Арена Воронин Дмитрий
— Красиво как… — вздохнула Лика, опираясь на палки. — Как в сказке.
Михаил остановился рядом с девушкой, поправил тяжелый рюкзак и шумно выдохнул. Хотя он и считал себя вполне физически развитым, но пятичасовой марш на лыжах по сугробам порядком его измотал. А больше всего раздражало то, что хрупкая на вид, невысокая и изящная Лика выглядела почти такой же свежей, как перед самым выходом. Даже свежее — тогда все они были сонными, слега помятыми — вставать пришлось рано, да и ночью-то мало кто толком поспал.
— Красиво, — согласился он.
— Знаешь… обидно, что нам сейчас не до этой красоты. — Она протянула палку и дотронулась до кончика ветки, чуть качнув ее. Огромный белый пласт с шорохом рухнул вниз, поднимая в воздух искрящуюся снежную пыль, освобожденная от тяжести ветвь рванулась ввысь и закачалась, будто бы радуясь обретенной свободе. — Так было бы хорошо просто погулять по такому лесу. Никуда не торопясь, не стремясь кого-нибудь пристрелить. Просто гулять… воздухом дышать.
— Было бы хорошо, — серьезно кивнул Михаил и подумал, что было бы еще лучше, если при этом километров на …дцать в округе не будет ни одной живой души. Кроме него и Лики.
То ли она почувствовала эту не высказанную мысль, то ли сама думала о чем-то подобном — об этом Михаил, правда, не смел и мечтать, — но она вдруг улыбнулась и положила руку в теплой пушистой варежке на его локоть.
— Может быть, позже… у моих родителей дача в Подмосковье, там бесподобные лыжные трассы. Приглашаю.
Михаил смотрел на девушку и не мог оторвать взгляда. Она была бесподобно хороша, белый комбинезон сидел на ней как влитой, подчеркивая все достоинства изящной фигуры, с чьей-то точки зрения, возможно, излишне мускулистой, но на вкус Михаила — просто идеальной.
— Спасибо… — выдавил он. Слова прозвучали хрипло и как-то вымученно. Вообще, когда Лика обращалась к нему, Михаилу удавалось отвечать только односложно, поскольку горло моментально перехватывало спазмом.
С женщинами Михаилу фатально не везло. Сам он, посмеиваясь, говорил, что его вкус не соответствует его возможностям. Прежде всего финансовым. Девочки с внешностью фотомоделей, которые всегда привлекали его, как, впрочем, и большинство нормальных мужиков, обычно оказывались ему не по карману. Эти девочки, с готовностью нырявшие в постель к обладателям тугих бумажников, на Мишу с его более чем скромной оперской зарплатой, позапрошлогодней пыжиковой шапкой и костюмом, что был использован еще для первой фотографии на паспорт, даже не смотрели. А если и смотрели, то этот первый взгляд часто оказывался и последним. Пару раз он встречал «девушку мечты», но дальше двух-трех-пяти свиданий дело, как правило, не шло. Причем далеко не всегда по инициативе длинноногих красоток.
Ко всем своим явно завышенным требованиям к внешности потенциальной кандидатки в жены, Миша еще хотел получить умного собеседника. Приятели не раз пытались вразумить его, объясняя, что природа — дама справедливая, и дает всем достоинств понемногу. Кому-то ноги с бюстом, кому-то мозги с языком. И то, что его очередная пассия в своей жизни помимо глянцевых журналов прочитала только одну книгу — букварь, — это не фатальное невезение, а банальная закономерность.
Разумеется, все это было шуткой. Это понимали все — и приятели, и сам Михаил, и даже те самые пассии, случись им услышать такое в общем-то нелицеприятное заключение. Печально было другое — умницы, коих природа щедро оделила и внешними достоинствами, очень быстро приходили к выводу, что связывать жизнь с рядовым опером — бесперспективно. А он в очередной раз оставался на бобах.
Несмотря на этот хронический неуспех у красивых куколок, менять свои вкусы он не собирался — в человеке все должно быть прекрасно, в том числе и его спутница жизни. А уж если не судьба… ну, в холостяцкой жизни есть свои плюсы, хоть бы и немного.
И вот теперь он был поражен в самое сердце. Мало того, что в жизни эта Анжелика оказалась еще очаровательнее, чем на фотографии, так она была ко всему этому явно умной, не распущенной, не слабачкой, и… и ему казалось, что смотрела она на него очень многообещающе. Поэтому в присутствии девушки он робел, от каждого брошенного на него взгляда самым натуральным образом млел и строил призрачные замки (исключительно с двумя жильцами), которые могли в любой момент рухнуть. Ему на голову.
Все его метания Анжелика видела, как на ладони. И несмотря на то, что знакомство состоялось всего лишь чуть более полутора суток назад, она иногда ловила себя на мысли, что понимает этого серьезного мужчину так, как будто бы знает его долгие годы. Это было опасно… это здорово пахло браком. Не то чтобы она была категорически против замужества, но… но нельзя же вот так сразу, без подготовки. И все-таки девушка с легким испугом осознавала, что если он предложит… она скажет «да» еще до того, как осмыслит предложение. Это ее пугало.
— Ну, вперед? — вздохнула она, убирая руку с его плеча и чувствуя, что делать этого ей совсем не хочется.
Их машину вел Петр — и потому, что не хотел доверять свою «деточку» другому водителю, и потому, что был отменным водителем. Женька, пару раз порывавшийся сменить Бориса, получил в лоб вопрос, хорошо ли он умеет держать руль, и увял, уступив право порулить Трошину. В общем, когда прибыли на место, наиболее бодрыми оказались как раз Лика, мирно проспавшая почти всю дорогу, да и сам Михаил. Одинцов изображал бодрячка, но по нему было видно, что он еще не вполне отошел от смертельной раны — что толку, что от нее остался лишь свежий шрам, тело упорно желало считать себя дохлым. А Лигов вообще не спал — не потому, что ему это было не нужно, хотя биология его организма и была в корне отличающейся от земной, отдых ему требовался ничуть не в меньшей степени. Просто, кроме него, никто не мог разобраться в показаниях, выдаваемых на экран прибора, помимо прочего исполняющего функции целеуказателя. Вот Дан и провел всю дорогу на переднем сиденье джипа, давая указания сначала Борьке, а потом и капитану, куда именно ехать и когда сворачивать.
Покинув шоссе, они еще с час петляли, едва разбирая дорогу в темноте, по узким проселочным дорогам. Два раза джип садился в снег так, что вытаскивать его приходилось лебедкой, да еще с активным участием всех не спящих членов команды — в этих местах машины ездили редко. Но в конечном счете с первыми лучами солнца они были уже у цели.
Машины пришлось бросить — далее путь пролегал исключительно по бездорожью.
— Нам бы сейчас «Буран», — вздохнул Трошин, с тоской переводя взгляд с окружающих их сугробов на широкие охотничьи лыжи и обратно. — Четыре. Мы бы живо до места домчали бы.
— Ага, или вертолет.
— Это неправильное решение, — влез Лигов, пытаясь объяснить спутникам вещи, в объяснении не нуждающиеся. — Если воин услышит нас до того, как я смогу блокировать управление его десантного модуля, он просто улетит. И поиски можно начинать сначала. Вероятность того, что нам снова удастся его запеленговать, не слишком высока. По сути, Саарт проявил неосторожность, позволив своим клонам выходить на связь до выполнения задания. Он себя демаскировал… и второй раз такую ошибку не повторит.
В ответ Трошин лишь пожал плечами. Все это уже было заранее обсуждено, решение, хотя и неприятное, было принято — поэтому теперь им и предстояло тащиться один бог знает сколько километров по целине. Да еще волочь на спине груз оружия, запас продуктов и аппаратуру Дана. Кстати, аппаратура землян порядком разочаровала — все предполагали увидеть перед собой диковинные миниатюрные приборчики, а на поверку оказалось, что установка для блокирования аппаратуры десантного модуля громоздкая, вся состоит из каких-то острых углов и похожа на результат деятельности какого-то самоделкина. Теперь этот агрегат, разделенный на несколько частей, оттягивал рюкзаки мужчин, неспешно пробирающихся меж деревьев к одному Лигову ведомой цели.
Разумеется, основная тяжесть легла именно на плечи мужчин. И разумеется, Лика возмутилась такой дискриминации — правда, никто ее слушать не стал. Трудностей хватало и без рюкзака за плечами. Один лишь Борис, охотник со стажем, чувствовал себя в этих сугробах легко и свободно, чего никак нельзя было сказать об остальных. И все-таки постепенно они продвигались к цели.
Весь вчерашний день был посвящен подготовке к полномасштабному наступлению. Местоположение десантного модуля прибор Лигова засек с точностью до нескольких метров. Правда, никаких мыслей о том, что они будут делать, когда доберутся до места, не было — максимум, что мог предложить Дан, это обездвижить модуль. И на этом все.
— С вашим оружием броню капсулы не пробить, — уверенно сообщил Дан, когда наутро окончательно очнулся от спячки. Сон, или медитация… в общем, то состояние, в котором он пребывал долгие часы, явно пошло ему на пользу. Вялость исчезла, он снова стал собранным, энергичным. Вот только фатализм, сквозивший в его речи и раньше, никуда не делся.
— А если его взорвать? — поинтересовался Малой. — Заложим десяток килограммов пластита… с этим можно небоскреб на воздух поднять.
— Небоскреб, пожалуй, можно, — согласно кивнул Дан. — А вот капсулу… Вы поймите, юноша, этот аппарат создан по стандартам, разработанным для боевых десантных модулей. К механическим повреждениям он устойчив почти абсолютно, разве что атомной бомбой. У вас ее, случайно, нет?
— Совершенно случайно, — серьезно, без тени улыбки, ответил Евгений. — Если бы я мог попасть в лабораторию «Арены», хотя бы на пару-тройку часов, что-нибудь подобное соорудил бы. Ну, не столь экологически грязное, но не менее мощное. Но соваться в «Арену» сейчас нельзя.
— Вот именно… так что я не представляю, что мы будем делать с саартом. Дело в том, что Служба не имеет права принимать решение на ликвидацию инопланетного представителя без согласования с Центром. Даже в том случае, когда он явно и нагло попирает основополагающие законы. Мы подаем заключение и рекомендации, далее в дело вступают совсем другие силы, которые и принимают окончательное решение. Все, что у нас есть, это оборудование для поимки, не более — а вызвать помощь из Центра я, как вы понимаете, не могу.
— Ваша база… та, основная — она была единственной?
— В России — да. Есть еще две, но… я не могу с ними связаться. Коды и аппаратура для связи имелись только на главной базе, а там, думаю, сейчас не уцелело ничего.
— Непредусмотрительно, однако, — презрительно скривился Борис.
— Возможно, но поймите и нас. Сторожу маленького магазинчика не выдается на дежурство пулемет, спутниковый передатчик и два танка в поддержку. Всегда считалось, что Земля — захолустье, где никогда ничего серьезного не происходит. Я уже рассказывал Александру, события здесь случаются редко. В основном — рутина, наблюдение, анализ, выявление тенденций, сухие рапорты. Или вы думаете, что наша жизнь сильно отличается от вашей? Экзотики только больше, да и то лишь с вашей точки зрения. Никто не предполагал, что на планету прибудет десант Саарта.
— А эти ваши спутники? Вы же говорили, что спутник имеет атакующие средства?
— Имеет, но он нам не подчиняется. Мы можем только получать с него данные, которые он сочтет нужным сообщить — и не более. Для пеленгации саарта я пользовался системой наблюдения спутника, но отдать приказ ему я не могу.
— А он в принципе сможет справиться с саартом?
— В принципе он может вашу Луну на куски разнести, если его… мозг сочтет это совершенно необходимым. Но решения он принимает сам.
В общем, выдвигаться пришлось без плана действий. Но что-то делать было все равно надо, поскольку нападений воин-саарт не прекратит. По крайней мере до той поры, пока не погибнет сам или не получит «отбой» от своего нанимателя. И теперь восемь человек месили лыжами снег — хуже всего приходилось, разумеется, Дану, который не отличался мощным телосложением, не имел должной физической подготовки и, кроме того, совершенно не умел ходить на лыжах. Поэтому то расстояние, которое можно было бы преодолеть за пару часов, шли уже все пять.
Как бы там ни было, но все уже порядком устали. Белые комбинезоны — Борис, недолго думая, поснимал их с трупов, которым бронекостюмы были уже не нужны, и, немного поломавшись, все в них облачились — хорошо держали температурный баланс, в них было и не жарко, и не холодно — самое то. Но нервотрепка последних дней, сон урывками — все это давало о себе знать.
Наконец Лигов остановил отряд — судя по его приборам, до цели оставалось не более километра.
— Теперь следует двигаться особенно осторожно.
— А как он вообще нас до сих пор не засек? — спросил Александр, ловя себя на том, что говорит шепотом.
— Пока я вас прикрывал, — ответил Лигов, доставая из рюкзака очередную техническую диковинку. Как и большинство других предметов из его инвентаря, прибор был на вид старенький, порядком потертый. — Эта штука создает помехи активным системам наблюдения. Но теперь мы достаточно близко, и саарт, если он принял все меры предосторожности, может нас увидеть или услышать.
— И что делать?
— Дальше должен пойти кто-то один. Индивидуальная защитная система у меня, к сожалению, в единственном числе, и ее ресурс очень ограничен. Энергопакета хватит максимум на полтора часа.
С этими словами он, расстелив на снегу что-то вроде тонкого одеяла, выложил на него угловатую железку. Повинуясь команде, остальные тоже извлекли из рюкзаков части устройства-подавителя. Предполагалось, что, будучи включенным, оно сможет подавить всю электронику посадочной капсулы. Собирая прибор, Лигов попутно объяснял его происхождение — может быть, просто чтобы чем-то занять язык.
— Эти штуки были изобретены давно, еще в эпоху глобальных войн. Поле подавителя просто останавливает действие любых электронных схем, в том числе даже биоэлектронных. При этом их не разрушая — идеальный вариант «чистого» оружия. Но в бою толку от него оказалось до смешного мало — радиус действия поля составляет всего около двадцати метров, поэтому сбить им, к примеру, боевой корабль попросту невозможно. Одно время пытались устанавливать подавитель на торпеды — считалось, что если торпеда присосется к небольшому кораблю… в вашей литературе часто встречается термин «истребитель», это что-то похожее… так вот, присосется и блокирует работу всех систем истребителя, сделав его беззащитным. В общем, из этого ничего хорошего тоже не получилось — эти приборы очень хрупкие, да и к тому же защитные поля истребителей часто разрушали торпеды, вместе с начинкой, разумеется. Так что приборы эти постепенно перешли к нам и… ну, у вас это называется полицией, или милицией. Теперь об индивидуальной защитной системе. Ею пользовались в свое время игги, их изобретение. Дает абсолютную невидимость для всех активных систем слежения и в определенной степени для пассивных. Пользуясь вашей терминологией, затрудняет обнаружение объекта в видимой части спектра, исключает — во всех других. Почти полностью гасит звуки.
— Мы имели дело с иггами… почему они не пользовались этой штукой на Арене?
— Во-первых, использование этого прибора на Арене запрещено, поскольку оно дает владельцу слишком большие преимущества. А во-вторых, игги отказались от них еще четыре тысячи лет назад, поле разрушающе действует на их мозг.
— Во как… а на наш? — с легкой ноткой беспокойства спросила Анжелика.
Некоторое время Дан молчал, затем неохотно сказал:
— На ваш тоже. Не столь сильно и с другими проявлениями, но… но все равно нет другого выхода. Стоит кому-то из нас появиться в пределах прямой видимости от модуля, и нас засекут. А дальше — саарт либо атакует, либо улетит. Скорее всего улетит, они предпочитают лично не участвовать в боях, даже в случаях, когда угроза незначительна, для этого есть клоны. Но и в этом случае он наверняка даст пару залпов — от нас и мокрого места не останется.
— Дан, чем конкретно грозит нам применение этой защиты? — Александр хмурился, ему ничуть не улыбалось подвергать себя или кого-либо из Команды опасности. К примкнувшим к ним товарищам это относилось в той же степени.
— Одноразовое использование — ничем серьезным, — спокойно ответил Лигов. То ли это и в самом деле было так, то ли коротышка заранее подготовил ответ, и теперь в его голосе и выражении лица фальшь отсутствовала. — Сильные головные боли на несколько часов, может быть, тошнота… в общем, симптомы похожи на сотрясение мозга. Но вот использовать его более одного раза в полгода я бы не рекомендовал.
Он поставил последний блок. Теперь подавитель был полностью собран — довольно безобразная конструкция, неудобная и тяжелая.
— Один из вас должен взять прибор, доставить его прямо к десантному модулю саарта, установить вплотную к корпусу и нажать вот эту кнопку. Желательно поставить прибор со стороны, противоположной люку. После этого покинуть двадцатиметровую зону действия подавителя и вызвать остальных. И следить за люком, воин может попытаться выбраться из капсулы и уничтожить прибор.
— Я пойду, — одновременно протянули к громоздкой конструкции руки Борис и Александр. Затем взглянули друг на друга и так же хором рявкнули: — Нет, я!
Анжелика прыснула со смеху. Михаил тоже чуть улыбнулся.
— Если вас интересует мое мнение, то идти должен Борис, — заметил Петр, опираясь на палки и тяжело дыша. Он все еще никак не мог перестроиться с кабинетной работы на хождение по лесу. В подтверждение своего мнения он кивнул в сторону лыж — с этими оглоблями Борис явно лучше справляется.
— Борис пер самый тяжелый груз, он устал, — заявил Александр, рюкзак которого был, пожалуй, ничуть не легче, чем у товарища.
— Я тебя еще на горбу нести могу, кэп, — фыркнул Круглов, распрямляя плечи. — И потом, я и в самом деле лучше вас всех на лыжах хожу.
Все взгляды тут же переметнулись в сторону Дана. В конце концов, его техника, пусть он и решает.
— Мне кажется, капитан должен остаться с Командой, — заявил тот в ответ на немой вопрос спутников.
— Ну ладно, — сдался Саша. — Винтовку оставишь, возьми автомат. Он короткий, сподручнее будет.
— Добро…
Борис навьючил на спину мешок с подавителем, поморщился, снял его и принялся обматывать угловатую железку одеялом, на котором происходила сборка. Затем снова уложил прибор в рюкзак, сунул руки в лямки, попрыгал.
— Жить можно…
Дан прицепил к поясу бронекостюма небольшую серебристого цвета овальную коробочку с двумя выступами.
— Смотри, вот этот включает защитное поле, он же выключает. Этот верньер регулирует радиус защитного поля, сейчас он стоит на полтора метра, значит, поле будет сферой трехметрового диаметра. Саарт может тебя обнаружить в видимом диапазоне, но только если будет следить за окрестностями сам, бортовому компьютеру модуля эта защита не по зубам. Отключить поле тебе можно только после того, как заработает подавитель… впрочем, в радиусе действия подавителя защита все равно работать, разумеется, не будет. И еще, я не знаю, какие системы вооружений установлены на модуле, поэтому не геройствуй. Против даже самой легкой стационарной лучевой установки этот костюм не продержится и мгновения. Тут нужно что-то вроде вашего тяжелого доспеха «Робокоп»…
— Ты слышал об этой разработке? — удивился Александр. — Неужели ты интересуешься событиями на Арене?
Лигов вздохнул и посмотрел на Сашу, как на тяжелобольного.
— Александр, весь обитаемый космос очень интересуется всем, что происходит на Арене. И при этом абсолютному большинству глубоко наплевать, что именно является предметом Спора. Это же своего рода спортивное состязание, повод для ставок. С каждой Арены организуются репортажи на все планеты Ассамблеи…
Рация заработала спустя примерно час.
— Все готово. Чуть было мимо не прошел. Идите по моим следам… куда лезешь, скотина! — В динамике раздалась короткая автоматная очередь. — Пытался в дверь высунуться…
Оставшийся до капсулы километр отряд преодолел в фантастически короткое время. Найти дорогу было несложно — Борис оставил за собой ясно видимую лыжню, так что нужда в приборе Лигова, дающем направление и расстояние, отпала. Прошло не более пятнадцати минут, и все, в том числе напрочь сорвавший дыхание Петр и шатающийся от усталости Дан, лежали за кустами на опушке леса. Вернее, на границе довольно густой лесной поросли и обширной поляны.
В центре поляны стояла сложная конструкция, имеющая отдаленное сходство с трамвайным вагоном. Она была снежно-белого цвета, почти полностью сливаясь с окружающей местностью. Отсюда было видно, что в «хвостовой», чуть более узкой части имеется большой люк. Видимо, подавитель располагался с другой стороны, у «носа» модуля.
— Ну, что мы будем делать теперь? — спросил Борис.
— От…ды…шим…ся… — прохрипел Петр. — Я, блин, кабинетный… работник… мать вашу, а не мастер… спорта в беге с препятствиями. Щас сдохну…
— Терпи, казак, — усмехнулся Александр. — Дан, как ты думаешь, почему он не пытается выбраться?
— Он трус.
— Воин? Трус? Не понимаю…
— По вашим понятиям, саарт самый настоящий трус. Он смертельно боится за свою жизнь. Поймите, во всех операциях саарта участвуют исключительно клоны. Он никогда не выходит из капсулы, кроме совершенно экстраординарных случаев. Конечно, его скафандр успешно отразит пули, но… он побоится рисковать. Тем более применение подавителя подразумевает, что до него добрался кто-то из Службы планетарной безопасности, поэтому он вполне может счесть, что одним пулевым оружием дело может и не ограничиться. А за стенками модуля ему практически ничего не угрожает. Скорее всего сейчас он готовит очередного клона, чтобы тот вышел и отключил подавитель. Но на это требуется время.
— Сколько?
— Примерно два часа. Хотя это лишь предположение, более точных данных нет. В основном — по косвенным признакам…
— Значит, если он приступил к клонированию сразу, время у нас еще есть.
— Я бы не стал на это рассчитывать, — покачал головой Лигов. — Наши сведения слишком неточны. К тому же в модуле может находиться клон, а то и два… в качестве охраны.
Борис отдал Саше автомат и снова взял снайперскую винтовку. Рядом, пристроив свою СВ-99 на торчащем из-под снега пне, занял позицию Евгений.
Прошло еще около десяти минут, когда крышка люка вдруг беззвучно поехала вверх.
— Внимание, — прошипел Борис.
На снег спрыгнула уже знакомая фигура в белом. Синхронно щелкнули винтовки — фигура дернулась и неловко рухнула в снег. В оптический прицел было видно, что под телом расползается оранжевого цвета лужа.
— Готов, — констатировал Александр.
Крышка люка столь же плавно пошла вниз.
— Значит, под руками у саарта бы только один клон, — заметил Лигов. — Но это нам, вообще говоря, ничего не дает. Только отсрочку. Теперь настала пора решать, что делать дальше. Сидеть здесь вечно мы не можем. Чем больше я думаю над этим, тем больше мне кажется, что все это было затеяно зря. Связи с Центром у меня нет. Доложить о пленении саарта я не могу. Выкурить его оттуда мы тоже не можем.
— Пат.
— Что? А, да… вот именно. Кстати, вы знаете, что ваши шахматы получили в Ассамблее определенную популярность?
— Неужели?
— Когда воцаряется мир, приходит скука. Поэтому в Ассамблее уделяют немалое внимание поиску… развлечений, я бы сказал. Конечно, есть немало таких, кому скучать некогда, но и они иногда отдыхают. Поэтому на разных планетах с разумной жизнью ищется нечто, что может скрасить досуг. Конечно, шахматы относительно просты, но имеют немало поклонников.
— Это шахматы-то просты? — скептически усмехнулся Трошин, который сам никогда толком в шахматы не играл, считая их чем-то совершенно недоступным собственному пониманию. И всегда отчаянно завидовал тем, кто умел просчитывать партию на многие ходы вперед.
— Разумеется. Бессы, к примеру, разработали стратегическую игру… скажем так, представьте себе шахматы, утройте количество фигур с соответствующим увеличением игрового поля, потом переведите его в трехмерное пространство и добавьте фактор времени.
— Э-э… а это как?
— У вас в шахматах каждая фигура бьет фигуру противника на личном, так сказать, контакте. В описываемой мной игре есть ряд фигур, которые могут наносить удары на расстоянии, но при этом выпускаемый ими «снаряд» имеет ограниченную скорость движения и достигает цели спустя определенное время. То есть задача игрока — заставить противника оказаться в требуемом секторе игрового поля в нужное время. Тактом ранее — противник заметит угрозу и покинет опасный сектор, тактом позже — и выстрел пропадет впустую.
— Звучит довольно сложно…
— Одна партия может тянуться годами.
— Мда-а… Ну а что мы будем делать?
— Есть у меня одна идея. — Александр запустил руку в рюкзак и извлек из него видеокамеру. Она проделала вместе с ним долгий путь, и теперь настала пора пустить ее в дело. В конце концов не зря же он тащил эту тяжесть по сугробам.
— Бесполезно, — сочувственно сообщил Лигов. — Луч слишком слабый, даже броню не пробьет. Я уже не говорю о том, что применение лазера вам по-прежнему запрещено.
Борис поймал себя на том, что почти не дышит, прижавшись глазом к окуляру оптического прицела винтовки. Он не видел, но каким-то шестым чувством ощущал, что Малой тоже находится в напряжении, готовый в любой момент поддержать капитана огнем. Перекрестие прицела ни на мгновение не отходило от люка. Впрочем, тот пока и не думал открываться. То ли саарт не завершил создание очередного клона, то ли счел, что выпускать его на убой бессмысленно, но модуль выглядел совершенно мертвым. Александр шел к нему прогулочным шагом, спокойно и не торопясь. Правда, руки держал за спиной.
Оказавшись у самого борта модуля, он извлек видеокамеру из чехла, достал из кармана приготовленный заранее прочный капроновый шнур. Потребовалось совсем немного времени, чтобы плотно примотать камеру к какой-то выступающей детали конструкции модуля — объектив смотрел в небо, а один из витков веревки удерживал кнопку включения камеры в нажатом положении. Разумеется, никакого лазерного луча этот разработанный Евгением агрегат из себя не исторг — поле подавителя работало исправно, гася любую электронную активность. Убедившись, что все сделано именно так, как и задумывалось, столь же неспешно он отправился обратно к лесу.
— Все готово…
— Вы рискуете, Александр. Если ваше предположение не подтвердится, мы упустим саарта.
— Мы и так его, по сути, упустили. Он там в тепле, в уюте, может сидеть еще год, а нам здесь долго не выдержать. Сколько можно его сторожить…
— Вы строите все ваши расчеты на моих словах и с теми представлениями о психологии саарта, которые из этих слов почерпнули. Не слишком ли мало? А если он откроет огонь?
— Просто логика, и дело даже не в психологии. Животное поймали в плен. Появилась возможность сбежать. Думаю, он воспользуется этой возможностью рефлекторно, может быть, даже не попытавшись выстрелить. В любом варианте лучше подстраховаться — вам следует убраться из зоны досягаемости его орудий, а тому, кто останется здесь, воспользоваться услугами вашей защитной системы. Сколько там осталось ресурса? Минут двадцать, полчаса… хватит с головой.
Дан поднял руки в знак примирения.
— Ладно, не буду спорить. Тем более что идея и в самом деле может сработать.
Он некоторое время колдовал со своими приборами, затем сообщил:
— Спутник будет прямо над нами через три часа. Это самое походящее время. Значит, где-то часа через два с половиной надо отсюда уходить. Кстати, Александр, это и вас касается. Не стоит находиться близко от этого места, когда… все это начнется. Если начнется, конечно.
Часы тянулись медленно, народ откровенно скучал. Один раз саарт вновь сделал попытку выпустить наружу клона — тому даже удалось уберечься от первого выстрела. Впрочем, на этом везение и закончилось — автоматная очередь бросила его в снег, а когда клон, оглушенный и, возможно, травмированный, шатаясь, поднялся на ноги, Борис добил его одним-единственным выстрелом.
Наконец Лигов дал сигнал, что пора уходить. Все дружно двинулись в лес, на позиции остался один Александр. Он забрал у Бориса снайперскую винтовку, а автомат закинул за спину. Тем более Борису сейчас было не до оружия — наступила ответная реакция от применения защитного поля, Борька шатался, готовый в любую минуту свалиться в обморок от жуткой, раздирающей мозги головной боли. Михаил и Геннадий буквально тащили его на себе, во всяком случае, переставлять ноги самостоятельно он почти не мог. И лекарское искусство Дана в данном случае не помогало — он мог затянуть рваную рану, но лечить раненый мозг было не в его силах.
Томительно щелкали секунды…
Наконец время подошло. Он щелкнул переключателем защитного поля и, покинув свое лежбище, сместился на несколько десятков метров в сторону. Здесь местечко было не таким удобным, но значения это уже не имело. Через несколько секунд станет ясно, прав он был в своих предположениях или ошибался. Если прав — все будет кончено, если нет… тогда все только начинается. Он приник к прицелу. Перекрестие легло на черный агрегат, прислонившийся к носовой посадочной опоре модуля. Палец медленно потянул за спусковой крючок.
Выстрел был почти неслышным, только щелкнул ударник да раздался легкий хлопок. От подавителя ударил в сторону фонтан искр. Александр загнал в патронник следующий патрон и замер. Похоже было, что прибор выдержал попадание пули, во всяком случае, поведение саарта — в смысле, его десантного модуля — ничуть не изменилось. Выждав минуту и стараясь не думать, что каждая эта минута будет стоить потом получаса дикой головной боли, он прицелился снова.
Все последующие события зафиксировались в памяти в виде отдельных мгновений, как будто бы снятая кинокамерой пленка была разрезана на множество отдельных кусков. Причем истинную последовательность этих мгновений он сумел восстановить только позже, когда все уже закончилось.
Стоп-кадр. Хлопок и фонтан искр, выбитый пулей из корпуса подавителя…
Стоп-кадр. Ослепительная вспышка, превратившая тонкий прибор в несколько раскиданных по снегу обломков.
Стоп-кадр. Из-под корпуса десантного модуля вырывается рубиновый импульс — поле исчезло, и тут же сработал лазер примотанной к корпусу видеокамеры. Вряд ли саарт заметил этот лучик.
Стоп-кадр. Каплевидный нарост в носовой части модуля разворачивается и выплевывает струю огня. Вряд ли это что-то вроде боевого лазера, саарт должен понимать, что применение высокотехнологического оружия в зоне действия «Закона изоляции» может ему выйти боком.
Стоп-кадр. Деревья в том месте, где еще недавно располагались Александр и его товарищи, превратились в столб пламени, во все стороны полетели куски горящей древесины. Эффект можно было сравнить с действием крупнокалиберного снаряда, с добавлением изрядной доли напалма. Вряд ли такую технологию наблюдательный спутник сочтет запретной, у людей бывают игрушки и покруче.
Стоп-кадр. Еще один рубиновый импульс.
Стоп-кадр. Модуль отрывается от земли, тихо, не так, как отрывался бы вертолет или реактивный транспорт — даже снег почти не шелохнется…
Стоп-кадр. Модуль уже в воздухе, он начал разворот, и теперь с того места, где залег Александр, не видно очередной рубиновой вспышки. Но она наверняка блеснула, он в этом уверен.
Стоп-кадр. Еще один залп — то ли наблюдательная система саарта сумела вычислить стрелка, то ли воин лупит по площади, без прицела, просто обеспечивая огневое прикрытие собственному отходу.
Стоп-кадр. Над Трошиным завис ствол срубленного взрывом дерева. Эта здоровенная чушка медленно, словно бы нехотя, падает прямо на него. А там, наверху, из объектива видеокамеры вырывается очередной лучик.
Стоп-кадр. Последний. Ослепительный луч, пришедший откуда-то сверху, пронзает зависший на высоте сотни метров модуль, в мгновение ока превращая его в облако плазмы и разлетающихся во все стороны мелких обломков.
Больше Александр ничего не запомнил.
Когда его вытащили из-под рухнувшего прямо на него дерева, Саша уже едва дышал. Бронекостюм, сумев спасти его от ожогов и рваных ран, не уберег от множественных переломов. Лика разрыдалась, как сопливая девчонка, а Лигов скрипя зубами приступил к «ремонту». К тому времени, как он закончил, стало ясно, что Трошин будет жить — сам же Лигов, пробормотав что-то вроде «как же вы мне надоели», снова потерял сознание.
К дороге, где дожидались брошенные машины, добирались очень долго — приходилось переть на себе два бесчувственных тела. Борис, шатаясь, морщась от чудовищной боли и проклиная все на свете, тащился сам, едва переставляя ноги. Когда стало совсем темно, Михаил предложил ночевку — все равно белые комбинезоны вполне позволяли спать прямо в снегу, не боясь замерзнуть, к тому же все выбились из сил. Лика шаталась ничуть не меньше измученного Круглова, Трошин все еще не приходил в сознание, а Петр вообще готов был свалиться в любую минуту и больше не встать. Поэтому предложение нашло живой отклик в сердцах масс, и массы эти приступили к реализации предложенного плана немедленно — то есть рухнули прямо в снег, кто где стоял. Кое-кто даже не снимая лыж — только натянули на головы капюшоны бронекостюмов да укутали лица шарфами — чтобы не отморозить носы.
Первым, как ни странно, проснулся Александр — от раздирающей голову боли. Никакое, даже самое чудовищное похмелье не могло сравниться с этой пыткой. Некоторое время он лежал, гадая, почему вокруг так темно, и только потом, сквозь ткань шарфа, разглядел мерцающие на небе звезды. Отрывочные воспоминания постепенно, как сложная мозаика, складывались в единую картину происшедшего. Все-таки он оказался прав, спутник наблюдения не смог смириться со столь наглым и вызывающим применением лазерного оружия в прямое нарушение «Закона изоляции». И принял адекватные меры, уничтожив нарушителя.
Он непослушными руками стянул с себя шарф, укрывавший лицо, и огляделся. Люди лежали вповалку, утопая в снегу, как в самой лучшей пуховой перине. Саша, пристроив шарф на место, устало закрыл глаза. Все тело ныло, как будто по нему проехался трактор, голова раскалывалась на части, и он знал, что вряд ли сможет заснуть. Но просто закрыть глаза — уже это было огромным счастьем. Закрыть глаза — и не двигаться, не двигаться, не двигаться…
Второй раз он очнулся много позже, когда первые лучи солнца уже начали пробиваться сквозь ветви деревьев, а заодно и сквозь тонкую шерсть шарфа. Краем глаза заметил движение, вновь стянул с лица ткань. Осторожно, морщась от боли, сел, голова почти прошла, но тело ломило по-прежнему. Вспомнил один из стоп-кадров, тот, где над ним зависло падающее дерево. «Видимо, оно все-таки упало», — подумал Трошин и вздохнул. Не иначе как Лигов постарался… Теперь он очень хорошо понимал, что чувствовал после этого лечения Одинцов. С другой стороны, лучше скрипеть зубами от боли, чем вообще ничем не скрипеть.
Постепенно поднялись все. Теперь можно было двигаться дальше. Сон на снегу оказался на удивление целебным, даже измученный Борис выглядел неплохо, а остальные и вовсе посвежели. Лигов, по своему обыкновению бормоча ругательства на незнакомом языке, поднялся, пошатываясь, затем снова сел в сугроб. И только когда все, наскоро перекусив предусмотрительно захваченными с собой «сникерсами», были готовы двигаться дальше, кряхтя принял вертикальное положение и на заплетающихся ногах двинулся вслед за людьми.
Поздним вечером, когда вся команда уютно расположилась на даче Борькиного приятеля, когда в камине весело трещали дрова, а на столе стояло достаточно закуски, чтобы удовлетворить даже совершенно безразмерный аппетит Петра, приступили к разбору полетов. Было решено, что Саша сделал глупость — стрелять надо было с гораздо большей дистанции, поскольку оптика позволяла, и после этого драпать как можно быстрее. Также было решено, что капитан — умница, поскольку его идея сработала и саарт больше не представляет угрозы. И еще мужчины, при молчаливом попустительстве Лики, пытались решить — что теперь. Теперь, когда угроза со стороны саарта сошла на нет, следовало выяснить, кто за всем этим стоит.
— Все-таки за этим определенно стоит Штерн, — мрачно заявил Борис. — Все на него показывает. Одного не могу понять, зачем оно ему надо? Зачем? И вообще, все-таки в его поведении много странного. По сути, мы до сих пор не имеем ни малейшего представления, кто он такой.
— Разве вы этого не знаете? — удивленно поднял на Бориса глаза Лигов. — Странно…
Рука Александра замерла над куском колбасы.
— Чего это мы еще не знаем?
Лигов несколько мгновений переводил взгляд с Саши на Бориса, Евгения и обратно. Затем с легкой заминкой пробормотал:
— Ну… я думал, вы знаете… Штерн, он же… он далатианин…
— Он нам в общем-то не говорил. А какая, собственно, разница?
Дан сокрушенно покачал головой.
— Так вы не знаете, на кого работали? Далатиане — хозяева Земли.
Глава 10
Минута молчания, казалось, растянулась на час с лишним. Наконец у Трошина прорезался голос.
— Что значит хозяева?
В ответ Лигов лишь пожал плечами, как будто бы речь шла о вещах вполне обыденных и, можно сказать, банальных. Да и тон его соответствовал — как будто отец объясняет ребенку, почему солнышко всходит и заходит.
— Ваша планета была предметом Спора в… по вашему счету в 1887 году. Спор был выигран далатианами, одной из рас, присоединившихся к Ассамблее относительно недавно. Были поданы… э-э, если мне не изменяет память, четыре заявки. Применительно к планете, имеющей разумную жизнь, — удивительно мало. Предметом Спора были исключительные права на… простите, я постараюсь пользоваться вашей терминологией, в общем, на негласную эксплуатацию планеты с получением определенного дохода. Я точно не знаю, когда истекает срок действия полученных прав. Обычно такие лицензии выдаются на короткое время. От ста до двухсот ваших лет. Примерно за 10 стандартных… это чуть более 15 ваших суток до окончания срока действия прав Жюри объявляет прием заявок на новый срок. Впрочем, это всем известные истины.
— И чем же занимаются эти… далатиане на Земле? — спросил Борис, недобро прищурившись. На скулах его заиграли желваки.
— Ах, перестаньте изображать возмущение, — отмахнулся Дан. — Можно подумать, есть принципиальная разница в том, кто на самом деле стоит у руля ваших государств. Я не знаю, чем именно занимаются далатиане, знаю только одно — они не нарушают те законы, за исполнением которых я обязан следить. И потом, может быть, благодаря им вы сейчас имеете то, что имеете. Уровень развития… еще лет сто — двести, и вы, возможно, получите право вступить в Ассамблею.
— А что они имеют с этого?
Лигов отвел глаза. Было совершенно очевидно, что говорить ему не хочется.
— Не знаю…
Внезапно в кармане у Петра запищал мобильник. Он поднес трубку к уху… выслушал короткую фразу, нахмурился.
— Борис, тут есть телевизор?
— Есть, конечно.
— Мне сказали его включить. — В голосе Петра звучали нотки растерянности. — И еще сказали выключить мобилу. Навсегда.
— Ладно… давай посмотрим.
Старенький, видавший виды «Фунай» оказался в соседнем помещении, служившем хозяину спальней. По всей видимости, он был большим любителем смотреть телевизор лежа. На комнатной антенне телевизор работал неважно, но и сквозь рябь пробивалось достаточно информации.
«Милиция просит помочь… — вещала с экрана молоденькая дикторша, поминутно поправляя очки. Голос ее дрожал от волнения — то ли искреннего, то ли профессионально-наигранного. — Разыскивается группа особо опасных преступников. К сегодняшнему дню на их счету более тридцати жизней. Сейчас вы видите на экране их фотографии…»
Почему-то Саша совсем не удивился, увидев на экране свой портрет. Не какой-нибудь там уродский фоторобот, а вполне приличную фотографию. Он даже знал, откуда она — со средней полки шкафа, где лежали пачками снимки, которые все никак не доходили руки разложить по альбомам. Его фотографировала Леночка — редчайший случай, когда ее «творение» оказалось очень даже приличным.
«Трошин, Александр Игоревич. Разыскивается за многочисленные убийства, в том числе иностранцев и женщин. Вооружен. Приметы…»
Фотография на экране сменилась.
«Угрюмов, Михаил Алексеевич, бывший сотрудник МВД, обвиняется в убийствах, вооруженных нападениях, в том числе с целью захвата автотранспорта…»
Следующий кадр.
«Данилов, Петр Григорьевич, руководитель детективного агентства «Видок». Разыскивается за убийство…»
Один кадр сменял другой. Здесь были они все — кроме, разумеется, Лигова. Был даже Игорь-длинный, следы которого все никак не отыскивались. Была даже Ниночка, которой инкриминировались какие-то совершенно дикие деяния, типа распространения наркотиков. А девушка говорила и говорила дрожащим голосом, перечисляя все новые и новые злодеяния, совершенные группой, которую сейчас разыскивали все сотрудники милиции Москвы, спешно поднятые по тревоге.
Убийство, террористический акт, с применением взрывчатых и отравляющих веществ, снова убийство… Два дня назад перечисленные лица совершили поджог школы №… в дыму погибло трое детей. Вчера ими же убиты трое сотрудников ГИБДД, пытавшихся проверить у подозреваемых документы. Четвертый спасся чудом и в настоящее время находится в больнице с тяжелыми ранениями. Попытка угона боевого вертолета с военной базы… шестеро погибших солдат срочной службы, два офицера… поврежденный вертолет брошен… Заживо сожженный в собственной квартире подельник — некий Игорь Басов — видимо, он попытался возражать против приказов Трошина, главаря банды. Убийство депутата Филимонова, расстрелянного из автомата прямо посреди улицы. От пуль погибли также трое прохожих, в том числе беременная женщина, семь человек доставлены в Склиф… Взрыв автомобиля, начиненного тротилом, у отделения милиции №… двое милиционеров погибли, также пострадало свыше десятка находившихся неподалеку граждан, в нескольких домах выбиты все окна…
— Интересно, что еще на нас повесят? — флегматично поинтересовался Борис, ковыряя в зубе деревянной зубочисткой. — Ишь, как круто взялись.
На экране появился массивный насупившийся человек в милицейской форме. Он восседал за огромным столом, заваленным бумагами. Поминутно трезвонившие телефоны заставляли его, буркнув извинения, прерывать интервью, но каждый раз, бросив в трубку пару коротких, красиво и мужественно звучащих фраз, он снова возвращался к беседе с невидимым журналистом.
«— Угрюмов сразу показался мне скользким… у нас имелась информация о взяточничестве, о злоупотреблении служебным положением. Однако мы не успели подобрать доказательственную базу… в этом, безусловно, наше упущение. Работа велась в плановом порядке, но все же недостаточно оперативно. И каждый из нас готов понести за это наказание. Однако сейчас делается все, чтобы задержать преступника…
— Имеется информация, что вместе с Угрюмовым в составе банды Трошина находится и еще один ваш сотрудник, это так?
— Мне горько признавать это. — Бурый скорчил мину, которая должна была олицетворять собой вселенскую скорбь, но больше была похожа на гримасу зубной боли. — Но это действительно так. Капитан Геннадий Одинцов должен был быть арестован по делу о продаже оружия чеченским боевикам…»
Бурый еще несколько минут талдычил, насколько опасны вооруженные бандиты, и что будут приняты все меры, чтобы задержать… привлечь… воздать… ну и так далее. Попутно прозрачно намекал на какие-то давние истории, оглашать которые не имеет права в интересах следствия, однако и там прослеживается почерк мятежного старлея и его дружка-капитана. Речь его была довольно невнятной, не раз перемежаемой матом, якобы демонстрирующим всю глубину чувств полковника, и содержала такое количество неувязок и нестыковок, что у Михаила весь этот фарс вызвал лишь улыбку.
Борис совершенно спокойно переключил телевизор на другой канал — там шли те же новости, поданные другими журналистами, но сохранившие общую направленность. В Москве официально введен план «Перехват», все сотрудники милиции переведены на усиленный вариант несения службы, на улицы вышли дополнительные патрули. Граждан всемерно призывали ни в коем случае не оказывать вооруженным преступникам сопротивления, правда, при этом делался прозрачный намек на то, что свидетелей озверевший Трошин и компания все равно, как правило, не оставляют.
— Это произошло прямо у меня на глазах, — плакала прямо в камеру пожилая женщина, в которой Саша с удивлением узнал соседку Стаса по лестничной площадке. — Я услышала шаги на лестнице и думала, что пришла Таня, это моя внучка… Я выглянула в глазок, и увидела… — Она зарыдала в голос, очень натурально.
Из ее сбивчивого, перемежаемого всхлипами и соплями рассказа следовало, что дверь Трошину, коего Анна Семеновна, безусловно, сразу узнала, поскольку он посещал ее соседа Стасика довольно часто, открыл как раз сам Стасик, а потом на лестничную площадку вышла и Наташенька, жена его. Они о чем-то несколько минут спорили, она слов почти не расслышала, но там было что-то про пластит и про ментов… а потом Трошин вдруг выстрелил в Стасика, и Стасик упал… А Наташенька завизжала, он ее ударил, а когда она упала, то выстрелил в нее, лежащую, два раза. А потом пришли еще двое — она их не знает, но по фотографиям опознала — и куда-то Стасика и Наташу унесли…
На этой душещипательной ноте старушка разрыдалась, окончательно утратив способность связно говорить.
— Интересно, — глубокомысленно заметил Борис. — Тут у них немного того… концы с концами не сходятся. Стаса убили уже, почитай, больше недели тому как… а по их рассказу, получается, что вчера вечером. Насколько я знаю, Сашка в это время был в полной отключке. Забавно, забавно…
— Это что ж, мы за сутки столько натворили? — усмехнулся Трошин. — Школу взорвали, райотдел, Стаса замочили… что там еще?
— Более чем достаточно, — фыркнул Михаил. — Сейчас Бурый, во-первых, повесил на нас несколько безнадежных висяков и, во-вторых, поет явно с чужого голоса. Ему приказали дать определенные показания, он их и дает со всем возможным рвением.
— Думаю, он не один такой, — помрачнев, заметил Петр. — Судя по тому, как поставлена травля, в дело включилась чуть не вся московская милиция. Глядишь, еще и войска введут, я ведь и не удивлюсь. Факты, конечно, подтасованы, и это видно даже невооруженным глазом, но приказы исходят сверху, а когда приказы однозначны, задумываться как-то не с руки. И поэтому нас будут ловить, долго и упорно.
— Знаете, — чуть хрипло пробормотала Лика, — а ведь репортажи столь убедительны, что и впрямь начинаешь думать, что именно Саша убил Стаса с женой…
«Уважаемые телезрители. Только что нам доставили видеопленку, снятую в момент убийства депутата Филимонова. Разумеется, мы не можем раскрыть личность оператора, поскольку этому человеку грозит серьезная опасность, как и любому, вставшему на пути озверевших подонков. Мы, в студии, еще не знаем, что на этой пленке… Итак, запись».
Кадры, сделанные явно весьма посредственной камерой, показывали улицу, проезжающие машины… затем в поле зрения попал большой «линкольн», украшенный белыми лентами и роскошной куклой, в облаке белых рюшечек… Молодая пара у автомобиля, жених и невеста… Вдруг слышатся резкие щелчки, затем короткий треск — камера резко поворачивается, наплыв… может, аппарат и посредственный, но держит его в руках явно профессионал. Отчетливо видно лицо человека, держащего у пояса автомат и в упор всаживающего пулю за пулей в невидимую мишень. О, а вот и мишень — человек лежит на асфальте, видно даже, как его светлый плащ испещрен дырками от пуль. Снова камера нацеливается на стрелка. Он небрежно перебрасывается парой слов со стоящим рядом напарником — Женька, узнав себя, возмущенно фыркнул, — и вдвоем они садятся в машину. Видно, что за рулем сидит еще кто-то, и эту лысину, пожалуй, узнают многие, близко знающие Петра. А тем временем камера снова возвращается к молодоженам. Жених стоит на коленях, а у него на руках лежит девушка в белом, и по воздушному шелку расползаются отвратительные темные пятна…
— Здорово сделано, — вздохнул Женька. — Интересно, чем мне помешал этот мужик. Я его и по телику-то видел всего несколько раз. Он, вообще говоря, полный мудак, но не настолько же, чтобы его мочить…
— Ребята, вам не кажется, что вы слишком спокойно подходите к ситуации? — осторожно поинтересовалась Лика. — Мне показалось, или на нас и в самом деле объявили полномасштабную охоту?
— Не показалось, — серьезно кивнул Михаил. — Я тебе даже больше скажу. Нас никто не собирается задерживать. Просто пристрелят… если смогут, конечно. На такой случай имеется негласное разрешение, типа лицензии на убийство. Никто, конечно, в этом не признается, но понимаешь, еще та, старая формулировка — «взять живым или мертвым» — подразумевает, что можно в общем-то и так и сяк. Ну и потом, после этих кадров… все полны праведного гнева.
— А что касается спокойствия, — вставил Саша, — то нервами делу не поможешь. Нам надо спокойно оценить обстановку, а потом решить, какую избрать стратегию и тактику поведения. Мишка прав, нас просто ухлопают как сопротивлявшихся задержанию. Даже если мы дружно поднимем лапки кверху.
Он вернулся к столу, задумчиво повертел в руках бутылку пива, потом со вздохом отставил ее в сторону.
— Мне кажется, что все это звенья одной цепи. Мы разделались с воином-саартом, и его наниматель пустил в действие другие рычаги…
Читать бесплатно другие книги:
