального реализуется в смысле «выживаемости» этой энергетики, которая зависит от ландшафта, климата, их социокультурной деятельности, данной этнонациональной и межнациональной общности в данном регионе. А процесс самосохранения и самоутверждения всей этой энергетики зависит в том числе и от функционирования, темпов и масштабов воспроизводства «коллективного импульса» социокультурной энергетики этнонациональных общностей. Ни одна другая общность людей не вырабатывает в таком сочетании природно-биологическую и социокультурную энергетику как этнос, этнонация. Социокультурная энергетика, будучи в своих истоках этнической, все же постепенно включает в себя энергетику десяток и сотен этнонаций, их общностей различного уровня прежде всего за счет действия «коллективного импульса» солидарности и созидания. Если природная энергетика – это элемент самобытного взаимодействия этноса и природы, то социокультурная энергетика – это способность к воспроизводству солидарности и сотворчеству, к расширению масштабов этнонационального, в том числе и в многонациональных (суперэтнических) общностях. Это и есть проявление «коллективного импульса» солидарности, который действует на уровне как этнонациональной общности, так и межэтнонациональной общности. Речь идет о воспроизводстве не только самобытности, но и общности людей. Масштабы общности людей в этом плане исторически возрастают.

В теории этноса, этнонации и этногенеза недостает как раз исследования по изучению энергетики «коллективного импульса» солидарности этнонациональных общностей с точки зрения устремленности, способности людей к общности в результате действия этого импульса. Так называемый «пассионарный перегрев», о котором говорил Л.Н. Гумилев и который, по его мнению, ведет к «жестким кровопролитиям как внутри системы, так и на границах ее», обусловлен как раз столкновением «энергии живого вещества» в этнонациональных «вспышках пассионарности». Но при дефиците энергии «коллективного импульса» солидарности, созидания и сотворчества. Отсюда и «перегрев». Такое происходит как внутри этносов, этнонаций за счет индивидуальных «вспышек» субкультур этнонациональной энергетики, так и на более высоком уровне общности при объединении различных этнонациональных организмов в нацию-государство. И здесь очень важно учесть и научиться воспроизводить энергетику «коллективного импульса».

Русская нация – это и руссо-славяне, и кривичи, вятичи, поляне, древляне, а также «племена других языцы» (Повесть временных лет), где в различных этноприродных вариациях действует как «энергия живого вещества», так и социокультурная энергетика «коллективного импульса» солидарности и общности людей. И все это вместе составляло русскую нацию, но по «вспышкам» энергетики всех конкретных этнонаций как общности людей в тех или иных регионах они имеют много индивидуальных проявлений энергетик по своей природе.

Русский этнос оказался этнонацией в социокультурном плане, нацией с развитым «коллективным импульсом» солидарности и сотворчества, способной объединить вокруг себя многие этносы, этнонаций. А российская нация-государство как результат объединения этой этнонациональной энергетики в своем «коллективном импульсе» солидарности и сотворчества составляет многонациональный народ Российской Федерации. И это уже явление, конечно, в большей степени социально-политическое. Но с родовыми корнями, со своей самобытной энергетикой. В.И. Вернадский и особенно Л.Н. Гумилев, гениально исследуя природу «негэнтрополитного импульса», «толчка (вспышки)», доводят его до больших этнонаций, которые сами уже состоят из десятков и сотен этих «вспышек». И тут важно сказать, что объединенных энергетикой «коллективного импульса» в своей социокультурной и природной обусловленности. Характеристика этого процесса такова, что неустойчивость или устойчивость, равновесие или гомеостаз сменяются в базисных «вспышках» не только этнонационального, но и «коллективного импульса» солидарности с другими общностями. Следовательно, от уровня социальной организации и духовной энергетики, общности, направленности того изначального «толчка» (вспышки) на общность через энергетику «коллективного импульса» солидарности зависят судьбы общности людей этнонациональных и политических. Перспектива первоначальной «энергетики живого вещества» находится таким образом в прямой зависимости от силы влияния «коллективного импульса» солидарности, перевоплощения его в социальную и духовную энергетику самобытного развития этнонаций и их сотворчества на новых уровнях. Они формируются на основе способности к объединению различных этнонаций, близких по природе взаимодействия в рамках энергетики «коллективного импульса». Именно все это в комплексе и формирует «пассионарную энергию» того или иного толчка (Гумилев Л.Н.), а не просто «энергия живого вещества» или «вспышки живого вещества» в своей пассионарной активности. Важно исследовать превращения этой энергии «живого вещества» в энергию «коллективного импульса» солидарности, социокультурную энергию общности и сотворчества. Именно этим и отличается человек, его место и роль в природе и обществе. Об этом говорят и законы взаимосвязанного и взаимообусловленного глобального мира современности. Повторимся, но давным-давно было сказано, что «человек – это коллективное животное» (Аристотель). Но только теперь мы можем сказать, что «коллективность» – это способность человека, в которой объединены природная и социокультурная энергетика «коллективного импульса» солидарности и созидания, которая и обуславливает коллективные качества человека, что ведет к закономерному объединению людей в этнонациональные и межнациональные общности, масштабы которых расширяются и многообразие которых возрастает. В этом и смысл закона возрастания масштабов общности людей, действие которого мы видим в современных условиях, при всех издержках, но на основе действия энергетики «коллективного импульса» солидарности.

§ 1. Сущность этноса и этнонации