Когда падают яблоки Ярошинская Ольга
– Не выбрала, – возразила мама. – Еще не выбрала. И я не хочу, чтобы ты ее подталкивала.
– Ты же знаешь, что надо провести обряд, чтобы дар начал просыпаться.
– Вот именно. Никаких обрядов, – мама повернулась к Вале. – Летом мы переезжаем.
– Куда? – встрепенулась девочка.
– В Пинск. Не столица, но все же цивилизация. Я купила квартиру, возле парка, почти на набережной. Она небольшая, две комнаты, но очень уютная. В сентябре ты сможешь пойти в школу, как остальные дети. А то что это такое – ездишь в школу раз в четверть, на лодке, словно дед Мазай, ни компьютера, ни интернета, не в прошлом веке ведь живем! У тебя появятся подружки. Может, запишем тебя еще и в какой–нибудь кружок или музыкальную школу.
Мама щебетала, воодушевленно описывая прелести их будущей жизни, но Валя смотрела на бабушку. Та сдвинула брови, губы ее сжались в тонкую ниточку.
– А бабушка? – спросила Валя.
– Будешь навещать ее на каникулах. Иногда. – Мама подтянула к себе тарелку, взяла вилку. – Даже аппетит проснулся. Чудесная новость, правда?
***
Паша долго ворочался в широкой пустой кровати. Один раз он даже встал и заглянул в гостевую комнату, где спала Валя, но, прислушавшись к ее мерному дыханию, тихо прикрыл дверь и вернулся в спальню. Он налил себе вина, открыл жалюзи и долго стоял у окна, глядя в ночную мглу. Они с Любой построили этот дом, пройдя через все тернистые этапы строительства: сначала сама идея – тихий мирный городок, дети играют на зеленой лужайке, не загаженной соседскими собаками, потом выбор проекта, такого, чтобы удовлетворял и амбициям Павла, и стремлениям Любы к домашнему уюту, потом прораб с дурной привычкой отключать мобильный телефон… Когда дом обставили мебелью и переехали, обнаружилось полное отсутствие освещения вокруг него – не критично, но жить в кромешной тьме не хотелось. Павел посчитал бессмысленным тратиться на ремонт всех фонарей переулка – все равно через пару недель, а то и дней, их разобьют – уверял он. Жена говорила, что это подростки стесняются целоваться при свете и таким образом создают себе романтичный полумрак. Полумрак, как же, бушевал Паша, тут темно как у негра в ж… Люба делала строгие глаза – не при дочке, а маленькая Динка радостно улыбалась, демонстрируя первые зубки. Тогда Паша поставил два фонаря у дома. К его удивлению подростки их пощадили. И вот сейчас два бледно–желтых круга света напоминали ему глаза огромной кошки, затаившейся во тьме, беспросветной, как вся его жизнь. И казалось, что за границей зыбкого света нет ничего – одна лишь бесконечная ночь, и весь его дом кто-то острым ножом отрезал от мира, где есть солнце, где люди радуются жизни, где от нового дня ждут чего–то прекрасного, где все так, как должно быть. Наконец Паша решил лечь в кровать, уверенный, что сегодня ему не удастся заснуть, и тут же провалился в свой самый страшный кошмар.
Солнечный зайчик пляшет у него на щеке, дразня ресницы ярким светом. Тюль в легкомысленные ромашки колышется, он почувствовал легкий укол недовольства – Люба снова оставила форточку открытой, а ведь у него больное горло. Недовольство тут же прошло, когда он представил, как сейчас повернется к ней и увидит разметавшиеся рыжие кудри, легкий румянец, делающий ее совсем молодой. Он по старой привычке слегка подует на ее лоб, и губы жены дрогнут, а зеленые глаза в обрамлении золотистых ресниц сонно приоткроются. Люба потянется к нему и станет разглаживать поцелуями следы от подушки, отпечатавшиеся на его щеке. Паша редко ворочался во сне, обычно он просыпался в той же позе, в которой засыпал, и его крепкий сон часто становился поводом для семейных шуток. Он перевернулся на бок, предвкушая обычные утренние радости, и солнце исчезло.
Темно-багряные щупальца ползут к нему по белой простыне. Любины руки вскинуты вверх, за ними тянутся две запекшиеся полосы, два кровавых крыла. Глаза широко раскрыты. Рот застыл в безмолвном крике. Паша кидается к ней, трясет за плечи, целует бескровные губы. Ее голова запрокидывается под неправдоподобным углом, тяжелые капли срываются на промокшую насквозь подушку, и Паша разжимает руки. Люба падает, повернув голову, будто не желая его больше видеть, узкая алая полоса на шее распахивается как звериная пасть. Он отворачивается, не в силах сдержать рвущий грудь крик. Настежь распахнутая дверь детской, любимая кукла Динки, без которой девочка отказывается засыпать, неловко лежит на пороге комнаты. Детская кроватка пуста...
Паша проснулся от собственного крика и сел, стараясь унять дыхание. Он быстро содрал бинт с ладони и привычным движением вдавил палец в старую рану. Стиснув зубы от вспышки боли, он ногтями раздирал подернувшуюся тонкой коркой сукровицу. Через несколько дней после убийства жены и похищения дочери, когда он был на грани сумасшествия, Павел обнаружил, что физическое страдание может ненадолго вытеснить душевную боль. Тогда он впервые воткнул кухонный нож себе в ладонь. Проворачивая коричневую деревянную рукоятку, он орал от боли, но в то же время чувствовал огромное облегчение. Это стало его спасением. Днем у него еще получалось вытеснить воспоминания с помощью работы, алкоголя, продажных женщин, но ночью он оставался беззащитным перед старым кошмаром. Павел привычно перевернул влажную подушку другой стороной, прижал израненную руку к груди и закрыл глаза, тихонько поскуливая, как старый больной пес.
Вале снился сон. Она кралась по еловому лесу, прячась за колючими ветками, погружая босые ступни в мягкий мох. Огибая высокие заросли малины, она губами сорвала сочную ягоду и раздавила ее языком. Девушка зажмурилась от наслаждения, но не стала задерживаться. Запах манил ее дальше – терпкий аромат жертвы, которая пытается убежать. Ноздри Вали затрепетали как у хищника, преследующего добычу. Она явственно видела след – запах прозрачной голубой лентой плыл по воздуху, переплетаясь с лучами солнца, спускающимися нитями сквозь густые кроны деревьев.
– Ты был здесь, я чувствую тебя, – прошептала она. Лес подхватил ее слова, понес дальше в шелесте листвы, шуршании травы... Девушка прибавила шаг, она знала, что надо торопиться и бежала все быстрее и быстрее, легко уклоняясь от веток. Она едва успела остановиться перед обрывом, взмахнув руками и удержавшись на самом краю. Внизу шумела река, разбиваясь на порогах, кружась веселыми белыми бурунами. Девушка заметила в воде гибкое тело речной форели, поднимающейся вверх по течению. На другом берегу стоял мужчина. Валя глубоко втянула воздух, прикрыв глаза. Это его запах вел ее. Мужчина смотрел на девушку, но она не могла разглядеть его лица. Мешал свет, льющийся из его глаз. Валя почувствовала тепло, поднимающееся от пальцев ног, наполняющее ее как сосуд, в груди появилось легкое приятное покалывание, горло сжали слова, рвущиеся наружу, но она не могла произнести их.
– Найди меня, – услышала Валя, а затем мужчина исчез в тени деревьев.
Солнечная змея, обвившая тугими кольцами сердце девушки, стремительно разворачивалась и уползала вслед за мужчиной, оставляя в груди зияющую пустоту.
– Постой! – крикнула Валя, обретя дар речи. – Покажи мне свое лицо!
Но на другом берегу уже никого не было. Лишь покачивались серо-зеленые ветки старой ели.
Часть 3
Андрей Синицын шел к своему работодателю с еженедельным визитом, сутулясь под тяжестью невыполненного долга. Он знал, что Павел Остров ждет от него чуда – найти его дочь, пропавшую два года назад, – и его тяготило то, что он не смог этого совершить. Пока что – неизменно добавлял Андрей, он никогда не терял веры в свои силы. С самого детства его восхищали сказки, в которых третий, младший сын, на которого никто не возлагал особых надежд и даже родители считали дурачком, завещав ему в лучшем случае облезлого кота, совершал немыслимые подвиги, побеждал драконов и обводил вокруг пальца седовласых колдунов. И получал награду в виде половины царства и коня в придачу – то бишь контрольный пакет, а также прекрасную принцессу.
Андрея угораздило родиться третьим сыном. Вместо долгожданной доченьки, для которой заранее выбрали ласковое имя Анечка, матери вручили еще одного орущего пацаненка. Из роддома его выносили в светло–розовом кульке и чепце с кружевными оборками. Мама Андрея, которая раньше шла на поводу у мужа и воспитывала двух старших сыновей в строгости, вылила на младшего сына всю нерастраченную нежность. Она и привила ему любовь к сказкам. Отец же так возгордился выполненной им мужской функцией – шутка ли, три сына – что ушел отмечать рождение младшего, да так и не вышел из запоя. За пару лет из видного работящего мужика он превратился в затюканного алкаша со стеклянными глазами и вечно дрожащими руками, а потом и вовсе тихо помер у подъезда.
Старшие братья относились к Андрею как к своей собственности. Никто на улице и глянуть косо на него не смел, так как мог нарваться на их крепко жалящие кулаки. Бить Андрея – только их привилегия. Жаловаться маме смысла не было, ведь на следующий день братья с удвоенным азартом наминали ему бока. И Андрей выбрал другую тактику – целый день он пропадал в школе, с готовностью соглашаясь на дополнительные занятия, будь то математика или английский язык, записывался на все бесплатные секции от плаванья до борьбы и даже был замечен в кружке юных рукодельниц. Хотя самым любимым его времяпровождением оставалось чтение интересной книги у мамы под боком.
Со временем занятия спортом дали результат, и однажды он смог дать отпор братьям, расквасив обоим носы. К его удивлению, они не разозлились, напротив, одобрительно похлопали его по спине, размазывая кровавые сопли по физиономиям, а потом еще и рассказали всем друзьям, что из Андрюхи таки вышел толк. А тот и вправду вырос в справного богатыря, вымахав под два метра, раздавшись в плечах, и сохранив добрый нрав и оптимизм.
После армии Андрей поступил в школу милиции, а потом устроился работать по специальности. Где еще предоставляется столько возможностей для геройства? Но на деле служба оказалась бестолковым времяпровождением, где больше времени тратилось на отчеты и пустую болтовню, чем на борьбу с преступниками. Нет худа без добра – за время работы в милиции Андрей, не особо утруждаясь, смог получить юридическое образование. Промаявшись несколько лет и окончательно разочаровавшись в своей работе, он написал заявление по собственному желанию и открыл частное детективное агентство. Вот где его должны были ждать настоящие приключения! Там, где госорганы оказываются беспомощны, приходит он – одинокий герой, гроза криминального мира – и вмиг побеждает плохих парней, которые начинают дрожать от одного имени Андрея Синицына. Черный Плащ и Чип и Дэйл в одном лице, – издевался он сам над собой, принимая очередного клиента – ревнивую жену, умоляющую прижать к ногтю блудливого мужа, или директора, сомневающегося в благонадежности сотрудника. Хорошую репутацию Андрей заработал быстро, он действовал аккуратно и эффективно, так что дела его шли в гору, и вот ему представилась возможность совершить настоящий подвиг. И как назло – никаких зацепок. Дочка Павла Острова как сквозь землю провалилась. Если бы Андрей не был таким неисправимым оптимистом, он бы согласился со своими предшественниками, которых нанимал Павел, в том, что девочка давно мертва. В глубине души детектив знал, что и работу эту он получил только потому, что разделил веру отца в то, что Динка жива, что она где–то дышит, смеется и плачет, играет в куклы и, может быть, еще смутно помнит отца.
Андрей нажал на кнопку звонка сбоку от ворот и посмотрел в черный объектив камеры, направленный на него сверху. Если бы Павел принял такие меры безопасности два года назад, размышлял он, возможно, трагедии удалось бы избежать. Хотя Андрей и сомневался. Убийца проник в дом совершенно беспрепятственно, на дверях не осталось следов взлома. По лестнице тянулся кровавый след, даже на крыльце обнаружили капли. Входную дверь преступник оставил настежь распахнутой. Милиция не нашла отпечатков. Осталась пара смазанных следов, по которым не смогли определить размер. Разрез на горле был глубокий и ровный. На зубах Любы нашли несколько ворсинок – серая шерсть. Вероятно, ей зажимали рот рукой в серой шерстяной перчатке. Орудие убийства преступник забрал с собой, вместе с маленькой Динкой. Павел при этом даже не проснулся. Вывод напрашивался сам – действовал профессионал, которого вряд ли остановили бы камеры и старый охранник. Где–нибудь у ворот убийцу наверняка поджидала машина с водителем. Испуганная девочка могла бы поднять крик на весь квартал, и преступнику нужен был сообщник, чтобы помочь ее утихомирить. Но если убийца оглушил Динку, то он мог справиться и в одиночку, бросив ребенка на заднее сиденье или в багажник. Конечно, он мог вынести из дома уже труп девочки, в таком случае у него вообще не возникло бы проблем по дальнейшей транспортировке маленького тельца, но эту версию Андрей не хотел рассматривать.
Ворота перед ним открылись, и он направился к крыльцу.
– Доброе утро, Андрей, – поздоровался Прохор.
– Здравия желаю, – ответил тот, отметив, что охранник выглядит подозрительно довольным. – Как жена, как дети?
– Все живы–здоровы, слава Богу. Проходи в кабинет, дорогу знаешь, провожать не буду.
Андрей повесил спортивную куртку на вешалку и заметил на ней скромное пальтишко.
– У Павла гости? – поинтересовался он.
– Может гости, а может и нет, – туманно ответил охранник, прячась в закутке. – Ты иди, он тебя уже заждался.
Андрей вошел в кабинет, предварительно постучав в двери, и в очередной раз восхитился библиотекой, собранной хозяином. На деревянных полках английских шкафов, высившихся до потолка, книги были расставлены по определенной системе – вот тут французская литература, а тут – Чехов, но кое–где словари стояли вперемешку с детективами в мягких обложках и методичками по высшей математике. Бросались в глаза яркие переплеты сказок для самых маленьких и целый стеллаж книг для детей постарше – Незнайка соседствовал с Гарри Поттером, а Пеппи Длинный Чулок с «Динкой» Осеевой. Эти книги выглядели совсем новыми, ни разу не читанными, видно, Павел покупал их дочке «на вырост», догадался детектив. Оконное стекло в кабинете было витражным – золотые переплетающиеся ирисы с полураспустившимися бутонами. И свет, проникающий в окно, тоже становился особенным, золотым, так что даже в такой хмурый осенний день кабинет казался залитым солнцем. Андрей слегка позавидовал Павлу, что тот может в любой момент зайти в эту чудесную комнату, вкусно пахнущую бумагой, долго рассматривать книги, трогая упругие обложки, взять стремянку, притаившуюся в углу, и залезть повыше – наверняка там самое интересное, выбрать старый приключенческий роман, с драками, интригами и роковой любовью, и читать его до вечера, отрываясь лишь на то, чтобы хлебнуть чаю с капелькой согревающего бальзама. А можно выбрать книгу про путешествия отважных героев и отмечать их передвижения на большом глобусе старинной работы, если, конечно, речь не идет о хоббитах и Средиземье.
Павел сидел за массивным столом, опираясь острыми локтями на полированную поверхность столешницы, на стеллаже за ним виднелись книги по экономике. «Глупость несусветная эта ваша экономика, – легкомысленно подумал Андрей. – Надо тратить меньше, а зарабатывать больше – вот и весь секрет». Возле окна он заметил девушку, сидящую к нему вполоборота, золотые блики витража заблудились в ее волосах, скользили по щекам. Гостья Павла листала книгу в толстой обложке, останавливаясь ни с того ни с сего посередине и улыбаясь, будто встретив старого знакомого. «Подругу завел, – решил детектив – Вот чему Прохор радуется. Ну и правильно. Жизнь продолжается». Валя повернулась, и Андрей вдруг почувствовал, что его сердцу стало тесно там, где оно до этого момента с комфортом помещалось. Оно забилось как дикая птица, попавшая в клетку, разгоняя кровь, волной захлестнувшей голову, и сыщик покраснел как мальчишка – и щеки, и уши пунцово зарделись, так что Андрею пришлось наклониться, будто бы завязать несуществующий шнурок на кроссовках с липучками, чтобы скрыть смущение. «Этого не может быть», – подумал он.
Перед окончанием школы Андрей вместе с мамой ездил к тетке на юг Беларуси. Он уже толком не помнил, чем был вызван их визит – то ли родился кто-то, то ли женился. Но сама поездка ему запомнилась. Во–первых, они поехали вдвоем с мамой. Братья как-то откосили от родственного визита, предвкушая радость свободы от маминого контроля, и Андрей не стесняясь сидел с книжкой рядом с мамой на узком сидении плацкартного вагона, прижавшись к теплому боку и поджав колени. Во–вторых, Беларусь впечатлила его аккуратностью, уютом, отзывчивостью жителей. И, в–третьих, Андрей тогда впервые влюбился.
Пареньку удалось вырваться из цепких объятий многочисленных тетушек и отправиться на прогулку по Пинску. Он погулял по местному парку, завернул во Францисканский костел, в маленькой кафешке со странным названием «Ласунак» полакомился сладостями по смешной цене. Прихватив пару пирожных и для мамы, он вышел на набережную. Река Пина неспешно катила мутные воды, огибая старую ржавую баржу, умершую у противоположного берега. Мимо проплыли плечистые парни на байдарках. А потом ноги сами понесли Андрея к большому прогулочному катеру.
– Давай, пацан, запрыгивай, – предложил мужчина, отвязывающий трос от каменного выступа.
– Билета нет, – замялся Андрей.
– Пирожным угостишь?
И вскоре Андрей уже стоял у бортика, зажмурившись от удовольствия. Солнце светило ему в лицо, вода пенилась у белоснежных бортов, и жизнь казалась восхитительно прекрасной. Он облазил весь катер, напросился в капитанскую рубку и даже подержал штурвал, познакомился с матросами, которые были рады похвалиться умениями перед восторженным пареньком и научили его вязать хитрые морские узлы. Когда катер огибал последнюю заводь, поворачивая назад, мальчик стоял у бортика, воображая себя пиратом, морским волком, изучающим таинственную бухту на предмет затонувших кораблей. И вдруг в нескольких метрах от катера вынырнула девочка, по виду на пару лет младше Андрея. Длинные волосы расплывались невиданным цветком, сильные руки уверенно и быстро рассекали воду. Девочка снова нырнула и потом с удовольствием отфыркалась. Андрей услышал тихий довольный смех. «Русалка!» – осенило его. Он едва не вывалился за борт и хотел позвать незнакомку, но не решился. Зато она повернулась к катеру и, заметив мальчика, улыбнулась и помахала ему рукой. Андрей тоже махнул ей, несмело улыбаясь. Русалка поплыла к берегу, от которого катер удалялся все дальше, и Андрей увидел, как девушка выходит из воды. Он не успел расстроиться, что у русалки нет хвоста – девушка была полностью обнажена. Она вытянулась на большом плоском камне, закинув руки за голову, и Андрей не сходил с места, пока заводь не исчезла из вида.
Он никому не рассказал о необычной встрече, даже маме. Но когда вернулся домой, нарисовал портрет незнакомки. Цветными карандашами он изобразил большие серо–голубые глаза девушки, изгиб пухлых губ, разметавшиеся русые волосы. Замирая от волнения, он выводил на бумаге полукружия маленьких грудок со сжавшимися от прохладной воды розовыми сосками. Когда Андрей переезжал из отчего дома в отдельную квартиру, он нашел детский рисунок и не смог его выбросить. Глупо улыбаясь, он тогда вложил портрет русалки в папку с документами и забрал с собой.
И вот теперь та самая, он почти готов поклясться, незнакомка сидит в кабинете его клиента, как у себя дома. Наметанным взглядом Андрей охватил и легкую растрепанность волос, и сонную припухлость глаз. На щеке у девушки до сих пор виднелся след от подушки, а на ногах красовались розовые тапочки. Очевидно, она здесь ночевала. Андрея обожгло волной ревности.
– Валя, познакомься, Андрей Синицын – детектив, – представил его Павел, указывая гостю на кресло, – я тебе о нем рассказывал. Андрей, это Валя. Она вызвалась помочь в нашем деле.
Девушка протянула Андрею руку, с интересом разглядывая посетителя, и он пожал маленькую ладонь, постепенно успокаиваясь.
– Так вы из милиции? – спросил детектив.
– Нет, – Валя внимательно изучала мужчину. – Ваше лицо мне будто бы знакомо, – заметила она.
– Я посредственный тип, меня часто с кем–то путают, – улыбнулся Андрей.
Девушка с сомнением посмотрела на него. Вряд ли такого забудешь. Высокий, плечистый. Темные волосы коротко подстрижены, но над самым лбом все равно виден вихор. Черты лица грубоваты, нос слегка скошен в сторону. Внимательные умные глаза и мальчишеская улыбка – подкупающее сочетание.
– Чем же вы можете помочь? – уточнил Андрей, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом. «А вдруг это та самая девочка? Вдруг она меня тоже запомнила?» – встрепенулся он. «Ага, и нарисовала», – услужливо добавил внутренний голос.
– Я попробую устроиться на работу в фирму, где работала Люба. Ее убил кто-то из ее окружения.
– Откуда такая уверенность? Милиция неоднократно опрашивала всех ее коллег. Главное – нет мотива. А без мотива – нет преступления, – Андрей уселся в массивное кожаное кресло и вытянул длинные ноги, исподволь рассматривая девушку. Глаза те, кругленький носик, а вот был ли у русалки такой редкий серебристый оттенок волос, заплетенных сейчас в косу, – трудно сказать, тогда волосы выглядели темнее от воды. Скорее всего, просто похожа, уговаривал он себя. Андрей заставил себя смотреть в точку между бровей Вали. Именно там, как пишут, находится третий глаз, и если туда смотреть, то это позволяет наладить ровные отношения с человеком, кроме того, если сосредоточенно пялиться в лоб, то глаза не будут спускаться ниже – на нежные губы, выпуклые холмики грудей, угадывающиеся под дурацкой синей байкой, стройные ноги, обтянутые вытертыми джинсами.
– А почему вы думаете, что ее убили именно конкуренты Павла? – с вызовом спросила девушка.
– Потому что это почерк профессионала. Помните кадр из «Крестного отца»? Голова лошади в постели… – Андрей встретил взгляд Павла и осекся. – К тому же непонятно, зачем красть ребенка, если все затевалось ради Любы. Смерть – достаточная месть, не так ли? Нет, все делалось из–за Павла. Ребенок – это идеальный рычаг для манипуляций. Я думаю, просто не пришло время, не подвернулось достаточно выгодной сделки, в которой на чашу весов можно поставить Динку.
– Павел, прости, если я неправильно поняла, – извинилась Валя, – но ведь ты не мафиози, не связан с криминальными структурами и даже не олигарх. Неужели ты так насолил кому–то своими айтишниками? У тебя вообще есть конфликты с конкурентами?
– Это долгая история, – замялся Павел. – Мы начинали втроем – я, Саня Берговц и Аслан. Мы со школы дружили. В какой–то момент наши дороги разошлись. Всем хотелось власти и не хотелось делиться. Как это ни печально, дружба не выдержала испытания деньгами. Мы поделили бизнес. Саня стал производить программные продукты. Насколько я могу судить, дела у него идут ни шатко, ни валко: у нас в стране такая специфика потребителей – если можно украсть, то покупать никто не будет, а взламывать программные продукты наши хакеры умеют и любят. Вот и получается, что через неделю после выхода очередная новинка Берговца уже лежит в свободном доступе в Интернете. Аслан у нас был чем–то вроде крыши – утрясал вопросы с рекетом, ментами, проверками, конкурентами. Когда мы делили бизнес, он забрал себе нашего лучшего программиста, мы звали его Жека Мегамозг. Худой, жалкий, вечно от него потом несло, глаза огромные за очками, такой, знаешь, безумный профессор. И крыша у него слегка набекрень была уже в то время, все ему казалось, что кто-то против него что-то замышляет. Вот Аслан и использовал эту его манию на полную катушку. Жека ему создавал совершенно потрясающие программы безопасности офиса.
– Это как, – не понял Андрей. – Жучки устанавливал?
– Нет, не в том смысле. Вот представь себе обычный офис, – пояснил Паша. – У всех компы. И начальство не желает, чтобы хоть какая-то ценная информация с этих самых компов утекала. С помощью Жекиных программ можно легко отследить каждый чих любого сотрудника в Интернете. Исходящие письма, отзывы на форумах, посты в блогах – все автоматически проходит проверку на ключевые слова. Не говоря уже о базовых моментах, вроде ограничения доступа на развлекательные сайты, отслеживания времени прихода–ухода сотрудников и возможности в любой момент посмотреть, что отражается на любом мониторе. Мечта параноика, короче. Но крыша у Жеки скоро съехала совсем, и теперь по полгода Аслан оплачивает ему пребывание в психиатрических лечебницах, чтобы следующие полгода эксплуатировать Жекины таланты, а потом по новой отправить его в психушку. Причем у меня такое чувство, что это взаимосвязано. То есть, если бы Жека занялся чем–нибудь другим, то и психика его могла бы окрепнуть. А так – замкнутый круг. Организовать нормальный коллектив Аслан не может, поскольку сам ни в программировании, ни в бизнесе ничего не понимает. Вроде, в последнее время он погряз в криминале. Крышует кого–то, разборки устраивает. Слухи доносятся, все же были друзьями.
– То есть ты оказался самым успешным из вас троих? – уточнила Валя.
– Так и есть, – подтвердил Павел. – Я ориентируюсь на западных потребителей, они платят лучше и исправнее. Не продукты выпускаю, а оказываю услуги, в основном, продвижение сайтов, то есть и затрат почти никаких. Команда подобралась хорошая, гениев нет, но все крепкие середнячки. Работают качественно и в срок. За несколько месяцев до убийства Аслан и Саня приходили ко мне с предложением снова замутить совместный бизнес, но я отказался. Аслан был недоволен, сказал, что я пожалею.
– Вот они и решили отомстить, – подхватил Андрей.
Павел нахмурился и тоном, не терпящим возражений, приказал:
– Андрей, возможно, ты и прав. Отношения с Асланом и Берговцем у меня напряженные. Хотя мне не хочется верить, что мои бывшие друзья могли так поступить. Но я бы хотел, чтобы ты оказывал содействие Вале. Возможно, ей понадобится какое–то разъяснение или помощь. Она не профессионал и даже не любитель.
– Простите, если я лезу не в свое дело, но чем тогда Валя может нам помочь? Почему она?
– Потому что так сложились обстоятельства, – отрезала девушка. Она смотрела в окно отсутствующим взглядом и вдруг добавила. – Беги за кошкой. Серая кошка с пушистым хвостом. Следуй за ней.
– Это что сейчас было? – удивился Андрей.
Валя повернулась к нему, серо–голубая радужка глаз почти исчезла из–за расширившихся зрачков.
– Предчувствие. – Она вдруг смутилась. – Простите. Может, это и глупость. Я редко вижу что-то наяву, а не во сне. Но тут такой яркий образ. Если вдруг увидите такую кошку...
Мужчина с иронией посмотрел на девушку, та опустила голову, рассматривая свои носки веселенькой полосатой расцветки, выглядывающие из тапочек. Он повернулся к Павлу в поисках поддержки. К его удивлению, тот смотрел на Валю с восторгом.
«Ууу, как все запущено», – оценил ситуацию Андрей.
– Хорошо, без проблем. Помощь и серая кошка, – он достал визитку и протянул Вале. – Звоните в любое время.
Девушка взяла маленький бумажный прямоугольник, повертела его в руках, набрала номер на обшарпанном мобильном телефоне и, дождавшись трели в кармане джинсов Андрея, нажала на сброс.
– Теперь у вас тоже есть мой номер.
Андрей замялся, но все же спросил у Павла:
– Вы это серьезно? Видения? Экстрасенсы? Вы в это верите?
Мужчина пристально посмотрел на Андрея, и тому вдруг стало стыдно. Он уже не хотел знать ответ, но Павел прервал затянувшееся молчание:
– Я готов поверить во что угодно. Ангелы, вещие сны, инопланетяне, осьминог–предсказатель – мне плевать. И да, я верю, что в мире существует что-то такое, что мы не осознаем до конца. Валя мне показала картину из прошлого, моего прошлого, которую она никак не могла подсмотреть… Я ей верю. Точка. Больше это не обсуждается, – он потер лицо ладонями. – Новости есть?
– Берговца пришлось отсеять, – ответил Андрей. – Я проник в доверие к его экономке. Она достала ежедневник. Вот отсканированные страницы за два месяца до и после… происшествия, – протянул он кипу бумажных листков. – Никаких подозрительных записей, страницы не вырваны. И у него все–таки пять детей. Экономка божится, что Берговц бы так не поступил.
– Это субъективные наблюдения старой тетки, – нахмурился Павел, просматривая бумаги.
– Она не старая, – смутился Андрей и продолжил. – Тем не менее, зацепок нет. Так что в ближайшие пару недель я сосредоточусь на Аслане Мамбекове.
– Связь с экономкой поддерживай на всякий случай, вдруг что, – то ли посоветовал, то ли приказал Павел.
– Буду ей периодически звонить, – уклончиво пообещал детектив. Экономка, полноватая женщина ближе к сорока, от которой пахло ванилью как от свежей булочки, когда она лежала расслабленная в его постели, стала вдруг расплывчатым эпизодом из прошлого. Сейчас, когда на Андрея пристально и серьезно смотрели серо–голубые русалочьи глаза, ему стало нестерпимо стыдно за случайный роман, хотелось объяснить, что обычно он не соблазняет свой источник информации, и совсем по–детски крикнуть «она первая начала».
– Есть еще одно предложение, – высказал давно крутившуюся мысль Андрей. – Что если нам попробовать спровоцировать похитителей, выманить из норы. Если моя версия верна, и они прячут Динку в качестве джокера, можно придумать какую–нибудь выгодную сделку, которую они захотят у вас перехватить. Я не в курсе тонкостей вашего бизнеса – новый сайт, программа, что-нибудь такое, что они захотят заполучить.
– Попробуем, – Павел задумался, потирая небритый подбородок. – Идея хорошая, почему я сам до этого не додумался? Я этим займусь. На следующей неделе как обычно? – он встал, протягивая руку Андрею, давая понять, что встреча окончена. – Еженедельная сумма поступит на счет после обеда.
– До свидания, – Андрей кивнул Вале и пожал Павлу руку.
– Пока, – улыбнулась ему девушка, мгновенно превратившись в ту самую девчонку, ныряющую в мутной речной воде.
– Пока, – хрипло ответил Андрей и, чувствуя, что снова краснеет, торопливо закрыл за собой дверь.
Он прислонился лбом к одной из прохладных мраморных колонн, высившихся в зале, и постоял так немного, успокаивая разгоряченную голову. Повернувшись, он увидел, что Прохор с интересом за ним наблюдает.
– Перегрелся? – с наивной ехидцей спросил охранник.
– Угу, солнечный удар, – пробурчал Андрей, направляясь к выходу и подхватывая куртку с вешалки.
– Ну–ну, – Прохор многозначительно посмотрел на октябрьское небо с клочьями серых дождевых туч и выпустил посетителя.
Павел тем временем полистал затертый блокнот и открыл его на букве «Ш».
– Вот, Люба записала. Номер телефона, на букву «Ш», потому как шеф, наверное, – показал он Вале размашистую запись розовым фломастером.
– А имя–отчество где?
Павел нахмурил лоб:
– Видишь ли, – с легким раздражением сказал он, – Люба не любила придерживаться каких–то правил, даже номер телефона не могла записать нормально – с именем и фамилией. А директора ее звали то ли Иван Леопольдович, то ли Леопольд Иванович. Кот точно там был и что-то такое народное. Точно, Леопольд!
Девушка набрала на телефоне, с дисковым набором и витиеватыми латунными украшениями на трубке, номер Любиного шефа. Паша нажал кнопку громкой связи, несмотря на древний вид, телефон оказался вполне современным по функциям. После нескольких длинных гудков раздался заспанный голос.
– Алло.
– Здравствуйте. Я хочу у вас работать, – уверенно объявила девушка.
В трубке задумались.
– А это кто, собственно?
– Валя. А вы Леопольд Иванович?
– Лев Семенович. Валюша, хм, вы уверены, что звоните по правильному номеру? – засомневался голос.
– Да, Лев Семенович, я абсолютно уверена, что именно вы мне нужны.
– Дело в том, что у меня на фирме нет вакансий.
– Я уверена, что когда мы встретимся, вы найдете для меня место, – заявила Валя, не обращая внимания на озадаченный взгляд Павла, удивленного ее манерой вести деловой разговор.
– Вот как. Это интересно, интересно. Ну что ж, Валюша, сегодня в часика два я готов с вами пообщаться. Адрес вы знаете?
Девушка вопросительно посмотрела на Павла, но тот виновато покачал головой.
– Диктуйте.
Записав на том же листке блокнота адрес офиса, Валя попрощалась и положила тяжелую трубку на рычажки
– Ты меня поражаешь, – развел руками Паша. – Прешь как танк – напролом.
– Я тебе уже говорила, мне надо распутать это дело, – Валя интонацией выделила слово «надо». – Знаешь, Павел, я всю жизнь провела в такой провинции, что тебе, наверное, и представить тяжело. Иногда я по пол года вообще не видела других людей, кроме мамы и бабушки. Я читала книги, где люди любили, страдали, жили, чувствуя себя неведомой зверушкой.
– Чебурашкой что ли? – уточнил Паша.
– Типа того, только тот в итоге нашел и друзей, и врагов, и вообще – самоопределился. А я все двадцать лет не могу понять, для чего я родилась на свет.
– Двадцать?
– К тому же бабушка всегда говорила – делай то, что должна, всегда стоит хотя бы попытаться, и если ты идешь правильной дорогой, ветер будет попутным. А еще – кому дается, с того и спросится.
Паша залюбовался девушкой, она так воодушевилась, рассказывая о своих устремлениях.
– Послушай, Валя, ты ведь не собираешься идти на собеседование в этом, – насторожился вдруг Паша, рассматривая джинсы девушки и синюю байку с гномом на животе.
Девушка осмотрела свой наряд и задумалась.
– Вообще–то у меня есть вторая кофта, но она тоже выглядит не особо солидно, если ты об этом. Пойдешь со мной по магазинам? – заметив, как напрягся Павел, она поспешно добавила. – Я сама все куплю, у меня есть деньги. Просто я не слишком разбираюсь в моде.
– Я тоже, – Павел постарался вытеснить на задворки сознания паскудную мыслишку, что Валя затеяла все это, чтобы раскрутить его на бабки.
Он дважды нажал на звонок рядом с выключателем и через минуту в кабинет заглянул водитель.
– Звали?
– Юра, ты парень молодой, разбираешься, что сейчас женщины носят? – в лоб спросил Паша.
– А то, – глумливо усмехнулся тот.
– Я так и думал. Окажи услугу, – попросил Павел, – прогуляйся с Валей в ближайший магазин. Представь себе, она в этом отношении девушка темная, – он подмигнул Вале.
– Ноу проблем, – приосанился Юра, не показывая вида, что поручение шефа его сколько–нибудь удивило.
Паша открыл кошелек и отсчитал несколько крупных купюр.
– Возьми, – протянул он деньги девушке.
– Не надо, – она встала со стула. – Юра, сможешь потом отвезти меня вот по этому адресу? – Валя вырвала листок из блокнота и показала водителю.
– Ноу проблем, – повторил он.
Валя с Юрой вышли из кабинета, а Павел остался сидеть в кресле, с деньгами в руке, чувствуя себя последней сволочью.
Часть 4
Водитель отвез Валю в самый крупный в их городке торговый центр, гордо демонстрирующий витрины памятнику Ленина на центральной площади.
– Выбор, может, не такой, как в столице, зато дешевле, – мудро заметил Юра.
Среди обилия бутиков девушка окончательно растерялась.
– А что конкретно вы хотите купить? – спросил ее спутник.
– Давай на ты, – предложила девушка. – Мне надо всё. И чтобы выглядеть на все сто.
– Понял. Только учти, что мы здесь застрянем до вечера.
– Ой нет, мне надо по–быстрому, чтобы успеть к двум на встречу по тому адресу, что я тебе показывала, давай тогда один комплект одежды, но чтоб с ног до головы, – заволновалась Валя.
– По–быстрому я люблю, – потер свежую щетину парень и смутился двусмысленности слов. – Ну, в смысле по магазинам шляться – не самое интересное занятие.
– Извини, если я тебя напрягаю.
– Ноу проблем, – Юра чертыхнулся про себя, приклеилась же фразочка. Он исподволь изучал девушку. Что босс в ней нашел – непонятно. Простушка. Но глаза красивые, большие. И если приодеть, да накрасить, может и ничего будет. Почувствовав всю ответственность своей миссии, ведь как он решил – от него зависела дальнейшая личная жизнь самого Павла Острова, Юра завернул в магазин, где на витринах было развешано что-то воздушное и прозрачное.
– Могу вам помочь? – спросила продавщица с неправдоподобно длинными коровьими ресницами.
– Девушку бы приодеть, – доверчиво признался Юра.
– В каком стиле? – Продавщица окинула цепким взглядом Валю, растерянно перебирающую вязаные шапки со снежинками и оленями.
– Поэротичнее, – прошептал водитель. – Но чтоб не дешево выглядела, а первый класс.
Женщина понятливо прикрыла глаза и провела девушку в примерочную, повелительно указав Юре на пуфик в углу магазина. Безошибочно определив Валины размеры, она отнесла ей охапку вещей.
Когда Валя вышла из–за бордовой бархатной шторы, Юра вскочил с пуфика и присвистнул от восхищения.
– Ты прям ваще, – только и смог сказать он.
Валя с сомнением посмотрела в зеркало. Молочная шелковая блузка смотрелась бы изысканно и элегантно, если бы не была полупрозрачной. В лифчике телесного цвета девушка казалась совсем голой. Юбка едва прикрывала кружевную резинку чулок. Единственное, что девушке нравилось безоговорочно – это мягкие полусапожки. Она отказалась от высоких шпилек, навязываемых продавщицей, и выбрала устойчивый каблук.
– А не слишком ли вызывающе? – спросила она, поворачиваясь боком перед зеркалом.
– В самый раз, – уверенно ответил Юра. – Тебя прям не узнать. Ты только еще косу расплети, и ваще шик будет.
– Красную помаду надо, вам пойдет, – вставила продавщица. Она удовлетворенно рассматривала Валю взглядом живописца, неожиданно сотворившего шедевр. – И пальтишко ваше, уж простите, шлак. Загляните в магазин напротив, там такие плащики привезли – м–м–м. Италия!
Так и вышло, что благодаря стараниям Юры, в офис фирмы, где два года назад работала Люба, Валя явилась разодетая как девушка не слишком тяжелого поведения. Алая помада – пробник из журнала, щедрый подарок продавщицы – огнем светофора горела на губах. Шапку с оленем, которую она все же купила вопреки Юре, красноречиво закатывающему глаза, пришлось оставить в машине. Узнав, что Валя идет на важную встречу, водитель стянул шапку с русой головы и спрятал в бардачок.
– Вернешься – отдам, – категорично сказал он. – Тут вон за угол дома зайдешь и вход, не замерзнешь.
Офис располагался в обычной жилой пятиэтажке, только вход был выведен отдельно. Валя поднялась по серым бетонным ступенькам и толкнула металлическую дверь без опознавательных знаков – та оказалась не заперта. Девушка вошла в темный тесный коридорчик с узкой лестницей, ведущей вверх на один пролет. Толстая уборщица в синем халате, старательно вымывающая ступени, с трудом разогнулась, держась за поясницу рукой в желтой резиновой перчатке, и недружелюбно спросила:
– Чо надо?
– Я на собеседование к Льву Семеновичу, – ответила Валя, перешагивая через ведро с грязной водой.
– Какое–такое собеседование? – неодобрительно посмотрела на ее чулки тетка.
– По поводу работы, – девушка попыталась незаметно обтянуть юбку пониже.
– Нет у нас работы, а для таких как ты и подавно, давай, катись отсель, – уборщица загородила Вале вход шваброй, но девушка не собиралась пасовать.
– Да что ж такое, – возмутилась она, пытаясь отодвинуть монументальную тетку. – У меня назначена встреча! Лев Семенович! – завопила она.
– Тут я! – Валя представляла себе Льва Семеновича крупным мужчиной с гривой седых волос и пронзительным взглядом глубоко посаженых глаз. Но из–за двери с металлической табличкой с витиеватой надписью «Дракон и Черепаха» высунулась оранжевая лысина в обрамлении седых реденьких кудрей, а затем вышел маленький человечек, явно злоупотребляющий автозагаром. Он сердито хмурился и походил на щенка шарпея – весь лоб собрался в складки.
– Зина, опять ты разбуянилась? – спросил он у уборщицы, уперев кулачки в бока и покачиваясь на квадратных каблуках. Коричневые длинноносые ботинки нестерпимо блестели, идеально выглаженная рубашка ослепляла белизной, а вокруг шеи хитрыми волнами был уложен бирюзовый платок в малиновые звезды.
– А чего она пихается, – возмутилась Зина. – Я ей говорю – нет работы, а она прет. Собеседование ей подавай. Я щас тебе покажу как пихаться, – она погрозила Вале грязной тряпкой, и девушка торопливо отступила, чуть не свалившись со ступенек.
– А это не тебе решать – есть работа или нет. Если я назначил собеседование, значит, есть вакансия, – с вызовом сказал он, бросив быстрый взгляд на Валю.
– И кем ты ее возьмешь – укомплектован штат, – не отступала Зина.
– Кем хочу, тем и возьму, – запальчиво ответил Лев. – А ты давай полы мой и не указывай тут мне.
– Ну вот кем? – не сдавалась Зина. – Бухгалтером, так Аллочка справляется и одна. Менеджером по продажам – Эля у нас чудеса творит, сбывает даже эти твои мыльца из козьих какашек. А для красоты уже Игорек имеется – сидит вечно в Интернете, пользы никакой.
– Так, – рассвирепел Лев Семенович. – Молчать! Будет секретаршей. Кофе мне подавать и клиентам улыбаться. А то приходят, а тут цербер со шваброй, весь бизнес мне поганишь! – он задумался на миг. – Валюша, ведь так?
Девушка неуверенно кивнула.
– А ну–ка улыбнись.
Зина и Лев Семенович выжидательно на нее смотрели, Вале вдруг стало так смешно от этого несуразного собеседования, что она вполне искренне улыбнулась. И складки на лбу Льва Семеновича, заползающие аж на лысину, разгладились.
– Вооот, – он довольно потер ладошки. – Какая улыбка. На такую улыбку клиенты слетятся как пчелы на мед.
– Не пчелы, а мухи, – пробурчала себе под нос уборщица. – И не на мед, а знамо на что…
– Проходите, Валюша, покажу вам ваше рабочее место, – Лев Семенович галантно открыл перед девушкой дверь. – А ты, Зинаида Петровна, как пол домоешь, так обеспечь Валеньку всем необходимым – ручка там, блокнот. На компьютере работать умеете? Какая прелесть – и на компьютере она умеет, – умилился директор. – У нас как раз есть неиспользуемая машина, Игорек мигом установит.
Он закрыл дверь перед носом свирепой Зины и широким жестом обвел небольшую – три на три – прихожую. Правый угол занимала кадка с пальмой, раскинувшей подсохшие листья под самым потолком. Пальме явно не хватало света, здесь даже не было окна. Слева стояла вешалка.
– Будет приемная, как в приличных фирмах. Вот тут мы поставим ваш стол, – директор засуетился, пытаясь сдвинуть с места кадку, он немного покряхтел, потом разогнулся и посмотрел на пальму. – Хотя нет, будете сидеть прямо под деревом, так интереснее, как будто вы на Бора–Бора или Мальдивах… Только не отдыхать мне, а работать, – он шутливо пригрозил Вале коротким пальчиком и та согласно кивнула. – А здесь наш дружный, крепко сплоченный коллектив, – одна дверь вела из приемной в помещение, наполовину заваленное коробками с подозрительным запахом, где на девушку уставились ее так внезапно приобретенные коллеги. – Прошу любить и жаловать – Валя, – представил Лев Семенович девушку. – Секретарь.
– Здрасьте, – сказала Валя. – Очень приятно.
Хотя приятно ей не было. Рука директора по–хозяйски лежала на ее бедре, сзади слышалось сопение Зины. Молодая женщина у окна – лучшее место в кабинете, наверняка главный бухгалтер – посмотрела на девушку без особых эмоций. Парень с хитро уложенными гелем темными волосами и в щегольских ботинках с интересом крутанулся на стуле в ее сторону, откровенно разглядывая Валю. Полноватая девушка за столом в углу буркнула ответное «здрасьте» и снова погрузилась в бумаги.
– А теперь пройдемте со мной, нам надо обсудить некоторые вопросы, – директор открыл перед ней вторую дверь из приемной. – Тут мой кабинет.
Над дверью мелодично звякнули металлические трубочки – музыка ветра. Директор усадил девушку на один из стульев, стоящих вокруг круглого деревянного стола. Если бы не большой зеленый сейф в углу, комната бы больше походила на помещение для собраний анонимных алкоголиков, чем на директорский кабинет.
– Нам надо, как я понимаю, обсудить вопрос зарплаты, – директор уселся в темно–зеленое кожаное кресло, резко выделяющееся в бедной обстановке. Лицо Льва, щедро намазанное автозагаром, по контрасту с бирюзовым платком выглядело оранжевым, как мандарин. – Сейчас у фирмы не лучшие времена. Потому на данный момент я не могу предложить вам слишком много, но в дальнейшем, поверьте, все, кто плывет со мной на одном корабле, будут достойно вознаграждены…
Валя решила ему помочь.
– Я не рассчитываю на высокий оклад, у меня совершенно нет опыта работы.
– Вот как? – Лев Семенович явно обрадовался и устроился поудобнее. – Это ничего. Молодые кадры иногда лучше, чем старые.
За дверью послышалось ожесточенное шморганье шваброй по полу.
– Тогда, скажем, долларов двести? Ладно, двести пятьдесят.
– Хорошо, – легко согласилась Валя. – Конечно, когда дела фирмы пойдут в гору, я рассчитываю, что и моя зарплата будет повышаться.
– Разумеется, Валюша, – директор потирал ручки от неожиданного выгодного приобретения. – У вас есть какие–нибудь вопросы?
– Почему ваша фирма так называется – «Дракон и Черепаха»? Дань китайской символике?
– Отличный вопрос! – Лев Семенович одобрительно кивнул и задумался. – Расскажу–ка я вам одну историю, – он понизил голос до шепота, так что Валя инстинктивно подвинулась к нему поближе. – Жила–была на свете старая черепаха. Ее панцирь поцарапался и зарос водорослями, она все реже высовывала голову, чтобы посмотреть на мир, и момент, когда бы она навсегда заснула под своей костяной крышей, неумолимо приближался. Черепаха ни о чем не жалела. У нее были дети и внуки, на ее век хватило и страстей и печалей, все казалось предопределенным, и конец ее не пугал. Но однажды, когда черепаха грелась на песке, зажмурив глаза от удовольствия, на нее упала тень. Черепаха вытянула шею и приподняла голову, насколько хватало ее сил. А затем ее опалил страшный жар драконьего огня.
Валя ахнула и отпрянула, а директор усмехнулся, довольный ее реакцией.
– Но вы не бойтесь, Валюша, для черепахи в целом все закончилось хорошо. Конечно, сначала ей было очень больно, ее панцирь раскалился от драконьего огня, она не могла его потушить ни ветром, ни песком, ни даже прохладными водами океана, и не находила себе места. Но знаете, что случилось потом?
Валя вопросительно приподняла подбородок.
– Черепаха привыкла. Огонь сжег водоросли и мох на ее панцире, который заблестел, как бронзовый щит. Кожа ее еще больше загрубела, и огонь перестал доставлять ей муки. Почти. И вместе с болью Черепаха чувствовала энергию. Она переполняла ее, била через край, заставляла делать глупости – плавать в шторм и заводить интрижки с молодыми черепашками. Но каждую ночь ей снилось, как она лежит на песке, слушает шум волн, а крылатая тень проносится мимо нее, становится крохотной черной точкой и исчезает в голубом небе… Как-то так…
– А мораль? Все, что ни делается, к лучшему?
– А мораль, – Лев Семенович наклонился к Вале и серьезно посмотрел ей в глаза, – не высовывать голову. Если ты черепаха, то смотри под ноги, в небе для тебя нет ничего интересного. Откуда вы взяли мой номер?
Валя замешкалась с ответом на внезапный вопрос, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом директора. Всю его любезность и беззаботность как волной смыло, перед ней сидел старый и совсем неглупый человек, который будто видел ее насквозь.
Читать бесплатно другие книги:
