Третья жертва Гарднер Лиза

Глава 16

Четверг, 17 мая, 6:33

Куинси снилась не дочь. В серые предутренние часы он метался на кровати в своем номере розового мотеля, отброшенный к событиям десятилетней давности. Тринадцатилетняя Кэнди Уоллас, девочка с чудесными золотистыми волосами и ослепительной счастливой улыбкой. Милая, веселая, жизнерадостная Кэнди Уоллас, воспитанная в благочестивой баптистской семье и понятия не имевшая о том зле, что таится в людских сердцах.

Ее похитили по пути домой из школы, среди белого дня, в самую обычную среду. Вот только что она шла по улице, а уже в следующую минуту – никого. Только кучка книг.

Но на самом деле похитителю была нужна не Кэнди. Он охотился за Полли, ее шестнадцатилетней сестрой, и ошибка разозлила его. Он начал звонить Уолласам домой. Заставлял Кэнди говорить по телефону и измывался над ней, пока сестра и родители слушали.

Куинси вызвали после первого звонка. Дали послушать. Считалось, что у него особенный слух.

Теперь, зажатый в тисках кошмара, он не слышал криков Кэнди Уоллас, не видел искаженного мукой лица ее матери, не помнил, как сестра похищенной девочки, Полли, умоляла мучителя остановиться и забрать ее. Она была готова прийти к нему добровольно, если только он отпустит Кэнди. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

В памяти Куинси остались последние слова Кэнди, сказанные ею после пяти дней непрерывных издевательств.

Папа и мама, пожалуйста, не печальтесь. Все скоро кончится, и я ухожу в лучшее место. Господь любит меня и позаботится обо мне. Все будет хорошо. Я люблю вас. Люблю даже этого очень-очень плохого человека. Вера в моем сердце крепка.

Куинси проснулся. На щеках горели слезы.

Он долго лежал в постели, думая о том, какой силой обладала тринадцатилетняя девочка, размышляя о Боге, вере и всем том, что потерял и от чего отказался за годы работы он сам.

Тело Кэнди Уоллас, обнаженное и изуродованное, нашли на следующий после того звонка день. Через три недели арестовали похитителя, безработного, когда-то устанавливавшего кондиционер в доме Уолласов. Он, в частности, рассказал, за что отрезал жертве язык – оказывается, Кэнди говорила, что Господь любит его. Куинси подумал тогда, что для этого человека адекватного наказания просто не существует.

В Вирджинию он возвратился, чувствуя себя прокаженным, совершенно вымотанный.

Он вернулся домой, но отдалился от семьи, потому что так и не научился уходить с места преступления к людям, которых любил. В таких случаях Куинси просто не мог смотреть в глаза дочерям, не видя в них тех ужасов, которые могли обрушиться на его девочек. Рабочие, бродяги, симпатичные студенты… Он не мог смотреть на родных, не видя боли, страданий и смерти.

Куинси поднялся. Позвонил в больницу – ему сообщили, что состояние дочери не изменилось. Его бывшая жена спала в той же палате – они могли бы разбудить ее, если он хочет поговорить. Куинси сказал медсестре, что беспокоить никого не надо. Его младшей дочери, Кимберли, в больнице не было – наверное, вернулась на занятия. Как и он сам, она, похоже, решила для себя, что сестра умерла, перейдя таким образом в стан Куинси, чего Бетти вынести не могла.

Отношения между его бывшей женой и их младшей дочерью обострились в прошлом году, когда Кимберли заявила, что собирается изучать социологию в Нью-Йоркском университете и хочет со временем стать профайлером в ФБР. Как и ее отец.

Куинси надел старые спортивные шорты и серую форменную футболку, вышел на улицу, глубоко вдохнул холодный утренний воздух и побежал. Он все еще слышал крики умирающей девушки и думал о ее непобедимой любви. Он думал о собственной дочери и постигшей ее трагедии, которую так и не смог предотвратить, хотя много лет работал над тем, чтобы сделать мир более безопасным.

Он думал о Рейни, ее серых глазах и сильном, упрямом подбородке. О том, как принимает она удары семьи. Как снова и снова идет в бой.

Однажды он совершил ошибку, убедив себя, что уединение оберегает, что его полная сосредоточенность на работе изменит что-то в этом мире, принесет какую-то пользу. Он слушал крики умирающей девушки, но так и не услышал, что она говорит.

Куинси был немолод, но он все еще учился.

Пробежка затянулась. Чистый горный воздух остужал щеки. Наслаждаясь прекрасным утром в этой роскошной прибрежной долине, он все лучше понимал, почему Рейни Коннер осталась здесь жить.

Около часа дня Куинси появился в крохотном оперативном центре, расположившемся в мансарде мэрии. Вообще-то он не рассчитывал застать Рейни на месте, полагая, что она еще не вернулась из Портленда, куда уехала на вскрытие, но его новая знакомая уже сидела за самодельным столом и деловито что-то писала.

Воспользовавшись моментом, он присмотрелся к ней. Лицо бледнее, чем накануне, под глазами темные круги. Скорее всего, еще одна бессонная ночь плюс тяжелое утро. Присутствовать на вскрытии всегда нелегко, тем более когда дело касается детей.

Тем не менее, судя по ее сосредоточенности и спешке, сбавлять ход Рейни не намеревалась.

Она напомнила ему кого-то. Пирс напряг память. Тесс. Тесс Уильямс. Дело тоже давнее, но без трагического конца. Тесс совершила ошибку, выйдя замуж за идеального мужчину, одного из тех, о которых другие женщины говорят обычно, что он, мол, «уж слишком хорош – таких и не бывает». По крайней мере в отношении Джима Беккета скептики оказались правы. Симпатичный, преданный делу полицейский развлекался тем, что подбирал голосующих на дороге блондинок и убивал их. Тесс первой заподозрила мужа и, не порывая с ним, постепенно собирала доказательства его злодеяний.

Джим Беккет, однако, не сдался без борьбы. Уходя от группы задержания, он оставил за собой кровавый след и, в частности, несколько свежих шрамов на груди Куинси. Но и Тесс оказалась более твердым орешком, чем считали многие. Когда Беккет, сбежав из заключения, пришел за ней, она позаботилась о том, чтобы налогоплательщикам Массачусетса не пришлось оплачивать его тюремный пансион.

Куинси не вспоминал Тесс уже несколько лет и теперь попытался высчитать, сколько лет сейчас ее дочери Саманте. Десять? Давненько он их не видел. Интересно, как у них там дела…

Куинси никогда не возвращался к людям, с которыми познакомился, занимаясь тем или иным расследованием. Даже если все закончилось хорошо, он оставался напоминанием о темном эпизоде в их жизни. Посылать рождественскую карточку было бы неуместно.

– Так и собираешься весь день столбом стоять? – спросила из-за стола Рейни, не отрывая глаз от бумаги.

– Любуюсь видом.

Она подняла наконец голову и пристально на него посмотрела.

– А, перестань.

– Вижу, вскрытие прошло хорошо.

– Все было, как я и представляла, только еще хуже. Бога ради, либо проходи, либо закрой дверь. Терпеть не могу, когда люди мнутся на пороге.

Настороженно посматривая на нее, Куинси вошел в офис. Похоже, все было даже хуже, чем он предполагал. Голос ее, когда она заговорила, прозвучал резко и напряженно, как у человека, остановившегося у входа в темную пещеру. Пирс мог бы держать пари, что слез Рейни себе не позволила. И это был плохой знак. Иногда после вскрытия нужно поплакать. Бывает так, что это единственный способ облегчить боль.

– Пишешь отчет? – спросил он нейтральным тоном.

– Нет. Составляю список. Что думаешь о загадочном мужчине в черном?

– Извини?

– Я говорю о мужчине в черном, которого видели в школе несколько детей. Факт или выдумка?

– Не знаю.

– Что, если он существует? Как по-твоему, к стрельбе в школе мог иметь отношение посторонний?

– Посторонний, даже если знакомство произошло в Интернете, способен на многое. Ты даже не представляешь, на сколь многое. Отмечено множество случаев, когда педофилы, познакомившись в чате, подбивают детей на реальную встречу.

– Замечательно, – бросила Рейни, продолжая строчить. – Человек в черном. Связь с Дэнни по Интернету. И затем попытка стереть информацию с жестких дисков… Вот только мы опять возвращаемся к Мелиссе Авалон. Убита одним-единственным выстрелом точно в лоб. Почему? Не нравится мне это ни хрена. – Рейни осеклась, спохватившись, выдохнула и снова схватилась за ручку. – Этот пункт отработаем потом. Идем дальше. Школьный консультант Ричард Манн.

– А что такое с Ричардом Манном?

– Молодой, тридцать три, если верить документам, хотя, на мой взгляд, выглядит не больше чем на пятнадцать. Если предположить, что намеченной целью была Мелисса Авалон, то мотив у него мог быть. Например, ему нравилась Мелисса Авалон и не нравилось, что она встречается с директором Вандерзанденом. К тому же, будучи психологом, он знал, за какие ниточки подергать, чтобы Дэнни слетел с тормозов.

Теперь Куинси наконец понял.

– Так ты составляешь список возможных подозреваемых.

– Да. Можешь поучиться.

Куинси вскинул бровь. Нервная, раздраженная Рейни сегодня еще и резала напрямик.

– Позволь спросить, кого ты уже записала?

– Чарли Кеньона. Директора Вандерзандена. Загадочного мужчину в черном. И вот теперь Ричарда Манна.

– Мне казалось, у директора есть алиби.

– На первый взгляд да, есть, но пока не надавишь, наверняка не узнаешь.

– Насчет Чарли Кеньона согласен, – задумчиво сказал Куинси после короткой паузы, решив, что в данной ситуации выгоднее подыграть. – Он постарше, имеет определенное влияние. Мы уже знаем, что у него и раньше были проблемы с властями, что он частенько шатается возле школы. Что касается директора, то тут у меня уверенности меньше. Даже если у них был роман, а потом что-то разладилось, трудно представить, как он расстреливает двух учениц, и еще труднее, как ему удалось убедить Дэнни взять вину на себя.

– Директор – фигура авторитетная. Если Дэнни не в состоянии противостоять отцу, достанет ли ему сил не уступить директору школу? Ты ведь слышал его последние слова на допросе? Мальчик напуган. Для ученика восьмилетней школы могущественнее и авторитетнее директора человека нет.

Логика в ее рассуждениях, конечно, присутствовала.

– Но есть еще такая вещь, как реакция самого Вандерзандена. Мне показалось, он искренне опечален и потрясен.

Рейни приняла возражение, но уже в следующее мгновение глаза ее вспыхнули.

– А его жена?

Куинси медленно выдохнул. Рейни записывала новое имя, и рука ее двигалась быстро и нервно.

– Зачем ты составляешь этот список?

– Надо сосредоточиться. Расследованию недостает направленности.

– У тебя уже есть подозреваемый. По-моему, сосредоточиться есть на ком.

– Да, но мы же не знаем, тот он подозреваемый или не тот.

– Отпечатки пальцев на обоймах тебя не убедили?

– Тебя же они не убедили.

– Мне за скептицизм больше платят.

Рейни отложила ручку и пристально на него посмотрела. Бледная, сухая кожа, изможденное лицо с заострившимися чертами наводили на мысль, что она отказалась не только от пищи, но и от сна. Если так пойдет и дальше, долго она не протянет.

– Вчера вечером у меня был Шеп, – сообщила вдруг Рейни.

– А-а-а, – протянул Куинси. Ситуация прояснилась. – Чувствуешь на себе личную ответственность?

– Конечно. А для чего еще нужны друзья? Но это не всё. Шеп связался через какого-то знакомого с криминалистической лабораторией. Оказывается, кое-что Эйб Сандерс от нас утаил.

– Не томи.

– Есть проблема с одним спидлоудером от тридцать восьмого калибра. На нем не только нет никаких отпечатков – ни чистых, ни смазанных, как будто его вытерли, – но баллистики к тому же обнаружили и кое-что странное. Сегодня утром я узнала, что внутри устройства найден некий налет. Возможно, полимер.

– Что-то синтетическое? Как в нитках полиэстеровой ткани?

– Кто ж его знает? Так или иначе, в спидлоудере неким загадочным образом оказались частички ткани. На Дэнни же в момент задержания была рубашка из стопроцентного хлопка. Они там еще проводят какие-то тесты, но в любом случае мы возвращаемся к ситуации, когда вопросов больше, чем ответов.

– И ты намерена убить детектива Сандерса?

– Да. В три пополудни. Приглашаю на демонстрацию. – Рейни скупо улыбнулась. – Так вот в семь утра у меня состоялся в высшей степени занимательный разговор с судмедэкспертом. Вскрытие Авалон она провела вчера, поздно вечером, и сегодня мы сразу начали с девочек. Везет как утопленнику. И вот тебе новость: убившая Мелиссу Авалон пуля двадцать второго калибра не деформировалась. Прошла по прямой через центр мозга и остановилась у основания черепа. Никакого рикошета. Прекрасно сохранившаяся пуля, которая должна была бы иметь множество следов от нарезов, отличный материал для экспертов. Вот только никаких следов не обнаружилось.

– И что? Медэксперт думает, что стреляли из гладкоствольного оружия?

– Что там думает Нэнси Дженкинс, о том я понятия не имею. Для нее это тоже загадка, но, к несчастью для меня, женщина она скрытная. Сейчас… попробую в точности воспроизвести, что именно она сказала. «На первый взгляд пуля вроде бы вышла из оружия двадцать второго калибра, да вот только я так не думаю». Что-то вроде этого.

– Она так не думает?

– Нэнси Дженкинс – в некотором роде фанат оружия. Официально она никаких комментариев не дает, пока не получит заключение баллистической экспертизы, но с пулей, убившей Мелиссу Авалон, определенно что-то не так. И не просто что-то странное, а что-то хитроумно странное.

– Хитроумно странное для тринадцатилетнего подростка?

– Вот, начинает доходить.

– И пуля остановилась у основания черепа?

– Точно. У самого основания. Как будто она шла по снижающейся траектории. И как такое может быть, если мальчик, чей рост четыре фута и десять дюймов, стрелял в женщину, чей рост пять футов и шесть дюймов?

– И которая, судя по тому, как упало тело, не стояла на коленях, – добавил Куинси.

Рейни кивнула.

– Ну вот, наконец-то уяснил. Похоже, неладно что-то в датском королевстве. По крайней мере представляется сомнительным, что Дэнни убил Мелиссу Авалон. А раз так, то появляются вопросы и по Салли и Элис.

– Другими словами, речь может идти о присутствии неизвестного стрелка и пока еще неустановленного оружия.

– Точно. Итак, у нас оружие убийства, установить которое только предстоит, и мотив. Почему жертвой стала именно Мелисса Авалон? Я только об этом и думаю. Почему она? Молодая, красивая мисс Авалон…

– Теперь ты выстраиваешь новую теорию.

– Раз уж я веду следствие, то почему бы и нет?

– Рейни, я могу сделать тебе приятное?

– Да ради бога – попробуй.

– В половине второго у меня встреча с Ричардом Манном. Хочу порасспросить о Дэнни О'Грейди. Идем со мной. Я буду хорошим копом, ты – плохим. Вместе его и прижмем.

В глазах Рейни вспыхнули недобрые огоньки, а по лицу растеклось довольное выражение. Куинси невольно улыбнулся. В его груди развернулось что-то теплое и нежное.

– Значит, я – плохой коп?

– У тебя для этой роли есть все необходимое.

– Агент, я, может быть, вас даже поцелую.

– Обещания, обещания, – весело проворчал Пирс, сопровождая ее из комнаты.

Глава 17

Четверг, 17 мая, 13:28

Ричарда Манна они нашли в его кабинете. Школу наконец-то открыли, но только для штатного персонала. Консультант сказал Куинси, что ему надо поработать с документами. В глазах Рейни он предстал человеком совершенно сломленным и подавленным: бледное лицо, темные круги под глазами. Готовясь к встрече, Манн попытался приодеться – рыжевато-коричневые хаки и свитер цвета шалфея, – но его взъерошенный вид выдавал бессонные ночи и свидетельствовал об оставшихся без ответа вопросах. Что не давало ему покоя? Мысль о том, что он мог и был обязан предотвратить трагедию? О чем он думал в темные, бессонные часы после полуночи? О том, что сделал не все, что должен был сделать больше?

Информации о нем у Рейни немного. Те немногие родители, которых она спрашивала, отозвались о нем как о человеке очень приятном. Опыта маловато, отметили некоторые, но старается, работает серьезно. Во вторник, когда все случилось, Манн проявил себя с лучшей стороны и сделал все, о чем она просила. А это уже кое-что да значит.

Но Рейни никак не оставляли мысли о нем и мисс Авалон. Даже сейчас, будучи не в лучшей форме, Манн выглядел опрятным, собранным, как и положено образцовому американцу. Подтянутый. Коротко постриженные каштановые волосы. Голубые глаза. В средней школе такой разбил бы не одно девичье сердце. А в восьмилетней?…

– Мисс Коннер. – Увидев ее на пороге вместе с Куинси, Манн явно удивился. – Приятно вас видеть. – Он улыбнулся, ничуть не обеспокоенный ее появлением, и протянул руку.

– Мистер Манн. – Рейни ответила на предложенное рукопожатие. Рука у школьного консультанта была слабая. Молод. Определенно молод. Не то что Куинси, неожиданно для себя добавила она.

– О, просто Ричард. Мистер Манн – это мой отец.

– Понимаю. Знакомое чувство.

Рейни и Куинси опустились на стулья. Кабинет консультанта, небольшой, но аккуратный, располагался неподалеку от приемной и по соседству с офисом директора. Единственное окно выходило на школьную парковочную площадку, так что солнца здесь хватало. На полу синий берберский ковер, стены ослепительно белые, металлические каталожные шкафчики серые. Украшений никаких, кроме двух растений в горшочках и постера с карикатурными лицами, демонстрирующими различные человеческие эмоции. Офис холостяка, заключила Рейни. Скорее всего и квартира в таком же утилитарном стиле.

На полу стояли несколько пустых картонных коробок, рядом валялись разбросанные папки.

– Прибираетесь? – поинтересовался Куинси.

– Просматриваю старые файлы, – признался Манн и извиняющимся жестом махнул рукой. – Места все меньше, а большинство документов из прошлой эпохи.

– Конечно. Вы же здесь недавно.

– Уже целый год. Новичком я себя больше не чувствую.

– Бейкерсвиль после Лос-Анджелеса – большая перемена, – заметила Рейни.

– Это именно то, что я и искал.

– Вы искали тихой жизни в маленьком городке?

– Я искал место, где детей не учат, как действовать при обстреле из проезжающего автомобиля. – Он невесело улыбнулся. – Получилось, конечно, не совсем так, как я планировал…

– Где вы были, когда началась стрельба? – спросила Рейни.

– В своем кабинете. У меня был перерыв на ленч.

– Вы не едите вместе с другими?

– Нет. Я провожу политику открытых дверей. Любой ученик может прийти ко мне и поговорить обо всем, о чем ему хочется.

– Насколько нам известно, Мелисса Авалон тоже оставляла дверь открытой для детей на время ленча.

– Верно, – кивнул Манн.

– Итак, у вас двоих ленч в одно и то же время. – Рейни многозначительно прищурилась. Консультант заметно смутился. Он ожидал, что речь пойдет о Дэнни О'Грейди, но никак не о его действиях во время стрельбы.

– Да, вроде бы так, – подтвердил он уже с меньшей уверенностью. Лежавшие на коленях руки начали чуть заметно подрагивать. Здесь, решила Рейни, все будет легче легкого.

– Вы с мисс Авалон встречались за ленчем?

– Ну, мы ведь работаем вместе и…

– Насколько мы смогли понять, мисс Авалон была расположена к общению с некоторыми коллегами.

– Не понимаю…

– Я имею в виду ее и директора Вандерзандена. Или вы об этом не знали? – Рейни добавила жестких ноток, и Ричард Манн заерзал на стуле.

– Я полагал, мы будем говорить о Дэнни.

– Насколько хорошо вы знали Мелиссу Авалон?

– Мы вместе работали, вот и всё.

– Она очень красивая женщина.

– Наверное…

– Молодая, примерно одного возраста с вами?

– Да, пожалуй.

– И тоже новенькая, как вы. Ну же, мистер Манн. Только не говорите, что у вас не было ничего общего.

– Минутку. Вы думаете, что мы с Мелиссой… – Манн махнул рукой, посмотрел на них изумленно и решительно покачал головой. Впервые за время разговора консультант заметно расслабился. – Извините, но если вы считаете, что у нас с Мелиссой были какие-то отношения, то вы определенно плохо ее знаете.

– Что вы имеете в виду? – вступил в разговор Куинси.

– У Мелиссы были проблемы… фрейдистского толка.

– Проблемы с отцом? – резко спросила Рейни.

– Всех деталей я не знаю, но она упомянула однажды, что не поддерживает отношения со своей семьей. По словам Мелиссы, ее отец был человеком жестким, очень требовательным и не очень великодушным. Если вы имеете в виду, что она за несколько недель сблизилась с Вандерзанденом, человеком вдвое старше ее…

– То есть она видела в нем фигуру, замещающую отца, – подытожил Куинси.

– К такому выводу я и пришел. – Консультант благодарно улыбнулся Куинси. Возможностью блеснуть профессиональной подготовкой перед фэбээровским профайлером он воспользовался с большим удовольствием.

– Отец навещал ее здесь? – Рейни продолжала гнуть свою линию.

– Не знаю.

– А мать?

– Не знаю.

– Для человека, проработавшего с мисс Авалон целый год, вы знаете о ней на удивление мало. Вам так не кажется?

– Она была очень скрытной в том, что касалось семьи.

– Но не с директором Вандерзанденом.

– У меня не было каких-то особенных отношений с Мелиссой Авалон, – процедил консультант сквозь стиснутые зубы. – Мы были коллегами, не более того. Если вы так интересуетесь ее частной жизнью, поговорите со Стивеном. Или, еще лучше, позвоните ее отцу. Я слышал, что он даже не потрудился востребовать тело дочери.

– Обязательно поговорим, – заверил его Куинси.

– Что касается Дэнни О'Грейди. – Рейни сменила направление атаки. – Вы ведь разговаривали с ним как консультант.

– Несколько недель и…

– Вот как? А сколько нужно времени, чтобы понять, что у мальчика, который колотит свой школьный шкафчик, проблемы с управлением гневом?

– У его родителей сейчас нелегкое время. У меня не было никаких оснований предполагать, что гнев Дэнни есть нечто большее, чем обычная для фазы адаптации реакция. Дети всегда злятся, когда у родителей проблемы с браком.

– Еще раз. Где вы находились, когда началась стрельба?

– В своем кабинете.

– У вас есть свидетели?

– Как вы смеете! – Ричард Манн резко подался вперед. Кровь бросилась ему в лицо, выражение которого сменилось на оскорбленное. – Я делал все, что в моих силах, чтобы помочь детям. Вы разве не помните? Это я организовал пункт первой помощи. И это я освободил парковочную площадку, чтобы обеспечить подъезд машин «Скорой помощи». А теперь принимаю десятки звонков от родителей, чьи дети до сих пор кричат во сне. И вы смеете намекать, что я имею ко всему этому какое-то отношение? Невероятно!

– Мисс Коннер ни на что такое не намекает, мистер Манн, – негромко сказал Куинси, поднимая руки в примирительном жесте. – Задавать такого рода вопросы – ее работа. И разумеется, мы ценим вашу помощь в день стрельбы.

Манн повернулся к Куинси – похоже, профайлеру не удалось полностью рассеять его сомнения. Куинси тепло ему улыбнулся.

– Повторяю, я думал, что мы будем говорить о Дэнни, – сказал он через секунду, – и никак не ожидал таких вот… нападок.

– Полицейские допросы бывают довольно… интенсивными, – дипломатически ответил Куинси. – И конечно, каждый человек считается невиновным, пока его вина не доказана.

Манн многозначительно посмотрел на Рейни. Та небрежно пожала плечами. У милого мальчика нет алиби, вот он и занял оборонительную стойку. С другой стороны, ученик, которого он консультировал, предположительно убил трех человек, что вряд ли способствует хорошему сну.

– Вернемся к Дэнни О'Грейди, – напомнил Куинси.

– Не знаю, что и сказать, – угрюмо проворчал Манн. – Информация конфиденциальная.

Куинси расцвел улыбкой.

– Конечно, я никогда бы не стал просить психолога поступить вопреки профессиональной этике и нарушить конфиденциальность, – сказал он с медоточивой любезностью, отчего Рейни закатила глаза. – Мы будем благодарны даже за информацию самого общего характера.

Некоторое время Манн обдумывал услышанное, потом откинулся на спинку кресла, сложил ладони домиком и обратился к фэбээровцу:

– Если откровенно, мне и сказать особенно нечего. Общаться с Дэнни я начал несколько недель назад, и на первых сеансах мы говорили на общие темы. В таких делах важно установить доверительные отношения. Перейти к темам более важным мы не успели.

– Такие вещи требуют времени.

– Мы обсуждали его интерес к компьютерам, – продолжал Манн. – Дэнни очень нравилось гулять в Сети, заниматься программированием. Прямо он не сказал, но у меня создалось впечатление, что мальчик баловался хакерством. Компьютер был для него своего рода вызовом, и он, не исключено, немножко выходил за пределы допустимого.

– То есть бывал там, где ему быть не полагалось?

– Может быть. Всем известно, что у Дэнни есть проблемы с самооценкой. Отец слишком суров к нему. Ругает его, заставляет заниматься тем, что ему не нравится… Не самый образцовый родитель.

– Из-за него Дэнни чувствовал себя тупицей?

– Тупицей, слабаком, посредственностью. Считаю, разрешение иметь детей нужно давать только тем, кто может получить родительскую лицензию.

– Может, Шеп и не идеальный отец, – вставила, нахмурившись, Рейни, – но он любит сына и желает ему добра.

– Замечательно, вот только самому Дэнни пользы от этого мало. – Манн поднял руку, останавливая ее дальнейшие возражения. На знакомой территории он чувствовал себя увереннее, и – родители были правы – его серьезность подкупала. – Послушайте, я занимаюсь этим профессионально и могу со всем основанием сказать, что намерения в воспитании детей ничего не значат. Дети не понимают, что вы имеете в виду. Они понимают, что вы делаете. Заставляя сына делать то, что у него не получается, Шеп добивается лишь того, что Дэнни чувствует себя никчемным слабаком и неумехой. Компьютеры же, напротив, укрепляют в нем уверенность и веру в себя.

– Дэнни упоминал о людях, с которыми, может быть, знакомился в онлайне? Называл сайты, на которые заходил? – не отставала Рейни.

– Я не могу это комментировать.

– Эй, Манн… – нетерпеливо начала она.

Консультант с важным видом поджал губы.

– Дэнни – мой пациент, и я не имею права разглашать конфиденциальную информацию.

Рейни повернулась к Куинси.

– Какой конфиденциальной информацией может владеть школьный консультант?

Тот посмотрел на нее со значением, намекая, что ей не стоит перегибать палку в роли плохого копа. Манн начинал нервничать, и они могли не получить от него то, на что рассчитывали.

– Вам нужно проверить компьютеры, – бросил он раздраженно и, подавшись вперед, добавил почти шепотом: – Я хочу помочь, но не могу начинать карьеру с нарушения права на конфиденциальность. С другой стороны, Дэнни пользовался школьными компьютерами. Сам я разбираюсь в них не очень хорошо, но, говорят, полиция в наши дни умеет отследить все что угодно.