Запретная стена Брюссоло Серж
— А что такого? Я же дала обещание, верно? Я просто написала: «Сад существует, но он не поет».
— Ладно, пошли, — нетерпеливо сказал юноша. — Мы должны найти способ спуститься на землю до того, как у нас лопнут мозги. Не знаю, как у тебя, а у меня голова просто раскалывается от боли. И кровь идет из носа… Настойки Безелиуса на нас больше не действуют.
Они зашагали по гребню, стараясь держаться посередине мощеной дороги, подальше от края. Молчаливый лес внизу внушал неясную тревогу. Каждые два километра им попадалась очередная более или менее разрушенная караульная башенка без всяких следов жизни. Вскоре дали знать о себе жажда и голод.
— Вот дьявол! — в сердцах воскликнул юноша. — Похоже, мы так и будем брести бесконечно до самого горизонта.
— Давай-ка передохнем, — сказала Сигрид, оглядываясь назад. — Мы идем слишком быстро и из-за этого кое-чего не заметили…
— Чего же?
— Видишь вон то дерево с красной листвой? Совсем недавно оно еще не было таким высоким.
— О чем это ты…
— Да, оно тогда выглядело более приземистым. Оно растет. Ты недостаточно наблюдателен. А я все время засекала высоту леса относительно стены и могу тебя заверить, что то дерево увеличилось в размерах. К полудню его крона достигнет самого гребня. Теперь понял? Вот они, те самые лестницы, которые мы ищем! Здесь ими служат красные деревья. Смотри: они посажены через равные интервалы. Они растут вместе с солнцем, а к вечеру снова уменьшаются. Вот почему вчера вечером ни одно из них не дотягивалось до верха стены.
Оставив сомнения, Нат признал, что Сигрид совершенно права.
— Надо же, живые лестницы! — удивился он. — Ты молодец, что догадалась! А то мы бы долго еще их искали. Но до чего странная идея. Неужели обитавшие здесь люди до такой степени поклонялись природе?
Тут он сам заметил, что говорит в прошедшем времени, как будто уже окончательно смирился, что эта половина планеты необитаема.
Вернувшись обратно, они сели дожидаться полудня, умирая от голода и нетерпения. Красное дерево медленно продолжало тянуться вверх. Было слышно, как его ветви скребут по каменной кладке, подбираясь все ближе к срезу стены. Чтобы скоротать ожидание, Нат принялся фантазировать о людях, которые жили здесь прежде. Как они одевались? Что у них были за обычаи? И главное: куда и почему они исчезли?
— Готово! — вскричала наконец Сигрид, вскочив на ноги.
Нат очнулся от размышлений. Одетые красной листвой ветки уже дотянулись до самого гребня.
— Полезай же! — понукала его девушка. — Не терпится увидеть, что же там внизу.
Осторожно двигаясь по самому краю пропасти, Нат выбрал ветку, которая показалась ему надежнее остальных, и перебрался на нее, усевшись верхом, а затем протянул руку Сигрид, помогая ей сделать то же самое. Теперь, перебираясь с ветки на ветку, можно было спуститься до самой земли. Дерево выглядело могучим и крепким, но из-за густой листвы почти ничего не удавалось увидеть. Нат и Сигрид осторожно полезли вниз: на высоте в добрую сотню метров любое неверное движение могло оказаться фатальным.
Сигрид первой заметила висевшие на ветках яблоки — большие, очень ароматные плоды сочного желтого цвета.
— До чего же есть хочется! — вздохнула она. — Будь что будет, попробую яблочко!
И прежде чем Нат успел остановить ее, она сорвала один плод, вонзила в него зубы… и тут же придушенно вскрикнула: неведомая сила приподняла ее в воздух, и она зависла в десяти сантиметрах над веткой, на которой сидела. Зажатое в руке яблоко тянуло ее вверх, в небо.
— Брось его! — рявкнул Нат. — Немедленно брось!
Стоило Сигрид разжать пальцы, как яблоко устремилось ввысь и полетело навстречу облакам, подобно крохотному воздушному шару.
— Выплюнь то, что ты откусила! — снова приказал Нат.
Девушка послушно сплюнула и немедленно упала обратно на ветку, ободрав ляжки о кору.
— Что это… что это было? — пролепетала она растерянно.
— Понятия не имею, — признался Нат.
Он протянул руку к другому яблоку и сорвал его с черешка; плод тут же пронизал листву и тоже помчался к облакам.
— С ума сойти! — ахнула Сигрид. — Тяготение на них не действует. Можно подумать, они легче воздуха.
— Если бы ты проглотила это яблоко, тебя ожидало бы то же самое, — глухо проворчал Нат. — Не самая лучшая новость… Чем же мы будем питаться там, внизу?
Проверяя эту странную гипотезу, Сигрид сорвала еще три яблока, которые столь же стремительно унеслись ввысь.
— Придется быть осторожными, — проворчал юноша, — и не тащить в рот все что попало!
Полчаса спустя они наконец добрались до земли и ступили на густую траву сада чудес.
«Чудеса… — мрачно подумал Нат, — это мы еще посмотрим. Прежде чем радоваться, надо взглянуть на них поближе».
Никаких тропинок в лесу видно не было, так что им пришлось ломиться напрямик через кустарник. По всем признакам, по этому лесу никто не ходил уже целую вечность, так что природа полностью восстановила свои права. Пробираясь вперед, Нат и Сигрид внимательно всматривались в окружающую растительность, пытаясь разглядеть хоть какие-нибудь признаки жизни, но тщетно. В какой-то момент они так и подскочили от страха, наткнувшись на то, что поначалу приняли за останки умерших великанов; в действительности это оказались рабочие роботы — насквозь проржавевшие, перевитые лианами. Они достигали тридцати метров в высоту, но все давно полегли у подножия стены, зажатые среди древесных стволов и почти целиком поглощенные пышным растительным ковром.
— Так вот, значит, кто построил эту стену, — пробормотал Нат, сильно оробевший от вида погибших андроидов. — Наверно, вдоль стены их скопились десятки, если не больше.
— Они уже давно не на ходу, — прошептала в ответ Сигрид. — Смотри, их корпуса настолько проржавели, что металл стал похож на кружево. В эти дыры можно кулак просунуть!
Нат покачал головой. Вся эта картина — стальные исполины в плену тропических лиан — выглядела весьма патетично, но при этом только подтверждала его первоначальное предположение: лежащий перед ними мир совершенно безжизненен.
Чуть подальше им попались старые сады с яблонями, грушами и персиковыми деревьями, буквально ломящимися от налитых сочных плодов… которые тут же улетали в небо, стоило их сорвать.
— Сплошная подделка, — ворчал Нат. — Я прочитал немало книг, но ни в одной из них не упоминались ни летающие яблоки, ни парящие груши. Все эти чудо-фрукты — продукт каких-то магических фокусов, о которых мы понятия не имеем.
Сигрид, задрав голову, следила за тем, как упомянутые яблоки прорвались через лесной полог и устремились выше, к самым облакам.
— Если поместить штук пятьдесят таких фруктиков в сеть, — высказала она идею, — можно было бы смастерить нечто вроде воздушного шара, который мог бы поднять нас над землей…
— Точно, — кивнул Нат. — Будем иметь в виду, вдруг когда-нибудь пригодится… если только еще раньше мы не умрем от голода.
Проблема добычи пропитания очень скоро вышла на передний план, поскольку котомка Безелиуса давно уже опустела.
«Если животные здесь не водятся, — тревожно размышлял юноша, — а плоды заколдованы, то чем же, интересно, мы будем питаться?»
Невзирая на яростные протесты собственных желудков, молодые люди упорно продолжали путь. Прокладывать дорогу через джунгли было отнюдь не просто: кусты, лианы и папоротники разрослись настолько густо, что каждый шаг давался с трудом. Казалось, лес нарочно дает им понять, что они здесь — незваные гости.
Наконец, примерно через час пути, они обнаружили первые руины.
Это было все, что осталось от некогда горделивых белокаменных строений самой изысканной архитектуры: колонны, статуи, заглохшие фонтаны… все это почти полностью заросло мхом и вьющимися растениями, но все же не настолько, чтобы стать совсем невидимым.
— Прямо как дворцы, — завороженно прошептала Сигрид. — Я видела похожие на картинках в книгах по земной истории, где рассказывалось о временах Римской империи.
Пробившись через сплетение лиан, они сумели проникнуть в одно из строений. Зрелище, представшее их глазам, в самом деле вызывало в памяти легендарные пиры античного Рима. Стены покрывали роскошные фрески, теперь наполовину уничтоженные плесенью; на них веселые, полнокровные сотрапезники в тогах и лавровых венках возлежали в просторном триклиниуме вокруг столов, на которых громоздились аппетитные яства; мужчины и женщины смеялись, воздевая наполненные вином кубки; чуть поодаль музыкантша перебирала струны арфы. От всей этой сцены веяло довольством и беззаботностью, ни у одного из изображенных персонажей не было заметно признаков мутации.
— Как думаешь, здесь изображены люди, которые жили здесь, по эту сторону стены? — поинтересовалась Сигрид.
— Наверняка, — отозвался Нат. — Судя по всему, особо напрягаться им не приходилось. Погляди, какие они жирные… Небось только тем и занимались, что лопали всякие вкусности. А что — живи да радуйся, природа сама в изобилии производит все, что нужно. Надо полагать, технологию они терпеть не могли. Предпочитали жить по старинке… Это и уберегло их от катастрофы.
Он внимательно осмотрел прочее убранство. Нигде в доме ему не попалось ничего из тех странных предметов, которые обнаруживались время от времени на грязевой равнине: непонятные машины, способные играть музыку или показывать живые картинки в ответ на простое нажатие кнопки и которые иногда соглашались несколько минут поработать, прежде чем умолкнуть навсегда.
— Да, точно, — продолжал Нат уже увереннее. — Думаю, они предчувствовали, что грядет катастрофа, и поэтому отказались участвовать в гонке за современностью, которой увлеклись жители северного полушария планеты. Они отделились и отступили на юг, за высокую стену, чтобы попытаться жить в согласии с природой.
— Но это их не спасло, — закончила Сигрид. — Что-то случилось. На них обрушилось какое-то другое бедствие, от которого они все погибли.
— Да, возможно…
Пол, выложенный разноцветной мозаикой, почти полностью скрылся под ковром из мха и травы. Продолжая обследовать древнюю виллу, молодые люди добрались до кухни, где наткнулись на амфоры; в одних хранилось застоявшееся, прогорклое масло, в других — застывший от старости мед. Вино с годами превратилось в уксус, а хлеб приобрел твердость камня. Не в силах больше терпеть голод, они решили раскрошить каменно-черствый хлеб и есть его по кусочкам, рассасывая во рту, как леденцы. Все-таки лучше, чем ничего… Неподвижная тишина в доме подавляла. За каждым поворотом коридоров высились мраморные статуи, одетые в мох и лишайники; в зеленоватом лесном сумраке они напоминали затаившихся в засаде оборотней. Сигрид, похоже, вбила себе в голову, что зловещие скульптуры принимаются двигаться, как только она перестает на них смотреть, а потому без конца вертела головой, пытаясь следить за ними уголком глаза.
— Как считаешь, мы в конце концов кого-нибудь встретим? — спросила она вдруг. — Тебе не приходило в голову, что южное полушарие, возможно, полностью необитаемо?
— Приходило, — признался Нат. — Но что больше всего не дает мне покоя, так это вопрос: почему эта половина планеты сегодня так пустынна? Что здесь случилось? Какое-нибудь стихийное бедствие?
— Нет, вряд ли. Я скорее думаю, что в этой части света появилась новая раса хищников.
— Хищники… — недоуменно покачал головой юноша. — Хочешь сказать, людей пожрали какие-то звери?
— Ну да, а почему бы нет? Возможно, люди, которые здесь поселились, не сразу догадались, что в джунглях обитают опасные существа. Какие-нибудь неведомые звери, которых очень трудно заметить. Безжалостные охотники, наделенные, скажем, особым даром маскировки в лесной чаще. Представь себе, например, животное, умеющее принимать облик дерева… Оно могло бы бродить по лесу и подходить к людским жилищам, не привлекая внимания.
Нат инстинктивно покосился на джунгли. Гипотеза Сигрид представлялась не такой уж невероятной. В самом деле, что они знают об Алмоа? Планета существовала задолго до того, как земляне колонизовали ее, чтобы добывать на ней ценные минеральные ресурсы. Никто никогда не уделял серьезного внимания изучению ее животного и растительного мира. Едва высадившись, колонисты принялись бурить скважины, рыть шахты и прокладывать туннели и занимались этим до тех пор, пока хлынувшая из глубин бурая грязь не затопила все северное полушарие.
— Ты права, — вздохнул он, — придется вести себя очень осторожно. Особенно ночью.
— Если сейчас по эту сторону стены не найти ни людей, ни животных, — продолжала девушка, — возможно, это означает, что нечто сожрало их всех до последнего. Это нечто до сих пор обитает в лесу… и уже давным-давно ничего не ело. А теперь оно почуяло наш запах и следит за нами с того самого момента, как мы вошли в джунгли.
Она умолкла, напуганная собственными фантазиями.
— Давай попробуем поспать, пока еще светло, — постановил Нат. — А хищники охотятся по ночам. Когда сядет солнце, нам нужно быть настороже.
Сигрид вскоре задремала, но Нат, несмотря на все старания, уснуть никак не мог. Раздраженный и встревоженный, он решил обследовать виллу до самого последнего закутка. В подвале его ожидал изрядный сюрприз. Едва переступив порог, юноша понял, что эта часть дома предназначалась для наслаждений другого рода. Красочные фрески на стенах с поразительной реалистичностью изображали разнузданные оргии, участники которых с увлечением воплощали самые прихотливые фантазии. Сплетенные в страстных объятиях тела, разнообразные формы совокуплений, причуды зоофилов… Нат потрясенно таращился на поблекшие от времени картины. Подобной выставки порнографического искусства ему видеть еще не доводилось. Надо полагать, прежние обитатели дома знавали толк не только в застольных радостях и в поисках других удовольствий доходили до самых пределов гедонизма, создавая условия, где никакие общественные табу не могли помешать культу чувственности. Вконец смутившись, он опустил глаза, но, увы, напольные мозаики изображали те же сюжеты. В каждом углу зала высились изваяния бога Приапа во всем великолепии мужского возбуждения.
Чувствуя мучительную неловкость, Нат поспешно вернулся на первый этаж и принялся исследовать верхние этажи.
Но, сколько бы он ни искал, никакого оружия ему не попалось. Судя по всему, жившие здесь люди вели мирное существование, целиком посвященное удовольствиям. Как знать, подумалось Нату, возможно, подобная беспечность и привела их к гибели.
Сигрид тоже успела проснуться и позвала его. Она обнаружила просторную библиотеку, двери которой можно было надежно запереть, связав ручки обеих створок веревками.
— А на окнах здесь кованые решетки, — прибавила девушка. — По-моему, это самое безопасное место во всем доме.
Там они и укрылись в ожидании ночи. После того как двери хорошенько забаррикадировали, девушка занялась осмотром книг, загромождавших бесчисленные полки, но все они давно сгнили от влажности и рассыпались, стоило взять их в руки.
— В любом случае, — заметила Сигрид, — это были люди образованные, а может, и ученые… Видел, сколько тут томов? Наверно, целые тысячи!
Когда джунгли снаружи погрузились в сумерки, они сели возле стены и настороженно прислушались. Оба были до крайности напряжены, не в силах вообразить, какая именно опасность их подстерегает, и это лишний раз усугубляло их тревогу.
Часа через три, поскольку ничего не происходило, они растянулись на диванчиках возле книжных стеллажей и заснули.
Нату почти тут же приснилось, что какие-то люди шепчутся прямо за дверью. Разобрать слов он не мог, но инстинкт настойчиво твердил ему, что он в опасности.
«Я должен встать, — уговаривал он себя, — если я пошевелюсь, те люди в коридоре сразу разбегутся…»
Увы, как это часто бывает во сне, тело совсем его не слушалось, и ему не удавалось пошевелить даже пальцем.
Тем временем шепот за дверью становился все громче. Поначалу казалось, что там переговариваются всего двое или трое, а теперь их было не меньше десяти… тридцати… а то и сотни! Казалось, в развалинах древней виллы собралась целая толпа народу.
«Это всего лишь сон, — твердил себе юноша, — глупый сон. Сейчас я проснусь, и мерзкий шепот тут же стихнет…»
Тут он заметил, что глаза-то у него открыты и что он уже проснулся! Но возвращение к бодрствованию ничего не изменило — перешептывания за дверью продолжались.
Замерев на диване, он не решался пошевелиться. Вилла так и кишела чьим-то невидимым присутствием, и множество голосов сливалось в невнятный гомон.
Внезапно, под влиянием нарастающей паники, он резко вскочил, подбежал к двери и распахнул створку. В коридоре не было ни души.
«Вот я дурак-то!» — выругал он себя мысленно, силясь улыбнуться.
Но, несмотря на восстановившуюся тишину, в воздухе ощущалось присутствие чего-то постороннего, подобно запаху духов, оставшемуся после того, как мимо прошла женщина.
Сигрид позади него придушенно вскрикнула и села на кушетке, тараща мутные спросонок глаза.
— Мне… мне приснился кошмар, — пролепетала она. — Какие-то люди бродили у меня в голове.
— Люди… в голове? — ошарашенно переспросил Нат.
Девушка нервно провела ладонью по лицу.
— Я… я их не видела, но слышала очень хорошо, — попыталась объяснить она. — Они… они перешептывались… Ох… ладно, это всего лишь сон.
Она снова улеглась, а Нат так и остался стоять посреди библиотеки, напряженно вглядываясь в темноту. На карауле…
Следующий день прошел без каких-либо примечательных событий.
— Наверное, пока мы не узнаем, что таится в джунглях, разумнее будет обосноваться здесь, — решил Нат. — Вилла может послужить отличным наблюдательным пунктом, и нас здесь труднее обнаружить, чем среди леса.
— Согласна, — кивнула Сигрид. — Признаюсь, от этого мертвого леса у меня мороз по коже.
Когда стало темнеть, молодые люди стащили в библиотеку все, что могло им понадобиться, а затем тщательно заперли двери, стянув ручки раздвижных створок крепкими веревками. Чтобы скоротать время, Нат размочил кусочки окаменевшего хлеба водой, а затем заправил прогорклым маслом все найденные по разным комнатам лампы. Теперь в случае необходимости у них не будет недостатка в свете.
Завершив эти приготовления, он разобрал массивный бронзовый треножник, превратив его в палицу. Вся эта бурная деятельность нужна была по большей части для того, чтобы притупить одолевавшую его тревогу, и в этом он вполне преуспел.
Сигрид тем временем продолжала обследовать библиотечные стеллажи. На самых верхних полках она обнаружила рукописи в относительно неплохом состоянии и углубилась в чтение.
Через некоторое время, не поднимая глаз от ветхого тома, она вдруг проговорила:
— Ты ведь тоже их слышал, верно?
— Что? — спросил Нат, делая вид, что не понял.
— Ой, да хватит притворяться. Голоса, конечно. Они были реальными, ведь так? Это вовсе не был сон.
— Не был. В коридорах были люди, но я не смог их увидеть. Думаешь, это были невидимки?
Сигрид вздрогнула.
— Не знаю, — пробормотала она. — Но я ощущала их у себя в голове, они как будто копались у меня в мозгу. Исследовали его, знаешь… словно собирались использовать его.
— Но это ерунда какая-то! — вскинулся Нат.
Вся его злость на самом деле была только прикрытием страха, который зародился в нем от предположения Сигрид.
— Я ничего не придумываю, — настойчиво повторила она. — Поначалу они находились за дверью, а потом проникли в комнату… Под конец они проскользнули мне в голову… как комар, который незаметно забрался в ухо. Только у них не было тел… Одни только голоса.
Нат угрюмо взглянул на приготовленную на случай обороны бронзовую палицу и подумал — сможет ли это орудие хоть как-то помочь против неведомых шепчущих захватчиков, о которых говорила Сигрид?
Всю ночь он простоял на страже, не отводя глаз от двери и держа палицу под рукой, пока Сигрид с грехом пополам разбирала траченные плесенью старинные рукописи на полках.
— Это что-то вроде дневника, — сообщила она наконец. — Хроника, которую изо дня в день вела хозяйка этого дома — некая Флавия Андроника.
— И о чем там говорится?
— Это довольно личное. Рассказы о праздниках, приемах гостей… Заодно всякие интимные истории, описания оргий, замечания об обмене партнерами. Похоже, жизнь они вели довольно разнузданную. А еще тут чуть ли не на каждой странице говорится о некоем средстве… особом средстве, которое могло бы спасти их от пагубного влияния тяготения.
— Особое средство?
— Да, но никаких подробностей Флавия не упоминает. Впрочем, многие отрывки я не могу прочесть из-за плесени. Судя по всему, они тяжело страдали от последствий повышенной гравитации: она приводит случаи закупорки сосудов мозга, безумия, инфарктов. Это было много лет тому назад, и эти люди были родом с Земли, а не коренные жители Алмоа. Вероятно, они страдали на этой планете куда сильнее, чем мы.
— Верно, мы-то в конце концов адаптировались, — согласился Нат. — Пока мы находимся на уровне земли, мы вполне способны вести почти нормальную жизнь. Но, разумеется, подниматься по лестницам нам уже нелегко.
Громкий треск снаружи заставил их вздрогнуть и замереть, однако после него все стало тихо, и Нат решил, что это просто-напросто какая-то ветка обломилась под порывом ветра.
Остаток ночи прошел без происшествий. Тем не менее, несмотря на внешнее спокойствие, ощущение чьего-то чуждого присутствия не проходило. Нат чувствовал его на самой границе сознания, будто притаившегося в лесной чаще зверя, который только и ждет подходящего мгновения, чтобы броситься на добычу.
Нечто наблюдало за ними, изучало их, оценивало… и внушало тревогу.
— Завтра уйдем отсюда, — решил юноша. — Не можем же мы вечно торчать тут взаперти, вздрагивая от малейшего шороха. К тому же еды здесь совсем не осталось, и нам нужно любой ценой отыскать что-нибудь для поддержания сил.
Как только рассвело, они пустились в дорогу. На этот раз им не пришлось долго блуждать, чтобы обнаружить новые следы человеческого жилья. Эта вилла была в лучшем состоянии, чем предыдущая, но и в ней тоже не было ни души. Сигрид отправилась внутрь с осмотром, а когда вернулась, ее вид показался Нату очень задумчивым.
— Ты что-то видела? — встревожился он.
— Нет… хотя, пожалуй, да, — поколебавшись, ответила девушка. — Там никого нет, но кое-что показалось мне странным.
— И что же?
— Фрески, статуи… они другие. Вот, взгляни. Они как-то странно вытянуты… Очертания едва намечены, как будто они вот-вот сотрутся.
— Наверняка это случилось под действием времени.
— Нет, их так нарисовали и изваяли с самого начала. На фресках это особенно заметно. Как будто… как будто люди на них почти не имеют лица. Их черты смазаны, и они все похожи друг на друга.
Заинтригованный, Нат подошел ближе к стене. Картина с растрескавшимися, облезающими чешуйками красками изображала группу людей в белоснежных тогах, гуляющих в лесу; в ладонях они держали странные золотистого цвета шары. Да, Сигрид была права. Черты их лиц были едва намечены, руки обозначены несколькими скупыми линиями… Фигуры казались зыбкими, как оплывающие восковые фигуры.
— Пф! — негромко фыркнул он. — По мне, так это всего лишь влияние стиля… такая живописная манера. Она вовсе не отображает действительность.
— А я вот не уверена, — возразила девушка. — На мой взгляд, изменилась не манера писать, а сами люди… Они мутировали. Взгляни, что они держат в руках: летучие яблоки… Они их ели! Питались фруктами-мутантами.
Помолчав, Нат кивнул. Ну да, разумеется! Теперь это казалось очевидным.
— Пойду загляну в библиотеку, — сказала Сигрид. — Может быть, там удастся найти хоть какое-то объяснение.
Нат остался в саду. Пустые, брошенные жилища нагоняли на него тоску. Теперь он действительно начинал верить, что южное полушарие планеты необитаемо. Пугающая перспектива… к которой он совершенно не был готов. В довершение всего голод превратился в настоящую пытку.
Его мысли были заняты этим, когда в ушах вдруг зазвучал шепот. На этот раз он успел уловить отдельные слова, обрывки фраз: «Молодой… в хорошей форме… свежие мышцы…»
«Ты не сможешь им управлять, — возразил другой голос, — ты потерял сноровку…»
Вздрогнув, Нат подхватил свою палицу и принялся размахивать ею во все стороны в нелепой попытке разогнать коварных невидимых насекомых.
— Хватит! — кричал он. — Оставьте меня в покое!
На эти крики из дома выскочила Сигрид, сжимая в руке какой-то старый манускрипт.
— Что, опять шептуны? — спросила она. — Я тоже их слышала. Так и гудели вокруг моей головы.
Затем, помахав серым от плесени томиком, она прибавила:
— А я тут кое-что нашла. Теперь, кажется, я знаю, что произошло.
— Ну и что же? — резко бросил Нат, которого страх сделал агрессивным.
Девушка уселась на каменную лавку рядом, положила выцветшую книгу на колени и раскрыла ее.
— В этой рукописи, — сказала она, — опять говорится о «средстве». Они хотели освободиться от тяготения, чтобы не чувствовать этого болезненного давления… И тогда они изобрели противоядие. Что-то вроде лекарства. Среди них были настоящие ученые — биологи, агрономы. И им удалось изменить генетическую природу некоторых видов растений. Именно так они создали деревья с летучими плодами.
— И стали ими питаться? — воскликнул Нат. — В этом все дело?
— Да. Они установили, что поглощение генетически модифицированных фруктов и овощей облегчает их страдания и защищает от тягот излишней гравитации. С этого момента они стали питаться только ими.
— И что потом?
— А потом я не знаю. В книге больше ничего не сказано. Судя по всему, они считали свою находку важным научным открытием и очень ему радовались.
Нат задумчиво постучал по земле своей бронзовой палицей.
— Думаю, они кое-что упустили, — заявил он наконец. — Потеряли контроль. Плоды продолжали мутировать, их действие многократно усилилось… и тогда разразилась катастрофа. Не знаю какая, но последствия ее были колоссальны, это можно сказать определенно.
— Значит, ты считаешь, что жившие здесь люди превратились… во что-то другое?
— Да. Они не умерли. Они все еще здесь, только невидимые. Они окружают нас. Просто мы их не видим, вот и все. И мне не кажется, что намерения у них добрые. Они воспринимают нас… с вожделением. Как будто мы их добыча.
Шепчущий народ
Они обошли и другие руины — столь многочисленные, что их хватило бы на целый город. Некогда этот город был прекрасен — с величественными строениями и пышными памятниками, но сейчас он почти исчез под покровом мха и дикого плюща. Входя в каждый новый дом, они первым делом спешили посмотреть на фрески. Живопись и скульптуры явственно свидетельствовали об эволюции общества, которое жило здесь в древности: художники прикладывали особые старания, чтобы запечатлеть преобразования человеческого тела. По мере того как деревья становились все более могучими и тянули кроны все выше к небу вопреки тяготению, люди превращались в странных прозрачных существ с вытянутыми, размытыми чертами, как будто их тело, делаясь все легче, постепенно утрачивало материальность. «Привидения…» — сказал себе Нат, созерцая картины, от которых у него холодела спина. Действительно, настоящий мир призраков. Все более худых и бесплотных.
— Думаю, это произошло не за один день, — прошептала Сигрид, — но о результате несложно догадаться. Стремясь избавиться от действия гравитации, они в конце концов полностью отказались от собственных тел. Дематериализовались. Их кости становились все легче, мышцы — все тоньше…
— Похоже на то, — согласился Нат. — Они превратились в чистую эктоплазму. Полагаю, это было необратимо… или же вполне их устраивало. Как бы то ни было, повернуть процесс вспять они не пытались.
Молодые люди вздрогнули: обоих вдруг посетила одна и та же мысль, и они быстро переглянулись.
— Шепоты… — пискнула Сигрид.
— О да, — выдохнул Нат. — Это и есть конечная цель преображения. Избавиться от тела. Сбросить с себя бремя плоти, превратиться в чистый дух.
Побледнев, девушка нащупала ладонью руку Ната и крепко стиснула ее.
— Теперь они лишены телесной оболочки. Стали странствующими духами, парящими в воздухе. Вот почему мы слышим их во сне… Наш мозг улавливает их, как чувствительный приемник. Они нематериальны, а значит, могут свободно проходить сквозь стены и путешествовать вместе с ветром.
— Вот дьявол! — охнул вдруг юноша. — И животные последовали их примеру. Травоядные стали питаться измененными плодами, а хищники, пожирая их, тоже испытали на себе эффект генной модификации. В конечном счете они все стали нематериальными — и люди, и звери, и насекомые… Все, кто жил по эту сторону стены, утратили плотскую оболочку и превратились в чистую, ничем не скованную мысль. Южное полушарие населено одними только призраками!
Они умолкли, подавленные собственным открытием. Тайна наконец раскрылась. Они могли бы бродить хоть целый год, стереть ноги себе до самых колен, но не встретили бы ни одного человека. Человека из плоти и крови, конечно. Да, сад чудес был обитаем, но его населяли невидимые и неосязаемые обитатели, которые могли окружить их целой толпой, но к ним все равно нельзя было прикоснуться.
— Они так и живут в своих древних городах, — проговорила Сигрид, — но у них не осталось ни рук, ни ног. Они больше не могут воздействовать на материальные предметы. Не могут рисовать, ваять или перелистывать страницы. Мне кажется… кажется, что им ужасно скучно.
«А ведь она, наверное, права, — подумал Нат. — А вдруг эта бесконечная вынужденная праздность в конце концов свела призраков с ума? Какие чувства они испытали, увидев нас? Ревность, ненависть? Попытаются ли они убедить нас сделаться такими же, как они?»
Он внимательно огляделся, как будто мог заметить парящие вокруг него бесплотные мысли.
«Интересно, могут они проникнуть в мою голову? — встревожился он. — Внедриться в мой мозг, исследовать его? Шпионить за мной изнутри?..»
— Что же нам теперь делать? — растерянно проскулила Сигрид.
— Не знаю, — признался Нат. — Если они отравили своими экспериментами всю природу, мы станем такими же, как они, как только притронемся к фруктам. Если мы хотим остаться здесь, нужно найти какой-то другой источник пищи.
Он с трудом мог представить себя в виде парящей в воздухе эктоплазмы.
— Давай исследуем подвалы дома, — предложила девушка. — Если повезет, мы можем отыскать какие-нибудь консервы или сушеные продукты, заготовленные еще до того, как мутация завершилась.
— Что ж, попробовать в любом случае стоит. А если не получится, придется возвращаться назад, на грязевую равнину. Честно скажу, мне этого совсем не хочется.
— Мне тоже. Здесь хотя бы тепло, и солнце светит. Лес такой красивый… и трава… никогда не видела столько зелени!
Решив проверить все как можно тщательнее, они обошли с десяток домов, осматривая их от подвалов до чердаков. Их упорство вполне себя оправдало: в конце концов они набрели на склад консервированных пайков, специально рассчитанных на то, чтобы оставаться съедобными даже через тысячи лет. Каждая банка содержала в себе ароматную и чрезвычайно питательную розовую пасту, одной ложки которой было достаточно, чтобы поддерживать энергию в теле целую неделю. Нату и Сигрид было невдомек, что этот продукт десятилетиями использовали в долгосрочных космических полетах; им питались целые поколения космонавтов и солдат. На сленге Космических вооруженных сил его именовали «каучуковым джемом».
Когда стемнело, весь дом наполнился шепотом. Призрачные голоса раздавались в коридорах и за каждой дверью — многочисленные, неуловимые, сливающиеся в общий неразборчивый гомон. С каждым часом они звучали все жарче и настойчивее, врываясь в комнату, порхая возле ушей Ната и Сигрид. Гнев и непреклонность юноши, похоже, удерживали их на некотором удалении, не давая им возможности проникнуть в его голову; но, увы, постоянно пребывать в состоянии такого напряжения воли оказалось очень утомительно, и Нат быстро обессилел. Повернувшись к Сигрид, он обнаружил, что девушка уснула. Он потряс ее за плечо, но разбудить так и не смог. Чужие мысли гудели вокруг него, как туча комаров. Не выдержав, он бросился бежать. Не разбирая дороги, он чуть ли не на четвереньках рванул вверх по лестнице и выскочил на террасу под самой крышей. Там он хотел сделать небольшую передышку, как вдруг что-то проскользнуло в его сознание — нечто неясное, нечеловеческой природы, у чего он не понимал ни языка, ни намерений. Нечто могущественное, властное. Жестокое. Задохнувшись, Нат сжал лоб ладонями и взвыл: «Выходи! Убирайся вон!» Но неведомое нечто не обратило на его приказ никакого внимания. Это нечто уже исследовало его мозг, постигало его функции. Оно думало не словами, а чередой образов и проявляло себя только грубыми желаниями и физическими потребностями. Дикая, своевольная сущность. Слабые возможности тела, в которое она вселилась, как в новое жилище, удручали ее. Она надеялась на лучшее. Это физическое вместилище казалось ей тщедушным, неуклюжим, почти больным… и совсем неподходящим для того, что ей требовалось. Она опасалась, что это жалкое тело придет в негодность после первого же использования.
Нат пошатнулся. Его собственная воля стремительно слабела, подавляемая волей неведомого вселенца. А тот уже прочно обосновался в его голове, и ему понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, как манипулировать человеческим телом и за какие «ниточки» дергать, чтобы полностью подчинить его себе. Могучий инстинкт безошибочно подсказывал, на какие области мозга нужно воздействовать, чтобы двигать руками или ногами. Это было совсем просто.
Внезапно Нат обнаружил, что стоит на четвереньках, нюхая воздух, как собака. Чужак в его мозгу с раздражением обнаружил, насколько негодно его обоняние. Однако даже слабый нос юноши позволил ему выделить один-единственный манящий запах.
Нат попытался выпрямиться и со страхом обнаружил, что уже не владеет собственными конечностями. Теперь его телом правила чужая могущественная воля, полностью навязывая ему каждое движение. Слова ей были не нужны, ею руководило одно властное чувство — голод. Нат никогда прежде не чувствовал такого непреодолимого зова: в его желудке словно разверзлась пропасть, жадная, алчущая. Он должен поесть, должен немедленно заполнить эту пустоту… но что угодно для этого не подойдет. О нет, занявшая его сознание сущность не собиралась питаться консервами. Она желала другого…
Она желала свежего мяса.
Ужасаясь сам себе, юноша легко сбежал с лестницы. Он передвигался на четвереньках, но теперь уже с плавной кошачьей грацией; его движения стали стремительными и точными. Рот наполнился слюной, и время от времени он щелкал челюстями, издавая низкое утробное рычание.
Пробегая мимо зеркала, он вдруг заметил на своем лице хищное, звериное выражение и пришел в ужас. Только тут ему стало ясно, что неожиданные мысли, заполнившие его сознание, принадлежали не ему, а какому-то крупному хищнику — тигру или, быть может, пуме… Большой свирепый зверь завладел его телом, чтобы поохотиться… и его желанной целью было сожрать Сигрид.
Нат хотел взбунтоваться, закричать, чтобы предупредить девушку, но его рот оказался неспособен издавать членораздельные звуки; отныне он мог только ворчать или грозно рыкать. Самое же ужасное, что запах Сигрид и в самом деле возбуждал его аппетит. Ему действительно хотелось только одного: вцепиться зубами в ее живот, в ее нежные ляжки, в грудь… растерзать ее и наесться до отвала ее плотью.
Он был голоден! До чего голоден…
По-прежнему на четвереньках, он направился прямиком к комнате, где спала девушка. Мягкой лапой — или все еще рукой? — он приоткрыл дверь и прокрался внутрь. В уголках его пасти поблескивала слюна. Нежная розовая кожа спящей, пьянящий аромат молодого женского тела сводили его с ума… Он уже предвкушал, с каким наслаждением растерзает ее, вонзит клыки и когти в ее упругие мышцы… видел, как распорет ей живот, чтобы полакомиться ее внутренностями. О да… погрузить морду в горячую, скользкую влагу… как же это будет вкусно!
Внезапно, когда он уже был в одном прыжке от дивана и трагедия казалась неизбежной, его сознание оказалось во власти кого-то другого — иного могущественного разума, который прогнал тигра, словно ударом бича. Этот разум был явно человеческим: властным и непреклонным, и хищник беспрекословно покорился его воле. Нат ощутил, как животная сущность покидает его. Изможденный крайним нервным напряжением, он повалился на пол, вздрагивая от мучительных судорог в мышцах.
— Ты ведь был уже на волосок от беды, верно? — усмехнулся голос в его голове. — Теперь ты должен поставить мне свечку. Если бы я не вмешался, ты бы сейчас уже пожирал свою подругу…
— Кто ты? — пробормотал Нат. — Что произошло?
— Я — все, что осталось от Флавия Антония Мерко, — уловил он шепот. — Когда-то я был богатым купцом и владел этой виллой, в садах которой обустроил большой зверинец… Этот тигр тоже обитал в нем. Зверей следует опасаться. Их разум пребывает в зачаточном состоянии, ими руководят лишь сиюминутные потребности. Они так никогда и не сумели привыкнуть к утрате физического тела. Именно поэтому он и завладел тобой. Хотел вернуть себе прежние ощущения… К счастью, я летал поблизости и сумел вовремя вмешаться.
— Спасибо, — неловко поблагодарил Нат, приподнимаясь и усаживаясь на пол. — Сколько же вас всего?
— Тысячи, — вздохнул Флавий Мерко. — Мы рассеяны в воздухе, мы парим повсюду… Невидимые, нематериальные.
— Вы все стали жертвами одной и той же мутации?
— «Жертвы» — не самое подходящее слово. Мы хотели преобразиться. Гравитация причиняла нам множество страданий, и мы всем сердцем мечтали освободиться от бремени, в которое превратилось человеческое тело. Наши ученые вознамерились отыскать средство, которое помогло бы нам избавиться от мук физического существования. Об остальном ты догадался — я прочел это в твоих мыслях. Мы становились все легче и легче… а потом наши тела и вовсе утратили материальность. Поначалу мы стали сгустками эктоплазмы, потом превратились в легкий дымок. Но даже этот дымок, на взгляд некоторых из нас, был слишком грубой материей, и они пошли еще дальше. Разорвать все связи с вещественным миром — вот была наша цель. Так мы превратились в чистую идею… никакой оболочки, ни малейшей опоры, ничего… ничего, кроме парящей в воздухе мысли, лишенной всяких привязанностей.
— И причина — фрукты? — предположил Нат.
— Да, мы воздействовали на природу таким образом, чтобы она рождала только такие фрукты и овощи, которые способствовали бы дематериализации живых тел. Как ты уже понял, результат превзошел все наши ожидания. А кроме того, следует признать, что эта мутация давала нам еще одно важное преимущество: бессмертие. Тот, у кого нет тела, может не опасаться ни болезни, ни старости. Он навеки избавлен от любой физической немощи.
— Так значит, вы все бессмертны?
— Да… и мы смертельно скучаем.
— Но почему?
— Потому что интеллект — это еще не все. Нам ужасно не хватает телесных наслаждений, которых мы лишились — вкусной еды, плотских удовольствий… Ах, все эти чувственные радости! Их значение осознаешь лишь тогда, когда они оказываются недостижимы! С годами мы исполнились сожалений о прежних временах, когда все это было нам доступно… Вот почему ваше появление здесь вызвало такой ажиотаж. Мы давно уже не видели людей. До этого момента все, кому удавалось перебраться через стену, совершали ту же ошибку — начинали питаться мутагенными плодами и вскоре становились такими же, как мы. Вы — первые, кто избежал этой ловушки. Поэтому посмотреть на вас собрались все духи, какие есть, и теперь увлеченно наблюдают за вами. Подумать только — выходцы из далекого прошлого! Одни находят вас отвратительными, а другие пылко вам завидуют. И никто не знает, что теперь с вами делать… Вы породили среди нас разногласия, а ведь этого не случалось уже давным-давно! О, это так увлекательно! Я невероятно горд, что именно мне выпало стать первым, установившим с вами контакт. Я сейчас же извещу об этом моих соплеменников.
Нат не знал, стоит ли ему радоваться величайшему оживлению, которое вызвал разговор с ним у Флавия Мерко. У него возникло неприятное ощущение, что он превратился в своего рода ярмарочного шута, вокруг которого толпятся зеваки, таращась на него с любопытством и отвращением.
— Я удаляюсь, — сообщил голос его бестелесного гостя, — но скоро вернусь, чтобы ознакомить тебя с решением Совета. Я намереваюсь замолвить за тебя словечко и убедить их, что ты полностью готов к сотрудничеству.
— Какому еще сотрудничеству? — удивился юноша.
Читать бесплатно другие книги:
