Санта-Хрякус Пратчетт Терри

– Смерть. Ну… Смерть?

– То есть черный балахон…

– …Коса, лошадь цвета блед, кости, череп… Да. Смерть.

– Извини, но я вынужден переспросить, чтобы все было предельно ясно, – спокойным, рассудительным голосом произнес о боже. – Итак, твой дедушка – Смерть, и ты думаешь, что он ведет себя странно?

Пожиратель носков некоторое время настороженно смотрел на волшебников. А потом снова заработал челюстями.

«…Грнф, грнф…»

– Эй, это же мой носок! – закричал заведующий кафедрой беспредметных изысканий, бросаясь к чудовищу.

Пожиратель носков поспешно отступил.

Он был похож на очень маленького слона с расширенным на конце хоботом, в котором как раз сейчас исчезал один из носков заведующего кафедрой.

– Забавная зверюшка, верно? – спросил Чудакулли и прислонил свой посох к стене.

– А ну выплюнь, подлая тварь! – крикнул заведующий, пытаясь выхватить носок. – Фу!

Пожиратель носков попытался удрать, одновременно не сходя с места. Это может показаться невозможным, даже глупым, но разные маленькие животные частенько ведут себя подобным образом, когда их застают за поеданием чего-нибудь такого, что поедать ни в коем случае нельзя. Ноги пожирателя носков направились прочь, а его шея принялась вытягиваться все дальше и дальше, давая лихорадочно работающим челюстям возможность дожевать. Наконец с громким чавканьем носок окончательно исчез в хоботе, и чудовище, бросив последний грустный взгляд на оставшуюся пищу, утопало за ближайший котел. Спустя некоторое время оно опять высунулось и одним глазом подозрительно посмотрело на волшебников.

– Они очень дорогие, эти носки… – пробормотал заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – С усиленными льняным полотном пятками.

Чудакулли выдвинул один из ящичков, кроющихся в его шляпе, и достал оттуда трубку и кисет с травяным табаком. Чиркнул спичкой по стенке стиральной машины. Вечер обещал быть более интересным, чем он предполагал.

– Мы просто обязаны во всем этом разобраться, – возвестил он, попыхивая трубкой и заполняя всю прачечную клубами пахнущего осенними кострами дыма. – Нельзя допустить, чтобы всякие твари возникали только потому, что кто-то о них подумал. Это а-гигиенично.

Заложив резкий вираж, сани остановились в самом конце Мошеннического переулка.

– АЛЬБЕРТ, ТЫ ИДЕШЬ ИЛИ НЕТ?

– Хозяин, ты же знаешь, нам нельзя… то есть тебе… то есть это ведь запрещено! Помнишь, что случилось в последний раз?

– МНЕ НЕЛЬЗЯ. А САНТА-ХРЯКУСУ МОЖНО.

– Но маленькая бездомная девочка, умирающая в снегу… Это ведь дух страшдества! – в отчаянии воскликнул Альберт. – Ну, то есть когда люди узнают об этом, то обычно говорят: «Возможно, мы беднее безногого банана, а на страшдественский ужин у нас только грязь и сапоги, но нам повезло больше, чем этой малютке». И чувствуют себя счастливыми и благодарными за то, что имеют.

– НЕ ТЕБЕ УЧИТЬ МЕНЯ, В ЧЕМ ИМЕННО ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ДУХ СТРАШДЕСТВА.

– Да, хозяин, да, конечно. Прошу прощения. Но ведь ей будет только лучше! Она очнется там, где светло, тепло, приятно, играет музыка, и всякие там ангелы склонятся над нею… – Смерть замер.

– А, ЗНАЧИТ, В САМУЮ ПОСЛЕДНЮЮ МИНУТУ ПОЯВЯТСЯ АНГЕЛЫ? С ТЕПЛОЙ ОДЕЖДОЙ И ГОРЯЧИМ ПИТЬЕМ?

«О, боги, – подумал Альберт. – Хозяин снова в странном расположении духа».

– Э… нет, не совсем в последнюю минуту, хозяин. Не совсем.

– НУ?

– Скорее после последней минуты. – Альберт смущенно закашлялся.

– ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ, ПОСЛЕ ТОГО КАК ОНА…

– Да, хозяин. Так положено, я не виноват.

– НО ПОЧЕМУ ОНИ НЕ МОГУТ ПОЯВИТЬСЯ РАНЬШЕ? У АНГЕЛА ДОСТАТОЧНО БОЛЬШАЯ ГРУЗОПОДЪЕМНОСТЬ.

– Не могу сказать, хозяин. Полагаю, люди… они считают, что так более правильно, лучше… – Альберт вдруг замолчал и нахмурился. – Знаешь, хозяин, я вот сейчас как следует подумал над этим, по-моему, это полный…

Смерть опустил взгляд на лежащую в сугробе крохотную фигурку, а потом коснулся пальцем жизнеизмерителя. По стеклу пробежала искра.

– Хозяин, нельзя… – беспомощно пролепетал Альберт, чувствуя себя очень виноватым.

– МОЖНО. САНТА-ХРЯКУСУ МОЖНО. ОН ВЕДЬ РАЗДАЕТ ПОДАРКИ, НЕТ ЛУЧШЕГО ПОДАРКА, ЧЕМ БУДУЩЕЕ.

– Да, но…

– АЛЬБЕРТ.

– Понял, хозяин.

Смерть поднял девочку и зашагал к выходу из переулка.

Снежинки падали ласково, словно ангельские перья. Смерть вышел на улицу и увидел две пробиравшиеся через сугробы фигуры.

– ПЕРЕНЕСИТЕ ЕЕ В ТЕПЛОЕ МЕСТО И НАКОРМИТЕ ХОРОШИМ УЖИНОМ, – приказал он, передавая свою ношу одному из мужчин. – И УЧТИТЕ, Я ВЕДЬ ПРОВЕРЮ.

После чего он развернулся и исчез в вихре снега. Констебль Посети посмотрел на сверток у себя в руках, а потом – на капрала Шноббса.

– Что все это значит, капрал? – Шноббс откинул край одеяла.

– Чтоб я сдох, – покачал головой он. – Похоже, сегодня ночью нам предстоит заняться благотворительностью.

– Ну надо же, сунул ребенка в руки абсолютно чужих людей и удрал! Все мы умеем быть такими благодетелями…

– Перестань ныть, в штаб-квартире полно жратвы, – миролюбиво откликнулся Шнобби.

Он испытывал необъяснимое, но твердое чувство, что именно так и нужно поступить. Он помнил человека в гроте, но почему-то никак не мог вспомнить его лицо. Точно так же он не мог вспомнить лицо человека, передавшего им девочку. Значит, это был один и тот же человек.

Прошло совсем немного времени, как вдруг зазвучала приятная музыка, все озарилось ярким светом и у дверей табачной лавки возникли два обиженных ангела. Альберт бросался в них снежками, пока они не убрались.

Гекс очень беспокоил Думминга Тупса. Он не знал, как работает машина, хотя все остальные считали, что уж кому-кому, а Думмингу Тупсу это точно известно. Ну да, конечно, он знал, как работают ее отдельные части. К примеру, пресс для выжимания, позаимствованный из прачечной, отвечал за переработку данных, которые Гекс использовал для решения той или иной задачи. Проблема превращалась в цифры, цифры тщательно перемалывались и превращались в решение проблемы – примерно таков был ход мыслительного процесса внутри Гекса. Но с чего вдруг машине понадобились маленькие картинки на религиозные темы, да еще в таком количестве? Причем он попросил их сразу после того, как обзавелся мышью. Вроде бы эта мышь ничего не делала, но стоило только не покормить ее сыром, как Гекс наотрез отказывался работать. А бараньи черепа? Муравьи иногда бегали по ним, но с какой целью?

Больше всего Тупса беспокоило то, что он мог стать так называемой «жертвой грузового культа». Он читал об этом в одной книжке. Затерянный в океане остров, где живут очень безграмотные[18] и крайне доверчивые[19] люди, посещает торговое судно. Начинается бодрый процесс обмена товаром: с одной стороны – жемчуг и кокосовые орехи; с другой – стеклянные бусы, топоры, венерические болезни и прочие блага цивилизации. Затем корабль уплывает, а жители острова еще долго сооружают из бамбука огромные корабли в тщетной надежде еще раз привлечь волшебный груз. И это естественно – ведь они настолько безграмотны и доверчивы, что не понимают: создав форму, нельзя автоматически получить и содержание тоже…

Думминг Тупс создал форму Гекса, и лишь потом до него дошло, что создал он ее в Незримом Университете, где границы между реальным и нереальным практически не существует. И у Думминга возникло сильное подозрение, что все они воплощают в жизнь некий неведомый замысел.

И одному только Гексу ведомо, что это за замысел.

Взять, например, электричество. Дело было вскоре после того, как Гекс попросил принести мышь.

Тупс гордился тем, что знает об электричестве практически все (во всяком случае, практически все, что известно). Они отчаянно терли шарики и стеклянные стержни, пока Адриан не прилип к потолку, но все их старания не произвели на Гекса ни малейшего впечатления. Тогда они наловили кучу кошек, привязали к вращающемуся колесу и стали тереть ими о янтарные шарики, пока все вокруг не пропиталось этим электричеством. Целых несколько дней факультет высокоэнергетической магии содрогался от электрических разрядов, грохот и кошачий мяв стояли несусветные, однако ни капли из добытого электричества не перешло в Гекса.

Кстати, именно после тех нескольких дней аркканцлер наложил строгое вето на какие-либо работы с электрическими стержнями.

Все это очень угнетало Думминга, искренне уверенного, что мир должен работать более эффективно.

Но сейчас даже то немногое, что было в этом мире правильным, становилось неправильным.

Он мрачно уставился на гусиное перо Гекса, замершее в переплетении проводков и пружин.

Дверь с треском распахнулась. Только один человек был способен открывать дверь подобным образом. Думминг даже не стал оборачиваться.

– Здравствуйте еще раз, аркканцлер.

– Этот твой думающий двигатель работает? – спросил Чудакулли. – Возникла одна интересная…

– Не работает, – перебил его Думминг.

– Что, взял выходной в честь страшдества?

– Посмотрите сами, – пожал плечами Думминг.

Гекс написал:

«+++ Оп-ля! А Вот И Сыр! +++ ДЫНЯ ДЫНЯ ДЫНЯ +++ Ошибка По Адресу: Анк-Морпорк, Улица Паточной Шахты, 14 +++!!!!! Разразразраз-разраз +++ Начать Заново +++»

– Что происходит? – спросил Чудакулли. Остальные волшебники сгрудились за его спиной.

– Знаю, аркканцлер, это звучит очень глупо, но мне кажется… Он чем-то заразился от казначея.

– Ты имеешь в виду слабоумием?

– Полная чепуха, мой мальчик! – воскликнул декан. – Идиотизм – болезнь незаразная.

Чудакулли задумчиво попыхивал трубкой.

– Раньше я тоже так считал, – изрек он. – Но сейчас у меня уже нет былой уверенности. Кстати, мудростью можно заразиться, как вы думаете?

– Абсолютно исключено, – отрезал декан. – Это же не грипп, Чудакулли. Мудрость… она прививается.

– Но мы приглашаем сюда студентов в надежде, что они заразятся мудростью от нас, не так ли? – сказал Чудакулли.

– Это метамфорически выражаясь, – поднял палец декан.

– А если постоянно общаться с идиотами, то и самому недолго стать слабоумным, – продолжал Чудакулли.

– Полагаю, можно выразиться и так, но…

– Достаточно поговорить с беднягой казначеем минут пять, чтобы почувствовать себя слегка чокнутым.

Волшебники хмуро покивали. Проведя в обществе казначея (каким бы безобидным человеком тот ни был) больше определенного времени, вы вдруг ощущали, что некоторые шестеренки в вашей голове начинали заедать.

– Итак, Гекс заразился от казначея слабоумием, – подвел итог Чудакулли. – Все элементарно. Настоящая глупость всегда одержит верх над искусственным разумом. – Он постучал своей трубкой по слуховой трубе Гекса и крикнул: – ЭЙ, СТАРИНА, КАК СЕБЯ ЧУВСТВУЕШЬ?

Гекс написал:

«+++ Привет Мамочка Проверяет +++ ДЫНЯ ДЫНЯ ДЫНЯ +++ Ошибка Недостаточно Сыра +++!!!!! +++ Господин Студень! Господин Студень! Господин +++»

– Гекс идеально работает с задачами, касающимися чисел, – пояснил Думминг, – но на все остальные вопросы отвечает подобным бредом.

– Вот видишь?! – воскликнул Чудакулли. – Типичная казначеева болезнь. Гений, когда нужно что-нибудь сложить, и полный профан во всем остальном. Ты не пробовал давать ему пилюли из сушеных лягушек?

– Прошу прощения, сэр, но такое может предложить только несведущий человек, – сказал Думминг. – Машинам лекарств не дают.

– Не понимаю почему, – пожал плечами Чудакулли и снова постучал трубкой по слуховой трубе. – ЭЙ, СТАРИНА, НЕ ВОЛНУЙСЯ, СКОРО ПОСТАВИМ ТЕБЯ НА… в общем, все будет в порядке. Где эта доска с цифрами и буковками, господин Тупс? Ага, вот она.

Он сел и медленно, как председатель компании, одним пальцем стал печатать:

«С-У-Ш-Е-Н-Ы-Е-Л-Я-Г-У-Ш-К-И-П-И-Л-Ю-Л-И…»

Гекс зазвенел стеклянными трубками.

– Ничего не получится, сэр, – попытался вмешаться Думминг.

– Должно получиться, – возразил Чудакулли. – Если он знает, что такое болеть, значит, поймет, что такое выздороветь.

«М-Н-О-Г-О-С-У-Ш-Е-Н-Ы-Х-Л-Я-Г-У-Ш-Е-К-И-П-И-Л-Ю-Л-И», – ввел он.

– Мне кажется, эта штука верит всему, что ей говорят, а?

– Ну, Гекс вообще не имеет понятия, что такое неправда. Если можно так выразиться.

– Отлично. Я только что сказал ему, что он получил много-много пилюль из сушеных лягушек. Не назовет же он меня лжецом?

Из недр Гекса доносились щелчки и скрежет.

А затем Гекс написал:

«+++ Добрый Вечер, Аркканцлер. Я Полностью Выздоровел И Готов Приступить К Решению Задач +++»

– Значит, ты не сошел с ума?

«+++ Уверяю, Я В Добром Здравии, Как И Любой Из Людей +++»

– Казначей, отойди подальше от машины, – велел Чудакулли. – Ну что ж, на этом и остановимся. Не стоит желать лучшего от хорошего. А теперь приступим к решению наших проблем. Мы хотим узнать, что происходит.

– Что-нибудь определенное или вообще? – несколько саркастически осведомился Думминг.

Гекс заскрипел пером. Чудакулли опустил взгляд на бумагу.

– Здесь говорится: «Предполагаемое создание антропоморфической сущности». Что это значит?

– Э… я думаю, Гекс попытался найти ответ, – предположил Думминг.

– Правда? Ничего себе, я еще и вопрос-то придумать не успел…

– Он слышал, что вы говорили. – Чудакулли удивленно поднял брови и наклонился к слуховой трубе:

– ЭЙ, ТЫ ЧТО, ПРАВДА МЕНЯ СЛЫШИШЬ?

Снова заскрипело перо. «+++ Да +++»

– НУ И КАК ТЕБЕ ТУТ? ВСЕ УСТРАИВАЕТ?

– Кричать совсем не обязательно, аркканцлер, – сказал Думминг.

– А что значит «предполагаемое создание»?

– Кажется, я о чем-то таком слышал, аркканцлер, – ответил Думминг. – Есть подобная формулировка. Существование одной вещи автоматически приводит к созданию чего-то еще. Если нечто существует, значит, должно существовать еще что-то.

– Типа преступление и наказание, да? Выпивка и похмелье…

– Приблизительно так, сэр.

– Стало быть… если есть зубная фея, должен быть и грибной гномик? – Чудакулли почесал в бороде. – А что, не лишено здравого смысла. Но тогда почему нет гоблина зуба мудрости? Ну, гоблина, который их приносит. Маленький такой шельмец с мешком здоровенных зубищ?

Ответом ему была продолжительная тишина, которую потом нарушил едва слышный звон.

– Э… как вы думаете, я только что… – неуверенно произнес Чудакулли.

– Очень логичное допущение, – сказал главный философ. – Сам помню, как мучился от боли, когда резались зубы мудрости.

– По-моему, это было не далее как на прошлой неделе? – ухмыльнувшись, спросил декан.

– А, – сказал Чудакулли.

Он не выглядел смущенным, поскольку таких людей, как аркканцлер, смутить практически невозможно. Зато они частенько смущают всех окружающих.

– ЭЙ, ТЫ ЕЩЕ ЗДЕСЬ? – крикнул он в трубу.

Думминг Тупс закатил глаза.

– МОЖЕТ, ТЫ ПОДСКАЖЕШЬ, ЧТО ТУТ ТВОРИТСЯ? НУ, КАКОВА НАША РЕАЛЬНОСТЬ И ТАК ДАЛЕЕ?

Перо написало:

«+++ По Шкале От Одного До Десяти – Запрос +++»

– ОТЛИЧНО! – крикнул Чудакулли.

«+++ Ошибка Деления На Огурец. Переустановите Вселенную И Перезагрузитесь +++»

– Интересно, – хмыкнул Чудакулли. – Кто-нибудь понимает, что это значит?

– Проклятье! – воскликнул Думминг. – Снова завис.

– Правда? – озадаченно спросил Чудакулли. – А я даже не заметил, чтобы он взлетал.

– Я имел в виду… немного сошел с ума, – пояснил Думминг.

– А, – кивнул Чудакулли. – Ну, в этом деле здесь все эксперты.

Он в который раз постучал по слуховой трубе.

– ХОЧЕШЬ ЕЩЕ НЕМНОГО ПИЛЮЛЬ, СТАРИНА?

– Э… позвольте нам самим разобраться, аркканцлер. – Думминг попытался оттеснить Чудакулли от машины.

– А что значит «ошибка деления на огурец»?

– Гекс всегда выдает данное сообщение, если ответ, по его мнению, не может соответствовать реальности, – объяснил Думминг.

– А эта перезагрузка? Что теперь следует сделать? Может, пнуть его хорошенько?

– О, конечно нет… На самом деле вы немного правы, Адриан заходит сзади и слегка подталкивает его ногой. Но тут нужен технический навык.

– А, кажется, я начинаю понимать эти думающие двигатели, – бодро заявил Чудакулли. – Значит, он считает, что вселенной не помешает хороший пинок в зад?

Перо Гекса забегало по бумаге. Думминг опустил взгляд.

– Не может быть. Эти цифры не могут быть правильными.

Чудакулли усмехнулся.

– Ты имеешь в виду, что ошибается либо весь мир, либо твоя машина?

– Да!

– Полагаю, в данном случае ответ очевиден.

– Да-да, несомненно… Ошибки быть не может. Гекс проходит тщательнейшую проверку каждый день.

– Стало быть, наш парень дело говорит, – усмехнулся Чудакулли и снова постучал по слуховой трубе: – ЭЙ, ТАМ, ВНИЗУ…

– Не нужно кричать, аркканцлер, – устало повторил Думминг.

– …Что такое антропоморфическая сущность?

«+++ Люди Всегда Приписывали Случайные, Сезонные, Природные Или Необъяснимые Действия Похожим На Людей Существам. Примерами Таких Существ Являются Дед Мороз, Санта-Хрякус, Зубная Фея И Смерть +++»

– А, ты об этих. Но они в самом деле существуют, – сказал Чудакулли. – Лично встречал парочку из них.

«+++ Люди Не Всегда Ошибаются +++»

– Зато я абсолютно уверен: ни пожирателя носков, ни бога похмелья никогда не существовало!

«+++ Однако Нет И Причин, По Которым Их Существование Невозможно +++»

– Знаете, а эта штуковина права, – вмешался профессор современного руносложения. – Если задуматься, существо, разносящее грибок, не более нелепо, чем существо, покупающее у детишек за деньги их молочные зубы.

– Да, но как быть с пожирателем носков? – спросил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – Казначей едва успел сказать, что, по его мнению, кто-то ест носки, и – бах! – эта тварь тут же появилась.

– Но ведь все мы поверили казначею? Лично я поверил. Лучшего объяснения таинственной пропаже носков и не придумаешь. Я имею в виду, если бы они падали за бельевой ящик, там бы уже скопились целые носочные горы.

– Я, кажется, понял, – поддержал его Думминг. – Это как с карандашами. За последние годы я купил сотни карандашей, а сколько действительно исписал? Иногда у меня создается впечатление, будто кто-то тайком приходит и съедает их…

Он замер, и все услышали мелодичный звон: «Динь-динь-динь».

– Что это было? Можно оглянуться? Меня ждет нечто ужасное?

– Выглядит как крайне озадаченная птица, – сообщил Чудакулли.

– С очень странным клювом, – добавил профессор современного руносложения.

– Интересно, а кто это все время звенит? – вдруг задумался Чудакулли.

О боже слушал внимательно. Казалось, он был готов верить всему. У Сьюзен никогда не было подобного слушателя, и она не преминула сообщить ему об этом.

– Думаю, все дело в том, что у меня напрочь отсутствуют какие-либо зачаточные знания, – пожал плечами о боже. – Вероятно, потому, что я не был зачат.

– Ну, в общем, примерно так обстоят дела, – подвела она итог долгому рассказу. – Как видишь, физические характеристики я не унаследовала… Просто смотрю на мир несколько по-другому, и все.

– Как?

– Для меня многих барьеров не существует. Например, вот таких.

Сьюзен закрыла глаза. Она всегда чувствовала себя лучше, если не видела, что делает. В противном случае часть ее разума продолжала бы настаивать на том, что подобное невозможно.

Она ощутила лишь холодок и легкое покалывание.

– Ну, что я только что сделала? – спросила она, не открывая глаз.

– Э… ты провела рукой сквозь стол, – ответил о боже.

– Вот видишь?

– Гм… полагаю, большинство людей на это не способны?

– Конечно!

– Кричать вовсе не обязательно. У меня очень мало опыта общения с людьми. Как правило, мое общение с ними начиналось вскоре после того, как в их комнаты заглядывало утреннее солнце. И по большей части они желали одного: чтобы земля немедленно разверзлась и поглотила их. Люди желали, разумеется, а не комнаты.

Сьюзен откинулась на спинку стула. Крохотная часть мозга сейчас тихонько твердила ей: «Стул есть, он настоящий, на нем можно сидеть…»

– И это еще не все. Я могу помнить то, чего еще не было.

– А разве это так плохо?

– Конечно! Потому что я не знаю… Послушай, я как будто подглядываю за будущим сквозь замочную скважину. И вижу только отдельные кусочки, но что они означают, не понимаю. Эти самые кусочки начинают складываться, только когда я прибываю, так сказать, непосредственно на место.

– Да, тут возможны некоторые проблемы, – вежливо заметил о боже.

– Ха, уж поверь мне! Самое мучительное – это ждать. Ждать и видеть: вот один кусочек ушел в прошлое, вот другой… То есть я не помню о будущем ничего полезного – только туманные намеки, которые не имеют смысла, пока не становится слишком поздно. Слушай, ты уверен, что не знаешь, почему и как оказался в замке Санта-Хрякуса?

– Уверен. Я только помню… знаешь такой термин: «бестелесный разум»?

– Конечно.

– Хорошо. Ну а теперь попытайся представить бестелесную головную боль. И вдруг – бац! – я лежу на спине и вижу вокруг много-много какого-то белого порошка, которого не видел никогда прежде. Полагаю, объяснение тут простое. Тебе нужно возникнуть – и ты возникаешь. Где-то. Где угодно.

– Не совсем… И возникаешь ты именно там, где нет того, кто, по идее, должен был там существовать… – пробормотала себе под нос Сьюзен.

– Что-что, прости?

– Ты возник в отсутствие Санта-Хрякуса, – пояснила Сьюзен. – Да, разумеется, сейчас страшдество, Санта-Хрякус должен разносить подарки, дома его в это время не застанешь, но его не было там вовсе не потому, что он был где-то в другом месте, а потому, что его больше нигде не было. Даже его замок начал исчезать.

– Эти воплощения-перевоплощения такая запутанная штука, – вздохнул о боже. – Но я постараюсь разобраться, обещаю.

– Большинство людей… – начала было Сьюзен и вдруг вздрогнула. – О нет. Что он делает? ЧТО ОН ДЕЛАЕТ?!

– НУ ЧТО Ж, ПОЛАГАЮ, РАБОТА ВЫПОЛНЕНА НА ОТЛИЧНО.

Сани с грохотом мчались по небу над заледенелыми полями.

– Гм-м, – произнес Альберт и шмыгнул носом.

– ТАКОЕ ТЕПЛОЕ ЧУВСТВО ВНУТРИ… КАК ОНО НАЗЫВАЕТСЯ?

– Изжога!

– Я УЛОВИЛ В ТВОЕМ ГОЛОСЕ НОТКИ НЕУМЕСТНОЙ СВАРЛИВОСТИ ИЛИ МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ? – спросил Смерть. – ТЫ ВЕДЕШЬ СЕБЯ ОЧЕНЬ ПЛОХО, АЛЬБЕРТ, И Я ЛИШАЮ ТЕБЯ ЗАСАХАРЕННОГО ПОРОСЯЧЬЕГО ХВОСТИКА.

– Мне не нужны подарки, хозяин, – произнес Альберт и тяжело вздохнул. – За исключением одного. Очнуться и увидеть, что все идет как прежде. Ты же знаешь, стоит тебе начать что-то менять, как случается такое…

– НО САНТА-ХРЯКУС МОЖЕТ ИЗМЕНЯТЬ. МОЖЕТ ДАРИТЬ ЛЮДЯМ ЧУДЕСА И РАДОСТЬ. И ВЕСЕЛО СМЕЯТЬСЯ. ХО. ХО. ХО. САНТА-ХРЯКУС, АЛЬБЕРТ, УЧИТ ЛЮДЕЙ СМЫСЛУ СТРАШДЕСТВА.