Лето ночи Симмонс Дэн

— Она пошла в кафе через площадь позавтракать и позвонить своему шефу, — Харлен выговаривал слова медленно, словно каждое слово причиняло ему боль.

— Но ты точно нормально себя чувствуешь? — Снова повторил вопрос Дьюан.

— Да, пожалуй. Сегодня утром сюда привалила целая толпа докторов, они и лампочками мне в глаза светили, и заставляли меня считать до пятидесяти и всякое такое. Даже спросили, могу ли я сказать, как меня зовут.

— А ты можешь?

— Конечно. Я им сразу сказал, что меня зовут Дуайт Сукин Сын Эйзенхауэр, — и с трудом, превозмогая боль, Харлен улыбнулся.

Дьюан кивнул. Времени у него было немного.

— Джим, ты помнишь как ты расшибся? Что именно произошло?

Харлен поднял на него глаза и смотрел долго, долго. Дьюан заметил, как неестественно расширены у мальчика зрачки. Губы его дрожали, словно он пытался удержать улыбку на месте.

— Нет, — выговорил он наконец.

— Ты не помнишь, ты был в Старом Централе?

Харлен зажмурил глаза, голос его стал тонким как писк.

— Я не помню вообще ни хрена, — ответил он. — По крайней мере, ничего после нашего сраного собрания в Убежище.

— В пещере, — повторил следом за ним Дьюан. — Ты говоришь про субботу.

— Ага.

— Но ты помнишь субботний вечер? Что было после пещеры?

Глаза Харлена блеснули, теперь в них ясно читался гнев.

— Я же только что сказал тебе, толстяк, что не помню.

Дьюан снова кивнул.

— Ты лежал в мусоросборнике около Старого Централа, когда тебя нашли в субботу утром…

— Угу, мама мне уже рассказала. Она даже заплакала, когда говорила об этом, будто это она виновата.

— Но ты не знаешь, как ты туда попал? — до слуха Дьюана донеслось раздавшееся по громкой связи обращение к доктору.

— Не-а. Я ничего не помню из субботнего вечера. Припоминаю только, как ты, О'Рурк и еще несколько засранцев вытащили меня из постели, стукнули чем-то по башке и бросили в мусоросборник.

Дьюан бросил взгляд на массивную повязку на руке Джима.

— Мама Кевина говорит, что твоя мама сказала, что твой велосипед нашли на Брод Авеню, около дома Старой Задницы Дуплетом.

— Серьезно? А мне она ничего такого не говорила, — голос Харлена звучал отсутствующе, вяло и был начисто лишен всякого любопытства.

Дьюан провел пальцами по мягкому краю одеяла.

— Тебе не кажется, что ты мог оставить его там, когда отправился следить за миссис Дуббет? Например, пошел за ней в школу?

Харлен приподнял левую руку и прикрыл глаза. Его ногти были обкусаны почти до крови.

— Слушай, Мак Брайд, я же сказал, что ни хрена не знаю. Оставь-ка меня одного, ладно? Тебе ведь даже не полагается входить сюда, так?

Дьюан потрепал мальчика по плечу, прикрытому сверкающим чистотой больничным халатом.

— Но мы все хотели знать, как ты тут, — защищаясь, объяснил он. — Майк, Дейл и другие ребята хотят проведать тебя, как только тебе станет получше.

— Ага, ага, — теперь ладонь мальчика лежала у него на губах и голос Харлена звучал приглушенно. Пальцы выбивали дробь на тугой повязке.

— Они будут рады узнать, что ты в порядке, — Дьюан глянул в сторону холла, где теперь собирался персонал, возвращаясь с обеда и видимо приступая к своим обязанностям. — Принести тебе чего-нибудь?

— Мишель Стаффни, пожалуйста. И лучше нагишом, — хмыкнул Харлен, все еще прикрывая ладонью лицо.

— Отлично, — отозвался Дьюан и двинулся к двери. В эту минуту холл был пуст. — Мы попозже прихватим тебя, Жареный Картофелина, — это прозвище было в большом ходу у них, когда ребята учились в четвертом классе.

— Эй, Мак Брайд, — неожиданно выдохнул Харлен.

— Что?

— Ты все-таки можешь сделать для меня одну вещь, — из микрофона громкой связи что-то рявкнуло на весь холл. На улице, за окном, кто-то включил газонокосилку. Дьюан молча ждал. — Включи, пожалуйста, свет, — пробормотал Харлен. — Включишь?

Дьюан прищурился на яркий солнечный свет, заливавший комнату, но лампочку все-таки включил. В ослепительном свете дня ее сияние было даже незаметно.

— Спасибо, — пробормотал Харлен.

— Слушай, а ты хорошо видишь, а, Джим? — голос Дьюана звучал очень мягко.

— Нормально. Я все вижу, — Харлен опустил ладонь и как-то странно посмотрел на Дьюана. — Это просто… Ну… Если я опять засну, я не хочу просыпаться в темноте. Понимаешь?

Дьюан кивнул, еще секунду помедлил, но не придумав что бы еще сказать, помахал Харлену и выскользнул в коридор. Там он сразу направился к выходу.

Дейл глянул на ружье, которое держал в руках Си Джей, на его прыщавую физиономию и подумал: Господи, кажется я сейчас умру. Эта совершенно новая для него мысль словно бы заморозила происходящее в какой-то монолитный блок впечатлений: Конгден, Арчи Крек, тепло солнечных лучей на лице, темные в тени листья деревьев и голубое небо над головой и позади Си Джея, волна тепла, наплывающая от гравия и раскаленных рельсов, голубая сталь оружейного ствола и легкий, но странно головокружительный запах масла от самого ружья, все это скомбинировалось и запечатало момент так же прочно, как капля янтарной смолы запечатала в себе паука миллион лет назад.

— Я, кажется, задал тебе вопрос, поганец, — прохрипел Си Джей.

Голос его доносился до Дейла из какого-то ужасного далека. Пульс грохотом отзывался у него в ушах. Несмотря на то, что все его силы были заняты тем, чтобы удержаться на ногах, Дейл все-таки ухитрился ответить.

— А?

Конгден хмыкнул.

— Я тебя спросил, какого дьявола ты лыбишься?

С этими словами он поднял приклад к плечу, не отводя ствола от горла Дейла.

— Я не улыбаюсь. — Дейл почувствовал, как дрожит его голос и его охватил стыд. Но чувство это было странно отдаленным. Сердце, казалось, разрывает его грудную клетку. Земля куда-то уплывала из-под ног и Дейл изо всех сил пытался удержаться на ногах.

— А, ты не улыбаешься! — закричал Арчи Крек. Он чуть повернулся и Дейл с удивлением отметил, что его стеклянный глаз даже больше настоящего.

— Заткнись, — бросил ему Конгден. Он поднял ствол так, что он перестал давить на горло Дейла, и тот почувствовал боль в том месте, куда только что упирался ствол ружья и догадался, что там осталось красное пятно отметины. Ружье теперь смотрело прямо ему в лицо. — Ты и сейчас еще лыбишься, паскуда. Тебе понравится, если я продырявлю твою сучью улыбочку?

Дейл покачал головой, но не мог перестать улыбаться. Рот словно свело судорогой, контролировать которую он был не в состоянии. Правая нога заметно дрожала, а мочевой пузырь словно переполнился. Он постарался сосредоточиться, чтобы удержаться на ногах и не намочить брюки.

Дуло сейчас находилось не больше, чем в десяти дюймах от его лица. Сроду бы не поверил, что оно такое огромное, подумал мальчик. Черное отверстие словно заслонило все небо и затмило белый свет. Дейл догадался, что ружье 22 калибра, из тех, которые заряжают, вставляя патрон через казенную часть, по одному за один раз. Хорошая штука для стрельбы по крысам, эти две крысы наверное туда и отправлялись. И его воображение уже нарисовало ему пулю, таящуюся в глубине ствола, поджидающую только удара курка, чтобы помчаться и впиться ему в язык, разбить зубы, ворваться в мозг. Он попытался припомнить повреждения, которые может причинить пуля 22 калибра мозгу животного, но не сумел, из всего, чему учил его отец, когда они отправлялись вместе на охоту, он почему-то запомнил только то, что такая пуля может улететь на целую милю.

Дейл едва подавил желание спросить Си Джея, правда ли, что его ружье заряжено пулей 22 калибра.

— Понравится, а, паскуда? — повторил свой вопрос Си Джей, слегка поводя стволом, словно выбирая по какому зубу ударить раньше.

Дейл снова покачал головой. Его руки висели как плети, и он подумал, что может лучше поднять их вверх, но не смог пошевелиться.

— Пристрели его! Пристрели его, Си Джей! — голос Арчи дрожал от волнения и какой-то странной похоти. Или и от того, и другого вместе. — Убей этого стервеца.

— Заткнись, — скомандовал Конгден. И прищурился на Дейла. — Твоя фамилия, кажется Стюарт, так что ли?

Дейл кивнул. Ему казалось, что его страх перед Конгденом, испытываемый в течение нескольких лет, его злость и обида после побоев должны были привести их отношения к такой мере близости, что мысль о том, что Конгден не знает его имени, была просто непереносима.

Си Джей снова прищурился на него.

— Ты, кажется, собирался рассказать мне какого хрена ты тут шпионишь за нами, да еще ухмыляешься мне в лицо или ты хочешь, чтобы я спустил этот курок?

Вопрос был слишком сложным для Дейла и он смог лишь еще раз покачать головой. Сейчас самым важным было уверить Си Джея, что он, Дейл не хочет, чтобы спускали курок. Совершенно не хочет.

— Ну, что ж, паскуда, ты этого сам захотел, — сказал Си Джей, принимая движения Дейла за отказ говорить. Он взвел курок и прижал приклад к щеке.

Дейл просто перестал дышать. Замер. Хотел поднять руки, чтобы защитить лицо, но тут же подумал, что тогда пуля размозжит ладони еще раньше, чем вопьется в его лицо и не стал этого делать. В первый раз Дейл понял, что означает смерть: ему не пройти дальше по шпалам, не пообедать сегодня вечером, не увидеть маму, не посмотреть по телевизору «Морского Охотника». Ему даже не придется стричь лужайку перед домом в воскресенье или помогать отцу сгребать листья.

Смерть означает отсутствие всякого выбора, он просто будет лежать на гравии рядом с рельсами, птицы станут выклевывать его глаза, словно это ягоды, и муравьи поползут по его языку. Это означает нет выбора, нет решений, просто нет будущего. Будто его навсегда вычеркнули из списков.

— Пока, — проворковал Конгден.

— Если ты сейчас спустишь курок, я продырявлю насквозь твою гнилую дыню, — раздался голос позади Дейла.

Конгден и Арчи даже подпрыгнули, будто кто-то напугал их в темной комнате. Си Джей чуть скосил глаза налево, но ружья не опустил.

Все еще не дыша, Дейл обнаружил, что оказывается может чуть повернуть голову вправо, чтобы посмотреть кто там стоит.

Корди Кук вышла из леса и теперь стояла, упираясь одной ногой в траву, а другой — в насыпь. Двустволка была поднята, приклад твердо лежал на ее худом плече, и оба ствола в упор смотрели на Си Джея Конгдена.

— Кук, ты маленькая сучка…, — начал было Арчи высоким, ломающимся голосом.

— Заткнись, — оборвал его Си Джей. Сам он говорил совершенно спокойно. — Что ты надумала, Корди?

— Ничего, просто целюсь из отцовского двенадцатизарядного в твою прыщавую рожу, баран. — Голос Корди был как всегда тонким и хриплым, похожим на то, как царапает мелок старую грифельную доску, но абсолютно спокойным.

— Опусти ружье, дурища, — приказал Си Джей. — Это наши дела и тебя они не касаются.

— Опусти ты свое, — прозвучал ответ Корди. — Положи его на землю и отойди на несколько шагов.

Си Джей снова взглянул на нее, словно примериваясь сколько времени потребуется, чтобы перевести прицел на нее. В эту секунду, благодарный Корди за ее вмешательство, Дейл тем не менее от всей души надеялся, что Си Джей действительно прицелится в нее. Все, что угодно лучше, чем курок, который смотрит тебе в лицо.

— А тебе какое дело, если я пристрелю этого маленького стервеца? — полюбопытствовал Си Джей. Дуло все еще было не более, чем в десяти дюймах от лица Дейла.

— Опусти ружье, Конгден, — голос Корди звучал так, как обычно звучал он в классе в тех редких случаях, когда она говорила. Тихий, безучастный, скучающий. — Положи его на землю и вали отсюда. Потом, когда я уйду, можешь забрать его. Я не собираюсь даже прикасаться к нему.

— А я собираюсь пристрелить его, а потом тебя, маленькая сучка, — огрызнулся Си Джей. Теперь он по-настоящему разозлился. Пустулы и оспины от старых прыщей сначала побагровели, потом снова стали красными.

— Ты не забыл, что держишь ремингтон, Конгден? А он вроде как однозарядный, — отрезала Корди.

Дейл снова взглянул на нее. Ее палец обхватил оба курка древнего ружья. Оно выглядело огромным и тяжелым, оба ствола были покрыты чем-то похожим на ржавчину, деревянный приклад растрескался от старости. Но Дейл не сомневался, что оно заряжено. И он равнодушно подумал о том, долетят ли осколки до него, когда пуля размозжит голову Конгдена.

— Тогда я сначала убью тебя, — прорычал Си Джей. Но в ее сторону ствол не перевел.

Дейл видел, как напряглись мускулы предплечий парня и понял, что тот так же охвачен страхом, как и он сам.

— Сделай ее, Арчи, — приказал Конгден.

Крек на секунду заколебался, покрутил головой, словно пытаясь использовать здоровый глаз, чтобы получше оценить ситуацию, затем кивнул, вытащил из кармана мешковатых джинсов нож, клацнул, открывая пятидюймовое лезвие, и на полусогнутых двинулся через рельсы в сторону Корди.

— Если он перешагнет вторую рельсу, ты — труп, — предупредила Корди Конгдена.

— Стой! — завопил Си Джей. Это был настоящий приказ, почти крик, но послушался его только Арчи. Он тут же замер на месте и глянул на командира, ожидая дальнейших указаний.

— Отвали назад, ты, ублюдок долбанный, — так обратился Си Джей к своему лучшему другу.

Арчи подался назад.

Дейл почувствовал, что снова может дышать. Время опять стало двигаться, медленнее, чем всегда, но оно все-таки двигалось, и он принялся лихорадочно думать, что теперь можно сделать. За свою жизнь он посмотрел миллион ковбойских фильмов, в которых Джон-Сахарная Нога или Бронко Лейн или кто-нибудь еще под наставленным на них дулом, вроде как он сейчас, совершали чудеса и неуловимым движением вырывали оружие из рук негодяев. Сделать это было бы нетрудно: ствол был все еще в десяти дюймах от лица Дейла, а все его внимание было сосредоточено на Корди. Все, что нужно было сделать Дейлу, это схватить ружье и выдернуть его из рук Си Джея.

Но Дейл понимал, что он сейчас скорее мог бы взлететь на воздух, чем совершить такой поступок.

— Ну, давай, — пробубнила Корди своим монотонным голоском, — шевели мозгами, Конгден. У меня палец устал.

Мускулы на щеке Си Джея свело судорогой. Дейл видел, как пот выступил у него на носу и подбородке.

— Ты ведь знаешь, что я могу сделать с тобой, Корди? Я ведь разобьюсь, но достану тебя по-настоящему, так? Не то что сейчас, так?

Корди будто пожала плечами, хотя ружье в ее руках не шевельнулось.

— Ты ведь не сможешь убить меня, Си Джей, и это ты знаешь. Но я запросто достану тебя отцовским двенадцатизарядным. В прошлом году я натравила собак на этого мистера Алео. И я не задумываясь управлюсь с тобой.

Дейлу было известно об этом эпизоде с учителем музыки и ее собаками. Да и всем в городе было известно о нем. Корди была на подозрении не меньше десяти недель. Когда она вернулась в школу, мистера Алео уже не было.

— Хрен с тобой, — прошипел Конгден, медленно опустил ружье и осторожно положил его между шпал. Затем сделал шаг назад. — А ты, ублюдок Стюарт, не думай, что я когда-нибудь забуду про тебя.

С этими словами Конгден отвернулся от ружья и кивнул Арчи. Все еще держа в руках раскрытый нож, Арчи присоединился к нему и парочка двинулась назад вдоль железнодорожного полотна. Добравшись до леса они свернули и исчезли между деревьями.

Дейл секунду стоял неподвижно, глядя на ружье так, словно оно в любую минуту могло взлететь в воздух и снова прицелиться в него. Когда же этого не случилось, он пришел в себя и понял, что на земле по-прежнему властвует закон притяжения. Сначала Дейл чуть не упал, затем, с трудом восстановив равновесие, сделал несколько спотыкающихся шагов и рухнул на горячий рельс. Колени у него дрожали.

Корди подождала, пока Си Джей и Арчи не исчезли из виду и вдруг перевела ружье на Дейла. Ну не совсем на него, а так, приблизительно в этом направлении.

Дейл ничего не заметил. Он был слишком занят, со вниманием, усиленным громадными дозами адреналина у него в крови, он разглядывал Корди. Она была низенькой и коренастой, все в том же бесформенном платье, в котором всегда ходила в школу, на ней были грязные кеды, и большой палец правой ноги торчал наружу сквозь большую дыру, ногти и локти у нее были покрыты застарелой грязью, волосы свисали сальными, редкими патлами, и лицо было как всегда туповатым, плоским, круглым, с крошечными глазками, и кнопкой носа, торчавшей посередине почти совсем незаметно, словно оно была предназначена для лица гораздо более тонкого.

Но в ту секунду она казалась Дейлу самым прекрасным созданием, которое он когда-либо видел.

— Какого черта ты выслеживал меня, Стюарт?

Дейл знал, что голос у него все еще будет дрожать, но все-таки попытался ответить:

— Я не высле…

— Не вешай мне лапшу на уши, — проронила она и мушка еще чуть передвинулась в его сторону. — Я видела тебя с этими чертовыми стеклами около моего дома. Потом ты крался за мной, думая что я не вижу и не слышу тебя. Отвечай.

Дейл был слишком измотан, чтобы лгать.

— Я выслеживал тебя, потому что… Ну потому что мы решили найти Тубби.

— А чего тебе надо от Тубби? — когда Корди щурилась, ее глаз вообще было не видно.

Пульс Дейла теперь не оглушал его.

— Ничего мне не надо. Мы просто хотим… Найти его. Посмотреть, что с ним.

Корди отомкнула ствол ружья и перекинула его через правую руку.

— И ты думаешь, что я с ним что-нибудь сделала?

Дейл покачал головой.

— Не. Я просто хотел посмотреть, что у вас дома происходит.

— Какое тебе дело до Тубби?

Да нет мне до него никакого дела, подумал Дейл и вслух сказал:

— Просто я думал, что здесь что-то может быть. Доктор Рун, миссис Дуббет и остальные что-то скрывают.

Корди сплюнула и стукнула по рельсу.

— Ты сказал «мы». Кто еще болтается с тобой, пытаясь найти Тубби?

Дейл взглянул на ружье. Сейчас он более чем когда-либо был уверен, что Корди сумасшедшая.

— Кое-кто из моих друзей.

— Хм, — хмыкнула она. — Должно быть, О'Рурк, Грумбахер, Харлен, и остальные чудики, с которыми ты водишься?

Дейл изумленно моргнул. Раньше он не сомневался, что Корди в упор не видит, с кем он там «водится».

Девочка прошла мимо него, подобрала ремингтон, отомкнула ствол, вынула патрон 22 калибра и забросила его подальше в лес. Затем снова положила ружье на траву.

— Пошли, — коротко бросила она. — Надо двигаться, пока эти двое не набрались храбрости и не вернулись.

Дейл поднялся и поспешил за ней. Корди шла в сторону города, ярдов пятьдесят они прошли по шпалам, потом свернули в лес и направились к полям за ним.

— Если ты разыскиваешь Тубби, — снова заговорила она, не глядя на Дейла, — то почему ты рыскаешь здесь, где его точно нет?

Дейл пожал плечами.

— А ты знаешь, где он есть?

Корди глянула на него с отвращением.

— Если б я знала, думаешь, я бы стала разыскивать его сама, как я это делаю?

Дейл набрал в грудь побольше воздуха.

— А ты имеешь понятие, что с ним случилось?

— Угу.

Мальчик подождал продолжения, но они прошли примерно шагов двадцать, а она ни слова не прибавила.

— Что? — выдохнул он.

— Кто-то или что-то в этой чертовой школе убило его.

У Дейла опять остановилось дыхание. При всем интересе, который проявлял к Тубби Велосипедный Патруль, им и в голову не приходило, что он может быть мертв. Сбежал, это возможно. Возможно, его похитили. Дейл и подумать не мог, что кто-нибудь из его одноклассников может умереть. Но теперь, когда ему прямо в лицо смотрело дуло ружья, теперь он и умом и всеми потрохами понимал значение этого слова. И он не сказал ничего.

Они вышли на Каттон Роуд примерно там, где проселочная дорога переходила в Брод Авеню.

— А теперь, давай-ка сматывай отсюда, — сказала Корди. — И чтоб ни ты, ни твои бойскауты не вздумали больше становиться у меня на дороге в поисках моего брата.

Дейл кивнул.

— Ты собираешься идти в город с этим? — и он глазами показал на ружье.

Корди отнеслась к этому вопросу с тем молчаливым презрением, которого он, вопрос, по ее мнению, заслуживал.

— Что ты собираешься делать с этим? — изменил формулировку Дейл.

— Найти Ван Сайка или еще кого-нибудь из этих говнюков. И заставить рассказать мне, где Тубби.

Дейл глотнул.

— Но они засадят тебя в тюрьму.

Корди подала плечами, откинула несколько прядей с глаз и молча пошагала вперед.

Дейл стоял и смотрел ей вслед. Маленькая фигурка в сером мешковатом платье была уже в тени вязов, растущих в начале Брод Авеню, когда он внезапно крикнул:

— Эй, спасибо.

Корди не остановилась и не оглянулась.

Глава 12

Повидавшись с Джимом Харленом, Дьюан присел в тенечке деревьев внутреннего дворика больницы, решив несколько минут отдохнуть, допить кофе из термоса и немного подумать. Он знал Джима не настолько хорошо, чтобы понять, говорит ли он правду, что не помнит о происшедшем в субботу вечером. Если он не говорит правду, то почему он лжет? Дьюан попивал кофе и рассматривал следующие варианты:

А) Что-то так сильно напугало Харлена, что он не хочет… Или не может говорить об этом.

В) Кто-то запретил ему рассказывать об этом, пригрозив ему и тем заставив Харлена подчиниться.

С) Харлен защищает кого-то.

Дьюан допил кофе, завинтил крышку термоса и решил, что последний вариант наименее вероятен. Больше всего похож на правду первый, хотя только внутренний голос Дьюана говорил, что Джим Харлен не врет. Черепно-мозговая травма, достаточная для того, чтобы человек потерял сознание почти на сутки, вполне может отшибить у этого самого человека память.

Дьюан решил, что лучше всего поверить, что Джим действительно не помнит происшедшего. По крайней мере, поверить сейчас.

Перейдя площадь, он подошел к дверям библиотеки и на мгновение заколебался. Что он может здесь отыскать такого, что могло бы помочь Майку О'Рурку и их компании разузнать что-нибудь о Тубби, Ван Сайке, происшествии с Харленом, о его, Дьюана, собственных делах или о чем-нибудь еще? При чем тут библиотека? Или история Старого Централа, когда совершенно ясно, что лишь чья-то душевная болезнь, например извращенность Ван Сайка, стоит за этими случайными событиями.

Сам Дьюан знал, почему он пошел в библиотеку. Он вырос, привыкнув изучать все окружающее, искать ответы на вопросы, которые постоянно возникали у слишком смышленного для своих лет мальчика. Библиотека была особенным источником информации, источником, для которого не требуются вопросы. Вообще-то на свете существует множество интеллектуальных загадок, которые не могут быть решены не то что одним, но многими визитами в библиотеку, но об этом Дьюан пока не знал.

Кроме того он отдавал себе отчет в том, что вся эта буря в стакане воды поднялась из-за тех чувств, которые и он и его приятели испытывали к Старому Централу. Было что-то, что тревожило их задолго до исчезновения Тубби. Это расследование было предопределено уже давно.

Дьюан вздохнул, припрятал термос в ближайшие кусты, неподалеку от ступенек и вошел в библиотеку.

Это предприятие заняло у Дьюана больше времени, чем он рассчитывал, но зато он выяснил большую часть того, что намеревался.

Библиотека в Оук Хилл располагала только одной машинкой для чтения микрофишей и всего лишь несколькими самими микрофишами. Для ознакомления с историей Элм Хэвена, и в частности с историей Старого Централа, Дьюану пришлось отправиться в книгохранилище местных изданий, которыми занималось Историческое Общество Округа Creve Coeur. Дьюану было известно, что в действительности это общество состоит лишь из одного члена — доктора Пола Пристмана, бывшего профессора университета Брэдли и местного историка, который умер немногим более года назад. А его сотрудницы, собиравшие пожертвования на посмертное издание книг профессора Пристмана, поддерживают жизнь общества, как обнаружил Дьюан, чисто номинально.

Старый Централ являлся важной частью истории Элм Хэвена, да и всего округа, и чтобы отразить этот факт потребовалась половина тетради. Каждый раз, когда Дьюан работал в библиотеке, он горько сожалел о том, что здесь нет одной из этих новых машин для копирования, Ксерокс они называются, что ли, которыми как раз начали пользоваться. Она сделала бы работу по выписке информации из справочников много, легче.

Дьюан просмотрел страницы старых фотографий, которыми доктор Пристман проиллюстрировал свою книгу… Строительство Старого Централа… Старый Централ в 1876 году… И еще много, много страниц выцветших, имевших оттенок сепии, фотографий, сделанных той, медленной фотосъемкой. Церемония открытия Старого Централа поздним летом 1876 года; пикник на школьном дворе в честь Отцов-Основателей в августе того же года; в Старый Централ входит первый класс, двадцать девять учеников, которые, должно быть, просто затерялись в огромном здании. Церемония прибытия колокола в железнодорожное депо Элм Хэвена, происходившая чуть раньше.

Набранный крупными буквами заголовок под последним фото гласил:

МИСТЕР И МИССИС ЭШЛИ С МЭРОМ УИЛСОНОМ ВСТРЕЧАЮТ КОЛОКОЛ БОРДЖИА, ПРЕДНАЗНАЧЕННЫЙ ДЛЯ НОВОЙ ШКОЛЫ.

Ниже шли буквы чуть меньше:

Исторический колокол увенчает цитадель знаний и гордость нашего округа.

На этой фотографии взгляд Дьюана чуть задержался. Сколько он помнил, башня Старого Централа была заколочена и опечатана. И он никогда не слыхал никаких разговоров о колоколе, а уж тем более о колоколе Борджиа.

Мальчик наклонился чуть ниже. На старой фотографии колокол был изображен еще в лесах, стоящий на железнодорожной платформе. Сам колокол находился в тени, но было видно, как он огромен: в два раза выше двух мужчин, стоящих рядом и крепко сцепивших руки в рукопожатии: один из них, с усами, в парадной одежде, стоял рядом с нарядной женщиной и видимо являлся мистером Эшли, второй, пониже ростом, с бородой и в котелке, был мэр Уилсон. Колокол в основании имел футов восемь — девять. Хотя старое фото было слишком плохого качества и не могло передать детали, например, повозка на заднем плане, казалось, была запряжена какими-то призраками а не лошадьми, поскольку выдержки не хватало для того, чтобы передать движение, но Дьюан, используя стекла очков в качестве линз, сумел разглядеть, что по бордюру основания идет какая-то надпись.

Он откинулся назад и попытался сообразить, сколько же может весить колокол десяти-двенадцати футов высотой и восьми-девяти шириной. До расчетов дело не дошло, но одна только мысль, что над головами его и других ребят на подгнивших от времени бревнах покоится такая штука, заставила его поежиться. Нет, разумеется его там давно нет.

Следующие несколько часов Дьюан рылся в других сборниках Исторического Общества и еще один час провел в пыльном «архиве» — длинном, узком закутке, где обедали миссис Фрейзер и другие библиотекарши — листая высокие тома переплетенных старых подшивок газеты «Бдительный Страж Оук Хилл», которую отец Дьюана неизменно называл не иначе как «Слезливая Сторожиха Оук Хилл».

Газетные статьи с лета 1876 года были наиболее информативными, повествуя в свойственном тем временам вычурном, гиперболическом викторианском стиле о «Колоколе Борджиа» и его месте в истории. Как стало понятно, мистер и миссис Эшли обнаружили это сокровище на одном из складов в предместьях Рима во время своего свадебного путешествия в Европу, с помощью местных и зарубежных историков установили его происхождение и затем купили, заплатив целях шестьсот долларов, в качестве памятного дара школе, строительству которой семья Эшли уделяла так много внимания.

Дьюан быстро записывал эти сведения. Закончив одну тетрадку, он принялся за вторую. История доставки колокола Борджиа из Рима в Элм Хэвен заняла по меньшей мере пять газетных статей и немало страниц книги доктора Пристмана: колокол, как можно было судить по пышной прозе викторианских корреспондентов, обладал способностью приносить несчастье всему и всем, связанному с ним. После того как Эшли, купив колокол, отправились на родину, склад, в котором он хранился, сгорел дотла, при этом погибло трое человек, очевидно давно живших в старом помещении. Большая часть неопознанных и неидентифицированных предметов старины сгорела, сам же колокол был найден хотя и закопченным, но в полной сохранности. Грузовое судно, перевозившее колокол Борджиа в Нью-Йорк, «Erebus»,[18] плававший под британским флагом, чуть не погиб у Канарских островов, неожиданно застигнутый не по сезону яростным штормом. Поврежденный корабль относительно благополучно доставили в гавань и его груз был спасен, но пятеро членов команды утонуло, а еще один погиб под внезапно сдвинувшимся с места колоколом. Капитан корабля, естественно, был разжалован.

Хранение колокола в течение месяца в Нью-Йорке вроде не сопровождалось никакими несчастьями, но небольшая путаница в наименованиях чуть не привела к его потере. Несколько адвокатов семьи Эшли обнаружили пропавшую историческую ценность, зарегистрировали его в нью-йоркском музее Естественной Истории, попечителями которого состояли Марк Твен, П. Барнум и сам Джон Д. Рокфеллер, погрузили его в товарный состав и отправили в Пеорию. Тут чары злых духов вновь проявили себя в полной мере: вблизи Джонстауна, штат Пенсильвания, поезд сошел с рельсов, а сменивший его состав попал в аварию на эстакаде около Ричмонда, штат Индиана. Отчеты прессы были неясны, но кажется никто не пострадал.

Наконец, четырнадцатого июля 1876 года колокол прибывает в Элм Хэвен и несколькими неделями позже его водружают в башне Старого Централа. Тем летом на ярмарке в честь Отцов — Основателей именно колокол был главным действующим лицом и приманкой для прибытия нескольких историков и важных особ из Чикаго и Пеории на специально сооруженном для такого случая составе.

Очевидно эту штуку сумели повесить в ее башне вовремя, как раз к третьему сентября, началу учебного года в 1876, поскольку фотографии, сделанные уже методом ферротипии, запечатлели открытие новой школы. Надпись под Старым Централом, странно выглядящим без окружающих его деревьев, гласила: ИСТОРИЧЕСКИЙ КОЛОКОЛ ВОЗВЕЩАЕТ О НАЧАЛЕ НОВОЙ ЭРЫ ЗНАНИЙ ДЛЯ ЗДЕШНИХ РЕБЯТИШЕК.

Дьюан выпрямил спину, подолом рубашки промокнул с лица пот, захлопнул огромный том и пожалел о том, что выдуманный им предлог для работы здесь — необходимость писать доклад о Старом Централе и его колоколе — был всего лишь выдуманным.

Но потом все вроде забыли о колоколе. За следующие полтора часа работы Дьюан обнаружил лишь три упоминания о колоколе и ни одно из них не называло его больше «Колоколом Борджиа». Книга доктора Пристмана перепечатала несколько заголовков, приводивших это название, но сам историк больше не упоминал его. Самое подробное упоминание гласило: «массивный колокол, предположительно относящийся к пятнадцатому столетию и, вероятно, действительно сделанный в то время, который мистер Эшли с супругой приобрели для нашего округа во время своего путешествия в Европу зимой 1875 года».

И лишь после того, как он проглядел все четыре тома сборников Исторического Общества Дьюан понял, что одного из томов не хватает. Сборник за 1875–1885 годы был в сохранности, но содержал лишь фотографии и заголовки к ним. Доктор Пристман написал более детальное и академически точное изложение событий за это десятилетие, озаглавленное «Монографии, Документация и Первоисточники», но данные за 1876 год отсутствовали.

Дьюан спустился по ступенькам к миссис Фрейзер.

— Извините, мэм, не могли бы Вы сказать мне, где Историческое Общество хранит другие бумаги за этот период?

Библиотекарша улыбнулась и сняла очки, прикрепленные к бисерной цепочке.

— Конечно, могу, мальчик. Ты, должно быть, знаешь, что мистер Пристман покинул нас… Дьюан кивнул и внимательно прислушался.

— Так вот, поскольку ни миссис Кэдберри, ни миссис Эстергази… Это члены общества, ответственные за сбор пожертвований в поддержку Общества… Поскольку ни одна из них не может или не желает продолжать исследование доктора Пристмана, они отдали все его бумаги в дар.

Дьюан снова кивнул.

— В университет Брэдли? — Казалось естественным, что все труды покойного доктора пожертвованы университету, который он в свое время окончил и где он так долго работал.

Миссис Фейзер удивленно воззрилась на мальчика.

— Нет, почему ты так думаешь? Все бумаги были отданы семье так много сделавшей для поддержания исследований доктора Пристмана на протяжении всех этих лет. Думаю, это был наилучший выход.

— Семья…, — начал было Дьюан.

— Семья Эшли — Монтэгью, — продолжила за него миссис Фрейзер. — Разумеется, поскольку ты сам из Элм Хэвена… Вернее, из его окрестностей,… Ты должен был слышать о них.

Дьюан кивнул, поблагодарил даму, убедился, что все книги, которые он брал, благополучно водворены на место, а исписанные тетради лежат у него в кармане, вышел из библиотеки. Он забрал припрятанный термос и удивился, что уже так поздно. Вечерние тени протянулись от деревьев через внутренний двор и центральную улицу. По шоссе двигалось несколько машин, их шины тихо шуршали по остывающему от дневной жары бетону, иногда скрежетали на поворотах, но в общем центр города медленно пустел. Приближался вечер.

Дьюан рассчитывал вернуться в город, чтобы еще раз побеседовать с Джимом, но рассудил, что уже подошло время обеда и возможно мать Джима вернулась и сидит с ним. Кроме того, на то, чтобы добраться до дома требовалось не меньше двух-трех часов, а Старик может встревожиться, если он не вернется до темноты.

Насвистывая и думая о колоколе Борджиа, висящем во мраке заколоченной башни Старого Централа, Дьюан направился в сторону железной дороги, и потом домой.

Страницы: «« « 4567891011 » ... »»