Мозг освобожденный. Как предотвратить перегрузки и использовать свой потенциал на полную мощь Компернолле Тео

Мощные приобретенные стереотипы: привычки

Когда вы учитесь водить машину, вся информация о том, что вы должны сделать, сознательно обрабатывается вашим мыслящим мозгом, а он способен выполнять всего одну задачу за раз. Поэтому, когда вы хотите затормозить, то забываете про сцепление, а когда думаете о сцеплении, забываете посмотреть в зеркало заднего вида, и т. д. Поначалу вам кажется, что вы ни за что не справитесь со всей этой массой вещей, которые нужно делать одновременно, и с отчаянием думаете: «Я никогда не научусь водить машину!» И действительно, если бы у вас имелся только мыслящий мозг, вы бы никогда этому не научились.

Но после многих часов упорного труда и ошибок, и особенно благодаря немедленной обратной связи (такой как резкая остановка автомобиля, когда вы бросаете сцепление) ваш рефлекторный мозг постепенно формирует двигательные и поведенческие стереотипы. Сознательное знание вашего мыслящего мозга постепенно переносится в рефлекторный мозг, где оно становится бессознательным и превращается в привычку. Большое преимущество рефлекторного мозга – в том, что он способен очень быстро обрабатывать множество одновременно входящих потоков информации. Поэтому вы можете безопасно вести машину, в то время как ваш мыслящий мозг думает о других вещах. Некоторые люди даже ошибочно полагают, что при вождении они могут разговаривать по телефону, но это совсем другое дело (подробнее об этом – во второй части книги).

Наш рефлекторный мозг может формировать целые цепочки из таких стереотипов, где одно действие или его результат вызывают следующее действие и т. д. Благодаря этому мы можем выполнять довольно сложные рутинные процедуры – например, водить машину, собираться утром на работу и даже делать хирургические операции – не задействуя наш мыслящий мозг. Способность рефлекторного мозга комбинировать множество мелких действий в целостные «блоки» называется блочным структурированием (chunking). Это делает нашу жизнь намного легче и проще.

Шестьдесят лет назад психологи-бихевиористы провели сначала опыты на крысах, потом – исследования с участием детей и взрослых и пришли к такому результату: обучение новому поведению происходит быстрее, если каждый раз немедленно происходит обратная связь, причем лучше позитивная, с вознаграждением. Обучение может быть результатом применения новой модели поведения: например, когда вам удается забить мяч в ворота или договориться о встрече с потенциальным клиентом. Вознаграждение может носить более скрытый характер – например, когда при первом знакомстве с ситуацией вы сразу же «чувствуете» или «знаете»: здесь скрыты серьезные проблемы. Такое чувство может возникать у пожарного, который входит в горящий дом, или у финансового директора, просматривающего проект бюджета, или у врача, который видит пациента в отделении скорой помощи. Более внимательное изучение ситуации показывает: специалисты были правы в своих предчувствиях. В признании правоты для этих профессионалов и заключается их вознаграждение. Интересно, что, когда новая модель поведения усвоена, она становится устойчивой в том случае, если приносит вознаграждение лишь время от времени и непредсказуемым образом. Как стало недавно известно, это необычное свойство связано с особенностями функционирования системы поощрения в нашем головном мозге. Однажды Грегори Бернс и его команда провели широкомасштабное исследование, в ходе которого людям, подключенным к сканерам головного мозга, давали разное вознаграждение. Оказалось, что фруктовый сок и вода гораздо больше активизировали центры удовольствия в мозгу, если человек совсем не ожидал получить их{110}.

Сначала мы формируем привычки, а потом привычки формируют нас.

Чарльз Нобл

Этот принцип верен и в работе высококвалифицированных специалистов – таких как хирурги. Прежде чем начать самостоятельную практику, они много лет учатся – в том числе и под наблюдением наставника, который дает им немедленную обратную связь. В результате часть работы хирургов превращается в привычку, поэтому во время стандартных операций опытные врачи могут разговаривать на отвлеченные темы. И это не сказывается на качестве операций. Но подобное поведение строго запрещено новичкам, поскольку любой фактор, отвлекающий их внимание, может привести к ошибкам{111}.

В армии солдат обучают так, чтобы довести их базовые навыки до автоматизма. Благодаря этому их мыслящий мозг остается свободным для принятия более важных решений, особенно если они находятся в непривычных условиях. Если во время боя солдат не будет думать об элементарных вещах, например, как перезарядить винтовку, найти укрытие или подать сигнал своим товарищам, то он проживет очень долго. Хорошая подготовка, основанная на обратной связи и формировании привычек, освобождает их мозг для более важной мыслительной работы.

Не все привычки связаны с двигательными навыками. Существуют и ментальные привычки: как только вы хорошо овладеваете каким-либо умственным навыком, ваш рефлекторный мозг берет его на себя и начинает выполнять его автоматически. Вам не надо фокусироваться на отдельных буквах или словах, когда вы читаете книгу. Вы не задумываясь производите простые арифметические действия. Существуют и социальные привычки – это хорошие манеры и правила этикета. Благодаря им взаимодействия между людьми становятся стандартизированными, предсказуемыми и эффективными. Правила полезны, но привычки – сильнее. Благодаря тому, что у водителей соблюдение ПДД превращается в привычку, дорожное движение становится безопасным. В армии формирование у всех бойцов одинаковых базовых привычек позволяет им функционировать в сложных боевых условиях как единое целое. Это верно и для любой организации – будь то производство или офис: формирование у сотрудников общих привычек делает совместную работу более отлаженной, эффективной и предсказуемой.

Совокупность всех привычек определяет корпоративную культуру компании. Это то, что не меняется со временем, даже если на смену одним сотрудникам приходят другие. Часть таких привычек имеет смысл, но некоторые могут устаревать и из полезных превращаться во вредные. Изменить корпоративные привычки или культуру гораздо сложнее, чем изменить любую личную привычку: это требует времени, терпения, практики и непосредственной обратной связи.

Короче говоря, одна из самых важных особенностей нашего мозга – в том, что в результате обучения и практики многие навыки (которые изначально требовали внимания, сил и времени) передаются от мыслящего мозга рефлекторному. Так они становятся автоматическими моделями поведения, которые выполняются спонтанно и не требуют усилий{112}. Они превращаются в приобретенные рефлексы и привычки. После того как конкретная модель – двигательная, поведенческая или ментальная – становится привычкой, нам не нужно больше думать о ней. Это высвобождает все мыслительные ресурсы, которые были задействованы ранее. Сформированные привычки помогают нам быть более быстрыми и эффективными, а наш мыслящий мозг освобождается для другой мыслительной деятельности… и для того, чтобы создавать новые привычки. В повседневной жизни мы делаем сотни вещей автоматически, не думая и не принимая сознательных решений. Без таких привычек наш мозг был бы загружен работой на все 100 % и не мог бы функционировать как мыслящий орган.

С той минуты, когда мы просыпаемся, и до момента, когда ложимся вечером в постель, 99 из 100, а может быть, даже 999 из 1000 наших поступков выполняются чисто автоматически или по привычке. Одеваться и раздеваться, есть и пить, здороваться и прощаться, снимать шляпу и уступать дорогу дамам – все эти действия и даже большинство наших обыденных речей укоренились в нашем мозгу благодаря повторению. Они отложились в голове в такой типической форме, что их можно воспринимать почти как на рефлекторные движения. На всякого рода впечатление мы имеем готовый ответ, который даем автоматически… В той мере, в какой мы – просто живой комплекс привычек, мы являемся стереотипными существами, подражающими и копирующими свое собственное прежнее «я»[11].

Уильям Джеймс (1899){113}

Современные технологии сканирования мозга подтверждают: когда действие становится привычкой, управление этим действием переходит к другим частям головного мозга, хотя мыслящий мозг сохраняет некоторый контроль за рефлекторным мозгом{114}. Последнее очень важно, ведь мыслящий мозг не знает, хороша или плоха созданная им привычка. Он должен убедиться в том, что эта привычка полезная, разумная и этичная.

Привычки позволяют нам быть многозадачными: в то время как наш рефлекторный мозг выполняет рутинные задачи, мыслящий мозг может заниматься более сложной мыслительной работой. Чем больше сложных профессиональных навыков переходит на уровень привычек у спортсменов, хирургов, военных, пожарных, руководителей и других специалистов, тем эффективнее может функционировать их мыслящий мозг. Если футболист будет думать, как ударить по мячу, чтобы передать пас нужному игроку, он вряд ли сумеет сделать это. Но после сотен часов тренировок умение передавать даже самые сложные пасы становится автоматической привычкой, и мыслящий мозг спортсмена может заняться более важными вопросами: быстро оценить ситуацию на поле, придумать нестандартное решение и направить мяч нужному игроку в самый подходящий момент. Пройдет еще несколько сотен часов тренировок, и даже эта мыслительная деятельность станет привычкой. Она будет передана в ведение рефлекторного мозга, благодаря чему мыслящий мозг сможет перейти на еще более высокий уровень – на уровень тактики и стратегии. Но даже на этом уровне, по мере накопления опыта, многие тактические решения начинают приниматься интуитивно и также передаются рефлекторному мозгу. На таком уровне мастерства мыслящий мозг способен мгновенно оценивать ситуацию и принимать решения в ситуациях, выходящих за стандартные рамки – разумеется, если в это время он не разговаривает по телефону. Даже лучший в мире теннисист, футболист или гольфист не сможет показать достойную игру, одновременно отвечая на звонок. Почему вы считаете себя лучше них?

Как известно, хуже всего в привычках – то, что от них очень трудно избавиться. Когда привычка к гиперподключенности становится бесполезной, неэффективной или опасной, от нее непросто сразу отучиться. Около ста лет назад группа ученых-психологов дистанцировалась от ненаучных теорий (в том числе от психоанализа) о том, почему мы ведем себя определенным образом, и начала искать объективные научные объяснения человеческого поведения и его детерминант. Вначале исследователи, которые назвали себя бихевиористами (от англ. behavior – поведение), сосредоточились только на поведении, но затем стали изучать сопровождающие его ментальные модели и эмоции. Они провели тысячи исследований и опубликовали тысячи научных работ – так бихевиористы сформировали научные знания о самых эффективных способах изменения поведения. В последнее время подобные исследования часто финансируют крупные компании, которые хотят узнать, как можно повлиять на привычки потребителей.

Простейшая модель, помогающая понять, как происходит формирование и изменение поведенческих привычек, называется АВС. Это сокращение от английских слов Antecedent, Behavior, Consequence – антецедент (предшествующее событие), поведение, последствие. Иногда эту аббревиатуру расшифровывают как активизирующее событие (триггер), поведение (привычка) и вознаграждение. Первоначально средний компонент «B» включал только поведение, но постепенно был расширен, и теперь включает также мышление и эмоции. (Подробнее о том, как избавиться от привычек, читайте в третьей части книги.)

5.3. Будьте осторожны с интуицией и шестым чувством

Как я упоминал, врожденные и приобретенные привычки и стереотипы, которые проявляются в виде интуиции, помогают нам быстро оценивать ситуацию и принимать решения. Но эти решения иногда оказываются неверными, особенно если они были приняты без размышлений и живого обсуждения с другими людьми. Гораздо чаще, чем вы думаете, ваши интуитивные решения представляют собой случайные ставки с вероятностью выигрыша 50 на 50. Впрочем, дела обстоят еще хуже. Потому что, если вы будете просто бросать монету, чтобы принять решение, вы будете правы в 50 % случаев, а поверив своей ошибочной интуиции, вы будете принимать неправильные решения гораздо чаще. Чем больше вы уверены в своем опыте, тем чаще будете неправы. Верить интуиции можно, только если она опирается на ментальные модели, выработанные в соответствии с довольно жесткими условиями. Их я опишу ниже.

Вот поэтому даже обезьяны справятся с выбором акций для инвестирования ничуть не хуже экспертов – если те будут действовать по наитию. Разумеется, вы вряд ли поверите в это, потому что вы находитесь во власти «ошибки доступности» (см. раздел о когнитивных искажениях выше): СМИ сообщают о единицах успешных суперинвесторов, но молчат о тысячах других, теряющих на фондовом рынке целые состояния. Когнитивные искажения и приобретенные ментальные стереотипы поддерживают в людях их безосновательную и даже вредную уверенность в своей компетентности. Это мешает нам учиться на своих ошибках. Плыть по течению, доверившись рефлекторному мозгу, – легко, а вот ставить под сомнение свои интуитивные убеждения и стереотипы – тяжелый труд.

Интуитивные решения – это не более чем случайные ставки с вероятностью выигрыша 50 на 50.

Парадоксально, но очень часто люди, которые живут умом, а не чувствами, и хвалятся своей способностью к бесстрастному принятию решений, на самом деле безоглядно доверяют своей интуиции. Когда их спрашивают о причинах этого, они обычно ссылаются на гениальных менеджеров вроде Стива Джобса – он якобы считал интуицию более важной, чем интеллект, и всецело полагался на нее в принятии решений.

Но сам Стив Джобс вряд ли согласился бы с ними. Вот его собственные слова: «Первая маркетинговая брошюра Apple называлась “Простота – это сложнее всего”. Что мы под этим подразумевали? Когда вы беретесь за новую задачу, она кажется вам очень простой, потому что вы ее пока что не понимаете. Постепенно вы осознаете трудность этой задачи и массу “прилагающихся” к ней нюансов – и разрабатываете очень сложное решение. Большинство людей на этом останавливается. Но некоторые продолжают сидеть над задачей ночами и в конце концов понимают ее основные принципы. Тогда-то они приходят к самому элегантному и простому решению. Но на это способны лишь единицы»{115}.

Интуиция стала предметом весьма интересных исследований, которые проводили в основном две научные школы. В какой-то момент представители этих школ решили установить, в каких вопросах они придерживаются сходных точек зрения, а в каких – расходятся во мнениях. Этими представителями были лауреат Нобелевской премии Даниэль Канеман и ученый с мировым именем Гари Клейн, один из создателей теории натуралистического принятия решений. Если вас интересует тема интуиции или, будучи руководителем или профессионалом, вы обязаны интересоваться ею по долгу службы, прочитайте статью Канемана и Клейна «Условия интуитивной компетентности» (Conditions for Intuitive Expertise){116}. Эта статья настолько важна и интересна, что я еще раз повторю свой совет: прочитайте ее. А пока вы этого не сделали, позвольте мне изложить ее ключевые моменты вместе с несколькими моими личными комментариями.

Для того чтобы принимать хорошие интуитивные решения, надо соблюдать несколько условий:

• Вы должны понимать: то, что мы называем интуицией, формируется и хорошо работает только в предсказуемой и структурированной среде, где есть определенные закономерности и шаблоны. Среда, в которой работают пожарные и врачи, соответствует этой характеристике, а фондовый рынок – нет.

• Вы – эксперт, в том смысле, что в прошлом не только учились на опыте, но и получали постоянную обратную связь по поводу ваших решений: и хороших, и плохих.

• Вы продолжаете упорно учиться – то есть вы читаете профессиональную литературу, обсуждаете спорные вопросы с другими людьми, размышляете над полученной информацией и осмысливаете приобретенные знания.

• Прежде чем следовать своим интуитивным суждениям и решениям, вы критически оцениваете их. Вы и другим людям позволяете ставить под сомнение свои интуитивные суждения.

• Вы знаете, что интуитивное восприятие часто не позволяет людям увидеть некоторые аспекты ситуации. Их могут увидеть другие эксперты, чья интуиция опирается на иной фундамент.

• Вы знаете, что ваш рефлекторный мозг с его многочисленными стереотипами и эвристиками может вводить вас в заблуждение.

• Вы убеждены в следующем: если вам кажется, что ваши интуитивные суждения верны, то это вовсе не является объективным показателем их правильности.

• Вы остаетесь в пределах области собственной компетентности и не поддаетесь искушению делать выводы за пределами этой области. Так поступают многие известные менеджеры и эксперты, но не вы.

• Вы согласны с тем, что в некоторых ситуациях решения, основанные на алгоритмах, лучше решений, основанных на человеческих суждениях.

(Список составлен на основе статьи Канемана и Клейна{117}.)

Если эти условия не соблюдены, то ваша интуиция – не более чем собрание суеверий. Она нужна вам, чтобы сохранять уверенность в любых, даже самых неопределенных ситуациях.

Экспертам и менеджерам присуще желание контролировать свою жизнь, им трудно смириться с неопределенностью. Такие люди склонны к так называемому «суеверному» поведению: оно создает иллюзию, будто контроль им удается{118}. Когда им нужно принять решение в совершенно непредсказуемой ситуации, они разрабатывают «теорию», набор убеждений, которые позволяют им сохранить ощущение контроля над тем, что происходит. Но объективно-то ситуация непредсказуема, так что с чисто рациональной или научной точки зрения эти люди не имеют на нее влияния. Их отношение к происходящему по определению суеверно. Это иллюзорное чувство контроля над неопределенностью.

Хотя их решения – не более чем случайные «ставки», иногда они оказываются верными, что только подкрепляет веру людей в собственные «теории». Эту поведенческую особенность наглядно продемонстрировал в своем знаменитом «эксперименте с голубями» исследователь-физиолог из Гарвардского университета Б. Ф. Скиннер{119}.

Скиннер посадил по голубю в несколько клеток. Каждая из них была снабжена механизмом, который с регулярными интервалами подавал в клетку зерна кукурузы. Через какое-то время ученый обнаружил, что птицы развили различные виды «суеверного» – или «интуитивного» – поведения. Один голубь перед подачей пищи делал сложные танцевальные па, другой вращался против часовой стрелки, третий качал головой, четвертый несколько раз тыкал клювом в верхний угол клетки и т. д. Голуби связали подачу зерна в клетку с тем, что они делали в тот момент, хотя поступление корма находилось полностью вне их контроля. Поскольку они стали повторять это действие чаще, время от времени подача зерна случайно совпадала с «ритуалами», которые совершали голуби. Это еще больше подкрепляло их поведение.

Лет тридцать назад я предложил своему увлеченному спортом интерну изучить суеверное поведение у спортсменов{120}. И он обнаружил несколько интересных вещей. Во-первых, чем неопределеннее исход состязаний, тем сильнее вера игроков в талисманы и ритуалы, приносящие удачу. В командных видах спорта, таких как футбол, результат зависит от 10 игроков собственной команды, 11 игроков соперничающей команды, арбитров и т. д. Неудивительно, что суеверное поведение здесь встречается гораздо чаще, чем в индивидуальных видах спорта, таких как теннис, где результат зависит от самого игрока, его соперника и судьи. Во-вторых, проигрыши не заставляют спортсменов разувериться в своих талисманах и ритуалах, поскольку они считают так: «Без моего амулета, клевера с четырьмя листиками и без моего “счастливого” ритуала одевания все было бы гораздо хуже». Последующие исследования подтвердили: чем труднее предсказать результат (вспомните о фондовом рынке), тем сильнее наша вера в ритуалы и «системы». Как и голубям Скиннера, нам эти суеверия дают чувство контроля и уверенности в объективно непредсказуемых ситуациях. Это верно не только для спортсменов, но и для людей, имеющих свою «систему» выбора лотерейных билетов{121}, или тех, кто придерживается строгих ритуалов в гольфе{122} или бейсболе{123}, кто не моет голову перед экзаменом{124}… а также для экспертов, которые пытаются предсказать результаты непредсказуемых процессов – таких как движение фондового рынка. Их вера в свои «системы» остается непоколебимой, даже когда реальность совершенно расходится с их ожиданиями. В результате они не размышляют над обратной связью и не улучшают свои рациональные решения. Вместо этого они продолжают делать иррациональные ставки, подчиняясь когнитивным и эмоциональным стереотипам своего рефлекторного мозга.

5.4. Нашему рефлекторному мозгу нужны «ограждения для дураков» для защиты от неэтичного поведения

Нетрудно представить, какую роль в сегодняшнем меняющемся и гиперподключенном мире бизнеса играют когнитивные искажения и врожденные ментальные стереотипы. Обитатели банковского Олимпа, кажется, больше других подвержены ошибкам мышления, включая эффект ореола, эффект стадности, ошибку интроспекции, ошибку суждения задним числом, ошибку игрока, эффект результата, рационализацию после покупки, эгоистичную необъективность и ошибку подмены.

Кроме того, очень важно понимать, что у нашего примитивного рефлекторного мозга нет ни морали, ни этики, он по сути своей эгоистичен. Следовательно, в вопросах, где затрагиваются нравственные аспекты, полагаться на спонтанный и быстрый рефлекторный мозг нельзя. Его скоропалительные интуитивные решения – это пережиток тех трудных времен, когда нашим предкам приходилось выживать в диких условиях. Они вели ежедневную борьбу за существование и просто не могли позволить себе роскошь обдумывать и учитывать многочисленные нюансы, социальные аспекты и возможные этические последствия своих действий.

Наш рефлекторный мозг не просто неэтичен: подобно животным, он вообще не знает, что такое этика. Ведь этика – это продукт нашего мыслящего мозга. Единственное, что мы можем сделать, – это как можно раньше начать обучение своего рефлекторного мозга: надо создавать предсказуемые ситуации с немедленной обратной связью, чтобы помочь ему сформировать привычки и стереотипы этичного поведения. А без обучения наш примитивный, эгоистичный и неэтичный рефлекторный мозг всегда будет определять наши поступки.

Чтобы не подпасть под его власть, нам прежде всего надо выйти из гиперподключенного многозадачного режима и уделить время сосредоточенному размышлению и обсуждению различных вопросов с другими людьми. Например, в одном эксперименте людям надо было принять решение, затрагивающее вопросы этики. 87 % испытуемых приняли этичное решение, когда им дали время подумать, и всего 56 % – когда им необходимо было принять решение немедленно{125}. Кроме того, мы склонны принимать менее этичные решения, когда мы утомлены, поскольку в такие моменты наш не знающий усталости рефлекторный мозг берет верх над мозгом мыслящим. Вот почему утром наши решения бывают более этичными, чем вечером{126}. (Подробнее об этом мы поговорим во второй части в главе «Оковы для мозга № 1».)

Правило «остановись и подумай» вряд ли может предотвратить крупные финансовые аферы. Однако, как показывают наши исследования, оно может сыграть важную роль в момент выбора: солгать/не солгать, обмануть/не обмануть. С такими ситуациями люди ежедневно сталкиваются в мире бизнеса.

Кейт Мерниган, Школа менеджмента Келлога

Во французском языке разного рода защитные ограждения красноречиво называются словом garde-fou – в дословном переводе «защити дурака», – поскольку они не позволяют неосторожным людям упасть за борт, съехать в овраг и попасть в другие опасные ситуации по собственной глупости. Чтобы защищаться от неэтичного поведения, нам всем нужны два типа таких «ограждений для дураков»: внутренние и внешние. Формирование внутренних ограждений происходит под постоянным влиянием со стороны внешних. Это нравственные ценности и самоограничительные правила поведения – они постоянно корректируются под влиянием обратной связи со стороны нашего социального окружения: сначала родителей и учителей, затем супругов, детей, коллег, начальства и совета директоров. В идеале нравственные ценности и нормы должны прививаться с самого раннего детства, чтобы они стали неотъемлемой частью приобретенных привычек и стереотипов нашего рефлекторного мозга.

Внешние ограждения также очень важны, потому что когда мы совершаем не вполне этичные поступки, то склонны постфактум адаптировать собственные нравственные стандарты под свое поведение. Из-за такой постепенной адаптации мы рискуем, сами не осознавая этого, далеко отклониться от своих изначальных стандартов и снизить свою внутреннюю нравственную планку. Непрерывная рекалибровка извне предотвращает такую деградацию. Когда такой рекалибровки нет, внутреннее ограждение может снизиться до такого уровня, что «дурак» упадет за борт. Именно это мы недавно наблюдали в серии громких финансовых и сексуальных скандалов с участием известных и высокопоставленных личностей. Их коллеги, члены семьи и друзья также отчасти виноваты в этих преступлениях: ведь они позволили внутренним моральным ограждениям преступников снизиться до недопустимо низкого уровня.

Защитные ограждения крайне необходимы для людей, наделенных властью, потому что власть делает людей эгоистичным и, таким образом, повышает риск неэтичного поведения{127}. Особенно это актуально в корпоративной среде, где, с одной стороны, поощряется быстрое принятие решений и следование интуиции, а с другой – не приветствуется инакомыслие, живое обсуждение, глубокое размышление и командное принятие решений.

В организациях, где принято поощрять людей за быстрое принятие решений, может происходить постепенная деградация этики: ведь глубокое размышление и обсуждение здесь недостойны вознаграждения… Результаты наших исследований показывают: принимая решения, затрагивающие вопросы этики, ответственные за них лица должны как минимум хорошо их обдумать. А лучше – посоветоваться с человеком, чьи нравственные ценности не вызывают сомнений.

Кейт Мерниган, Школа менеджмента Келлог

Парадокс заключается в том, что люди, которые больше других нуждаются во внешнем контроле и критическом взгляде со стороны, получают их меньше других. Очень часто вокруг людей во власти внешние «защитные ограждения» ослабляются и снижаются, вместо того чтобы повышаться и ужесточаться. Многие руководители стараются создать вокруг себя окружение из «всегда согласных» людей, от которых они вряд ли получат искреннюю обратную связь, притом что постоянная и правдивая обратная связь – единственный способ защитить их моральные устои. В результате такой руководитель оказывается в искусственном мире, где никого не волнуют вопросы морали. Люди в этом мире – сотрудники компании, родные и друзья – осознанно или нет покрывают пороки и ошибки лидера. А кто осмеливается напомнить ему о морали или иным образом не согласиться с ним, – того увольняют, понижают в должности или прекращают с ним общение. Нередко такой процесс приводит к развитию болезненного нарциссизма, но это уже другая история, которую я называю «Обратной стороной менеджмента»{128}.

Не может быть оправдания людям, разорившим свои банки и компании, которые потом пришлось спасать государству. Это должно стать сигналом для советов директоров и других ответственных сторон: необходимо ввести жесткие правила и нормы, чтобы взять под контроль «рефлекторный мозг» всех до единого сотрудников компании – от генерального директора до рядовых торговых агентов. Пока единственный способ выжить – это получение прибыли, нацеленный на выживание рефлекторный мозг со всей своей неэтичностью будет готов добыть эту прибыль любой ценой. А медлительный, потенциально этичный мыслящий мозг будет услужливо оправдывать такое поведение (постфактум) и постепенно снижать внутреннюю планку нравственности.

Проблема не в том, что людей у власти нельзя назвать образцами нравственности, а в том, что их внутренняя и внешняя системы контроля постепенно ослабевают. Чтобы предотвратить злоупотребления властью (такие, например, как сексуальные домогательства), организации должны установить мощные «защитные ограждения»: дееспособные советы директоров, правильные корпоративные ценности, которых следует придерживаться всем и каждому в компании. Регулярная обратная связь и открытое обсуждение этических вопросов (чего почти никогда не делается в организациях) могут пролить свет на чье-то неприемлемое поведение. Также необходимо задействовать здоровый командный дух, когда члены команды подотчетны друг другу, а вольнодумцы и бунтари могут бросить вызов групповому мышлению. Важное преимущество хороших команд – их способность к конструктивной конфронтации{129}. Мы можем не осознавать маневров своего рефлекторного мозга, однако эти маневры хорошо видны другим. Вот почему важные решения, особенно в непредсказуемых и неопределенных ситуациях, нужно обсуждать в хорошей команде. Кроме того, качество решений будет гораздо лучше, если вы знаете о когнитивных ошибках, присущих индивидуальному и групповому мышлению, и умеете их избегать. Например, когда обсуждаются важные вопросы, попросите отъявленных пессимистов и «шутов» выявлять любые когнитивные искажения или высмеивать их. Еще один способ – попросить членов команды представлять и оценивать проекты друг друга{130}. Будучи лидером, вы должны быть уверенным в себе, но не самонадеянным. Самонадеянный человек перестает размышлять и прислушиваться к обратной связи. Разумеется, этот процесс будет длиться гораздо дольше, чем принятие решений по подсказке «интуиции», без тщательного обсуждения и выслушивания оппозиционных мнений. Но это вопрос выбора: быть ведомым своим примитивным, эгоистичным и неэтичным рефлекторным мозгом или стать ведущим благодаря своему творческому, потенциально этичному и мудрому мыслящему мозгу.

6. Эмоции: мощная сила на стыке рефлекторного и рефлексирующего мозга

Эмоции оказывают важное влияние на наш мыслящий мозг и, как мы увидим дальше, на наше поведение. Об их сущности говорит само слово: «эмоции» – от латинского глагола e-movere (двигать, трогать) и французского глагола emouvoir (волновать, возбуждать). Эмоции могут не только окрашивать мысли и задавать им определенное направление, но и полностью блокировать работу нашего мыслящего мозга. Это качество было весьма полезным для наших далеких предков, поскольку позволяло им в опасных для жизни ситуациях принимать спасительные решения и действовать с молниеносной скоростью. Обходилось без вмешательства мыслящего мозга, слишком медлительного и обстоятельного, чтобы быстро сориентироваться перед лицом опасности. Но в XXI веке это качество не только бесполезно, но и вредно.

Сегодня исследование эмоций переживает настоящую революцию благодаря появлению продвинутых методов нейровизуализации. Современные «сканеры мозга» позволяют исследователям в режиме реального времени увидеть, что происходит в нашем головном мозге. Во многих областях науки, занимающихся изучением эмоций, результаты такого сканирования спровоцировали дискуссии по фундаментальным вопросам. Что такое эмоции на самом деле? Какова разница между эмоциями, чувствами, настроением и аффектом? Как они смешиваются между собой? Как они связаны с тем, что происходит в нашем мозге и остальном теле?{131} Одним из важнейших открытий стало то, что в нашем мозге и теле происходят реакции, которые имеют все характеристики эмоциональных реакций за исключением одной: мы не осознаем их. Как вы могли догадаться, они связаны с деятельностью нашего рефлекторного мозга.

До появления нейровизуализации ученые показывали людям картинки, вызывавшие ощущение счастья, отвращения или страха, и спрашивали, что они чувствовали до и после. Иногда испытуемым измеряли артериальное давление, частоту пульса и электрическую проводимость кожи, чтобы определить степень их эмоционального возбуждения. Но основывались исследования главным образом на личных впечатлениях участников эксперимента. Теперь ситуация совершенно иная. Представьте, что вы – ученый и показываете испытуемому изображение очень страшной ситуации. Вы видите, что его тело проявляет типичные реакции тревоги, а сканирование головного мозга показывает активизацию участков, которые начинают усиленно работать в пугающих ситуациях. Когда у человека спрашивают, что он чувствовал, он говорит: «Мне было по-настоящему страшно». В такой ситуации нет сомнений: это была эмоция.

Теперь представьте, что вы проводите похожий эксперимент, только страшную картинку человеку показывают на очень короткое время, и он не успевает увидеть, что на ней изображено. Отвечая на вопрос, как он себя чувствует, человек говорит: «Хорошо. Как и минуту назад». Однако его тело и мозг реагируют как в первом эксперименте, когда человек осознал увиденное на картинке. Дело в том, что его молниеносный рефлекторный мозг успел увидеть изображение и отреагировать на него, а мыслящий мозг остался в полном неведении. Если предположить, что в обоих случаях это была эмоциональная реакция, мы должны признать: эмоции бывают не только осознанными, но и неосознанными. Следовательно, их невозможно изучить при помощи опросов и интервью.

Если вернуться к нашей теме, то важность открытия метода нейровизуализации – вот в чем: на наш мыслящий мозг влияют не только осознаваемые нами эмоции, но и бессознательные реакции и стереотипы нашего рефлекторного мозга. Сильные эмоции отключают наш мыслящий мозг, переключают внимание с выполняемой задачи на конкретные стимулы и вызывают автоматические, примитивные, эвристические реакции{132}. Это идеальный механизм, когда нужны молниеносные действия. Но он же становится помехой в ситуациях, когда небольшое размышление могло бы привести к более правильным решениям и действиям.

Некоторые эмоции представляют собой интересную смесь сознательного и бессознательного. Как вы уже знаете, наш рефлекторный мозг, действующий на бессознательном уровне, очень быстрый, а рефлексирующий мозг, наше сознание, – довольно медленный. Часто та или иная ситуация сначала вызывает мгновенную эмоциональную реакцию рефлекторного мозга, которая быстро распространяется на все тело (например, вызывая учащенное сердцебиение, покраснение кожи, дрожь, напряжение мышц). Через некоторое время медлительный мыслящий мозг осознает эти ощущения, оценивает ситуацию и в конце концов определяет эту совокупность реакций как эмоцию. Например, как гнев. Иногда мыслящий мозг может отреагировать быстро и даже успеть повлиять на примитивные реакции нашего рефлекторного мозга – особенно если благодаря обучению и жизненному опыту мы сформировали ментальные автоматизмы, которые помогают нам контролировать наши эмоциональные реакции и поведение. Однако, как было сказано в предыдущей главе о «защитных ограждениях», мыслящий мозг потребляет много энергии и быстро устает. В результате его контроль над эмоциями в течение дня постепенно ослабевает. Так что такие примитивные базовые эмоции, как агрессия и тревога, к вечеру становятся более выраженными – особенно если мы не выспались. (Более подробно об этом мы поговорим в главе «Оковы для мозга № 4», посвященной сну.)

Мыслящий мозг осознает происходящее настолько медленно, что уступает в скорости не только физиологическим реакциям, но даже и поведению, вызванному этими реакциями. Однажды я консультировал ветерана вьетнамской войны. Как-то во время прогулки по городу он услышал за спиной крадущиеся, как ему показалось, шаги. Ветеран мгновенно развернулся и одним ударом свалил на землю мужчину, который шел сзади. Во время терапевтического сеанса мой пациент объяснил свои действия так: «Этот звук крадущихся шагов ужасно напугал меня». Однако в действительности чувство страха и осознание этого страха наступили уже после молниеносной физической реакции. В военных условиях звук крадущихся за спиной шагов сигнализировал об опасности для жизни, поэтому рефлекторный мозг мгновенно отреагировал на похожий стимул. А мыслящий мозг просто не успел его остановить.

В данном случае мы видим следующую последовательность:

Ситуация бессознательная эмоциональная реакция рефлекторного мозга реакции телесного мозга и тела поведение оценка сознательная эмоция.

У каждого из нас есть такие приобретенные эмоциональные автоматизмы, которые сначала срабатывают и только потом рационализируются или осознаются мыслящим мозгом как эмоции. Исследователи, сканирующие мозг в режиме реального времени, действительно видят, что в таких ситуациях участки мозга, отвечающие за мышление, активизируются уже после того, как были запущены физиологические реакции.

Как вы понимаете, такие эмоциональные автоматизмы были очень полезны и даже жизненно необходимы для наших предков в дикой природе – ведь осознанные реакции чрезвычайно медленные по сравнению с рефлекторными. Без таких рефлексов мы бы попросту не выжили. Под действием сильных эмоций, вызванных страшными воспоминаниями о съеденных саблезубыми тиграми родственниках, рефлекторный мозг устанавливал прямую взаимосвязь между опасностью и телесными изменениями, необходимыми, чтобы резко пуститься в бегство. В результате тело начинало бежать еще до того, как человек успевал почувствовать страх.

С другой стороны, эмоции часто порождаются нашими мыслями по поводу ситуации. То, что будет сильным стрессом для одного человека, для другого может оказаться источником удовольствия! Один может привязывать ноги к тарзанке и наслаждаться прыжком вниз головой с небоскреба, а другой в подобной ситуации умрет от страха. Короче говоря, различия в эмоциональных, физиологических и поведенческих реакциях зависят от вашей индивидуальной оценки ситуации. Если вы воспринимаете замечание босса как агрессивную, необоснованную критику со стороны претенциозного выскочки, вы, скорее всего, будете разгневаны. У вас участится сердцебиение, подскочит кровяное давление, в результате вы можете весьма враждебно отреагировать на его слова. На самом деле это может случиться намного позже, причем в отсутствие босса – когда вы спустя какое-то время будете обдумывать эту ситуацию или рассказывать о ней своей жене. Более того, вы можете испытывать такой же сильный гнев через несколько месяцев, когда будете вспоминать об этом инциденте.

Но если бы воспримете замечание руководителя под другим углом – например, как типичную реакцию очень неуверенного в себе человека – вы будете чувствовать себя совершенно иначе. Уровень вашего стресса в этом случае будет гораздо ниже, и ваша поведенческая реакция окажется совсем другой – например, более сочувствующей и поддерживающей.

Хороший актер, способный вжиться в роль, может испытывать те же эмоции, что и его персонаж. Подчас на это способен даже плохой актер вроде меня. Подростком я играл в школьном театре роль сироты. И хотя у меня не было подобного опыта, когда начинала звучать песня Луи Армстронга Sometimes I Feel Like a Motherless Child («Порой я чувствую себя ребенком, лишенным матери»), у меня на глаза наворачивались слезы. Я ощущал себя самым настоящим брошенным сиротой и вел себя подобающим образом.

В данном случае последовательность такая:

Ситуация оценка эмоции реакции телесного мозга и тела поведение.

Понимание того, что мысли могут вызывать эмоции и, следовательно, физиологические и поведенческие реакции, легло в основу множества исследований в области когнитивной психологии. Это, в свою очередь, привело к созданию когнитивной терапии – одного из немногих психотерапевтических методов, доказавших свою эффективность на практике. В числе первых психиатрических проблем, к которым применялся этот поход, была хроническая депрессия. Предполагалось, что ее причиной могут быть депрессивные мысли. После того как терапевт помогает пациенту выявить и осознать эти мысли, а затем заменить их на более рациональные, состояние пациента улучшается.

Взгляните на две последовательности, приведенные в верхней части этой страницы и на предыдущей странице. Разумеется, это очень упрощенные схемы гораздо более сложной системы взаимодействий. Прежде всего, здесь этот процесс представлен линейным, а в действительности большинство взаимодействий происходит в обоих направлениях и везде есть петли обратной связи. Например, физиологические реакции, происходящие в нашем теле, могут влиять на наше восприятие ситуации и поведение. А блокирование физиологических реакций тела, например, с помощью медикаментов, снижающих кровяное давление и пульс, ослабляет эмоцию.

Два вида эмоций, сознательные и бессознательные, могут комбинироваться и взаимодействовать между собой. Это может изменить привычные эмоциональные реакции: возникнут новые эмоциональные автоматизмы или спонтанные реакции будут перенаправлены в другое русло. Например, еще будучи молодым психотерапевтом, я сумел убедить одну супружескую пару в том, что их постоянные перепалки, иногда перетекавшие в драки, были способом выразить свою любовь. Просто они боялись выразить чувство привязанности иным образом. Я порекомендовал им, прежде чем вступать в очередную схватку, дарить друг другу по монетке, чтобы напоминать о своей любви. Эта новая интерпретаия ситуации полностью изменила отношение к ней самих супругов. Поначалу они продолжали демонстрировать прежние рефлекторные физиологические реакции. Но теперь эти физиологические реакции перестали приводить к поведенческой реакции в виде драки, поскольку стали интерпретироваться совершенно иначе.

Многие компании и организации объединяет одна проблема: руководители и другие профессионалы, особенно из категории «мачо», пренебрегают любыми эмоциями, как своими собственными, так и чужими. И даже насмехаются над ними. Это оказывает крайне негативное влияние на интеллектуальную продуктивность сотрудников, поскольку эмоции могут быть и двигателями, и тормозами нашей мыслительной деятельности. Если вы испытываете сами и вызываете у других людей такие чувства, как увлеченность, уверенность, удовольствие, приверженность, гордость, смелость, сопричастность, привязанность, любовь, доверие, решительность, верность, уважение, альтруизм, эмпатия, дух предпринимательства и готовность к переменам – то это, несомненно, будет способствовать вашему профессиональному успеху.

Вы должны уметь справляться с отрицательными чувствами – такими как гнев, страх, тревога, апатия, враждебность, ненависть, тоска, недовольство, обида, отчужденность, недоверие, неприятие риска и сопротивление. Вы должны уметь распознать их, понять их причины, ослабить их. И в конечном итоге – трансформировать их в положительные мобилизующие чувства. Когда вы научитесь делать это, то сможете успешно влиять на продуктивность ваших сотрудников.

Игнорирование собственных чувств и эмоций – плохая идея, учитывая, сколь сильное влияние они оказывают на наш мыслящий мозг. Если вы попросту не будете обращать на них внимание, вы не сможете поразмышлять над ними, извлечь полезные уроки и научиться ими управлять. Вы будете слепо следовать своей интуиции, не понимая, что в ее основе лежат мощные эмоциональные автоматизмы. Те самые, что наравне с другими автоматизмами и стереотипами призваны помочь нам принимать быстрые интуитивные решения в ситуациях, когда нет времени или возможности осуществить глубокий анализ. Однако эмоциональные автоматизмы, как положительные, так и отрицательные, столь же примитивны, как и любые другие приемы нашего рефлекторного мозга. Поэтому они могут быть совершенно неадекватными. Лучший способ избежать неадекватной автоматической эмоциональной реакции: во-первых, дать себе время спокойно подумать и, во-вторых, обсудить ситуацию с другими людьми, которые имеют совершенно иной жизненный опыт и, скорее всего, по-разному реагируют на одинаковые события. (Дальше мы поговорим об этом более подробно.)

Один специфический эмоциональный механизм на протяжении последних десяти лет привлекал повышенное внимание исследователей. Речь идет об эмпатии. Причиной столь острого интереса к этому феномену стало открытие так называемых «зеркальных нейронов» в головном мозге. В 1995 году профессора Джакомо Риззолатти и Леонардо Фогасси имплантировали в мозг обезьян микроскопические электроды, чтобы измерять активность клеток головного мозга, отвечающих за управление конечностями. Когда обезьяны брали арахис, датчики регистрировали в их клетках электрическую активность, что было вполне логично. Но однажды ученые забыли отключить одну обезьяну от измерительного прибора. И с удивлением обнаружили, что у нее активизировались те же самые двигательные клетки, когда она просто наблюдала за другой обезьяной, потянувшейся за арахисом. Это было похоже на то, как если бы клетки головного мозга наблюдающей обезьяны зеркально отражали все то, что происходило в мозгу у двигающейся обезьяны. Эти клетки, отвечающие за движение, активизировались даже в темноте, когда обезьяна просто слышала, как ее подруга берет арахис. Исследователи назвали эти клетки зеркальными нейронами. Это было поистине революционное открытие. Прежде считалось, что отвечающие за движения участки мозга полностью изолированы от участков, отвечающих за наблюдение. Теперь же стало ясно, что участки мозга, которые планируют и управляют движениями, также участвуют в процессах восприятия. И наоборот.

Аналогичная интригующая связь между действием-восприятием и действием-исполнением впоследствии была обнаружена и у людей. Вот что пишут авторы исследования: «Хотя существует несколько механизмов, посредством которых один индивид может понять поведение других, мы пришли к выводу, что механизм зеркального отражения – единственный, который позволяет нам понять чужие поступки изнутри. Он позволяет наблюдателю понять двигательные намерения и цели других индивидов»{133}.

Следующим шагом стало открытие: такое же зеркальное отражение возникает, когда мы наблюдаем за выражениями лица и речью других людей, причем зеркальные нейроны принимают во внимание не только сами действия, но и контекст. Они активизируются по-разному в зависимости от того, как, например, другой человек берет чашку – хватает ее всей ладонью или аккуратно поднимает за ручку. Они наблюдают различие между чашкой пустой и наполненной горячим чаем.

С самых первых дней своей жизни человек демонстрирует мастерство подражания. Это – основа его быстрого социального обучения. Теперь мы узнали, что запрограммированы на это самой природой: если мы видим, как другой человек совершает некие действия, наши нейроны, отвечающие за эти действия, начинают работать автоматически. Это также помогает нам понять, почему дети буквально с рождения обладают способностью копировать поведение других людей и почему они подражают только существам, «похожим на них». Было обнаружено, что зеркальные нейроны менее активны, когда ребенок наблюдает за людьми, которых он называет «непохожими на меня». Следовательно, этот врожденный рефлекс помогает нам с рождения отличать «своих» от «чужих»{134}.

Последние открытия указывают на возможность того, что те же самые зеркальные нейроны могут участвовать в развитии эмпатии – способности к эмоциональному сопереживанию. Ведь они также «отражают» выражения лица{135} и, кажется, способны определять двигательное намерение другого человека и принимать это намерение во внимание. Другими словами, они позволяют нам «читать чужие мысли»{136}. Эти открытия, вероятно, также объясняют давно известный феномен мимикрии (подражательного сходства), когда люди неосознанно подстраиваются друг под друга, копируя невербальное поведение.

Судя по всему, человек с рождения запрограммирован на эмоциональное сопереживание другим людям. Следовательно, эмпатия – это еще один эмоциональный автоматизм, который влияет на наше поведение, даже когда мы этого не осознаем. Разумеется, в этом нет ничего плохого – просто об этом нужно знать.

7. Наш архивирующий мозг нуждается в перерывах

Информация в головном мозге постоянно обрабатывается и упорядочивается нашим архивирующим мозгом. Он сохраняет информацию и регулярно обновляет ее – так она становится основой для возникновения знаний, понимания и новых идей. И почву для этого готовит архивирующий мозг. Самая важная часть процесса такой обработки информации происходит, когда мы отключаемся от реальности и наш мыслящий мозг не занят никаким конкретным делом, а мы просто витаем в облаках. Чем меньше информации поступает из внешнего мира и чем меньше занят наш мыслящий мозг, тем активнее работает наша внутренняя команда архивариусов и каталогизаторов.

Когда наш мыслящий мозг не занят конкретной работой, архивирующий мозг забирает все высвободившиеся ресурсы и начинает активно сортировать и пересортировывать свою гигантскую базу данных. Он ищет информацию, которая может оказаться полезной для мыслящего мозга, и перемещает ее поближе, чтобы легче было быстро извлечь. Архивариусы также постоянно просматривают свои архивы на предмет того, не может ли какая-либо старая информация представлять актуальный интерес. Они пытаются осмыслить разрозненные фрагменты информации и установить между ними связь и т. д. Архивариусы творчески подходят к своей работе и способны создавать новые и весьма необычные ассоциативные связи. Многие из них оказываются бесполезными и даже смешными, но некоторые из таких ассоциаций могут быть использованы мыслящим мозгом и привести к настоящим творческим прорывам.

Но когда мы активно и сознательно сконцентрированы на внешнем мире (например, погружены в свои смартфоны и компьютеры), нашему архивирующему мозгу не хватает мыслительных ресурсов, чтобы правильно обработать всю информацию и связать ее с уже хранящимися в памяти данными.

Таким образом, регулярные перерывы, когда наш мыслящий мозг ничем не занят, абстрагирован от реальности, неактивен и не сосредоточен на конкретной мысли, имеют важнейшее значение для нашей интеллектуальной продуктивности и креативности. То, что многие считают «пустой потерей времени», на деле – идеальное время для работы архивирующего мозга. Наша привычка посвящать каждую свободную минуту своим смартфонами и планшетам подрывает нашу интеллектуальную производительность. И особенно – способность к творческому мышлению.

Простейший пример: вы с кем-то разговариваете и никак не можете вспомнить имя человека, которого хотите обсудить. Чем старательнее вы пытаетесь вспомнить, тем больше перегружается ваша рабочая память и тем меньше надежды на успех. Но, как только вы перестаете напрягать память и переходите к обсуждению других тем, ваш занятый на 100 % процессор освобождается, ваш архивирующий мозг получает возможность воспользоваться освободившимися ресурсами и… забытое имя само собой всплывает у вас в голове.

Каждый из вас сталкивался с ситуацией, когда вы целый день ломали голову над какой-то задачей, потом перестали о ней думать, закончили работу, совершили вечернюю пробежку, приняли душ, поужинали, легли в постель… и вдруг, совершенно неожиданно, решение возникло у вас перед глазами.

Кацудзо Ниши, создавший вместе с Биллом Гейтсом Microsoft и в возрасте 24 лет разработавший один из первых в мире ноутбуков, говорит, что все самые творческие идеи приходят к нему в голову в моменты ленивого ничегонеделания. Он называет это методом «Трех В» – Break, Bath, Bed (отдых, ванна, постель). Режиссер Вуди Аллен тоже «находит» свои лучшие идеи в постели. Архимед открыл знаменитый закон в ванне. Эйнштейн нашел разгадку своей теории относительности во время прогулки по пляжу. Профессор Фридрих Кекуле увидел структурную формулу бензола во сне. Президент Клинтон говорит, что ему особенно хорошо думается во время игры в гольф. Настоящие прорывы чаще всего происходят не в то время, когда мы сосредоточенно думаем над проблемой или задачей, а когда отключаемся от нее, абстрагируемся от действительности и не думаем ни о чем конкретном. Такое состояние дает нашему архивирующему мозгу возможность погрузиться в глубины долговременной памяти и установить взаимосвязи, скрытые от нашего сознательного взора.

В свете всего вышесказанного история об архимедовской «эврике» выглядит не совсем верно. Мы все помним ее начало. Однажды царь Гиерон приказал Архимеду проверить, сделана ли его корона из чистого золота или же ювелир подмешал туда серебро. Архимед не мог переплавить это чудесное произведение искусства со всеми его золотыми оливковыми листьями в брусок золота, чтобы вычислить его объем и плотность. Ему нужно было определить объем изделия неправильной формы, что было очень непростой задачей. Неправильная версия продолжения истории такова: как-то раз, сидя в ванне и размышляя над этой проблемой, Архимед опустил руку в воду и заметил, что из ванны выплеснулось некоторое количество воды, равное объему его руки. Он воскликнул «Эврика!», что означает «Нашел!», осуществил расчеты и… царь казнил ювелира.

Эта история неверна, поскольку, если бы, сидя в ванне, Архимед продолжал усиленно размышлять над проблемой, он бы не сделал этого прорывного открытия. Оно случилось благодаря тому, что он расслабился в теплой воде и совершенно НЕ думал о проблеме.

Чтобы получить доступ к миллиардам байт информации из нашей долгосрочной памяти и возможность манипулировать ими, нашему архивирующему мозгу нужен некоторый свободный объем оперативной памяти. Вот почему самые творческие идеи часто возникают у нас, когда наше сознательное мышление использует всего 10–20 % объема оперативной памяти. Остальные свободные 80–90 % архивирующий мозг задействует для реорганизации, комбинирования и переработки имеющейся информации. Так он ищет для нас то самое «золотое зерно» удачной идеи.

Лучшее время дня для нашего творческого архивирующего мозга – когда мы спим. Это может звучать странно, но для того, чтобы сделать мышление максимально продуктивным, нам нужен хороший сон. Недаром говорится, что утро вечера мудренее. Если вам нужно принять очень важное решение, обязательно отложите его до утра. При подготовке к экзаменам необходимо хорошо выспаться, чтобы позволить своей команде архивариусов поработать всю ночь и надежно сохранить в памяти все приобретенные за день знания. Во время сна наш архивирующий мозг получает в свое распоряжение все вычислительные ресурсы и весь объем рабочей памяти. Поэтому он может спокойно переработать всю информацию, все ваши дневные размышления и впечатления, скомбинировать их, связать с информацией из памяти, которая не была доступна сознанию на момент размышления, заполнить пробелы, создать новые ассоциативные связи. И, наконец, придумать идеи, которые никогда раньше не приходили к вам в голову.

В ходе своих семинаров и консультаций я обнаружил, что более 65 % всех руководителей и профессионалов систематически испытывают недостаток сна и почти 100 % из них понятия не имеют, насколько важен хороший сон для нашего мозга и интеллектуальной продуктивности. Вот почему во вторую часть этой книги я включил специальную главу о том, что происходит в нашем мозге, когда мы спим.

Чтобы архивирующий мозг хорошо делал свою работу и помогал нам превратить информацию в глубокое понимание и творческие идеи, необходимо, чтобы в архивах долговременной памяти хранилась тщательно переработанная, осмысленная и упорядоченная информация. Чтобы достичь этого, необходимо выполнить два условия. Первое условие: глубоко и сосредоточенно изучить интересующий нас предмет – либо самостоятельно, либо в ходе обсуждения с другими людьми. Это трудная мыслительная работа, которую я подробно описал в главе о мыслящем мозге. Но предположим, что в процессе изучения некоего сложного вопроса вы постоянно отвлекаетесь на «общение» со своим смартфоном, не утруждая себя глубоким анализом и не делая перерывов, чтобы позволить своему архивирующему мозгу упорядочить и сохранить информацию. Тогда большая часть информации наверняка будет утеряна, а остальная сохранится, как попало. Вряд ли можно ожидать, что на подобной почве вырастут гениальные идеи.

Второе условие: в процессе такой подготовительной работы по сбору и анализу информации и по ее окончанию необходимо делать паузы, расслабляться и давать отдых мыслящему мозгу. Зачем это нужно? Во-первых, тем самым вы даете возможность своему архивирующему мозгу перенести информацию из временной промежуточной памяти в долговременную память. Это не только важная, но и срочная работа. Дело в том, что у временной памяти весьма ограниченный объем, и работает она по принципу «Первым пришел – первым ушел». Если ее регулярно не освобождать, старая информация будет вытесняться новой и забываться.

Во-вторых, чтобы облегчить извлечение из долгосрочной памяти информации, надо снабдить ее ассоциативными связями. А для этого нужна регулярная пересортировка и реорганизация этой информации.

В-третьих, такие перерывы необходимы, чтобы упорядочить имеющуюся информацию и создать новые связи, которые могут привести к следующим «эврикам». Творческие озарения не возникнут, пока вы сосредоточенно пытаетесь найти решение или постоянно отвлекаетесь на свой электронный гаджет. В эти минуты ваша оперативная память полностью занята мыслящим мозгом, и вашему архивирующему мозгу просто не остается ресурсов, чтобы запустить в свои программы. Я надеюсь, вы понимаете, что сделать перерыв – значит отключиться от всего и дать полный отдых своему мыслящему мозгу. Отвлечься на чтение электронной почты – это не перерыв.

Посвящая каждую свободную минуту своему смартфону, вы не становитесь умнее. Вы глупеете.

Для лучшей иллюстрации своих мыслей позвольте мне воспользоваться идеей Германа Ванденбрука. Изучая опыт успешных обучающихся организаций, он обнаружил, что все они практикуют «полезную недозагрузку мощностей». То есть работа должна быть спланирована таким образом, чтобы оставались возможности для «полезного безделья». Если времени и пространства для этого нет, организация не сможет учиться.

Это верно для каждого работника умственного труда. Люди и их мозг нуждаются в пространстве для «полезного безделья», чтобы функционировать максимально эффективно. Я хочу развить эту идею дальше и назвать это правилом «необходимого безделья» или «жизненно важного безделья».

Посвящая каждую минуту свободного времени своему электронному гаджету, вы собственноручно лишаете себя возможности учиться и творчески мыслить. Гиперподключенность вовсе не делает вас умнее. Как раз наоборот, она делает вас глупее.

Правило полезного безделья – ключ к интеллектуальной продуктивности.

Но обычно руководители офисов, наоборот, делают все, чтобы устранить «полезную недозагрузку мощностей». Они организуют процесс так, чтобы минимальное количество сотрудников делали максимальный объем работы. Считается, что так повышается эффективность организации. Однако на деле это – верный путь к тому, чтобы подорвать интеллектуальную продуктивность людей. Так называемые «худые» организации (lean organizations) часто отличаются весьма посредственной интеллектуальной продуктивностью. Это можно исправить, если изменить приоритеты организации или сократить направления ее деятельности.

Вывод: есть два ключевых условия для достижения максимальной интеллектуальной продуктивности. Первое условие – целенаправленная и сосредоточенная мыслительная деятельность в однозадачном режиме. Второе условие – регулярные перерывы и возможность полноценного отдыха для мыслящего мозга. Соблюдение правила «полезного безделья» существенно повысит вашу способность к обучению, запоминанию и творческому мышлению. Другими словами, вы должны отключиться от внешнего мира и его раздражителей, чтобы сосредоточиться на мыслительной деятельности. И время от времени – отключаться от этой мыслительной деятельности, чтобы расслабляться и отдыхать.

8. Мыслящий мозг и архивирующий мозг нуждаются в нашей помощи!