Россия и мир в XXI веке Тренин Дмитрий
Глобальная Россия в некотором смысле могла бы стать аналогом США их «предымперского» периода – второй половины XIX столетия. Это подразумевает акцент на внутреннее свободное развитие, одновременно индивидуальное и национальное, которое, в свою очередь, повышает международный статус страны.
«Домашний» успех России, если таковой состоится, будет самым лучшим аргументом в пользу восстановления целостности «Русского мира». Испепеленный в Донбассе, он может возродиться, но лишь при условии восстановления привлекательности России для русского и русскоязычного населения соседних стран. На это уйдут многие годы, но в принципе это возможно.
Необходимо также хорошо понимать, что Русский мир – это не только Россия и Белоруссия, но и Украина – такая, как она есть сегодня и будет завтра, и сотни тысяч людей в разных странах, говорящие и думающие по-русски и совсем не обязательно одобряющие внутреннюю и внешнюю политику конкретного президента РФ. Русский мир не может быть инструментом российской политики, но он делает Россию шире и богаче.
Геополитический «адрес» России – «Северная Евразия». Понятия «Запад» и «Восток» к началу XXI века оказались довольно размыты. Россия – страна с европейскими корнями, но совершенно очевидно, что она не принадлежит Западу. Россияне – своего рода «шииты» по отношению к «суннитскому» Западу. Сосуществование и противостояние, противоборство и сотрудничество России и Запада будут и впредь обогащать европейскую цивилизацию.
Россия – абсолютно точно не Восток. Великие цивилизации Китая и Дальнего Востока, Индии, Южной и Юго-Восточной Азии, мусульманского Ближнего и Среднего Востока, Центральной Азии и Закавказья – это соседи России, но не члены ее семьи. Россия – страна северная, арктическая, евразийская и евротихоокеанская. И такая она одна в целом мире.
Итак, вырисовывается самодостаточная, уверенная в себе Россия, выходящая к миру четырьмя широкими фасадами. На запад – от Восточной Европы до Атлантики и Северной Америки. На восток – от Восточной Сибири до Тихого океана, и далее по кругу: от Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии до обеих Америк и Австралии. На юг – от Урала и Западной Сибири до Ближнего и Среднего Востока, Индийского океана и Африки. Наконец, на север – от побережья Северного Ледовитого океана до границ экономической зоны РФ и далее – до Северной Америки и Гренландии.
Евроатлантическое направление
На западном направлении Россия сотрудничает с Европой и Америкой на основе общих интересов и некоторых разделяемых ценностей. В Евро-Атлантике после преодоления украинского кризиса придется постепенно преодолевать враждебность и недоверие, шаг за шагом выстраивать сообщество безопасности, исключающее применение силы или угрозу ее применения в отношениях между членами сообщества.
В экономической области Европейскому и Евразийскому экономическому союзам необходимо договориться об общих целях и строить на этой основе сотрудничество. При этом «малая Евразия» ЕАЭС становилась бы одним из элементов «большого» Евразийского экономического пространства – с участием не только КНР, но также Индии и ЕС. Россия в этой схеме становилась бы «северной Евразией».
В Евро-Атлантике возможны и необходимы самые тесные контакты в области науки и техники, образования и культуры, связи между людьми. Необходимая и в перспективе неизбежная модернизация экономической, политической и общественной жизни России может создать более благоприятные условия для развития деловых и личных связей между россиянами и жителями остальной Европы и Северной Америки, но говорить о полной гармонии разделяемых ими ценностей, по-видимому, не придется. Ценности не будут полностью совпадать отчасти потому, что общества на Западе и в России проходят разные стадии развития и живут в разных условиях.
Многие процессы в России и Европе или Америке идут разнонаправленно. На Западе происходит быстрый отход от традиционализма, в то время как в России наблюдается его частичный ренессанс. Надо учитывать, что возможность смены («модернизации») ценностей, происходящей в ходе интеграции стран в Западное сообщество, в отношении России по-прежнему будет отсутствовать. Тем не менее социальное развитие России будет толкать ее в направлении правового государства и сообщества граждан, т. е. к демократии российского образца. Российская демократия в XXI веке не приведет к возвращению страны в лоно Запада, но существенно оздоровит российско-западные отношения, усилив в них позиции России.
В XXI веке у России не будет таких врагов и таких союзников, как в веке ХХ. В 1960-х годах генерал Кертис Ли Мей, который был тогда начальником штаба ВВС США, как-то поправил своего подчиненного, назвавшего Советский Союз врагом (enemy). Советский Союз, сказал Ли Мей, не враг, а всего лишь противник (adversary), а врагом для ВВС являются американские военно-морские силы. Это, конечно, шутка, подсвечивающая историческое соперничество между отдельными видами вооруженных сил США. В этой шутке содержится и крупица более широкой истины: войны, в том числе холодные, начинаются и заканчиваются, внешние противники меняются, и лишь семейное, внутривидовое соперничество носит непреходящий характер.
При всей конфликтности и напряженности отношений с Соединенными Штатами эта страна будет лишь оппонентом России (и наоборот), а не врагом или даже противником. Представления о США как о «вечном противнике», стремящемся к уничтожению России и ее расчленению, являются примером самозапугивания – параноидального мышления во внешней политике. «Оппонирование» при этом может принимать серьезные, а иногда опасные формы, чреватые прямым столкновением; тем не менее оно не станет системообразующим элементом ни мировой политики в целом (как это было в период холодной войны), ни внешней политики США, для которых РФ не является проблемой первого плана.
России также необходимо избежать «поднятия» оппонирования США до уровня системообразующего элемента своей собственной внешней политики. Да, Москва противостоит глобальной гегемонии Вашингтона, а Вашингтон не признает российских «сфер особых интересов» на постсоветском пространстве, но это противостояние нет смысла абсолютизировать ни той, ни другой стороне.
У России, как и у США, есть важные интересы и серьезные проблемы, которые требуют сотрудничества, и это сотрудничество может отчасти уравновешивать соперничество. Для будущих российско-американских отношений лучший modus operandi – здоровый прагматизм, но надо учитывать, что с американской стороны он будет иметь место не всегда. Конечно, в условиях американского глобального доминирования положение России как оппонента США не будет комфортным, но, как говорится, «Америки бояться – дома сидеть».
России нужно перестать демонизировать НАТО. Атлантический альянс, конечно, является важнейшим инструментом американской внешней политики на европейском направлении. Украинский кризис серьезно укрепил евроамериканское союзничество, но в военном отношении угрозу для РФ могут представлять почти исключительно вооруженные силы США.
Кроме того, даже в нынешнем положении НАТО не представляет собой монолитного «блока». Ряд его членов – страны Прибалтики, Польша, Румыния – еще долго будут отягощены воспоминаниями о притеснениях со стороны Российской империи или СССР. Великобритания и Швеция (негласный член НАТО), будучи давними геополитическими соперниками России, будут и дальше придерживаться традиционной линии на противостояние «амбициям Москвы».
В то же время ряд крупных стран альянса – Германия, Франция, Италия, Испания – будут стремиться построить такую систему европейской безопасности, которая включала бы Россию. Дипломатия РФ должна в полной мере учитывать эти различия, наводя мосты с потенциальными партнерами, не пугая колеблющихся и не провоцируя явных недоброжелателей.
Серьезной проблемой для России останется Украина. Вектор политического развития этой страны и ее место на карте Европы пока еще не определены, но в любом случае большая часть украинских элит и значительная часть общества долго будут настроены враждебно по отношению к России. Украина вряд ли вступит в НАТО, станет формальным военным союзником США или войдет в Евросоюз, но и в таком неустроенном, «бездомном» виде она будет считать Россию врагом, требовать от Москвы возвращения Крыма и компенсации за войну в Донбассе. Украина в кратко– и даже среднесрочной перспективе будет, вероятно, наиболее антироссийски настроенным государством в мире, а Киев – центром сбора антироссийских сил.
Азиатско-тихоокеанское направление
Итоги голосований в Генеральной Ассамблее и даже в Совете Безопасности ООН свидетельствуют о том, что у Российской Федерации немного политических союзников. Ни одно из сколь-нибудь крупных государств не признало независимости Абхазии и Южной Осетии, ни одно из государств не признало вхождение Крыма в состав России. К числу этих не признавших стран относятся все члены Организации Договора о коллективной безопасности, все члены Евразийского экономического союза и даже Белоруссия, образующая совместно с Российской Федерацией «Союзное государство», не говоря уже о стратегических партнерах – странах БРИКС и ШОС во главе с Китаем.
В таком положении нет никакой трагедии для России. Поддержание системы союзнических отношений – дело хлопотное и затратное. Система союзов лежит в основе американской глобальной политики, являясь одним из источников глобального доминирования США. Советский Союз тоже содержал многочисленных союзников, но для СССР союзники были скорее пассивом, чем активом внешней политики.
Российской Федерации нет никакого смысла повторять этот опыт. В XXI веке «свобода рук» на мировой арене имеет существенные преимущества. Сегодня, когда Россия не имеет средств для содержания сателлитов и клиентов, мало кто готов бескорыстно вставать на ее сторону, рискуя испортить отношения с США. И, необходимо добавить, далеко не все партнеры поддерживают если не цели, то методы современной российской внешней политики.
Примерно половина членов ООН занимают нейтральную позицию между РФ и Западом. К этой группе относятся ведущие страны не-Запада – Китай, Индия, Бразилия, ЮАР, Вьетнам, Египет, Иран, Аргентина. Партнерство с этими странами нужно всячески углублять, не стремясь при этом превратить эти отношения в союзнические. Союзы России не нужны (за исключением ОДКБ, главной задачей которого на обозримую перспективу является борьба с экстремизмом, терроризмом и наркотрафиком в Центральной Азии). На этом направлении наши союзники нуждаются в российской поддержке, которая должна быть им оказана для обеспечения безопасности самой России. В остальном Российская Федерация может действовать самостоятельно, не страшась оказываться в одиночестве – при условии, что она уверена в своей правоте.
Итак, российская национальная и глобальная идея состоит из двух составляющих. Первая – это то, что нам нужно от мира. В общих чертах это самостоятельность страны, ее материальная и духовная самодостаточность, четкая международная идентичность, надежно обеспеченная безопасность, экономическая модель, стимулирующая устойчивое развитие и предоставляющая гражданам России достойные уровень и качество жизни, а стране в целом – выгодное положение в международном разделении труда. Для уважения со стороны необходимо прежде всего искреннее самоуважение.
Со своей стороны, внутренне обновленная Российская Федерация может дать остальному миру серьезного поборника справедливости, не боящегося спорить с сильными; принципиального сторонника международного права, ставящего право выше силы; честного и неподкупного посредника в решении различных межгосударственных и иных споров; фактор региональной (в рамках Большой Евразии) и глобальной стабильности и безопасности.
Время России как нации не прошло, а только начинается. Как говорится, в России нужно жить долго, чтобы увидеть позитивные перемены. Название одной из книг Егора Гайдара – «Долгое время» – должно стать ориентиром для россиян. Нужно научиться играть в долгую, ставить задачи на двадцать-тридцать-пятьдесят лет, разделяя их на десятилетия, «пятилетки» и т. д. Для этого предстоит отказаться от традиционного российского нетерпения, желания все решить сразу, одним махом. Экономическое развитие требует политической стабильности. Эта стабильность требует не консервации политического застоя, а, наоборот, глубоких, но нереволюционных по форме изменений.
В отличие от Китая, однако, решать эту задачу России придется в условиях постоянной напряженности в отношениях с США и большинством развитых стран. Эта ситуация ограничивает доступ к ресурсам, деформирует внутреннюю политику, но одновременно стимулирует к поиску внутренних резервов и проведению назревших реформ. Для российского народа это может стать спасительным вызовом, но только в том случае, если народ и его элиты захотят воспользоваться встряской, чтобы направить страну по верному пути.
Основой политической стабильности может быть только национальное единство. России необходимо согласие основных социальных, политических и идеологических групп и течений. В этом отношении плодотворной может оказаться концепция «триколора» – сочетания консерваторов (правых), либералов и левых. Четверть века спустя после свержения власти КПСС старые маркеры «либералов» и «консерваторов», «коммунистов» и «монархистов», «космополитов» и «государственников» в основном устарели. В XXI веке все ответственные политические силы России должны быть национальны, поддерживать сильное государство и выступать за открытость страны миру.
Противоречия между различными политическими течениями будут, разумеется, сохраняться, оставаясь главным драйвером поступательного движения России. Важно, однако, чтобы борьба российских партий происходила внутри России, не выплескиваясь за рубеж в поиске «внешнего политического ресурса». Все российские политики – прежде всего россияне, разделяющие базовые ценности своей страны и отстаивающие ее фундаментальные национальные интересы. Примером для них в этом отношении могут быть американские республиканцы и демократы, которые, активно борясь друг с другом дома, не выносят эту борьбу во внешний мир.
Российская внешняя политика должна ориентироваться на «образ» России середины XXI века. Главное при этом – сама Россия. Национальные цели не должны узурпироваться государством и в то же время не должны растворяться в миллионах индивидуальных эгоизмов. «Российское счастье», до сих пор не достигнутое, состоит именно в установлении равновесия между личностью, обществом и государством. Выявившееся на рубеже ХХ и XXI веков противоречие между концепциями «великой державы» и «комфортной страны» может быть разрешено только на платформе «великой страны». Свобода, материальное благосостояние, качество жизни должны сочетаться с ценностями общества в целом и достойным положением Большой страны и ее граждан в мире.
Империя для России осталась в прошлом, но имперское наследие должно быть переосмыслено для успешной интеграции внутри страны и позитивного национального глобализма на международной арене. Этот позитивный национальный глобализм не должен ставить целью переустройство мира, слом старого миропорядка и создание нового. У России нет необходимости брать реванш у США за поражение СССР в холодной войне, «похищать Европу», соперничать с Китаем в Евразии или пытаться вновь стать мировой сверхдержавой. У российской глобальной стратегии прежде всего национальные цели.
Статус России как великой страны в XXI столетии в первую очередь зависит от способности РФ быть примером для других и производителем международных общественных благ. Эта способность, в свою очередь, основывается на материальных (главным образом экономических и человеческих) возможностях России. В качестве глобальной силы Россия, основываясь на соединении права и справедливости, может выступать посредником в спорных и конфликтных ситуациях, защитником мировой экологии, одним из мировых центров образования и научно-технических исследований и разработок. Такая большая страна может быть и вполне комфортной для своих граждан, и достаточно влиятельной в глобальном мире.
ХХ век знал три России – царскую, советскую и постсоветскую; большинство ныне живущих россиян знают две последние. Формы российской государственности приходят и уходят, но Россия остается, и историческая преемственность в ней сохраняется. Россия не тождественна своему самодержцу. Она пережила Николая II, Сталина, Горбачева. Кто бы что ни говорил, Россия будет существовать и тогда, когда уйдет с политической сцены ее нынешний президент. Для того чтобы в будущем Россия достигла стабильности, не прерывающейся на революции и другие потрясения, нужны институты и разумная политика, в том числе внешняя. В этом, собственно, и заключается основная мысль данной книги.