Обманчивая реальность Робертс Нора
– Ничего страшного. – Элен спустилась вниз и, встав рядом с матерью, прильнула к ней, как будто они были единым целым. – А где дети?
– Сэм и Хана взяли их с собой в парк, выгулять собаку и заодно подышать свежим воздухом.
– Сегодня холодно.
– Они тепло одеты. Не переживай.
– Ой, простите нас, что мы заставляем вас стоять на холоде. Проходите в дом.
– Может, сделать вам чаю? – предложила Дана, поддерживая дочь за талию. – Это займет немного времени.
– Это было бы замечательно. – Элен отступила от матери и шагнула в гостиную, где стоял яркой расцветки диван и такие же яркие, полосатые стулья. Какой уютный и вместе с тем веселый дом, подумала Ева, полный ярких красок. Она отметила и мягкие подушки, и фотографии, которыми были заняты все свободные поверхности, и цветы, и симпатичные вазы.
– Присаживайтесь. Я не ожидала… Я уже дала показания полиции.
– Да-да, я в курсе. Это просто повторный допрос. Мы бы хотели, миссис Кэттери, получить от вас ответы на кое-какие вопросы.
– Вы всех навещаете повторно? Сколько же у вас, должно быть, работы! Ведь их так много. Я перестала смотреть новости. Скажите, жертв уже больше? Случилось что-то еще?
– Нет, мэм. Но вы правы, миссис Кэттери, их слишком много. И каждый из них заслуживает нашего времени и внимания.
– Дело в том, что меня в городе не было. Я взяла детей и поехала проведать мать и брата. Теперь они оба с нами. Но дома меня не было. Джо был занят, на нем висела эта чертова кампания. Он давно трудился над ней. Я же как раз закончила на работе один проект. И подумала, а не вырваться ли мне с детьми из города на несколько деньков? Пусть погостят у родственников, подышат свежим воздухом, а школьные занятия никуда не денутся. Их можно будет посещать в режиме видеоконференции, по компьютеру. Так что нас здесь не было. А Джо не вернулся домой. Может, останься я в городе…
– Миссис Кэттери, – Пибоди положила ей на плечо руку. – Не надо так говорить…
– Но так говорит моя мать, и все-таки… Я жду ребенка, – добавила она и разрыдалась. – Это выяснилось и подтвердилось, когда я была у мамы. Так получилось, это не специально. Вернее, не совсем. Мы решили, что все, детей с нас хватит, и потом у нас снова появился этот зуд. И мы подумали, пусть будет что будет. Посмотрим, что из этого выйдет. Джо именно так и сказал. Я же так и не успела сообщить ему. Когда вернулась домой, было уже поздно. Я даже не знаю, что мне теперь делать. Не представляю, как дальше жить.
– Сочувствую вам, – пробормотала Пибоди. – Мои искренние соболезнования. Мы сделаем все для того, чтобы найти преступника.
– Разве это поможет? Мой брат так зол. Он считает, что, когда вы найдете преступника, когда арестуете его и посадите за решетку, нам всем станет легче. Но ведь Джо уже не вернуть. Он не увидит, как растут его дети, не узнает, что у него родится еще один ребенок. Так что не знаю, поможет мне это или нет.
– Поможет, – заверила ее Ева. – Не сразу, конечно, но поможет. По крайней мере, вы будете уверены, что тот, на чьей совести преступление, больше никому не сделает больно. Другие дети не лишатся отца.
– Джо ни разу никого не обидел. Он был такой обаятельный, такой милый. С ним было легко. Может, даже слишком легко, я всегда ему это говорила. Он ни с кем не ссорился на работе, дети при желании легко могли обвести его вокруг пальца. Он из тех, кто мухи не обидит.
– Его ждало повышение.
– Неужели? Я не знала. – Уголков ее губ коснулось подобие улыбки. – Он мне ничего не говорил.
– Возможно, он сам об этом не знал, но в его личном деле уже лежал приказ. Его вклад в успех кампании невозможно переоценить.
– Верно. Но они все трудились не покладая рук.
– Вы знаете тех, кто работал вместе с ним?
– Да. Нэнси, Нэнси Уивер, его начальница, – она тоже принимала участие. Она просто прелесть. Замечательная женщина. Затем Стив и Лью. Они оба связались со мной. Стив даже прислал продукты. Огромный окорок, хлеб… еще что-то. Для сэндвичей.
– Вот только ты ничего не ешь, – укоризненно заметила Дана, входя в гостиную с подносом, на котором стояли чайные чашки.
– Хорошо, я поем. Обещаю. – Элен взяла мать за руку и притянула к себе.
– Иногда, когда люди работают в одной команде над одним проектом, между ними случаются конфликты, – начала Ева. – Скажите, Джо рассказывал вам про какие-нибудь трения в их команде?
– На Джо невозможно обижаться! – воскликнула Элен, пока мать разливала чай. – Он любит свою работу и хорошо ее делает. Ему нравилось работать в команде.
– Он был в курсе, что у Ванна с Уивер роман?
И снова слабая улыбка.
– Джо человек спокойный, тихий. Такие люди обычно все подмечают. Да, он знал.
– Это его как-то беспокоило?
– Нет, это беспокоило меня. Я думала – и говорила это вслух, – как это Стив успевает все сразу. Семья и секс. Но Джо обычно смеялся надо мной. Но Стив умеет хорошо работать, а главное, любит сына. За это я готова много ему простить. Джо тоже так считал. Когда отец любит сына, это видно сразу.
– Еще остается Коллуэй.
– Лью? – Элен подтянула под себя ноги и сделала вид, будто пьет чай. – Еще один тихоня, правда, не такой легкий в общении, как Джо. Мой муж обычно говорил, что Лью следует научиться быть реалистом. Лью был мастер выдвигать идеи, одна грандиозней другой. Любил фантазировать, копать вглубь и вширь. Меня порой раздражало, что Джо вынужден его идеи разрабатывать, вернее, доводить до ума, тратить время на то, чтобы вернуть их на грешную землю, если вы понимаете, о чем я. И что обиднее всего, он никогда не ставил себе этого в заслугу. Но окружающие все видели и понимали. Джо шел на повышение, мама.
– Если не он, то кто же?
– Скажите, а он никогда не жаловался на своих коллег?
– Нет, конечно, он был не святой и время от времени ворчал, в типичной для него манере. Мол, Стив растянул обеденный перерыв на два часа. Лью снова сел в невеселый поезд.
– Невеселый поезд?
– Это он так выражался, когда Лью бывал не в духе. Думаю, он начинал дуться, когда его идеи не находили должного понимания, когда в них вносили коррективы. Подобные вещи скатываются с Джо как с гуся вода, а вот Лью подчас бывал оскорблен в лучших чувствах.
– Скажите, а вы были знакомы с Карлин Фишер?
– Я бы сказала, что нет. Я несколько раз видела ее и знаю, что Джо считал Карлин умницей, которую ждало большое будущее. Мне было неприятно узнать, что она тоже погибла. Она была любимицей Нэнси.
– Вот как?
– О, вы даже не представляете! Наверно, она видела в Карли себя. Джо, бывало, говорил: погоди, она еще станет моей начальницей.
– Скажите, это его не слишком беспокоило?
– Только не Джо. Он не рвался в начальники. Ему нравилось быть частью коллектива. И это здорово у него получалось.
Выйдя из дома Кэттери, Ева пару минут постояла на ветру.
– И что нового мы узнали? – спросила она у Пибоди.
– Что Джо Кэттери были этаким милашкой, который обожал свою работу. Любящая жена, детишки, уютный дом. Образцово-показательный малый.
– А кроме панегириков?
– Разве это не главное? Хороший человек, неплохо устроенный в жизни. Не пробивной, не любитель пускать пыль в глаза или выдвигать фантастические идеи. Просто порядочный человек, честно и хорошо делающий свое дело, особенно в команде, который медленно, но верно рос по службе. Такой всегда придет тебе на помощь, подставит плечо, не строя при этом из себя героя. И начальство это ценило. Джо Кэттери получил солидную премию, и его ждало повышение. Рядом с ним Коллуэй. Он полон грандиозных идей. Пачками выдает их. Он терпеть не может работать в команде, но вынужден притворяться, что ему это нравится. Все вокруг только и делают, что портят его идеи, его же самого вечно отодвигают в сторонку, чтобы кто-то в обход него поднялся на ступеньку выше. Понятное дело, он ходит злой. И начальство это замечает.
– Ага, вот ты и разговорилась.
– Может, лучше я продолжу в машине? Здесь страшная холодрыга.
– Свежий воздух проясняет голову, – пошутила Ева, открывая дверцу автомобиля и садясь за руль. – Крупная компания. Джо больше не путается под ногами. Путь наверх открыт. Ванн уже получил угловой кабинет. Коллуэй убежден, что если кого-то и заметят и захотят продвинуть выше, то это его. Фишер больше нет, поэтому ему в затылок не будут дышать ничьи любимчики. Он их всех проучил. Еще как проучил! Чертовы пчелки-трудяги, вечно жужжащие в своем улье. Теперь они все у него в руках, он может убрать кого захочет. Когда захочет и как захочет. И самое главное, они же сами все сделали, разве не так? Его при этом даже не было.
– Как-то это страшновато.
– Да не просто как-то, а еще как!
– Я имею в виду тебя. Как ты рассуждаешь за него.
– Она нарисовала мне его «прекрасный» портрет. Он ей явно несимпатичен. Это сквозило в ее словах.
– Пожалуй, ты права.
Ева включила зажигание и отъехала от тротуара.
– Скажем так: никаких особенно теплых чувств. Это подсказывает мне, что и Джо также не питал к нему особых симпатий. Когда она говорила про Уивер, как та приезжала к ней, в ее голосе слышалась благодарность. Затем она перешла к Ванну и Коллуэйю, как они звонили ей, и снова благодарность в голосе. Ванн прислал ей окорок, чтобы она не волновалась по поводу продуктов в доме. Для нее это многое значило.
– Иногда еду присылают в случае смерти.
– Неужели?
– Это строчка из одной книги, правда, не помню какой. Но там сказано: еду – в случае смерти, цветы – в случае болезни. Кажется, вспомнила. Это из «Убить пересмешника». Точно, оттуда. Один – ноль в мою пользу.
– Запомню, – сухо сказала Ева. – Нэнси приезжает в Бруклин проведать вдову, и я готова поклясться, что они плакали вместе. Ванн звонит ей и присылает окорок. Кэллоуэй лишь звонит. Он делает лишь то, что от него ждут, и ничего больше. Вот почему Джо не питал к нему особых симпатий, а вслед за ним и его жена. Уивер он тоже не слишком симпатичен, иначе бы она с ним спала. Да, он хороший работник, выдает ценные идеи, но изюминки в нем нет, особенно той, какая имелась в Карли Фишер.
– Неплохо бы выяснить, у кого еще она имелась. Вдруг мы не успеем остановить Коллуэйя, и тогда он пустит в расход следующего.
– Ты права. – Ева задумчиво постучала пальцами по рулю. – Надо поговорить с соседкой Фишер по квартире, выяснить, с кем она общалась после работы. Он от нас не уйдет. Я поговорю с его родителями, я…
Она не договорила. В ее кармане пискнул линк.
– Даллас, – ответила Ева, переключив сигнал на наручные часы.
– Сумасшедший дом, – пробормотала Пибоди.
– Лейтенант, говорит агент Тисдейл. Я договорилась, и родителей Коллуэйя доставят в Нью-Йорк. В два часа дня они уже будут на главном вокзале.
– Отлично.
– С ордером на обыск возникли проблемы. Тем не менее, учитывая масштабы расследования и характер преступления, мне удалось убедить судью поставить подпись на ордере. Если вы, конечно, не против. Команда специалистов из бюро окажет содействие любому, кого вы сочтете нужным отправить в Арканзас.
– Хорошо, я подумаю. Как только у меня появится подходящая кандидатура, я немедленно с вами свяжусь. Пока же мне нужно уладить кое-какие дела. – Нажав на кнопку отбоя, Ева позвонила Бакстеру: – Бери Трухарта и звони Тисдейл. Вы отправляетесь в Арканзас, в помощь спецам из бюро. Совместными усилиями вы проведете обыск в доме родителей Коллуэйя.
– В Арканзас! Да это же как на пикник!
– Я рада, что еще могу заставить тебя улыбнуться. Ищите все, что связано с Городскими войнами: письма, журналы, фотографии, диски. Все, что связано с религией или политикой, все, что угодно, что Коллуэй мог хранить дома. Что осталось с тех пор, как он был подростком. Школьные тетрадки, музыка, книги. Посмотрите, нет ли там чего, что указывало бы на его таланты в области химии.
– Понял, Даллас. Когда мы вылетаем?
– Это тебе скажет Тисдейл. И поговорите с местными копами. Бюро наверняка попытается задвинуть их, но вы все равно установите контакт, как свои со своими.
– Тоже понял. На чем мы летим? На личном самолете Рорка?
– Забудь об этом! – отрезала Ева и отключилась. – Пидоби, позвони Коллуэйю.
– Я?
– Только без писка. Сказано, позвони ему. Скажи, что лейтенант будет ему признательна, если он выкроит время, чтобы приехать в управление.
– То есть я должна говорить с ним вежливо.
– Я бы даже сказала, почтительно. Мол, мы нуждаемся в его помощи. Он хорошо знает оба места преступления, и бар, и кафе, у него были знакомые среди жертв. Можешь намекнуть, что у нас появилась слабая зацепка и мы перепроверяем факты. Ему наверняка захочется поучаствовать, узнать, что и как, сыграть свою роль в расследовании. Пока я не давала ему такого шанса. И вот теперь даю. Вот увидишь, он за него сразу ухватится. Для приличия он что-то проблеет про плотный рабочий график, но все равно придет. Как только он появится, мы тотчас же отведем его в конференц-зал.
– Чтобы он взглянул на доски с фотографиями жертв?
– Да, с кое-какими дополнениями. Спроси, не может ли он приехать в три. Или в половине четвертого.
– То есть после того, как ты допросишь его родителей?
– Да. Это даст ему время придумать, что сказать, разработать линию поведения. Кроме того, это должно отбить у него желание нанести очередной удар по какой-нибудь кафешке.
– Я должна позвонить ему прямо сейчас?
– Да, именно сейчас.
Пока Пибоди разговаривала, Ева засекла время. А еще она довольно кивнула, услышав в голосе напарницы нотки легкой усталости и, да, почтительности. Что и требовалось.
К тому времени, когда Пибоди закончила разговаривать, Ева успела втиснуть машину в крошечное свободное пространство в полуквартале от дома, где жила Фишер.
– Как ты и предполагала, – доложила Пибоди. – У него плотный график, на него свалилась куча работы. Теперь он вынужден тащить на себе кое-что из незаконченных проектов Джо. Но да, он всегда готов нам помочь. И да, приедет в назначенное время.
– Отлично. Теперь мы с тобой разделимся. Ты поговори с соседкой и с тем, чье имя она тебе назовет. Желательно, чтобы это был кто-то из коллег, с кем Фишер общалась после работы. Проясни картину, как мы это сделали, поговорив со вдовой.
– Понятно. А ты куда?
– Вернусь в управление, чтобы приготовить сцену. Если к тому времени, как появится Коллуэй, тебя еще не будет, не торопись. Просто просигналь мне, и я сообщу, как обстоят дела. И возьми машину.
– Не поняла, – надув губы, Пибоди постучала себя по правому уху. – После того как я постояла на ветру, у меня заложило уши. Я, надеюсь, правильно поняла? Ты сказала «возьми машину»?
– Да, именно это я и сказала. Если только ты не хочешь убить ноги, бегая по городу.
– Конечно же, не хочу. Но, Даллас, сегодня ведь холод собачий!
– На мне мое волшебное пальто, – Ева слегка отвела в сторону полу, чтобы Пибоди увидела подкладку.
– Вот это да! Дай…
Но не успела Пибоди протянуть руку, чтобы потрогать, как Ева поправила полу пальто и вышла из машины.
– Если нароешь что-то новое или полезное, немедленно сообщи мне. Если нет, отправь текстовое сообщение.
– Похоже, что ты и впрямь собралась проделать путь до управления пешком.
– Я знаю, как пользоваться метро.
С этими словами Ева зашагала прочь, чувствуя, как ледяной ветер треплет полы ее пальто. Не замедляя шага, она вытащила коммуникатор и, позвонив доктору Мире, сказала, чтобы та готовилась к встрече с подозреваемым.
– Хорошо, я непременно приду, – заверила Мира. – Кстати, как ты смотришь на то, если я приведу с собой агента Тисдейл?
– Зачем?
– У нее железная выдержка, но при этом она женщина. Ему вряд ли будет приятно оказаться среди женщин. В то же время он будет уверен в своем превосходстве над нами. Мол, эх вы, клуши, да я в два счета обведу вас всех вокруг пальца.
– Разумно. Я спрошу у Тисдейл, изъявит ли она желание. – На ступеньках метро Ева на секунду задумалась. Нужны ли ей эти толпы, этот шум, запахи? С другой стороны – снаружи дует ледяной ветер, не говоря уже о том, что в воздухе начинают виться снежинки.
В конце концов она предпочла холод и пятнадцатиминутную ходьбу.
– Я на пути в управление. Если у вас есть время, приходите взглянуть на Коллуэйев. В три часа мы встретимся в конференц-зале.
– Где вы сейчас?
– Рядом с тем самым баром.
– Пешком? В такую погоду? Возьмите такси.
– Нет, я хочу прогуляться. До скорого.
Люди шли по улице быстро, низко склонив головы. Все торопятся. У всех дела. Ева шагала по улице. Ноздри щекотал дымный запах соевых сосисок, чуть прогорклый дух жареной картошки, горьковатый аромат кофе в картонных стаканчиках. Она заметила девушку в высоких сапогах, дутом фиолетовом пальто с целой радугой шарфиков на шее, которая выгуливала пару огромных белых псов. Или же это они выгуливали ее, таща за собой на поводке. Она едва поспевала за их взбалмошными прыжками. Бездомный на тротуаре укутался в такое количество тряпок, что были видны лишь щелочки его глаз. Сложив замусоленное одеяло в несколько раз, он подоткнул его себе под спину и сидел, выставив перед собой кусок картона, на котором было написано о конце света.
Интересно, подумала Ева, неужели он и впрямь надеется, что с таким плакатом что-то перепадет в его оловянную кружку?
– Если миру конец, – спросила она, присев на корточки рядом с ним, – то зачем вам деньги?
– А на что я буду есть? Есть-то мне надо. У меня в кармане пальто разрешение просить милостыню.
– Это какого такого пальто?
Она порылась в карманах и, нащупав несколько монеток, бросила ему в кружку. Хотя вряд ли он потратит их на миску супа. Скорее пропьет в какой-нибудь дешевой забегаловке.
– Это ваше обычное место?
– Нет. Вон там погибло много народу, и теперь все ходят смотреть. Глядишь, и мне перепадет. Вы же со мной поделились. Правда, от копов обычно не дождешься подачки.
– Просто им нечего подавать. – С этими словами Ева встала и зашагала дальше. Она прошла мимо бара. Ее так и подмывало заглянуть внутрь, но она не стала этого делать. Можно подумать, что она увидит что-то новое. Впрочем, нищий был прав. Перед входом толпились любопытные. Кто-то фотографировал дверь, кто-то пытался заглянуть в окно.
Чем кровавее убийство, тем больше зевак оно привлечет.
Дойдя до следующей тележки, Ева не удержалась и купила пакетик чипсов и стаканчик пепси. Разве устоишь перед такими запахами? Она зашагала дальше, поглощая на ходу жареную картошку. Тем временем симпатичные порхающие снежинки успели превратиться в противный, мокрый снег, который летел прямо в лицо.
Оказавшись наконец в управлении, Ева первым делом заглянула к своим копам. Ага, Бакстера и Трухарта на месте нет. Впрочем, Дженкинсона и Рейнеке тоже. Она подошла к Санчесу:
– Как-то здесь у вас пусто.
– Бакстер и Трухарт слиняли в Арканзас. Дженкинсон и Рейнеке ушли буквально пару минут назад. Якобы перепроверить кое-какие данные.
– Значит, вы с Кармайкл разгребаете оставшийся шлак. Вам что-нибудь нужно?
– У нас все есть.
– Если что, обращайтесь.
– Этот Стюарт, ну тот, что брат погибшей. Тут явно попахивает мошенничеством, но с баром это никак не связано. Мы копаем под него, в связи с финансовой аферой и пропавшим бухгалтером. Похоже, он замешан в обоих случаях. Дело в том, что смерть сестры повлекла за собой автоматическую ревизию трастового фонда. А это ему нужно как собаке пятая нога. Но бар здесь ни при чем.
– Тогда берите его за мошенничество.
– Главное, дело сдвинулось с мертвой точки. Я слышал, что сегодня доставят главного подозреваемого.
– Верно. Если повезет, будем считать, что дело раскрыто, и можно будет на время вздохнуть с облегчением.
Санчес работал в ее команде всего несколько месяцев, но уже успел неплохо вписаться в новый коллектив. Ева пристально посмотрела на него:
– Готова поспорить, ты уже знаешь, кто слямзил конфетку.
Он посмотрел на нее непонимающим взглядом:
– Какую конфетку?
– Я так и знала, что ты это скажешь.
С этими словами она направилась в свой кабинет, где, сбросив пальто, засела за отчет. Затем, пока позволяло время, заглянула в конференц-зал.
Перевернула демонстрационные доски, собрала нужные копии фотоснимков и взялась их размещать. Кое-какие соединила линиями, добавила временную шкалу. Но не все. Пусть повисят разрозненными, без четких связей.
За исключением той доски, где у нее жертвы. Эта была сплошь в фотографиях.
Затем Ева окинула взглядом стол. Коробка, которую утром принес Фини, по-прежнему стояла там, где он ее оставил, правда пустая. Внутри не было ни единой крошки.
Ладно, пусть стоит себе дальше. Ева бросила на стол несколько папок, сделала водянистого кофе и поставила чашку рядом с папками.
Погрузилась в их изучение. Вдруг отыщется что-то новое.
– Лейтенант, мне сказали, что вы вернулись.
– Как видите, – сухо ответила Ева, отрываясь от документов. В дверях конференц-зала стояла Тисдейл. Было видно, что она осуждает царивший на столе беспорядок.
– Это как в спектакле. Должен непременно быть элемент хаоса. Чтобы все видели, что мы проводим здесь массу времени.
– Я уже поняла. Кстати, вы обновили доску.
– Сегодня к нам пожалует Коллуэй. Хочу, чтобы он ощутил себя этаким консультантом. Вся эта бутафория – для него.
Тисдейл хмыкнула, затем, поджав губы, подошла ближе.
– Тут все жертвы до одной. Думаю, ему будет приятно. И это лишь горстка тех, кто с ним связан. Это придется ему по душе. А вот хронология явно искажена.
– Верно, искажена. И ни слова про культ Красного Коня или про Мензини. Их я приберегаю напоследок. Хотите поприсутствовать?
– При «консультации»? Хочу, с удовольствием. Кстати, Коллуэйи уже в пути. Они немного опаздывают, но, по идее, будут здесь в четверть второго.
– Давайте пройдем в мой кабинет. Там у меня приличный кофе. Заодно введу вас в курс последних новостей.
У себя в кабинете Ева приготовила две чашки кофе – для себя и для гостьи.
– Пибоди сейчас на задании. Разговаривает с соседкой Фишер по квартире. А потом с теми, кого ей удастся отыскать. Мы…
– Ой, – сделав глоток, Тисдейл заморгала и выдохнула. Затем снова сделала глоток. – Это не совсем то, к чему я привыкла.
Еве вспомнилась собственная реакция, когда она впервые попробовала коронную смесь Рорка.
– Приятный вкус, не правда ли?
– Да-да, очень даже. Я могу присесть? Насколько я понимаю, этот божественный напиток следует смаковать крошечными глотками, а не вливать в себя залпом.
– Ага, садитесь на стул у стола, потому что другой шатается, – ответила Ева, устроившись на углу стола. – Мы с Пибоди побеседовали с Элен Кэттери, – сказала она и вкратце пересказала их разговор.
– То есть он остался верен себе, – заметила Тисдейл. – Знай он, что Ванн прислал окорок, он был бы вынужден поступить точно так же. Если не больше. Прислать что-то побольше и подороже.
– Вы правы. Конкуренция. Желание затмить соперника. Что заставляет меня сделать вывод, что Ванн ему ничего не сказал. Более того, он вырос в моих глазах. Сделал доброе дело, но не стал кричать о нем во всеуслышание.
– В отличие от Коллуэйя, для которого признание окружающих – залог самооценки. Без него он ощущает себя инвалидом. Мне почему-то кажется, что спустя какое-то время он заявит о себе, не вам, так СМИ. Потому что прозябать в безвестности – это не для него.
– Возможно. Но я бы не хотела давать ему этот шанс. Я бы предпочла взять его уже сегодня.
– Думаю, вы заставите его расколоться.
– В этом и состоит план.
То ли подействовал кофе, то ли что-то еще, но Тисдейл блаженно откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу.
– Мне кажется, что его чувство самосохранения окажется сильнее, нежели желание прославиться.
– Это мы еще выясним.
– Кстати, пока никакой информации по источнику, снабдившему парня химическими компонентами. Знай мы, кто это сделал, мы бы имели больше возможностей поднажать на него.
– Может, нам лучше задействовать вашу силу убеждения и выбить у судьи ордер на обыск дома?
Тисдейл улыбнулась, глядя в чашку:
– Я так и знала, что вы это скажете. Он у меня есть. Мне было сказано, что я могу связаться с главой полиции Арканзаса Шер Рео, и мы с ней уладили этот вопрос. Когда бы вы хотели провести обыск?
– До того, как Коллуэй уйдет отсюда. Если возможно, я бы хотела задействовать Рорка. У него нюх на тайники. Кроме того, он неплохо читает шифры.
– Какое, однако, счастье быть замужем за тем, кто не просто понимает вашу работу, но и готов в ней помочь.
– Плюс кофе. Кстати, может, еще чашечку?
– С удовольствием, однако на сегодня хватит, спасибо. Несколько непривычный вкус. Кстати, у вас симпатичный офис, – добавила Тисдейл, вставая.
Ева в легкой растерянности огляделась по сторонам:
– Знаете, вы первая, от кого я это слышу.
– Он небольшой, в нем почти нет отвлекающих элементов. Плюс кофе. – Тисдейл отставила в сторону чашку. – Я хотела бы вам что-то сказать.
– Говорите.
– Ваши файлы в БВБ были или отредактированы, или изъяты. Некоторые уничтожены, некоторые загадочным образом пропали.
– Вот как?
– Да. Но до того, как это случилось, я имела возможность ознакомиться с их содержанием – на ранних стадиях нашего внутреннего расследования. И я хочу выразить сочувствие по поводу того, что случилось с вами, и извиниться от имени организации, которую я представляю, за проявленную по отношению к вам черствость и бездушие. Это было некрасиво с нашей стороны.
– Что было, то прошло, – сухо заметила Ева.
– Верно. И все же мне не дает покоя вопрос, согласилась бы я работать с вами, поменяйся мы местами. Ответа на него у меня нет.
– Вы не причастны к той истории.
– Тоже верно. Как и мой непосредственный начальник. Директор Герц – достойный человек. Наша деятельность нередко окутана завесой секретности и порой предполагает обман, и я бы точно не смогла работать, будь на его месте кто-то другой, менее достойный. Впрочем, у вас нет причин в это верить.
– Я знаю и верю в то, что более ста двадцати человек заслуживают справедливости. И я воспользуюсь любыми доступными мне средствами, чтобы это произошло.
– Я же сделаю все для того, чтобы вам в этом помочь.
– Значит, мы с вами сработаемся.
Она подождала, пока Тисдейл ответит на звонок.
– Да-да, спасибо. Комната для допросов «Б». Коллуэйи уже здесь, – сказала она Еве.
– В таком случае хватаем оружие, и вперед.
17