Темная сторона Сети (сборник) Козлов Дмитрий

Алексей Провоторов

Форумные тролли

© Алексей Провоторов, 2015

Олег начинал злиться.

Вот это было ему совсем ни к чему, он себя злого терпеть не мог и контролировать не умел, поэтому злился очень редко. А злость все скапливалась, стекала, наполняла голову, как черный дождь — сухую, давно забывшую о влаге емкость. И скоро грозила перехлестнуть через край.

Это всегда плохо кончалось. Поэтому Олег подвинул мышь к крестику, собираясь закрыть окно браузера, а потом и вовсе выключить компьютер. На кой ему тратить законный обеденный перерыв на препирательства с сетевым идиотом? Он зашел почитать новости о пропавшей без вести паре, которую искали все выходные. Про это ничего не было — так, из пустого в порожнее. В маленький Еловодск эта эпидемия исчезновений перекинулась где-то год назад, из соседнего Мышина.

Он уже собирался покинуть форум, когда набрел на тему — или вброс — про то, что кленовую аллейку в три ряда на центральной улице хотят выпилить, сделать на ее месте парковку и, может быть, позже открыть АЗС.

И какой-то самодовольный болван под отвратительным ником Баярин высказал мнение, что очевидно же, так и следует делать, а каждый, кто выступает против развития инфраструктуры города, тупорылый селюк.

Олег, любивший деревья больше, чем людей, залогинился и написал все, что думает, с чего и началась привычная форумная свалка и грызня.

И откуда только такие дебилы берутся в городе, подумал Олег зло. Еще раз окинул взглядом ветку городского форума. Провинциальный сайт, старый движок. Сжатые до мути аватары, кажущиеся остроумными подписи, огромные яркие мусорные плашки… Сетевое болото. Тут впору пенсионерам сидеть. Олег был зарегистрирован, но писал, да и вообще заходил сюда редко. Форум казался ему душным сборищем не совсем адекватных, давно сварившихся в своем соку мещан и обывателей.

Олег увидел, что, пока он сидел в раздумьях, сообщений прибавилось.

Он подумал и решил пробежаться глазами напоследок, что там дописали ниже его спора с Баярином. Что за дебильный ник, опять подумал Олег. Аж тошнит.

Он взглянул на страницу, поскроллил.

Б@ярин: А тебе какое дело? Сидишь в своем офисе и сиди. Как же вы, офисный планктон провинциальный, задрали. Вот у нас в Москве таких нет. Там бы ты и не вякнул.

Б@ярин: Кто в Москве не бывал красоты не видал

Kindoflight: Слушай, Баярин, остынь. Ты так со своим мнением носишься, как будто оно золотое.

Б@ярин: Обойдемся без сопливых. Ты тоже из этих ущербных, лаптем щи хлебать, ага? Откуда вы в моем городе беретесь?

НатусиК: ой, мальчики ссорятся! Где тут смайл попкорна.

JJabrahams: «Всякий раз, когда встречались между собой люди с противоположными доктринами, с каждой стороны возникало сильнейшее отвращение, каждая сторона была убеждена, что другая погрязла в заблуждении, язычестве, неверии и варварстве, да и вообще состоит из вломившихся разбойников. После чего неизменно начиналась священная война». (с)

Б@ярин: как меня [антимат!] такие умники с википедией. Откуда вы лезете. Любой нормальный человек поймет что я прав, кроме вас, утырков. В большом городе вас бы никто не слушал, это я тут с вами вожусь, учу уму разуму.

Kindoflight: А тебя кто-то просил.

Б@ярин: А ты, мальчик, я смотрю, ущербный, да? С той же мякушкой, по ходу, что и Юстас? Он уже свалил? Где вы такого феерического дебила вообще взяли? Он же неполноценный. Мямя мне дилевья зялко(((Я б вас, таких [антимат!] руками б давил.

Последний пост добавился только что. Олег вдохнул, выдохнул. Чувствуя, что проваливается в бездну, отвел руку от крестика, щелкнул в поле ввода и посмотрел на курсор. Вздохнул, набрал и отправил сообщение.

Ustas_34: Ты что, бессмертный, что ли? Ты уверен, что в онлайне стоит переходить на личности?

Олег подождал буквально полминуты и обновил страницу. Ну вот, у него обед, а он сидит тут с идиотом разговаривает.

Б@ярин: Ой сматлите ктьо заговолиль)) Ты, что ли, личность? Ты хренов инфантил и маменький сыночек. Или ты что-то хочешь мне в реале предъявить? Не смеши, тыж только и можешь что в инете вякать. Я говорю, вас давить надо. А деревья твои все равно спилят, и правильно сделают. В городе парковки нет, а вам, вашу мать, деревья нужны. Вот скажите, вы правда такие феерические дауны, или вы меня троллите?

Kindoflight: Lf ns j,jhptk

Kindoflight: Да ты оборзел

Олег напечатал следующее сообщение и отправил. Сайт подвис. Олег хотел уже ткнуть в кнопку отправки второй раз, но сообщение наконец отобразилось.

Ustas_34: А давай-ка мы в реале пересечемся, и ты мне в лицо это повторишь.

Олег перечитал собственную фразу и вздохнул. Ну все, вот он и поджег за собой мост.

Он методично нажимал F5 раз в десять секунд. Рука не дрожала, никакие мысли в голову не лезли — он был уже достаточно зол, чтобы отстраниться от ситуации и теперь просто идти напрямик к развязке. Все, Олежка, упустил шанс закрыть страницу вовремя, и теперь все кончится как всегда.

Вот, наконец, ответы.

JJabrahams: Боярин ты [антимат!] [антимат!] [анти-мат!] вконец, [антимат!]?

Б@ярин: Ююююстас, братан, ты что ли морду мне набить захотел? Ну так и быть, приходи, щенок, повожу тебя хайлом по грязи. Через пятнадцать минут я к котельной БПК выйду. Только ж ты не придешь, кишка тонка, и ту тебе видать порвали, петушок))) Вы все потом лежите и воете, дядя Б@ярин прости, дядя Б@ярин отпусти, жить то хочется)))

Олег закрыл форум, выключил монитор, спокойно встал, накинул куртку и матерчатую кепку и вышел из маленького офиса.

— Михалыч, я в город пройдусь, — механически сказал он коллеге, который курил, прислонившись к кирпичной стенке. — Задержусь, может, минут на десять.

Тот кивнул, и Олег отправился вниз по улице, глядя вперед. Дорога ныряла с холма на близкие окраины, где правил частный сектор да остатки советских еще промышленных построек.

Он просто шел и смотрел, ни о чем не думал, не собирался просчитывать свои действия или загадывать наперед. Шел механически, отстранившись от собственной злости, чтобы не истратить, не расплескать ее, пока донесет.

Он хорошо знал, как оно, скорее всего, будет. Потому что испытывал это застывшее и горячее, словно проглоченный уголь, чувство.

Когда Олег злился на кого-либо, он просто не мог остановиться. Хорошо, что это случалось редко; обычно люди, знакомые с ним поверхностно, в спокойном до равнодушия Олеге даже заподозрить ничего такого не могли.

…В школе он, будучи рослым, в восьмом классе подрался с десятиклассником. Пропустил несколько прямых ударов, получил сотрясение и рассечение брови, но чуть не утопил того парня в раковине, которую заткнул его же шапкой. Олег уже даже не помнил, что такого тот ему сказал. Просто помнил, что старший его разозлил, а сделать это с флегматичным Олегом было сложно.

В институте, когда его вывел из себя надменный молодой замдекана, Олег очнулся, только когда тот лежал на полу и слабо пытался защитить голову. Оказалось, Олег бил его снятым со стены портретом основателя университета.

Олега отчислили, и восстановиться он смог только через год, на платное, подрабатывая ремонтом и настройкой компов. Хотя все говорили, что замдекана нарвался сам, потому что, мол, быть такой тварью, как он, в молодом возрасте дано не каждому.

На первой работе он как-то повздорил с проверкой, когда его хотели сделать виноватым за отсутствие какого-то физически не существующего принтера, который почему-то значился в бумагах. Олега скрутили, только когда он около пяти раз успел ударить проверяющего головой об офисный стол. С работы Олега уволили, но дело раздувать не стали, оказалось, там не  только принтера не хватает, и начальство сверху прикрыло все по-тихому.

Олег как раз вспоминал тот случай, но опять же отстраненно, словно читал о нем в выцветшей газете, глядел на блеклый снимок. Воспоминание было плоским и мало беспокоило его. Просто декорация. Он не думал почти ни о чем, кроме того, что форумный идиот заслуживает наказания.

Олег не умел драться, никогда этому не учился, и опыт у него был невеликий. Но это его тоже нисколько не волновало. В такие моменты рычаги управления его телом словно брал на себя кто-то другой.

Олег спустился с холма по раздолбанной обочине, свернул в проулок, где дома казались запущенными и хлипкими. К старым двухэтажным особнякам, поделенным на нещедрые ломти, лепились какие-то хламовитые пристройки. Когда он выходил, светило солнце, но сейчас оно спряталось за тучи, мутные, свинцовые. Из порванного серого бока одной из них далеко на горизонте сеялся дождь. Налетел ветер, принес тяжелый запах навоза: кто-то чистил свинарник. Олег поморщился и сплюнул. Где этот полудурок живет-то? Тут, что ли? В какой-то из этих халуп? «Вот в Москве, вот в Москве…» Отребье, мать его. Повылазили со своих хуторов, подумал Олег, и туда же.

Улица выродилась в облезлые сараи, в бузиновые заросли за падающим забором и сошла на нет. Он срезал путь за какой-то бывшей конторой с заколоченными окнами и оказался на пустыре. Снова выглянуло солнце, чтобы отразиться в застоявшихся лужах с зеленой пеной по краям. Валялся мусор, стоптанные пластиковые стаканы, пакет картофельных очистков, которые кто-то зашвырнул на середину пустыря. Ну и свинушник. Что ж этот любитель порядка встречу-то тут назначил? Если живет недалеко, убрал бы уж родной пустырь.

Впереди, за хилыми, кое-как осилившими строительный мусор зарослями американского клена виднелось недостроенная баня. Вернее, это должен был быть банно-прачечный комбинат — тут на закате Союза закладывали инфраструктуру нового микрорайона, — но толком успели построить только котельную да начать корпус. С тех пор все кирпичное растащили, трубу кочегарки распилили и увезли, остался только бетон: котельная да плиты забора.

Олег видел в грязи свежие следы. Здесь, значит, гад?

Он вошел во двор и, сделав пару шагов, сморщился, сплюнул в сторону и огляделся.

Двор был замусорен как-то особенно гадко. В грязной каше, слишком уж истоптанной для такого заброшенного места, валялись какие-то мокрые пакеты, объедки, в ржавой луже плавал отвратительный мотлох, словно кто-то вылил сюда кастрюлю успевшего сгнить борща; какая-то мокрая вата, пожелтевшая ботва, железо, распотрошенные стулья, резиновые кольчатые шланги, казавшиеся жирными тварями, аж смотреть было страшно — вдруг пошевелятся. Под стеной котельной было нагажено. Бетонную закопченную стену покрывали рисунки — в основном бесформенные телеса самок с ярко выраженными вторичными половыми признаками. Неведомый художник не озаботился рисованием лиц, рук или ног. Нет, пара мерзких, каких-то особенно косых рож была нарисована чем-то бурым, а вот надписей, как ни странно, не наблюдалось, и от этого пиктограммы казались чем-то идолическим.

Олег скривил рот, заозирался. Ну что за дрянь, куда смотрит муниципалитет? Снести все и заровнять. Пусть парковка будет или еще какая хрень, только не эта гнойная язва на теле города. Здесь и впрямь было мерзко. Олег развернулся, полный решимости уйти. С удивлением он увидел в грязи использованный презерватив. Он сморщился в брезгливом недоумении, даже отступив назад. Как, здесь?.. Это ж блевотная помойка.

Перед уходом он осмотрел двор еще раз. Никого не было. А тропинки выделялись явно. Чьи ж следы? Может, этот придурок ждет его внутри?

Кусок стены рядом со входом в котельную был вывален, из широкого рваного провала смотрела только тьма. Внутри почти ничего не было видно, словно там все было выкрашено в черный. Закопченное оно все, что ли, подумал Олег. Пожар был?

Но запаха гари он не чувствовал. Грязи, гнили, кажется, даже дохлятины — это да.

Он окинул взглядом высокое серое здание. Мокрые серые стены. Зачем-то зашитые ржавыми листами проемы окон.

Олег махнул рукой и повернулся спиной к руинам, собравшись уходить.

И увидел, как во двор зашел высокий худой парень в светлой куртке, с острым, белесым веснушчатым лицом. Молодой, считай пацан.

Парень увидел Олега и зло сощурился.

— Ты, что ли? — спросил он хрипло и шагнул к нему. — Я…

— А, так это ты, падла, — только и сказал Олег, быстро подходя к парню вплотную. Злость заполнила всю голову, позвоночник, все мышцы и нервы.

Олег протянул руку и сгреб парня за ворот футболки.

Парень сразу ударил кулаком слева, угодил в висок, но Олег только головой дернул и пнул соперника в ногу. Перехватил руку, вывернул, повалил пацана на колени и ударил ногой в лицо. Попал скорее между плечом и шеей, пацан сгреб его за ногу, рванул. Оба упали в грязь и покатились. Олег схватил грязный целлофан, прижал к лицу врага, потом натянул пакет с налипшими объедками ему на голову и ударил — сначала в корпус, а потом раз, другой по голове.

Он пропустил момент, когда рука пацана нашла в грязи кусок арматуры.

Нога взорвалась болью, Олег упал, прикрываясь рукой. Парень уже сорвал с себя пакет, к щеке его прилип лист гнилой капусты, в волосах тоже была какая-то дрянь.

— Нна, падла!

Олег как-то отвел удар, умудрившись сберечь кость. Пальцы второй руки, в грязи, резанула боль: он порезал руку о какое-то скрытое в слоях нечистот стекло.

— Нна, Баярин!

Олега вдруг словно выключили. Он откатился, чтоб успеть вдохнуть воздуха, и выставил вверх руку.

Он сам напал на невиновного.

— Я не  Баярин… — сипло выдохнул Олег, отчаянно опасаясь, что его не расслышат. — Я не он.

Замах со свистом прошел рядом с головой. Голос смерти, подумал Олег.

— Что, блин? Что, блин, мужик?!.

— Я… я думал… ты…

Олег поднялся. По руке текла кровь и грязь. Он был не похож ни на что, грязный, измятый, боль заливала тело, как будто по нему проехался грузовик. Мысль о том, что пятнадцать минут назад он, аккуратно одетый, вышел из чистого офиса на свежий воздух весеннего дня, казалась не просто нереальной, а неестественной. Кровь, боль, грязь, смрад — вот его реальность на данный момент. Олег зажмурился, тряхнул головой. С сожалением посмотрел на утонувшую в грязи кепку. На козырек налипла какая-то рыбья чешуя.

— Я думал, ты. Я, — Олег выплюнул слюну и увидел в ней кровь, — я Юстас тридцать четыре. На форуме.

— Я Кайндофлайт… Ты что, мужик, сказать не мог? Юстас Алексу, блин!

— А ты?

— Мать твою, ты ж на меня попер, как неадекват.

— Я дебил, — сказал Олег. Злость его никуда не делась и вектор тоже. — А теперь предлагаю найти этого выплодка и урыть.

Пацан изумленно округлил глаза, утирая грязным рукавом грязную щеку.

— Ну ты, мужик, терминатор. Мне б щас душ и аптечку найти.

— Душ… Баня вон, — усмехнулся Олег, показывая за спину, на раззявленный, как гнилой рот, вываленный вход в котельную. Внутри было черно, как будто все и правда обгорело.

Парень поднял глаза и замер, словно увидел что-то.

Олег обернулся и тоже застыл.

— Тсс, — сказал Кайнд, вглядываясь и медленно делая шаг вперед.

И тут из темноты вышла фигура. Из темноты, но не из здания. Стояла за порогом провала, оставаясь в тени.

— Засмотришься, как вы друг друга гандошите, — гнусаво-хрипловато сказала фигура, отсвечивая нездорово желтыми белками глаз.

Олег осмотрелся. О, вот оно. Он наклонился и медленно поднял горлышко бутылки, об осколки которой, видно, и поранился. Хорошо, что раньше на глаза не попалось, подумал Олег, еще зарезал бы парня.

Кайндофлайт легонько взмахнул арматуриной.

— Ты? Ты Баярин? — спросил он, потому что Олег уже ничего не спрашивал, просто шел вперед, умоляя себя положить розочку и отвечая себе самому: нет.

— Ну я, — осклабился в темноте мужик. Он был какой-то кособокий. Низкий, квадратный, с большими обезьяньими руками. Череп казался помятым, словно от последствий некой травмы. Разглядеть большее не позволяла тьма.

Правда выродок, что ли, подумал Олег и бросился вперед. Кайнд затопал следом, то ли помочь, то ли остановить. Розочка тускло сверкнула в замахе.

Как только они пересекли порог, мужик метнулся в темноту и побежал куда-то вглубь. Было темно хоть глаз коли, только грязные отсветы лежали на контурах руин.

Олег хромал, и Кайнд вырвался вперед. Его светлая куртка мелькала в темноте, Олег следовал за ней.

Как только они оказались в полумраке, дверь сзади хлопнула, и что-то обрушилось на них, смрадное, хрипящее, быстрое и мускулистое. Свора то ли бомжей, то ли собак. Пахло потом, пережаренным жиром, плесенью и шерстью.

Олег отбивался, рядом ухал Кайнд, но его хватило, видно, на два удара, потому что раздался вдруг леденящий, полный боли крик. Так кричал человек, которому когда-то ночью у Олега под окнами засадили в ребра нож. Олег тогда вызвал милицию сразу же, и скорую, да и не он один. Даже раз навестил парня в больнице, а ублюдков тогда не нашли.

Вот и Кайнд кричал так же, потом крик резко оборвался. Розочку вывернули из руки, звериное дыхание обжигало ухо. Руки заломили за спину до треска, голову нагнули вниз, больным коленом обрушили на пол и поволокли. Недалеко. Куда-то вниз, к тусклой лампочке. Когда голову Олегу подняли, он закричал, тоскливо, надрывно, долго, потом крик его угас, как умирающая сирена.

Его бросили на пол и больше не держали. Но он не вставал, только смотрел.

Этого не могло быть, не могло быть, этого вообще не могло быть, как же так, он, Олег, работник управления юстиции, вышел в обеденный перерыв в город, и… Что это? Это у него в городе такое? Это с ним? Сейчас? Происходит?

Он больше не сопротивлялся, не пытался вскочить, хотя тот, назвавший себя Баярином, стоял в нескольких шагах от него. Но злость Олега кончилась. Захлебнулась, утонула в ужасе, погасла. Сейчас он мог только скулить, слабо вращая головой и глядя на то, что его окружало.

Кайнд лежал на боку в позе зародыша, закрывая окровавленными пальцами рану в боку.

Баярин стоял рядом, поигрывая дешевым и грязным выкидным ножом.

Он выглядел отвратительно, и несло от него так же.

Засаленные пятнистые штаны казались мокрыми в паху, словно он обмочился от восторга при виде пленников. Полосатая рубаха была грязной, манжеты заеложены до сальной черноты, желтые рукава казались пропитанными застарелым маслом; из кармана на груди торчала какая-то осклизлая кость. Олег видел его смятый бугристый череп, слезящиеся желтые, тускло блестящие глаза с сетью красных сосудов, глубокие морщины на изрытом оспинами грубом лице. Ухмылка не сходила с этой морды, не уходила из больных глаз — радостная, самодовольная и вместе с этим отвратительная, ненормальная. Так мог бы улыбаться рехнувшийся маньяк над телом жертвы; наркоман в той степени угара, когда люди вырезают себе глаза, продолжая петь и смеяться; такая улыбка могла бы принадлежать бешеному зверю, пребывающему в отличном настроении, если б он существовал. И мог улыбаться.

Остальные были еще хуже.

Пятеро или четверо толпились в угольной черноте за спиной, низко урчали чем-то — то ли горлом, то ли животами. Все они неуловимо походили на первого, но, насколько далеко было ему до нормального человеческого облика, настолько им — до Баярина. Голые, кривобокие, сутулые, с рахитичными и одновременно мускулистыми конечностями, лохматыми головами, они больше всего походили бы на уродливых, лысеющих обезьян, если бы не морды. Вытянутые вперед, узконосые, с вывернутыми губами и хаотично торчащими крупными зубами. Желтые глаза, запрятанные под нависающими первобытными лбами, отсвечивали в темноте. Двое из них все норовили припасть на длинные передние не то руки, не то лапы. Кожу тварей покрывали пятна и грубая редкая щетина.

Олег заиндевевшим от страха нутром чувствовал, что это не розыгрыш, не съемки, не скрытая камера. Что это не опустившаяся алкашня, не банда.

В них не было почти ничего человеческого.

Олег приподнялся на дрожащих руках, и его вырвало. Он откатился от мутной лужи утреннего супа и получил чудовищной силы удар по ребрам, так что нечто в глубине его хрустнуло, а весь воздух вылетел из легких. Олег закашлялся и заплакал.

Баярин, или кто он там был, сгреб Олега за шиворот, содрал с него куртку и бросил в блевоту.

— Вытирай! — рявкнул он. — Бегом!

Олег завозился, вымакивая лужу, в диком ужасе от того, что он делает и что происходит вокруг. Кайнд попробовал встать, сначала на колени. Он был жив, а насколько серьезно ранен, Олег оценить не мог. Да Олегу было и не до Кайнда, он тер грязный пол своей курткой, развозя собственную блевоту, и, как завороженный, поглядывал на тусклое лезвие в лапе у мужика.