Золотой цветок Золот Андрей
Она, видимо, сообразила, что я не совсем адекватен, и побежала за водой, а когда вбегала обратно в комнату, споткнулась о валявшийся на полу шлем и полетела на меня, окатив водой да еще и огрев кружкой по голове. Меня это сразу привело в чувство. А Анфиса застыла в позе провинившейся жены – руки и голова ее находились у меня на коленях, а сама сидела на полу, поджав под себя ноги.
В этот момент в комнату вбежал охранник и увидел дивную картину – я на троне, а Анфиса предо мною на коленях.
– Только приехал, и уже провинилась перед тобою? – спросил он и, немного помолчав, добавил, обращаясь уже к своей подопечной: – Ты так даже перед отцом за спаленную баню не извинялась…
– Да не… она это… споткнулась… и упала, – совсем растерявшись, пролепетал я.
– Ясно… А я шум услышал и поднялся… – улыбнулся охранник.
– Я о шлем споткнулась случайно, – пробормотала Анфиса, поднимаясь на ноги.
– Можно подумать, у тебя не случайно что-то происходит? – с иронией спросил охранник.
Анфиса потупила взор.
– Отдыхайте, отдыхайте, – еще раз улыбнулся охранник и направился к двери.
– Ты зачем баню спалила? – спросил я, когда этот симпатичный парень ушел.
– Я хотела ее растопить к папиному приезду, – виновато стала объяснять Анфиса, – заложила в топку дрова, но они почему-то не разгорались… Ну и полила их бензином, канистра в предбаннике зачем-то стояла… Я ведь подумала – он для этого там и оставлен… Когда дрова поливала, часть бензина на пол выплеснулась… а когда спичку зажгла, сама чудом не сгорела… Теперь за домом новая банька…
– Ты – опасная женщина… – шутя сказал я.
Легонькое купание и комическая ситуация меня привели в себя и отвлекли от шокировавшей мысли о том, что мой сон и информация, услышанная в нем, не просто игра воображения, а реально происходящие сейчас события. Сейчас озабоченность вернулась, и Анфиса чутко отреагировала на изменения в моем настроении.
– Толик, с тобой все хорошо? Ты какой-то бледный… – заботливо спросила она.
– Да все нормально… Что-то не по себе стало… Голова закружилась…
То, что мой сон и находка Анфисиного папы – простое совпадение, исключается полностью. Все – точно так, как говорили кентавр и его собеседница: Золотой цветок … те, кто нашел его, хотят отвезти… а кто-то хочет использовать… и эти кто-то очень близко… Может быть, сейчас они уже добрались до него и тогда… Что тогда? Тогда они спрячут его вместе с территорией, на которой он находится. Что бы это значило? Затопят? Разбомбят? Землетрясение? Вариантов много. А кто это такие они?! Что за бред?! Как такое вообще возможно, чтобы из-за какого-то цветочка под угрозой оказалась цивилизация?..
– Толик, ты что-то знаешь? – Анфиса смотрела на меня в упор серьезно и тревожно.
– Я много чего знаю. Что тебя интересует? – как можно беззаботней попытался отшутиться я.
– Что ты меня за дурочку держишь? Ты понимаешь, что я имею в виду…
– Что? – глупо спросил я.
Она подошла к двери кабинета, приоткрыла ее, посмотрела, нет ли кого в коридоре или на лестнице, потом подошла к маленькой кладовой, открыла ее нараспашку и дернула за шнурок, ниспадающий откуда-то сверху. Я ожидал, что включится свет, но вместо этого раздался еле слышный щелчок, и из потолка в кладовой медленно стала спускаться складная алюминиевая лестница. Все это Анфиса проделала молча, не говоря ни слова, только посматривая искоса на меня. Я уставился на нее удивленным взглядом.
– Прошу в мои апартаменты! – шутливо пригласила она, пуская меня перед собой.
«Сейчас будет допрос», – понял я по ее жесту и тону и решил не сопротивляться – покорно поднялся по лестнице.
Комната являлась своего рода башенкой дома, которую с дороги не видно, да и внутри дома замаскирована она очень естественно.
– Раньше тут была винтовая лестница, – пояснила Анфиса, поднявшись по лестнице, – но она меня очень пугала, все время скрипела. Я думала, что ко мне кто-то поднимается, вот отец и придумал такую лесенку. Он любит различные изобретения и тайники, весь дом ими напичкан.
В комнате, как и обещала Анфиса, был более приятный интерьер, нежели во всем доме. Пол застелен большим ковром… два окна, расположенные перпендикулярно друг другу – одно выходило на большой сад с новой банькой, а другое – во двор с еще одним строением… большая кровать около стены, и над головой – картина с плывущим в лучах заката кораблем… обои светло-голубого тона с розовыми цветами приятно гармонировали с розово-голубыми шторами и такого же цвета покрывалом на кровати… по полу было разбросано множество мягких игрушек… посредине – два пуфика, кресла напротив большого телевизора в углу, в противоположном углу – компьютерный столик и комп, рядом – дверь, вероятно – на крышу. Анфисе очень подходила эта комната. Она стояла в центре ее и замерла в ожидании моей реакции.
– Мило… – одобрил я после недолгого осмотра. – Тебе очень подходит эта комната. Если бы меня попросили описать владельца этой комнаты, я бы описал тебя…
– Ну, прямо уж так… – не поверила она моей лести. – Ну, теперь рассказывай!
Анфиса плюхнулась на пуфик, жестом приглашая меня сесть на второй, рядом.
– С чего бы начать? – сказал я, тяжело вздохнув. – Работа в принципе однообразная…
– Ты только дурачка не включай! – перебила меня Анфиса, не дав уйти от волновавшей ее темы. – Меня сейчас меньше всего беспокоит твоя работа. Ты мне про Золотой цветок расскажи!
– А что я могу про него знать? Ничего… – рассеянно ответил я.
– Ты меня за дурочку держишь, да? Чуть в обморок не упал, когда я сказала, что отец Золотой цветок нашел. И ничего не знаешь? – она смотрела на меня, выжидательно прищурившись. – Я жду!
– Да я не знаю про него ничего! Мне просто дурно стало, и все… Недостаток кислорода, витаминов, любви или еще чего-то… – с глуповатой улыбкой отнекивался я.
– Любви говоришь, да? – Анфиса недоверчиво, искоса на меня посмотрела.
Я не ответил.
– Ну ладно, – Анфиса изобразила такую мину на лице, что я понял – мне не отмазаться.
– Я действительно ничего про него не знаю! Просто мне сегодня ночью приснился сон, в котором мифические существа говорили про Золотой цветок.
– Рассказывай сон! – твердо потребовала она, уставившись на меня и приготовившись слушать.
Я ей рассказал весь сон, от начала и до конца – про чудесный сад, кентавра, женщину с пленительно-нежным голосом и их разговор. Анфиса внимательно слушала, не перебивая и ничего не спрашивая, только на лице ее проявлялось выражение, которое говорило точнее и громче слов, удивление девушки сменялось восторгом, страхом, иногда она вздыхала, охала, поднимала глаза к небу, но все это – без слов. Очень внимательная и восторженная слушательница. Когда я закончил свой рассказ, хозяйка чудесной комнаты вскочила с пуфика, и ее терпеливое молчание прервалось сплошным потоком слов:
– Это же просто невероятно, Толик! Это не совпадение! Тебе приснился вещий сон про Золотой цветок, и в тот же день ты оказываешься в доме человека, который его нашел и про которого говорили в твоем сне. Я думаю, нам обязательно нужно рассказать все это моему отцу. Он, может быть, в большой опасности! Да и не только он! Нужно срочно что-то предпринять, – она выпалила все это на одном дыхании, быстро перемещаясь по комнате, почти бегая по ней. – Все – не просто так, – продолжала она. – Ты имеешь какую-то связь с находкой папы, и нужно срочно, не теряя времени выяснить, в чем она, эта связь! И что это такое, что за штука такая, загадочная и древняя, которой можно мир уничтожить? – она остановилась и посмотрела на меня. Я поправил:
– Привести к уничтожению…
Анфиса подошла компьютеру и включила его.
– Я сегодня полдня смотрел, там нет ничего такого, что могло бы нас заинтересовать… – продолжил я. – Нужно бы потщательней порыться в информации, но, увы, ее слишком мало. С чем или с кем связан этот загадочный Золотой цветок? Откуда он взялся? Мы пока не знаем ничего…
Анфиса посмотрела на часы:
– Уже восемь… Отец должен приехать с минуты на минуту. У него мы и узнаем, что это и откуда.
– Так он тебе взял и рассказал!.. Сама говорила, что он раньше тебе про работу все рассказывал, а теперь молчит. Не просто так. Значит, информация эта только для тех, кто имеет непосредственное отношение к предмету, а для других, скорее всего, опасно знать что-либо про их находку.
– Теперь и мы имеем самое прямое отношение к Золотому цветку! – сказано это было самым серьезным тоном.
– Это с какой стати? – спросил я с удивлением.
– Ну… потому что… – Анфиса чуть растерялась, но затем решительно выпалила: – Что значит с какой стати? Имеем – и все… Ты сон видел… Я – под охраной, как под арестом… Что, этого мало? И потом… Ты видел сон про Золотой цветок, значит, уже имеешь самое прямое отношение. Сны просто так не снятся, это не игра воображения, а прием информации астрального тела. Я об этом читала. Так вот, ты уже не посторонний. А я, в свою очередь, поспособствовала, чтобы ты здесь оказался… Это ведь все не просто так, я уверена! Поэтому, когда приедет мой папа, мы пойдем к нему и заявим, что он нам должен все рассказать.
Я представил себе, как Анфиса с таким заявлением приходит к отцу, и он ее мягко, по-отцовски, посылает. Вслух же сказал:
– Доводы твои, конечно, очень интересны, но за ними отчетливо прослеживается праздное любопытство, которое назрело из пребывания в неведении, и я сомневаюсь, чтобы твой отец сразу взял и все рассказал.
Анфиса обиженно опустила голову. Весь внутренний мир этой симпатичной девушки, все эмоции и чувства сразу же проявились на ее лице. Немного посидев с обиженным видом, она подняла глаза и, посмотрев на меня пристально, спросила:
– Ты действительно думаешь, что мной сейчас движет только любопытство?
– Я, пожалуй, так не думаю, но вот твой отец, учитывая твою ситуацию, вправе так считать.
– Если исходить только из моей ситуации – да. Но есть еще и твой сон! – Эта девушка была не из тех, кто легко сдается.
– Мне не представляется ситуация серьезной, если мы подойдем и скажем: вот Толик, он видел сон про Золотой цветок, который ты нашел, расскажи нам про него. У него сразу возникнет вопрос: «Откуда ты знаешь, что я нашел?» Ты ответишь: «Я подслушала». Раз ты подслушала и знаешь про него, значит, ты могла вполне придумать мой сон, как предлог для получения большей информации, чем ты услышала. Глупо будет звучать.
– Может, будет звучать и глупо, – заговорила она, помолчав, – но в любом случае ему сказать нужно. Хотя бы не для того, чтобы он нам рассказал, а для информации – чтобы знал. Я уже тебе сказала, что не считаю эту ситуацию совпадением, поэтому нужно отнестись к ней серьезно. Думаю, мой отец согласится со мной.
– Поделится информацией – это другое дело, – согласился я. – Но я очень сомневаюсь, что ты ему откроешь что-то новое, что он еще не знает…
Она ничего не ответила. Подошла к лестнице и прислушалась.
– Отец приехал. Пойдем вниз, – с этими словами Анфиса начала медленно спускаться по лестнице. Я пошел за ней следом.
Глава 6
Как только мы очутились в кабинете, дверь в него резко распахнулась, и на пороге возник довольно красивый, с незначительной проседью, высокий, плотного телосложения мужчина лет пятидесяти, в солидном костюме, с галстуком. Для своих лет он выглядел довольно привлекательно. Он внимательно осмотрел меня и спокойно перевел взгляд на Анфису.
– Привет, пап! – весело поздоровалась она.
– Добрый вечер! – скромно сказал я.
– Здравствуйте, молодежь! – поприветствовал он нас уверенным, с легкой хрипотцой голосом.
– Анатолий, – так же скромно, как и поздоровался, представился я.
– Григорий Леонидович! – он протянул мне большую лопатообразную руку.
«Рука настоящего археолога… и лопаты не нужно, чтобы копать…» – мелькнула у меня озорная мысль.
– Пойдемте вниз, чаю попьем, – предложил Григорий Леонидович, не спуская с меня пристального взгляда, затем развернулся на пятках и направился к лестнице.
Мы потрусили за ним.
В каминном зале я уселся в кожаное кресло, напротив Григория Леонидовича. Анфиса скрылась на кухне, накрыть на стол и приготовить чай.
– Ну, Анатолий, рассказывай, чем занимаешься, как живешь? – спросил Григорий Леонидович, оглядывая меня все тем же пристальным взглядом.
«Наверняка ему про меня уже доложили – кто таков и зачем приехал», – подумал я, а вслух ответил:
– Историк я. В институте в архиве работаю…
– А, у Петра Алексеевича! Почти коллега Анфисы? Это хорошо, – одобрительно закачал головой археолог.
– Меня Анфиса попросила рассказать о своей работе, так как у нее нет возможности сейчас самой углубиться в практику…
Он вдруг нахмурился и с недоверием посмотрел на меня. Я понял, что зря сказал о том, что знаю про Анфисино положение, а значит, знаю про какие-то проблемы у него на работе. В комнату вошла Анфиса с большим подносом уставленным печеньем и булочками.
– Анфиса, зачем тебе понадобилось беспокоить Анатолия и просить, чтобы он приехал и рассказал тебе о своей работе? Ты ведь можешь и к самому Петру Алексеевичу приехать, когда хочешь. Не сейчас, конечно же, но позже. Это ведь не проблема, ты знаешь, – строгим голосом проговорил Григорий Леонидович.
Анфиса покраснела и, потупясь, посмотрела на меня, потом на отца.
– Ну… мне скучно было одной, – она покраснела еще гуще, – и я попросила Толика приехать… придумала такой повод… – она посмотрела на меня исподлобья – скромно, как провинившаяся.
Я откровенно удивился. Она меня видела один раз в жизни, где-то достала мой номер… впрочем, теперь понятно где… Если отец ее знаком с Петром Алексеевичем, то и Анфиса у него – не просто студентка… Придумала повод, чтобы я приехал, просто потому, что ей скучно… От этой мысли на душе потеплело… Мое самолюбие было польщено… Значит, я ей симпатичен… Я про себя улыбнулся, но внешне оставался невозмутим.
– Ты не сердишься на меня? – Анфиса была сама скромность.
– Да нет, что мне сердиться… Делать все равно нечего, – ответил я с легкой улыбкой.
Отец улыбнулся. Анфиса ушла за чаем.
– Хитрая, как лиса, – произнес Григорий Леонидович. – Правда, зачем придумывать что-то, сказала бы как есть – скучно, приезжай! – и все…
– Она, наверное, опасалась, – предположил я, – что такое прямое приглашение я могу предвзято понять… а так – по делу, не просто так…
Он неодобрительно покачал головой:
– Все у вас, у молодых, перевернуто с ног на голову!
Анфиса вернулась с еще одним подносом, на котором стояли чашки и чайник. Поставив поднос и налив всем чаю, она уселась в кресло рядом со мной и обратилась к отцу:
– Пап я хочу с тобой серьезно поговорить!
– Ну, давай поговорим. Я люблю серьезные разговоры, – археолог устроился в кресле поудобнее и устремил свой взгляд прямо на дочь.
– Это касается твоей находки, Золотого цветка, – рубанула наотмашь Анфиса.
Отец изменился в лице, оно сделалось каменным и серьезным. Он очень строго посмотрел на дочь, потом перевел взгляд на меня. Молча поднялся с дивана и стал ходить по комнате, ни слова не говоря, иногда исподлобья поглядывая на нас и что-то обдумывая. Затем остановился посредине комнаты и заключил:
– Я предполагаю, что ты подслушала разговор, проходивший на днях в этой комнате…
– Не только… – откровенно призналась Анфиса.
– Не только – что? – резко спросил отец.
– Не только из подслушанного разговора мы знаем о Золотом цветке, – серьезным тоном ответила Анфиса, – Толик рассказал, что сегодня…
Она не успела договорить, ее отец жестом приказал замолчать, а сам стремительно подошел к окну и выглянул за занавеску.
– Быстро наверх! – рявкнул он, отскочив от окна.
Мы, не задавая лишних вопросов, стремительно направились к лестнице.
– Подожди Анфиса, – сказал отец, когда мы были уже на втором этаже около двери в кабинет. – Это спрячь в напольный тайник в кабинете…
Он быстро поднялся по ступенькам и дал ей какой-то предмет. На лестнице было темно, и я не разглядел, что это было, – что-то похожее на коробку от обуви. Анфиса схватила ее и побежала за мной в кабинет, но, вместо того чтобы там задержаться и сделать все, что велел отец, она направилась прямиком к лестнице в свою комнату.
– В напольный тайник! – напомнил я ей слова отца.
– Мы сами в тайнике, – ответила она, поднимаясь по лестнице.
Я тихо чертыхнулся и полез за ней. В комнате она нажала на кнопку на стене, и лестница стала медленно подниматься в комнату, складываясь на три части.
Глава 7
На улице смеркалось. Анфиса включила свет и задернула занавески. Внимательно рассматривая диковинную коробку, она подошла к дивану и села на него. Я уселся с ней рядом, и мы вместе стали разглядывать загадочный предмет. Он был сантиметров сорок в диаметре и около тридцати толщиной, формой напоминал ромашку с семью лепестками – обычная, сработанная из неизвестной мне породы дерева, очень светлого, почти белого, коробка, только без крышки, с коричневыми символами сверху, а может – и снизу. Символы, немного вдавленные вовнутрь, не напоминали мне ни один из известных мне: беспорядочно разбросанные черточки, соединяющиеся и пересекающиеся. Весил он столько, сколько должен был весить такой же предмет, сделанный из бумаги.
– Это он и есть, Золотой цветок! – сделала вывод Анфиса.
– Может быть. Только он совсем не золотой, скорее деревянный, а по весу – бумажный.
– Это похоже на коробку… Может, он внутри? – она потрясла неизвестный предмет и сделала вывод: – Ничего не слышно…
Вдруг Анфиса приложила палец к губам, призывая замолчать. Мы прислушались. С улицы доносились приглушенные голоса. Девушка положила коробку, подошла к двери на крышу и медленно, бесшумно открыла ее, юркнула в темноту, жестом показав мне следовать за ней. На ровной площадке стояло несколько шезлонгов. Снизу доносились крики и хохот. Мы подошли к краю крыши, со стороны дороги и прислушались.
– Выйдут, выйдут, куда денутся! – кричал кто-то со смехом.
– Сколько ждать можно? Давай – сами… – перебивал другой голос.
– Не суетись, сами еще успеем! – успокаивал третий.
Я подошел к краю крыши и посмотрел вниз. У ворот, помимо моей «девятки», стояли три иномарки. Около них суетились около десяти человек, может – больше. На улице уже было темно, и разглядеть что-либо отчетливо было трудно.
Раздался звук открываемой двери в доме, затем знакомый вежливый голос спросил:
– Добрый вечер! Чего вы желаете?
– Вы прекрасно знаете, чего мы желаем, – резко ответил грубый голос. – Я хочу зайти к вам в гости и побеседовать с Григорием Леонидовичем.
– Подождите немного, я узнаю, насколько возможно удовлетворить вашу просьбу, – вежливо, тихим баритоном ответил охранник и удалился.
– Надо же – какой вежливый интеллигентишка! – раздался смешок.
– Этого интеллигентишку зовут Кирилл Громов, и он глазом не моргнет, переломает тебе руки и ноги, – ответил хриплый голос, говоривший с охранником. – Он в спецслужбах работал, потом ушел. Как ушел, я не знаю, но знаю, что так просто они не отпускают. Предполагаю, что у него есть нечто, чем можно прихватить…
– Чувствую, валить нужно будет этого Кирилла и всех, кто там есть. Не отдаст он так, – сказал другой голос.
– Чего ты сегодня такой агрессивный? Тебе лишь бы завалить кого-нибудь. Нужно побеседовать сперва. Узнать, о чем думает человек, – успокоил подельника хриплый.
Анфиса схватилась за голову. Она уже не скрывала, что ей страшно.
– Хорошо, что он так предусмотрительно подарочек домой прихватил… – сказал кто-то из толпы.
– Явно валить хотел утром рано. Да вот, видно, не судьба, – раздался дружный хохот.
– Нужно предупредить папу, – прошептала Анфиса. Я закивал головой в знак согласия.
Раздался звук открываемой двери и голос Кирилла:
– Войдите. Один.
Открылась калитка.
– Поздно… – сказал я шепотом.
– Уверен, что не отдаст так. Нам гусек его сказал, что там, в доме, тайник на тайнике, – заметил кто-то, когда главный зашел в дом.
– Дом спалим, легче будет найти.
Раздался хохот.
Анфиса потянула меня за рукав и тихонечко двинулась к двери.
– Нужно папу предупредить. Бежать надо отсюда! – прошептала она взволнованно.
– Как мы сейчас скажем? Этот в дом зашел…
– Ну и что, что зашел! Позовем и скажем. Они убить всех хотят и дом спалить. Ты же слышал…
– Надо полицию вызвать.
– Точно! Звони! А я пойду вниз к отцу и скажу, что мы слышали.
Но как только она двинулась в сторону лестницы, раздались выстрелы. У Анфисы от ужаса глаза расширились, она рванулась в сторону лестницы и пронзительно закричала. Я подскочил к ней, зажал рот рукой и повалил на диван. В истерике она стремилась вырваться – бешено извиваясь, била меня руками и ногами, пыталась укусить за руку. Это продолжалось довольно долго, мне стало казаться, что она сошла с ума.
Внезапно она успокоилась. Просто затихла, и все. Я снял онемевшую от чудовищного напряжения руку с ее рта, устроил поудобнее на диване и вышел на крышу. Внизу никого не было, но машины еще стояли. Значит, бандиты все в доме… Я вбежал обратно в комнату. Анфиса все так же бездвижно лежала на диване. Внизу раздался звук металла и матюги – судя по всему, кто-то споткнулся о рыцарский шлем.
– Анфиса, нам надо бежать, – сказал я шепотом, подойдя к ней.
Ответа не последовало. Девушка лежала без движения.
– Анфиса, ты меня слышишь? – я потряс ее за плечо, но реакции не последовало.
В шоке – понял я. Стал ее трясти сильней. Она не реагировала ни на слова, ни на действия. Я выскочил на крышу и стал искать, где можно незаметно спуститься. Мною начала овладевать паника. Я заскочил в комнату. Пространство стало другим – страшным и мрачным, как будто попал в другое измерение. Ужас, охвативший меня, парализовал все тело, пропала способность мыслить.
На диване все так же неподвижно лежала Анфиса.
Взгляд мой упал на Цветок.
– Нужно собраться… – сказал я себе шепотом, – нужно бежать…
Я подскочил к Анфисе, начал трясти ее и бить по щекам, но это не помогало, она смотрела прямо на меня пустыми, заплаканными глазами, ее взгляд уходил в бездну безмолвия и сумасшествия.
– Ну и втерся же я… – прошипел я сквозь зубы.
Я начал срывать занавески с окон, вытащил простыню из-под Анфисы, покрывало, все крепко связал и вышел на крышу, привязал к дымовой трубе и опустил импровизированную веревку вниз со стороны сада. Посмотрел – до земли немного не достает, но насколько – в темноте не видел. Затем вернулся к Анфисе и снова начал ее трясти:
– Анфиса! Малышка, очнись, пожалуйста! Нам надо бежать! – шептал я в отчаянии.
Я попытался поднять ее на ноги. Она послушно встала. Как кукла – верти ее как хочешь, все равно ничего не понимает. Я взял ее за руку и потащил на крышу. Вяло переставляя ноги, она поволоклась за мной. Для верности я прирастил к импровизированной веревке еще пододеяльник, привязал к его к Анфисе и посадил ее на край крыши.
– Держись! Держись крепко!
Упершись одной ногой в край крыши, я приготовился другой столкнуть с нее Анфису, но вдруг подумалось – что-то не так. Проверил все узлы, крепко ли держат. Вроде связано крепко, должно выдержать. И тут сообразил: Золотой цветок!
Он лежал на пуфике и ждал, когда я его заберу. Вернувшись на крышу, я скинул Цветок вниз. Анфиса по-прежнему неподвижно сидела на краю крыши и смотрела в никуда. Я взялся за веревку, одной ногой уперся в край крыши, а другой – столкнул Анфису. Она повисла в воздухе, не издав ни звука. Я стал ее медленно спускать в сад. Когда моя самодельная веревка закончилась, я посмотрел вниз. Анфиса висела в метре от земли. Я стал спускаться, готовый, в случае если веревка не выдержит, оттолкнуться от стены, чтобы не упасть на Анфису. Прямо над головой девушки, спрыгнул и стал ее отвязывать. Она свалилась на землю все так же – без малейшей реакции на происходящее. Поставив на ноги, я потащил ее за руку вглубь сада. В другой руке я нес Цветок.
Но меня ждала еще одна неприятность. Забор, который шел по периметру всей территории, был настолько высок, что перетащить через него Анфису в таком состоянии не представлялось возможным. Я оставил ее на какой-то скамейке, а сам побежал в надежде найти другой выход с территории. К моему сожалению, такого не оказалось. Я вернулся к девушке и начал опять ее тормошить, но снова безрезультатно. И тут мой взгляд упал на еле заметную в сумерках баньку. Я устремился к ней. С большим трудом, в темноте, переворачивая все и рискуя быть услышанным, отыскал кран с водой и ведро. Набрав в него холодной воды, побежал обратно. Анфиса пребывала все в том же состоянии и в том же месте, где я ее оставил. Только теперь она, съежившись, сидела на корточках.
– Анфиса! – тихо позвал я. Реакции не последовало. Тогда я вылил все ведро на нее. Резко вскочив на ноги, девушка бросилась сначала в одну сторону, затем в другую, потом резко вздохнула и широко открыла глаза.
Я понял, что она сейчас закричит, и, подскочив, зажал ей рот. Я не ошибся. Как только я это сделал, она что-то завопила мне в руку.
– Тихо, тихо… Нас услышат… Не ори…
Она замолчала. Потом громко зашептала:
– Где мы? Что случилось? Боже мой, они папу убили! – и опять чуть не завопила, но я успел закрыть ее рот рукой. Когда она немного успокоилась, я спросил:
– Другой выход из сада есть?
– Нет…
– Тогда забирайся на меня и перелезай через забор, – с этими словами я, присев, подставил плечи. Она без труда залезла на забор, но, когда спрыгнула с него с другой стороны, раздался плеск воды, хлюпанье, шлепанье и негромкие вскрики.
– Что там? – спросил я тихо.
– Какое-то болото…
– Этого еще не хватало, – с досады я выругался.
Дом стоял на возвышенности, а край сада, к которому мы пришли, находился в низине, и за забором вполне могло быть болото. Я перекинул Цветок через забор и перебрался сам, слезая осторожно, чтобы не плюхнуться туда же, куда упала Анфиса. Оказалось, там была яма с водой, мимо которой она не промахнулась.
– Ты знаешь, как выйти к трассе? – спросил я Анфису.
– Туда! – она показала в сторону густых зарослей.
За забором, возле дома, послышались голоса, почти сразу раздался звук полицейской сирены.
– Ты вызвал? – спросила Анфиса, вопросительно глядя на меня опухшими от слез глазами.
– Нет… Не успел… Стрелять начали, а там уже не до звонков стало.
– Нужно обратно, – уверенно сказала она, рванув в сторону забора, готовая его перепрыгнуть.
– Не торопись, – я схватил ее за рукав. – Ты ведь не знаешь, что там произошло и что там за люди. Может, сейчас менты туда приедут, обнимутся со всеми по-братски и спишут все на несчастный случай, а нас в розыск подадут. Нам сейчас это надо спасать, – я кивнул в сторону Золотого цветка.
– Ты иди, а я пойду обратно… Не убьют же они меня…
– Это – как знать… Мы теперь – свидетели. Нам лучше завтра в участок прийти. Так безопасней, – настаивал я.
Анфиса постояла в раздумье несколько секунд, и, будто очнувшись, со слезами бросилась мне на шею:
– Что же это такое, Толик? – рыдала она. – За что они папу убили? Что же теперь будет?
– Мы не знаем, что там произошло. Не делай выводов раньше времени. Сейчас нам уходить надо. Потом поплачешь…
Я мягко отстранил ее от себя, взял за руку, взял Цветок, и мы побежали в заросли. Пробираясь в темноте через труднопроходимый даже днем лес, я, судорожно стараясь сосредоточиться, соображал, что же делать дальше, но ничего не получалось. Мысли то и дело сбивались ямами, кочками и кустами. Каждая яма была наполнена водой, каждая кочка грозилась торчащим из нее пнем, каждый куст царапал лицо. Через все это мы продирались около часа. Анфиса на удивление стойко переносила нелегкий путь, иногда лишь постанывая и покрикивая на препятствиях. Затем началась болотистая местность с редкими деревьями и кустами. Под яркой луной и звездами видимость стала получше. Мы пробирались вдоль кустов, стараясь обходить воду, но это не всегда получалось. Несколько раз появлялись мысли вернуться обратно. Но уже хорошо было слышно, как по автотрассе проносились автомобили, значит, оставалось пройти уже совсем немного, и мы двигались – медленно, но уже все увереннее.
Через пару часов изнурительного пути мы выбрались на трассу. Мокрые, помятые, грязные и уставшие, но живые!
Глава 8
На наши отчаянные призывы подбросить нас до города сразу остановился видавший виды «москвичек». За рулем оказался добродушный дедушка, тщедушный, но очень бодрый.
– Мы немного мокрые и грязные, – вежливо предупредил я его, открыв переднюю дверь.
Дедуля осмотрел меня, покачал головой не совсем одобрительно, и промолвил:
– Что с вами сделаешь… залезайте…
На вид ему было за шестьдесят, но движения и манера говорить – очень бодрые, совсем как у молодого…
– Бежите-то от кого? – спросил дедуля.
– Да вот, невесту украл, – ответил я, устроившись на заднем сиденье, и глянул с улыбкой на Анфису, плотно прижавшуюся ко мне. Ее всю трясло от холода, усталости и страха. Я назвал дедуле свой адрес.
– Ты мне лучше показывай, чтобы не заблудиться, – сказал дед, с улыбкой поглядывая на нас в зеркало заднего вида. – Что же ты невесту через болото таскаешь? – спросил он через некоторое время.
– Это чтобы к трудностям семейной жизни привыкала, там ведь тоже бывают моменты, что и утонуть можно, и захлебнуться – в страсти и в любви, а иногда и в ревности. Всяких неприятностей можно нахватать. А так уже с опытом – побродили по топи…
– Это мудро. Если бы все так делали перед свадьбой, то семьи покрепче были бы и разводов поменьше. А если бы не вылезла невеста из болота, значит, не твоя судьба, ищи другую, – он по-доброму засмеялся. – А тебе повезло – твоя…
Я посмотрел на Анфису, она грустно улыбнулась и тихо сказала:
– Толик, нам вернуться надо, я не могу так, я с ума сойду, – и тихо заплакала, уткнувшись мне в плечо.
– Мы ничего не видели, ничего не знаем, что там произошло. Твой отец, может быть, жив, но сейчас нам туда нельзя. Завтра все узнаем, – сказал я ей тихо.
– Хорошо, – так же тихо ответила она, шмыгая носом.
Читать бесплатно другие книги:
