Прорыв осады Огай Игорь
– Чего бы ни нарыли следаки, – буркнул Федор, – если нужный человек пару слов скажет – все забудут.
– Я не представляю, какого ранга должен быть этот человек, – отрезал Филиппыч. – И тем более как его мотивировать.
– Не деньгами, – вставил Павел. – У нас столько нету.
– Мы не можем потерять фабрику, – проговорил Шеф в который уже раз за вечер. – Это теперь не только помещение. Это артефакты, оружие и оборудование. Документы, в конце концов…
– Тогда какого же хрена! – не выдержал вдруг Семен, вскричав во весь голос. – Какого хрена ты держался за здание, когда исчезла Ассамблея! Ясно ведь, что этим должно было рано или поздно кончиться! У нелюдей целая служба блюла конспирацию, неужели же мы вчетвером!..
– Семен! – произнес Федор. – Просили же! Хорошо еще мать ее на даче, а то бы…
Филиппыч осекся. Уселся обратно на табуретку, потер лицо руками, и Павел вдруг впервые увидел, как дрожат его пальцы. Нелегкий это был разговор. Для всех.
– Пятьдесят лет уже Семен, – выдохнул Филиппыч. – Ты знаешь решение, Сергей. Это единственное, что мы еще можем сделать, четверых как раз хватит. Ты прав, нельзя отдавать генералам артефакты.
Павел глубоко вздохнул и промолчал. Да, это действительно был выход. И четверых для него не нужно – достаточно кого-то одного. Оцепление у фабрики жиденькое, только чтоб гражданские не совались. «КамАЗ» с цистерной того же пропана прорвет его не то что шутя – не заметив. Или, скажем, бортовой «Урал» с полным кузовом тротилового эквивалента. Смотря по тому, что Филиппыч быстрее окучит – армейский склад или нефтебазу…
– Это будет конец, – проговорил Шеф. – Полный и окончательный…
– Да, – безжалостно согласился Филиппыч. – И чем быстрее, тем лучше. С каждой минутой утечка увеличивается. Наверняка что-то из артефактов уже вывезли и вывезут еще.
– Там Градобор, – напомнил Павел. – И этот… египтянин.
– Они чужие, – отрезал Семен. – Здесь у нас вся Земля под угрозой. Весь образ нашей долбаной жизни. В общем, у Евгений Саныча тягач с цистерной бензола который месяц где-то в городе ночует. На черта он его купил – не знаю. Но теперь… Я сам поведу. Полыхнет так, что кирпичи закипят.
Он помедлил секунду-другую, дожидаясь не то одобрения, не то осуждения. И, словно бы постарев вдруг на двадцать лет, с кряхтением потянул из кармана трубку. Потапов с каменным лицом дождался, пока он наберет номер и даже включит вызов. После чего произнес только одно слово:
– Отставить.
И было в его голосе что-то новое, еще не звучавшее с того самого момента, как Градобор выключил «паузу», еле дождавшись, пока Павел обезоружит и свяжет последнего натовца. Именно так Шеф, едва появившись из задымленного подъезда, скомандовал сбитым с толку и готовым стрелять во все что угодно «альфовцам»…
– Забудь про тягач, Семен. Я обращусь за помощью к Ассамблее. Официально. От имени Земли. Не думаю, что с момента ухода они стали меньше заинтересованы в сохранении режима конспирации. Ассамблейщики с радостью вычистят все наше дерьмо.
– Шеф… – выдавил Павел, ощущая невнятное желание то ли прихватить для убедительности старого пердуна за грудки, то ли сразу психануть и, кинув под ноги табельное, удалиться… Табельного, правда, при себе больше не было.
Да что это такое, в самом деле? Опять нелюдей на Землю?.. Опять под пяту – выгадывать по крохам полномочия и пресмыкаться, добиваясь возможно более мягкого влияния на факторы?.. За это, что ли, он чуть не сдох тогда посреди тайги?.. За это?!
– Шеф… – повторил Павел. И умолк, не находя больше слов. Пусть Семен звонит директору, он сам отведет грузовик на фабрику.
– Я знаю все, что ты собираешься сказать, Паша, – сурово возвестил Потапов, не дожидаясь продолжения. – И еще знаю, что выбор у нас не богатый – всего-то три варианта. Первый: мы бросаем все как есть, и тогда здание со всей начинкой попадает в руки УКРО. Чем это чревато, обсуждалось уже не раз. Второй вариант: Семен звонит насчет тягача с бензолом. Кому-то из нас скорее всего придется подорвать его на месте, но это еще полбеды. Главное, что и в этом случае мы не застрахованы от утечки. Головой ручаюсь, что компьютеры наших экспертов были вывезены в первую очередь, а у них на дисках… Зато мы гарантированно теряем всякий контроль над межвероятностной обстановкой! Нелюди вернутся, Павел. Они фактически уже вернулись. Но никто на Земле об этом уже не узнает, пока не грянет… черт его знает, что именно. Может быть, и третья мировая, если вдруг чужим понадобится такой фактор влияния на кого-то из конкурентов по Древу. Нравится? Нет? Тогда вот тебе последний вариант. Да, снова Ассамблея! Но в этот раз на наших условиях! Доступ в Ствол Древа через наш процессор, вплоть до введения визового режима. Разрешительный порядок на попытки влияния любого типа. Вся текущая работа по режиму конспирации их силами, но под нашим руководством. И… и еще много чего. До утра я вчерне накидаю условия договора – вы сможете проверить.
Он умолк, рассеянно оглянулся в поисках убранной чашки из-под кофе. Нашел вместо нее добытый откуда-то Сергеевым кекс и, отломив кусок прямо рукой, принялся жевать.
– Ты сам-то во все это веришь? – произнес Филиппыч. И получилось у него совсем не скептически, а вроде как даже с надеждой.
– Да, – отозвался Потапов, с усилием проглотив сухомятку. – Это возможно. Полгода назад Ассамблея лишилась… Павел лишил ее главного козыря в межвероятностной политике – доступа в Ствол, а значит, и возможности прямого влияния на индекс любой из ветвей. Сама Ассамблея, конечно, не распалась, но теперь это просто одна из множества межрасовых организаций, пусть даже и самая сильная. Они могут заниматься дипломатическими играми, но и только-то. Своего индекса таким способом не увеличишь. А значит, они хоть на карачках, но будут рваться обратно на Землю. Вот на эти карачки мы их и поставим.
– Как именно? – поинтересовался Федор. – Я имею в виду техническую сторону.
У Шефа был готов и этот ответ.
– Мы запустим вероятностный процессор. Я не знаю, какой природы силы, препятствующие массовому возвращению нелюдей, но уверен, что прокол со стороны Ствола осуществить легче, чем из ветвей. Мы выйдем на связь и объявим свои условия. Атланты с гипербореями за них ухватятся, не говоря уже об инках. А там – чем черт не шутит – может, и с ящерами поторгуемся.
– Все равно… – Павел упрямо мотнул головой. – Все равно это потребует времени. Чтобы запустить процессор, может уйти целый год.
– Год? – перебил его Потапов. – Да ты, я гляжу, оптимист. Один-два месяца – вот и все, что мы можем себе позволить. К тому времени в управлении окончательно поймут, что для работы с находками им нужны специалисты, и круг доверенных лиц катастрофически расширится. Даже ассамблейщики не смогут зачистить всех.
– Вот именно, – кивнул Павел, не ожидавший такой внезапной поддержки. – Тогда тем более нужен бензол.
Но Потапов лишь качнул головой.
– Я же сказал – месяц мы еще можем себе позволить.
– Погодите-ка, – вмешался наконец Филиппыч. – Дайте-ка теперь я… Сергей, ты хоть понимаешь, что предлагаешь? Ты хочешь рискнуть всем! Предположим, Ассамблея сразу и безоговорочно пойдет на твои условия. Я сомневаюсь, но предположим. Допустим даже, что за месяц Коля с Ромой действительно запустят процессор. Хотя бы в одном направлении. Хотя бы на передачу… Допустим. В конце концов, политика и гении – твой конек… Но не в таких же условиях, Сергей! Даже просто пройти на фабрику без корочек УКРО скоро станет невозможно! Да и с корочками по спецпропускам – полагаю, что режим введут уже с утра!.. А ведь его нужно не просто включить – его изучать нужно, исследовать, дешифровывать что-то там!.. Нет, может быть, ты и это знаешь, как сделать. Дистанционно. Удаленным, блин, доступом. Но цена ошибки какая? А если не справимся? Через месяц взрывать будет поздно. Да что месяц – два-три дня!.. И тогда вот он – твой любимый сценарий: лучеметы для ВДВ. Так, что ли, ты хочешь?
– Так, – кивнул Шеф. – Я хочу именно так. Потому что либо мы справимся, либо рано или поздно все покатится к черту. Лучеметы ли для ВДВ, или новый глобальный фактор влияния для нелюдей… Разница по большому счету невелика. Даже на твоей памяти Москва должна была сгореть по крайней мере один раз, если бы не контроль с нашей стороны! Тень, иллюзия контроля, но ведь и это сработало! А ты хочешь лишиться его абсолютно!
Филиппыч ничего не ответил. В его словах была правда, и он это знал. Но и в словах Потапова тоже была правда. Оставалось найти лишь истину – ту самую, которая, как всегда, где-то посередине…
И тогда Павел через силу, еще не до конца веря, что собрался выступить на стороне Шефа, произнес:
– У нас есть доступ на фабрику. Без пропусков. Практически свободный.
– Ну-ка, ну-ка? – помимо воли заинтересовался Филиппыч.
– Градобор, – выдавил Павел. – На его этаже несколько окон выходит не на территорию, а в сторону улицы. И к тому же у него есть «пауза».
– Он согласится, – Шеф немедленно ухватился за шанс превратить свой план из безумного в рабочий. – А если надо – заблокирует этаж. Фээсбэшники в лепешку разобьются, но не войдут – все-таки не атланты.
– Это если он еще там, – парировал Филиппыч. – И если он вообще нас заметит. У гипербореев, знаешь ли, особое отношение к окнам.
Шеф задумался. А Павел не стал даже гадать. Главный дознаватель почти наверняка остался на фабрике, хотя бы для того, чтобы действительно запереть дверь. Ну, и конечно, он не мог отказать себе в удовольствии лишний раз понаблюдать за действиями земных властей.
– Надо идти, – произнес наконец Потапов. – Чем быстрее, тем лучше.
Взгляд его скользнул по Павлу. Потом по Сергееву.
– Я еле сижу, Шеф, – без особой надежды промямлил Павел. – И рука болит.
Потапов вздохнул.
– Ребята, без обид. Вам сегодня досталось. Семен, значит, наш выход.
– Как ты это себе представляешь? – буркнул тот. – Оцепление наверняка уже усилили. Скрытно не пройти. Да и не мальчик ты уже, в масккостюм, поди, не влезешь.
– Даже и не собираюсь, – подтвердил Шеф. – Нужно иначе решать. В УКРО, ты говоришь, у тебя никого нету? Чтоб насчет пропуска?..
Семен ответил что-то скептическое. Не слушая его, Павел прикрыл глаза и откинулся затылком к стене. Как наиболее пострадавшему ему достался единственный среди табуреток стул, но спинка его была все равно слишком низкой… Затылок, кстати, тоже болел, почти так же сильно, как рука, спеленатая обрывками бинта из домашней аптечки. Во время драпа с фабрики прихватить полевой набор фармацевтики от инков никто не догадался. Жаль, черт возьми. Кроме обезболивающего, там были и другие полезные химикаты.
Никакого пропуска Семен не сделает, это ясно. Посреди ночи, в незнакомом ведомстве – совершенно нереально. Значит, только скрытно, для чего не годятся ни Шеф, ни Филиппыч. Да и Федор, если уж честно… А с другой стороны, чем поможет былой опыт горной войны? Посреди улицы без единого деревца, наверняка перекрытой сейчас составным металлическим барьерчиком, с омоновцем у каждой второй секции…
Требовался принципиально иной подход. Павел полез здоровой рукой за пазуху, достал телефон, покрутил его так и эдак. В самом деле, чем черт не шутит?
Шеф с Филиппычем о чем-то спорили, ожесточенно, но после замечания Федора – вполголоса. Никто не обратил внимания, как Павел набрал номер.
Гудки вызова в трубке еще ничего не значили. Хорошо, конечно, что федералы не озаботились отрезать на фабрике телефон, но местная АТС, помнится, висела как раз на первом этаже, где-то за стойкой приемки. И даже если она чудом уцелела в бою, кому-то еще надо было снять трубку на том конце…
– Да, – слегка запыхавшись, произнес Градобор. – Слушаю.
– Я боялся, что ты не ответишь, – облегченно произнес Павел, и два спорщика по другую сторону стола немедленно замолчали.
Шеф сообразил сразу, Филиппыч – через мгновение. Смущенно переглянуться – вот и все, что им оставалось.
– Не сразу услышал, – признался гиперборей. – А потом бежал через всю общину. У нас установлен только один телефонный аппарат.
Павел принял объяснения без уточнений и перешел сразу к делу. Неизвестно, в каком состоянии находилась линия: все могло рухнуть в одно мгновение.
– Градобор, нам нужна помощь. У тебя ведь есть связь с Ассамблей?
– Я не утверждал этого.
– Зато я сумел услышать. Брось свои штучки, все висит на волоске.
– Вы не в состоянии больше сохранять конспиративный режим? – произнес главный дознаватель. И сам себе ответил: – Ну разумеется, после такой-то драки… Кстати, что все-таки здесь случилось? Не то чтобы я жалел, что был вынужден атаковать посла инков, но хотел бы понять ради чего…
– Это долго, Градобор. Давай после того, как свяжемся с Ассамблеей.
Тот помедлил с ответом. А когда заговорил, тон его стал извиняющимся:
– Двенадцать творцов, Павел, помнишь? В этот раз понадобилось столько же. А на поддержание прокола еще пара, которая меняется каждый час, иначе меня тут же всосет обратно в Сферический храм.
– Отлично, – перебил землянин. – Вот оттуда ты и позвонишь в Совбез. А до этого Потапов зачитает тебе обращение от нашего имени. Утром будет не поздно?
– Утром… – повторил гиперборей. – Нет, поздно еще не будет. Я планировал задержаться дольше, насколько это будет возможно.
– Не нужно дольше, – проникновенно произнес Павел. – Нужно до утра. Ты ведь отправлен в Ствол на разведку? Задание удалось, ты узнал о готовности Отдела к контакту и об угрозе распространения сведений об Ассамблее миров. Куда больше?
Градобор снова затруднился. На этот раз он молчал так долго, что Павел решил, будто связь уже прервалась. Однако гиперборей все-таки заговорил:
– Видишь ли… Меня никто никуда не посылал. После поражения Общины в Патомском кратере… Как ни крути, а это все-таки было поражение…
Он снова смолк, но теперь уже Павел мог закончить за него:
– Тебя уволили. Ты больше не главный дознаватель. Так?
– Так. Только у нас не увольняют. У нас лишают права служить Общине… Тебе, верно, не понять, но это гораздо тяжелее.
– Может быть, – Павел не стал спорить и выспрашивать, как именно гиперборею удалось оказаться на Земле. Что за двенадцать творцов, помогающих бывшему слуге дознавательной коллегии, он тоже не стал уточнять. В конце концов, однажды он уже имел случай убедиться, что Община отнюдь не столь монолитна, как кажется извне. Да, гиперборейские отступники всегда действовали из лучших побуждений, а заблуждались вполне искренне, но трещины в монолите от этого не становились мельче.
Впрочем, могло быть, что в данном случае имел место трезвый расчет, а не заблуждение: благодаря своей инициативе Градобор надеялся восстановить свое пошатнувшееся положение. Могло быть… Но сейчас важнее было совсем другое.
– Ты сможешь передать Совбезу Ассамблеи наше послание? – прямо спросил Павел, уже почти зная ответ.
– Извини… – огорчение гиперборея, пожалуй, было искренним. – Меня схватят сразу по возвращении.
Предсказуемо, но не катастрофично.
– Ты можешь включить процессор, который остался на фабрике? – задал Павел новый вопрос.
И услышав ответ – похолодел.
– Извини… – повторил Градобор. – Дело даже не в том, что я не могу покинуть этаж. Я просто не умею работать с процессором. На такое способен только творец.
– Погоди, как же?.. Ты же при мне включал мобильный!
– Мобильные модели другие, – не слишком терпеливо объяснил Градобор. – Они вообще не имеют интерфейса для управления – только гнездо подключения активатора с заранее созданной программой и кнопку пуска. Без смены прошивки в активаторе координаты ветви назначения изменить невозможно. Стационарный же процессор – сложная машина для расчета параметров любого вероятностного прокола. Вот только наш э-э… пульт управления творцы делали под себя. Обычные кнопки есть на пульте инков, но их назначения я не знаю.
Филиппыч с Потаповым перестали даже дышать. Многое из разговора от них ускользнуло, но главный вопрос Павла они, конечно, слышали.
– Ну?! – страшным шепотом прохрипел Семен. – Может?
Павел отчаянно мотнул головой, и в этот момент трубка запищала сигналом близкой разрядки аккумулятора.
– Пусть обеспечит доступ! – крикнул Потапов, моментально забыв про упреки Сергеева. – У него «пауза»!
Павел вовремя тиснул кнопку громкой связи, и Градобор услышал.
– В моей «паузе» осталось сорок секунд субъективного времени, – произнес он. – Я не выбирал, пришлось хватать ту, что хуже лежала… Здание Ассамблеи окружено очень плотно, мне кажется, это уже не милиция, а военные. Но если вы сумеете приземлиться на крышу…
– Исключено, – бросил Потапов, перекрикивая противное пищанье. – Ни один вертолетчик не возьмется. Над Москвой запрещены полеты.
– Вам не нужен вертолет. Евгений Саныч – очень предприимчивый и прозорливый купец. В дни расцвета торговли «Стройтреста» с Ассамблеей он как-то выменял у нас два крылатых костюма.
– Е-мое… – выдавил Филиппыч. И, несмотря на цейтнот, не удержался: – На что же он сумел?..
– Это важно? – Градобор, казалось, был смущен вопросом. – На двадцать ящиков моркови. Этот деликатес не удалось сохранить в моем мире, до сих пор мы знали о нем только из летописей. Насколько я знаю, этих костюмов нет на фабрике. Найдите их, но учтите, что пользоваться сможет лишь Головин…
Трубка пискнула в последний раз и замолкла. Павел отнял от уха аппарат, оглядел ошарашенных присутствующих.
– А почему – Головин? – осведомился Федор. – Я тоже с парашютом уже…
– Потому, – Шеф со значением посмотрел на Павла, и только тогда тот сообразил.
Гиперборейские костюмы не держат человека в воздухе. Так же как не могут этого сделать и любые другие крылья двух метров размахом, собранные из гибкого реечного каркаса и тканевой обшивки. Но с их помощью человек мог удержаться в воздухе сам. Не каждый человек. До сих пор Павел считал – лишь гиперборей, способный раскачать свои мышцы до согласованного резонанса и заставить любой каркас шевелиться со скоростью пропеллера.
Вот только однажды некий гиперборей поделился с неким землянином этой способностью. Для разовой акции, не выполнимой никаким иным способом. Умышленно не предупредив, что способность получится далеко не одноразовая, но, оказывается, хорошо об этом зная…
– Федя, – обреченно позвал Павел. – У тебя лидокаина в аптечке случайно нету?
Тот не колебался ни секунды:
– Поищем ради такого дела.
А Филиппыч вдруг мерзко хихикнул и хлопнул себя по коленке:
– Ну дает Евгений Саныч! Вот же барыга, блин!..
2
Бросить под стенкой сарая пару старых матрасов поверх жиденькой копны прошлогодней ботвы догадался Шеф. Это он хорошо сделал. Правильно. Павел всегда завидовал таким вот обстоятельным людям, способным заранее подстелить себе пучок соломы. Ну, пусть не себе в этот раз. Все равно – слава богу.
Несмотря на лидокаин, рука болела, хотя и меньше. Теперь к ней прибавилась голова, спина, почему-то ребра и правая коленка, на которую во время очередного приземления пришлась основная нагрузка. Что там Федя говорил про парашют? С крыши-то сарая, пожалуй, покруче будет. Не то что без парашюта – даже и без зонтика. Не считать же за опору эти две плетенные из каких-то прутиков рамки, обшитые шелком и притянутые ремнями к плечам. К тому же оказавшиеся на поверку не такими уж прочными и не такими уж гибкими…
Даже не собираясь сдерживаться от совершенно старческого кряхтения, Павел перекатился на живот и отжался, вставая на четвереньки. Чертовы гиперборейские крылья отчаянно мешали, цепляясь за все подряд. Обломок левого бессильно висел на полоске ткани. Правое осталось цело, зато лопнул какой-то из плечевых ремней…
– Павел! – из-за угла выскочил поднятый Филиппычем спозаранку Евгений Саныч. – Павел, ну как вы?!. Как же вы можете так неаккуратно! Это же бесценнейший артефакт, а вы как будто!.. Сергей Анатольевич, я решительно протестую!..
– Умолкни! – рявкнул Филиппыч, спеша следом. – Паша, что? Цел?
– Нет, – почти честно сказал тот, поднимаясь с колен и пошатываясь. – Забудьте про крылья. Где ваш грузовик с бензолом, Евгений Саныч?
Тот едва не спотыкнулся на всем ходу. Должно быть, до конца считал грузовик с отравой своим маленьким секретом.
– Поздно для бензола, – оборвал Шеф. Он даже не стал спускаться с крыши сарая, где контролировал старт. – Утро. Спецы уже поняли, что чего-то не поняли. На фабрике сейчас тотальный шмон.
– Какого черта ждали до утра? – брякнул Павел.
– Такого, – невозмутимо объяснил Шеф. – Ты хоть раз на самолете ночью над городом летал? Летчик, блин. Не то что фабрику – Кремль не найдешь, и никакие звезды не помогут.
Об этом Павел догадывался и сам. К тому же, пока вызвонили Евгения Саныча, пока на перекладных добирались к нему в загородный особняк, пока препирались, потому что он не хотел снимать со стены такой экспонат… Да потом еще разбирались, какой ремень куда застегивается…
Павел собрал побольше розовой соленой слюны и со вкусом сплюнул, наглядно демонстрируя свое отношение к затее. После чего принялся дергать пряжки, сдирая с себя жесткую портупею гиперборейского костюма, больше похожего на жилет с крыльями.
– Нет, ну вы поглядите, поглядите, – суетился директор «Стройтреста» вокруг обломанного конца. – Это же не подлежит восстановлению. У нас же не растет этот… Как его?.. Бамбук этот их полярный!
– К стенке прибьешь, станет как было, – невозмутимо парировал Филиппыч. – Второй комплект неси.
– Второй парадный, из пера олуши! Не дам.
Директор действительно казался готовым при необходимости даже кинуться в драку, но Шеф, приняв позу Наполеона, скомандовал с крыши:
– Несите!
И Евгений Саныч, понурившись, поплелся в дом.
Филиппыч проводил его красноречивым взглядом и повернулся к Павлу:
– Слушай, ты вспомни, пехота. Как ты тогда завел этот свой резонанс? В этих крыльях же руками махать бесполезно, здесь мышечная вибрация нужна. Как в бою.
– Как-как… – буркнул Павел, усаживаясь на матрасы. – Градобор сказал, что все сработает само, когда наступит время. Так и получилось.
Вызвать в памяти эту картинку оказалось несложно, такое не забывается…
Толпа разъяренных ацтеков с ритуальными копьями и булавами, бездыханная девушка на руках и обжигающий газовый факел жертвенного очага за спиной… Вибрация действительно включилась сама собой, и он голыми руками раскидал двадцать человек совсем не худых воинов ритуальной стражи. Кроша ребра и сминая черепа прикосновением раскрытой ладони.
С помощью той же силы гипербореи поднимаются в воздух, но как ею воспользоваться землянину?
– Ладно, допустим, – не унимался Филиппыч. – А второй раз? Ты говорил, что был второй раз во время той драки с ящерами.
– Был… – Павел, конечно же, помнил и этот эпизод.
Горящий переулок, изувеченный шагающими танками инков, и атакующий ящер с пастью, усаженной дюймовыми клыками… А вместо доброго лучемета в руках лишь случайно подобранный гиперборейский меч.
– Дело не в стрессе, Семен, – Павел качнул головой. – И не в адреналине. Когда меня убивали в Патомском кратере, никакой вибрации не возникло.
– Тогда бы ты не смог стрелять, – отозвался Филиппыч.
– Может быть. Но для рукопашной тоже был хороший момент.
– К тому времени тебя уже ранили, – не унимался Семен.
– Сейчас тоже, – напомнил Павел. И потряс забинтованной рукой.
– Сейчас ты поцарапан, – произнес вдруг Потапов с крыши. – А если дело все же в адреналине, то…
Он осекся, внимательно осмотрел сначала Павла, который уже не ждал ничего хорошего, потом заинтригованного Филиппыча. И все же закончил:
– То сарай для этого слишком низкий.
До Павла доходило целую секунду. Потом он решительно поднялся с матрасов.
– Я, конечно, авантюрист, Шеф. Но не самоубийца. С небоскреба прыгать не намерен!
– А если с парашютом? – ухватился Семен. – Чтобы дернуть в последний момент. А?
– С парашютом не сработает, – качнул головой Потапов. – Не будет состояния обреченности.
– Сергей Анатольевич, вы изверг, – проворчал вдруг Федор. В затею с крыльями он верил слабо и потому, страхуя внизу сигающего с крыши Павла, по большей части отмалчивался. Даже после того, как об его голову в конце концов сломалось гиперборейское крыло.
– Для пользы дела я готов быть даже извергом, – мрачно подтвердил Потапов. – Но сейчас я не уверен, что польза будет.
– Тогда спросили бы вы лучше гиперборея, как там у них с канализацией, – сообщил Федор тем же тоном.
С открытым ртом Филиппыч снизу вверх посмотрел на Шефа. Тот ответил ему таким же взглядом.
– Ну, выхода в здание, конечно, нету, – неуверенно произнес Семен. – Чай, не Америка, где банки через унитаз грабят…
– И не нужно, – отрезал Шеф. – Был бы туннель рядом, Градобор выход сделает.
И не дожидаясь других возражений, он полез за трубкой.
Павел тяжело вздохнул и, почесывая свежие синяки, повернулся к Федору:
– Четыре часа насмарку.
– Ну, вот такой я тупой, – тот развел руками. – Раньше не подумал.
Подземный ход рядом с фундаментом корпуса был. Это Градобор знал доподлинно, еще во времена заселения Ассамблеи рудокопы Общины проверили пару подвалов, найдя их весьма скромными и совершенно безопасными с точки зрения проникновения. Не подвалы даже, а комнаты – электрощитовая и канализационно-насосная. В трех метрах грунта от щитовой проходил какой-то коммуникационный тоннель землян. От него ветвился совсем уже тонкий канал – фактически труба, через которую в корпус тянулись толстенные электрические и потоньше – телефонные кабели. Забито было плотно, строго говоря, не проскочила бы и крыса. Для верности рудокопы потратили еще пару мешков цемента, окончательно залив щели, и успокоились. Причем не напрасно. Если уж кому-то приспичило бы, то проникнуть на этаж можно было куда более простыми способами, чем подкоп с последующим проломом бетонной стены. Если только сами гипербореи не пожелали бы обратного…
Как войти в тоннель, Градобор не знал. Соединяется ли ход с городским подземным хозяйством или является локальной кабельной системой фабрики – не знал тоже. Зато пообещал что-нибудь придумать с тремя метрами грунта… После чего неожиданно замолчал, и, похоже, на этот раз окончательно. Трубка Потапова была заряжена «по горлышко», разрыв связи можно было объяснить лишь… Собственно, лишь разрывом связи.
– Ну, хоть на этом спасибо, – проворчал Шеф, складывая трубку.
Вернувшийся с каким-то чудом в перьях Евгений Саныч истово кивнул, уловив главное – прыгать с крыши в парадных крыльях, похоже, никто больше не собирается.
– Тогда вот что… – произнес задумчиво Федор. И тоже полез за телефоном. – Тогда нам еще один персонаж не помешает. Раз уж все равно конспирация коту под хвост…
– Кто такой? – сварливо осведомился Филиппыч, безуспешно пытаясь напустить на себя суровость. Но Федор лишь качнул головой.
– В таких делах – полезный человек. И должен мне кой-чего…
– Знаю я твоих должников, – снова проворчал Филиппыч. – Сплошь воры да душегубы.
В поисках поддержки он посмотрел вверх, но Шеф уже исчез с крыши. Зато на удивление быстро появился из-за угла сарая.
– Заводи, Семен, – бросил он на ходу. – Евгений Саныч, вы с нами или отдадите ключи?
Прозорливый купец помялся секунду только для вида.
– Не думаю, что буду полезен, – признался он. – У меня текущих дел, знаете ли… Крышу вот новую для фирмы искать…
Семен смерил коммерсанта взглядом, демонстративно сплюнув, принял ключи от шикарного «Вольво» и удалился в сторону калитки.
– Насчет новой крыши вы, конечно, имели в виду другое помещение, – уточнил тем временем Шеф тоном, не предполагающим возражений. – Настоятельный совет: подбирайте что-нибудь небольшое, но чистое. Под ваш новый бизнес-план, о котором недавно говорили.
– Медицина? – коротко уточнил тот, и в глазах коротко блеснуло предвкушение прибылей.
– Да. Сколько артефактов вы вывезли с фабрики? – спросил Потапов уверенно, будто о чем-то само собой разумеющемся.
– Только два… – всполошился директор. – Ну, то есть атлантских – два. Из тех, что по медицине… Конспиративный режим не страдал, уверяю! Земляне принимают их за статуэтки… элементы интерьера…
Услышав, с какой легкостью коммерсант отделил себя от прочего человечества, Павел усмехнулся. Как мало все-таки надо для сознания собственной исключительности. Всего лишь одна небольшая тайна… Ну ладно, пусть большая. Все равно – мало.
– Вы их еще и выставляете, – тяжело заключил Шеф.
– Только некоторые! Наиболее эстетически…
– Несите в машину все, что есть. Вернее, нет, медицинские оставьте себе. Я сейчас дам вам один контакт, свяжетесь, представитесь, что от меня… Впрочем, я позвоню предупрежу. Привлекайте и разбирайтесь с действием артефактов. Начинайте немедленно, не дожидаясь нового помещения. Лишняя комната у вас наверняка найдется. Если будет необходима специальная помощь – звоните, привлечем Николая или Романа. А еще лучше Романа я сразу пришлю.
Директор истово кивал, впитывая инструкции и наверняка уже прокручивая в голове план ближайших действий. В инициативности ему никогда нельзя было отказать. Как, впрочем, и в лояльности отделу. В одночасье все бросить и сбежать ему не позволит хотя бы то самое сознание исключительности, допущенности к чему-то волнующе тайному – вот ведь странное сочетание романтика с прагматиком в одном характере. Прагматик при этом тоже играет не последнюю роль. Все-таки межвероятностный бизнес – занятие прибыльное, а надежда возобновить его – отнюдь не призрачная. Особенно теперь.
– Пишете? – осведомился Шеф, и коммерсант выхватил телефон. – Анна Федоровна Бельцова, номер…
Павел вздрогнул, когда неожиданный приступ боли в раненой руке преодолел блокаду. Переждал минутное головокружение. А когда проморгался, оказалось, что Потапов с Федором догоняют Филиппыча, уже скрывшегося за калиткой, а Евгений Саныч исчез совсем, надо полагать, пошел в дом собирать артефакты.
Федор приостановился, оглянувшись на Павла, махнул рукой. И то верно, чего у сарая торчать…
Место ему досталось заднее левое. По статистике, вроде бы как самое безопасное. И на том спасибо, хоть что-то безопасное в этой жизни.
– Уселся? – осведомился Шеф таким тоном, будто Павла ждали целый час. – Тогда вот что. Предлагаю успокоиться и подойти критически к тем глупостям, которые мы чуть не натворили. Стресс, он, конечно, не тетка, но думать, перед тем как сигать с крыши, в нашем положении особенно полезно.
– А какие глупости? – Павел почему-то решил принять на себя последние слова и почти обиделся. – Процессор на фабрике. Включить его можно только на месте. Логично было позвонить Градобору…
– Вполне, – перебив, согласился Потапов. – Но вот после! Если уж он не может включить эту штуковину, то зачем, спрашивается, туда полетел бы ты? Даже если допустить, что мускульный резонанс удалось бы задействовать, а навыки самого полета Градобор когда-то передал тебе вместе с умением вибрировать. Чем ты помог бы там, Паша? Сомневаюсь, что ты бы смог взять пассажиром хотя бы Романа, не говоря уже о Николае.
– Наверно, нет, – согласился тот. – Никогда еще не видел гиперборея с пассажиром.
– Значит, полет, даже удайся он, был бы бессмысленным. Канализация с этой точки зрения куда лучше… Кстати, Семен. Позвони-ка Николаю, пусть подъедет через час…
– На угол Полковой и Двинцев, – подсказал Сергеев.
– Куда? – переспросил Филиппыч. – Это ж два квартала от проходной.
– Вот-вот, – буркнул Федор. – Деляга сказал, что оттуда ближе.
– Ближе так ближе, – заключил Шеф. – Звони, Семен. А мы пока дальше… Значит, на фабрику вы пройдете… Кстати, кто? Паша, ты все-таки ранен.
– Вот и отлично, – кивнул тот. – По канализации уж доползу как-нибудь. А там уколы у индейцев возьму – заживет быстрее.
– Ну ладно, – согласился Шеф. – Феде я и тут работу найду. Дальше: Община на первом этаже, процессор у инков – на четвертом. Здание кишит экспертами и операми, у каждой двери по омоновцу. Ваши действия?
– Ну… – Здоровой рукой Павел почесал затылок. – Дождаться ночи… Света на первом этаже точно нет… Пробраться… Заблокироваться в помещении процессора.
– А на рассвете обратно? Кушать-пить что будете? Или ты надеешься, что на Колю снизойдет озарение?
– Я надеюсь, что Градобор в состоянии отличать артефакты смарров друг от друга, – отчеканил Павел. – В хранилище Общины их десятки. Неужели не найдется какого-нибудь маскировочного?
Шеф нахмурился и, не обращая внимания на бубнящего в трубку Филиппыча, задумался на целую минуту. Потом проследил, как тот прячет трубку, и неожиданно изрек, повернувшись к Павлу:
– Зарядное от телефона возьми. Другой связи там не будет.
Поняв это как общее согласие, Павел кивнул:
– Домой далеко, проще купить. Семен, тормознешь у киоска?
В этот момент из калитки с двумя целлофановыми пакетами в руках появился Евгений Саныч. Шеф приоткрыл дверцу.
– Все, что наскреб… – выдохнул директор, протягивая пакеты. Внутри звякнуло стекло, один на боку прорвался под напором изнутри чего-то острого. – Наскоро с полок… может, еще чего завалялось, после довезу.
Читать бесплатно другие книги:
