Арена Воронин Дмитрий
— Генка сидит внизу, я пойду наверх. В случае чего, обеспечим прикрытие. Если засада здесь есть и если она организована по-умному, то самой этой квартирой дело не ограничится. Группы подстраховки наверняка разместились выше или ниже. И помни, у тебя максимум десять минут. Либо на то, чтобы вы вышли вдвоем, либо на то, чтобы позвать на помощь. Протянешь хоть пять секунд сверх нормы — буду считать, что ты влипла. И я тебя прошу — будь осторожна.
Когда Миша скрылся на следующей лестничной площадке, Лика нажала кнопку звонка. Замок щелкнул почти сразу, как будто бы Игорь стоял в прихожей… хотя, конечно, мог и стоять. Не так уж и сложно прикинуть, сколько времени требуется для подъема на седьмой этаж.
На нем был знакомый спортивный костюм, вытянувшийся на коленках, не раз штопанный и давно уже сменивший первозданный цвет на возрастную линялость. Костюм был правильный — Игорь не раз выслушивал дружеские насмешки в адрес этого наряда, которому оставался верен из каких-то ностальгических соображений.
Он окинул девушку взглядом и после секундной паузы произнес:
— Привет, Анжелика, ну у тебя и видок. На себя не похожа. Проходи.
Лика вошла в полутемную прихожую, чувствуя, как по спине вдруг пробежали холодные мурашки. Что-то было неправильно, но она никак не могла понять, что именно, и почему в душе растет ощущение страха.
— Ты как? — спросила она, чтобы развеять гнетущую тишину.
— Нормально, — хмыкнул он. — После того, что по телику передали, из дома выходить не стоит. Так и сижу здесь уже три дня подряд. Чаю хочешь?
Лика почувствовала, что ее словно окунули в ледяную воду. Казалось, даже волосы встали дыбом. Она не любила чай, не пила его никогда и ни при каких условиях — и Игорь это знал. Немногие знали почему, и он в том числе. Ей вдруг стало очень тоскливо, а рукоять пистолета, упрятанного в объемном кармане куртки, вдруг сделалась особенно тяжелой и липкой.
«Может, забыл? — подумала она в жалкой попытке обуздать испуг, в стремлении найти объяснение этому незначительному факту. — Мало ли что, стресс…»
— Давай, — вдруг неожиданно для себя самой сказала она. — Только глоток. Времени мало. Я раздеваться не буду.
Он кивнул и, не оглядываясь, двинулся на кухню. Она пошла за ним и, наблюдая, как он возится с заварником и кружками, как разливает в тонкий фарфор темно-коричневую жидкость, ёжилась и крепче стискивала пистолет в кармане.
— Как наши? — спросил он. — Тоже прячутся? Тебе сколько сахара?
— Две, — автоматически ответила она.
Он на мгновение замер… Лике показалось, что Игорь прислушивается к чему-то. Затем повернулся к ней.
— Слушай, а может, кофе? Ты же вроде чай недолюбливаешь.
Она вздрогнула, как от пощечины. Игорь не мог сказать такое… Кто знал о том, что ее, Ликина, бабушка умерла, держа в руках большую кружку с чаем. Она до сих пор не могла забыть эту жидкость, стекающую по пледу, укрывавшему бабушкины ноги… может, это было просто легким и не приносящим окружающим особого беспокойства психическим расстройством, может, со временем она преодолеет его. Если у нее будет это время. Игорь знал эту историю, как знали Сашка, Борис… Рука Лики, сжимающая пистолет, рванулась из кармана, и тут же чьи-то стальные пальцы стиснули запястье. Она чувствовала, как ей разжимают стиснутую ладонь, как отбирают пистолет — и ничего не могла сделать. Что-то похожее на толстый резиновый шланг обернулось вокруг шеи, грозя в любой момент пресечь дыхание. Руки заломили назад — ровно настолько, чтобы небольшая боль подала мозгу сигнал, что еще пара-тройка миллиметров… и станет очень, очень больно. Ее держали крепко, профессионально, практически не давая возможности пошевелиться.
«Игорь» смотрел на нее в упор и чуть заметно улыбался.
— На чем я прокололся? — спросил он. — Неужто на чае?
Она молчала.
— Говорить не хочешь? Ладно… Анжелика, я задам тебе несколько вопросов. От них будет зависеть твоя дальнейшая судьба. Вариантов у тебя, собственно, всего два. Либо останешься жить, с тяжелой формой амнезии, забудешь все, что произошло с тобой за последние годы. Либо умрешь… а пока будешь умирать, все равно расскажешь все.
— Если я все равно расскажу, зачем же меня убивать? — Она нашла в себе силы усмехнуться.
Он открыл кухонный шкаф и достал оттуда прозрачную банку. Лику передернуло от отвращения — в банке извивалась какая-то отвратительного вида тварь, похожая на огромную соплю грязно-зеленого цвета. Слизь непрерывно отращивала ложноножки, пытаясь пробраться сквозь стеклянные стенки, но это было ей не по силам. И все же в нескольких местах стекло утратило прозрачность, став матовым, как будто разъеденное сильной кислотой.
— Вот эта прелесть, — спокойно заметил «Игорь», — питается живой плотью. Но проблема в том, что процесс этот очень болезненный. Где-то минут через десять ты будешь совершенно счастлива признаться во всем, ты даже будешь умолять меня выслушать твою исповедь. С одним-единственным условием — чтобы я тебя потом убил.
— Господи, что ж вы за садисты такие. — Лика понимала, что стоящий перед нею «Игорь» ни в коем случае не является человеком. — Неужели в вашем арсенале нет ничего попроще? Ну там, сыворотки какой-нибудь, чтобы человек только правду говорил.
— Есть. — Он с готовностью, словно ожидая такого вопроса, кивнул. — Есть, конечно. Но у тебя очень закаленный организм, и сыворотка подействует не сразу. А время, как вы говорите, деньги. Ну что, будем отвечать?
— Спрашивай, — вздохнула она.
Мысленно девушка прикидывала, сможет ли вырваться из железной хватки того, кто стоял у нее за спиной. В любом, даже самом безнадежном варианте попробовать стоило, но необходимо сначала протянуть время. Миша дал ей десять минут… когда срок выйдет, он, как и обещал, вмешается.
— А можно сначала узнать… Игорь… настоящий Игорь, он… жив?
Игорь-поддельный равнодушно, но при этом совсем по-человечески пожал плечами.
— Если тебя это так интересует, то нет. Он сказал нам все, что мы хотели услышать… но только после того, как познакомился с этим, — кивок в сторону банки, где за стеклом бесновался клубок протоплазмы. — Так что… извини, его уже ничего спасти не могло. Да мы и не пытались.
— Ясно…
— Вопрос первый. Где остальные.
— Не знаю…
Щупальце стиснуло горло, лишая возможности дышать. Лика отчаянно рванулась, но с тем же успехом можно было бы попробовать разорвать стальной трос. Когда она уже теряла сознание и перед глазами пошли темные круги, удавка неожиданно ослабла.
— Неправильный ответ, — равнодушно заметил «Игорь». — Вас видели вместе, тебя, Круглова и Жданова. Где они?
— Я… я правда не знаю, — прохрипела, отчаянно пытаясь восстановить дыхание, девушка. — Мы разделились. Мы с Сашей пошли искать… Игоря, а остальные… они мне не сказали, говорили, так безопаснее будет. Саша внизу ждет… в машине… он сказал, если меня не будет через… десять минут, он уезжает.
— Допустим, — видимо, такой вариант «Игорь» не предусмотрел, хотя он и был довольно-таки предсказуемым и логически верным. Он стрельнул глазами куда-то через плечо девушки, что-то коротко пробормотал на языке, который она не понимала. Затем снова перевел тяжелый взгляд на Лику. — Тогда следующий вопрос…
Михаил в который уже раз взглянул на часы, пытаясь понять, почему же он так нервничает. Прошло всего лишь восемь минут, до конца срока осталось еще две. Внезапно этажом ниже открылась дверь. Он осторожно выглянул…
Из двери вышла Лика, за ней — высокий парень в кожаной куртке приятного бордового цвета. Парень захлопнул дверь и, взяв девушку под руку, двинулся вниз. Парня Миша знал, правда, только по фотографии. Это, безусловно, был Игорь Вечанов. Лика даже не оглянулась.
Стараясь ступать бесшумно, Михаил двинулся вниз. Происходящее ему не нравилось, Лика вела себя не так, как договаривались… и вообще, сердце грызло какое-то острое беспокойство. Внезапно он напрягся — дверь, которую захлопнул мужчина, осталась открытой — видимо, замок не защелкнулся. Очень медленно, изо всех сил стараясь не шуметь, он стал оттягивать дверь на себя…
А мгновением позже снизу, где Генка изображал бомжа, добравшегося до теплой батареи и устроившегося там на ночлег (изображал довольно бездарно, поскольку для истинного бомжа был слишком опрятен и слишком прилично одет), раздались выстрелы.
Далее Михаил действовал автоматически, даже не осознавая в полной мере смысл и цель. Тело двигалось само, предпринимая единственно правильные действия — дверь распахнулась настежь от сильного пинка, руки вскинули пистолет, грохнул первый выстрел. Мозг, если бы ему было дано на то время, пожалуй, активировал бы состояние «удивления» — открывшаяся его глазам картина была вполне достойна кисти художника. Правда, художника за такие картины следовало бы упрятать в сумасшедший дом.
Спиной к нему, загораживая дверь на кухню, стояла странная фигура — до пояса, даже до груди вполне человеческая, в обычном линялом спортивном костюме и комнатных тапочках. Но уже начиная от груди, торс превращался в клубок коротких толстых щупальцев, одно из которых захлестывало шею Лики, два других оплетали ее заломленные за спину руки, а еще одно держало пистолет. За ствол. Там, в глубине кухни, виднелась еще одна фигура… в таких же штанах, таких же тапочках, но со вполне человеческим торсом и головой.
Мозг еще только приступал к обработке полученной видеоинформации, а пистолет уже коротко гавкнул, посылая в цель первую пулю. За ней вторую, третью. Голова, в основном еще человеческая, покачивающаяся над венчиком щупалец, дернулась, приняв в себя свинцовый подарочек, щупальца на мгновение ослабли. Этого вполне хватило девушке, чтобы вывернуться из цепкой хватки и броситься на пол, одновременно вырывая из кармана аккуратный цилиндрик шокера (и воздавая себе мысленно хвалу за то, что предусмотрительно достала его из сумочки).
Восемнадцать патронов, ровно пополам — девять уродскому гибриду человека и осьминога, девять его напарнику. Свинец дырявил податливую плоть, оставляя рваные сквозные отверстия, отбрасывая мишени, как ударами чудовищного кулака. Вот один из монстров, тот, что более всего походил на человека, потерял равновесие и тяжело упал на пол. Его лицо, избитое пулями, еще жило — и более того, постепенно раны затягивались… увидеть такое можно было только в западных фильмах — здоровенная дыра в голове, смешавшая мозги, костяное крошево и свинец, постепенно зарастала. Было ясно, еще мгновение — и далатианин… если это был он, в чем сложно было сомневаться, — встанет на ноги, как ни в чем не бывало.
Лика ткнула клеммами шокера прямо в еще не затянувшуюся до конца рану. По глазам полоснула электрическая дуга. Тело, как будто подброшенное ударом, отлетело в угол и, скорчившись, замерло.
Вторая тварь, видимо, обратила внимание на новую опасность. Действительно ли такой электроразряд был для далатиан фатален, или имело место просто временное «отключение» — так или иначе, гибрид решил покинуть поле боя пусть и трусом, но живым трусом. Он рванулся к Михаилу — и тут же был встречен жестоким ударом ноги. Конечно, он мог трансформировать свое тело… но удар есть удар. Тяжелый Мишин ботинок воткнулся туда, где у нормального человека расположены… в общем, то, что так берегут мужчины. Боли далатианин наверняка не чувствовал, но сила удара швырнула его назад… прямо на оголенные клеммы шокера.
Протянув руку девушке, Миша помог ей подняться.
— Скорее…
Они выскочили на лестничную площадку. Генка расстрелял всю обойму своего пээма почти сразу же, в упор — и без видимых результатов. Теперь он, постепенно отступая вверх по лестнице, отбивался руками и ногами, и делал это весьма эффективно, Михаил даже не предполагал, что его непосредственный начальник умеет неплохо драться. Правда, отлетая и шмякаясь о стенку, оба «тела» тут же поднимались и снова шли в атаку. Техники у них не было никакой, зато была чудовищная живучесть и полное презрение к боли. Будь Геннадий один, было бы ясно, на чью победу ставить.
Лика, успевшая подобрать свою пушку, открыла огонь прямо с порога, безошибочно вогнав маслину промеж глаз своему двойнику. Та упала навзничь — то ли удар пули подействовал, то ли произошел переход количества в качество, и организму требовалась пауза на восстановление… Девушка швырнула Генке цилиндрик шокера.
— Лови!
Тот легко поймал и с разворота вдавил разрядник прямо в рот «Игорю-второму» (если «Игорем-первым» считать скрючившееся тело, оставленное на кухне)… А пока далатианин дергался и бился в конвульсиях, два пистолета — Ликин и перезаряженный Михаила — делали новые дыры во втором. А затем подхватили еще не пришедшее в себя тело псевдо-Анжелики и вышвырнули его в окно — падать ему предстояло долго, все ж таки шестой этаж…
Когда они спустились вниз, на месте упавшего тела была лишь неглубокая вмятина в асфальте, заполненная чем-то вроде непрозрачного желе. Никаких признаков жизни эта субстанция не подавала.
На всякий случай Генка все же ткнул шокером в этот холодец…
Глава 11
— Вы что, не могли подобрать для своей базы более презентабельного места? — поинтересовался Малой, заступая на дежурство.
— Нормальное место, — пожал плечами Дан. — Тихо, у реки… вид из окон красивый.
Женька устроился почти с комфортом. Он лежал на пододвинутой к окну кровати и изучал в оптический прицел неприметное двухэтажное здание, расположенное напротив окна. Борис только что отлежал свой положенный час и теперь пил на кухне кофе. Все было тихо и спокойно… спокойны были даже хозяева квартиры, которых черт дернул явиться домой не вовремя. То есть, с их точки зрения, возможно, возвращению было самое время, но вот в планы Трошина их приход как-то не вписывался. Первоначальное предложение аккуратно связать хозяев и уложить баиньки куда-нибудь в темный уголок было отвергнуто Лиговым. Он просто поочередно положил ладонь на лоб немолодым мужчине и женщине, после чего их наполненные ужасом глаза закрылись. Часов пять крепкого и совершенно беспробудного сна можно было гарантировать, а большего и не требовалось.
— Ну, что там?
— Все тихо.
Дом действительно казался вымершим. Только один раз за темным окном мелькнула фигура, лишь тень которой удалось заметить Борису. Это означало, что Дан прав, дом охраняется, и охрана очень старается быть незаметной. Ни в одном окне не горел свет — а сумерки тем временем уже сгущались.
— Нам бы тяжелого вооружения… хоть немного, — вздохнул Женька. — Лазер…
— Что будет, если воспользуешься лазером, ты видел, — сухо напомнил Лигов. — Я до сих пор не понимаю, как это спутник по Анжелике не шарахнул. Или решил, что число жертв среди аборигенов будет слишком велико… хотя такие вещи его мозги не особо трогают. Или ей просто чудовищно повезло, и он в это время находился за горизонтом.
— Я, видимо, чего-то не понимаю… — хмыкнул Женька. — У нас же тоже лазеры есть. Они ж применяются сплошь и рядом. В том числе есть вроде бы и боевые. Почему этот ваш спутник их не отстреливает?
— Да откуда я знаю, — с легким оттенком раздражения пожал плечами Лигов. — Я вам что, специалист по электронике? Работу его систем слежения я представляю лишь в общих чертах. Видимо, как-то отличает ваши… от наших.
— Ну ладно, не лазер, — примирительно махнул рукой Женька. — Гранатомет. Или огнемет — мы бы их живо выкурили.
— Увы, придется идти с тем, что есть.
— То-то и оно… — вздохнул Малой и замолчал.
За окном становилось все темнее. Приближался момент, когда от ожидания следовало перейти к более активным действиям. В любом случае начинать решили под покровом темноты — хотя далатианин и может вырастить себе глаза, работающие в каком угодно диапазоне и в том числе умеющие видеть ночью так же хорошо, как и днем, скорее всего они не станут отходить от модели человеческого тела — просто потому, что так гораздо проще. А значит, и воспринимать окружающее будут примерно так же, как среднестатистический землянин. Ну или немногим лучше.
Позади приоткрылась дверь, впустив в темную комнату немного света.
— Ну, будем начинать?
— Да пора уж, наверное, капитан, — пробормотал Женька, не отрываясь от прицела. — А то я уже пролежнями обзавелся.
— Не трынди, ты только пятнадцать минут, как заступил.
— Ну, может, я преувеличиваю, — хмыкнул Малой, — но и в самом деле, давайте начинать, а? Нет ничего хуже, чем ждать да догонять.
Внезапно ему пришла в голову какая-то мысль. Он резко вскочил с кровати.
— Капитан, подмени меня минут на десять.
— Что, невмоготу?
— А? Да ну тебя… Идейка одна нарисовалась. Дан, у вас внутри, в этой конторе вашей, есть чему гореть?
Лигов задумался. Когда этот пацан с задатками юного пироманьяка спрашивает, есть ли чему гореть, значит, гореть будет. Он мысленно прошелся по своему офису, совсем еще недавно бывшему таким привычным, таким, можно сказать, родным.
— Двери пластиковые, огнеупорные… стены — декоративная плитка, не горит. Пол — паркетный, загорится за милую душу, хотя, когда в последний раз нам делали ремонт, фирма обещала, что паркет тоже пропитан специальным составом. Мебель преимущественно пластиковая, такая почти не горит, больше обугливается. Все оборудование — обычное земное, но относительно неплохого качества. В общем, горючего будет немного… но кое-что, конечно, есть.
— Отлично!
С этими словами Женька исчез из темной комнаты. Мгновением позже хлопнула входная дверь.
— Куда его понесло? — поинтересовался Лигов.
— Ни малейшего представления, — ответил Саша. — Слышал же, идея ему в голову пришла. Теперь не успокоится. Я знаю одно, раз Женька спрашивал насчет огня… будет у вас в конторе пожар. Надеюсь, имущество застраховано?
— Разве что на небесах, — хмыкнул Лигов. — Да и, с моей точки зрения, гори оно все синим пламенем, лишь бы на десять минут прорваться к складу. А там…
— Ты считаешь, эти охранники… ну, один по крайней мере, которого Борька видел, — это далатиане?
— Несомненно. Поэтому они меня и не включили в перечень разыскиваемых, чтобы не подводить под подозрение это здание. Им и самим невыгодно, чтобы земляне добрались до склада. А вы — народ ушлый, разобраться в механике транспортной кабины хоть и сложно, но отнюдь не невозможно.
Лигов не стал говорить о том, что если на склад базы СПБ, хранящий достаточно большое количество технических изделий, способных повергнуть в шок большинство земных специалистов в самых разных областях, проникнут люди, скорее всего сработает самоликвидатор. В лучшем случае пострадают те, кто проник. В худшем — если люди не прекратят попыток и захотят пробиться сквозь бетон… в Москве запросто может образоваться небольшая, диаметром метров сорок, воронка, вполне пригодная под котлован для нового дома.
По сути, сейчас только он, с его знанием кодов доступа и систем самоуничтожения базы, был гарантией успеха.
— Александр… если меня убьют, прошу вас, вы должны будете отступить. Идите тогда и штурмуйте свою «Арену», но здесь… вас уничтожат охранные системы базы.
— А что ж они не уничтожают далатиан? — сквозь зубы поинтересовался Трошин.
— Если попробуют проникнуть на склад базы, им не поздоровится. Но они отнюдь не дураки, и такой глупости не сделают. Это клонам по большому счету все равно, что их ожидает в будущем. А метаморфы свои шкурки стараются беречь.
— Ладно, буду иметь в виду.
Он снова прильнул к оптике. Показалось, или и в самом деле из-за занавесок (вот, кстати, что с удовольствием будет гореть) за окружающей базу СПБ территорией следят чьи-то глаза. Ему почудилось движение… кто бы это ни был, он чертовски хорошо умеет сохранять неподвижность.
Опять хлопнула входная дверь — видимо, вернулся Малой.
— Слышь, шеф, — его голова заглянула в комнату, — идея такова. Я тут приготовил несколько коктейльчиков… белую японку во дворе видел? Завтра ее хозяин меня убьет. Я у него пять литров бензина слил… и еще пару пролил. В общем, поджигаем фитиль, бросаем в окно. Дан, окна у вас не из бронестекла?
— Обычное стекло, но толстое. — Дан, похоже, даже не удивился тому, что его родимый дом хотят сжечь. — Стекло лучше бить заранее, кирпичом или еще чем. А то бутылка может об него просто разбиться.
— А… дело говоришь. Слышь, капитан, предлагаю так. Подходим к дому, бьем окна, потом забрасываем их бутылками с бензином…
— Ты, поджигатель, сам не загорись. «Коктейль Молотова» делался с фосфорным воспламенителем, он сам загорался, когда бутылка разбивалась, а тебе придется поджигать ее и кидать горящую. Одно неверное движение, и ты сам факелом станешь.
— Да знаю я, — отмахнулся Малой. — Что, думаешь, совсем тупой? Зато прикинь, у них все под ногами горит, а тут мы.
— Идея не лишена смысла, — вдруг заметил Лигов. — Далатиане к огню относятся не лучше, чем люди или почти любая другая раса. И он для них куда опаснее этих ваших винтовок. Вообще, против саартов эти ваши винтовки очень даже пригодились, но против далатиан… проще их сразу выбросить. Так что огонь очень даже может помочь.
Саша покачал головой.
— Есть одна проблема — как скоро прибудет пожарная машина. Боюсь, что довольно скоро.
— Я бы не стал на это твердо рассчитывать… — многозначительно заметил Дан, игнорируя вопросительный взгляд Трошина. — Но даже если ты и прав, это всего лишь означает, что времени у нас почти не будет. Впрочем, все равно вариант Евгения сулит больше всего шансов на успех.
Саша встал с кровати, повертел винтовку в руках и протянул ее Лигову. Затем поднял свой автомат, прислоненный к батарее.
— Ну… с богом, что ли.
Пламя с ревом вырывалось из разбитых окон, заливая местность багровыми отсветами стремительно разгорающегося пожара. Женька метался вдоль фасада, забрасывая внутрь новые и новые бутылки — теперь было уже совершенно безразлично, разобьются они обо что-нибудь или нет. Все равно через считанные минуты рванут под действием огня, и это будет еще сокрушительнее.
Вместе со струями пламени из окон хлестали выстрелы. Саша не был мастером определять по звуку оружие, из которого стреляли защитники, но больше всего это походило на обыкновенные «калаши». Никакой фантазии… и полная функциональность. По большому счету — лучшее оружие современности. Да, есть более надежные. Есть более точные. Есть куда более скорострельные — и этих «более» можно найти буквально на любую характеристику всеми любимого «калашникова». Но ни одно оружие не сочетает в себе все эти характеристики столь гармонично. Всегда ради чего-то одного приходится жертвовать многими другими параметрами. «Калаш» был средним во всем — и поэтому ни одна современная разработка не смогла перебить его популярности.
Саша сбился со счета, сколько раз уже пули доставали его. Спасибо бронекостюму — и все-таки к завтрашнему дню все тело покроется здоровенными лиловыми синяками. Хотя, конечно, каким бы огромным ни был синяк, он куда лучше, чем сквозная дыра где-нибудь в районе печени.
Сам он стрелял мало — запас патронов был катастрофически мал. По сути, сейчас окопавшимся в здании охранникам — их было, кажется, восемь, теперь осталось только пятеро — противостояли только они с Женькой. Борис, по взаимному согласию, остался со своей СВ-99 на наблюдательном пункте, время от времени посылая пулю в цель, невидимый и неслышимый.
Если бы поначалу и были какие-то сомнения в том, что базу охраняют не люди, то теперь все уже стало кристально ясно. Ни один человек не смог бы не то что сражаться — даже просто выжить дольше нескольких секунд в том аду, что творился сейчас внутри. Но оттуда продолжали стрелять… к счастью, все реже и реже.
А еще, как бы противно ни было это признавать, Лигов снова оказался прав. Бушующий пожар, треск автоматных очередей — и никому до этого нет дела. Ни пожарной машины, ни пары-тройки легковушек с мигалками, ни бронированного автобуса со спецназовцами. Такое ощущение, что здесь кино снимается.
Он сплюнул и дал короткую, в три патрона, очередь в лицо существа, на мгновение появившегося в окне. Кажущаяся черной на фоне объятой пламенем комнаты фигура отшатнулась, и Саша удовлетворенно хмыкнул — попал. И тут же сместился в сторону — машина, за которой он прятался, затряслась от прямых попаданий.
«А что, кино — это вполне подходящее объяснения. Вполне может быть, что всем, кто пытается вызвать милицию или пожарных, просто говорят — не волнуйтесь, кино снимают. И ведь люди поверят, у нас вообще народ доверчивый».
Рядом, тяжело дыша от непривычных усилий — не так уж часто ему приходилось бегать, прыгать и уворачиваться от пуль, — рухнул в снег Дан.
— У нас не так много времени, — сипло выдохнул он.
— Ты ж говоришь, никто не приедет, — нашел в себе силы усмехнуться Саша.
— Люди не приедут, — мотнул головой Лигов, стараясь вжаться поглубже в снег. — А приятели вот этих вот… Пока нас спасает то, что в Москве их немного, и почти все они сейчас здесь. Наверное.
Саша вздохнул — штурмовать горящее здание ему совершенно не хотелось. Хотя Лигов, конечно, прав — нельзя тянуть с осадой до бесконечности, рано или поздно наступит кризис — и тогда, возможно, далатианам будет уже глубоко по барабану, приобщатся люди к высоким технологиям или нет. Может быть, уже сейчас ОМОН получает команду на выезд. Он натянул капюшон бронекостюма, затягивая его так, что снаружи оставались одни глаза.
— Женька! План два!
И рванулся к объятой пламенем двери, на ходу всаживая длинную очередь в замок. Падает в снег пустой магазин, полный с легким щелчком встает ему на смену. Последний.
Удар ногой — иссеченный пулями замок не выдержал, и дверь распахнулась. Оттуда ударило пламя, но Саша, двигаясь настолько быстро, насколько это было вообще возможно, в считанное мгновение проскочил пламенную стену. Навстречу метнулась темная фигура…
Может быть, еще полчаса назад она и была похожа на человека — но теперь сохранила лишь отдаленное подобие — ноги, чтобы передвигаться, руки, чтобы держать оружие, — и еще голову. Только все это было не слишком похоже на человеческие органы. Глаза — огромные, фасеточные, были затянуты прозрачной пленкой, защищавшей их от огня. Сама голова практически вросла в плечи, а пониже пары рук, сжимавших автомат, болтались еще две — и они пришли в движение, нанося удар.
Если бронекостюм успешно противостоял пулям, то он наверняка выдержал бы и удар этой конечности, заканчивающейся чем-то вроде костяного клинка, — но экспериментировать Трошин не хотел. Да и не много зависело от его желаний, натренированное тело действовало само, самым оптимальным образом. Длинная, чуть не в полмагазина очередь буквально разорвала тело далатианина на куски, отбросив его останки в пылающую лужу бензина.
Где-то позади был Женька — он наверняка бросит ставшую практически бесполезной винтовку и подхватит упавший автомат. Саша не думал об этом — впереди был коридор, двери — и за каждой из них мог притаиться враг. Не время было думать — время было действовать. И он пинком ноги распахнул ближайшую дверь…
Пожар еще не закончился, но Дан был прав — большая часть внутренней отделки была сделана из достаточно огнеупорных материалов. Если бы вместо бензина был напалм — зданию не поздоровилось бы, а так всего лишь колом встал обугленный паркет, со стен хлопьями сажи осыпались обои да мебель стала черной — та, что не сгорела. Столы почти уцелели — если сравнивать с диванами и креслами, которые все еще пылали, распространяя вокруг удушливый запах горелой кожи и синтетики.
Собственно, дышать всей этой гадостью никто не собирался. Дан уверенно вел их к транспортной кабине, размещавшейся традиционно подальше от глаз случайного посетителя. Борис остался снаружи — прикрывать, отваживать непрошеных гостей… по крайней мере тех, кто готов был позволить, чтобы его отвадили.
После задымленного, прокопченного коридора потайная часть базы казалась нереально чистой. Стены отделаны пластиком, происхождение которого вряд ли сумели бы установить лучшие специалисты в области стройматериалов, анфилада комнат, заставленных разного рода техникой — в другое время он с удовольствием побродил бы здесь… недельку. Но сейчас на это не было времени. И больше не будет — в любом случае база себя исчерпала и подлежала ликвидации.
Малой, нагруженный сверх всякой меры, уже покинул базу, изобразив обиженную физиономию — ему хотелось покопаться в местных сокровищах ничуть не менее, чем капитану. Дан отбирал и складывал в объемистый баул приборы. «Интересно, — подумал Трошин, набивая сумку боеприпасами, — он сам собирается все это тащить?»
Хотя имей он сам возможность… может, СПБ и выполняла на планете исключительно мирные функции, но оружия здесь было столько, что хватило бы на небольшую войну. Хорошо, что далатиане не смогли, или не успели, получить доступ к внутренним помещениям базы — иначе и Сашу, и Женьку в считанные секунды размазали бы в тонкий блин. А заодно и пару кварталов по соседству. Автомат с подствольным гранатометом, бесшумная автоматическая снайперская винтовка ВСС «Винторез» с ночным прицелом, гранаты, чертова уйма патронов, несколько пистолетов… Саша уже шатался под тяжестью навьюченной на себя амуниции, но опять и опять протягивал руку за новой игрушкой. Очень хотелось взять «Шмель» — одноразовый огнемет… но добавить к своему арсеналу еще одиннадцать лишних килограммов он не решился. И потом, он не собирался разрушать Москву.
— Дан, это что за цацки?
— Плазменный э-э… метатель. Одноразовый. В общем, что-то вроде мини-огнемета, но посильнее.
— Разве такие штучки не попадают под действия «Закона изоляции»?
— Уже нет, и у вас, и у американцев уже есть подобные разработки. Чуть послабее, но это лишь вопрос времени.
Саша сгреб в неподъемную сумку десяток увесистых цилиндриков. Ему до зубовного скрежета хотелось прихватить что-нибудь из более мощного арсенала, но импульсный лазерный излучатель позволил бы сделать не более пары выстрелов. А потом наблюдательный спутник так наведет порядок, что мало не покажется. Наконец, он с искренним сожалением признал, что унести все ему просто не под силу.
— Уходим?
— Да, сейчас… Тебе придется мне помочь, я не утащу такую тяжесть. Справишься?
Трошин застонал сквозь зубы… как чувствовал.
— Ладно, куда ж я денусь. Дан, когда мы уйдем… что здесь будет?
— Помнишь, я рассказывал, что произошло на резервной базе? Здесь будет примерно то же самое…
— Слушай, объясни мне одну вещь. — Саша, навьюченный, как верблюд, гремя железом при каждом шаге, тащился вместе со всем грузом к выходу. — Я не вполне понимаю вот что… с вашими транспортными системами… вы же вполне могли сделать базу хоть на Луне, для полной безопасности. Или я не прав?
— Могли бы… но это очень дорого. Миров, подобных вашему, очень много, а ресурсы СПБ небезграничны. Даже эта вот транспортная кабина, с радиусом действия всего лишь шестьдесят метров, и то слишком дорогое удовольствие. На менее развитых планетах вообще используются обычные стальные двери. Все и всегда упирается в средства.
— Да, помню, ты говорил… но как-то это… ну не знаю, неправильно, что ли.
— Разочаровывает?
— Немного.
— И правильно в общем-то. Хотя если вам удастся остаться вне Земли, на одном из миров Ассамблеи… Александр, я не утверждаю, что вам это и в самом деле удастся. У вас нет гражданского статуса, скорее всего ваше дело будет спорным, и его будет рассматривать… в общем, организация, напоминающая ваш суд. И нет никаких гарантий, что вас не попросят, вежливо, вернуться на родимую Землю. А не захотите — попросят невежливо. Но если вдруг решение будет в вашу пользу, то имей в виду — вам придется искать работу. Может быть, вы сможете остаться Командой… если нет, приходи к нам, СПБ способна ценить кадры… во всяком случае, с моральной точки зрения.
— Штерн говорил, что у каждого из нас на счету есть кое-какие средства. Эти, как их… седы, да?
— Сколько бы их ни было, надолго не хватит. Нет, на простую, ничем не скрашиваемую жизнь, хватит и десяти сед в год. Но, к примеру, на полный курс омоложения для вас… для расы, подобной вашей, надо выложить около трех тысяч, лично мне за такие деньги надо работать лет десять. Ты же не собираешься отойти в мир иной лет через семьдесят, верно?
— Мне, вообще говоря, хотелось бы не отойти туда в ближайшие два-три часа, — невесело усмехнулся Трошин. И впрямь, мысль о каких-то там годах вообще не приходила ему в голову, ни сейчас, ни раньше. Уцелеть бы… чего еще желать в сложившейся ситуации. Уцелеть и избавиться от преследования.
Снова в лицо пахнуло гарью. Из облака дыма возник Малой, подхватил Сашину сумку и, надрываясь, потащил ее к выходу. Попутно он, хрипя, высказывал весьма нелицеприятные суждения о жадности, как одном из смертных грехов.
Дан в это время колдовал над панелью управления транспортной системой.
— На резервной базе они попались просто потому, что не ожидали встретить механизм самоликвидации. Второй раз такую ошибку они не допустят, поэтому я запускаю уничтожение базы. Последний раз — вы взяли все, что хотели?
— Четверть… — фыркнул Трошин.
Дышалось на удивление неплохо. Стянутый капюшон бронекостюма выполнял роль фильтра, задерживая дым и большую часть вони. Но и того, что оставалось, хватало с головой. К тому же слезились от дыма глаза, а жар, успешно отражаемый белой тканью, порядком жег кожу вокруг глаз — Саше даже казалось, что ресницы и брови уже обуглились. Скорее всего это было лишь ощущение — но приятного в нем было мало.
— Я закончил… теперь уходим.
После гари и копоти, пусть и отфильтрованной тканью бронекостюма, чистый ночной воздух казался сладким, пьянящим и восхитительно прекрасным. Хотелось расстегнуться и дышать, дышать… Все тело ныло, избитое — и хорошо, что еще и не израненное, и в перечне желаний на первом месте была кровать. Нет, на втором — после воздуха.
Но прохлаждаться было некогда. Конечно, о том, чтобы тащить на себе весь груз, не могло быть и речи — даже Борис выдохся бы через двадцать минут, а им еще предстояла вторая операция — и неизвестно, окажется ли она легче первой. Правда, их будет больше… Саша надеялся, что будет больше. Только бы ребята не вляпались в неприятности.
— Дан, ты говорил, что на базе есть машина?
— Была, и не одна, — хмыкнул Лигов. — Но этот наш юный любитель горячего… в общем, считайте, что транспорта нет. Придется вам снова нарушить закон.
— Тебя это беспокоит?
— Ничуть… это же ваш закон.
Машина нашлась довольно быстро — здоровенный Nissan-Patrol, неосмотрительно оставленный хозяином у подъезда. Учитывая тот разгром, который они только что учинили, угон машины вряд ли сильно отяготил их и без того перегруженную совесть. К тому же, если повезет, хозяин получит свою лялечку в целости и сохранности… ну а если не повезет, пусть считает, что его машина была использована на благое дело.
Двигатель с готовностью покорился новому владельцу, и уже через несколько минут машина уносила четверых бойцов (если таковым считать и Лигова, в чем можно было усомниться) с места преступления. А где-то вдалеке уже слышны были сирены — это к месту действия наконец-то приближалась милиция. Интересно даже, что они обнаружат — многочисленные следы перестрелки, и ни одного трупа. Вряд ли за тело сойдет то, во что превратились погибшие далатиане.
Пока машина продвигалась к месту встречи остальных членов Команды, Трошин думал о том, как же все изменилось. Вот он — еще недавно вполне законопослушный молодой человек… ну, относительно молодой, имеющий дом, почти любимую жену и очень любимую работу. Человек, которому нравилось прогуляться вечерком по заснеженным улицам, попить пива в компании с друзьями, иногда сходить в баньку… Человек, который вполне мог себе позволить приличный отпуск, машину и квартиру, который просто спокойно жил, уверенно глядя в будущее. Что с ним стало? Теперь он похож на загнанного волка, готового легко нарушить закон, к которому когда-то относился весьма уважительно.
И не он один. Женька ладно, этот шалопай еще не достиг тех лет, когда в отношениях с окружающим миром «надо» начинает безусловно доминировать над «хочу». Но и у Бориса уже становилось заметно проявляющееся пренебрежение к общепринятым нормам поведения… интересно, возникла ли хоть у кого-нибудь мысль о том, что они вот так легко, ни на минуту не усомнившись в собственной правоте, открыли огонь по живым и разумным существам… открыли огонь с целью убить? Как-то к этому пришли постепенно, по шагу… сначала клоны, которые вроде бы и не разумные существа… А кто, кстати, сказал это. Лигов? После клонов — далатиане, но они ведь не нападали первыми. Да, они выступали в роли преследователей — но вот вопрос, первыми-то на курок нажали люди. Без сомнений и без жалости. Бей первым… Конечно, именно далатиане стояли за уничтожением Команды. Или, скажем так, существа, имеющие способность трансформировать свою внешность, — Саша допускал, что все это может быть одной сплошной мистификацией и дезинформацией, что побуждения Лигова могут быть отнюдь не такими чистыми, а его слова — не такими правдивыми, как он утверждает. Пока все, что говорил Лигов, подтверждалось более или менее точно. Правда, наводил на размышления склад оружия в загашнике у службы, занимающейся якобы наблюдением и анализом. Ну хорошо, допустим, травлю организовали именно далатиане, метаморфы, оборотни — нет никакой разницы в том, как их называть. Когда на людей нападали клоны, адекватный ответ был логически обоснован и морально справедлив. Но сейчас… может быть, и в самом деле стоило бы банально сдаться — и вверить свою судьбу Закону.
Они пошли по другому пути… что ждет их дальше? Сейчас он, Александр Трошин, не раздумывая, стрелял в существо, опередившее в своем развитии человека на тысячи лет. Завтра он, возможно, будет вынужден стрелять в себе подобного. Сможет? Более всего Сашу пугала мысль, что да, сможет. И он, и Борис, и Женька… и даже Лика.
Нет, все началось не с клонов. Все началось с Арены — с того ощущения нереальности, когда даже кровь кажется нарисованной, и боль, в том числе и своя собственная, воспринимается не более чем элемент игры. И падающее тело друга вызывает не боль потери — а лишь сухое сожаление о том, что это тело уже не принесет пользы. По крайней мере до следующей Арены.
Как легко убивать нарисованного врага. И как легко оказалось сделать следующий шаг. А потом еще один, и еще…
Еще одно нарушение закона — мало ли их было? И сколько еще будет… по сравнению с той бойней, что была устроена совсем недавно, выбитая дверь, ведущая в чужую квартиру, — это уже несерьезно. И никак не добавит тяжести обвинению… даже хозяева не пострадали, они отсутствовали и, судя по слою пыли на мебели, в ближайшее время не появятся. Ну… возможно, им придется раскошелиться на новый замок. Хотя, конечно, вполне может статься, что кто-нибудь не в меру предприимчивый очистит квартиру от всего ценного — потом, когда Команда отсюда уйдет.
А пока эти три комнаты, превращенные в наблюдательный пост, наполнились голосами. Лика и Михаил, перебивая друг друга, с каким-то совершенно детским азартом докладывали о своих приключениях. Генка лишь молча улыбался да изредка вставлял едкие комментарии — его роль в этих событиях была минимальной.
— Ты почему стрелять начал? Как догадался?
— Когда вы мимо меня проходили, ты на меня посмотрела… знаешь, в твоих глазах было полное равнодушие.
— И?..
— Лика, ты же умная девочка. Мы работали в одной Команде… ты просто не смогла бы изобразить такое равнодушие, для него не было повода. И я понял, что эта «Лика» — подделка. Можешь считать меня психопатом, но я ведь прав оказался, не правда ли? Хотя, признаюсь, первый раз выстрелил все-таки в бедро.
Ниночка сидела в кресле, в самом темном углу, и было видно, что ей до смерти хочется зажать руками уши, закрыть глаза, а еще лучше просто упасть в обморок, чтобы не видеть и не слышать всего происходящего. Конечно, она была в курсе того, чем занимались сотрудники «Арены» — но еще до сегодняшнего полудня она искренне считала, что находится в отпуске и при этом переживает самое странное в своей жизни приключение. Как оказалось, Макс, получивший задание обеспечить охрану девушки, не сумел, или не захотел, толком объяснить ей истинное положение вещей. Хотя и пытался — но она просто не поверила. В ее очаровательной головке просто не укладывалась мысль, что ей может что-то угрожать, и все это время она искренне считала, что Макс, совершенно потерявший голову, просто ее похитил, а все его россказни — не более чем попытка объяснить свои действия. Она не возражала — ни против статуса охраняемой, ни против статуса похищенной. И в том и в другом случае ей ничего не угрожало, зато приключение казалось столь романтическим! К тому же парень начинал ей нравиться — он смотрел на нее совершенно ошалелыми от влюбленности глазами и не делал ни малейших попыток затащить ее в койку. Пару раз это даже самую капельку раздражало, и в такие моменты Ниночка очень близка была к тому, чтобы взять это доброе дело в свои руки… но ей не хотелось нарушать правила игры.
И вот теперь мир перевернулся. Вокруг незнакомые люди, увешанные оружием, в каких-то нелепых белых — явно не первой свежести — комбинезонах. Правда, Лика в этой одежке смотрится очаровательно, Ниночка всегда немного завидовала ее фигуре… сама она имела куда более хрупкое телосложение.
Сейчас ее, пожалуй, впервые за последние годы, не волновал тот факт, что она проигрывала Лике по всем статьям — и еще и потому, что тщательно наложенный еще утром макияж, совершенно убойное оружие в битве с «похитителем», почти его добившее, теперь превратился в маску размазанной косметики. И слезы были искренними — Ниночка, при ее внешности и умении врать не краснея, действительно считала и Стаса, и Наташу, и обоих Игорей… всех членов Команды своими настоящими друзьями. Она приняла бы близко к сердцу даже простой грипп у любого из них и наверняка рванулась бы в магазин за фруктами, а потом поехала бы на другой конец города — не боясь заболеть, просто, чтобы как-то облегчить страдания. И вот теперь… ей было трудно в полной мере осознать, что многих она не увидит уже никогда. А уж такие вещи, как федеральный розыск, готовность преследователей открывать огонь без предупреждения, чудовищные по своей тяжести и по своей лживости обвинения — все это она вообще не понимала до конца. Ей очень хотелось вдруг проснуться и узнать, что все это — дурной сон. А потом, сладко зевая, выйти на кухню и убедиться, что Макс уже сварил утренний (почти обеденный) кофе, и улыбается ей мило, чуть застенчиво и щемяще нежно.
Макс вместе с незнакомыми Ниночке мужчинами о чем-то спорил с Сашей. Ниночка не прислушивалась… опасаясь услышать что-нибудь еще более ужасное. Хотя… что может быть страшнее смерти друзей.
Она еще не знала, что приговор был уже вынесен. Что альтернативы не было — или бегство, или… ну, тюрьма лишь в лучшем случае. Прожив всю свою, пока еще очень недолгую, жизнь легко и без проблем, она редко думала о будущем… ну, если не считать Макса и всего, что она себе на его счет нафантазировала. Да и в этом случае мысли о грядущем были окрашены исключительно в мягкие розовые тона.
— Сейчас в здании находятся три биологических объекта, — заявил Лигов, закончив возню со своими приборами.
— Штерн?
— Его нет.
Саша опустил бинокль. Точнее, этот прибор внешне походил на бинокль и, возможно, имел какие-нибудь аналоги среди разработок спецслужб. А может, и не имел… во всяком случае, Трошину эта штука нравилась — он видел все, как днем, прибор обеспечивал примерно шестидесятикратное увеличение, отсюда, с расстояния метров в сорок, можно было разглядеть даже трещины на отделке фасада. Беспокоило лишь то, что и у противника может быть оборудование не хуже.
— Эти… биологические объекты — далатиане?
— Двое — далатиане. Третьего идентифицировать невозможно, его генной карты нет в памяти анализатора. По ряду косвенных признаков — либо человек, либо представитель какой-то из гуманоидных рас вашего типа… либо далатианин в форме человека. В любом случае, кроме первого, этот «третий» находится здесь незаконно.
— Это обвинение?
— Ничуть. Полноправные граждане Ассамблеи имею право бывать там, где захотят, кроме миров, доступ к которым ограничен законом. Но по прибытии на планету, не являющуюся членом Ассамблеи, необходимо пройти регистрацию. Если я попытаюсь предъявить претензии, получу простой ответ — база СПБ не отвечала на запросы. И ответ этот будет правдой.
— Что будем делать? — влез Женька. — На штурм?
Саша покачал головой.
— Пока нет… надо подумать. В последнее время мы постоянно находимся в состоянии боя. Может, поэтому чувства обострились. Я хочу сказать, что все это, — он кивнул в сторону темных окон фирмы «Арена» на противоположной стороне улицы, — все это очевидная даже идиоту засада. Нас там ждут.
— Ясен пень, ждут…
— Женька, после того, что мы устроили на базе СПБ, ты же не думаешь, что эта троица — все, что нам приготовлено?
— Нет, но…
— Я бы рекомендовал подождать, — высказал свое мнение Лигов. — Приборы фиксируют активность транспортной системы.
— В твоем голосе слышится зависть, — хмыкнул Трошин.
— Да! Зависть! — взорвался Лигов. — Мы уже не раз об этом говорили, и не вижу смысла снова и снова подчеркивать… Сеанс переброски на Пересадочную или обратно стоит примерно половину годового бюджета российского отделения СПБ. При этом под сеансом подразумевается цикл включение-переброска-выключение. А они держат систему в полной готовности… это очень дорого. У нас никогда не было таких средств.
— Тише, тише… Дан, успокойся и говори без лишних эмоций. Мы поняли, что средств у них до черта… Что из этого следует?
Лигов несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, затем плюхнулся в кресло.
Читать бесплатно другие книги:
