Нареченная призрака Гиал Неда

Глава VI. Порча

Вновь настало время первого шабаша года. Таверна была полна уже привычных гостей, правда Снежана заметила и пару новичков. Они явно ещё не освоились полностью со своей нежизнью, и она осознала, насколько прав был Теймхнин, не поехав с ней на шабаш зимнего солнцестояния. Однако здесь были её владения, она была хозяйкой, а они были её гостями, вынужденные подчиняться её правилам. Да и она была намного спокойнее и уверенней в себе, чем год назад, когда ей довелось стать хозяйкой таверны для нечисти в первый раз. Заколдованные карлики вновь возились на кухне, бывшая хозяйка таверны помогала ей обслуживать гостей – на этот раз девушка была уже почти рада видеть её и её мужа. Сонюшка тоже посильно помогал – то и дело он разносил напитки с невероятно важным видом. Теймхнин как всегда стоял, прислонившись к стойке и наблюдая за обеденным залом. Глаз-баюн каждый раз делал подчёркнуто большую дугу вокруг него, от чего Снежана каждый раз посмеивалась. Он явно помнил, что эльф разлил напиток, принесённый им, и он не собирался ни в коем случае допускать ничего подобного. Сам призрак был похоже в превосходном настроении и иногда поддразнивал маленького монстрика, отчего тот возмущённо фыркал и даже пару раз разражался неразборчивыми тирадами.

Однако кое-что тревожило Снежану. Всё это время она ждала, что вновь заявятся волкодлаки. Они не появлялись с тех пор, как Теймхнин убил одного из них, защищая её, но теперь, когда среди них была Улита, Снежана отнюдь не была уверена, что их вожак не попытается вновь что-нибудь замутить. К тому же она не знала, как она справится с тем, что её бывшая подруга стала чудовищем. Она была рада, что в обе ночи до шабаша они так и не появились. Правда в глубине души она была уверена, что уж на шабаше они точно встретятся. Ей оставалось только надеяться, что новый спутник Улиты вбил ей в голову, что она не имеет права никого убивать на празднике горного короля. Ведьмы в таверне тоже только усиливали её тревогу. У них был такой же выжидающе-любопытствующий вид как и тогда, когда Рагнеда послала ей бокал с отравой. Они что-то знали и вероятно сгорали от любопытства увидеть её реакцию, но ни о чём предупреждать её точно не собирались.

В ночь шабаша Теймхнин вновь ожидал её вместе со своим призрачным скакуном – как и прошлой весной он был в виде своей самой молодой и весёлой сущности. К тому времени она уже закончила украшать своё новое платье, и когда она вышла к эльфу в нём, поблёскивающем в мерцающем свете светлячков, ей показалось, что на мгновение его взгляд затуманился, как будто он в этот момент и в самом деле увидел в ней свою невесту. А затем была уже знакомая скачка по обрывам и ущельям, но теперь она была ей уже не столь страшна – во-первых, она куда больше доверяла своему спутнику, а во-вторых, её мысли были заняты предстоящей встречей с Улитой. Она так глубоко погрузилась в тяжёлые раздумья, что даже вздрогнула от неожиданности, когда призрачная лошадь остановилась. Теймхнин помог ей спуститься и, будто почувствовав её тревогу, притянул её поближе и прошептал:

– Не волнуйся, всё будет хорошо.

Затем он отослал лошадь, счастливо рассмеялся и побежал вверх по склону, таща её за собой. Всё было как в первый раз. С некоторым любопытством Снежана отметила, что он казался более беззаботным в первый шабаш года, словно начало весны, возрождение природы как-то влияло на него. Они пробежали мимо бесчисленных костров и поклонились горному королю – девушка при этом старалась быть как можно дальше от его любовницы-упырицы. Рагнеда окинула её новое платье странным взглядом, а затем зло улыбнулась – она каким-то образом поняла, что это за платье и ей это явно не понравилось. Они только повернулись, чтобы удалиться на поляну мавок, чтобы присоединиться к диким пляскам русалок и эльфийских призраков, как чуть не столкнулись с прибывающими на праздник волкодлаками. Снежана не смогла сдержать возглас ужаса, увидев бывшую подругу рядом с вожаком стаи. Улита сильно изменилась: не было уже прежней весёлой пухлой девушки с яркими смеющимися глазами. Её взгляд стал жестоким и хищным, её рыжие волосы стали цвета крови и выглядели спутанными, больше похожими на гриву. Её черты погрубели, фигура стала угловатой. Снежана снова ахнула, увидев уродливый, плохо заживший шрам на шее у Улиты, вероятно оставшийся с тех пор, как она была убита. Улита заметила бывшую подругу и её глаза загорелись ненавистью. Её лицо исказила ярость, когда она увидела платье Снежаны: хоть оно и не было традиционным для их мест, она знала о свадебных обычаях номадов, с тех давних времён, когда они были неразлучны. Улиту раздирала ненависть – всё это было украдено у неё: она погибла вскоре после помолвки, её жених и брат были разорваны стаей волкодлаков несколько дней спустя. И самым страшным было то, что у неё были ускользающие воспоминания о лице её жениха, искажённом ужасом… Полностью она осознала себя в новой сущности лишь в ночь зимнего солнцестояния, поэтому точно не знала, сама ли она убила его, или же каким-то образом видела воспоминания своего нового спутника. В любом случае – ЕЁ жизнь была разрушена. А теперь же эта… эта стерва, которая должна была быть мертва, стояла перед ней, изображая из себя скромницу-невесту этого эльфийского призрака, стоящего рядом с ней, выглядя восхитительно, и что бесило её больше всего – Снежана не выглядела особо страдающей! Видимо она и в самом деле достойной дщерью своей проклятой семейки, настоящая ведьма… чёртова заклинательница духов! Улита в бешенстве зарычала и бросилась к Снежане с такой яростью, что вожаку стаи волкодлаков пришлось схватить её за предплечье.

– Ты! – зарычала она, тыча в бывшую подругу пальцем, нынче украшенным внушительным когтем. – Ты!.. Это ты во всём виновата!

Снежана слегка отшатнулась и её брови взлетели. Она ожидала чего угодно, но не того, что она же будет обвинена в том, что Улита стала волкодлаком. Тем более если вспомнить, кто привёл её в таверну и стал причиной её попадания в этот проклятый мир. Всё сочувствие, что она может ещё и чувствовала по отношению к Улите, в момент улетучилось.

– Ну и чем же я виновата? – спросила она, – Я была в таверне с тех пор, как ты заманила меня туда… Ну ты знаешь, тогда, когда мы ещё были друзьями…

Улита вспыхнула от ярости.

– Значит это была твоя гнусная семейка… или твой чёртов эльф… – она яростно ткнула в Теймхнина, который стоял за спиной у Снежаны и наблюдал за волкодлаками пристальным изучающим взглядом.

Снежана бросила на призрака взгляд через плечо, затем повернулась обратно к волчице и спокойно возразила:

– Его племя и… твоё, – Улита смерила её ненавидящим взглядом при этих словах, – друг друга недолюбливают… Можешь спросить своего… спутника, если не веришь мне… Что же касается моей семьи… Я очень сомневаюсь, что они знают, как договариваться с волкодлаками, учитывая, что мой дед был убит ими… – она остановилась, помедлила, но затем решила договорить. – Может это твоё предательство…

Договорить ей не удалось. Услышав это Улита не выдержала и, ослепнув от ненависти, бросилась на Снежану. С молниеносной быстротой, Теймхнин встал между девушками, вожак волкодлаков перехватил свою спутницу и, несмотря на её яростное сопротивление, оттащил её прочь. Ему отнюдь не улыбалась перспектива того, что кто-то из его стаи нарушит перемирие в паре шагов от королевского костра. Эльфийский призрак проводил их внимательным взглядом, а затем увёл потрясённую Снежану на поляну мавок.

Рагнеда наблюдала за всем происходящим с живейшим интересом. Волкодлак полный ненависти к этой странной девочке явно стоил её внимания. Вожак стаи в бешенстве выговаривал Улите, оттащив её от основной толпы и всё ещё крепко держа её за предплечье. Волчица слушала с низко опущенной головой, как признак послушания, но было видно, что она всё ещё в ярости: выражение её лица было упрямым, глаза всё ещё горели ненавистью. Наконец, ей надоело слушать, она вскинула голову, что-то прорычала своему спутнику, с силой вырвалась и ушла прочь. Рагнеда злобно усмехнулась – девочка была именно тем, что ей нужно!

– Приведи-ка мне эту волчицу, – бросила она коловершу и всё стой же злобной усмешкой отпила крови из бокала.

Коловерш встрепенулся, посмотрел вслед Улите, превратился в чёрного кота и растворился в темноте.

Когда Снежана и Теймхнин вышли на залитую лунным светом поляну, девушка вдруг громко воскликнула и, прежде чем призрак смог её остановить, поспешила к группе мавок.

– Забава! – крикнула она.

Одна из мавок обернулась, ахнула и приобняла её. Остальные призрачные девушки тут же окружили их с любопытными и злорадными лицами. Теймхнин поморщился – это не означало ничего хорошего: хоть мавки и русалки были и наименее агрессивной нечистью на шабаше, они тем не менее никогда никого не выпускали из своих цепких лап. И у него не было причин предполагать, что старшая сестра Снежаны будет другой.

– Снежана! – в это время воскликнула мавка. – Ты в порядке!

Нежить всё ощупывала девушку, словно пытаясь удостоверится, что ей не почудилось.

– Да… да… Я в порядке… – ответила Снежана и с тревогой посмотрела на сестру, – но как… почему ты здесь? Я слышала, что ты и Улита не вернулись из леса… Улита стала волкодлаком…

По лицу Забавы промелькнула тень и она печально кивнула.

– Да… она. – протянула она и нахмурилась. – Она всё ходила за мной… насмехалась… Спрашивала о тебе, каков твой жених, когда мы собираемся справлять твою свадьбу… Собираемся ли позвать всю местную нечисть… Видимо помолвка ударила ей в голову… Я пыталась от неё отвязаться, заходя всё дальше и дальше в лес… Может мы зашли слишком далеко. – Мавка остановилась и задумчиво наклонила голову. – Хотя мне показалось, что они сразу бросились именно к ней… но может мне привиделось… Она попыталась спастись бегством… побежала обратно к деревне, но от волка… или волкодлака не уйти. – Забава тяжело вздохнула. – Я предпочла прыгнуть в реку, чтобы не быть разорванной ими… но до другого берега мне доплыть не удалось…

Сёстры какое-то время молчали, Снежана ободряюще сжала руку сестры. Внезапно лицо Забавы потемнело и её глаза зажглись яростью. Теймхнин было поспешил к ним, успев подумать, что в скорости он с мавкой тягаться не сможет. Но тут она вдруг сделала то, чего он никак не ожидал – она яростно зашипела на остальных мавок, окруживших их, защищающе обнимая младшую сестру.

– Не смейте её трогать! – завизжала она и лишь тогда Снежана в ужасе осознала, как близкое ним подошли призрачные девы, жадно протягивающие к ней свои полупрозрачные руки. – Не смейте!

Мавки тут же ощерились, обнажив острые зелёные зубы, их лица скривились в злобные гримасы, скрюченные пальцы вот-вот собирались схватить Снежану, но тут вдруг между ними появились эльфийские призраки и со смехом увлекли мавок за собой и закружили их в хороводе. Сёстры какое-то время смотрели на них, Снежана была несколько потрясена.

– А они тебе потом не отомстят? – спросила она, наконец успокоившись.

Забава отмахнулась.

– Да они забудут к тому времени… И потом, – она снова печально улыбнулась, – что же они мне сделают? Утопят меня? – мавка засмеялась и от этого серебристого призрачного смеха у Снежаны встали волосы на затылке.

Она внимательно посмотрела на сестру и помедлила, но потом решила, что той надо знать.

– Твой муж… он… – начала было она.

Лицо Забавы вновь потемнело и она кивнула, не дав сестре договорить.

– Я знаю… Я сама утащила его под воду… – её лицо исказила ярость, – этот… этот…

Она вдруг прервалась и задрожала, увидев позади Снежаны Теймхнина. Слишком хорошо она помнила его присутствие тогда, когда она возвращалась из таверны, приведя туда ничего не подозревающих девушек. Слишком хорошо она помнила его холодную ярость, его ледяное дыхание, которое она буквально чувствовала у себя на затылке, свой постоянный страх не успеть к безопасному месту… Но это было тогда, когда она была ещё жива. Теперь же она была такой же нежитью, что и он сам. И всё равно, ей понадобилось усилие, чтобы успокоиться.

– Это он…? – полу-вопросительно полу-утвердительно сказала она.

Снежана бросила взгляд через плечо на эльфийского призрака и кивнула.

– Он… он отпустил нашу семью… Млада… может жить… не ведая проклятия…

Мавка в изумлении уставилась на неё, а затем счастливо рассмеялась – на этот раз её смех не показался её живой сестре столь страшным. Забава помедлила, с сомнением поглядывая на Теймхнина, затем подошла к нему и отвесила земной поклон. Затем выпрямилась, светло улыбнулась, её фигура мерцала серебристым светом.

– Спасибо тебе… – прошелестела она, – Спасибо тебе за дочь…

Призрак вздрогнул, но затем склонил голову, принимая благодарность. Он собирался было что-то сказать, но тут вдруг рядом с ним появилась какая-то тощая нечисть и что-то затараторила, показывая куда-то в сторону костров. Теймхнин снова взглянул на Снежану и помедлил, но затем решил, что с сестрой она будет в безопасности и удалился вместе с нечистью. Забава проводила его взглядом, потом повернулась к сестре.

– А он очень переживает за тебя… – сказала она.

Снежана слегка зарделась и неловко усмехнулась.

– Ну а как же… ведь его избавление зависит от меня… – пробормотала она.

Мавка вновь задумчиво посмотрела в сторону, куда удалился эльф, и покачала головой.

– Нет… не только поэтому… – она повернулась обратно к сестре. – Он переживает за тебя… потому что это ты… – она подчеркнула последнее слово и слегка похлопала Снежану по груди. – Поверь, – продолжила она, – Я мавка… я подобное… лучше чувствую… Он переживает за ТЕБЯ…

Она снова слегка похлопала девушку и светло улыбнулась, когда Снежана густо покраснела.

Верный коловерш королевы нечисти привёл Улиту к упырице, и теперь девушка нервно переминалась с ноги на ногу под пристальным и злобным взглядом Рагнеды. Она недоумевала, зачем она понадобилась возлюбленной горного короля, и втайне подозревала, что может из-за того, что она чуть не напала на Снежану… Вожак стаи волкодлаков весьма жёстко настаивал на том, что она не должна это делать ни при каких обстоятельствах, поскольку это для неё будет означать весьма болезненную вторую смерть. Хоть ей и не слишком нравилось её проклятое существование – как ни странно, она не стремилась с ним покончить.

– У тебя кажется… какие-то счёты с той девушкой? Снежаной? – наконец спросила Рагнеда, удовлетворившись осмотром.

Улита фыркнула, скрипнула зубами от ярости и прижала полу-волчьи уши к голове. Потом кивнула. Королева нечисти злобно улыбнулась.

– Вот и отлично… – протянула она. – Расскажи-ка…

Волкодлачка вздрогнула и какое-то время удивлённо смотрела на упырицу, но затем рассказала о своей предыстории со Снежаной и её семьёй. Рагнеда слушала вполуха, внимательно разглядывая девушку: ей было совершенно наплевать на чьи-то жалостливые рассказы – её больше интересовало, насколько это выводило девушку из себя, и как сильно было её желание отомстить. То, как юная волкодлачка вела себя раньше, и как её глаза пару раз зажглись от злости во время её рассказа, показали королеве, что Улита была готовенькой.

– А скажи-ка… – протянула она, пристально глядя на игру света на хрустальном кубке, когда девушка наконец закончила свой рассказ, – А не хочешь ли ты… ей отомстить? – она вновь посмотрела прямо на волкодлачку.

Девушка снова вздрогнула и посмотрела на Рагнеду удивлённо и несколько неуверенно.

– Если да – то у меня для этого кое-что есть, – продолжила упырица, вытаскивая небольшой сосуд из декольте.

Улита нервно облизнулась и судорожно сглотнула. Её глаза снова загорелись, на этот раз злорадным ожиданием. Но она всё ещё сомневалась.

– А это… это её убьёт? Вожак сказал, чтоб я не смела её трогать… особенно во время шабаша… Он сказал, что на шабаше устанавливается перемирие, и если я его нарушу, то меня замучают до смерти… И вообще – тот эльф якобы любимчик горного короля… – последние слова она произнесла чуть потише, при этом испуганно скользнув взглядом по монарху, весьма развеселив Рагнеду. – Вожак сказал, что могут быть последствия, даже если она будет убита в другое время…

Упырица пронзительно рассмеялась и скользнула взглядом по своему спутнику.

– Ну… последствия действительно будут… правда не от горного короля, а скорее от предводителя эльфов… Он может… обидеться… если его невинная малышка пострадает… – она недобро усмехнулась и скосила взгляд на Улиту, – а твой любовник не из самых смелых… – она снова засмеялась, увидев как волкодлачка вспыхнула от ярости. – Ну-ну… – добавила она, – нельзя его за это винить, учитывая, что у него нет ни малейших шансов против полностью восставшего мстительного духа.

Рагнеда отпила ещё крови из кубка и посмотрела в сторону поляны мавок, где эльфийские призраки обычно проводили шабаши и досадливо прищурилась. Она подозревала, что это было не столько потому, что они чувствовали близость с мавками, но и потому, что Теймхнин хотел быть как можно дальше от неё. Ну что ж, вот теперь они и посмотрят, насколько это ему помогло… Она вновь обратила своё внимание к Улите, которая ждала, пока королева нечисти продолжит, не решаясь прервать её мысли.

– Но не волнуйся… – продолжила она, задумчиво вертя сосудик в пальцах и смотря сквозь зеленоватую жидкость на огонь. – Это её не убьёт… Это всего лишь настойка белладонны… и кое что дополнительное из моих… старых рецептов… – добавила она с мерзкой улыбкой, глядя волкодлачке прямо в глаза.

Хоть Улита и не знала о прошлой жизни Рагнеды, взгляд упырицы заставил её содрогнуться, не смотря на то, что она и сама теперь была кровожадным монстром. Упырица довольно улыбнулась – она прекрасно знала, что даже другие упыри дрожали от ужаса от одного упоминания её имени – и не только потому, что она была любовницей горного короля.

– Видишь ли, – королева нечисти говорила мягким бархатистым голосом, от которого волосы вставали дыбом, – убить её было бы может даже забавно, и на время может даже подняло бы настроение… Но ведь для неё мучения на этом закончатся… Разве ты хотела бы, чтобы она так легко отделалась? – Рагнеда вопросительно посмотрела на волкодлачку. – Или, может, чтобы она смогла снять проклятие с призрака, убившего твою тётю?

Улита вздрогнула, на мгновение задумалась и, наконец, яростно замотала головой. Упырица снова улыбнулась.

– Вот и хорошо, – протянула она и отдала девушке сосуд. – Видишь ли… по моему прошлому опыту и в соответствии с исследованиями, что я провела недавно, подобные проклятия могут снять лишь те, у кого чистое сердце… Вот тут-то и понадобится эта настойка: немного беладонны, чтобы «раскрепостить» сознание Снежаны, немного мандрагоры, вымоченной в болотной воде – чтобы порча могла проникнуть в её душу, и капелька крови недавно убитой невинной жертвы, – она слегка постучала по сосуду своим длинным острым ногтем и мерзко усмехнулась, смакуя воспоминание об убийстве, – чтобы порча наверняка пристала к ней и проникла глубоко в её душу… так чтобы она медленно, но неотвратимо изменилась и стала таким же проклятым существом как и мы с тобой…

Рагнеда вновь рассмеялась, увидев как глаза Улиты загорелись злорадством, а губы скривились в широкую усмешку, обнажив острые волчьи зубы.

– И тогда – она будет страдать вечность… Эльф… останется под влиянием проклятья, – «и может статься отвернётся от своей замечательной невесты» – подумала она про себя, – И ни тебе, ни твоему робкому любовнику не надо будет бояться последствий… поскольку эльф не узнает, как это произошло… И кто знает, – добавила она, увидев как вспыхнула волкодлачка от обиды на насмешку, – если ты всё сделаешь как надо, то может мы найдём тебе нового спутника… поподходящее к твоему взрывному характеру…

Улита резко подняла взгляд и в изумлении уставилась на упырицу, потом бросила взгляд через плечо, будто опасаясь, что вожак волкодлаков стоял у неё за спиной, а затем почему-то наклонилась поближе к королеве нечисти и понизила голос.

– Я не думаю, что он меня отпустит… – пробормотала она.

Рагнеда вновь визгливо рассмеялась.

– Видишь ли, дорогуша, – насмешливо сказала она, – моё положение таково, что мне абсолютно наплевать на то, что он хочет или не хочет… А его положение таково, что если я решу, что тебе лучше быть с кем-то другим, то ему придётся повиноваться… иначе, – её губы расплылись в широкой жестокой усмешке и выдающиеся клыки сверкнули в свете огня. – То, чего он опасается со стороны Теймхнина, покажется ему безделицей по сравнению с тем, что сделаю с ним я…

Она внось рассмеялась, услышав как Улита громко сглотнула, завороженно глядя упырице в глаза. Рагнеда протянула руку и снова слегка постучала по сосудику.

– Всего лишь пару капель ей на кожу – и наша невинная малышка навечно изменится…

– Ей на кожу? – растерянно повторила волкодлачка, вертя сосуда в руках, – Но как?

Рагнеда слегка поморщилась – девчонка похоже была глупее, чем она думала. Это могло всё испортить.

– Ну, придумай что-нибудь, – с досадой ответила она, – вы же были подругами, или нет? Скажи, что сожалеешь о том, что раньше произошло…

Улита посмотрела на неё, недобрая улыбка тронула её губы и она кивнула.

– Ну иди уже… – сказала Рагнеда, лёгким жестом приказывая ей удалиться.

Волкодлачка снова усмехнулась, поклонилась и, чуть помедлив, направилась к поляне мавок.

Снежана сидела у одного из костров, слушая рассказы нечисти и наслаждаясь праздником. Время от времени у неё появлялось тревожное ощущение, что что-то не так, но она никак не могла понять, что именно. Хорошо, что она встретила сестру и узнала, что с ней всё более или менее в порядке – во всяком случае относительно этого проклятого мира: лучше было быть мавкой, чем волкодлаком. После их разговора Забава присоединилась к хороводу. Без опёки Теймхнина Снежана побоялась идти с ней. Она пошла было его искать, но наткнулась на Улиту. Поначалу она испугалась, но её бывшая подруга выглядела смущённой и после долгого переминания с ноги на ногу, наконец выпалила, что сожалеет обо всём: о том, что привела Снежану в таверну, о своих обвинениях в том, что это Снежана натравила на неё волкодлаков, и о своей вспышке ярости. Теперь, когда они обе были привязаны к этому проклятому миру – хоть и по-разному – им бы стоило держаться друг друга. Если бы Снежана была несколько проницательнее, она бы заметила, что тон Улиты изменился при последних словах и что той пришлось подавить вспышку ярости во взгляде. Но Снежана таковой не была – она была всего лишь юной девушкой, которой отчаянно хотелось верить в хорошее в людях. Поэтому она и поверила своей бывшей лучшей подруге: в конце концов, если Теймхнин смог пересилить себя и отпустить её семью, то почему же не могло быть, что и Улита раскаялась в содеянном? А под конец она даже сделала Снежане комплимент насчёт её платья и выразила надежду, что она сможет снять проклятие с эльфа и использовать то платье по назначению. Снежана была растрогана, и обе девушки крепко обнялись на прощанье – позади маячил вожак волкодлаков, с нетерпением ожидая, чтобы его спутница вернулась к нему.

А вскоре после этого, начали происходить непонятные вещи. Она почувствовала себя как-то странно, правда никак не могла понять что же с ней происходит. Но казалось, что она всё видит по-другому, в другом свете. Всё стало более чётким и рельефным, крики нечисти стали более далёкими и менее угрожающими. Было похоже на то, что она был пьяна, но не совсем. И её странным образом забавляли пляски и рассказы нечисти. Как раз сейчас она сидела у какого-то костра, прислушиваясь к рассказу болотной кикиморы о её охоте на ничего не подозревающего путешественника. Это была жуткая история, и кикимора как раз дошла до особенно кровавой части рассказа, но Снежане почему-то было невероятно смешно. Где-то в глубине души она чувствовала, что это было неправильно, но она никак не могла остановится. Если бы она адекватно воспринимала окружение, то она бы заметила любопытные и весёлые взгляды окружающих ведьм, злорадную усмешку Улиты и горящие злобой глаза Рагнеды.

Внезапно она почувствовала как пронзительное отчаяние охватило её душу, отчаяние исходящее от кого-то другого. Она в недоумении оглянулась, увидела Теймхнина, в ужасе ахнула и мгновенно протрезвела: он выглядел кошмарно. Он был в своём полностью вооружённом обличье, покрытый ранами, лицо было залито кровью из зияющей раны на лбу. Снежана вскочила и подбежала к нему.

– Что случилось? Что… Что происходит с тобой? – с тревогой спросила она, схватив его за руки.

Призрак посмотрел на неё с невыразимой болью.

– Ты не можешь… – прошептал он. – Ты не должна стать такой как они… это всё испортит…

Было видно, что он говорит с трудом, как будто он снова был там, на поле сражения, после многочасового боя. С ужасом Снежана осознала, что он имеет ввиду и прижалась к нему.

– Прости… Прости меня… – поспешно прошептала она. – Я не стану… я обещаю… я не стану…

Она протягивала руки к его ранам, каждый раз отдёргивая, не решаясь прикоснуться, не зная что делать. Затем она подняла на него взгляд и отчаянным жестом прижала руку к зияющей ране у него на лбу, словно пытаясь остановить кровотечение. Его кровь просочилась сквозь её пальцы, закапала вниз… Но затем вдруг рана начала закрываться под её ладонью и ей показалось, что Теймхнин тихо выдохнул с облегчением. Рагнеда, наблюдавшая за всем этим, скрипнула зубами и сжала кубок с такой силой, что тот взорвался в её руке миллионом осколков, к недоумению горного короля. Королева нечисти стряхнула сверкающие осколки и нахмурилась: и почему он вернулся так рано? Всего лишь на пару минут больше…

Снежана всё ещё бормотала извинения, удивляясь как же это вообще могло произойти, что она чуть не стала одной из них… После первого шабаша, когда Рагнеда попыталась её отравить, она не притрагивалась ни к еде, ни к питью в этом проклятом месте… Теймхнин поймал её за руку, слегка приподнял её лицо за подбородок, и она вроде бы потеряла сознание.

Она проснулась поздно вечером, резко села и растерянно осмотрелась: почему-то её удивило, что она была одна – казалось, она ещё чувствует неуловимое прикосновение Теймхнина. Какое-то время спустя она поднялась, завернулась в одеяло, слегка дрожа от холода – столь ранней весной было ещё несколько свежо, да и камин наверно погас за ночь. Она подошла к зеркалу и посмотрелась в него. Впервые она не боялась там кого-то увидеть, скорее она даже надеялась на это… ведь это мог быть только он… Она задумчиво посмотрела на свое лицо и фигуру: что-то в ней изменилось, что-то стало неуловимо другим. Она пыталась понять, что же произошло предыдущей ночью… Ей казалось, что она помнит поцелуй, но она никак не могла вспомнить, что было дальше. Произошло ли что-то ещё? Да могло ли вообще что-то произойти, учитывая то, чем он был? Она вдруг содрогнулась: наверно лучше было об этом не думать. В конце концов, она была обещанной призраку невестой, и что бы не произошло – должно было произойти. Снежана ещё раз скользнула взглядом по своему отражению, затем решительно сжала губы: она больше никогда не позволит себе скатиться в безумие как вчера. Никогда. Ради неё самой… Ради… него.

Глава VII. Битва с преисподней

Если после того, как её дом был сожжён, и он отпустил её семью, Теймхнин обходил таверну стороной больше месяца, появившись лишь раз – на зимнее солнцестояние, то теперь всё было совсем по-другому. Тогда он был в замешательстве от всех пробуждающихся в нём чувств и мыслей. Ему нужно было время, чтобы со всем этим разобраться, и чтобы привыкнуть к тому, что он чувствует что-то кроме ненависти. После зимнего солнцестояния он снова сразу исчез и появился только ко времени первого шабаша следующего года, оставив её в одиночестве проводить все эти длинные и пугающие зимние ночи лишь в компании «их» и её баюна. Но на этот раз всё было по-другому: казалось, он наслаждается этими новыми пробуждающимися чувствами к ней и её зарождающимися чувствами к нему. Хотя они так и не знали, как снять проклятие, он буквально чувствовал, как его боль смывается этими чувствами, как его предназначение стать безумными призраком отодвигается дальше. После многих лет, десятилетий боли и страданий, он был рад даже тому немногому, что было для него достижимо: даже если ему не удастся избежать своей проклятой судьбы, по крайней мере сейчас ему было не так больно. И поэтому он практически не покидал таверну. Иногда он сопровождал Снежану, когда она ходила собирать травы, а иногда сидел с ней, когда она занималась рукоделием и либо играл на гитаре, либо рассказывал о жизни в те давние времена, до того, как началась война между людьми и эльфами. Время от времени он исчезал на несколько дней – он всё ещё был ошеломлён своими эмоциями, тем, что он мог снова что-то чувствовать, после того как пробыл нечистью так долго… после того как его душа окаменела…

Какое-то время спустя они осознали, что, не смотря на их зарождающиеся чувства друг к другу, проклятие, лежащее на эльфе, не ослабевало. Ни у одного из них не было ощущения, что что-то меняется. Снежана ничего не знала о проклятьях, а Теймхнин по понятным причинам не имел доступа к эльфийским библиотекам и поэтому обратился к карликам. Хоть и заколдованные, они всё-таки были ещё по-настоящему живыми и не были привязаны к законам проклятого мира так, как он. Карлики пообещали, что попытаются помочь, но пока Снежане и Теймхнину всё равно нужно было ждать, пока те вернутся на осенний шабаш. А пока девушка снова заговорила о погребальных ритуалах. Она убеждала эльфа, что даже если они не знают как снять проклятие, им следовало пока сделать всё, что в их силах. Так что если… когда наконец наступит долгожданный момент, то им уже ничто не помешает. Они сошлись на том, что лучшим временем для проведения ритуала будет самая короткая ночь в году – ночь летнего солнцестояния: мало кто из нечисти решится выйти на охоту в эту ночь, да и если кто-то и попытается их остановить, то у него на это будет меньше времени.

К удивлению Снежаны, после того разговора Теймхнин снова на какое-то время исчез. Поскольку сделал он это по своему обыкновению ничего не сказав, то какое-то время спустя она начала волноваться, задумавшись, что может всё-таки не стоило заговаривать о погребальных ритуалах. Хоть он уже наверняка и свыкся с мыслью о своей смерти ещё десятилетия назад, может он не слишком хотел думать об этом именно сейчас, когда его душа начала исцеляться. Но затем, однажды днём, она обнаружила на одном из столов таверны стопку тонких, почти прозрачных листов бумаги. Рассмотрев их поближе, она поняла, что на них написаны какие-то стихи. Чернила призрачно мерцали, слова выглядели странно, как будто перетекали по бумаге. Она взяла один листок и вздрогнула – внезапно она услышала перешёптывания, потом грустную мелодию, а затем кто-то начал петь под эту мелодию. Снежана поняла, что это погребальные песни эльфов: Теймхнин не мог научить её словам или мелодии, но, по всей видимости, когда он записал их для неё, он каким-то образом запечатлел и свои воспоминания. Слова были написаны по-эльфийски, но когда она пробежала пальцами по буквам, она снова вздрогнула и чуть не уронила листок, когда слова вдруг поменялись на её язык. Оказалось, что это песня со множеством повторов, основанная на традиционных погребальных песнопениях: каждый повтор начинался с нового имени, за ним следовала традиционная формула, а затем описание свершений того, о ком пели, и тех, кто остался скорбеть, разделённые общим рефреном стенаний по погибшим. Она невольно вздохнула: хотя в отряде Теймхнина и было лишь двадцать четыре воина, понадобится немало времени на проведение ритуалов для них всех. Снежана села на стул, читая написанное на листках. Ей было не по себе: она всё ещё слышала перешёптывания, чернила тревожно мерцали в полутьме, слова, казалось, постоянно менялись в зависимости от того, смотрела она на них или нет. К тому же, каждый раз, когда она брала новый листок с новым эльфийским именем, ей чудилось, что перед её мысленным взором на мгновение возникает лицо того, чьё имя написано на листке. Было странно видеть их живыми, ведь до сих пор она видела только как Теймхнин изменял форму между призрачной и псевдоживой. Она перебрала двадцать листков и подняла следующий, как вдруг её пальцы пронзила острая боль, и она буквально почувствовала страдание исходящее от листка, прежде чем уронила его. После недолгого колебания она вновь осторожно подняла его и осознала, что этот листок и все находящиеся под ним чем-то отличались от остальных: чернила казались темнее, перешёптывания у неё в голове превратились в вопли, а лица эльфов, появлявшиеся, когда она поднимала листки, были искажены невыразимой болью. Кроме того, ей показалось, что она до этого ни разу этих эльфов не видела и не чувствовала их присутствия. Снежана пыталась вспомнить, сколько эльфийских призраков она видела, но тут же поняла, что точно она вспомнить не сможет. Всех сразу она видела лишь тогда, когда она в первый раз появилась в таверне и во время их плясок с мавками. В том первом случае она была слишком напугана, чтобы их считать, а во втором – они были вперемешку с мавками, кружась в диких плясках – было бы сложно их сосчитать, даже если бы она об этом подумала.

– Это те, чьи тела были сожраны волкодлаками, – вдруг произнёс усталый голос, и Снежана чуть не подскочила от неожиданности. Из-за всех этих новых ощущений, она не заметила появления призрака.

Теймхнин подошёл к столу, взял один из последних листков, прочитал имя и положил листок обратно на стол.

– Я не уверен, сможешь ли ты для них что-нибудь сделать… Их души застряли между миром живых и одной из преисподен… На данный момент – даже если проклятие будет снято, они не смогут спастись… Просто я подумал…

– Я проведу ритуал для них всех, – поспешно сказала Снежана, – и будем надеяться, что это поможет…

Какое-то время они оба молчали.

– Что я должна делать? – наконец спросила девушка.

– Обычно при погребальных ритуалах тела покрывают водяными лилиями, реже другими цветами, и окружают свечами, затем поют погребальные песнопения. Если есть подозрения, что была наведена порча или проклятие, то тела сжигаются… Конечно, наших тел там нет, но если ты положишь водяную лилию и поставишь свечу на месте гибели каждого из нас… И может сожжёшь эти свитки на месте тел…

– Но откуда же я возьму водяные лилии? – спросила Снежана.

Она вспомнила как сокрушалась, что забыла положить в зачарованный подвал купленные в городе свечи, а теперь это её обрадовало: наверно для очистительных ритуалов было лучше, что их не коснулось колдовство.

– В это время года водяные лилии цветут в омуте на поляне мавок… – задумчиво протянул Теймхнин.

– Но ведь там… что-то… кто-то живёт? – заикаясь сказала девушка, вспомнив ониксовую поверхность пруда.

– Он не выйдет… – ободряюще ответил призрак, – Не этой ночью…

Он помолчал, глядя на письмена на листке:

– Ну значит решено, ночью летнего солнцестояния мы отправимся туда… Если только, – он посмотрел на девушку и смерил её сомневающимся взглядом, – Если конечно ты не передумала… В конце концов может оказаться, что нам будет оказано сопротивление…

– Сопротивление? – Снежана удивлённо посмотрела на него. – Но кто может быть против?

Эльф пожал плечами.

– Да какие угодно проклятые существа… Какая-нибудь нечисть, что теперь обитает в ущелье… или кто-то кто не был погребён и теперь не хочет, чтобы кому-то другому была оказана такая честь…

Девушка на мгновение задумалась.

– Неважно, – сказала она, решительно сжав губы. – Мы должны попытаться…

После их последнего разговора Теймхнин снова исчез. Казалось, что он был слишком взволнован ожиданием предстоящего, того, что может случиться, когда Снежана сотворит погребальные ритуалы. А может, он просто подготавливал себя и свой отряд для противодействия силам, которые могли попытаться их остановить. Снежана постаралась выучить наизусть и песнопения, и имена всех двадцати четырёх эльфов. Она тоже с тревогой ожидала наступления ночи летнего солнцестояния, и поскольку призрака не было в таверне, некому было её успокоить. Поэтому она старалась отвлечься от тяжёлых размышлений, вновь занявшись своей берёзкой. Возможно она принимала желаемое за действительное, но ей показалось, что дерево выглядело получше: кора частично побелела, ветви, казалось, немного выпрямились и вроде бы появилось несколько новых маленьких листочков – хотя большинство из них были крохотными и болезненными. Ухаживая за деревцем, подрезая больные листочки и убирая перекрученные ветви, она невольно подумала – не было ли связано это кажущееся излечение дерева с исцелением Теймхнина. Может это был знак, что порча постепенно уходила из этого места и проклятие действительно может быть снято.

За день до летнего солнцестояния Снежана приготовилась как к празднику, или же к похоронам… своим собственным. После того, как Теймхнин упомянул возможность противодействия, она отнюдь не была уверена, что вернётся из ущелья, и поэтому привела все дела в порядок, прежде чем отправиться туда. Вычистила таверну, в последний раз осмотрела берёзку, поговорила с ней, прощаясь, будто дерево могло её понять. А потом она даже выкупалась в ледяной воде близлежащего горного источника и одела свое праздничное бисерное платье. Всё это время за ней постоянно следовал Сонюшка, что-то встревоженно бормоча, и она чувствовала, что за ней наблюдают «они». Правда её это не тревожило: не было тех ощущений, как тогда, когда она только появилась в таверне. Скорее казалось, что «они» беспокоятся за неё. После того, как всё было сделано, она достала связку свечей, отсчитала двадцать четыре и ещё раз повторила эльфийские погребальные песни.

Теймхнин появился вскоре после полуночи. Он был хмур и собран. Он тоже был празднично одет, правда его праздничное одеяние состояло из полного обмундирования – он явно подготовился к битве. Призрак окинул взглядом свежевымытую таверну и празднично одетую девушку и понял, что её не надо было ни о чём предупреждать – она уже всё поняла сама и приготовилась к худшему. Ему вновь было больно. Больше всего на свете он хотел бы, чтобы им не нужно было этого делать. Теперь, когда он её знал, он бы с радостью оказался от спасения своей души ради её безопасности. Но теперь, когда она была здесь, в этой проклятой таверне – было слишком поздно. Теперь они были должны сделать всё, что в их силах, чтобы снять проклятие, или же однажды, может статься, он станет для неё самой страшной опасностью. Он снова посмотрел на неё печальным взглядом – если бы он только никогда не произнёс то проклятие… Снежана интерпретировала его взгляд по своему и светло улыбнулась.

– Я готова… – мягко сказала она.

Призрак вздрогнул, очнувшись от тяжёлых мыслей и кивнул.

– Помни… – глухо сказал он и осторожно погладил её по щеке, – Помни, я ничем не смогу тебе помочь с ритуалом… Ни с цветами… Ни если ты вдруг забудешь слова… Я не знаю, что ты там увидишь, что ты там будешь чувствовать… но ни смотря ни на что – ты должна провести погребальные ритуалы правильно… даже если ты испугана… даже если кто-то или что-то попытается тебя убедить не продолжать… – он помрачнел ещё больше, увидев как девушка побледнела при этих словах. – А мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы тебя защитить… неважно кто заявится… – добавил он и повернулся к двери. – Поедем… Ночь коротка, время драгоценно…

На этом он прошёл сквозь стену наружу. Снежана посмотрела ему вслед, а потом, после минутного колебания взяла связку свечей и листки с погребальными песнопениями и тоже вышла из таверны.

Сначала был более чем знакомый путь к холмам шабаша. Правда в этот раз они были совершенно одни и Теймхнин не был столь беззаботным, как обычно при этих поездках. Снежана вцепилась в него почти как тогда, в первый раз – только теперь её пугала не поездка, а то, что их ожидало в ущелье. Странно было видеть столь пустыми и спокойными холмы, кишевшие во время шабаша нечистью и ведьмами. Стояла абсолютная тишина, и лишь луна заливала скальные формации серебристым светом. Снежана и Теймхнин подошли к омуту на поляне мавок, и девушка невольно содрогнулась – он был столь же тёмным и угрожающим, как и всегда. А ей ведь придётся подойти ближе, может даже войти в эти мутные воды, чтобы собрать двадцать четыре водяные лилии для ритуалов – она должна была это делать сама, Теймхнин ей помочь не мог. С глубоким вздохом она сделала несколько шагов в сторону омута и замерла в восхищении: вода всё также поглощала весь падающий на неё свет, но казалось, что по поверхности были рассыпаны звёзды. Приглядевшись, она осознала, что это были водяные линии – они были белыми со слегка голубоватой серединой и блестели, почти сияли в лунном свете, словно настоящие звёзды на тёмном небе – вид был захватывающим. В следующее мгновение Снежана одёрнула себя – ночь солнечного солнцестояния была коротка, у неё не было времени на любования. После недолгого колебания она подошла поближе к омуту и начала собирать водяные лилии, что были ближе всего к берегу. Чтобы сорвать пару из них ей пришлось даже зайти в воду – она вздрогнула, увидев, что вода была абсолютно непрозрачной, так что она не видела ни куда она ступала, ни даже свои ноги под водой. Но ей пришлось продолжать – только она могла собрать цветы. Всё это время Теймхнин внимательно наблюдал за серединой омута – хоть он и был вполне уверен в том, что его хозяин не покажется подобной ночью, в этом мире проклятых ничего нельзя было знать наверняка.

Когда она собрала двадцать три лилии, Снежана в нерешительности остановилась, растерянно озираясь, не зная что делать: остальные цветы были слишком далеко – вне пределов досягаемости, ближе к зловещей середине омута. Она оглянулась на Теймхнина, но он так же растерянно посмотрел на неё. Девушка снова окинула взглядом омут, где столь желанные водяные лилии маняще мерцали вдалеке, и задумалась: что же делать? И тут, вдруг, одна из лилий в середине омута неожиданно дёрнулась, а затем, прежде чем Снежана успела как-либо отреагировать, в её сторону от цента омута побежала волна, толкая к ней цветок. Слишком поражённая, чтобы испугаться, Снежана сделала небольшой шажок навстречу, подняла цветок, выпрямилась и посмотрела на середину омута.

– Спасибо тебе… – тихо сказала она хозяину омута, который прятался под мутной поверхностью.

Глубокий вздох, от которого водная гладь покрылась рябью, был ей ответом. Снежана вернулась на берег, где её ожидал призрак. Казалось, что он был так же удивлён, как и она. Они оба вновь повернулись к омуту, слегка поклонись в знак благодарности и вернулись к лошади эльфа, ждавшей их неподалёку.

И снова последовала дикая скачка. На этот раз Снежана не знала, куда они едут. От тревожного ожидания у неё перехватывало дух, прикосновение Теймхнина морозило ей кожу, букет водяных лилий в её руках одуряюще пах. Она вдруг заметила, что они были уже не одни. Позади них появился остальной эльфийский отряд на своих лошадях – все они были столь же мрачны и полны решимости, ныряя в глубочайшие ущелья и поднимаясь к звёздам; все были при полном вооружении.

Ещё несколько скачков – и они наконец достигли цели их путешествия. Теймхнин спрыгнул вниз и помог девушке спуститься с лошади. Снежана огляделась и содрогнулась. Ущелье выглядело зловеще. Она буквально кожей чувствовала мучения тех, кто погиб здесь, и порчу, что досаждала этому месту ещё задолго до того, как произошла битва. Она медленно подошла к месту, где погибли эльфы. Она также чувствовала, что порча тут не была однородной. Снежана чувствовала, как она перебегала всполохами по ущелью, меняя направление, проникая в почву и перекручивая всё на своём пути. После ещё пары шагов она вздрогнула и остановилась: они дошли до места упокоения эльфийского отряда – тут и там были видны тускло светящиеся пятна на земле, формой повторяющие контуры их тел. Было ясно, что ей не составит труда отыскать где именно погиб каждый из них. Несколько нерешительно она повернулась к Теймхнину – призрак был всё также мрачен и встревожен, но заметив её взгляд, он ободряюще улыбнулся и кивнул в сторону ближайшего мерцающего пятна, показывая ей начинать. Она тяжело вздохнула, собралась с духом и подошла к пятну.

Когда она подошла поближе, она почувствовала как волосы встали дыбом и в её голове прозвучало имя. Теперь она знала, кто погиб здесь. Она опустилась перед призрачным сиянием на колени, положила в середину одну из водяных лилий, поставила зажжённую свечу и отыскала нужный свиток. Затем она ещё раз по-быстрому пробежалась глазами по тексту песнопений, ещё раз глубоко вздохнула и дрожащим голосом начала петь погребальные песни. Как только первые слова прозвучали над ущельем, вдруг раздался громкий, полный боли и муки вопль. Пытаясь не прерывать пения, Снежана с ужасом увидела, как со всех сторон начали появляться тёмные и явно очень злые духи. С громкими стонами, гремя костями и лязгая призрачным оружием, они начали стекаться к помертвевшей от ужаса девушке.

– Люди, – Теймхнин выругался. – Те кого мы убили, когда нас окружили, – добавил он, заметив вопросительный взгляд Снежаны. – Похоже они не хотят, чтобы нас погребли по всем правилам… Не удивительно…

Эльфийский отряд быстро окружил продолжающую петь девушку – и как раз вовремя, потому что мгновения спустя на них налетела толпа разъярённых людских призраков. Снежана в ужасе закрыла глаза: битва повторялась, всё повторялось – горстка эльфов противостояла нескончаемому натиску армии людей. Правда на этот раз на их стороне был ещё один воин – она. Несмотря на жуткий грохот битвы и оглушающие вопли атакующих призраков, она становилась всё более уверенной в себе, её голос обретал всё больше силы, её страх начал отступать. Под последние несколько строф, она взяла свиток с именем эльфийского воина, погибшего на этом месте, и зажгла его от свечи. Как только она произнесла последние слова и свиток рассыпался пеплом, она услышала как один из эльфийских призраков с облегчением выдохнул, и ей показалось, что он стал ярче светиться. Она счастливо улыбнулась – получилось, хвала богам, у них получилось. Нападающие духи отреагировали на это изменение злобными воплями и усилили свой натиск, но эльфы выстояли – они не собирались допускать, чтобы с их единственным шансом на спасение что-то произошло. Медленно, отбиваясь от нападающих, весь отряд переместился к следующему тускло мерцающему пятну, потом к следующему. С каждым законченным погребальным песнопением, с каждым сожжённым свитком, эльфийский отряд, казалось, становился сильнее, всё дальше оттесняя скатывающихся в безумие нападающих.

Когда она прошла почти половину свитков, произошло что-то новое. Снежана невольно замерла на месте, прежде чем перейти к следующему призрачному сиянию: она услышала слишком знакомый ей и слишком пугающий вой стаи волкодлаков. Теймхнин выругался по-эльфийски и мгновения спустя они увидели, как из темноты появилась стая. Во главе был самодовольный вожак вместе со своей любовницей, Улитой.

– Да я смотрю у вас тут уже гости, – насмешливо протянул он, окидывая взглядом духов, которые на мгновение прервали свой натиск, повернувшись к вновь прибывшим. – Но нам же проще будет… Ты ж не думал, что мы вам дадим так просто уйти? – продолжил он, повернувшись к Теймхнину.

– Честно говоря, я не ожидал, что у тебя хватит смелости вылезти из своей норы в такую ночь… – презрительно ответил эльфийский призрак и волкодлак отозвался низким рыком, заложив назад уши.

– Улита, – вдруг сказала Снежана, – что ты здесь делаешь? Почему? Я думала мы уже разобрались с нашими проблемами…

Волкодлачка ответила коротким злым рыком.

– Я вижу, что ты осталась такой же дурочкой как и была, – насмешливо протянула она под мерзкий смех волкодлаков и визгливые крики людских духов, которые вновь становились беспокойными. – Нюни распустила по поводу нашего примирения, а? – добавила она ребяческим голосом, гримасничая. – Даже не поняла, что это из-за меня на тебя чуть не попала порча, нет? – лицо Улиты исказила ярость. – Кто ж знал, что ты ах какая чистая и невинная, что к тебе порча слишком долго пристаёт… Если бы не это, то госпожа Рагнеда…

– Значит она всё-таки приложила к этому руку, – тихо сказал Теймхнин, когда он и Снежана обменялись значащими взглядами.

К ярости волкодлачки, её бывшая подруга просто развернулась и направилась к следующему мерцающему пятну. Она бросилась было ей вслед со злобным воем, но эльфы уже сомкнули кольцо вокруг Снежаны и отбросили её обратно. Битва возобновилась, теперь к ней присоединились волкодлаки. Снежана уже не боялась: после того как её бывшая подруга её вновь предала, она была полна решимости даже больше, чем раньше. Слишком долго она боялась этих проклятых существ. Эта ночь будет не только ночью, когда древние погребальные ритуалы наконец будут проведены, этой ночью она наконец избавится от этого страха.

Эльфы яростно сражались, но тем не менее казалось, что битва повернулась в худшую сторону после того, как на помощь мстительным людским духам пришли волкодлаки. Снежана пыталась ускорить проведение ритуалов, потому что с каждым отпетым эльфом отряд становился сильнее. Однако ей это не слишком удавалось, потому что песни должны были быть пропеты правильно. Она уже почти закончила отпевать «обычных» эльфов, оставалось лишь место гибели Теймхнина, когда волкодлаки усилили свой натиск. С ужасом смотрела Снежана как огромный разъярённый волкодлак постепенно наступал на всё больше и больше измученного призрака – казалось, что это место, память о битве, повторение битвы с их злейшим врагом, высасывало его силы. Снежане пришлось прилагать усилия, чтобы продолжать петь, чтобы не пропустить ни слова из погребальный песнопений, чтобы не вскочить и не побежать к нему в бесполезной попытке помочь, потому что единственное чем она могла ему помочь – это допеть до конца его погребальную песнь. Наконец, она произнесла последние слова и как только последние хлопья пепла погасли, его форма вдруг взорвалась светом, и он откинул от себя вожака волкодлаков одним сильным взмахом меча. Прежде чем чудовище оклемалось, сгусток призрачного света промчался к нему и секунды спустя Теймхнин вновь появился, вонзив меч в его грудь. Увидев, что их вожак погиб, стая в ужасе отшатнулась, поколебалась и мгновения спустя отступила в тень, оставив тела своих погибших.

Снежана выдохнула с облегчением: большая часть ритуала была позади – оставались лишь те четверо, чьи тела были сожраны волкодлаками. Она уже видела те пятна, и они были легко отличимы от остальных: они были ещё более тусклыми и, казалось, в них было что-то угрожающее, что-то настолько зловещее, что выделялось даже в этом проклятом месте. Однако у неё не было времени размышлять над этим – ночь приближалась к концу, а ей предстояло ещё совершить погребальные обряды для тех четверых. Она подошла к ближайшему пятну и начала уже знакомый обряд – положила лилию и поставила зажжённую свечу в его середину, достала нужный листок. Однако, как только она произнесла первые несколько слов погребальной песни, начало происходить что-то страшное. Земля яростно содрогнулась, жуткий вой пронзил тишину и ей показалось, что сама земля попыталась её схватить. Людские духи тут же обратились в бегство. Снежана побледнела – они имели дело уже не с простой нечистью, теперь они послали вызов обитателям верхних преисподен. И тем это явно не понравилось.

Эльфийский отряд вновь окружил её, готовый защищать её от любого, кто собирался появиться, однако и их возможностям был предел. Противостоять нечисти в мире живых было одно, но неважно насколько кто-то был проклят, никто не мог надеяться победить обитателей преисподней. Пока что эльфы лишь отбивали призрачные пылевые руки, что появлялись из-под земли, пытаясь дотянуться до Снежаны, схватить её, утащить её в преисподнюю. Девушка помертвела от страха, ей приходилось буквально выдавливать каждое слово, с каждым произнесённым словом, у неё появлялось всё более и более устойчивое ощущение надвигающейся гибели. Наконец она завершила первое песнопение и вдруг с воплем, от которого стыла кровь в жилах, будто кто-то резал по живой плоти, новый эльфийский призрак вырвался из земли, призрак, которого Снежана прежде не видела. Призрачные руки пытались схватить его, затащить его обратно, но он боролся. С последним всполохом пепла его погребального свитка, он стряхнул с себя последние скрюченные пальцы и присоединился к своим товарищам. Эльфийский отряд разразился криками и воплями. Впервые уханье призраков не было угрожающим – оно было праздничным. Теймхнин поглядел на Снежану с сияющей улыбкой: тяжесть всего мира спала с его плеч – у них получилось: теперь, если проклятие будет снято, то весь его отряд будет спасён, никто не будет забыт. Весь его отряд. Снежана повернулась к остальным пятнам призрачного света: троих из них ещё предстояло вырвать из цепких лап преисподней. Она подошла к следующему пятну и в нерешительности остановилась: хоть её и ободрил успех с первым из них, её душу вновь охватил ужас. Она чувствовала, что своими действиями она разозлила что-то очень могущественное и очень порочное, и это что-то теперь было по её душу: из преисподних никто не должен был выбраться обратно.

– Ты справишься, девочка, – вдруг сказал мягкий голос и Снежана вздрогнула, – ты справишься. Больше никто не сможет…

Она повернулась на голос и внимательно посмотрела на новый призрак, появившийся рядом с ней. Хотя она и никогда не видела его живым, тем не менее она его тотчас узнала. Это был её дед, по материнской линии. Тот самый, кого она видела ребёнком в тёмных углах дома, тот самый, с кем она говорила, заставляя остальных замирать от ужаса.

– Ты… – пробормотала она, не веря своим глазам. – Как… Почему ты здесь?

Призрак мягко замерцал.

– Я не мог уйти, когда дочери моей дочери ещё предстояло такое испытание… Видимо мне было суждено тебе помочь… Поспешим, – добавил он, – нельзя терять время, приближается рассвет…

Снежана скользнула взглядом по небу, которое начало постепенно светлеть и кивнула. Она поспешно опустилась на колени перед следующим призрачным свечением и начала петь соответствующую погребальную песню. Однако, как только она пропела несколько строф, вокруг неё страшно затряслась земля, по ней побегали трещины и из них полезли тысячи и тысячи дьявольских созданий. Звуки замерли у неё в горле, когда она их увидела – хоть она и видела самых разных невероятных чудовищ на шабаше горного короля, теперешние существа были уже чем-то совершенно новым и неизведанным: никто и никогда не спускался в преисподнии и не возвращался обратно, чтобы описать их жителей, и разум ни одного смертного не мог представить себе чудовищ столь ужасных.

– Не смотри на них, – мягко прошептал её дед, – ты должна продолжать… не смотри на них…

Снежана послушно опустила взгляд, пытаясь сосредоточиться на мерцании огня свечки и дрожащим голосом продолжила петь. С отвратительным визгом и воем порождения ада налетели на эльфов, пытаясь добраться до девушки, но эльфы не поддавались – слишком далеко они зашли, чтобы позволить, чтобы с ней что-то случилось.

Ещё один эльф появился, когда она завершила следующую погребальную песнь. На этот раз расселина появилась прямо за ним, и новые, ещё более отвратительные и ужасные существа начали вылезать из него, угрожая смести небольшой отряд. Но призрачные воины продолжали сражаться: обновлённые, с возрождённой надеждой на спасение, они были полны решимости продержаться до рассвета. В конце концов они никогда не отступали от неравных битв при жизни, не было причин делать это и теперь.

– Идём, я отведу тебя к следующему, – мягко прошептал призрак её деда, – не поднимай взгляд…

Снежана повиновалась, борясь с желанием посмотреть вокруг или убежать сломя голову в ночь, крича от ужаса. Ещё больше расселин появилось, выпустивших наружу мириады новых адских существ, как только как третий эльф вырвался из преисподней: так же как её защитники были полны решительности продержаться до тех пор, пока последний из них будет освобождён, обитатели преисподней были столь же полны решимости этого не допустить. Когда она начала двадцать четвёртую, последнюю песнь, земля в ущелье затряслась сильнее, почва в нескольких местах обрушилась, оставив глубокие дымящиеся расселины. Несмотря на сильную дрожь в губах, Снежана упрямо продолжала петь, уставившись сквозь слёзы на последнюю мерцающую водяную лилию. Ту самую, что ей подарил хозяин бездонного омута. Позади неё раздался трубный рык, и даже предводитель эльфов побледнел, увидев то, что пыталось прорваться в мир живых из верхней преисподней. Вот это они ни за что не смогли бы сдержать. Хотя она сама его и не видела, Снежана чувствовала всем своим существом, что это был один из повелителей ада, разъярённый, жаждущий увидеть ту, что посмела вырвать из его лап обречённых на вечные муки, и вместо них уволочь с собой её. Она чувствовала, как он подбирался всё ближе и ближе, как он сумел выбраться из дымящейся расселины, как бесконечная злоба и ненависть этого существа буквально стелется по земле, течёт бурным потоком по направлению к ней. Но затем, наконец, с громким всхлипом ужаса она произнесла последние слова последней погребальной песни и тут же вскочила, услышав жуткий шум исходящий от существа – это было всё сразу: крик боли, угрожающее рычание, визг полный ненависти… Такое не могло бы произвести ни одно земное существо. Забыв от ужаса, что ей не стоит на них смотреть, она повернулась, краем глаза увидела повелителя преисподней и без чувств упала на руки Теймхнину как раз тогда, когда первый луч солнца вырвался из-за горизонта, упав на темнейшего из наитемнейших. И поэтому она не видела, как порождение ада вздрогнуло, завыло от бессильной ярости на поднимающееся солнце и мгновения спустя с жутким грохотом исчезло обратно в расселинах; как эльфы отряда растворились в утреннем тумане; как призрак её деда по-отечески поцеловал её в лоб и тоже исчез, безмятежно улыбаясь. Как Теймхнин крепко прижал её к себе, свою наречённую, своё спасение, его нежный цветок, который оказался более стойким, чем многие воины, которых он встретил в своей жизни и нежизни.

Снежана проснулась поздно на следующий день. Она в панике вскочила, озираясь: её сны были беспокойными, она видела те призрачные руки, тянущиеся к ней, те жуткие глаза повелителя преисподней, которого она мельком увидела в последний момент. Полные ненависти, злобы… обещающие ей невыразимую боль, если только она попадёт ему в лапы. Она в ужасе огляделась, вцепившись в одеяло, не осознавая где она находится.

– Ты в безопасности… Мы справились… – она вздрогнула, услышав тихий голос, но наконец поняла, что она опять находится в таверне, а на краю её кровати сидел Теймхнин.

Она ещё раз с тревогой огляделась и пододвинулась к нему поближе. Призрак светло улыбнулся и притянул её к себе, ободряюще гладя её по руке. Снежана прижалась к нему, пытаясь стряхнуть с себя чувство надвигающейся гибели, прикосновения преисподней.

– Но откуда ты знаешь, что всё кончено? – спросила она, всё ещё оглядываясь, вздрагивая от каждого потрескивания и шорохов. – Те существа выглядели очень могущественными. Как ты можешь знать, что они не придут за нами следующей ночью? Тот последний явно выглядел очень разозлённым… на меня…

– Это правда… – кивнул Теймхнин и обнял её, пытаясь её успокоить. – Но ведь существует несколько преисподних, они были всегда… со времени сотворения мира… Ненависти жителей ада нет пределов, если бы они могли свободно приходить в мир живых, они бы заполонили его тысячи лет тому назад… – Он слегка отстранился, скользнул взглядом по её лицу и ласково погладил её по щеке. – После Великого Разлома, когда ткань мира была повреждена и перекручена, для них стало возможным проникать сюда. Но даже после этого, и даже столь сильные существа могут пересекать границы миров лишь при определённых условиях – это было проклятое ущелье, волшебная ночь… и ты совершала обряды, которые вырвали моих товарищей из преисподних… Всё это и дало им возможность последовать за ними. Но даже если порождения ада и смогут переходить в этот мир в течение нескольких следующих ночей, им не удастся покинуть ущелье… Не волнуйся…

Снежана обхватила руками его плечи и задумчиво потёрлась него щекой.

– Ты уверен? – протянула она.

Ужас стал отступать, но она всё ещё не чувствовала себя слишком уверенной.

– Практически, – ответил призрак, обнимая её и слегка улыбаясь, почувствовав как она снова слегка напряглась, услышав это не слишком уверенное утешение. – Совершенно. Послушай, – он снова слегка отстранился и кончиком пальца слегка приподнял её лицо за подбородок, так что они смотрели друг другу в глаза. – Я… я не думал, что для тех, кто были пойманы между преисподними, что-то можно было сделать. Я лишь надеялся, что их судьба может быть облегчена… И я не думал, что… что появятся те существа… Прости…

Теймхнин на мгновение остановился, когда по лицу Снежаны промелькнула тень.

– Но ты выдержала… Ты вернула моих товарищей из ада, избавила их от вечного страдания и вернула им надежду на спасение… Я тебе за это навечно благодарен… – он снова погладил её по щеке и поцеловал, – Я действительно очень благодарен…

Она зарылась лицом в его плечо. Какое-то время они сидели молча.

– Значит теперь нам надо лишь выяснить как снять проклятие? – наконец спросила Снежана.

Теймхнин прижал её к себе и усмехнулся.

– Мда, – протянул он. – Нет ничего проще, да…?

Снежана тоже слегка усмехнулась.

– После сегодняшней ночи? – она издала нервный смешок, – конечно…

Они оба неловко засмеялись и обнялись покрепче. На данный момент они просто были рады, что ночные ужасы были позади. Даже для призрака сражение с самой преисподней было потрясением. Правда этой идиллии не суждено было продолжаться долго: внезапно дверь распахнулась и глаз-баюн Снежаны ворвался в комнату и бросился к девушке. Он ткнулся в девушку, а затем принялся ругаться на эльфа. Какое-то время он метался между девушкой и эльфом, тыкаясь в неё и сердито ругаясь на него, под хихиканье Снежаны и весёлым взглядом призрака. Наконец он успокоился и устроился на коленях у девушки, довольно похрюкивая, когда она начала его поглаживать, лишь время от времени тыкаясь в её руку, если она на мгновение переставала его гладить, и недовольно фыркая на эльфа. Теймхнин слегка усмехнулся.

– Он во всём винит меня… – сказал он с лёгким весельем, – Когда я вчера принёс тебя обратно, он кинулся на меня с такой яростью, что я тебя чуть не уронил…

Снежана снова хихикнула и с нежностью погладила жилочки баюна. Теймхнин какое-то время задумчиво наблюдал за ней, потом ласково положил свою руку на её.

– Ты и в самом деле очень особенная… ты это понимаешь? – тихо сказал он. – Демонический глаз защищает тебя… – продолжил он, когда она вопросительно посмотрела на него. – Хозяин омута помогает тебе… Порча, подготовленная самой королевой нечисти, не пристала к тебе – это не должно было произойти… Вообще всё это должно было быть невозможным: кто-то столь чистый сердцем не мог быть рождён в семье изъеденной предательством… – он на мгновение остановился, видя как тень промелькнула по лицу девушки. – Прости…

Девушка светло улыбнулась и ласково прикоснулась к щеке призрака.

– Не извиняйся… – мягко сказала она и снова улыбнулась. – Просто я думаю, что ты меня переоцениваешь…

Теймхнин усмехнулся и переплёл свои пальцы с её. – После вчерашней ночи я уверен, что нет…

Глава VIII. Упырица и король

Снежана кружила по таверне, пытаясь себя занять. Что-то её тревожило, но она никак не могла понять что. Теймхнин отсутствовал, но вряд ли её волновало именно это – он же не впервые уходил на долгое время. И на этот раз они не ожидали ничего опасного. Погребальные ритуалы были совершены, служки королевы нечисти, казалось, обходят их стороной. Но всё же её что-то тревожило. Может то, что на этот раз он был очень далеко? После того, как она провела обряд, оказалось, что его дух больше не привязан к горному хребту, и призрак решил воспользоваться этим, чтобы на время вернуться в эльфийское королевство. Посетить могилы предков, в последний раз вдохнуть запах цветочных полей, пролететь над стольным градом, проститься со всем, прежде чем проклятие будет снято и его душа наконец покинет мир живых. Но было что-то ещё. Может быть эта странная жара? Хотя и стояла середина лета, в горах никогда не становилось столь тепло, как в долинах. И тем не менее, в этот день был неожиданно жарко. Снежана ощущала какую-то тяжесть, разлитую вокруг, она буквально чувствовала, как вибрирует воздух, словно над раскалёнными камнями камина. А что было ещё непонятнее – ей чудилось, что к ночи жара только усиливалась. Кроме того, ей казалось, что Сонюшка и «они» столь же встревожены. Наконец Снежана не выдержала, вышла из таверны и направилась к своей берёзке. По поверью, фигурки сплетённые из берёзовых веточек могли защитить от злобных духов. Хоть и странно было думать, что в этом месте что-то её ещё сможет защитить, но почему-то это поверье билось в голове настойчивой мыслью. Девушка осмотрела берёзку, выбрала веточки по-здоровее и по-тоньше, и срезала несколько штук. Вернувшись обратно, она сплела оберег, приговаривая известные ей охранные заклинания. Правда позже вечером она наконец несколько успокоилась и убедила себя, что ей лишь чудится опасность, и вновь села за плетение из бисера. Тем не менее она оглядывалась при каждом шорохе или небольшом порыве ветра, надеясь, что это возвратился Теймхнин.

Внезапно она услышала слабый шум снаружи и прислушалась. Казалось, что там кто-то был, кто-то таился, но не пытался зайти внутрь. Снежана подождала какое-то время, затем нерешительно поднялась и медленно подошла к двери. Она снова прислушалась: снаружи не было ничего слышно, но она чувствовала чьё-то присутствие. Наконец, она собралась с духом и протянула руку у дверной ручке, но тут вдруг один из «них» бросился ей под ноги с тревожным писком. Она удивлённо подняла взгляд, затем осмотрелась – остальные «они» затаились в тенях, тревожно глядя на неё своими жёлтыми глазами и взволнованно гудя. Глаз-баюн прятался за прилавком, были видны лишь кончики его нервно подрагивающих ушей. Внезапно Снежана всё поняла и побледнела от ужаса. Она сделала несколько шагов назад к столу и столь же медленно села, как заворожённая глядя на дверь. Какое-то время она сидела, глядя на дверь, прислушиваясь. Казалось, что тот, кто был снаружи тоже выжидал.

После мучительно долгого ожидания «посетитель» видимо понял, что девушка не выйдет. Снежана услышала лёгкие шаги, приближающиеся к таверне. С громким отвратительным скрипом дверь медленно открылась. Хотя девушка и ожидала этого, она всё равно вздрогнула услышав этот звук. В проёме она увидела тёмный силуэт, обрисованный лишь серебристой полоской света от луны, светящей ему в спину. Это был женский силуэт, полностью чёрный, за исключением горящих красных глаз. У Снежаны упало сердце – эти глаза были ей слишком хорошо знакомы, она видела их в кошмарах, с тех самых пор, как она впервые встретила королеву нечисти. Какое-то время Рагнеда стояла на пороге, упырица и девушка смотрели друг на друга. Затем нежить зашла в таверну и подошла поближе, выйдя под тусклый свет свечей.

– Здравствуй, хозяйка. – сказала она своим тихим рычащим голосом. – Почему ж ты так неприветлива? Это ты так встречаешь своих гостей?

Снежана медленно поднялась, пытаясь успокоить дрожь в руках.

– Добро пожаловать, если ты пришла как гость. – сказала она деланно спокойным голосом. – Но я боюсь тебе придётся не по вкусу то, что я могу тебе предложить, и я не могу предложить тебе то, что придётся тебе по вкусу.

Рагнеда хищно улыбнулась при последних словах.

– А это мы посмотрим… – пробормотала она.

Она зло усмехнулась, увидев как Снежана слегка отшатнулась. Королева нечисти подошла к стойке, остановилась и шикнула на глаз, который там прятался. Сонюшка взвизгнул и бросился прочь оттуда, спрятавшись в каком-то тёмном углу. Рагнеда разразилась визгливым злорадным смехом, она явно наслаждалась тем ужасом, который она наводила на это маленькое существо. Отсмеявшись, она повернулась и оперлась на стойку, вновь посмотрев на Снежану изучающим взглядом. Девушка просто стояла, не зная что делать. Приход королевы-упырицы не означал ничего хорошего. Особенно учитывая, что Теймхнина не было в таверне.

– Скажи-ка, девочка, – наконец, нарушила тишину Рагнеда. – И как тебе, такой нежной и… неиспорченной… здесь нравится? В нашем проклятом мире? Ты от этого всего ещё не устала? Не боишься?

Снежана слегка подняла брови в удивлении. Она никак не ожидала, что королева нечисти пришла с ней поговорить за жизнь. Она помедлила, прежде чем ответить.

– Я привыкла…

Рагнеда драматически подняла брови и насмешливо расхохоталась.

– Неужели? Поверь мне, дорогуша… к этому так просто не привыкнуть… Нужно быть одним из нас. Кровожадным, безжалостным чудовищем… чтобы выносить это существование… Здесь все такие…