Грехи отцов Зверев Сергей

– Благодарю, мисс Поттс. Пусть войдет.

– Вызывали, начальник? – спросил Стэн, немного нервничая.

Хьюго поднял взгляд на коренастого небритого докера, пивной живот которого оставлял мало сомнений в том, на что уходила по пятницам большая часть его заработка.

– Танкок, у меня для тебя есть работа.

– Слушаю, начальник, – приободрился Стэн.

– Это касается твоей сестры, Мэйзи Клифтон, и принадлежащего ей земельного участка на Брод-стрит, где раньше стояла кофейня Тилли. Знаешь что-нибудь об этом?

– Да, начальник, какой-то тип предложил ей за него две сотни фунтов.

– Вот как? – сказал Хьюго, доставая из внутреннего кармана бумажник. Он вытянул хрустящую пятифунтовую банкноту и положил ее на стол. Хьюго вспомнил свиные глазки этого человека, который точно так же облизнулся при подкупе, свершившемся в былые годы. – От тебя требуется, Танкок, чтобы твоя сестра приняла предложение, не догадываясь о моем участии.

Он подтолкнул банкноту по столу.

– Запросто, – сказал Стэн, глядя уже не на председателя, а только на пятифунтовую бумажку.

– Получишь вторую, – пообещал Хьюго, похлопав по бумажнику, – когда она подпишет контракт.

– Считайте, что дело сделано, начальник.

– Мои соболезнования по поводу твоего племянника, – буднично добавил Хьюго.

– Да мне-то без разницы, – сказал Стэн. – По мне, так слишком зарвался.

– Похоронили в море, как мне сказали.

– Ну да, уже больше двух лет как.

– А вы откуда узнали?

– Судовой врач приезжал к сестре, вот откуда.

– И что, он подтвердил, что молодого Клифтона похоронили в море?

– А как же. Даже привез письмо от какого-то малого, который был на борту, когда умер Гарри.

– Письмо? – Хьюго подался вперед. – И что там сказано?

– Без понятия, начальник. Мэйзи так и не вскрыла его.

– Что же она сделала с письмом?

– Да ничего, так и осталось на каминной полке.

Хьюго извлек вторую пятифунтовую банкноту.

– Мне нужно взглянуть на это письмо.

34

Хьюго резко ударил по тормозам новой «лагонды» при звуке своего имени в устах уличного газетчика.

– Сын сэра Хьюго Баррингтона награжден за мужество в сражении при Тобруке! Читайте об этом все!

Хьюго выскочил, дал мальчишке полпенни и увидел на первой странице фотографию сына тех времен, когда тот был капитаном команды в Бристольской классической школе. Он вернулся в машину, выключил зажигание и стал читать:

«Джайлз Баррингтон, второй лейтенант 1-го батальона Эссекского полка, сын баронета Хьюго Баррингтона, награжден Военным крестом за операцию в Тобруке. Лейтенант Баррингтон повел в атаку взвод через восемьдесят ярдов открытой пустыни, уничтожил немецкого офицера и пять солдат противника, а затем захватил вражеский блиндаж и взял в плен 63 немецких пехотинца из экспедиционного корпуса Роммеля. Подполковник эссексцев Робертсон описывает действия лейтенанта Баррингтона как проявление отменных командирских навыков и беззаветного мужества перед лицом превосходящих сил противника. Командир взвода лейтенанта Баррингтона, капитан Алекс Фишер, его бристольский одноклассник, участвовал в той же операции и упоминается в рапортах, как и их земляк капрал Терри Бэйтс, мясник с Брод-стрит. Лейтенант Джайлз Баррингтон, кавалер Военного креста, в дальнейшем был схвачен немцами, когда Роммель осадил Тобрук. Ни Баррингтон, ни Бэйтс не знают о своем награждении, так как оба находятся в немецком плену. Капитан Фишер без вести пропал в бою. Подробнее читайте на страницах 6 и 7».

Хьюго поспешил домой поделиться новостями с матерью.

– Как бы гордился Уолтер! – молвила она, дочитав. – Надо срочно позвонить Элизабет – может, она еще не знает.

Имя его бывшей жены прозвучало впервые за долгое, долгое время.

* * *

– Я решил, что вам следует знать: миссис Клифтон помолвлена и носит кольцо, – доложил Митчелл.

– Неужели кому-то вздумалось жениться на этой суке?

– Похоже, что мистеру Арнольду Холкомбу.

– Кто это?

– Школьный учитель. Преподает английский в начальной школе в Мерривуде. Он, кстати, учил Гарри Клифтона, пока тот не уехал в школу Святого Беды.

– Но это же было сто лет назад. Почему вы не говорили о нем раньше?

– Они сошлись совсем недавно, когда миссис Клифтон записалась в вечернюю школу.

– Вечернюю школу? – переспросил Хьюго.

– Да, – ответил Митчелл. – Она учится читать и писать. Яблоко от яблони…

– Вы это о чем? – вспылил Хьюго.

– Она лучше всех выдержала курсовой экзамен.

– Неужели? Пожалуй, мне стоит навестить мистера Холкомба и просветить, чем занималась его невеста в те годы, когда они не общались.

– А мне, наверное, стоит заметить, что Холкомб боксировал за Бристольский университет, и это познал на себе Стэн Танкок.

– Я за себя постою, – возразил Хьюго. – Сейчас я хочу, чтобы вы понаблюдали за другой женщиной, которая может оказаться не менее опасной для моего будущего, чем Мэйзи Клифтон.

Митчелл извлек из внутреннего кармана крошечный блокнот и карандаш.

– Ее зовут Ольга Пиотровска, живет в Лондоне, дом сорок два по Лоундес-сквер. Я хочу знать о всех, кто с ней встречается, и, в частности, о том, допрашивали ли ее когда-либо ваши бывшие коллеги. Не упускайте ни единой мелочи, какой бы заурядной она вам ни показалась.

Как только Хьюго умолк, блокнотик и карандаш исчезли. Затем он вручил Митчеллу конверт – сигнал о том, что встреча окончена. Митчелл убрал гонорар в карман пиджака, поднялся и захромал прочь.

* * *

Хьюго удивило, как быстро ему наскучило быть председателем совета директоров компании Баррингтонов. Присутствие на бесконечных заседаниях, чтение бессчетных документов, циркуляры, протоколы и меморандумы плюс горы писем, требовавших ответа. Помимо всего этого, мисс Поттс каждый вечер вручала ему перед уходом портфель, пухлый от бумаг, которые необходимо было изучить к восьми часам следующего утра.

Надеясь снизить нагрузку, Хьюго ввел в правление трех приятелей, включая Арчи Фенвика и Тоби Данстейбла. Эти люди редко появлялись на совещаниях, но от жалованья не отказывались.

Недели текли, и Хьюго все реже показывался в конторе. Когда Билл Локвуд напомнил председателю, что до его шестидесятилетия и, соответственно, ухода на пенсию осталось всего несколько дней, Хьюго капитулировал и заявил, что решил задержать Локвуда еще на пару лет.

– Очень любезно с вашей стороны, председатель, пересмотреть свое решение, – ответил Локвуд. – Однако я вынужден признать, что прослужил в компании почти сорок лет и пора уступить дорогу человеку помоложе.

Хьюго отменил юбилейный вечер Локвуда.

«Человеком помоложе» был заместитель Локвуда, проработавший в компании всего несколько месяцев и еще не успевший, конечно, освоиться как следует. Когда он доложил правлению о годовых итогах деятельности Баррингтонов, Хьюго впервые столкнулся с тем, что компания лишь остается при своих, не принося прибыли, и согласился с Комптоном в том, что пора приступить к сокращению портовых рабочих – иначе им будет нечем платить.

Состояние Баррингтонов таяло, зато будущее нации подавало надежды.

После поражения немецких армий под Сталинградом британцы впервые поверили в возможность победы союзников. Уверенность в будущем начала восстанавливаться и укреплять дух нации, когда по всей стране вновь заработали театры, клубы и рестораны.

Хьюго страстно желал вернуться в город и воссоединиться с людьми своего круга, но Митчелл давал понять в донесениях, что Лондон был местом, от которого ему следовало держаться подальше.

* * *

Год сорок третий начался для компании скверно.

Поставщики, разгневанные молчанием председателя в ответ на их письма, один за другим поразрывали контракты, и несколько кредиторов потребовали расчет, а пара даже пригрозила судом. Но вот однажды утром надежда забрезжила, как лучик солнца, пробившийся из-за туч, и Хьюго поверил в скорое разрешение всех финансовых затруднений.

Этим лучиком стал звонок от Прендергаста.

К банкиру обратилась компания «Юнайтед доминион риал эстэйт», заинтересованная в приобретении всех земельных участков по Брод-стрит.

– Я полагаю, сэр Хьюго, что будет разумнее не называть сумму по телефону, – изрек Прендергаст не без некоторой напыщенности.

Через сорок минут Хьюго разинул рот, услышав, как много им предлагают.

– Двадцать четыре тысячи фунтов? – повторил он.

– Да, – кивнул Прендергаст. – Уверен, что это начальное предложение и я сумею повысить до тридцати. Памятуя о том, что ваши начальные расходы составили около трех тысяч фунтов, я считаю вложение весьма удачным. Но в бочке меда есть ложка дегтя.

– Вот как? – насторожился Хьюго.

– В лице миссис Клифтон. Предложение останется в силе при условии вашего права собственности на все площади будущей застройки, включая ее участок.

– Предложите ей восемьсот! – рявкнул Хьюго.

В ответ Прендергаст кашлянул, хотя не собирался напоминать своему клиенту, что если бы тот внял его совету, они бы закрыли сделку с миссис Клифтон за четыреста фунтов еще несколько месяцев назад, а если она узнает о предложении «Юнайтед доминион»…

– Я дам вам знать, как только переговорю с ней. – Это было все, что ответил Прендергаст.

– Обязательно, – подхватил Хьюго. – И раз уж я здесь, хотел бы снять немного наличных со счета.

– Простите, сэр Хьюго, но в настоящий момент ваш кредит превышен…

* * *

Хьюго сидел на переднем сиденье своей глянцевой ярко-синей «лагонды», когда из дверей школы вышел Холкомб и направился через спортивную площадку. Он остановился поговорить с разнорабочим, который красил школьные ворота в сиреневые и зеленые тона – цвета школы Мерривуд.

– Вы отлично справляетесь, Альф.

– Спасибо, мистер Холкомб, – донеслось до Хьюго.

– Но все-таки потрудитесь сосредоточиться на глаголах и не опаздывайте в среду.

Альф коснулся своей кепки.

Холкомб зашагал по тротуару, как бы не замечая за рулем Хьюго. Тот не сдержал ухмылки: еще не бывало, чтобы на его «лагонду» не оглянулись. Трое мальчишек, уже полчаса торчавших на другой стороне улицы, не могли оторвать глаз от машины.

Хьюго выбрался из «лагонды» и встал посреди тротуара, но учитель его снова проигнорировал. Холкомб удалился всего на шаг, когда Хьюго окликнул:

– Мистер Холкомб, нельзя ли вас на пару слов? Меня зовут…

– Я хорошо знаю, кто вы такой, – ответил Холкомб на ходу.

Хьюго поспешил за учителем:

– Я просто решил, что вам нужно знать…

– Знать – что? – спросил Холкомб, остановившись и повернувшись к нему лицом.

– Чем ваша невеста не так давно зарабатывала себе на жизнь.

– Ей пришлось заняться проституцией, потому что вы не платили за образование ее сына. – Холкомб посмотрел Хьюго в глаза. – Вашего сына, когда он доучивался в Бристольской классической школе.

– Ничем не доказано, что Гарри Клифтон – мой сын, – вызывающе заявил Хьюго.

– Зато викарию, который отказался венчать Гарри с вашей дочерью, доказательств хватило.

– А вы-то откуда знаете? Вас там не было.

– А сами откуда? Вы же сбежали.

– Ну, тогда я скажу вам то, чего вы не знаете. – Хьюго уже почти кричал. – Этот образец добродетели, с которым вы намерены провести остаток лет, обманным путем выманил принадлежащий мне клочок земли на Брод-стрит.

– Ну а я вам отвечу тем, о чем вы отлично знаете, – отозвался Холкомб. – Мэйзи выплатила долг с процентами до последнего пенни, а вы бросили ее меньше чем с десятью фунтами за душой.

– Этот участок теперь стоит четыреста фунтов, – сказал Хьюго и тотчас пожалел о своих словах. – И он мой.

– Будь он вашим, – сказал Холкомб, – вы бы не пытались выкупить его в два раза дороже.

Хьюго страшно разозлился на себя за то, что не сдержался и обнаружил степень своей заинтересованности в участке, но он еще не закончил:

– А вы ей платите за секс, учитель? Потому что я-то, конечно, не платил.

Холкомб поднял кулак.

– Врежьте, врежьте мне, – подначивал Хьюго. – Я не Стэн Танкок, я засужу вас за каждый пенни, который вы стоите.

Холкомб опустил руку и зашагал прочь, раздосадованный тем, что позволил Баррингтону вывести себя из равновесия.

Хьюго улыбнулся. Он засчитал противнику нокаут.

Повернувшись, он увидел, что мальчишки на другой стороне улицы давятся от смеха: они никогда не видели сиренево-зеленой «лагонды».

35

Когда первый чек не приняли к оплате, Хьюго не сильно расстроился и выждал несколько дней, после чего предъявил его вторично. Когда чек вернулся со штампом «Обратитесь к чекодателю», он начал осознавать неизбежное.

В течение последующих недель Хьюго нашел несколько способов разжиться наличностью.

Первым делом он обшарил сейф в офисе и изъял сто фунтов, которые его отец всегда хранил на черный день. Этот день был чернее черного, и старик, конечно, никогда бы не прибегнул к резерву для выплаты жалованья секретарше. Когда и они иссякли, он скрепя сердце расстался с «лагондой». Однако дилер вежливо подчеркнул, что сиреневый и зеленый цвета нынче не в моде, и, поскольку сэр Хьюго пожелал получить наличные, он может предложить всего половину продажной стоимости, так как кузов придется зачищать и перекрашивать.

Хьюго протянул еще месяц.

За неимением других источников он начал воровать у матери. Сперва мелочь, оставленную на виду, затем ее же – из кошелька, а потом уже и банкноты из сумочки.

Прошло не так много времени, и он украл маленького серебряного фазана, многие годы украшавшего обеденный стол, а следом и его пернатых родителей: все они перелетели в ближайший ломбард.

Затем Хьюго переключился на материнские драгоценности, начав с тех, пропажи которых она не заметит. За янтарным ожерельем быстро последовали шляпная булавка и викторианская брошь – мать носила их редко, – а также бриллиантовая диадема, которая хранилась в семье больше ста лет и надевалась только по самым торжественным случаям вроде свадеб. Хьюго счел, что в обозримом будущем таковых не предвидится.

Наконец он добрался до отцовской коллекции живописи, для начала сняв со стены портрет своего деда кисти молодого Джона Сингера Сарджента, но сделал это только после того, как экономка и повар, не получавшие жалованья больше трех месяцев, подали прошение об увольнении. Дженкинс очень кстати скончался месяцем позже.

Покинул дом дедовский Констебл («Шлюз и мельница в Даннинге»), за ним исчез прадедушкин Тёрнер («Лебеди на Эйвоне») – обе картины хранились в семье свыше столетия.

Хьюго сумел убедить себя, что ничего не ворует. В конце концов, в отцовском завещании было прописано: «…и все, что в нем».

Нерегулярное финансирование позволяло компании выживать, и первый квартал ознаменовался лишь небольшими убытками – если, конечно, не считать отставок еще трех директоров и нескольких старших администраторов, которые в последний день месяца не получили чеков. Будучи спрошен, Хьюго пенял на временные неудачи из-за войны. Один пожилой директор заметил на прощание: «Ваш отец никогда не считал это оправданием».

Но вскоре начали таять даже движимые активы.

Хьюго понимал, что если он выставит на продажу Баррингтон-холл и его семьдесят два акра паркового леса, то весь мир узнает, что компания, считавшаяся прибыльной более ста лет, – банкрот.

Мать продолжала внимать его заверениям о том, что беды эти временные и скоро все утрясется само собой. Спустя какое-то время он и сам поверил этим своим словам. Когда чеки вновь перестали принимать, мистер Прендергаст напомнил Хьюго о действующем предложении трех с половиной тысяч фунтов за его собственность на Брод-стрит и подчеркнул, что они все еще могут принести прибыль в шестьсот.

– А как же тридцать тысяч, которые мне сулили? – заорал Хьюго в телефонную трубку.

– Это предложение тоже в силе, сэр Хьюго, но по-прежнему при условии, что вы выкупите участок миссис Клифтон.

– Предложите ей тысячу, – рявкнул он.

– Как скажете, сэр Хьюго.

Хьюго швырнул трубку и мрачно подумал о новых, еще неведомых бедах. Телефон зазвонил снова.

* * *

Хьюго укрылся в угловой нише «Рэйлвэй армс» – отеля, в котором он не был частым гостем и надеялся, что не будет. Он то и дело смотрел на часы в ожидании Митчелла.

Частный детектив явился в одиннадцать тридцать четыре утра – через считаные минуты после прибытия паддингтонского экспресса на станцию Темпл-Мидз. Митчелл устроился в кресле напротив своего единственного клиента, хотя уже несколько месяцев не получал от него гонораров.

– Что за срочность? – спросил Хьюго, когда перед тем поставили полпинты пива.

– К сожалению, вынужден сообщить вам, сэр, – молвил Митчелл, отхлебнув пива, – что полиция арестовала вашего друга Тоби Данстейбла. – Хьюго содрогнулся. – Его обвиняют в краже бриллиантов Ольги Пиотровска, а также нескольких ее картин, включая Пикассо и Мане, которые он пытался сбыть торговой компании «Мэйфер».

– Тоби будет молчать, – сказал Хьюго.

– Боюсь, что нет, сэр. Меня надежно проинформировали, что он перешел на сторону обвинения в обмен на смягчение приговора. Похоже, что Скотленд-Ярд больше интересует заказчик.

Пена в бокале Хьюго осела, пока он постигал смысл слов Митчелла. После долгой паузы частный детектив продолжил:

– Я также счел, что вам будет полезно узнать о том, что мисс Пиотровска наняла своим представителем королевского адвоката сэра Фрэнсиса Мэйхью.

– Почему она не оставила дело на откуп полиции?

– Она обратилась к сэру Фрэнсису не по поводу ограбления, а по двум другим причинам.

– Двум другим?

– Да. Насколько я понимаю, судебное решение о нарушении вами брачного обещания почти готово, и мисс Пиотровска также вчиняет иск об установлении отцовства, называя отцом ее дочери вас.

– Ей никогда не доказать этого.

– Суду будет предъявлен чек от обручального кольца, приобретенного в ювелирном магазине «Аркада Берлингтона». Кроме того, две ее экономки и камеристка подписали аффидавит,[30] подтверждающий, что вы больше года проживали в доме сорок четыре по Лоундес-сквер.

– Что мне делать? – почти прошептал Хьюго.

Он впервые за десять лет спросил у Митчелла совета.

– На вашем месте, сэр, я бы как можно скорее уехал из страны.

– Сколько у меня времени?

– Неделя, максимум десять дней.

У столика возник официант:

– С вас шиллинг и девять пенсов, сэр.

Поскольку Хьюго не пошевелился, Митчелл вручил официанту флорин и сказал:

– Сдачу оставьте себе.

Когда частный детектив отбыл к лондонскому поезду, Хьюго какое-то время сидел в одиночестве, обдумывая свое положение. Вернулся официант, спросивший, не повторить ли заказ, но Хьюго даже не ответил. Наконец он тяжело поднялся из-за стола и вышел из бара.

Хьюго направился в центр города и все замедлял шаг, пока наконец не понял, что надо сделать в первую очередь. Через несколько минут он вошел в банк.

– Чем могу помочь, сэр? – спросил молодой человек за конторкой.

Но Хьюго уже наполовину пересек зал, не успел тот позвонить управляющему и предупредить о приходе сэра Хьюго Баррингтона.

Прендергаст давно перестал удивляться тому, что сэр Хьюго не утруждал себя предупреждениями и мог обратиться к нему в любую секунду, однако его шокировало то, что нынче председатель правления компании Баррингтонов явился небритым.

– У меня проблема, которую необходимо разрешить здесь и сейчас, – объявил Хьюго, погрузившись в кресло напротив управляющего.

– Разумеется, сэр Хьюго. Чем могу быть полезен?

– Сколько максимум можно выручить за мою недвижимость на Брод-стрит?

– Но я же только на прошлой неделе отправил письмо с уведомлением, что миссис Клифтон отвергла ваше последнее предложение.

– Я все отлично помню. Я имел в виду – без ее участка?

– Предложение о трех с половиной тысячах в силе, но у меня есть основания верить, что, накинь вы еще немного, она уступит, и тридцать тысяч фунтов будут вашими.

– У меня не осталось времени, – сказал Хьюго, ничего не объясняя.

– Если дело в этом, то я наверняка сумею убедить моего клиента поднять сумму до четырех тысяч, и прибыль получится довольно высокой.

– Если я приму это предложение, мне понадобится ваша гарантия в одном. – (Мистер Прендергаст вопросительно поднял бровь.) – В том, что ваш клиент не имеет и никогда не имел никакой связи с миссис Клифтон.

– Я гарантирую, сэр Хьюго, что это так.

– Если ваш клиент заплатит четыре тысячи, сколько останется у меня на текущем счету?

Мистер Прендергаст проверил балансовый лист.

– Восемьсот двадцать два фунта и десять шиллингов, – сказал он.

Хьюго больше не отпускал шуток о десяти шиллингах.

– В таком случае мне нужны восемьсот фунтов наличными – срочно. А позже я проинструктирую вас, куда прислать выручку от продажи.

– Выручку от продажи? – переспросил Прендергаст.

– Да, – ответил Хьюго. – Я решил выставить на торги Баррингтон-холл.

36

Никто не видел, как он вышел из дома.

Он нес чемодан и был одет в теплый твидовый костюм, прочные ботинки, толстое пальто и коричневую фетровую шляпу. При беглом взгляде его легко было принять за коммивояжера.

До автобусной остановки было чуть больше мили пешком – в основном по его собственной земле. Через сорок минут он поднялся в зеленый одноэтажный автобус – таким видом транспорта ему еще не приходилось пользоваться. Он уселся на заднем сиденье, не выпуская из поля зрения свой чемодан. Женщине-кондуктору отдал десятишиллинговую банкноту, хотя просили только трехпенсовик; его первая ошибка, если он не хотел привлекать к своей персоне внимания.

Автобус продолжил путь в Бристоль – на своей «лагонде» Хьюго преодолевал этот отрезок минут за двадцать, но сегодня прошло больше часа, прежде чем они наконец прибыли на автобусный вокзал. Хьюго сошел не первым и не последним. Он проверил свои часы – два тридцать восемь пополудни. У него еще достаточно времени.

Хьюго поднялся по склону к вокзалу Темпл-Мидз – прежде он никогда не замечал этого склона, но никогда и не носил чемодан сам, – где встал в длинную очередь и приобрел билет в третий класс до Фишгарда. Он спросил, к какой платформе подадут поезд, нашел ее и встал в дальнем конце под незажженным газовым фонарем.

Когда состав подали, Хьюго поднялся в вагон и нашел себе среднее место в купе третьего класса, которое быстро заполнилось. Свой чемодан он положил на полку напротив и практически не сводил с него глаз. Дверь открылась, заглянувшая женщина увидела, что мест нет, но он не уступил ей своего.

Как только поезд отошел от перрона, Хьюго облегченно вздохнул и радостно проводил взглядом Бристоль. Он откинулся на спинку и задумался о принятом решении. Завтра к этому времени он уже будет в Корке. И не ощутит себя в безопасности, пока не ступит на ирландскую землю. Но нужно прибыть в Суонси точно по расписанию, если он хочет поспеть к поезду на Фишгард.

В Суонси у Хьюго осталось еще полчаса на чашку чая с челсийской булочкой в привокзальном буфете. Это был, конечно, не «Эрл Грей» и не «Карвардин», но ему было все равно – настолько он устал. Покончив с завтраком, он сменил буфет на очередной тускло освещенный перрон и стал дожидаться фишгардского поезда.

Тот опоздал, но Хьюго был уверен, что паром не покинет порта, пока не поднимутся на борт все пассажиры. Он переночует в Корке и возьмет билет на любой пароход в Америку. Там он начнет новую жизнь с деньгами, которые выручит от продажи Баррингтон-холла.

Пуская дом с молотка, он впервые вспомнил о матери. Где ей жить? Возможно, Элизабет приютит ее в Мэнор-Хаусе. В конце концов, места там более чем достаточно. Если нет, то можно и к Харви – у них три дома, не говоря о многочисленных загородных имениях.

Затем его мысли устремились к «Пароходству Баррингтонов» – компании, которую строили два поколения его семьи, а третье умудрилось поставить на колени быстрее, чем благословение епископа.

Всплыло воспоминание об Ольге Пиотровска – слава богу, он ее больше не увидит. Мелькнула и не задержалась мысль о Тоби Данстейбле, источнике его бед.

Встали в памяти Эмма и Грэйс, но тоже ненадолго: он никогда не видел смысла в дочерях. Следом пришла мысль о Джайлзе, который избегал его после побега из лагеря в Вайнсберге и возвращения в Бристоль. Люди постоянно спрашивали его о сыне-герое, и всякий раз Хьюго придумывал что-то на ходу. Скоро необходимость в этом отпадет: как только он очутится в Америке, пуповина будет перерезана, хотя со временем – а Хьюго продолжал считать, что время пройдет немалое, – Джайлз унаследует титул, пусть даже «все, что в нем» окажется не дороже листа бумаги, на котором начертаны эти слова.

Но больше всего он думал о себе, об отпущении грехов, и эти мысли пресеклись только с прибытием в Фишгард. Он подождал, пока сойдут первые пассажиры, подхватил чемодан и покинул вагон.

Хьюго пошел на объявления, которые выкрикивали в мегафон: «Автобусы в порт! Автобусы в порт!» Автобусов было четыре. Он выбрал третий. Поездка на сей раз оказалась недолгой, и причал искать не пришлось, несмотря на светомаскировку. Еще одна очередь за билетами в третий класс – теперь на паром в Корк.

Купив билет в один конец, Хьюго поднялся по трапу, ступил на палубу и нашел себе уголок, где не свернулась бы ни одна уважающая себя кошка. Он не чувствовал себя в безопасности до тех пор, пока не услышал два низких гудка и не ощутил толчок: судно отчаливало.

Когда паром вышел из гавани, Хьюго расслабился впервые за все путешествие. Он был настолько вымотан, что опустил голову на чемодан и забылся глубоким сном.

Он не знал, как долго проспал, когда почувствовал, что его хлопают по плечу. Он поднял глаза и увидел двух мужчин, нависших над ним.

– Сэр Хьюго Баррингтон? – спросил один.

Отпираться было бессмысленно. Хьюго рывком поставили на ноги и объявили, что он арестован, после чего зачитали длинный перечень обвинений.

– Но я плыву в Корк! – запротестовал он. – Мы же покинули двенадцатимильную зону?

– Нет, сэр, – сказал второй офицер, – вы плывете обратно в Фишгард.

Несколько пассажиров перегнулись через перила, чтобы получше разглядеть, как уводят по трапу человека в наручниках – виновника задержки парома.

Хьюго втолкнули на заднее сиденье черного «вулзли», и через несколько секунд началось его долгое обратное путешествие в Бристоль.

* * *

Дверь камеры отворилась. Человек в форме принес на подносе завтрак – не совсем завтрак, и не то чтобы поднос, и, конечно, не тот человек в форме, какого Хьюго привык видеть с утра. Взглянув на жареный хлеб и утопленные в масле помидоры, он отодвинул поднос в сторону. Сколько воды утечет, пока он привыкнет к этой диете? Констебль вернулся через несколько минут, забрал поднос и с грохотом закрыл за собой дверь.

Когда она открылась вновь, в камеру вошли два офицера, которые повели Хьюго по каменным ступеням на второй этаж в комнату для допросов, где его ждал юрисконсульт «Пароходства Баррингтонов» Бен Уиншо.

– Мне очень, очень жаль, председатель, – проговорил он.

Хьюго покачал головой, смиряясь с поражением.

– Что будет дальше? – спросил он.

– Суперинтендент сказал, что через несколько минут вам предъявят обвинения. Вас отвезут в суд, где вы предстанете перед судьей. Все, что вам нужно делать, – не признавать себя виновным. Он подчеркнул, что они будут против освобождения под залог и особо заметят судье, что вас арестовали при попытке бегства из страны с чемоданом, где было восемьсот фунтов стерлингов. И пресса, боюсь, почует запах жареного.

Страницы: «« ... 910111213141516 »»

Читать бесплатно другие книги:

Гламурные журналы пестрят фотографиями ухоженных представительниц зарождающейся современной российск...
Стремление не только быть красивой, но и иметь ухоженную кожу, тренированное тело, грациозную осанку...
Эта книга не о том, как рабски следовать за последними модными тенденциями, она о том, как создать с...
Уникальные системы оздоровительных упражнений и дыхательно-медитативного тренинга, зародившиеся в Ки...
Данная книга – бесценное руководство для тех, кто хочет создать в своей двухкомнатной квартире совре...
Самой природой женщине дано одно удивительное свойство – быть сексуально привлекательной. Именно наш...