Наваждение Стил Даниэла

И Сара, не колеблясь ни секунды, ответила ему «да», Они обвенчались первого апреля в крошечной бревенчатой церкви в Шелбурне. Церемония была очень скромной — присутствовали только двое юношей-ирландцев, которые продолжали работать у Сары, да маленький Александр. Следующий их ребенок должен был появиться месяца через три, однако, кроме священника, это, похоже, никого не смущало.

Когда в следующий раз — уже все вместе — они отправились в гарнизон, Франсуа представил Сару полковнику по всем правилам светского общества.

— Мистер Стокбридж, позвольте представить вам графиню де Пеллерен, — сказал он и поклонился, улыбаясь с самым невинным видом. — Впрочем, вы, кажется, уже встречались…

Полковник удивился, но только в первый момент.

— Я правильно понял? — спросил он с доброй улыбкой. — Означает ли это, что ты и Сара…

Не договорив, полковник шагнул вперед и раскинул объятия. Он давно уже догадался о чувствах, связывавших этих двоих, и искренне беспокоился о Саре и Франсуа. Его жена, напротив, полагала, что Сара ведет себя вовсе не так, как подобает настоящей леди. Прослышав о том, что Сара родила, она даже перестала писать ей, хотя в каждом письме мужу Амелия заклинала его сделать все, чтобы вернуть Сару на стезю добродетели. Остальные дамы, крайне шокированные, тоже старались по возможности не замечать Сару, но теперь положение резко изменилось. Все вдруг захотели с ней знаться, и Сару наперебой приглашали в гости.

Но ей не хотелось ни с кем встречаться. За те несколько дней, что они провели в гарнизоне, Сара и Франсуа побывали лишь на двух приемах, устроенных в их честь полковником, да еще навестили Ребекку, ожидавшую уже пятого ребенка.

Между тем Франсуа торопился домой — ему хотелось самому следить за строительством их нового дома. Когда установилась теплая погода, он по целым дням стал пропадать па стройке, наблюдая за рабочими и индейцами и обучая их приемам строительства, которые использовались в его родной Франции. Нередко Франсуа можно было видеть с бревном на плече, с теслом или с топором, а когда он по вечерам возвращался в их старый дом, от него сладко пахло потом, стружкой и смолой.

Через пару недель контуры будущего дома стали проступать уже более или менее отчетливо, и каждый, кто видел его, говорил, что это будет самый красивый дом во всей Новой Англии, однако Франсуа не разделял этих восторгов. Он постоянно что-то переделывал, подгонял, усовершенствовал, и Сара, которая успела полюбить их новый дом, старалась разделить его заботы. Дом действительно получался очень красивым, и ей не терпелось увидеть это маленькое чудо в готовом виде.

Франсуа обещал ей, что к августу дом уже будет готов, а в октябре, после внутренней отделки, задолго до первых снегопадов, они уже смогут переехать. А уж если возникнет необходимость усовершенствовать что-то внутри, то у них оставалась целая зима, чтобы привести все в порядок и обставить свое гнездышко сообразно со своими вкусами.

Саре так хотелось приблизить этот момент, что она тоже начала работать на стройке, и Франсуа так и не удалось ее остановить, как он ни старался. Тогда он нашел ей несколько дел, которые были бы по силам женщине в ее положении, но Сара с удовольствием бралась за работу и более трудную. Ее беременность протекала совершенно нормально, не доставляя ей никаких неудобств, к тому же теперь у Сары не было того панического страха перед исходом, который снедал ее в прошлый раз.

Она регулярно принимала индейские снадобья, гуляла в лесу, а ела так жадно и много, что Франсуа шутил, что в ней, наверное, сидит еще по крайней мере две Сары. Словом, все шло совершенно нормально, а кроме того, у нее был маленький Александр — живое свидетельство того, что чудеса все-таки случаются.

Но вот настало первое июля, а Сара по-прежнему не замечала никаких признаков того, что долгожданное событие произойдет в самое ближайшее время. Родов она ожидала с понятным нетерпением, и затяжка начинала ее тревожить. Саре казалось, что она беременна вот уже целую вечность, но, когда она сказала об этом Франсуа, он рассмеялся и посоветовал ей не спешить, добавив, что «большая работа скоро не делается».

Этот шутливый ответ странным образом успокоил Сару, но сам Франсуа продолжал нервничать, хотя он и скрывал от нее свое волнение. Пожалуй, он волновался даже больше, чем сама Сара, и это было понятно: Франсуа очень хорошо помнил свое отчаяние и чувство совершенной беспомощности, охватившее его в прошлый раз, когда он ничем не мог помочь Саре. Да и спасение маленького Александра было скорее чудом, и теперь Франсуа даже боялся повторения той ситуации. Впрочем, он тешил себя надеждой, что в этот раз роды должны пройти быстрее и легче.

Сара, по-видимому, считала так же, и, когда Франсуа предложил ей воспользоваться услугами врача, она снова ответила отказом. Гарнизонный фельдшер слишком много пил и не внушал ей доверия, да он и не мог торчать на ферме денно и нощно, ожидая, пока Сара начнет рожать.

— Нет, дорогой, нам это ни к чему, — сказала Сара, не подозревая, какие тем самым волнения она готовит Франсуа. — С тобой я ничего не боюсь.

Я уверена, что все будет хорошо.

В первую неделю июля Сара была весела, подвижна и почти не уставала, и это обстоятельство убедило обоих, что ребенок еще не готов к тому, чтобы появиться на свет. В прошлый раз накануне родов Сара чувствовала себя беспричинно вялой и апатичной, но сейчас она не испытывала ничего подобного, кроме разве легкого неудобства, которое доставлял ей большой живот. Она то и дело порывалась взяться за какое-нибудь дело, и Франсуа приходилось силой останавливать ее.

— В твоем состоянии уже нельзя ездить верхом, — говорил он ей, видя, что она собирается отправиться на прогулку или съездить в Шелбурн за какими-нибудь мелочами для нового дома. — Это опасно. Ты можешь родить прямо в дороге.

Но Сара только смеялась в ответ. Приближение родов она всегда чувствовала заранее. Сара просто не представляла себе, как это можно — просто взять и родить.

— Не дождетесь, сэр! Я знаю, что прилично, а что нет, — заявила она, однако ее шутливый тон не мог успокоить Франсуа.

— Смотри же! — сказал он, грозя ей пальцем. — Не то мне придется отшлепать твое сиятельство.

Уж я не посмотрю, что ты графиня!

На этом все закончилось, и Сара продолжала делать все так, как считала нужным.

И Франсуа хорошо понимал, что Сара старалась ради их нового дома, который на глазах превращался в настоящее чудо, удивительным образом появившееся посреди леса. Все соседи только и говорили об их доме, и хотя некоторым шале де Пеллеренов казалось слишком уж изысканным, не нашлось человека, который не отдал бы ему должное. Большинство же жителей Шелбурна тщеславно полагали, что шале даже станет новой достопримечательностью их мест.

Как-то вечером — после того, как Сара приготовила ужин и прибралась в кухне, а Франсуа закончил планировку гостиной в их новом доме, — она предложила ему прогуляться к водопаду.

— Мы не были там уже целую неделю, — сказала она, целуя его. — Мы как раз успеем вернуться засветло.

— Я устал, — мягко возразил Франсуа. — Кроме того, в моем положении опасно делать такие концы пешком. Как тебе известно, я жду ребенка и не могу…

— Это я жду ребенка! — возразила Сара, смеясь. — Я, а не ты. И я хочу прогуляться. Разве тебе неизвестно, что беременным женщинам положено во всем потакать? Кроме того, ты же сам слышал, что говорили женщины племени сенека: если я буду много ходить пешком, то у нашего малыша будут сильные ноги.

— Зато мои уставшие ноги будут гудеть, как колокола, — проворчал Франсуа, делая вид, что сердится. — Я уже немолодой человек, и мне необходим покой.

Франсуа только что исполнился сорок один год, однако выглядел он ненамного старше Сары, которой было двадцать семь. Тем не менее, стараясь рассмешить Сару, он поплелся за ней, притворно охая и хватаясь за поясницу. Сара же шла нарочито бодрым шагом, то и дело отпуская шуточки в его адрес и посмеиваясь. Минут через пять, однако, Сара резко замедлила шаги, а потом и вовсе остановилась. Поначалу Франсуа решил, что ей в башмак попал камешек, и, лишь нагнав ее и увидев ее побелевшее лицо, он понял, в чем дело. Видимо, у Сары начались схватки, и самым разумным в этой ситуации было вернуться на ферму, благо они не успели отойти далеко. Он уже открыл рот, чтобы предложить ей это, как вдруг Сара упала как подкошенная, и Франсуа поспешно опустился рядом с ней на колени.

— Что с тобой, Сара? Что случилось? — в испуге шептал он, но Сара не слышала его. Еще ни разу в жизни она не испытывала такой страшной боли;

Лицо ее покрылось крупными каплями пота, а каждый вдох давался с огромным трудом.

Франсуа не на шутку встревожился. Страх пронзил его своим острым копьем. Он не мог позвать никого на помощь, не мог даже добежать до фермы, чтобы послать кого-то из работников в Шелбурн, — он не мог оставить Сару одну ни на минуту. Они оказались в ловушке.

— Франсуа… Я не могу пошевелиться, — прерывисто проговорила Сара, и в ее глазах появилось испуганное выражение. Боль немилосердно терзала ее, но Сара сумела сообразить, что это вовсе не начало, а исход. Почувствовав, как ребенок в ее чреве начал свое движение, она схватила Франсуа за рукав и прошептала в панике:

— Боже, Франс! Я сейчас рожу!

— Нет, любимая, нет! — вырвалось у него. Не может быть, чтобы это случилось так быстро и просто, подумал он, памятуя о двенадцати часах страданий, выпавших на ее долю в прошлый раз. — Потерпи, милая, пожалуйста!

Он хотел поднять ее на руки, чтобы нести обратно на ферму, но Сара не позволила.

— Нет! — закричала она, корчась от невыносимой боли.

— Но, Сара, не можешь же ты рожать здесь, в лесу! — растерянно лепетал Франсуа, чувствуя себя совершенно беспомощным. — Ты же сама говорила, это не может случиться так быстро. Кстати, как ты чувствовала себя утром?.. — спросил он, внезапно что-то заподозрив.

— Не знаю, — простонала Сара, и в глазах у нее показались слезы. — У меня с самого утра ломило поясницу и болел живот, но я думала, что это оттого, что я слишком часто брала Александра на руки…

Александр был уже довольно тяжелым ребенком, но по-прежнему любил, чтобы его носили на руках.

— О боже! — ахнул Франсуа. — Так у тебя это продолжается с самого утра? Почему ты ничего мне не сказала?!

Ее лицо, искаженное мукой, на мгновение сделалось виноватым, и Франсуа удержался от дальнейших упреков. Тем не менее он еще не отказался от своего намерения донести ее до дома на руках.

Он не хотел, чтобы она рожала вот так, в лесу, на траве, но только он собрался подхватить Сару на руки, как она вся напряглась. Теперь уже Франсуа мог только помогать ей, поддерживая ее плечи и голову.

Сражаясь с приступами боли, Сара лишь хрипло стонала, изо всех сил напрягая мускулы. Лицо ее, еще недавно совсем бледное, стало багровым, пот градом катился по лбу и щекам, заливал глаза, а у Франсуа не было даже платка, чтобы вытереть пот. Он уже хотел разорвать свою рубашку, когда Сара вдруг издала пронзительный вопль, и он невольно вздрогнул, мгновенно припомнив, что означает этот крик. Выпустив плечи Сары, он поднял ей юбки и разрезал ножом свободные панталоны.

Сара вскрикнула еще раз, и ребенок — крошечная девочка — очутился прямо в подставленных ладонях Франсуа. Она была живая, здоровая и ужасно горластая — Франсуа понял это уже через несколько секунд.

— Сара… — сказал он, глядя на свою жену, которая лежала на траве с блаженной улыбкой на лице. — Когда-нибудь ты убьешь меня, Сара! Я слишком слаб, чтобы выносить все это!

Франсуа действительно чувствовал себя старым, усталым и разбитым, но он знал, что это только временно, минутная слабость, следствие пережитого волнения и что чудо, которому он только что стал свидетелем и которое имело к нему самое непосредственное отношение, стоит того, чтобы тревожиться и волноваться.

Наклонившись к Саре, он поцеловал ее, а она прошептала ему слова любви и благодарности. — Потом он перевязал и обрезал пуповину своим охотничьим ножом и, передав девочку Саре, сел на землю рядом с ней.

— На этот раз, как видишь, все прошло гораздо легче, — промолвила Сара, и Франсуа согласно кивнул. Он все еще был под впечатлением пережитого и никак не мог прийти в себя. Больше всего его удивляло выражение безмятежного, спокойного счастья, которое сменило гримасу боли на лице Сары.

— Как ты могла не почувствовать, что вот-вот родишь? — спросил он, стараясь унять дрожь в руках.

— Не знаю… — Сара смутилась. — Должно быть, я просто была вся в своих заботах.

С этими словами она расстегнула рубашку и приложила дочь к груди. Та быстро нашла сосок своим крошечным ротиком и, почмокав немного, затихла.

— Вот и доверяй после этого женщинам! — воскликнул Франсуа, воздев руки в комическом отчаянии. — Если у нас когда-нибудь будет еще один ребенок, я прикую тебя цепями к кровати, иначе ты снова родишь где-нибудь в лесу или на огороде.

Но, сказав это, он снова поцеловал ее, и Сара благодарно прильнула головой к его теплому плечу.

Они были в лесу дотемна — Саре надо было хоть немного восстановить силы; и только когда на небе зажглись первые звезды, а воздух стал прохладным, Франсуа сказал Саре:

— Позвольте отнести вас домой, мадам графиня. Или вы желаете почивать здесь, в этом райском уголке? Я лишь ваш покорный слуга, но я должен предупредить вас, что по утрам в этих местах выпадает холодная роса. Вы можете простудиться.

Да и ваше дитя нуждается в заботе.

— Пусть месье граф отнесет меня в наш замок, — величественно ответила Сара, и Франсуа бережно поднял ее на руки, стараясь не причинить ей боли.

Сара прижимала к себе дочь, закутанную в его замшевую верхнюю рубаху, и Франсуа нес обеих до самой фермы.

Когда Патрик и Джон увидели ребенка, который, пригревшись, спал на руках у Сары, их лица вытянулись, и Франсуа, не удержавшись, с самым серьезным видом объяснил им, что они нашли девочку в лесу. Поначалу это объяснение привело обоих юношей в еще большее замешательство, но в конце концов Патрик и Джон, выросшие на родительских фермах, разобрались, что к чему.

— Неужели все это произошло в лесу, по пути к водопаду? — спросил один.

— И так быстро? — недоверчиво добавил второй.

— Точно так! — уверил их Франсуа, любуясь ребенком. — Леди Сара даже не замедлила шага. Она у нас здорово научилась рожать!

— Надо будет рассказать матери, — удивленно проговорил Патрик. — У моей ма это продолжается часами, а когда ребенок рождается, па бывает уже так пьян, что засыпает, и ма сердится на него, что он не может увидеть малютку.

— Твой отец — просто счастливец, — отозвался Франсуа, внося свою жену в дом. Он старался не шуметь, поскольку работники уже уложили спать маленького Александра, и он даже не подозревал о том, что у него появилась сестричка.

— Как мы ее назовем? — спросила Сара, когда Франсуа уложил ее на кровать. Она выглядела совершенно измученной и даже отказалась от ужина, хотя Франсуа предложил ей разогреть то, что она приготовила накануне их безрассудной вылазки.

— Я хотел бы назвать дочь Евгенией, — признался он. — Но на английском это имя звучит не очень-то благозвучно.

— А как насчет Франсуаз? — спросила Сара, устраиваясь на мягкой перине. У нее слегка кружилась голова, но она отнесла это за счет обильной кровопотери.

— Не слишком оригинально, — заметил Франсуа, весьма, впрочем, довольный и тронутый ее выбором. — Но я хочу, чтобы и твое имя запечатлелось в нашей девочке.

В конце концов малышка получила имя Франсуаз Евгения Сара де Пеллерен; ее крестили в маленькой шелбурнской церкви в середине августа.

Заодно был окрещен по всем правилам и маленький Александр Андрэ.

К этому времени их новый дом был уже почти готов, и, хотя Сара не отходила от детей, она внимательно следила за тем, как продвигаются дела.

В октябре они уже переехали в новый дом, а старый по настоянию Сары разобрали.

В дневнике этому знаменательному событию было посвящено несколько страниц, и Чарли прочел их с улыбкой. Сара довольно подробно описывала, каким было их шале, и он понял, что за двести лет здесь почти ничего не изменилось. Дом, который построил для своей любимой Франсуа де Пеллерен, был сработан на совесть. Пусть он пережил своих хозяев, но не пережил их великой любви, зримым, осязаемым воплощением которой он являлся.

Чарли начал даже завидовать Саре и Франсуа, когда телефонный звонок отвлек его от размышлений. Сначала он не хотел брать трубку, но потом подумал, что это, должно быть, Франческа, которой не терпится поделиться с ним впечатлениями.

— Привет, Франческа, — сказал он, поднося к уху свой радиотелефон. — Ну как тебе, понравилось?

Но это была Кэрол, и Чарли на мгновение растерялся. Он не ожидал услышать ее.

— Франческа? И кто же эта женщина? — требовательно спросила Кэрол.

— Знакомая. Зачем ты звонишь? — Чарли чуть было не начал оправдываться. Кэрол застигла его врасплох, к тому же он понимал, что раз она сама позвонила ему, значит, случилось нечто серьезное.

О своем решении выйти замуж за Саймона она уже сообщила ему, а что касалось их развода, то решающее заседание суда должно было состояться только в конце мая.

— Зачем ты звонишь? — повторил он, все еще чувствуя неловкость. Это было глупо, но еще большим дураком Чарли почувствовал себя, когда подумал, способна ли вообще Кэрол ревновать его?

Или это время безвозвратно прошло?

— Я хочу тебе кое-что сказать… — проговорила Кэрол, и Чарли внезапно понял, что она чувствует еще большее смущение, чем он. На мгновение ему показалось, что он уже попадал в подобную ситуацию и знает, чем это закончится, но это ощущение исчезло так же быстро, как и появилось.

— По-моему, мы уже обо всем поговорили, — сказал он, имея в виду ее последний звонок. — И все, слава богу, уже решено. Так в чем же дело?

Его голос прозвучал почти раздраженно, и Кэрол неожиданно поняла, что Чарли вовсе не рад ее звонку, как было прежде. И все же желание поступить с ним порядочно все еще было сильно в ней, хотя Саймон прямо сказал, что она совершает глупость. По его мнению, Кэрол больше не обязана была отчитываться перед своим бывшим мужем, однако сама она придерживалась иной точки зрения. Кэрол хотела, чтобы они с Чарли оставались друзьями, а у друзей не должно быть друг от друга секретов.

— Ты уже говорила, что выходишь замуж, — нетерпеливо напомнил Чарли. — Припоминаешь?

— Я не забыла. Просто я должна сказать тебе кое-что еще…

Кэрол явно не собиралась отказываться от своего намерения выйти замуж за Саймона, и Чарли терялся в догадках, что такого важного она может ему сообщить. Но, какой бы ни была ее новость, он вовсе не был уверен, что хочет ее знать. Интимные подробности жизни Кэрол и Саймона его никак не касались.

— Ты что, заболела? — предположил он наугад.

— Не совсем, — загадочно ответила она, и Чарли неожиданно забеспокоился. Что, если с пей случилось что-нибудь ужасное? — спросил он себя, уверенный, что Саймон не сумеет позаботиться о Кэрол так, как смог бы он.

— Я беременна, — сообщила Кэрол, и Чарли успел только нащупать позади себя стул, прежде чем у него подогнулись колени. Он был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова, а Кэрол продолжала виноватым тоном:

— Я стала такая некрасивая, капризная и противная… Понимаешь, я подумала, что ты не чужой человек и должен знать… А ты как считаешь?

А Чарли не знал, благодарен ли он ей за такое известие или он ненавидит Кэрол. Наверное, в том, что он испытывал сейчас, и любви, и ненависти было поровну, но сильнее всего была жгучая обида.

— А с чего это ты решила забеременеть от Саймона? — спросил он убитым голосом. — Почему не от меня? Ведь мы с тобой прожили почти десять лет, но ты не хотела, никогда не хотела детей.

И вдруг ты выходишь замуж за шестидесятилетнего старика — и трах! — он делает тебе ребенка, а ты вроде даже рада этому. Не знаю, может, я и не могу иметь детей, но ведь мы даже ни разу не пробовали по-настоящему!

Кэрол рассмеялась.

— Не скромничай, — сказала она, вспоминая аборт, который она сделала от него задолго до того, как они оформили свои отношения. — Дело не в тебе, а во мне. Мне уже сорок, и я боюсь, что другого шанса у меня может не быть. Кроме того…

Я не знаю, как объяснить это тебе, но на этот раз я, кажется, сама хочу ребенка. Может быть, если бы я забеременела от тебя, я, возможно, тоже этого хотела бы, но… Ведь этого не случилось, не так ли, Чарли?

Но все было совсем не так просто, и Кэрол знала это. В последние годы их совместной жизни она, очевидно, уже чувствовала, что Чарли — не тот человек, который ей нужен. Когда-то им было очень хорошо вместе, но юность ушла, а Чарли остался; он стал для нее живым напоминанием о прошедших счастливых годах, но и только. Саймон в этом отношении был совсем другим. На него Кэрол при всем желании не могла смотреть как на друга давней юности, каким ей порой представлялся Чарли. Саймон был мужчиной — мудрым, сильным, надежным, чем-то напоминавшим Кэрол отца.

Именно за такого человека ей и хотелось выйти замуж и иметь от него ребенка.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я звоню вовсе не затем, чтобы сделать тебе больно, — сказала Кэрол.

— Надеюсь, — машинально откликнулся Чарли, который никак не мог переварить услышанное. — Я вот думаю… Если бы ты забеременела от меня, то мы, наверное, все еще были бы женаты…

То же самое не раз приходило в голову и Кэрол.

— Наверное, — честно призналась она. — А может быть, и нет. Я иногда думаю, что все, что с нами случилось… или не случилось, — все это неспроста, все имеет свой смысл. Это случилось, потому что не могло не случиться.

— И теперь ты счастлива? — спросил Чарли, неожиданно подумав о Саре и Франсуа и их детях.

Быть может, где-то ждала его другая Сара — женщина, которая была назначена ему судьбой с самого начала, женщина, с которой он мог бы быть счастлив… Впрочем, все это было слишком похоже на сказку, чтобы Чарли мог действительно верить в это.

— Да, мне кажется, я счастлива, — честно ответила Кэрол. — Вот если б только меня немного поменьше тошнило… Чувствуешь себя совершенной развалиной. Единственное, что меня утешает, это мысли о ребенке.

Ее слова неожиданно тронули Чарли. Он почувствовал, что ребенок действительно много для нее значит — во всяком случае, когда Кэрол говорила о своей беременности, голос ее звучал так, словно принадлежал другому человеку, а не той Кэрол, которую он когда-то знал.

— Будь осторожна и береги себя, — сказал он искренне. — Кстати, что думает по этому поводу Саймон? Закупает вагоны пеленок? Что ж, для него это шанс почувствовать себя лет на тридцать моложе…

Говорить этого, конечно, не следовало, но Чарли не сумел удержаться. Он отчаянно завидовал Саймону. Он не только увел у него жену, но и сделал ей ребенка, чего сам Чарли так и не добился. Относиться к этому спокойно было выше его сил.

— Он готов прыгать до потолка — это его собственные слова, — с гордостью ответила Кэрол. — Теперь ты знаешь все мои новости из первых рук. Ну ладно, Чарли, пойду спать. Рада, что у тебя все в порядке. Ведь я не ошибаюсь?

— Не ошибаешься, — согласился Чарли, хотя он никак не мог понять, почему это Кэрол так интересуется его делами. И потом, от кого это он мог узнать ее новости? Конечно, слухи как в Лондоне, так и в Нью-Йорке распространялись порой просто с космической скоростью, но ведь он-то, слава богу, находился далеко от обоих этих городов!

— От кого это я могу узнать про тебя здесь, в Шелбурн-Фоллс? — спросил он. — Если бы ты не позвонила, я бы так ничего и не узнал, пока не вернулся в Лондон.

— А ты собираешься в Лондон? — сразу насторожилась Кэрол. — Когда?

— Я еще не знаю… — неуверенно ответил Чарли.

Он действительно не знал. Новость, которую сообщила ему Кэрол, подействовала на него ошеломляюще, и он никак не мог прийти в себя.

— Будь осторожна, Кэрол, — снова сказал он. — Я позвоню тебе па днях.

Но он не был уверен, что исполнит свое обещание. Ему больше не о чем было просить Кэрол, не о чем умолять и не на что надеяться. Ее мужем станет другой мужчина, и она собиралась родить ребенка. Ему же предстояло устраивать свою жизнь самому. Жизнь без Кэрол… Теперь Чарли понимал это отчетливо. Когда он положил трубку, то некоторое время сидел неподвижно.

Чарли не сомневался, что это Сара помогла ему прозреть и набраться мужества. Чтение ее дневника незаметно, исподволь изменило его, сделало сильнее и решительнее, а главное — подарило ему надежду на новую жизнь.

Он все еще размышлял об этом, когда снова раздался телефонный звонок, и Чарли схватил трубку.

— Ну что еще, Кэрол? — спросил он нетерпеливо. — Ну что еще? Ты забыла сказать, что у тебя будет двойня? Или тройня?

Его голос прозвучал вовсе не так беззаботно, как ему хотелось, но это оказалась вовсе не Кэрол.

— Это я, Франческа, — сказала Франческа. — Я не вовремя?

Ее голос звучал настороженно, и Чарли аж зубами заскрипел от неловкости и досады.

— Извини, — сказал он. — Я думал, это звонит моя бывшая жена. Я только что с ней разговаривал. Кстати, я ждал твоего звонка и поэтому ей сказал: «Привет, Франческа!» А может, это и к лучшему. Она хотела сообщить мне еще одну потрясающую новость…

Чарли неожиданно поймал себя на том, что рассказывает о звонке Кэрол совершенно спокойно, даже с какой-то эмоциональной отстраненностью, словно о ком-то постороннем. Совсем не так реагировал он на предыдущий звонок своей бывшей жены. Быть может, он действительно начал выздоравливать?

— Она решила оставить своего приятеля? — поинтересовалась Франческа.

— Наоборот. Она позвонила, чтобы сказать: у нее будет от Саймона ребенок. Когда они будут сочетаться браком, Кэрол будет примерно на шестом месяце. Очень современно…

— И что ты обо всем этом думаешь? — осторожно поинтересовалась Франческа, по-видимому, ожидавшая от Чарли истерики или нервного срыва вроде того, что привел его к дверям библиотеки всего пару недель назад.

— Думаю, что в таком положении ей будет очень трудно найти свадебное платье по размеру, — отрезал Чарли. — Так что ей лучше поторопиться. Возможно, я просто ханжа, но мне не нравится, когда невеста с пузом. Кэрол следовало либо подождать с ребенком, либо поспешить с разводом… Последнее, впрочем, от нее не зависит.

Чарли чуть-чуть дразнил Франческу, которая никак не могла понять, что с ним происходит.

В какой-то момент она подумала, что с ним действительно случилась истерика, потом ей показалось, что он абсолютно спокоен, и это напугало ее еще больше. Впрочем, Чарли и сам не знал, что с ним творится.

— Я серьезно, Чарли, — выговорила она наконец. — Как ты себя чувствуешь? Может быть…

Может, тебе нужна моя помощь?

— Как я себя чувствую? — повторил Чарли. — Трудно сказать… Пожалуй, я огорчен и разочарован. Я жалею, что в свое время мы с Кэрол не завели ребенка, но если говорить честно, то мы оба не очень-то этого хотели. Я не хотел ребенка от нее, а она — от меня. Должно быть, это и было самым главным признаком того, что между нами не все благополучно, а мы этого не заметили… — Он вздохнул. — Но теперь все это в прошлом. Может быть, это прозвучит странно, но я чувствую себя свободным. Какие бы чувства я ни питал когда-то к Кэрол, все это в прошлом, и вернуть уже ничего нельзя. Я это понял. Она никогда не вернется ко мне. Она больше не принадлежит мне, и хотя мне до сих пор больно об этом думать, я чувствую, что раны затягиваются. Теперь, когда я прочел дневник Сары, мне захотелось иметь собственного ребенка… А может, в этом виновата твоя дочь. Словом, каковы бы ни были причины, я уверен, что действительно этого хочу. И знаешь еще что? — Он умолк, и Франческа затаила дыхание. Она чувствовала, что Чарли говорит искренне.

— Что? — мягко спросила она.

— Мне очень не хватает тебя! — решился Чарли. — Когда позвонила Кэрол, мне очень хотелось, чтобы это была ты. Ну а теперь что скажешь о дневнике Сары?

— Я как раз хотела тебе рассказать!.. Я проплакала над ним всю ночь. Это же ужасно — то, что с ней делал Эдвард. А все эти дети, которые умерли!.. Неужели одному человеку под силу вынести такое?! Во всяком случае — не мне.

— Я же говорил тебе, что Сара была очень мужественной и сильной женщиной, — с гордостью сказал Чарли. — Но дело не в этом. Самое главное, Франческа, это то, что теперь мы оба знаем: даже самое страшное можно преодолеть. Нам с тобой многое пришлось пережить, но теперь я уверен — мы справимся. Кстати, ты до какого места дочитала? — спросил он, вспоминая начало истории Сары.

Чарли даже завидовал Франческе, которая только-только открывала для себя эту удивительную и мудрую женщину, однако он надеялся когда-нибудь перечитать дневники Сары еще раз.

— Я сейчас читаю про то, как она плывет на корабле.

— Отлично.

Чарли и Франческа понимали друг друга с полу слова, словно они оба принадлежали к одному тайному обществу, и в другое время Чарли обязательно порадовался бы этому, но сейчас его занимала другая мысль. Она пришла ему в голову чуть ли не в тот момент, когда он впервые увидел Франческу, но только теперь он мог надеяться, что из его затеи что-нибудь выйдет.

— Как ты посмотришь, если я приглашу тебя на свидание? На настоящее свидание, Франческа. Мы закажем столик на двоих в каком-нибудь ресторане и пригласим кого-нибудь посидеть с Моник.

А можно сделать еще лучше: я отвезу ее к Глэдис — Моник там понравится.

— Я не возражаю. — Франческа ответила слишком поспешно. Ей тоже хотелось сделать что-нибудь приятное Чарли в благодарность за его доверие, за то, что он дал ей прочесть дневник Сары. — Когда?

— В субботу сможешь? Если, конечно, ты не занята. — Его голос звучал удивленно и радостно — очевидно, он все-таки не надеялся, что Франческа согласится.

— Хорошо, в субботу, — согласилась она.

— Я заеду за тобой в восемь, — пообещал Чарли. — А ты постарайся прочесть побольше — я захвачу для тебя следующую тетрадь.

Они попрощались, и Чарли первым повесил трубку. Сегодняшний день был очень длинным и не самым легким: Сара родила второго ребенка, Кэрол собиралась родить первого, а он назначил свидание Франческе. И при мысли об этом Чарли захотелось пройтись колесом и запеть во все горло.