Старый дом под платанами Сорокина Светлана
– Так в чем же дело? – Нагнувшись ко мне, шепотом спросила Кэтти, сделав круглые глаза. – «Устав» дома разрешает жильцам, живущим на втором этаже, чаевничать там. У нас есть выбор, а поскольку мы отдали должное стараниям госпожи Алисы и «отметились» в Музыкальной гостиной, мы можем сбежать туда. Сейчас я распоряжусь, чтобы Лизи принесла нам чай и что-нибудь сладенькое в библиотеку холла. О’кей, Ник? – Обратилась она уже к Николаю, без энтузиазма, общающегося с Софи, и, прислушивающегося краем уха к тому, что говорила Кэтти.
– Заодно попроси мою большую чашку, ту, синюю, с морской тематикой. Я всегда пью чай из нее.
– Помню. Хорошо, Алекс, а вы – готовьтесь сбежать.
– О чем вы шепчитесь, будто замышляете заговор? – Матильда в шелковой шляпке с торчащими в разные стороны перьями, вклинилась на кресле-коляске между мной и Кэтти. К ней присоединилась Таисия.
– Мы говорили о музыке, которую исполняет для нас Тарас. – Громко сказала девушка. – Не находите ли дамы, что его исполнение блестяще? – И устремив на пианиста взгляд полный восхищения, она послала ему воздушный поцелуй.
«Потрясающая актриса». – Подумал я, восторгаясь ее почти профессиональной игрой.
– Какая кокетка, почти как я в молодости! – Скорее одобрительно, чем наоборот проворчала старушка.
– Ник, Вы долго пробудите здесь? Я хотела бы заказать Вам свой портрет. – Таисия нарочито демонстрировала свое внимание к художнику. – Алекс обладает шедевром – портретом Марии Вашей кисти.
– Да. «Девушка в голубом». – Художник был польщен.
– Позвоните мне завтра. Я хочу позировать Вам. – С этими словами Таисия протянула свою визитку, очарованному ее шармом художнику и грациозно удалилась.
– Ник, так ты с нами или будешь дальше пускать слюни и словно кролик лезть в пасть к этому удаву? – Кэтти была беспощадна.
– Не понял, Кэтти, Таисия – удав?
– Принимай решение, – ты остаешься, и тебя сожрет Таисия, или идешь с нами пить чай наверх.
Видимо, предполагаемая судьба кролика пришлась не по нраву стеснительному художнику, и он предпочел нашу команду. Воспользовавшись суматохой вокруг вновь поданного грушевого пирога, испеченного по рецепту Эвы и полумраком свечей, мы втроем быстро выскользнули из Музыкальной гостиной. Уют и очарование зимнего сада в библиотеке холла ни на секунду не заставил нас пожалеть об этом импульсивном решении. Устроившись поудобней в мягких креслах, мы терпеливо ждали, когда кухарка растопит камин, а Лизи принесет чай. Но вот пламя свечей и огня в камине уже отражались на люстре, вазах, потертых от времени корешках книг, стоявших плотно на полках, глянцевых листьях фикуса Бенджамина, и керамической плитке холла, а мы радостно торжествовали – удачное, маленькое приключение состоялось.
– То-то удивится блондинка, когда не увидит главное «угощение» дня! У кого она спросит: «Какая погода в Лондоне?» – Очень похоже передразнила ее Кэтти. – А как будет возмущена госпожа Таисия, Ее Сиятельство Удав! Ведь доверчивая жертва скрылась! – Кэтти одним движением головы и осанкой точно изобразила жену мэра. Мы смеялись. К моему стыду у меня снова закралась мысль о прекрасном актерском таланте девушки и возможности ее участия в преступлении.
– Не хотелось бы, чтобы обеспокоилась хозяйка дома. Я не желал бы огорчать госпожу Алису. – Грустно сказал Ник.
Всю ответственность я обещал взять на себя:
– У меня есть ее личное разрешение действовать так, как я считаю нужным в интересах следствия.
– Следствия? Какого?.. Это связано … э-ээ, с чьей-то смертью?
– К сожалению, да. Мария была убита. Вернее – отравлена. – Пришлось признаться мне.
– О, my Got! Как это ужасно! Я чувствовал что-то подобное…Вы сыщик, выдающий себя за программиста? – Выражение лица Николая было такое, будто это он, а не я увидел привидение. Я рассмеялся:
– Нет, успокойся, Ник. Я действительно программист, но выдающий себя за сыщика. Пока это мне нравится, и помогает избавиться от депрессии, с которой я приехал в этот дом. Возможно, в будущем, это занятие станет моим хобби. Как знать?
– А как ты Ник узнал о свободных апартаментах в этом доме? – Задала Кэтти вопрос, явно ее интересовавший.
– Просто. Из Интернета. – Ответил грустно Ник, и я пожалел, что затронул тему смерти Марии.
– Здорово! Это сработало! – Глаза Кэтти от счастья светились. – Понимаешь, Алекс, я дала объявление в Интернете о великолепном старом особняке под платанами. Описала интерьер, романтический сад с ангелами и другими статуями, пруд, руины и… – это сработало! Много желающих. Я смогу создать свой стильный блок и писать о моде, как ты мне и советовал!
– Рад, очень рад за тебя Кэтти! – Искренне выразил я свое отношение. – Кстати, я нашел тебе заказ на дизайн интерьера. Думаю, дополнительный заработок тебе не помешает.
– Ты волшебник, Алекс! Где и когда нужно приступать к работе, и ты уверен, что я смогу?
Пока я рассказывал Кэтти о предстоящем заказе, убеждая ее, что все получится и стоит попробовать, пришла, наконец, Лизи. Она несла большой поднос, на котором находились сладости и уже разлитый чай в чашках.
– Извините, меня задержали в Музыкальной гостиной и еще раз извините, потому что чайник и молочник не вместились. Поэтому чай в чашках. Сейчас принесу остальное.
– Не надо Лизи! Этого достаточно. – Кэтти встала, чтобы помочь горничной, выполняющей работу и официантки так же. Быстро расставив сладости на чайном столике, она и Лизи стали брать с подноса чашки. Однако, мою, самую большую чашку, увы, Лизи уронила, запнувшись о горшок с хостой. Чай пролился в этот горшок, к счастью, туда же угодила и чашка, оставшись целой.
– Ах, простите! Я такая сегодня неуклюжая! Сейчас принесу новую чашку. Все равно я хотела принести чайничек и молочник. Захвачу еще торт! Простите, – и она, чуть ли не со слезами на глазах убежала.
– Странно, – сказала недовольно Кэтти. – Кто поставил здесь этот горшок с хостой? Разве недостаточно деревьев в кадках? Естественно, что Лизи запнулась. Наверное, это была идея Эвы.
– У девушки что-то случилось, вы не знаете? – Спросил Ник с тревогой. – Я заметил, у нее были красные и слегка опухшие глаза. Обычно такой вид – после слез.
– А я ничего не заметила. Правда, я была занята, – пожала плечами Кэтти. – Однако хватит о грустном! Какие вкусные пирожные! Угощайтесь, господа, угощайтесь! Спасайте фигуру изящной девушки! Иначе я даже при угрозе сменить гардероб на новый размер ХХL не смогу устоять перед этими пирожными. О-оо! Это великолепие кулинарного искусства, и самое тяжелейшее испытание для такой сладкоежки, как я! – Стонала Кэтти от вкусового наслаждения, поглощая маленькие, аппетитные заварные, облизывая пальцы. В этот момент мне страшно захотелось ее, и я представил Кэтти, лежащую на простынях и стонущую, получая наслаждение другого рода. В разгар моей сексуальной фантазии невозмутимый Ник сказал:
– По-моему, девушка была чем-то напугана.
– Какая девушка? А, Лизи! Наверное, с кавалером поссорилась или с кем-то из подруг. Хватит о ней, давайте пить чай с этими божественным фруктовым желе. – Кэтти смотрела на нас непонимающим взглядом.
– А у нее есть кавалер, ты когда-нибудь замечала? Девушка здесь работает постоянно. Я не помню, чтобы она когда-нибудь приходила поздно. – Меня насторожило то, о чем сказал художник.
– У слуг и персонала отдельный вход в дом, но я им принципиально не пользуюсь, – обидчиво и заносчиво ответила Кэтти.
Подошедшая Лизи, поставила передо мной новую чашку, обещанные чайничек и молочник. К тому же предоставила новое удовольствие для взгляда сладкоежек – бисквитный торт с фруктами.
– Лизи, у тебя все в порядке? – Спросила для успокоения своей и нашей совести Кэтти.
– Да. Все хорошо. Благодарю. – Горничная попыталась улыбнуться, а я заметил, что у нее действительно были красные, заплаканные глаза.
– Помнишь, что однажды я сказал тебе, Лизи? – Спросил я девушку, но та лишь попыталась улыбнуться и быстро ушла, вызвав нездоровое любопытство Кэтти. Пришлось объяснить, как я столкнулся с перепуганной горничной на лестнице, а затем объяснил, что я, – ее друг, к которому девушка всегда может обратиться.
Атмосфера складывалась явно не та, на которую мы рассчитывали, собравшись здесь на чаепитие. Мы уже поднялись со своих мест, чтобы покинуть холл, как вдруг Кэтти неожиданно воскликнула:
– Посмотрите на цветок! – Я молниеносно бросил взгляд на растение, которое почему-то завяло и выглядело, словно обугленное, инстинктивно закрыв Кэтти рот ладонью.
– О, my Gote! Оно почернело! – Голосом, полным ужаса сказал Николай, смотря то на меня, то на Кэтти. – Растение только что было полно жизни и сока! Чай! Лизи вылила случайно туда чай! Твой чай, Алекс!
– Тс-сс! – Приложив палец к губам, дал знак я друзьям, смотрящим на меня, как на ожившего покойника. – Тише, Кэтти. Не кричи. – Сказал я, медленно отнимая от ее лица ладонь. – Никто не должен об этом знать. Ясно?
Они молча закивали головами.
– Сейчас расходимся. Я сам займусь этим делом. Никому ни слова.
Возле моих апартаментов, Ник, живший через стенку, остановился, замявшись. Я спросил его, в чем дело. Прикусив нижнюю губу, и нервно, то и дело, поправляя волосы, он, наконец, признался мне:
– Возможно, моя просьба покажется Вам странной, Алекс. Особенно после того, как Вас сейчас чуть не…
– Тише! – Предупредил я его. – У нас говорят: у стен есть уши.
– Да. Простите. Не сочтите мою просьбу страной… Видите ли, после встречи с Марией моя жизнь изменилась. Особенно после того, как я написал ее портрет. Мария изменила меня. Она живет во мне все время. Постоянно. Понимаете?
– Вы пробовали обращаться к психиатру? Зависимость такого рода, видите ли… Впрочем, я не врач.
– Нет. Вы не поняли. Я не был влюблен в Марию, как мужчина. Это другое чувство, которое меняет тебя изнутри.
– Это, как испить чистой родниковой воды или, как общаться с ангелом? – Спросил я его, прямо смотря в его голубые глаза, проникая дальше, – в запредельность.
– Да. Потеря ее, – как потеря целостности. Лишение гармонии.
– Как потеря небесного рая?
– Да. – Тихо прошептал он.
– Так какая у Вас была ко мне просьба?
– Разрешите зайти в ее апартаменты. Я узнал, что Мария жила здесь.
– Входите.
25
Долго ворочаясь в кровати, я, наконец, устал от этого занятия. День был трудным, и сон явно покинул меня. Включив ночник, сел в кресло и, закурив сигарету, немного привел в порядок свои мысли. Вспомнил, как Ник долго осматривался, войдя в апартаменты, молча ходил по комнатам, гладил стены, притронулся к тряпичному ангелу, висящему под люстрой, плюшевым медвежатам на комоде. Сидел, как манекен в кресле, думая о своем, потом подошел к книгам. Внимательно читал на корешках их названия. Некоторые вытаскивал, медленно листал страницы, затем с улыбкой блаженного так же медленно ставил книги обратно. Между нами произошел диалог. Разговор начал Ник, посмотрев на меня затуманенным взором, он сказал:
– Наверное, Вы должны быть счастливы, живя здесь.
– Отчего же? Поселившись в этих комнатах, я чувствовал себя самым несчастным человеком на свете, так как мое сердце было разбито на мелкие осколки.
Почему-то, не осознавая того сам, я сердился на художника. Вспомнил, как чуть не умер от страха, когда увидел впервые в этой комнате призрак Марии, как привык затем к ее появлениям. Наверное, поэтому спросил Николая, немного едко, с горечью и сарказмом, которого, к счастью, он не заметил в этом вопросе:
– Вы бы удивились, если бы узнали, что дух Марии живет здесь?
– Нет! Сто раз нет! Конечно, не удивился бы. Я это чувствую!
– Правда? – Еще больше почему-то раздражаясь, промямлил я.
– А разве Вы, Алекс, не чувствуете ее присутствие здесь? Ведь все ее вещи, любимые безделушки, даже стены оставили на себе следы ее рук, дыхания, ее присутствия. Когда я только что перелистывал книги, которые она держала в руках, читала, возможно, плакала или улыбалась и точно – размышляла, мне захотелось перечитать их все! Да, я хочу перечитать все книги, которые находятся в этой комнате! Даже если мне придется задержаться в этом городке на неопределенное время. – Он замолчал, опустив голову, вновь разглядывая какую-то книгу, когда поднял лицо вновь, по его щекам текли слезы:
– Вы не представляете, Алекс, какое это счастье прикасаться к страницам книг, к которым прикасался этот ангел! Посмотрите, что читала эта девочка, почти ребенок: Джейн Остин, «Анна Каренина», «Война и мир» Толстого, «Идиот» и «Братья Карамазовы» Достоевского. Здесь «Театр» Сомерсета Моэма, Сказки всех народов и, конечно, Библия.
Вспомнив, как в одной из книг я нашел засушенный лист дерева, хранивший свой запах, а в другой – закладку, с едва уловимым запахом нежных духов, у меня сжалось сердце: «Неужели Николай к ним так же прикасался?» – раздраженно подумал я.
– Разве Вы, Алекс, так не считаете? – Услышал я вопрос Ника, будто выплывший откуда-то издалека.
– Что? Простите, я отвлекся.
– Разве Вы, Алекс, не чувствуете влияние Марии на атмосферу этого интерьера, ее ауру?
– Да. Конечно.
– Понимаю Ваше равнодушие. Ведь Вы не знали ее, так как я.
– Точно. Ну, пока, Ник. Встретимся за ужином, – и я демонстративно открыл ноутбук, показав свою готовность начать работу. Однако художник и не думал уходить. Он неожиданно застыл на секунду и вдруг воскликнул:
– Постойте, Алекс! Вы ведь недавно говорили мне, что оказались в этом городке и в этом доме случайно, благодаря монахине?
– Да. Так и было. – С удивлением я смотрел на его горящие глаза. Казалось, что флегматичный художник, наконец, проснулся.
– А помните, что я рассказывал Вам во время нашей прогулки по окрестностям? Напомню: я так же здесь оказался благодаря монахине! Именно тогда, когда я увидел это спокойное, гармоничное лицо, похожее на иконопись, меня охватил стыд, что я до сих пор не отдал перстень Марии ее семье, который, возможно, очень дорог для ее близких. – Николай был возбужден и стал сильнее обычного тереть свой лоб и поправлять волосы. В таком состоянии, я его еще не видел. – Понимаете, Алекс, Мария специально собрала нас под крышей своего дома, чтобы мы нашли ее убийцу! Монахиня – Ваша и моя, хотя это и разные женщины, всего лишь – Знак! Понимаете?
– Конечно. Поэтому успокойтесь, Николай. Я же сказал, что уже расследую убийство. – С трудом, сдерживая раздражение, сказал я медленно и как можно тверже.
– Понимаете? – Удивился Ник, смотря на меня недоверчивым взглядом.
– Да. Вы правильно расслышали меня. Надеюсь, мою настойчивую просьбу ничего не предпринимать без моего на то согласия, Вы так же хорошо поняли. – На этот раз я сам испугался металла в своем голосе. Однако это помогло успокоиться Николаю, но, кажется, я очень удивил его своим поведением.
После ухода художника я был зол на себя, на него, на весь мир. Работать не мог. Вспоминал, как он «развесил сопли», прикасаясь к вещам и гладя стены. За ужином мы с ним мало разговаривали, и мне не удалось пообщаться с Лизи. Горничная была явно чем-то расстроена. Однако мне и в голову прийти не могло, что она может желать моей смерти. Такое предположение, на мой взгляд, было абсурдным. Кэтти так же была сдержана в общении, почти ни о чем, кроме погоды за столом не говорила, с опаской поглядывая на меня. Похоже, мой приказ «молчать», она восприняла очень серьезно и, наконец-то, осознала происходящее. Возможно, просто испугалась. Я ошибся. После ужина Кэтти, проходя мимо меня, почти шепотом сказала, что мою кружку вымыли, и в ней ничего не осталось. Поэтому сделать анализ … невозможно. Видимо, она подразумевала слово «яд», но с заговорщицким видом не произносила это слово. Затем громко попросила меня о каком-то одолжении и тихим голосом сказала, что Лизи не разливала чай в чашки. На мой вопрос: зачем она проводила вместо меня расследование, когда я запретил, девушка спокойно сказала, что ей было легко это сделать, не вызывая подозрений. «Эва сама все рассказала. Впрочем, как я и предполагала, это она поставила горшок с хостой. Значит, «домомучительница» вне подозрений. Лизи так же» – отпарировала секретарша. Снова попросив ничего не предпринимать без моего соглашения, мы разошлись, мило, во всеуслышание, пожелав, друг другу спокойной ночи.
Было почти три часа ночи. Спать не хотелось. Я нервно курил. Все же меня явно кто-то хотел отравить, и этот «кто-то» – убийца, отравивший Марию, возможно, Филиппа и теперь решивший избавиться и от меня! «Значит, я на правильном пути» – подумал с удовлетворением и тоской, стряхивая пепел, хотя мыслями, больше возвращался к приходу Ника в мои апартаменты, чем к покушению на мою жизнь. Открыв новую пачку сигарет, снова закурил, выйдя на террасу. Вобрал с наслаждением в легкие сладкие и умиротворяющие запахи ночного сада. Ветерок донес слабый запах роз. «Наверное, этот назойливый Николай Санин видит во сне и наяву оказаться в моих апартаментах. Возможно, он уже разговаривал об этом с хозяйкой дома. Нужно будет спросить завтра, вернее, – уже сегодня у Кэтти». Вдруг я ужаснулся от своих мыслей: «Что за бред я несу?!» И тут до меня дошло – я примитивно ревновал. Я – ревновал? К призраку умершей девушки? Увы, – так и было, и это – реальность.
Не включая освещение, я зашел обратно в помещение и при свете ночника увидел Марию, сидящую в кресле, в котором только что сидел я. К ее внезапному появлению привыкнуть было не возможно.
– Мария?! Ты давно здесь? – Спросил я с ужасом, представив, что она видела приход сюда Ника, слышала наш разговор и знает о моей ревности.
– Нет. Пока ты был в разъездах, я так же путешествовала. Но, кажется, ты сказал слово «ревность»? Кого и к кому ты ревновал, Кэтти к Нику?
– Ты прочла обрывок мысли. Я об этом не говорил вслух, и, как всегда ты путаешь мысли и сказанные слова. Неважно. Откуда ты знаешь о приходе Ника, если тебя здесь не было?
– Когда я вернулась из маленького путешествия, он только приехал. Я присутствовала за ужином и, спасибо Эве, она незаметно поставила для меня тарелку и выдвинула стул, чтобы я могла сесть. Алиса и Матильда сделали вид, что не видели этого. Ты тоже не заметил, как и остальные. Эва часто это делает для меня. Я сидела за столом и была очень рада видеть Ника. Потом снова ушла.
– Путешествовать?
– Да. Мне понравилось совершать длительные прогулки по знакомым любимым местам и там, где при жизни только хотела побродить, например – в лесу или заглянуть в чужие сады, полюбоваться ими. Сейчас я могу передвигаться как обычно или стремительно – легко и просто. Для меня это еще одно открытие. Правда, далеко от усадьбы я не могу уходить. Я должна быть здесь. Старый дом притягивает меня, как магнитом: вдруг ты быстро раскроешь преступление, и тогда за мной прилетят ангелы, а я не буду к этому готова. Понимаешь, нужно быть всегда готовым, чтобы отправиться домой. Еще я много времени проводила в саду. Люблю следить за переменами в нем, слушать птиц, наблюдать за полетом пчел, порханием бабочек, смотреть, как расцветают цветы и танцуют в пруду рыбы. Тогда я скучаю за истинным садом. – Она вздохнула. – Путешествовать интересно. Думаю, последнее, самое длительное путешествие в сопровождении двух ангелов, будет фантастическим.
– Значит, я раскрою преступление?
– Конечно, не сомневайся. Ты раскрыл его уже!
– Нет! Еще нет! Мария, ты опережаешь события.
– Разве? – Она вздохнула. – Если ты так говоришь. Наверное. Я так хочу вернуться поскорее домой! Ощутить свободу полета во Вселенной!
– О каком доме ты говоришь?
– Конечно, мой милый, не о земном. Душа ликует от предвкушения встречи с прекрасным Садом Небесным. В то же время немного грустно, что этот временный дом – Земля, уже в прошлом. Мне жаль ее. Если можно было бы эту планету взять в ладошки. Убаюкать всех, жаждущих крови, власти. Одурманить запахом роз, жасмина, лаванды. Утешить… Наша Голубая планета такая маленькая, а ее раздирают на части люди, которых в детстве недолюбили, недодали душевного тепла, ласки, не подарили вовремя рождественские подарки, не похвалили, не купили в нужный момент мороженного или конфет, не сказали доброго слова или не дали правильный совет, когда в этом нуждаешься больше всего на свете. Жаль сирот, умирающих в одиночестве стариков, убийц, получивших просветление перед смертью, матерей, оплакивающих своих детей, новорожденных, которых воруют, чтобы разжалобить прохожих ради нескольких монет, людей, которыми торгуют для проституции и продажи органов. Но животные и растения более беззащитны! Эти параллельные цивилизации нуждаются в поддержке людей! Если можно было бы превратить всю землю в прекрасный, цветущий сад! Его гармония вселяла бы покой и умиротворение в людские души. Цветы вылечили бы «больных» и осчастливили несчастных. На Земле воцарился бы мир. Увы. Догадываюсь, что ты скажешь об этом, мой Белый рыцарь. Поэтому – молчи.
Именно так, молча, слушая серебристо-голубую девушку в сиянии луны, сквозь которую можно было рассмотреть обивку кресла, но в глазах которой, поместилось все горе Земли и вся радость мира, мне хотелось рыдать, уткнувшись в ее колени. Кажется, я начинал по-настоящему понимать Николая.
26
Приятно точно знать, что идешь по следу. Я чувствовал себя охотничьей собакой, с гениальным обонянием, мгновенно улавливающей и помнящей тысячи запахов одновременно. Интересно, что они ощущают на самом деле? Вот, Френки, например. Кстати, Френки… Я напряг свои умственные извилины, пытаясь вспомнить что-то связанное с собакой полковника. Утренний кофе остывал, завтрак тоже. После бессонной ночи, естественно, я чувствовал себя «разбитым» и сонным. Мысли путались или начинали скакать одна перед другой, как взбесившийся табун лошадей: «Что сказала Мария об этом расследовании? Что оно скоро закончится, и она улетит с ангелами? Вздор! Я никогда не разгадаю этой загадки! Здесь сам черт ногу сломает! Кретин, – ругал я себя, – возомнил себя гончей! Стоп! Все же, полковник что-то сказал там, в роще, то, что не дает мне покоя, но я забыл. Это было в тот момент, когда Френки выскочила из-за кустов. Френки… Впрочем, не важно».
Выйдя на террасу, чтобы допить кофе, я слушал пение птиц и впервые остро, до боли, ощутил полноту жизни. «Мария скоро навсегда покинет Землю, которую мы, люди, все-таки любим или еще не знаем, что это так, пока не наступит последний миг пребывания на ней. Тогда понимаем, как дорога нам эта маленькая, прекрасная планета, и как мало мы замечали хорошего при жизни. Впрочем, не всем уготовлен Райский сад, как Марии. Как же тогда страшно умирать грешным людям, убийцам и преступникам!» Круг замкнулся. Я понял, почему боюсь до конца раскрыть преступление, понять, кто убийца. Ведь тогда Мария покинет меня! Меня!!! Мне хотелось кричать, рыдать, биться головой о стену. Чувство к мертвой девушке было реальное, сильное, неподдельное, в котором я до конца не хотел признаться самому себе. Теперь это случилось. Я должен был желать умереть, но вместо этого принял ледяной душ, налил рюмочку коньяка, выдавил туда ломтик лимона, выпил и сказал самому себе: это мой долг. Мария, непонятно почему, но выбрала меня. «Убийца ходит по дому», как сказала Матильда. Поэтому, Белый рыцарь, вперед!
Выйдя из дома, по боковой аллее, я прямиком направился к сторожке садовника в конце поместья. Зеленый, деревянный домик, увитый большими цветами синего вьюна, был похож на жилье гнома или Мальвины из сказки о Пиноккио. Он терялся среди зелени и органично соединялся с пространством сада. Постучав осторожно и не услышав ответа, заглянул внутрь:
– Тут есть кто-нибудь? – Ответа не последовало. Собираясь уже уйти, вдруг вздрогнул, – неожиданно сзади чья-то сильная рука опустилась на мое плечо. Я резко обернулся. Передо мной стоял садовник.
– Редко у меня здесь бывают гости. У вас ко мне дело? – Искоса смотря на меня, спросил Тим.
– Именно поэтому я искал Вас.
Мы присели на деревянную скамейку возле домика. Садовник был в меру разговорчивым и как всегда с чувством юмора. В уголках его лучистых глаз притаилась мудрость. При других обстоятельствах он мог бы быть приятным собеседником.
– В тот день я спросил разрешения у хозяйки уйти раньше домой. У нас с женой был юбилей свадьбы.
– Вы взяли из сада какие-нибудь цветы для дома?
– Нет, но с разрешения госпожи Алисы срезал свежие розы для своей супруги.
– Что Вы делали в кухне того дня?
– Обычно я захожу попрощаться с кухаркой и другими слугами. Тогда было все, как обычно. Мне предложили, кажется, выпить чашку чая с пирогом.
– Вы ничего не заметили там странного? Может быть Вы, как презент для кухарки или горничной принесли букет цветов?
– Господин Алекс, кухарка для меня слишком стара, а горничная слишком молода – пошутил он. – Поэтому я дарю цветы только своей жене и то по праздникам. Хотя как-то у меня возникла такая мысль, но выяснилось, что горничная не любит их, так как это лишний мусор, который нужно убирать, и я оставил эту затею.
– Поэтому, обычно в кухне нет букетов?
– Абсолютно верно.
– Значит, Вы должны были запомнить запах цветов, который был в кухне в тот день. Возможно, были какие-то цветы? Вспомните! Когда госпожа Алиса зашла дать распоряжение, Вы пили чай, а ей показалось странным, что пахло цветами. Еще она заметила валяющиеся растения возле мусорного ведра. Садовник задумался.
– Прошло много времени. Хотя мысленно я не один раз возвращался к тому дню. При всем желании забыть – это было бы сделать очень трудно. Возможно, мне показалось, что на полу среди овощной ботвы валялись листья аконита, – как бы про себя вслух тихо произнес он и внимательно посмотрел мне в глаза. Казалось, Тим что-то понял.
– Простите, но мне платят за то, что я выращиваю цветы, а не докладываю о подозрении на прислугу. Меня ждет работа. Еще раз прошу прощения.
Тим встал, показав всем своим видом, что ему больше нечего сказать. Или не хотел?
Медленно я поднялся в свои апартаменты. Прошел на террасу и упал в плетеное кресло. Голова работала как компьютер помимо моей воли. Сотни «за» и «против» варьировались мозгом. Гипотезы выдвигались одна за другой, но ощущение того, что нить запутанного клубка у меня в руках было ясным. Оставалось совсем немного – потянуть эту нить, а лучше – дернуть, для того, чтобы распутать дело. Мне не хватало улик. То, что прошло значительное время со дня смерти Марии осложняло их поиски, но в то же время делало решение задачи более интересной.
Лениво поднявшись с кресла, я направился в библиотеку. Часть ее находилась в кабинете, а часть – в холле второго этажа. Поэтому, к счастью, учитывая летнюю жару, далеко идти не пришлось. В холле для чаепития находилась художественная литература, а так же полки с табличками: кулинария, сад, цветы, дом. Найдя полки с книгами о цветах, я углубился в поиски. Меня ждал сюрприз: в энциклопедии о цветах на букву «А», одной странички не оказалось. Она была не аккуратно, даже грубо вырвана!
Вечером, освежающая прохлада хорошо политого сада была восхитительна. Запахи цветов обострили обоняние. Мгла, казалось, затаилась под цветущими навесами из плетистых роз, увитыми виноградом беседок, развесив густые вуали под каждым кустом. Таинственно мерцала пышными шапками синяя гортензия, величественно склонял свои головы фиолетовый агапантус. Свечи белого и синего дельфиниума горели в сумерках мистическим, завораживающим огнем. Я прошел через ворота в живой изгороди из тиса, обозначенные конусовидными кустами, и оказался в дальней части сада недалеко от античных руин, где открывался водный пейзаж. Пруд, застывший, словно волшебное зеркало, потерянное прекрасной Богиней, дарил прохладу, тишину и совершенные по красоте кувшинки. Окаймленный ирисами, папоротником, осокой и понтедерией, росшими среди камней, он уединенно и величественно возлегал в саду. Магия воды завораживала. Недалеко слышался шум искусственного водопада и ручья, втекающего в водоем. Его журчание успокаивало и не нарушало покой водной глади. Пели цикады, начинали свой концерт лягушки, золотистые карпы кои с любопытством поглядывали на меня из воды.
Неожиданно почудился звон многих серебристых маленьких колокольчиков, и душный запах роз окутал меня нежным облаком. Я насторожился. Ведь кусты этих царственных цветов остались далеко позади. Тут же догадка пронзила меня: Мария! Конечно! Ее призрак любил гулять здесь. Возможно, это романтическое место было ее любимым в саду для уединения. Не успел подумать об этом, как новый поток аромата стал обволакивать меня. Сильный запах был Знак, подтверждающий мои мысли. Почувствовав на своей щеке холодное пятно, мне показалось, что маленькая ладошка прикоснулась к ней.
– Мария, ты здесь? – Ветерок пробежал по глади пруда. Я оглянулся и на другой стороне водоема увидел светлый силуэт девушки. Она сидела на белой каменной скамье. Мне показалось, что она улыбается.
– Дорогая девочка (хотелось сказать моя), расследование продвигается. Появились новые зацепки. Я обязательно найду убийцу. Обещаю тебе. Но помоги: ответь, пожалуйста, лаванда, случайно, не являлась аллергеном, создавшим рецидив болезни? Если «да», пусть воздух снова напоят розы.
Мария продолжала улыбаться. Ожидаемого запаха не последовало.
– Может быть – это были колокольчики или, … что там еще было, в букете, который ты собрала в тот день?
«Ухудшение болезни настало не от цветов, которыми я украсила в тот вечер дом, я говорила об этом. Меня отравили. Ты на правильном пути». Снова ее слова четко проговаривались в моем мозгу. Я слышал даже их тембр и интонацию. Подобное сложно осознавать.
– Мария! – Но призрак девушки рассеялся.
Воодушевленный встречей с Марией и ее подсказкой, я незаметно для себя пришел к самому таинственному месту сада – Зеленому лабиринту из высокого тиса. Побродив по его извилистым туннелям, анализируя все факты, на удивление, я быстрее обычного нашел выход. «Это хороший Знак!» – Подумал я. Ведь обычно, пытаясь выйти из лабиринта, легко наткнуться на тупик. «Лабиринт Минатавра», как его называли хозяева имения, был любимым местом детей и молодежи, «ужасы» которого в самом его центре смягчала скамья для отдыха и фонтан в виде прекрасной богини с кувшином, из которого текла чистая, родниковая вода. Еще немного прогулявшись по аллеям сада, я вернулся в свои апартаменты. Чтобы отвлечься, взял с этажерки первую попавшуюся книгу. Это оказался один из моих любимых романов Сомерсета Моэма «Театр». Из нее вылетел засушенный цветок. Машинально прочел строчки из романа на открывшейся, последней странице: «Вдали от всех, на вершине своей славы, она рассматривала кишащий у ее ног, далеко внизу, людской муравейник. У нее было удивительное чувство свободы от всех земных уз, и это наполняло ее таким экстазом, что все остальное по сравнению с ним не имело цены. Джулия ощущала себя душой, витающей в райских кущах». Последние слова я прочел вслух, ясно вспомнив сильный запах роз в саду. «Эту книгу читала Мария! – пронзила нежная мысль, обволакивающая все мое существо, открывая непознанные раннее струны собственной души. – Ей так же, как и мне нравились эти строчки!» Я думал о прекрасной девушке с чистой душой, любившей цветы, жизнь и этот роман. «Кажется, я влюбился. Более того – люблю. Глубоко, сильно…Стоп. Кого – призрак? С моим везеньем!»» – подумал я и заснул счастливым сном ребенка. Наутро после завтрака, прямиком направился к садовнику.
Старик подстригал кусты самшита и целиком был поглощен этой работой. Нехотя оторвавшись от творческого занятия, он недовольно посмотрел на меня:
Мари Спартали Стиллман “Женщина, читающая в саду”
– Конечно, Вы снова со своими расспросами – пробурчал он.
– Простите, но ответьте мне всего лишь на один вопрос: цветок аконит, о котором Вы недавно вспомнили, вреден для здоровья?
Садовник косо посмотрел на меня:
– Не помню, чтобы я его вспоминал, но коль Вы, сударь, заинтересовались ботаникой, скажу, что если держали этот цветок, следует помыть руки.
– Он ядовит, не так ли? – задал я прямолинейный вопрос и открыто посмотрел ему в глаза.
– Им лучше любоваться. Это высокое, с синими цветами растение, похожее на дельфиниум – уклончиво ответил хитрый старик и внимательно оглянулся по сторонам. Вероятно, он боялся, что его могут заподозрить в преступлении и хозяйка уволит с работы. Ведь яд в виде невинного, красивого цветка рос в ее саду!
– Вы могли бы его показать? – спросил я, желая услышать ожидаемый ответ. Он незамедлительно последовал:
– В этом саду Вы его не найдете. Зато в огороде растет ревень. Его листья так же валялись на полу в кухне. Это нормально, потому что их не едят.
– Благодарю Вас.
Довольный собой, насвистывая арию Керубино из «Свадьбы Фигаро», я столкнулся с Кэтти, неожиданно появившейся на изгибистой аллее.
– Какая неожиданность! Что Вы здесь делаете, Кэтти? – спросил я, стараясь не показать девушке, что от внезапного столкновения нос к носу у меня сильно стучало сердце. Меня явно тянуло к Кэтти физически.
– Прогуливаюсь. У меня что-то разболелась голова, – она сделала два шага назад.
– Вы много работаете. – Пробормотал я, приходя в себя.
Кэтти поправила прическу и слегка одернула блузу. Ее щеки порозовели. Похоже, она так же была смущена.
– Составите мне компанию? – Пытался настаивать я.
– Как-нибудь в другой раз. Хочу просто подышать воздухом и побыть одной.
Мы мило распрощались. Выйдя за пределы имения, я направился в ближайший бар, заказал свой любимый коктейль – мартини со льдом и соком апельсина, и погрузился в раздумья:
«Аконит таил в себе смерть. После похорон Марии, садовник, конечно, вспомнил его листья в кухне и уничтожил все эти цветы. Он явно, что-то недоговаривает. Возможно, он кого-то подозревает, но кого? Того, кто вырвал страницу из энциклопедии?» – эта мысль не давала мне покоя. Я достал свою записную книжечку. Найдя нужную страницу, прочел последние записи: «Проверить на яд Аконит и листья ревеня, замеченные садовником на кухне. Зайти в аптеку Зинковецкого «Знахарь». Нужно наконец-то это сделать.
27
Найти новую аптеку не составило труда. Весь городок давно знал ее местонахождение. Она занимала первый этаж небольшого, двухэтажного домика из кирпича абрикосового цвета. Овальная вывеска в обрамлении кованых растений в стиле прошлых веков украшала вход. Я дернул за шнурок колокольчика и толкнул дверь, – она была гостеприимно открыта. Внутри помещения интерьер так же был выдержан в стиле ретро, а на прилавке красовались старинные весы. Пахло полынью, мятой и еще какими-то травами. Хозяина не было видно. Неожиданно он появился из-за прилавка, словно вырос из-под земли:
– Чем рад служить? – Кругленький человечек с выпуклым, высоким лбом, пронизывал меня изучающим взглядом маленьких, умных глаз из-под круглых очков.
– Вы господин Зинковецкий?
– Да. Могу ли чем-нибудь быть полезным?
– Думаю, что это Ваш долг.
– К Вашим услугам.
Придумав на ходу историю, я объяснил аптекарю, что моя неопытная горничная собрала букет из аконита, а мне еще бабушка, у которой был сад, рассказывала, что это опасное для здоровья растение, и я очень волнуюсь из-за моей горничной. На что любезный аптекарь объяснил, что в этом случае, девушке следует хорошо помыть руки с мылом.
– Все части этого растения ядовиты. Употреблять в пищу его не советую. Надеюсь, понимаете почему. – Он мило улыбнулся, внимательно посмотрев на меня из-под очков.
– Да, конечно. Я просто волновался. Решил зайти к специалисту и спросить.
– Правильно сделали, что зашли. Многие знакомые нам растения и даже декоративные – ядовиты.
– Очень интересно! – Воодушевился я. – Пожалуйста, приведите пример, господин Зинковецкий для дилетанта.
– Например, клещевина, называемая в народе Райским деревом. Мало кто знает, что все в ней ядовито, даже семена, или, например – листья табака или ревеня.
– Ревеня? Помню, в детстве бабушка готовила мне из него кисель.
– Из стеблей молодого растения, возможно. Я вспомнил о ревене, потому что даже садовники об этом мало знают. Незадолго до Вашего появления заходил Тим – садовник госпожи Алисы и интересовался листьями ревеня. Он даже предположить не мог, что если стебель, который употребляют в пищу безопасен, то его листья – ядовиты.
– Кто бы мог подумать? Я так же не мог этого предположить. И насколько они ядовиты?
– Краснеет и опухает горло, как от аллергии и, если человеку вовремя не помочь, – это может вызвать летальный исход.
«А если смешать сок этих листьев с соком аконита – точно летальный исход с признаками аллергии», – подумал я про себя, вслух поблагодарив любезного аптекаря.
Уже собираясь уходить и попрощавшись с хозяином, услышал от него вслед:
– Не забудьте передать привет госпоже Алисе, Господин Алекс и успеха Вам в расследовании!
Оглянувшись, я увидел ухмыляющееся, но доброжелательное лицо аптекаря и, кивнув, вышел.
«Как быстро он меня раскусил? Хороший из меня сыщик! – Негодовал я мысленно. – Стоп! Если Тим знает то же, что и я, тогда он в опасности! При чем, в большей, чем я, ведь он наверняка догадывается кто убийца!»
Медлить было нельзя, и я изо всех сил поспешил к особняку. Подходя к дому, еще издали увидел возле ограды стоящую машину скорой помощи. Внутри у меня все похолодело от плохого предчувствия. Оно меня не подвело.
– Что случилось? – спросил я бледную госпожу Алису, но тут мимо меня врачи пронесли носилки. Я заглянул и остолбенел: на них лежал садовник Тим, с которым я разговаривал утром.
– Что все же сучилось, мне кто-нибудь объяснит?
Сидящая рядом в кресле-каталке Матильда, радостно всплеснула руками:
– А что же здесь объяснять? Убрали ненужного свидетеля преступления. Убийца ходит по дому!
– Он серьезно ранен? – спросил я врача, чуть ли не вцепившись в его халат.
– Сильный удар по голове.
– Его ударили? Чем? – Но ответа не последовало. Машина скорой помощи уехала, включив сирену.
– Беднягу нашла в луже крови Матильда. Правда, это странно? – полушепотом произнесла Кэтти, проскользнув мимо меня.
– Полицию уже вызвали? – остановил я девушку.
– Нет – прошептала Кэтти. – Госпожа Алиса не считает нужным присутствие полицейских. – Она считает, что бедный старик, наверное, наступил на грабли!
Я был ошеломлен. Кто-то пытался убить садовника! И наверняка тот, кто вырвал лист из энциклопедии, кто интересуется ядовитыми травами, вырезал из газеты адрес с аптекой Зинковецкого, кто отравил аконитом Марию, возможно, убил Филиппа и хотел отравить меня! И этот кто-то очень опасен! Нужно было срочно действовать. Не хватало улик! Нужно было получить у хозяйки дома разрешение на обследование всех помещений особняка. Еще следовало проверить появившиеся гипотезы. Нужно было собрать все факты и проанализировать их. Ко всему вечером, после покушения на садовника пропала горничная Лизи, и ее не могли найти.
Было уже одиннадцать часов ночи, когда госпожа Алиса собрала всех, включая и обслуживающий персонал, в Музыкальной гостиной, и попросила сообщить любую информацию о Лизи. Вторая горничная Марта сообщила, что в последнее время Лизи была очень нервная и плакала по ночам.
– Ты уверена в этом, Марта? – Строго спросила ее госпожа Алиса.
– Уверена, госпожа, поскольку мы живем в одной комнате и у меня чуткий слух.
– I very mach regret what happened. Sorry. Недавно, был Five о’clock на втором этаже в холле, я и мистер Алекс так же заметили, что у Лизи the red, I аm sorry, были красные глаза. – Произнес Ник, от волнения путая русские слова с английскими.
– Она ничего не говорила о том, что собиралась, например, пойти к подруге или к знакомым? – Снова обратилась госпожа Алиса к Марте.
– Нет, госпожа. – Девушка вытерла навернувшуюся слезу, всхлипнув.
– Мне она вчера сказала, что хотела бы навестить своих родных, но думаю, она бы сообщила Вам. – Бухгалтер Семен пытался выдерживать спокойствие и хладнокровие, но то, как он долго протирал свои очки, выдавало его волнение.
– Возможно, она в больнице, навещает Тима? – Выдвинул я свое предположение и, как по команде, все взгляды устремились на хозяйку дома.
– Я только что оттуда. Лизи там не было. – Помолчав секунду, госпожа Алиса вздохнула и тихо сказала:
– Состояние Тима тяжелое. Он еще в реанимации, без сознания.
– Собственными руками задушу того, кто это сделал – Эва подняла кулаки и сильно сжала их, предполагая, вероятно, как душит убийцу.
– Боюсь, что с Лизи сделали то же самое. – Шепнула мне на ухо, стоявшая рядом Кэтти, указывая на жест домоправительницы.
– Ты что-то хочешь сказать, Кэтти? – Госпожа Алиса смотрела прямо на нее.
– Нет, госпожа, то есть да! Учитывая ситуацию, сложившуюся в доме, возможно, тело девушки уже лежит где-нибудь под кустом недалеко от особняка. Нужно искать! Прямо сейчас!