Когда падают яблоки Ярошинская Ольга
– Ну что ты ее мучаешь, – не выдержала Зинаида, – дай сюда, я открою.
– Не мешай, – прикрикнул на нее директор. – Без тебя справлюсь.
Пробка выстрелила из бутылки, оставив на белом потолке темную отметину. Демонстративно не замечая многозначительного взгляда уборщицы, Лев разлил содержимое по бокалам.
– Так выпьем же за Аллочку, нашу путеводную звезду…
– Подождите, – в дверь протиснулся Павел, чье недолгое отсутствие даже не успели заметить, и протянул женщине букет.
Алла оторопела. Сколько же здесь роз? Нежные кремовые бутоны так и манили вдохнуть их аромат поглубже. Женщина погладила тонкие лепестки и неуверенно улыбнулась.
– Спасибо, не стоило…
– Ты, Паша, рехнулся что ли? – не выдержала Зинаида Петровна. – Да за такой букет можно неделю в магазин ходить! Лучше б кофту себе новую купил.
– Ничего, в старой похожу, – весело подмигнул ей Павел. – За Аллу! – он отсалютовал женщине бокалом и пригубил шампанское.
Возвращаясь с работы, Алла то и дело украдкой нюхала цветы, ловя завистливые женские взгляды и заинтересованные – мужчин. Дома она поставила розы в хрустальную вазу и долго перебирала бутоны так, чтобы букет смотрелся идеально. Довольная, она откинулась на спинку стула, и на глаза ей попалось Валино сито. Алла усмехнулась. Что ж, кажется, у нее где–то была мука. Она встала на табуретку и достала с верхней полки запылившуюся тетрадь с рецептами, которая досталась ей от бабушки вместе с квартирой. У нее рука не поднялась выбросить пожелтевшие от времени странички, исписанные убористым бабушкиным почерком. Алла полистала тетрадь, хмуря тонкие брови. Большинство рецептов оказалось для нее непосильной задачей. Хотя вот – «Пирог простой». Женщина достала из холодильника масло и яйца, грецкие орехи и сахар нашлись в шкафчике. Наблюдая за тем, как мука тонкими ручейками пробегает через сито, Алла чувствовала, как на душе у нее становится легче, будто вся муть всплыла на поверхность, и теперь надо только снять ее большой ложкой и выплеснуть в умывальник. Поставив пирог в духовку, женщина критически осмотрела кухню. Как она умудрилась так ее заляпать за какие-то полчаса? Алла набрала в ведро воды и принялась за уборку. Она протерла все дверки, добралась до верха холодильника и отдраила вытяжку, отполировала керамическую плиту до зеркального блеска и заодно полила кактусы на подоконнике. Кажется, все? Спохватившись, женщина взяла мобильник и стерла номер Николая. Почему она не сделала это раньше? Вот теперь все. Таймер духовки запищал, и Алла достала пирог. Она заварила чай, отрезала кусок пирога и с наслаждением откусила горячую ароматную сдобу. Доедая кусок, она поняла, что на глаза наворачиваются слезы. Пирог получился точь–в–точь, как у бабушки. Женщина накинула плащик и выскочила из квартиры…
Алла смела листья с могильной плиты, протерла фотографию и долго стояла возле скромного памятника, кутаясь в тонкий плащ. Она вспоминала их с бабушкой задушевные разговоры, а еще то, чему она учила внучку и без слов – любви, самоотдаче, честности, прежде всего перед собой. Алла поймала себя на мысли, что Николай бы бабушке не понравился. Конечно, она бы ничего не сказала внучке, та поняла бы сама – по отстраненной вежливости, с которой бабушка держалась бы с ее избранником. Алла попробовала представить бабушку рядом с Павлом и мысленно увидела ее улыбку, лучики морщин возле добрых глаз, тонкая рука привычным кокетливым жестом поправляет выбившуюся прядь… Николай – куда более выгодный жених, чем Паша в его вечных обносках, да и внешне первый выигрывает, но бабушка часто говорила внучке: «Смотри человеку в глаза». Какие глаза у Николая, Алла уже и не помнила. А вот в глаза Павла – темно–карие, глубокие – ей хотелось смотреть еще и еще, разгадать, что за невысказанная печаль в них таится, разгладить поцелуями скорбную морщинку между бровей… Женщина усмехнулась. «Подарил пару цветочков, а ты и поплыла, подруга».
Перед тем, как пойти домой, Алла подошла еще к одной могилке. На портрете, вытесанном на камне, Люба не была похожа на себя. Художнику не удалось передать ни живости ее глаз, ни обаяния улыбки. Алла поежилась, почувствовав себя неуютно, и поспешила уйти.
***
– Я вам еще раз повторяю, он ездил в интернат! – Павел орал в трубку, в возбуждении меряя шагами комнату. – Что значит – мало ли зачем?
Он выслушал равнодушный бубнеж в ответ, остервенело швырнул трубку на рычажки и рухнул в кресло.
– Послушай, Павел, – Валя легонько погладила его по руке. – В чем–то они правы. Мы знаем лишь то, что Аслан ездил в детский дом. Не станут же они интернат вверх дном переворачивать. Тем более Динка, если она там, явно под вымышленным именем. Не будут же они анализ ДНК проводить всем детям подряд.
– Не всем, – упрямо вскинулся Павел. – А только рыжим девочкам четырех лет отроду. Неужели много таких наберется. Да и не нужен мне этот анализ, я Динку и так узнаю! У нее мои глаза!
– На основании похожих глаз никто вам ребенка не отдаст, – здраво рассудил Андрей. Он встал со стула и подошел к стеллажу, будто заинтересовавшись книгой, а сам незаметно провел рукой по Валиной шее. Девушка вздрогнула и тут же порозовела от неожиданной ласки.
– Но что же нам делать? – застонал Павел.
– Я буду продолжать слежку за Асланом. Похоже, ни у кого нет сомнений, что он неспроста ездил в детский дом, – Андрей удовлетворенно кивнул. – Тогда в вашей дальнейшей работе в Любиной конторе нет смысла.
– Пожалуй, ты прав, – нехотя согласился Павел. – Копошимся там как в курятнике, только время зря теряем.
Валя отвернулась и посмотрела во двор. Осень казалась такой яркой и красивой сквозь витражное окно. Недалеко от дома росла приземистая яблонька. Листья уже облетели, но на тонких ветках еще висело несколько мелких желтых яблочек с красивым красным румянцем. К дереву крепилась кормушка, и Валя заметила там какое–то движение. «Синички прилетели, наверное,» – успела улыбнуться девушка, как вдруг из кормушки свесился длинный тонкий хвост. Крупная черная крыса неспеша выбралась из домика с хлебной коркой в зубах, ловко спустилась по шершавому стволу и скрылась в пожухлой траве.
– Что с тобой, Валя? – Андрей присел возле кресла и обеспокоенно заглянул девушке в глаза. – Ты так побледнела!
– Нам пока нельзя увольняться. И в курятнике могут завестись крысы, – тихо ответила она.
Разговор дальше не клеился. Павел выглядел расстроенным, но глаза у него сверкали. Наконец–то появилась надежда! Валя замкнулась, обняв колени и натянув рукава до кончиков пальцев. Андрей попытался выманить ее из кабинета, многозначительно подмигивая, но она ничего не замечала. Зато Павел поинтересовался, не застудил ли детектив часом лицевой нерв, что его так корячит. Пришлось идти домой. По дороге Андрей набрал номер своего старого сослуживца и дал тому координаты Аслана. За определенную мзду тот соглашался подменять Андрея, чтобы тому не приходилось вести круглосуточное наблюдение. Правда, обычно объекты слежки были попроще – неверные жены да сотрудники, ищущие местечко потеплее. Поэтому Андрей дал четкие указания – смотреть в оба, но на глаза не попадаться. В своем друге он был уверен, тот сам когда–то обучал его азам слежки.
Андрей как всегда поднимался по лестнице пешком. Признания подростков в любви и ненависти, щедро украшавшие стены подъезда, казались ему чистосердечными признаниями в идиотизме. Особенно его бесила надпись «Катя, подумай, нужен ли я тебе?». Так и хотелось дописать совет Кате: слать подальше такого кавалера. Глядя себе под ноги, он повернул к двери квартиры и уперся взглядом в изящные женские сапожки.
– Андрей? – девушка ему улыбнулась. Высокая, стройная брюнетка с бесконечными ногами, обтянутыми узкими джинсами. На лбу под челкой прятался пластырь телесного цвета.
– Вы выглядите гораздо привлекательней, когда не истекаете кровью, – вспомнил он. На пороге его квартиры стояла девушка, пострадавшая в аварии, из–за которой он попал в баню Аслана.
– Оксана, – она по–мужски протянула ему руку, привлекла мужчину к себе и вдруг жарко поцеловала прямо в губы.
Андрей растерялся и отпрянул.
– Пришла тебя поблагодарить, – усмехнулась Оксана. – Врачи сказали, ты спас мне жизнь. У меня была большая кровопотеря. Если бы ты не наложил жгут мне на ногу, исход мог бы быть печальным.
– Не за что, – Андрей сразу почувствовал себя увереннее, оказавшись в роли спасателя. Прекрасная дева благодарит своего рыцаря – об этой ситуации он мечтал много лет. – Хотите кофе?
Он открыл дверь квартиры, приглашая девушку войти.
– Просто кофе, – уверил он.
– Да я не против, – загадочно блеснула Оксана зелеными очами, проходя в прихожую.
Она сбросила короткий пуховик, разулась, гибко наклонившись.
– Где у нас кофе подают? – Покачивая бедрами, она направилась прямиком в спальню. – Я люблю покрепче и погорячее.
– Постой, – он взял ее за руку и подтолкнул в сторону кухни. – Нам туда.
– Как скажешь.
Андрей поставил чайник, достал из шкафчика две чашки, стараясь не смотреть на свою нечаянную гостью, но она, казалось, была повсюду. Сначала Оксана подошла к окну и, опершись на подоконник, изучала двор Андрея, предоставив ему возможность оценить тонкую талию и круглую попку. Потом посмотрела, какой у него кофе, и прижалась грудью к плечу. А когда он повернулся к столу, то обнаружил, что девушка уютно устроилась на одном из стульев, вытянув длинные ноги на табуретку, отчего кухня сразу стала казаться меньше.
– Как ты меня нашла?
– А ты разве не в курсе? – удивилась она. – Ты звезда ютьюба.
– Правда?
– Ага, – Оксана насыпала две ложки сахара в маленькую чашечку и с наслаждением втянула аромат кофе. – Я нашла три ролика с видеозаписью аварии с разных ракурсов.
– Вот красавцы. Вместо того, чтобы девушке помочь, снимают видео, – усмехнулся Андрей.
– А вот ты действительно красавец. В кадре смотрелся как герой голливудского боевика. Так размахивал пистолетом, что тот козел, что меня подрезал, чуть штаны не обмочил. И помощь оказал профессионально. Спасибо еще раз.
– И все же, как ты меня нашла?
– Номер твоей машины попал в кадр, а у меня папа в гаи работает.
– Ясно.
– Вот я и пришла тебя поблагодарить. Не каждый день храбрые рыцари спасают мне жизнь, – она, сама того не зная, сказала именно то, что Андрей хотел услышать.
– А если бы я оказался старичком с пятнами на лысине и вставной челюстью, ты бы все равно меня поцеловала?
– Вот еще, – хмыкнула Оксана. – Но ты–то не старик. Ты не подумай, я не бросаюсь на шею первому встречному. После той аварии у меня будто глаза открылись. Я ведь могла умереть. И жизнь моя была бы слабой тенью той жизни, которую мне бы хотелось прожить. Я вдруг поняла, как это прекрасно – быть молодой и красивой, наслаждаться каждым прожитым днем, дышать, вкусно кушать, целовать красивых мужчин, просто гулять по ночному городу… Кстати, может, сходим куда–нибудь?
– А ноги не болят ходить, после аварии? Как себя чувствуешь?
– На лбу шрам останется, – потрогала она пальцем телесный пластырь. – И юбку надену не скоро. Но жить буду. И врачи рекомендовали мне побольше находиться в горизонтальном положении, – она многозначительно улыбнулась, поймала руку Андрея и провела тыльной стороной себе по щеке.
– Послушай, Оксана, – замялся Андрей. – Есть одна девушка…
– Ты ведь не женат, так?
– Нет. Но она особенная.
– Ясно, – Оксана встала со стула и достала из кармашка джинсов визитку. – Можешь звонить в любое время. Я буду рада.
Она поцеловала его в щеку, обдав пряным восточным ароматом. Андрей проводил гостью, а потом вернулся на кухню и взял в руки визитку. Это был неожиданный визит. Но приятный. Она переводчик, оказывается. Он покрутил визитку и положил ее в жестяную банку, наполовину заполненную чеками и бумажками с телефонами, мало ли, понадобится что-нибудь перевести. Допив кофе, он открыл ноутбук. Покопавшись в поиске, Андрей нашел видеоролик. Надо же, а он и вправду смотрится в кадре. И на фоне того мелкого мужичка выглядит настоящим качком. Он просмотрел ролик несколько раз, прочитал комментарии. Когда он, наконец, закрыл ноутбук, на лице его светилась довольная улыбка.
Часть 13
Утром Валя с Павлом завтракали блинчиками с творогом, приготовленными Натальей – женой Прохора. Павел прихлебывал кофе, уткнувшись в газету, Валя пила мятный чай. Наталья хлопотала у плиты, и Валя заметила, как она иногда украдкой поглаживает округлившийся живот. Прохор заглянул к ним, ухватил один блинчик и чмокнул жену в щеку. Валя уже знала, что они ждут четвертого ребенка. Прохор показывал ей фотографии – три девочки были до смешного похожи на папу, разве что усов не хватало. Интересно, если она станет встречаться с Андреем, выйдет за него замуж, на кого будут похожи их дети? И будет ли когда–нибудь в ее жизни такое простое женское счастье: запах блинчиков, поцелуй любимого, упругий живот с зарождающейся жизнью? Или она, как бабушка, как мать, останется куковать на хуторе в одиночестве?
Валя отпила горячего чаю. В самом деле, что ей мешает выбросить из головы обрывочные сны про таинственного незнакомца? То чувство, когда ее душа наполняется светом и будто взлетает к самому небу? Но к Андрею у нее тоже есть чувства, пусть не такие возвышенные, зато он рядом, из плоти и крови.
Как назло, сегодня ей ничего не приснилось.
Валя выбралась из–за стола. Они с Павлом добирались до работы по отдельности. Она шла пешком по Любиному маршруту, а Павел приезжал чуть позже на Фольксвагене, который он позаимствовал у Юры.
Девушка бесшумно ступала мягкими сапожками по асфальту. Над землей клубился густой туман. Деревья, прохожие, собаки появлялись из серой дымки внезапно, словно еще мгновением раньше их не было вовсе. Душу девушки терзали сомнения. Ей никак не удавалось отрешиться от навязчивых мыслей. И когда над туманом поплыл тягучий колокольный звон, она свернула в сторону церкви.
Валя прошла через открытую калитку, направилась к входу. На ступенях сидела женщина, укутанная в серый шерстяной платок. Она посмотрела на Валю черными, как у птицы, глазами, и та вздрогнула. Глаза были пустыми, словно бездонные колодцы. Женщина стала быстро креститься, склоняя голову до самых колен, и девушка поспешила войти внутрь.
Ей ударил в голову тяжелый запах ладана и горячего воска, глаза не сразу привыкли к полумраку. Валя купила в церковной лавке свечу, покосившись на бабку, вошедшую в храм, намотала на голову шарф со снежинками, перекрестилась, подражая ее движениям. В церкви было малолюдно: несколько бабулек, женщины неопределенного возраста, молодой мужчина бил земные поклоны перед иконой. Свечи горели мерцающим теплым огнем. Сквозь узкие оконца тонкими ломтями падал серый утренний свет. С икон на девушку смотрели суровые старцы с мудрыми глазами, и она почувствовала себя маленькой провинившейся девочкой. В углу она заметила икону с изображением женщины и поспешила к ней. Святая смотрела участливо, в уголках губ пряталась улыбка, и Вале стало легче дышать под этим понимающим взглядом.
Она поставила свечку, всмотрелась в огонь. Валя хотела помолиться за упокой души матери и бабушки, но слова становились поперек горла. Валя склонила голову перед иконой. Конечно, она знала, что они умерли. Но сейчас девушка так ясно чувствовала их присутствие рядом, казалось, стоит лишь повернуть голову, и за правым плечом она увидит родные любимые лица. В голову прокралась трусливая мыслишка, что если она будет молиться за упокой их душ, то они ее оставят и улетят далеко–далеко в самый светлый мир, и тогда она почувствует себя еще более одинокой…
Валя шагнула назад и наткнулась на бабульку.
– Простите, пожалуйста, – попросила она.
– Ничего, милая, ничего. Специально к Варварушке приехала? Я тебя раньше в нашей церкви не видела. Прознала, что чудотворная икона?
– Чудотворная? – переспросила Валя.
– А как же! – гордо подбоченилась бабулька, поправив ярко–синий платок. – Видела на ступенях женщину?
Валя кивнула.
– Беженка. Прибилась к нам после землетрясения. Волком выла под иконой, аж жуть брала. А потом оправилась, сидит тихонечко, крестится, а дите ее рядом бегает, хотя говорили, то ли потерялся, то ли при смерти, то ли вообще помер.
Валя поежилась и отодвинулась от словоохотливой бабки. Ей всегда коробило от любителей посмаковать чужие беды. Та почувствовала перемену и, окинув девушку неодобрительным взглядом, процедила сквозь зубы.
– Могла бы и юбку в церковь нацепить, а то явилась в штанах як мужик, – отвернувшись, бабка гордо прошествовала к алтарю и принялась размашисто креститься.
Валя повернулась к чудотворной иконе. Если Варвара помогла одному ребенку, то, может, смилостивится и над Динкой. Девушка не знала молитв, она мысленно разговаривала с женщиной на иконе, рассказывала ей про Павла, Любу, Динку, просила совета, как у близкой знакомой, глядя на огонь свечей. И когда она подняла глаза к иконе, ей показалось, что губы Варвары дрогнули в улыбке. Валя моргнула и вдруг вспомнила о времени – она же на работу опаздывает!
Выйдя из церкви, она направилась к калитке. Но дорогу ей перегородил чумазый мальчуган в черной шапке.
– Тетенька, подайте Христа ради, – картаво затянул он заунывным голосом, так не подходящим к живым блестящим глазкам. Валя нашарила в сумке купюру и вложила в протянутую ладошку, как вдруг сзади подлетела та самая женщина с пустыми глазами, обхватила мальчишку и потащила прочь от девушки.
– Не ходи! Чужая! Не отдам! – разобрала Валя. Женщина обернулась, и девушка поразилась, каким фанатичным огнем горели ее глаза.
Остаток пути на работу она размышляла о пугающей женщине. Она явно повредилась рассудком. Может, из–за землетрясения, а скорее из–за того, что чуть не лишилась родного ребенка. Мальчик выглядел вполне здоровым, только уж больно маленьким. Павел тоже был в полушаге от помешательства. Он нашел лазейку, повредив себе руку и тем самым сохранив рассудок.
***
Мама долго ходила перед церковной оградой, собираясь с духом. Валя сидела на траве, неотрывно глядя на блестящие купола, пока глаза не заслезились.
– Пойдем, – решительно сказала мать. Она одернула юбку, поправила на голове платок, скрывающий смоляные кудри, схватила Валю за руку, так что та ойкнула от боли.
На пороге церкви Мария остановилась, поклонилась три раза чуть не до пола, каждый раз размашисто крестясь. Валя повторила за ней движения, с любопытством глядя по сторонам. Она впервые пришла в церковь. Невысокие стены деревенской церквушки были выкрашены в голубой цвет и расписаны замысловатыми узорами местными умельцами, с потолка глядели пухлые ангелы, кругом горели свечи, и пламя отражалось в глазах людей, наполняя их жизнью. Девочка почувствовала себя внутри нарядной шкатулки. Она подставила руку под столп света, льющийся из узкого оконца, пошевелила пальцами, пугая солнечные пылинки.
– Подожди меня здесь, – сказала мать. Она оставила дочь и пошла вперед, встав в конец очереди. Валя сдвинулась чуть в сторону, чтобы видеть происходящее. Люди подходили к священнику, склонялись в поклоне, прятали головы под черной рясой, что-то говорили. Потом он клал руки на их головы, крестил, давал поцеловать крест, и люди отходили в другую очередь, а их лица были словно умытые родниковой водой.
Когда подошла очередь матери, та замялась. Священник ободряюще улыбнулся в черную курчавую бороду. Валя видела, как мамина голова скрылась под рясой, а потом поняла, что-то не так. Лицо священника, расслабленное и безмятежное, готовое к всепрощению, изменилось, он сдернул рясу с маминой головы, зацепив платок, черные кудри рассыпались по плечам. Мама шагнула к нему, молитвенно сложив руки на груди, но священник шарахнулся от нее, как лошадь от волка. Люди, привлеченные необычным происшествием, стали перешептываться, и когда мать развернулась и пошла прочь, расступались перед ней, будто боясь прикоснуться. Валя бросилась следом, взяла мать за руку и пошла вместе с ней. Она сдернула с головы платок, расправила плечи. Ей хотелось повернуться и показать язык священнику, но это было бы ребячеством.
Они шли по единственной улице Журавин, любопытные лица мелькали за заборами, за оконными занавесками, прятались, когда натыкались на Валин взгляд.
– Ведьма! – донеслись им вслед мальчишеские голоса. – Ведьма идет!
– Вот дураки, – сказала девочка и опасливо глянула на мать – ничего, та ее будто не слышала.
Мария позволила Вале управлять лодкой, а сама села на корме. Когда мать пошла спать, девочка рассказала бабушке о произошедшем.
– Не надо было ей туда ходить, – нахмурилась бабушка. – Мы не ходим в церковь.
– Почему?
– А зачем? Посмотри, какие звезды в небе, почувствуй запах травы и цветов, прислушайся – шумит река, а деревья в лесу ей отвечают. Бог есть везде. Чтобы его почувствовать, не нужна помощь других людей. И прощение других людей твоей матери не нужно. Они не знают причин ее поступков, они не знают ничего о ее жизни. Если кто и может ее судить, так только Бог, который сам взвалил на нее это бремя.
Валя запрокинула голову. Звезды, такие близкие, отражались в ее глазах, шум реки успокаивал, увлекал за собой, и на мгновение девочка почувствовала, о чем говорит бабушка. Душа наполнилась светом, развернулась, как цветок, дотянулась до самого неба.
– Спать пора, – сказала бабушка, и волшебство пропало.
– Но если Бог есть везде, значит, в церкви он тоже есть?
Бабушка замялась, а потом усмехнулась, взъерошила Вале волосы.
– Выходит, что так. Кому–то легче найти его там.
***
Валя поднялась по лестнице, открыла обшарпанную офисную дверь, мимоходом подумав, что даже серые давно не беленые стены коридора вопят о провале мыльного бизнеса Льва Семеновича, и уткнулась в Зинаиду, загораживающую монументальной фигурой весь дверной проем. Она неодобрительно покачала головой и посторонилась, пропуская Валю, а та в который раз подумала, что уж больно уверенно чувствует себя уборщица. Будто и не Лев Семенович здесь главный. Может, это достаточный повод для разговора с директором?
Валя сняла пальто, повесила его на вешалку и, повернувшись, снова уперлась в Зинаиду. Та смотрела на нее с подозрением.
– Да что случилось? – не выдержала девушка.
– А это ты мне скажи, – процедила тетка.
– Вы про опоздание мое? – Валя отчего–то смутилась. Вот так, устроилась на первую в жизни работу, и ее отчитывает уборщица. – Надо было зайти кое–куда.
– Про опоздание это Лев пусть тебя отчитывает. Как по мне, так все равно толку с тебя как с козла молока. Что ты сидишь тут за столом, что нет тебя – все едино. Ты вот что мне лучше скажи, – недобро прищурилась тетка, – Ты мои мочалки взяла?
– Да что вы такое говорите, Зинаида Петровна! – возмутилась Валя. – Какие–такие мочалки?!
– А вот такие, красненькие, с одной стороны мягкие, а с другой жесткие. Я так и знала – не к добру все эти расширения! Сначала работнички новые появляются, невесть откуда, прут, як лосось на нерест, а потом мочалки пропадают!
Зинаида скорбно покачала головой и посмотрела на Валю так, будто та на ее глазах забрала конфетку у сиротки. Павел вышел из кабинета, услышав раскатистые вопли уборщицы.
– Не обращай внимания, Валя, на меня она точно так же наорала.
– А что мне еще прикажешь делать?! Чай, не задаром я мочалки покупаю! Да еще целую упаковку!
– Они на верхней полке в кладовке, – выпалила вдруг Валя. – За пачкой с хлоркой.
Зинаида замолчала, а потом ринулась в кладовку. Она вышла оттуда, прижимая к груди упаковку мочалок как ребенка.
– Нашлись, родненькие, а ты откуда знала, что они там? – тетка с подозрением прищурила глаза. – Сама небось засунула, а?
– Ну что вы, Зинаида Петровна, выдумываете, – возмутился Павел. – Нечего ей больше делать.
– А что я еще подумать должна? Что ты вообще в кладовке делала, ты ж секретарь, твое рабочее место вон тут – под пальмой!
Валя села за стол, включила компьютер. Как глупо вышло! Она должна была держать язык за зубами, но не сдержалась. Она так ясно увидела красные мочалки, упакованные в длинную целлофановую обертку. Они заворачивались на полке пухлой змейкой, пряча красный бок за картонной коробкой. Сверху целлофан уже запылился и покрылся мелкими кусочками побелки. Наверное, от сырости потолок сыпется… Да будь что будет!
– Я умею находить пропавшие вещи, – сказала Валя.
Зинаида замолчала, а потом придвинулась ближе. Из кабинета выглянули Алла, Игорек и Эля, словно трехголовый змей высунулся из–за угла.
– Да ну? – не поверил Игорек.
– Не веришь – проверь, – предложила Валя. – Только мне надо за руку подержать человека.
– Меня ведь не держала, – нахмурилась Зинаида Петровна.
– Бывают случайные озарения, – пожала плечами девушка. – Может, потому что близко мочалки лежали, и вы так точно их описали. И я не волшебник, могу ошибаться.
Первой не выдержала Алла. Она подошла к Валиному столу, протягивая узкую ладонь.
– Бабушкин крестик. Серебряный, ажурный, на синей веревочке.
Девушка сжала протянутую руку и закрыла глаза, пытаясь представить образ. Сначала перед глазами была темнота, а потом она вдруг ясно увидела крестик, потемневший от времени, обмотанный синим шнурком.
– Он лежит в крупе, в перловке. Трехлитровая банка, закрытая пластиковой крышкой. Белый кухонный шкафчик. С ним еще какое–то золотое украшение, кажется сережки.
Алла выдернула руку и ошарашено посмотрела на Валю.
– Вот и как мне теперь досидеть до конца рабочего дня? – спросила она. – У меня же ноги горят побежать домой и проверить.
Дверь директорского кабинета скрипнула, и появилась оранжевая лысина Льва Семеновича.
– Я все слышу, – уведомил он сотрудников. – И все вижу. Рабочий день до восемнадцати ноль–ноль.
– Я следующая, – к Вале пододвинулась Эля. Сегодня она не накрасила глаза, но обвела губы темно–коричневым карандашом, отчего рот на ее широком лице выглядел крошечным, как у куклы. Она наклонилась к девушке и прошептала на ухо, – доллары, небольшая пачка, номиналом по сто. Я не знаю, сколько точно осталось, может, всего пару купюр.
Она сама схватила Валю за руку, и девушке вдруг захотелось отдернуть руку. Было что-то неприятное, жесткое в ее напоре. Тем не менее, Валя закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Ничего.
– Я не вижу, – смутилась девушка.
– Враки это все, – выдернула руку Эля.
– А вот и нет, – горячо заступился за Валю Павел. – Валя нашла одну вещь, которая мне очень дорога.
– И что же это? – полюбопытствовала Алла.
– Это личное.
Уязвленная сухим ответом Павла, Алла хмыкнула.
– А вот если ты захочешь узнать, где я девственность потерял, – встрял Игорек, – то за что тебе надо будет подержаться?
Он тут же получил увесистую оплеуху от Зинаиды Петровны и, ойкнув, умолк. Валя почувствовала, будто ее голову сжало. В висках появилась ноющая боль.
– Эля, постой, дай мне руку еще раз, – попросила она. В голове замелькали образы: Взмах руки, узкая спина с прорисованными мышцами, вспыхнул свет, озарив тонкую фигуру на сцене… – Я вижу образы, будто из балета, – сказала Валя. Она не открывала глаза и не видела, как побледнела при этом Эля. – Странно, они все застывшие. Как кадры из фильма. Постой! Это фотоальбом!
Эля разинула рот. Ну конечно! Мамин фотоальбом! Толстая кожаная обложка благородного винного цвета поцарапалась от времени, альбом распух от фотографий. Виктория постоянно его доставала с антресолей и перелистывала. Эля думала, что это очередной жест самолюбования, но Виктория вполне могла спрятать туда деньги!
– Цирк окончен, – объявил директор. – Или все вдруг забыли, где их рабочие места?
Все разошлись, тихо перешептываясь и бросая удивленные и настороженные взгляды на Валю. Девушке стало не по себе. Она снова почувствовала себя изгоем, как в детстве. Ей никогда не удавалось подстроиться под коллектив. Она училась дома, появляясь в школе лишь изредка, чтобы написать контрольные и сдать экзамены, но даже тогда она выделялась среди других детей манерой поведения и еще чем–то неуловимым, что заставляло одноклассников относиться к ней с осторожным уважением и держаться на расстоянии. И вот теперь то же самое…
– Валюша, пройдемте ко мне в кабинет, – вкрадчиво позвал ее Лев Семенович.
Он прошел вперед и сел в кресло. Металлические трубочки над дверью мелодично зазвенели. Валя осталась стоять, глядя на Льва Семеновича сверху вниз. Автозагар на морковной лысине облез, и голова директора напоминала подгнившую тыкву.
– Я заинтригован, – начал директор. – Давно вы открыли в себе этот… талант?
– С детства, – Валя устала ждать приглашения и села на стул.
– Интересно, интересно, – потер переносицу Лев Семенович.
– Вы тоже что-то потеряли? – напрямик спросила девушка.
– Хм… Вы всегда берете быка за рога, Валюша? Да, я потерял одну вещь, ценную для меня лично, хотя другие посчитали бы ее ерундой… Это обычный лист бумаги, последний раз, когда я его видел, он был в прозрачном файлике.
– И что на этом листе? – спросила Валя.
– Ничего особенного. Даты, цифры, имена…
– Мне нужно знать подробнее, чтобы суметь представить образ.
– Что еще, – задумался Лев Семенович. – Информация записана от руки, обычной синей шариковой ручкой.
– Это бухгалтерский документ?
– Нет, – Лев Семенович бросил на Валю пытливый взгляд. – Там даты, важные для фэн–шуя. Дни, когда летящие звезды находятся в особо благоприятном для меня положении.
– А имена?
– Ладно, бросим эту пустую затею, – Лев Семенович вскочил с кресла. – Занимайтесь работой.
Валя схватила его маленькую ладошку и закрыла глаза. Она тут же увидела тонкий голубоватый файлик с единственным листком внутри. А потом почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом – файл был в руках у Любы. Женщина внимательно рассматривала документ, стоя перед распахнутым сейфом. Она обернулась, услышав что-то. Затем схватила с директорского стола прозрачный скотч, быстро отмотала длинную ленту, оторвала ее зубами и приклеила к файлику. Она присела перед сейфом, приклеила файл с нижней стороны зеленой металлической полки, резко выпрямилась и закрыла тяжелую дверцу.
Валя распахнула глаза и отшатнулась от жадного интереса в глазах Льва Семеновича.
– Вы побледнели, Валюша, – вкрадчиво заметил он. – Что вы видели?
– Огонь, – соврала девушка. – Он сгорел.
– Вы уверены? – на лице Льва Семеновича мелькнуло облегчение.
– Насколько можно быть уверенной, – Валя постаралась дышать ровнее и постепенно успокоилась. – Вы же понимаете, это нетрадиционный способ получения информации. И мне показалось, что его сожгла женщина. Не уверена, что смогу ее описать…
– И не надо, – быстро кивнул Лев. – Сгорел и ладно. Все, ступайте.
Валя обернулась, стоя в дверях. Директор задумчиво смотрел в окно и улыбался.
Дни в офисе тянулись для Вали, как расплавленный сыр. Ей совершенно нечем было заняться. По утрам она делала Льву Семеновичу растворимый кофе с тремя ложками сахара, а еще зеленый чай после обеда. Все остальное время она лазила по интернету, читала книжки в электронных библиотеках, и даже изучила буклет, выданный ей Львом Семеновичем. Эля и Игорек в первой половине дня обзванивали клиентов, а после обеда иногда куда-то уезжали. Причем, как быстро выяснила Валя, у Эли, отлучавшейся из конторы два–три раза в неделю, продажи в несколько раз выше, чем у Игорька, которого после обеда сложно застать в офисе. Подслушав разговоры Игорька, Валя поняла, что общается он в основном с женщинами, и беседы у него носят совсем не деловой характер.
– Тебе понравилось мое мыло? – жарко шептал он в трубку. – Оно такое твердое и гладкое, и так приятно, когда им водишь туда–сюда…
Павел тоже проводил в офисе лишь пол дня. Еще до обеда он прятал ноутбук, прощался с коллегами и уезжал на свою основную работу. Все были уверены, что он нарабатывает клиентскую базу и ждали от него очередного прорыва вроде «Бьюти–хаус».
Алла целый день сидела за компьютером, составляя налоговую отчетность и считая зарплату. Она пыталась подбрасывать Вале задания, вроде покупки канцелярских принадлежностей, но Зинаида Петровна ревностно следила за каждой копейкой, проходящей мимо нее, и тут же забирала у девушки все дела. Уборщица выглядела самым занятым сотрудником. Она приходила раньше всех и оставалась на фирме, когда все расходились по домам. Она мыла, натирала и чистила, так что офис смотрелся хоть и убого, но чистенько. Если все сияло до блеска, то она ходила по кабинету, заложив руки за спину, и бесцеремонно заглядывала в мониторы сотрудников. И не дай Бог она замечала, что кто-то открыл страничку социальной сети или ютьюб – ее зычные вопли тут же сотрясали желтые стены офиса.
Лев обычно приходил позже всех, а уходил первым – редкое качество для директора. Алла проболталась, что фирма едва держится на плаву, но Валя заметила, что у Льва Семеновича как минимум пять костюмов и к каждому подобрана отдельная пара обуви. А шарфы и шейные платки были его бзиком. Он менял их каждый день и еще ни разу не повторился. Один из них – голубой с розовыми бабочками – особенно понравился Вале, она бы и сама его носила. Он иногда давал Вале поручения – забрать рубашки из химчистки, заказать столик в ресторане, или продлить абонемент в спортивный клуб. И судя по любимым ресторанам Льва Семеновича, доходы директора не ограничивались прибылью «Дракона и Черепахи». На листе бумаги, который Люба спрятала в сейф, могли быть записи двойной бухгалтерии: левые поставщики, даты поставок товаров, цены. Если Люба помогала Льву Степановичу уходить от налогов, а потом ее замучила совесть, и она пригрозила сдать его инспекторам, могло ли это стать мотивом для убийства? Вале не хотелось в это верить. Пусть Лев Семенович не такой милый старикан, каким он хочет показаться, но убийца? Как бы то ни было, Валя знала, где Люба спрятала листок с компрометирующими записями, осталось взять его из сейфа.
Не успела девушка подумать, как ей добыть шифр от сейфа, как Лев Семенович выглянул из кабинета и попросил ее пригласить всех сотрудников.
– Раздача слонов, – шепнула ей Алла. – В нашем случае – наклеечек.
Все расселись, директор направился к сейфу, и Валя, быстро сообразив, сбросила со стола ручку. Она вскочила со стула и будто бы нечаянно зафутболила ее под сейф. Потом встала на колени и засунула руку под металлическое днище.
– Валюша, встаньте сейчас же! – приказал директор. – Вы же испачкаетесь!
– Чего это она испачкается! – возмутилась Зинаида Петровна. – Да с моих полов есть можно, такие они чистые!
– Лев Семенович, пусть ищет свою ручку, – поддакнул Игорь. Он развернулся к Вале и откровенно ее разглядывал.
Валя уже давно зажала ручку в ладони, но вставать не собиралась. Директор машинально нажал кнопки шифра: 5–2–2–9–1–1. Дата его рождения, как оригинально. Дверь открылась, и Валя встала с колен.
– Нашла! – она положила ручку на стол и села на место.
Лев Семенович достал из сейфа листок с наклейками.
– Итак, для начала хочу сказать, что все вы молодцы. Все работали хорошо, наказывать вас не за что.
– Нормально, – возмутился Игорек, потирая челюсть, на которой все еще виднелся синяк.
– Кхм, да, Игорь прав. Имело место происшествие. Мы выяснили, что виноваты были обе стороны, так что Павел и Игорь остаются без поощрений. Но! Павел организовал прорыв для нашей фирмы, целый стенд в Бьюти–хаус, что лично я оцениваю в три звезды!
Лев Семенович вклеил три звездочки в блокнот, который Павел предусмотрительно взял с собой.
– Валя сегодня нас развлекла поисками пропавших вещей и нашла Зинаидины мочалки, а ведь их потеря могла обернуться настоящей катастрофой, – ехидно улыбнулся директор. – Две звезды! Остальные работали ровно, стабильно, каждому по звезде. Все свободны. Постойте, Павел, не забудьте наконец–то принести паспорт и трудовую книжку. Мне бы не хотелось упустить такой ценный кадр.
Игорек вышел из кабинета с таким кислым лицом, как будто его не наклеечки лишили, а счастья в жизни. «А все эта Валя! – думал он. – Сначала сама появилась, вертела тут перед Львом своей круглой жопкой. А потом и Павла привела, заморыша очкастого. Ценный кадр, как же! Ничего, не за горами день рождения шефа, подпою на корпоративе и покажу этой секретутке где раки зимуют, прямо раком и покажу.» Он довольно осклабился и подмигнул проходящей мимо Алле, та вздохнула и отвернулась.
Валя наклеила звездочки на телефонную трубку. Ей надо забрать листок из сейфа. Код она знает, дело за малым – выпроводить Зинаиду с офиса и заполучить комплект ключей. Проще заставить цербера приносить тапочки. Рабочий день закончился, она так ничего и не придумала и по дороге домой решила зайти в фитнесс–клуб, куда ходила Люба. Клуб размещался в здании бассейна обычной школы. Улыбчивая девушка–администратор дала ей буклет с расписанием и ценами занятий, в другой ситуации Валя с удовольствием записалась бы на пилатес, танцы живота, или степ–аэробику, да на что угодно, кроме разве что стрип–пластики – возвращаться на шест она не собиралась. Девушке нравилось движение, и в размеренной жизни офисного работника ей не хватало физических нагрузок. Но Люба предпочитала бассейн, так что и Валя решила остановиться на плавании. Девушка зашла в спортивный магазин и купила черный слитный купальник, очки для плавания и шапочку. Она подошла к дому Павла, размахивая пакетом с покупками, и у ворот столкнулась с мужчиной с внимательными черными глазами. Тот посторонился и пропустил Валю вперед.
– У Павла всегда был хороший вкус на женщин, – сказал он с кавказским акцентом.
Аслан – поняла Валя. Она попыталась проанализировать ощущения, которые он вызывал у нее. Сделав вид, что споткнулась, она ухватилась за его руку. Ее опалило шквалом эмоций – гнев, вина, отчаяние. Внутри внешне невозмутимого Аслана клокотал вулкан страстей. Девушка отшатнулась.
– Простите, – пробормотала она.
– Я вас провожу, – Аслан галантно держал ее под локоть, пока они не дошли до дома. В открытых дверях их ждал Павел. Позади маячил Прохор. Его усы воинственно вздыбились.
Павел отошел в сторону, приглашая Аслана в дом, но тот покачал головой.
– Давай здесь поговорим. Погода хорошая.
Валя с сомнением посмотрела на хмурое небо. В воздухе повисла такая густая влага, что было непонятно, то ли дождь только собирается, то ли уже идет. Павел кивнул ей, указывая в сторону дома, и девушка вошла внутрь, провожаемая проницательным взглядом Аслана.
– Славная девушка, – успела услышать она перед тем, как закрыть дверь.
Часть 14
Павел и Аслан долго молчали, внимательно рассматривая друг друга. Павел с удивлением понял, что Аслан за эти два года изменился не меньше, чем он сам. Дело было даже не во внешности, хотя Аслан похудел, а голову его словно посыпало пеплом, – старый друг действительно стал старым. Во взгляде, раньше бесшабашном, появилась мудрость и тоска.
Читать бесплатно другие книги:
