Третья жертва Гарднер Лиза
– У меня ностальгия по детству.
– Неужели? А я думаю, что ты просто лживый кусок дерьма. Слезь с велосипеда, Чарли, и подними руки.
Чарли перестал наконец изображать Джеймса Дина и захныкал:
– Я его выиграл. Честь по чести. И я не виноват, что парень не научился уходить в драке влево.
– Живее.
– Это участок моего отца и…
– Ну!
Чарли притих. Посмотрел пристально на Рейни. Посмотрел на Куинси. Потом неохотно перебросил ногу через велосипед, который упал на землю.
– Ладно, ладно, только не надо заводиться по пустякам.
– Подними руки. Повернись. Руки на дерево. Расставь ноги.
– Будете обыскивать? Из-за краденого велика?
– А кто сказал, что это из-за велика?
– Какого…
Поздно. Рейни уже подошла достаточно близко, чтобы зацепить его ногу своей, развернуть лицом к дереву, завести руки над головой и обыскать. Минутой позже она разжилась штопором, складным ножом, двумя сотнями долларов и тубусом с четвертаками.
Куинси заинтересовали монеты. Он подержал тубус на ладони, сжал в кулаке – серьезная штука. Чарли Кеньон определенно знал, как нанести убойный удар.
– Скучный вечерок, а, мистер Кеньон? – спросил он.
Рейни убрала руку со спины юнца. Чарли нарочито неторопливо повернулся, демонстративно потряс руками и долго поправлял воротник кожанки. После чего пригладил каштановые волосы и смерил Куинси презрительным взглядом.
– Извините. – Он подпустил добрую порцию сарказма. – Не расслышал ваше имя.
– Специальный агент по надзору Пирс Куинси, Федеральное бюро расследований.
– А, черт…
Рейни наконец улыбнулась:
– Забавно. Твой папаша сказал то же самое, когда я разговаривала с ним сегодня. Одно дело собачиться с местными и совсем другое – связаться с федералом. Этого себе даже твой отец не позволяет.
– Можете забрать велик.
– Шутки в сторону, Чарли. Расскажи нам про Дэнни О'Грейди.
– Что?
– Ты меня слышал. Мы хотим знать все, что ты когда-либо сказал Дэнни. И я бы на твоем месте выбрала вариант с полным сотрудничеством, потому что у нас есть несколько свидетелей, показаний которых вполне достаточно, чтобы ты проходил по делу как соучастник в убийстве. Тебе уже девятнадцать. Подстрекательство и соучастие в массовом убийстве – серьезное обвинение, и даже твой папаша, пусть он и бывший мэр, ничем уже не поможет. Судить будут как взрослого. Получишь на полную катушку, и на загородный клуб не рассчитывай – сядешь в настоящую тюрягу.
– Эй, эй, эй. – Чарли поднял руки, показывая, что наезд не пройдет. – Думаете, я как-то причастен к убийству тех девочек? Ну уж нет, не прокатит. У меня алиби. – Он посмотрел на Куинси. – А она милашка, если вы, конечно, понимаете, что я имею в виду.
– Что ты делал возле начальной школы? Или ребята постарше для тебя слишком круты? Они ведь и сдачи могут дать, а?
– Не понимаю, о чем речь. Просто люблю полазить по «джунглям», вот и всё.
– Не зли меня, Чарли. Я в последнее время недосыпаю, а утром мэр приказал закрыть это дело побыстрее. Так что не надо меня злить.
– У меня федеральный свидетель, – живо нашелся Чарли.
– Где? – Куинси посмотрел в небо.
– Вот же гадство. Я-то думал, у вас там все по правилам.
– У меня прямо-таки сердце разрывается, – заверила его Рейни. – Почему ты болтался возле начальной школы, Чарли?
– Потому. Просто так, со скуки, ясно? Потому что в этом Скукерсвиле можно от тоски сдохнуть. Потому что иногда развеяться хочется.
– И для этого тебе был нужен Дэнни О'Грейди? Чтобы развеяться?
Чарли пожал плечами.
– Дэнни – забавный парень. С большим потенциалом, если вы понимаете, о чем я.
– Не понимаю. Он хороший ученик, сообразительный, неприятностей не ищет. Потенциал? Я видела его в том, что в жизни он пойдет намного дальше, чем ты.
Чарли отвернулся от нее и с хитроватой усмешкой посмотрел на Куинси.
– А вы, агент? Вы же понимаете, что я имею в виду, а? Я о вас слышал. Крутой профайлер. Один из лучших. Это же вы взяли Джима Беккета. Ну же, покажите класс. Здесь все такие тормознутые. Хоть бы кто-то изрек что-нибудь интересное, а то ведь и уснуть можно.
– Говори, говори, – спокойно ответил Куинси. – Нам привычнее слушать. К тому же ты ведь любишь себя послушать.
– Скучные вы.
– Работа такая.
– Так что ты делал с Дэнни? – напомнила о себе Рейни.
– Ничего, ясно? Пользуюсь своими правами, по Первой поправке. Вы тут на меня налетели, а я на вас АСЗГС[14] натравлю. Уж они-то вам задницу начистят.
Рейни повернулась к Куинси:
– Так дело не пойдет.
– Да, парень очень воинственный, – согласился Пирс.
– Придется с этим что-то делать.
– Тронете волосок на моей голове, и мой старик засудит вас по полной программе.
– Для начала твоему старику придется отстоять в очереди. – Рейни снова повернулась к Куинси и задумчиво добавила: – Я вот думаю, куртка или волосы…
Куинси внимательно оглядел черную байкерскую куртку Чарли и его тщательно уложенные волосы.
– Куртка.
– О'кей.
Рейни шагнула вперед. Чарли попытался уклониться вправо, но она ухватила его за рукав и аккуратно развернула. Секундой позже черная кожаная куртка уже была в ее руках, а Чарли стоял с ошеломленным видом, открыв рот.
Рейни мило ему улыбнулась. В последние дни на нее частенько находило мрачное настроение. Ни малейшего желания возиться с такими вот кривляками. Ей до смерти осточертели размахивающие пистолетами и ножами сопляки, понятия не имеющие о смерти.
– Предлагаю поиграть, Чарли. Я буду задавать вопросы. Ты будешь отвечать. Куинси как эксперт будет оценивать твои ответы по степени правдивости. Если ему не понравится то, что ты говоришь, или ты снова меня рассердишь, я начну резать твою куртку. Будешь хамить, оторву рукав. Усек?
– Да это просто куртка. Я куплю себе новую.
– О'кей. – Рейни достала складной нож и нашла воротник.
– Стоп, стоп, стоп! – выпалил Чарли, не сводя глаз с воротника. На верхней губе у него выступили бисеринки пота. Куртка была старая, с эмблемой байкерской банды на спине. Он мог говорить все что угодно, но было видно, что Куинси и Рейни взяли его за живое. Куртка была частью образа, и без нее Чарли чувствовал себя едва ли не голым. Как Супермен без плаща.
– Итак, первый вопрос. Почему ты ошивался с Дэнни О'Грейди?
– Потому что он клевый парень, ясно?
– Дэнни – компьютерный гик[15]. Ты это имеешь в виду, когда говоришь, что он клевый?
– Не, не, не, – Чарли покачал головой. – Вы не просекаете. У него это в глазах. Он… типа как уже не сопляк. И… и… злой. Злой на своего папашу. Я такое сразу вижу.
– Ты увидел в Дэнни родственную душу? – сухо спросила Рейни.
– Вроде того.
– А Мелисса Авалон? – вмешался Куинси. – Она какая?
На этот раз Чарли ответил куда охотнее и откровеннее:
– Горячая штучка! Черт, вы ее видели? Отпад!
– Ты к ней подкатывал?
– Пробовал, конечно. – Чарли пожал плечами и сунул руки в карманы. Без куртки он определенно чувствовал себя не в своей тарелке. – Она… ну… ее отпугнуло, что я… ну… хорош собой. Кроме того… это я уже позже услышал… у нее свои правила насчет возраста. Западала на всяких чудаков.
– Ты в ней тоже родственную душу видел?
– Это вы про что?… А, насчет злости? Не знаю. Мне она какой-то сердитой не казалась. Это вам лучше у Дэнни спросить. Он с нею много времени вместе проводил.
– Он говорил тебе о своих чувствах к мисс Авалон?
– А там и без слов все было ясно. Парень в нее втюрился. У него это на лбу было написано.
– Авалон знала?
– Наверно. Думаю, ей такое было не в новинку.
– Как она относилась к Дэнни?
– Не знаю. Я в компьютерный класс не заглядывал.
– Дэнни знал, что она, как ты говоришь, западает на чудаков?
– Конечно. Я же сам ему и сказал. А вы что, думаете, Дэнни убил ее в порыве ревности? Ну тогда вы ничего не поняли. – Чарли покачал головой. Впервые он, похоже, говорил искренне и серьезно. – Дэнни умнее, чем вам кажется. Он знал, что она ему нравится, но она же была учительницей. И он понимал, что это значит. Обожай издалека – и точка. Не мечтал о доме с белым заборчиком. Что она мать его детишек. Парню, черт возьми, тринадцать лет.
– А те две девочки? – спросила Рейни. – Салли и Элис?
– Я их в глаза не видел.
– На похороны пойдешь?
Чарли пожал плечами:
– Старик заставит.
– А тебе их не жалко?
– Говорю же, я их не знал, так что меня не колышет.
– Считаешь себя крутым, а, Чарли?
– Это ж вы грозитесь мою куртку порезать.
– Вы с Дэнни говорили об убийстве?
– Мы много о чем трепались.
– Чарли… – Она подняла нож, потом куртку.
На скулах у него проступили желваки, и Рейни подумала, что сейчас он на нее бросится. Она поднесла нож к воротнику, и он сдался:
– Да. Говорили. А что вы хотите знать? Я сам иногда мечтаю, как бы стереть этот паскудный городишко с лица земли. Достать бы бомбочку, чтоб жахнуло посильнее, и – сайонара, бэби. Знаете, растения после ядерного холокоста становятся больше и крепче. Может, этому городу чего-то такого не хватает.
– И ты вел такие разговоры с тринадцатилетним мальчишкой?
– Только после того, как он рассказал, что хотел бы разрубить своего папашу на двадцать кусков и пропустить через блендер.
Рейни пристально посмотрела на него. Стиснула зубы. Но когда заговорила, не смогла справиться с гневом.
– Мальчишка говорит тебе, что хочет убить собственного отца, но тебе и в голову не пришло обратиться в полицию?
– К кому обратиться? К Шепу, его отцу? Или, еще лучше, к тебе? – Чарли недобро усмехнулся. – Чудная картинка, да? Полгорода до сих пор говорит о том, что ты сделала со своей мамашей. А что бы сделала с Дэнни? Послала ему почтой дробовик?
– Я свою мать пальцем не тронула, – горячо возразила Рейни. – А если бы сделала что-то такое, сидела бы в тюрьме, а не стояла здесь с тобой.
– Знаю, знаю, – с привычной лукавой ухмылкой сказал Чарли и заговорщически подмигнул. – Здесь же федерал. Не хочешь раскрываться. Все нормально. Но только мне, крошка, врать не надо. Я и сам все вижу. Ты здесь тоже член клуба крутых парней. Да что там, одна из учредителей.
– Последний вопрос, – поспешил вмешаться Куинси. Реплика Чарли насчет дробовика задела Рейни за живое, и он понял, что она готова сорваться. – Дэнни говорил, что у него есть друг в онлайне? Некто называющий себя No Lava?
– Компьютерный гик? Да, вроде бы. Дэнни всегда чем-то увлекался. Даже не представляю, как можно столько времени таращиться в экран.
– А какие-нибудь электронные письма ты видел?
– На кой черт они мне нужны?
– Дэнни этот No Lava нравился. Может, ты приревновал.
– Послушайте, я про этого No Lava впервые слышу. Честно говоря, имя какое-то чудное, как у какого-нибудь импотента. Дэнни нравились его письма, ясно? Началось это месяцев шесть или даже восемь назад – точно не помню. Он ходил такой возбужденный, рассказывал, что познакомился с кем-то в онлайне. И постоянно проверял эту свою долбаную электронную почту. Вот это я знаю, а больше ничего.
– Ты его поощрял, – негромко сказала Рейни. – У Дэнни своих проблем хватало, а ты подталкивал его к краю. Три человека погибли, и часть вины на тебе, Чарли. Тебе с этим жить.
– Да кого это трогает? По закону я свободен как птица. А теперь верните-ка мне курточку. Потрепаться с вами забавно, но некогда – у меня и своих дел хватает.
– Конечно. – Рейни улыбнулась ему. Потом подняла нож и одним движением срезала с куртки воротник.
Чарли вскрикнул. Куинси машинально шагнул вперед.
Рейни подняла воротник и через секунду выдавила из него себе на ладонь длинный полиэтиленовый пакетик с белым порошком.
– Героин. Примерно три унции. А это уже не просто владение. Поздравляю, Чарли. С точки зрения закона твои проблемы только начинаются.
– Чертова сука! Да как ты смеешь! Ты же ничем не лучше меня! Ты ничем не лучше любого из нас!
– Конечно, лучше, Чарли. Для сердитых в этом мире есть два выбора, и один из них – носить жетон.
Парень снова взвизгнул от злости, и Рейни с удовольствием затолкала его в машину.
Глава 20
Четверг, 17 мая, 21:05
У Рейни ушло четыре часа на оформление Чарли Кеньона. Она записала изъятый героин в журнал регистрации улик. Потом положила его в сейф, служивший в участке камерой хранения вещественных доказательств. Рейни уже заканчивала снимать у задержанного отпечатки пальцев, когда прибывший адвокат Кеньона-старшего заявил, что доказательство получено незаконно, посредством провокации. Рейни предъявила в качестве свидетеля агента ФБР. Фицсиммонс тут же перешел к оскорблениям. Она не имела права обыскивать Чарли Кеньона, ее действия – порча личного имущества – не имеют оправдания, и вообще при задержании нарушены все конституционные права, предусмотренные отцами-основателями, и многие другие.
Все это Рейни приняла легко и спокойно. После трех дней относительного хаоса эпизод с наркотиками воспринимался как нечто хорошо знакомое и даже на удивление успокаивающее. Она знала Чарли, знала Фицсиммонса, знала отца Чарли. Обычные подозреваемые, обычная бумажная работа, обычные преступления. Этот арест она могла бы провести с закрытыми глазами.
Два часа Рейни занималась тем, что формулировала рапорт о задержании и обвинение против Чарли. Закончив с документацией, вернулась в оперативный центр. Уже вытянулись тени, и офис встретил ее зловещей тишиной. Одиннадцатый час вечера; еще один долгий день этого долгого и странного дела.
Люк Хейз уехал в Портленд; даст бог, ему удастся поговорить с родителями Мелиссы Авалон. Сандерс отправился… Куда там отправляются Сандерсы? Может, расставлять в нужном порядке банки с супом в бакалейном магазине, а может, на какую-нибудь домашнюю вечеринку за чем-нибудь свеженьким. Куинси занялся поисками следов No Lava. Или взялся за Шепа. Что бы он ни обнаружил, она, скорее всего, узнает об этом последней. Рейни не знала, радоваться этому или огорчаться.
Сейчас она была одна, и тишину нарушало только гудение старого компьютера да жужжание кружащих в голове мыслей.
Сегодня Чарли вывел ее из себя. И не только своими обвинениями. Рейни знала, что думают и говорят о ней люди. Понимала, что скандальные слухи всегда предпочтительнее и соблазнительнее однозначного, непоколебимого факта. Это ее уже не трогало.
Он напугал ее своими замечаниями о Дэнни.
Только после того, как он рассказал, что хотел бы разрубить своего папашу на двадцать кусков и пропустить через блендер.
Эти слова не выходили из головы. Какая в них жестокость. Какая ярость. Она знала – такое случается. Бывают ночи, когда… Рейни помнила, как сидела, съежившись, в кладовке, избитая, дрожащая, с рассеченной губой и вкусом крови во рту. Помнила, как хотела, чтобы ничего этого не было. Помнила, как хотела, чтобы ей достало сил прекратить это все.
Фантазии. Как она вырастет, и мать наконец сожмется, съежится, усохнет. Как однажды ответит ударом на удар, может, хлестнет пожестче, и тогда мать раскается и заплачет: «Я не думала, что это так больно. Ей-богу, не представляла. Теперь я знаю и никогда больше так не сделаю».
Может, в этом и была вся разница. Терпя унижения и боль, Рейни никогда не забывала, что Молли – ее мать. И в основе ее фантазий всегда лежали любовь, прощение и надежда на то, что однажды, когда-нибудь, мать осознает, что делает. Расстанется с бутылкой. Обнимет свою малышку и скажет, что никогда больше не сделает ей больно. И тогда наконец-то Рейни успокоится в материнских объятиях, а все ее страхи уйдут.
Даже в худшие моменты она не желала матери смерти.
Чтобы она шагнула за край, требовалось что-то намного большее.
Рейни прошлась по тесной мансарде. Тело ныло, болела голова. Она не могла больше оставаться наедине с собственными мыслями. Что ей не помешало бы, так это хороший сон, приличный ужин и активная пробежка. Но время для бега было не самое подходящее, аппетит потерялся, а закрыть глаза она не решалась.
А что бы ты сделала с Дэнни? Послала ему почтой дробовик?
Нет, она бы сказала ему, что все понимает. Отвела бы на заднюю веранду, туда, где над ними высились бы сосны, где в глуши ухали бы совы и где трудно принимать себя всерьез, когда ты всего лишь песчинка в грандиозном плане миропорядка. Она дала бы ему выговориться. Выпустить зло, излить себя, открыть душу перед такой же израненной душой. А потом, может быть, и она бы открылась. Рассказала ему то, о чем никогда и никому не рассказывала. И они сидели бы на веранде, в окружении деревьев, и чистый горный воздух касался бы их лиц.
Может быть, ей и удалось бы спасти Дэнни О'Грейди.
Но ничего такого она не сделала. Они виделись недели за две до стрельбы в школе, и он показался ей бледным, нервным и чересчур резким с отцом. Но она, как и другие, не стала придавать этому значения, списав все на возрастные трудности. Беда ведь приходит только в плохие семьи. А что может случиться с самым обычным, таким милым мальчиком, как Дэнни?
Она не признала в нем родственную душу, не подставила плечо и теперь не знала, как будет жить с этим дальше.
Куинси сидел, согнувшись в неудобной позе, за лэптопом в узкой комнатушке отеля, когда в дверь постучали. Он работал уже третий час, пытаясь найти в Сети след No Lava. Болели глаза. Усталость копилась в плечах, сплетаясь в узлы размером с небольшие булыжники. При каждой попытке пошевелиться, устроиться поудобнее рахитичный стол начинал шататься, угрожая рухнуть и погрести под собой ноутбук. С полчаса назад он подсунул под ненадежные ножки несколько фотографий с места преступления – для лучшей опоры. Наверное, это могло сказать что-то и о его собственной жизни, но думать об этом не хотелось.
Стук повторился.
Куинси отодвинулся от стола, потер затылок и заглянул в зеркало. Белая рубашка, свежая и безупречно выглаженная утром, безнадежно смялась. Галстук валялся где-то на полу. На щеках темной тенью проступила щетина, волосы растрепались. В тридцать с небольшим все это играло в плюс, добавляя мрачной, загадочной сексуальности. Но сейчас, в сорок с лишним, он выглядел просто усталым.
Тридцать определенно лучше сорока. Да какого черта…
Куинси посмотрел в глазок и даже не удивился, обнаружив в коридоре Рейни.
Он открыл дверь. Секунду-другую они просто смотрели друг на друга.
Рейни сменила полицейскую форму на цивильную – потертые джинсы прямого кроя и свободный темно-зеленый свитер с высоким воротником. Вымытые волосы висели свободными прядями; свет коридорной лампы играл в них золотистыми и рыжеватыми искрами. Следов макияжа Куинси не обнаружил, и это ему понравилось – бледная кожа выглядела посвежевшей и нетронутой. Он мог бы коснуться пальцами ее щеки или губами – уголка рта.
Проведя вечер за лэптопом, Куинси узнал о Лоррейн Коннер вещи, о которых не мог и подумать, и понял, что ее прошлое таит в себе намного больше того, что открыто невооруженному глазу. Может, ничего, а может, кое-что. Он сомневался, что она расскажет всю правду, и думал, насколько опасно узнать все в последнюю минуту, когда будет уже слишком поздно.
Надо быть осторожным. Человек умный, логический, он лучше многих понимал темный потенциал человеческой природы. Но предупреждение не сработало. Она была здесь, в его комнате, и Куинси подозревал, что по его лицу гуляет довольная, легкомысленная улыбка.
– Привет, – с некоторым опозданием сказала гостья.
– Добрый вечер, Рейни.
– Работаешь?
– Заканчиваю.
– Правда? – Рейни сунула руки в задние карманы и уставилась в пол. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке, и эта ее стеснительность тронула его.
– Я как раз собирался заказать что-нибудь китайское. Не желаешь составить компанию?
– Я не настолько сильно проголодалась.
– Я тоже, но можно вместе притвориться.
Она прошла в комнату. Пирс попытался убрать с кровати бумаги – комната была маленькая, и сесть, кроме как на кровати, гостье было негде. Пока Куинси запихивал файлы в черную кожаную сумку из-под лэптопа, Рейни изучала экран.
– Ищешь No Lava?
– Да. У большинства интернет-провайдеров имеются разделы, где люди оставляют имя пользователя и определенную личную информацию. Вот я и думал, что, может быть, повезет. К сожалению, удача не на нашей стороне. Следующий шаг – получить судебное решение и связаться с провайдером напрямую.
– Прошлое Шепа ты уже проверил?
Куинси остановился, держа в руках четыре файла. Терять впустую время она не собиралась. Он положил папки в сумку и закрыл ее на молнию.
– Любишь ло-мейн?
– Заказывай что хочешь.
– То есть ло-мейн. – Пирс взял стопку карт-меню, оставленных Джинни возле телефона, перебрал их и остановился на «Великой Китайской стене». Потом поднял трубку и заказал ло-мейн и зеленый чай. Рейни в ожидании ответа не спускала с него глаз.
– Не думаю, что нам стоит заводить этот разговор, – сказал наконец Куинси.
– Значит, что-то нашел.
– Нет. Это лишь значит, что есть определенные профессиональные стандарты, и в данном случае мы имеем явный конфликт интересов. Шеп – твой друг. У тебя с ним давние отношения, – сказал Куинси, глядя ей в глаза.
– Я не спала с Шепом, – сухо ответила Рейни.
– Знаешь, многие здесь придерживаются мнения, что их с Сэнди брак разваливается именно из-за тебя.
– Между нами ничего не было. Не было и не будет.
– Он часто бывает у тебя и задерживается надолго.
– Знаю.
– Рейни…
– Люди просто треплются. Неужели ты этого еще не понял? Город маленький, большую часть года идут дожди, и коров здесь вдвое больше, чем людей. Когда делать особенно нечего, остается только трепать языком. Так есть, и ничего тут не поделаешь.
– Почему ты не рассказала мне про дробовик? На дробовике, из которого убили твою мать, были твои отпечатки. Но потом оружие исчезло из шкафа для улик, а когда непонятным образом вернулось, никаких отпечатков уже не было. Почему ты не сказала, что дробовик пропадал?
Рейни уже закрылась, отгородилась холодным, бесстрастным выражением, выдвинула подбородок, и даже глаза ее стали серыми, как сланец. Куинси знал, что это значит. Бойцовская стойка.
– Думаешь, я убила свою мать?
– Нет.
– Думаешь, я взяла и хладнокровно ее застрелила? Пришла из школы домой и к чертям собачьим снесла ей голову? Думаешь, я копия Чарли Кеньона, только в женском образе? Ничем не лучше Дэнни О'Грейди?
– Нет, я так не думаю, – мягко сказал Пирс.
– Тогда к чему это все? Прошло четырнадцать лет, я ни в чем не виновата, так зачем ворошить прошлое? Одно дело соседи – к их болтовне и косым взглядам я уже привыкла, – но от тебя такого не ожидала!
– Ты можешь мне поверить, – резко возразил он. – Я не твой напарник, которого легко смутить несколькими громкими словами. Я знаю – что-то случилось. Что-то случилось, Шеп помог тебе, и это вас связало, так? Что именно случилось, я пока не знаю. Может, мне и необязательно это знать, но между тобой и Шепом что-то есть. Это не какие-то профессиональные узы, вот почему тот факт, что ты осталась в школе одна с Шепом и Дэнни, выглядит очень сомнительным. Сандерс прав. Тебе следовало передать расследование кому-то другому. Думаю, ты и сама это понимаешь.
Рейни молчала, только поджала губы. Он застал ее врасплох. В самом начале Куинси спрашивал себя, почему такая умная женщина, как Рейни, держится за такую непрестижную и малооплачиваемую работу, и сегодня он получил ответ. Потому что работа давала ей контроль. Она трудилась бок о бок с приятными людьми, но ни один из них не совал нос не в свое дело. Рейни и мужчин, наверное, выбирала по своим параметрам, предпочитая физические достоинства интеллектуальным и сокращая отношения до минимума. Чтобы не отвечать на слишком много вопросов. Не подпускать никого слишком близко. Самозащита стала образом жизни.
– Я не могла отказаться от расследования, – бросила она вдруг.
– Потому что дала обещание Шепу?
– Да. – Она замялась. – Я обязана ему.
– Ты столь многим ему обязана?
– Шеп поверил в меня. Он настоящий друг, и я не могу его подвести. Но у меня тоже есть профессиональные стандарты, от которых я не отступлю. Нам всем приходится делать выбор на жизненном пути, и мы несем ответственность за то, что сделали. Если Дэнни застрелил девочек, он должен за это ответить.
– Уверена?
– Конечно, уверена! Ему самому не пошло бы на пользу, если бы мы стали его покрывать. Почему люди не понимают этого? Есть базовые человеческие потребности, в том числе восстановление справедливости. Позволяя детям уходить от наказания или защищая их от последствий собственных действий, мы вовсе не помогаем им. Секундная ошибка, безрассудность может обернуться пожизненной ненавистью и презрением. Она становится темным пятном, вечным напоминанием, проклятием, которое растет и растет, пока…
Она оборвала себя на полуслове, тяжело дыша, вцепившись взглядом в голубое покрывало, сжав кулаки.
– Кошмары? – спросил негромко Куинси.
– Да.
– Ты не ешь.
– Не могу.
– Но ты же понимаешь, что так нельзя.
– Ничего не могу поделать.
– Почему ты пришла?
Рейни посмотрела на него беспокойными глазами.
– Подумала, что надо поговорить.
Читать бесплатно другие книги:
