Все включено: скандал, секс, вино Жукова-Гладкова Мария

Глава 7

В Выборге мне пришлось поплутать: гостиница в самом деле находилась в укромном местечке, которое после одного посещения не очень-то и найдешь, даже несмотря на мою хорошую зрительную память. Андрей за такое короткое время точный адрес гостиницы не выяснил.

Но наконец я притормозила перед нужным зданием. На этот раз мы были втроем: кроме Андрея поехал еще один его коллега, второй остался на месте происшествия – вернее, там, где находился труп.

Встретили нас в самом деле без энтузиазма. Когда моя «шестерка» притормозила перед входом в гостиницу, в дверях появился амбал, очень напоминающий неандертальца, и гостеприимно прорычал:

– Валите отсюда, пока ребра целы!

Перед носом Неандертальца сверкнули красным два удостоверения.

– Чего? – родил он, выпучив глаза.

Андрюха понял, какие эмоции выразил парень одним словом, и пояснил, что у них имеются вопросы к администрации.

– Пока хочу просто поговорить, – добавил он ментовским тоном. – Пока.

– Проходите, – процедил Неандерталец и даже открыл перед мужчинами дверь.

При виде меня (он что, меня раньше не замечал? Я, конечно, не баскетболистка, но не настолько же неприметна?!) выдал:

– А это кто?

– Наш водитель, – сказал Андрей чистую правду.

– Чего? – в очередной раз вылупился Неандерталец. – Бабы теперь в ментовку водилами идут?

– А очень мало платят, – улыбнулась я. – Мужчины не соглашаются. Постоянная проблема с кадрами. Вот и стали приглашать женщин. Женщины идут, потому что нам в других местах сложно устроиться, в особенности тем, кто в возрасте.

Про мой возраст, правда, говорить было еще рано. Я быстренько проскочила вслед за Андреем и его коллегой. Немного прибалдевший Неандерталец проследовал за нами. За стойкой администратора сидела не Любаша, а другая женщина, тоже примерно лет сорока пяти, с таким же цепким взглядом. Их что, в одном инкубаторе выводили? Или специально тренировали?

Андрей с коллегой продемонстрировали корочки теперь даме и пояснили, что им нужны данные на прибалта, останавливавшегося в гостинице позавчера. Андрей довольно точно его описал.

– Я такого у нас ни разу не видела, – отчеканила дама.

– Вы ведете какой-нибудь учет своих постояльцев? У вас есть картотека? Или как там это у вас называется? Как вы оформляете клиентов?

Дама обменялась быстрым взглядом с Неандертальцем.

– Меня интересует вполне определенный человек, – с трудом сдерживая ярость, произнес Андрей. – И я обещаю вам крупные неприятности, если я эти данные не получу немедленно.

– У меня их нет, – сказала дама. – Сейчас я попробую позвонить своей сменщице, которая дежурила позавчера.

Она набрала какой-то номер (телефон стоял на столе за стойкой, так что никто из нас его не видел) и спросила:

– Люба, ты?.. Да, тут пришли из милиции. Не нашей, из Питера. Интересуются прибалтом, который останавливался позавчера.

Она послушала, что ей ответила Люба, повесила трубку и посмотрела на Андрея.

– Администратор, дежурившая позавчера, подойдет через десять минут. Она живет тут неподалеку. Пожалуйста, подождите. Я сейчас закажу вам чаю. Или кофе?

Мы уселись на диванчик, администраторша углубилась в какое-то свое занятие (что она делала, мы не видели, так как из-за стойки торчала только ее склоненная голова). Неандерталец отправился на улицу, видимо, встречать Любашу. Официант, которого мне видеть не доводилось, появился с подносом и поставил чашки и вазочку с печеньем на низкий столик перед диванчиком.

Люба появилась через четверть часа в сопровождении лысоватого мужичонки с бегающими глазками. Мужичонка был низеньким (доставал Любе только до подбородка), пухленьким, имел короткие ручки и ножки, но очень активно этими ножками передвигал, а ручками жестикулировал. Его красная рожа светилась как фонарь. Он оказался директором гостиницы. О его отношениях с Любашей можно было только догадываться.

При виде меня Любаша остолбенела, потом прошипела:

– Как я и предполагала. От журналистки могут быть одни проблемы.

Люба повернулась к застывшему за спиной Неандертальцу и рявкнула на него:

– Зачем ты ее сюда пустил? Приказано же журналистов не подпускать на пушечный выстрел. Журналисток в особенности.

– А она – водитель, – промычал Неандерталец. – Она ментов привезла.

– Этого и следовало ожидать, – сквозь зубы процедила Любаша. Если бы взглядом можно было убить, я бы в ту же минуту отправилась к праотцам.

Андрей наконец решил взять ситуацию в свои руки и попросил Любашу представиться, директор тоже назвал себя. Директор в отличие от Любаши, которая не смогла сдержать своих эмоций при виде меня, пытался ворковать с милицией, неустанно повторяя:

– Я уверен, произошло какое-то недоразумение. Мы все уладим. Обязательно все уладим. Вы не волнуйтесь. Какое-то маленькое недоразумение. Недопонимание.

– Да уж – недопонимание, – хмыкнула Любаша. – Мужчина оказал ей знаки внимания, – она кивнула на меня, – а Юлия Владиславовна, вместо того чтобы обрадоваться, что ею заинтересовался такой человек, и благосклонно принять ухаживание или вежливо отказать, как воспитанная женщина, накатала заявление.

– Юлия Владиславовна не страдает от недостатка мужского внимания, – холодно заметил Андрей.

– Да. Она у нас тут никак не могла определиться. Приехала с одним, кокетничала на лестнице с другим, затем его оскорбляла, избивала, потом в бане завлекала в свои сети еще двоих и, наконец, вернулась к первому. Да по Юлии Владиславовне панель плачет. И кто это сказал, что журналистика – вторая древнейшая профессия? По-моему, так первая.

– Тот, кто сказал, что журналистика – вторая древнейшая профессия, – заметила я с улыбкой, – плохо знаком с историей. Он позабыл о наемниках. Хотя отчасти вы правы. К сожалению, некоторых моих коллег можно отнести к последователям и первой древнейшей, и второй древнейшей профессий.

– На каком основании… – начала Люба, но директор положил ладонь ей на предплечье.

– Простите, пожалуйста, – заворковал он, – но мы можем все-таки узнать, в чем дело? Юлия Владиславовна – так, если не ошибаюсь? – он быстро взглянул меня. – Вы написали заявление? Так мы сейчас решим этот вопрос к удовлетворению всех сторон! Юлия Владиславовна, что ж вы раньше ко мне не обратились? Я бы прямо на месте…

– Человек, о котором идет речь, сегодня был найден мертвым с признаками насильственной смерти, – без всяких эмоций в голосе сказал Андрей. – Нам нужно идентифицировать труп. И Юлия Владиславовна в отличие от вас уже оказала следствию посильную помощь. Так я получу хоть какие-нибудь данные или мне сюда вернуться со взводом ОМОНа? Вы же знаете, что они вначале все крушат, а потом задают вопросы? – ехидно добавил Андрей.

Но ни Люба, ни директор, ни другая администраторша с Неандертальцем, казалось, не слышали продолжения. Он зря старался.

– Мертвым? – взвизгнул директор.

– Где был труп? – спросила Любаша у Андрея.

– Вопросы здесь задаю я, – рявкнул он.

– Его зовут, то есть звали, Юрий Раннала, – отчеканила Люба. – Раннала был у нас впервые. Останавливался на одну ночь. Ужинал в ресторане, потом поднялся к себе в номер, уехал рано утром. Ни с кем в гостинице не общался. Ну, конечно, если не считать Юлию Владиславовну, – ехидно добавила Любаша.

– Девочку вызывал?

– Нет.

– Что еще можете о нем сказать?

– Ничего, – отчеканила Любаша.

– А по чьей рекомендации он сюда прибыл? – подала я голос. – У вас же с улицы никому крышу над головой не предоставляют.

Андрюха с коллегой с трудом сдержали смех. Любаша опять была готова убить меня взглядом. Андрей тут же повторил мой вопрос. Любаша чуть не лопнула от злости, но тем не менее сообщила данные человека, который рекомендовал Ранналу, и его адрес в Финляндии.

Я с трудом сдержалась, чтобы не открыть от удивления рот. Это был Артур, у которого мне тоже довелось побывать позавчера. Раннала оказался каким-то его дальним родственником, проживающим в Эстонии. Если он, конечно, Раннала и Юрий, а не Анатолий, например, Иванов.

Когда мы снова загрузились в машину и поехали в Питер, Андрей с коллегой кипели от возмущения. Мне невольно вспомнился один недавний разговор с Андреем. Его бывший коллега ушел по собственному желанию, пока другие не надели на него наручники: он работал на людей с другой стороны закона, постоянно сливал информацию и таким образом сорвал несколько операций, на подготовку которых ушло немало сил и нервов. Тот мужик вскоре дал интервью парочке питерских изданий, конкурентам «Невских новостей» – уже как начальник службы безопасности одной известной коммерческой структуры. Никто так не может полить органы грязью, как бывший мент. Он утверждал, что половина сотрудников продалась криминальным структурам, вторая мечтает там подвизаться, им просто пока не предлагали. После выхода тех статей Андрей пригласил меня в управление и попросил написать о небольшой группе тех, кто пашет на государство и получает от начальства пинки. Мне также были предоставлены конкретные факты: как нынешний начальник службы безопасности подставлял своих коллег в бытность ментом. Я материал опубликовала. Мужик интервью давать перестал.

Сегодня, как я поняла, Андрея больше всего возмутило отношение персонала гостиницы.

– Юлька, клянусь, я подключу ребят, чтобы разогнали эту лавочку, – говорил Андрей. – Ну, суки, ну, компашка. Ты представляешь, что тут у них вообще делается?

Я же считала, что у гостиницы есть очень мощные покровители. У Андрея, скорее всего, ничего не получится. Гостиница нужна слишком многим. Люба вела себя так, потому что чувствовала силу и поддержку и была уверена: ее саму никогда не сдадут. Возможно, потому, что она слишком много знает, а в случае чего может сама всех сдать. Гостиничным администратором должен работать человек с такой памятью на лица и данные, как она.

Я не могла забыть, как она рассмеялась Андрею в лицо, когда он спросил у нее про картотеку.

– Вот компьютер гостиницы, – постучала она пальцем по своему лбу. – Информацию нельзя доверять ни бумаге, ни технике. На них нельзя положиться.

Сергея выдернули из камеры. К следователю. Когда контролер ушел, оставив их вдвоем, следователь посмотрел на него усталыми глазами. В них, к своему большому удивлению, Сергей увидел жалость.

Жалость?! Да все сокамерники и те, с кем он пересекался на прогулке в тюремном дворике, смотрели в последнее время на него с завистью. Как угодно, но только не с жалостью!

– Вы сядете надолго, – сказал следователь тихим, усталым голосом.

– Но… Вы же говорили… Если я…

– От меня больше ничего не зависит. Ни за сто тысяч долларов, ни за миллион. У меня семья. Она мне дороже любых денег.

– Вам угрожали?

Следователь молчал.

– Вам приказали меня засадить на несколько лет? На сколько, я могу узнать?

Следователь продолжал молчать.

Сергей что-то говорил, пытался задавать вопросы, хотя во все предыдущие встречи со следователем все происходило с точностью до наоборот.

– Я могу дать вам один совет? – наконец заговорил следователь, встречаясь с Сергеем взглядом. – Сделайте то, что хочет от вас Сухоруков. Тогда выйдете. Сразу.

– Иначе надежд нет?

– Это вы про вашу журналистку? Сухорукова вокруг пальца еще не обводил никто. Но если она это сделает… Найдется немало людей, которые поставят свечку за ее здоровье. Если, конечно, не придется ставить за упокой.

Глава 8

Я довезла ребят до их грязно-серого здания, перед которым так и маячил поднятый кверху сержантский зад, и отправилась к родному дому, прикидывая, что мне наваять на основе сегодняшних событий.

Войдя в подъезд, услышала доносившееся сверху пение. Какой-то мужик распевал блатные песни то ли под баян, то ли под аккордеон – в общем, под гармошку. Когда вышла из лифта на своем этаже, поняла, что мужик сидит на ступенечке напротив двери Гальки-алкоголички.

У нас на площадке четыре квартиры. Про четырехкомнатную, наполненную змеями, я уже рассказывала. Я живу от них через дверь в двухкомнатной, рядом со мной в трехкомнатной сейчас проживают брат с сестрой. Их мать вышла замуж в Германии, познакомившись с избранником по Интернету. Ее дочь Даша двадцати лет работает моделью и занята постоянным поиском спонсора.

Как она сама выражается, у нее слабость к генеральным директорам. Ее старший брат Стас (ему двадцать четыре) зарабатывает деньги на молодящихся и не молодящихся тетушках, желающих купить себе на время крепкое мужское тело. На мой вкус, личико у Стаса уж больно слащавое, но многие женщины от него млеют. С Дашкой мы часто ругаемся, а со Стасом дружим. Он мне фактуру для статей подкидывает. Когда я как-то спросила его, почему он занимается тем, чем занимается, он честно ответил: это он умеет делать лучше всего. Учиться неохота, работать неохота, о будущем не думает, живет сегодняшним днем.

В однокомнатной же квартире между моей и «змеиной» проживает некая дама, возраст которой может находиться в пределах от сорока до семидесяти, точнее не определить. Она регулярно собирает по окрестностям бутылки, макулатуру и металл, а также просит не выбрасывать подпорченные продукты. Сколько я знаю Гальку, она еще ни разу ничем не отравилась, и ее даже насморк не берет. Вот ведь повезло человеку со здоровьем. Или у нее организм настолько проспиртован?

У Гальки постоянно появляются ухажеры, с которыми она знакомится то во время сдачи металла, то во время сбора бутылок по кустам, в которых они потом могут и греху предаться, не утерпев до дома. Условия под кустом не особо отличаются от того, что Галька может предложить у себя в квартире: у нее нет даже кровати. На полу валяются два старых матраса. Правда, в комнате есть шкаф, по-моему, переживший не одну революцию, стол и два стула, не исключаю, что найденные на помойке. Ее квартира – тараканий рай, и до появления в природе «Комбата» я была готова кричать «Караул!», потому что в голодные периоды тараканы косяком шли подкрепляться ко мне. Теперь же моя кухня, ванна и встроенный шкаф в прихожей просто утыканы черными кружочками, спасающими меня от рыжеусых соседей.

Итак, очередной Галькин воздыхатель распевал блатные песни у нее под дверью. Надо отдать ему должное, пел с душой, да и голос у него был сильный. Я остановилась у своей двери и заслушалась. Мужик был рад стараться и перешел к репертуару Александра Новикова, которого я всегда слушаю с удовольствием. За «Городом древним» последовала «Катилась по асфальту», потом «Помнишь, девочка?». Но девочка Галя неопределенного возраста дверь открывать отказывалась. Я не исключала, что она давно спит и не слышит исполняемых для нее романсов.

Кто бы мог подумать, что из всех моих знакомых прекрасной дамой, которой посвящают песни, окажется Галька-алкоголичка?

После четвертой песни исполнитель решил сделать перерыв. Я похлопала в ладоши и выразила свое восхищение.

– Здесь живешь? – спросил певец, показывая на мою дверь.

Я кивнула.

– Пивка у тебя нет случайно?

– Сейчас вынесу банку, – пообещала я, зашла в квартиру и вскоре вернулась с пол-литровой бутылкой «Невского».

– Спасибо, дочка, – мужик поднялся, а потом жестом показал, чтобы я подошла поближе.

– Что такое?

– Мужики подозрительные к тебе приходили, – прошептал мужик. – У меня про тебя спрашивали. Когда ушла, не говорила ли, когда будешь. Поэтому ты смотри… поосторожнее.

– Спасибо, – тихо произнесла я и удалилась к себе в квартиру. Настроение было испорчено. Хотя «подозрительные мужики» тоже бывают разные и ко мне могли приходить по разным вопросам.

Но в душу закралось нехорошее предчувствие.

Я занялась статьей, прислушиваясь к голосу кабальеро, который знал и революционные песни, и русские народные. Галька смилостивилась на «Интернационале», очень своеобразно прозвучавшем под гармонь. Я никогда раньше не замечала за Галькой страсти к патриотической тематике.

Минут через двадцать после исчезновения кабальеро в тараканьем логове в мою дверь позвонили.

– Кто? – спросила я робко и посмотрела в глазок. На площадке паслись два «подозрительных мужика».

– Юлия Владиславовна, мы к вам, – промычал один.

– По какому вопросу?

– Поговорить надо.

В это мгновение я услышала, как на нашей площадке открывается дверь. Затем последовал Танькин вопрос:

– А вы кто такие? Днем тут шастали и снова пришли!

– Мы… – открыл рот один из братков, а затем издал вопль ужаса.

В глазок я увидела, как они на пару с товарищем рванули вверх по лестнице. Я открыла дверь и застала то, что ожидала: Таня показалась в дверях в сопровождении двух своих «охранников», имеющих клички Сара и Барсик. У Татьяны для ее змей не хватает имен. В последнее время она заимствует их у наших политиков, правда, только для ядовитых и тех, кого разводит для забоя на кожу. Сара же и Барсик – существа безобидные, но кто может об этом подумать, встретившись с ними, так сказать, лицом к лицу? Человек ведь предпочтет скорее увидеть злую собаку, чем шипящее пресмыкающееся.

– Сара, Барсик, домой! – уже говорила Татьяна, подхватывая своих питомцев на руки.

Заметив меня, добавила:

– Эти двое и днем тут были. И в машине у дома сидели, потом куда-то уехали. А сейчас вернулись. – Таня посмотрела на меня внимательно. – Юлька, у тебя все в порядке?

Я пожала плечами.

– Юль, может, Сару возьмешь? Ну не домой, а когда куда-то поедешь? Положишь в сумку – она там спать будет. А если кто-то к тебе полезет – выпустишь. Ты подумай. А надумаешь – только скажи.

– Спасибо, Таня, – поблагодарила я соседку.

Я опять села за компьютер, но не работалось. Я считала, что должна связаться с Сергеем. Мне хотелось получить от него ответы на кое-какие вопросы. А раз ко мне домой начали толпами наведываться подозрительные мужики, вполне можно ожидать неприятностей. Да и журналистское и чисто женское любопытство не давало покоя. Главным вопросом был: знал ли Сергей Ранналу (или Толика, или кто он там) до того, как тот сел к нам в машину?

Я позвонила Сереге на сотовый. Аппарат вызываемого абонента находился вне зоны обслуживания. У меня был домашний номер Сергея (а он уже вполне мог находиться дома), но звонить туда мне самой не следовало, нужно, чтобы его кто-нибудь спросил мужским голосом.

Я набрала номер соседа Стаса, но того не оказалось дома. Придется попросить помощи у Галькиного кабальеро. Я позвонила ей в дверь. За дверью прозвучал хриплый Галькин голос:

– Кого черти несут, мать вашу?! Никакого покоя от вас нету!

Но дверь раскрылась.

– А, Юля, ты… Чего тебе?

– Мужика своего в аренду не дашь на пару минут?

– А зачем это он тебе? – прищурилась Галька. – Понравился?

– Позвонить надо, – честно сказала я.

Галька смотрела на меня осоловевшим взглядом.

– Галя, мне со своими мужиками не разобраться, куда мне еще твой?! – завопила я.

– Так зачем тогда моего в аренду просишь?

Тут открылась Танькина дверь, и они появились на пороге на пару с Ольгой Петровной. Между их ног на лестничную площадку опять просочились Сара и Барсик.

– Галя, тебе что, для соседей мужика жалко? – укоризненно спросила Ольга Петровна. – А кто тебе пустые бутылки отдает? Макулатуру? Кто едой делится, когда тебе жрать нечего?

Пристыженная Галька потупила взор и сказала, что сейчас разбудит. Быстро же кабальеро разморило. Или устал от песнопений?

Кабальеро появился в прихожей минут через пять.

– А, привет! – поздоровался он со мной. На этот раз Галькин хахаль был обнажен по пояс и почесывал впалую, почти лишенную волосяного покрова грудь.

И тут его взор упал на Сару и Барсика, застывших на лестничной площадке. Мужик тоже застыл на месте, и его рука, направленная почесать живот, замерла в воздухе. Он моргнул, потом еще раз, затем прошептал:

– Что это мне мерещится-то?

Возлюбленная, давно знающая про змей и на них не реагирующая, подтолкнула кавалера в спину и велела ему идти ко мне.

– Давай, быстро, сделай, что Юльке надо, и возвращайся.

– А то вы у нас сейчас один мужчина на площадке, – добавила я.

– А Стас где? – спросила у меня Татьяна, подхватывая Сару с Барсиком.

– Понятия не имею, – пожала я плечами. – Дома нет, а мне позвонить нужно срочно.

Галька удалилась назад в квартиру, а ее кабальеро, которого, как выяснилось, звали Женей, пошел за мной.

Я пояснила, что сейчас наберу номер и от него требуется позвать к телефону Сергея.

– А сама чего не можешь? – спросил Женя.

– У него жена и теща, – ответила я.

– Понятно, – кивнул новый сосед.

У Креницких было не занято, трубку сняли довольно быстро, и Женя попросил Серегу.

Судя по тому, как менялось его выражение лица, я поняла: ему отвечают что-то совсем не то…

– А по какой его?.. Чему-чему? Статье по какой?.. Как не знаете?

Но с другой стороны уже швырнули трубку.

Женя обалдело уставился на меня.

– Его закрыли, – сообщил он мне. – Убил он кого-то. – Женя помолчал немного и добавил: – Ну и знакомые у тебя, девка, – после чего резво покинул мою квартиру.

Я же опустилась на пуфик рядом с телефонным аппаратом, стоявшим в коридоре. Значит, его все-таки взяли. И так быстро. Но кто мог так быстро все связать?

Я решительно повернулась к аппарату и набрала номер опера Андрея. Кто еще расскажет мне, как идет расследование? Должен поделиться информацией со знакомой журналисткой, также выступающей и в роли бесплатного такси.

Но убитого так и не опознали. Ни в какой картотеке его пальчики не числились, а из Эстонии ответ пока не пришел, хотя туда и заслали два посмертных фото убитого и единственное его известное имя. Но таких Юриев там могло оказаться великое множество. Патологоанатом определил время смерти между двумя и четырьмя часами утра.

– А в Финляндию ты не звонил? – спросила я. – Ведь эта гостиничная сука назвала его знакомого…

– Жена сказала, что его нет, а когда вернется – неизвестно.

– Вы кого-нибудь арестовали?

– Кого арестовывать-то? – удивился Андрюха. – Мы даже примерно не можем сказать, где его убили. Никто не видел, как его выкидывали. По-моему, это очередной глухарь, – грустно добавил приятель.

Я его поблагодарила и попросила держать меня в курсе дела. Серегу я решила не упоминать: зачем давать нюхастому оперу лишнюю информацию? Еще свяжет как-то моего многофамильного возлюбленного с этим делом! Но, значит, Серегу взяли по другому?!

Для начала я сама позвонила в Хельсинки Артуру. Его так и не было. Я представилась и спросила, когда смогу его застать.

– Понятия не имею, – ответила его жена. – Даже примерно не могу сказать.

Я спросила про Юрия Ранналу. На другом конце провода повисло молчание, потом жена Артура сказала, что я сегодня уже вторая, кто им интересуется.

– Вы знаете, что его убили?

– Да, милиционер сообщил.

– Мне самой звонили, – соврала я. – И сегодня возили в гостиницу, где, как выяснилось, мы останавливались в одно время. Милиция должна сообщить его семье. И ведь тело нужно забрать. Вы знаете, как с ними связаться?

– Я не знаю никакого Юрия Ранналу, – отрезала жена Артура. – И мне кажется, что и вам не должно быть до него никакого дела. Пожалуйста, не звоните нам больше.

С этими словами она повесила трубку.

Я сидела в задумчивости, прикидывая, кому бы мне еще позвонить. Кто даст мне хоть какую-то информацию? И неужели Сергей правда арестован? Можно, конечно, опять позвонить Андрюхе и попросить выяснить, за что, но лучше попытаться идти другим путем. Как говорится, не имей сто рублей, а имей одну профессию.

Я знала нескольких друзей Сергея и его родителей. Может, родители мне хоть что-нибудь скажут?

Я нашла в записной книжке их номер, позвонила и напала на Серегину мать.

– Ой, Юленька! Как давно тебя не слышала! Юленька… Ты знаешь, что случилось?

Я решила разыгрывать невинность, только ввернула, что мы на днях случайно встретились с Сережей в Финляндии и договорились связаться. Он просил звонить родителям.

– Да-да, конечно, я понимаю. Алла с Еленой Сергеевной ему скандал устраивают, если кто-то из женщин звонит. – Серегина мать немного поругала родственников, а потом вдруг осеклась: – А ты не знаешь, Юля? – спросила она упавшим голосом. – Я как сейчас тебя услышала… Юля, ты не знаешь, что случилось?

– Что случилось?

– Сережу обвиняют в убийстве! – Его мать заплакала.

Она не смогла мне толком пояснить, кого, когда и где убил ее сын. Она была уверена, что он невиновен. О случившемся она узнала от Серегиной тещи. «Значит, органы туда сообщили?» – подумала я.

– Юленька, что нам теперь делать? – всхлипнула Серегина мать. – У нас с отцом одна надежда на тебя. Юленька, ты выяснишь, в чем дело? Я уверена: Сережа невиновен. Он не мог никого убить! Ты же сама его знаешь. Это недоразумение.

В последнем я сомневалась… Я очень многого не знала и даже предположить не могла, во что вляпался Сергей.

Поняв, что у его матери я больше ничего не выясню, я сказала ей несколько теплых слов, просила не очень волноваться (хотя как не волноваться матери, чей единственный сын вдруг оказался арестован по подозрению в убийстве?) и обещала звонить.

– В любое время, Юленька! Как только что-то выяснишь. И скажи, куда мне хоть идти? В милицию? Как ему передать вещи? Еду? Юля, где это все принимают?

– Надо вначале выяснить, где его содержат, – ответила я и обещала позвонить сразу, как только все узнаю.

Наконец распрощавшись с Серегиной матерью, я задумалась, кому бы еще позвонить. Решила теперь связаться с Борисом, давним дружком Сергея.

Когда-то они вместе чинили технику, привозимую из Финляндии. Чем сейчас занимается Борис, я не знала, но не исключала, что он тоже трудится на Редьку.

К телефону подошла женщина, а когда я попросила Бориса, поинтересовалась, кто его спрашивает. Я представилась подругой Сергея Татаринова, он же Кулешов, он же Зайцев.

– А-аа… – протянула женщина. – Сейчас позову.

Когда Борис подошел, я назвала себя и спросила, знает ли он, что случилось с Сергеем.

– Юлька, Серегу вытаскивать надо, – сказал Борис. – Я сам тебе завтра звонить собирался. Эти его родственники…